Глава 24
ПОСЛАНИЕ ОТПРАВЛЕНО

Когда солнце начало скатываться за горизонт, местность вокруг изменилась. Холмы стали ниже, рощицы и кусты — гуще. Все чаще обвалившиеся каменные ограды вокруг того, что некогда было полями, оказывались в плену одичавших, разросшихся живых изгородей или тянулись среди длинных полос дубов, болотных миртов, гикори, сосен, берестянки и еще каких-то деревьев, названий которых Эгвейн не знала. У редких фермерских домов отсутствовали крыши, и за стенами, между балок, росли деревья десяти-пятнадцати шагов высотой. Внутри каменных дворовых оград шумели небольшие рощицы, а довершали картину щебечущие в ветвях птицы и пересвистывающиеся чернохвостые белки. Встречающиеся изредка ручьи вызывали у айильцев не меньше разговоров, чем зеленеющая трава и перелески. Да, они слыхали рассказы о мокрых землях, читали о них в книгах, купленных у торговцев вроде Хаднана Кадира, но мало кому из них доводилось видеть подобные картины своими глазами после того, как завершилась охота за Ламаном. Тем не менее приспособились жители Пустыни быстро — серо-бурые палатки сливались с палой листвой под деревьями и с пожухлой травой и бурьяном. Лагерь раскинулся на несколько миль, и в золотистых сумерках разгорелись тысячи походных костерков.

Как только гай'шайн поставили для Эгвейн шатер, она с огромной радостью заползла в него. Внутри горели лампы, в очаге плясало невысокое пламя. Расшнуровав мягкие сапожки, девушка стянула обувку, сняла шерстяные чулки и растянулась на набросанных в несколько слоев ярких коврах. Сгибая и разгибая пальцы на ногах, девушка пожалела, что у нее нет тазика с водой, чтобы принять ножную ванну. Эгвейн нисколько не стремилась притворяться такой же выносливой, как айильцы, но тогда получается, что она и в самом деле изнежилась, коли несколько часов ходьбы — и ей кажется, будто ноги у нее стали вдвое больше. Конечно, с водой проблем никаких. Конечно, не все настолько просто — Эгвейн припомнила ту наполовину пересохшую речку, — но при желании можно и в ванне как следует искупаться.

Ковинде, покорная и молчаливая, в белом одеянии, принесла ужин; он состоял из бледного плоского хлеба, испеченного из муки земая, и густого рагу. Эгвейн больше устала, чем проголодалась, а потому ела из чашки в красную полоску чисто механически. Сушеные перцы и бобы девушка узнала, но чье это темное мясо, интересоваться не стала. Кролик, твердо заявила она себе и надеялась, что так оно и есть. Айильцы употребляли в пищу таких тварей, при одном упоминании о которых у Эгвейн волосы бы встали дыбом или в такие кудряшки завились, каким Илэйн позавидовала бы. Эгвейн готова была об заклад биться, что Ранд даже взглянуть не осмеливается на то, что же такое он ест. Мужчины всегда привередливы в еде.

Покончив с рагу, Эгвейн растянулась возле серебряного светильника, богато украшенного чеканкой и снабженного серебряным отполированным диском, который отражал и усиливал свет. Девушка почувствовала себя слегка виноватой, поняв, что большинство айильцев по вечерам довольствовалось лишь тем светом, какой давало пламя костерков, — мало кто нес с собой лампы или масло для них, подобная роскошь имелась лишь у Хранительниц Мудрости и вождей кланов и септов. Но нет смысла сидеть при тусклом пламени очага, когда у нее есть возможность полноценного освещения. К тому же это обстоятельство напомнило девушке и еще кое-что: ночи здесь вряд ли столь разительно отличаются от дня, как в Пустыне. В палатке и так уже стало слишком тепло.

Эгвейн коротко направила, потоки Воздуха погасили очаг, и достала из седельной сумы книгу в потрепанном кожаном переплете, которую позаимствовала у Авиенды. Томик был небольшой, но толстенький, мелкий шрифт сбивался в тесные строчки — читать книгу нелегко, разве что на хорошем свету, зато носить ее с собой нетрудно — это тебе не тяжеленный фолиант! Книга называлась «Пламя, клинок и сердце» и представляла собой сборник сказаний о Бергитте и Гайдале Кейне, об Ансилане и Барашелле, о Рогоше Орлиный Глаз и Дунсинин и еще с дюжину других. Авиенда утверждала, что ей эта книга нравится из-за описанных в ней приключений и сражений. Может, так оно и есть, но во всех рассказах до единого говорилось о любви между мужчиной и женщиной. Эгвейн готова была признать, что именно это ей и понравилось — временами бурные, непокорные, а порой нежные и полные очарования сюжетные линии неумирающей любви. Во всяком случае самой себе Эгвейн в этом признавалась. Но вряд ли женщина, претендующая на звание здравомыслящей и разумной, прилюдно признается, что питает слабость к подобному чтению.

По правде говоря, читать Эгвейн хотелось не больше, чем есть. Сейчас она желала одного: принять ванну и завалиться спать, впрочем, от ванны она могла бы отказаться, но сегодняшней ночью девушка вместе с Эмис встречается с Найнив в Тел'аран'риоде. Однако там, где находилась Найнив — где-то на пути в Гэалдан, — ночь еще, может, и не наступила, поэтому надо бодрствовать.

Во время последней встречи Илэйн весьма красочно живописала зверинец, хотя у Эгвейн в голове не укладывалось, что появление Галада — веская причина для того, чтобы удирать со всех ног, точно заяц. Сама она полагала, что Найнив с Илэйн просто понравились приключения. Очень плохо то, что случилось с Суан, — нужна твердая рука, иначе их не утихомирить. Странно, что Эгвейн стала так думать о Найнив — ведь та всегда имела твердую руку. Но после того эпизода в Башне Тел'аран'риода Найнив — уже не та, с кем ей нужно бороться, противником она становилась все менее и менее.

Перевернув страничку, Эгвейн виновато поймала себя на мысли, что с большим нетерпением ожидает сегодняшней встречи с Найнив. И не потому, что та была подругой, а потому, что Эгвейн хотелось проверить, как происшедшее сказалось на Найнив, не исчез ли бесследно результат той стычки. Если Найнив опять вцепится в свою косу, то она вот эдак выгнет холодно бровь, и... О Свет, надеюсь, она усвоила урок! Ведь если Найнив ненароком выдаст меня, обмолвится о той прогулке, то Эмис, Бэйр и Мелэйн примутся, в свою очередь, с меня шкуру сдирать! И считай, что еще хорошо отделаешься, а то, неровен час, просто прогонят прочь.

Эгвейн читала, а веки ее норовили закрыться, и она смутно, как в полумраке, видела картины из рассказов в книжке. Она может быть такой же сильной и смелой, как все эти женщины — Дунсинин, или Нереин, или Мелисинде, или даже Бергитте. Сильной, как Авиенда. Хватит ли у Найнив ума попридержать язык сегодня ночью и не ляпнуть что-нибудь в присутствии Эмис?

У Эгвейн мелькнула смутная мысль, не взять ли Найнив за загривок и встряхнуть как следует. Что за глупость. Найнив ведь старше ее, и не на год-два. Поглядеть на нее, выгнув дугой бровь. Дунансин. Бергитте. Такая же сильная и твердая, как Дева Копья.

Голова Эгвейн соскользнула на книжку, и она подсунула томик под щеку; дыхание девушки становилось все медленнее и глубже.

Эгвейн вздрогнула, обнаружив, что очутилась среди огромных краснокаменных колонн Сердца Твердыни, залитого странным светом Тел'аран'риода; она вновь вздрогнула, поняв, что на ней кадин'сор. Если ее в таком облачении увидит Эмис, то Хранительнице это не понравится, и веселого для Эгвейн будет мало. Девушка поспешно сменила наряд и изумилась: ее одеждой попеременно становились то блуза из алгода с длинной шерстяной юбкой, то великолепное платье из тканого золотом синего шелка. Наконец на ней осталось айильское одеяние, довершенное ее костяным браслетом из резных язычков пламени и ожерельем из золота и поделочной кости. Давненько у Эгвейн не бывало подобных колебаний.

Какое-то время девушка подумывала, не уйти ли из Мира Снов, но подозревала, что сейчас сама крепко спит в своей палатке. Очень вероятно, что тогда она очутится в своем собственном сне, а она еще не всегда умела определять его и осознавать себя в нем; не имея же нужных навыков, можно и не возвратиться в Тел'аран'риод. И никак нельзя оставить Найнив наедине с Эмис. Кто знает, чего наговорит Найнив, если Эмис ее разозлит? Когда появится Хранительница, Эгвейн просто скажет, что и сама только что оказалась тут. Раньше Хранительницы всегда чуточку опережали Эгвейн или появлялись в тот же момент, но наверняка Эмис не придаст этому значения и поверит, что оказалась здесь второй.

Эгвейн уже попривыкла к ощущению, будто в этом громадном зале на нее смотрит кто-то незримый. Только колонны, одни лишь тени и пустота огромного пространства. Тем не менее Эгвейн надеялась, что ни Эмис, ни Найнив не заставят себя долго ждать. Хотя и не исключено, что они задержатся. Как и в любом сне, в Тел'аран'риоде время ведет себя очень странно, но до условленной встречи остается еще чуть ли не целый час. Может, у нее есть время для...

Эгвейн вдруг сообразила, что слышит голоса — точно слабый шепот среди колонн. Окутав себя саидар, девушка с опаской двинулась на звук, туда, где под громадным куполом Ранд оставил Калландор. Хранительницы утверждали, что здесь власть Тел'аран'риода столь же сильна, как и Единая Сила, но Эгвейн куда лучше знала свои возможности в Силе и потому больше полагалась на них. Толстые колонны из краснокамня предоставляли девушке неплохое укрытие; прячась за них, она подкралась ближе, остановилась и всмотрелась.

Глазам ее предстала вовсе не пара Черных сестер, чего боялась Эгвейн, и не Найнив. Вместо нее возле посверкивающего Калландора, что торчал из напольной плиты, стояла Илэйн, всецело поглощенная тихой беседой со странно одетой женщиной. Подобного наряда Эгвейн в жизни еще не видывала: короткая белая куртка необычного покроя и широкие желтые штаны, присборенные у лодыжек, над короткими сапожками с высокими каблуками. На спину незнакомки переброшена сложно заплетенная золотистая коса, а в руке у нее был лук, который поблескивал точно отполированное серебро. Стрелы в колчане тоже блестели.

Эгвейн крепко зажмурилась. Сначала заморочки с платьем, а теперь еще это. Да, она только что читала про Бергитте — серебряный лук не оставлял сомнений, каково имя этой женщины, — но это еще не причина, чтобы вообразить себе невесть что и увидеть тут легендарную воительницу. Бергитте ожидает где-то, когда ее и прочих героев призовет на Последнюю Битву Рог Валир. Но когда Эгвейн раскрыла глаза, Илэйн и чудно одетая женщина не исчезли. Девушка не слышала, о чем они говорят, но на этот раз поверила своим глазам. Эгвейн собралась уже выйти к ним, показаться, когда позади нее раздался голос:

— Ты решила прийти пораньше? Одна?

Эгвейн крутанулась и оказалась лицом к лицу с Эмис, чье загорелое лицо было слишком молодо для ее седых, совсем белых волос, и с Бэйр, чьи щеки напоминали дубленую кожу. Обе стояли, скрестив руки под грудью, и даже то, как туго шали обтягивали плечи, говорило, насколько они недовольны.

— Я заснула, — сказала Эгвейн.

Было поздно придумывать какую-нибудь уместную историю. Эгвейн поспешно принялась объяснять, почему она не вернулась — за вычетом той части, какая касалась нежелания, чтобы Найнив наедине говорила с Эмис. Девушку удивило, что она почувствовала оттенок стыда за свое намерение солгать и облегчение от того, что ей удалось этого не допустить. Нельзя сказать, чтобы правда избавила ее от неприятностей. Хоть Эмис и не так строга, как Бэйр, она вполне способна отправить Эгвейн остаток ночи складывать в кучу камни. Многие Хранительницы истово веровали, будто бессмысленная тяжелая работа полезна в качестве наказания. А ведь вряд ли убедишь себя считать иначе как наказанием, что тебя заставляют ложкой зарывать кострище. Конечно, это означало бы, что Хранительницы не отказались обучать ее дальше. Поэтому зарывать золу — вариант более предпочтительный.

Эгвейн не удержалась от вздоха облегчения, когда Эмис кивнула и промолвила:

— Такое случается. Но в следующий раз вернись и смотри свой сон. Я и сама могу выслушать, что найдется сказать у Найнив, и сообщить ей, что известно нам. Если б Мелэйн не отправилась сегодня вечером к Бэилу и Доринде, она бы тоже была здесь. Ты испугала Бэйр. Она гордится твоими успехами, и если с тобой что-то случится...

Гордой Бэйр не выглядела. Пожалуй, когда Эмис умолкла, она нахмурилась еще больше, потом заговорила:

— Тебе повезло, что Ковинде, вернувшаяся убрать посуду после ужина, встревожилась, не сумев добудиться тебя. Ты ведь не под одеялами уснула. Если б я подумала, что ты пробыла тут в одиночку более нескольких минут... В сердитом взгляде на миг остро вспыхнуло малоприятное обещание, и голос Хранительницы стал сварливым. — Видно, нам придется дожидаться, пока соизволит явиться Найнив, просто для того, чтобы не слушать твоих слезных просьб, если мы захотим отправить тебя обратно. Что ж, раз нужно, значит, нужно, но воспользуемся этими минутами с толком. Сосредоточься и...

— Не Найнив, — поспешно вставила Эгвейн. Очень ей не хотелось знать, каким будет урок, коли Бэйр в таком дурном расположении духа. — Илэйн и... — Обернувшись, девушка осеклась и умолкла.

Илэйн в элегантном зеленом шелковом платье — впору на бал отправляться — расхаживала взад-вперед неподалеку от Калландора. Бергитте нигде не было видно. Ну не вообразила же я ее себе!

— Она уже здесь? — спросила Эмис, шагнув туда, откуда тоже могла видеть девушку.

— Еще одна юная глупышка, — пробурчала Бэйр. — Нынче у девушек не больше мозгов или дисциплинированности, чем у коз. — Она решительно зашагала вперед, оставив Эмис и Эгвейн позади себя, и, подбоченясь, с суровым видом встала перед Илэйн. Их разделял сверкающий Калландор. — Ты не моя ученица, Илэйн Андорская, хотя выудила из нас достаточно, чтобы не погубить себя в Тел'аран'риоде. Если, конечно, будешь внимательной. Но будь ты моей ученицей, я бы отстегала тебя, чтоб живого места не осталось, и отправила к матери, чтоб она с тебя глаз не спускала, пока не повзрослеешь! А это, верно, случится не скоро! По-моему, должно пройти даже больше лет, чем ты на свете живешь. Я знаю, вы входили в Мир Снов в одиночку, и ты, и Найнив. А раз так, то вы обе ничуть не умнее курицы.

Увидев перед собой Хранительниц, Илэйн вздрогнула, но когда Бэйр закончила ее отчитывать, золотоволосая девушка горделиво выпрямилась, с ледяным выражением лица вскинула подбородок. Платье ее стало красным, еще более великолепного оттенка, по рукавам и на высоком корсаже заблистало богатое золотое шитье в виде вставших на задние лапы белых львов и золотых лилий — ее собственного герба. На золотисто-рыжих волосах покоилась изящная золотая диадема; над челом красовался лев на задних лапах, выложенный матово-белыми лунниками. Илэйн еще не лучшим образом контролировала подобные проявления особенностей Тел'аран'риода. Но, с другой стороны, может быть, на сей раз она облачилась в точности так, как желала.

— Признательна вам за беспокойство, — царственно промолвила она. — Но вы, Бэйр из Хайдо Шаарад, верно заметили, я — не ваша ученица. Я благодарна вам за наставления, но должна следовать своим путем и исполнять поручение, возложенное на меня Престолом Амерлин.

— Которая мертва, — холодно парировала Бэйр. — Ты намерена подчиняться приказам мертвой женщины.

Эгвейн чуть ли не физически чувствовала, как от гнева волосы на загривке Бэйр дыбом встают. Если чего-то не предпринять, Бэйр решит преподать Илэйн весьма болезненный урок. Только такой свары и не хватало!

— Что... почему пришла ты, а не Найнив? — Эгвейн хотелось спросить, что Илэйн тут делала, но тогда инициативу вновь могла перехватить Бэйр, а подобный вопрос подруга могла бы понять и так, будто Эгвейн на стороне Хранительниц. А Эгвейн очень не прочь узнать, почему и о чем Илэйн беседовала с Бергитте. Мне же это не померещилось! Может, то была какая-то женщина, во сне возомнившая себя Бергитте. Но лишь те, кто вступал в Тел'аран'риод сознательно, оставались в нем дольше нескольких минут, да и Илэйн не стала бы со случайным человеком невесть о чем разговаривать. Так где же, интересно знать, Бергитте и все прочие герои ожидают своего часа?

— У Найнив голова болит. — Диадема исчезла, и платье Илэйн стало попроще, с несколькими золотыми завитушками по лифу.

— Она не захворала? — обеспокоилась Эгвейн.

— Нет, просто головная боль да синяк-другой. — Илэйн хихикнула и поморщилась. — Ох, Эгвейн, ты просто не поверишь! К нам пришли поужинать все четыре Шавана. Ну, на самом-то деле не ужинать, а с Найнив полюбезничать. Первые несколько дней они пытались со мной заигрывать, но Том с ними потолковал, они и отстали. Он не имел никакого права так поступать! Нет, не то чтобы мне хотелось, чтобы они со мной флиртовали, ты ведь понимаешь. Ну, неважно... В общем, сидят они, на Найнив косятся, заигрывают, вернее, пытаются, поскольку она на них внимания обращает не больше, чем на жужжащих мух. И тут появляется Лателле и начинает Найнив палкой охаживать, причем обзывает ее по-всякому.

— Ей ничего не сломали, не отбили? — Эгвейн не была уверена, кого имеет в виду. Если Найнив разъярится...

— Нет. Что с ней-то будет! Шавана попытались разнять их, оттащить ее от Лателле, и теперь Тайрик, скорей всего, несколько дней хромать будет, не говоря уже о Бруге, у которого губа распухла. Петре пришлось отнести Лателле в ее фургон, и сомневаюсь, что она скоро оттуда нос высунет. — Илэйн покачала головой. — Люка не знает, кого винить — один из его акробатов охромел, а дрессировщица медведей ревет на кровати. Поэтому он ругал всех, и, по-моему, Найнив хотела и ему накостылять. По крайней мере, она, кажется, не направляла. Разок-другой чуть не сорвалась, но потом и без того свалила Лателле наземь.

Эмис и Бэйр обменялись ни о чем не говорящими постороннему взглядами они явно не ожидали такого поведения от Айз Седай.

Эгвейн и сама почувствовала легкое замешательство, но главным образом от того, что еле успевала переваривать имена всех этих людей, о которых раньше слышала лишь мельком. Странный люд — бродят по разным странам со львами, собаками и медведями. Да еще и Иллюминаторша. Ей не верилось, что этот Петра мог оказаться таким сильным, как о нем говорила Илэйн. Но что тогда сказать о Томе, который вдобавок к жонглированию еще и огонь глотает! А то, что делала Илэйн на пару с Джуилином, звучало и вовсе чудно, пусть даже подруга пользовалась Силой.

Если же Найнив чуть не направила... Илэйн не могла не заметить свечения саидар вокруг Эгвейн. Есть у Найнив с Илэйн причины прятаться или нет, но если кто-то из них направит Силу при свидетелях, долго скрываться им не удастся. О таком-то соглядатаи Башни несомненно узнают — подобные новости летят будто на крыльях, тем более если девушки еще не миновали границы Амадиции.

— Передай от меня Найнив, что ей лучше держать свой нрав в узде, иначе у меня найдется для нее пара слов — и они ей очень не по вкусу придутся. — Илэйн выглядела ошарашенной — Найнив наверняка ни словом не обмолвилась ей о том, что произошло между ней и Эгвейн. Потому Эгвейн добавила: — Если она направит хоть струйку, будь уверена, Элайда узнает об этом очень скоро — голубю нужно лишь до Тар Валона долететь. — Большего сказать нельзя — и так уже Бэйр с Эмис вновь переглянулись. Что бы они ни думали о расколе в Башне, об Амерлин, отдающей, как им известно, приказы опоить дурманом Айз Седай, Хранительницы ничем не обнаруживали своих мыслей. Порой, когда они хотели, и Морейн рядом с ними выглядела деревенской кумушкой-болтушкой. — Честно говоря, мне бы хотелось встретиться с вами обеими наедине. Были бы мы в Башне, в наших прежних кельях, я не прочь каждой из вас по паре слов сказать.

Илэйн окаменела, приняв тот же царственно-холодный и неприступный вид, как и после отповеди Бэйр:

— Можешь все и мне высказать, когда тебе будет угодно.

Неужели она поняла? Наедине — значит подальше от Хранительниц Мудрости. Эгвейн оставалось лишь надеяться. А сейчас самое лучшее — сменить тему разговора и надеяться, что Хранительницы не столь внимательно прислушиваются к ее словам, как им внимает Илэйн. На последнее Эгвейн очень надеялась.

— А эта стычка с Лателле? Ничего дурного не произойдет? — О чем вообще думает Найнив? Что у нее в голове-то? В родной деревне за подобную выходку Найнив сама любую женщину ее возраста быстрехонько приволокла бы на Круг Женщин, у той бы скоро глаза на лоб полезли. — Теперь вы, должно быть, уже в Гэалдане?

— Если повезет, через три дня будем там. Так сказал Люка. Зверинец передвигается не очень-то быстро.

— Может, вам пора уйти?

— Может, и пора, — медленно промолвила Илэйн. — Интересно же по канату пройтись... Хотя бы разок перед... — Покачав головой, она оглянулась на Каландор; вырез ее платья стремительно опустился на пару дюймов, потом вновь поднялся. — Не знаю, что и сказать, Эгвейн. В одиночку намного быстрее передвигаться все равно не получится, да мы и не знаем пока в точности, куда направиться. — Иными словами, Найнив еще не вспомнила, где собираются Голубые. Если в докладе Элайде все было указано правильно. — Не упоминая уж о том, что Найнив просто взорвется, если придется бросить фургон и купить верховых лошадей или другую карету. Кроме того, мы теперь многое знаем о Шончан. При Дворе Девяти Лун Керандин при с'редит служила. А Двор Девяти Лун — резиденция Императрицы Шончан. Вчера Керандин показала нам вещи, которые взяла с собой, бежав из Фалме. Эгвейн, у нее есть ай'дам.

Эгвейн шагнула вперед, коснувшись подолом Каландора. Что бы там ни думала Найнив, ловушки Ранда — не материального плана.

— А ты уверена, что она не сул'дам? — Голос девушки дрожал от гнева.

— Уверена, — успокоила подругу Илэйн. — Я сама надела на нее ай'дам. Никакого эффекта.

Этого маленького секрета не ведали даже Шончан, а если и знали, то тщательно скрывали тайну. Их дамани были женщинами, с рождения имевшими искру дара, женщинами, которые рано или поздно смогли бы направлять Силу, даже не будучи обученными. Но сул'дам, контролировавшие дамани, — этих требовалось подготовить. Шончан считали женщин, способных направлять, опасными животными, за которыми нужен глаз да глаз, и относились к ним соответственно; тем не менее, не зная об их подлинной сущности, многим таким женщинам позволяли занять в шончанском обществе достойное положение, окружая почетом и уважением.

— Мне непонятен этот интерес к Шончан. — Эмис с трудом произнесла это слово — она никогда о них не слышала, пока на прошлой встрече Илэйн не рассказала. — Содеянное ими ужасно, но они убрались восвояси. Ранд ал'Тор победил их, и они бежали.

Эгвейн повернулась к Хранительнице спиной и обвела взглядом громадные полированные колонны, убегавшие в полумрак теней.

— Да, они убрались, но это не значит, что они не могут когда-нибудь вернуться. — Девушка не хотела, чтобы кто-то, даже Илэйн, видел сейчас ее лицо. — Мы должны узнать о них все, что можем, — на случай, если они вернутся.

В Фалме шончане надели на нее ай'дам. Они намеревались отправить ее за Океан Арит, в Шончан; остаток жизни Эгвейн суждено было провести на чужбине и на цепи, точно собаке. Всякий раз при мысли о Шончан в душе Эгвейн вздымалась волна ярости. И страха. Ужаса, что они вернутся и на этот раз им удастся схватить ее и добиться своего. Этого страха Эгвейн ни за что никому не покажет — того проблеска ужаса, который был в ее глазах, в этом она убеждена.

Илэйн положила ладонь на руку подруги.

— Если они вернутся, мы будем наготове, — мягко промолвила она. — Врасплох, слепыми и ничего не подозревающими, они нас не застанут.

Эгвейн погладила ее руку, хотя девушке хотелось с признательностью сжать ее — Илэйн понимала куда больше, чем хотелось бы Эгвейн, но участливое отношение подруги утешило и умерило душевную боль.

— Давайте закончим то, для чего мы сюда явились, — вмешалась Бэйр. — Тебе, Эгвейн, в самом деле не мешает поспать.

— Мы послали гай'шайн, они тебя раздели и уложили под одеяла. — Как ни удивительно, голос Эмис был так же нежен, как и у Илэйн. — Когда вернешься в свое тело, можешь спать до утра.

Щеки Эгвейн порозовели. Памятуя об обычаях Айил, она допускала, что среди этих гай'шайн были и мужчины. Нужно будет поговорить с Хранительницами об этом. И разумеется, со всем тактом — они могут и не понять, а просто и спокойно объясниться на эту тему ей и самой нелегко.

Эгвейн вдруг осознала, что страх исчез. Кажется, меня больше пугает не мысль о Шончан, а то, что я смущаюсь. Это было не совсем верно, но девушка уцепилась за пришедшую мысль, как за соломинку.

На самом-то деле ей мало о чем нашлось рассказать Илэйн. Они наконец выбрались в Кайриэн; Куладин опустошил Селиан и разорил местность вокруг городка. Шайдо по-прежнему впереди в нескольких днях пути и двигаются на запад. Хранительницы Мудрости знали больше Эгвейн — они не сразу отправились в свои палатки. Сегодня вечером произошло несколько небольших стычек с всадниками, которые вскоре бежали. Были замечены и другие верховые, они ускакали, не ввязываясь в бой. Пленных не захватили. Морейн с Ланом, по-видимому, полагают, что всадники либо заурядные разбойники, либо приверженцы одного из Домов, претендующих на Солнечный Трон. Лохмотьями они друг от друга почти не отличались. Кем бы они ни были, вскоре распространится весть, что в Кайриэне появилось еще больше айильцев.

— Рано или поздно они все равно бы узнали. — Таким кратким замечанием по этому поводу ограничилась Илэйн.

Покидая вместе с Хранительницами место встречи, Эгвейн не сводила взгляда с Илэйн — ей представлялось, словно и Илэйн, и Сердце Твердыни расплывались, растворялись. Но золотоволосая девушка никак не дала подруге знать, что поняла ее послание.