Глава шестнадцатая
Проблески сознания
Последовательность всех событий в конюшне оказалась таковой. Как только Заринат появился во внутренних помещениях, сразу деловито взял щетки, скребки, наполнил ведро водой и прямиком отправился в стойло к своему вчерашнему гнедому знакомцу. По всем признакам сноровистого и вреднющего коня даже не обхаживали, как следует, боясь приблизиться и навести у животного на теле должный порядок.
Один из конюхов увидев нового работника, попытался упредить его от контакта с неприрученным скакуном, но был вынужден поспешно отскочить в сторону, различив безумный огонек в глазах нового раба. Пока он сбегал и пожаловался старшему, пока Тути плевался и бранился, Заринат со знанием дела, приступил к основательной чистке гнедого красавца. При этом создалась некая непонятная ситуация: посторонний, не имеющий малейшего отношения к конюшне человек, делал чужую работу. Старшего конюха это напрягло очень сильно. Он и вчерашнего самоуправства рабу простить до сих пор не мог, и вот опять очередное самоуправство.
Поэтому Тути вначале пожаловался примчавшемуся охраннику, затем старшему охраннику, затем начальнику всей стражи. И напоследок самому графу. Как раз к тому времени чистка гнедого завершилась и самозваный конюх, накинув на животное узду, решил вывести его на прогулку. Вот тут как раз и решил граф заговорить с новым рабом:
— Да ты никак раньше конским дрессировщиком работал?
Само собой, что увлеченный своей единственной мыслью о прогулке, Заринат не обратил на этот вопрос малейшего внимания. За что и был наказан определенной толикой магического поощрения, которым обычно Эль-Митоланы взбадривали простых людей. Толчок энергии на все тело, привел к неожиданным результатам: Кремон Невменяемый на некоторое время обрел частичное сознание.
Слегка мотнул головой, прислушиваясь к собственному телу, с удивлением обнаружил в своей руке узду и понял, что к нему обратились с повторным вопросом. Причем сделал это, по всей видимости, хозяин данной конюшни, потому как реакция всех остальных присутствующих это подтверждала однозначно. Знакомого молодого ордынца нигде не было, так что пришлось отвечать самому:
— Может до великих дрессировщиков мне и далеко, но общий контакт с любой лошадкой обязательно найду.
Оставалось только удивляться, такому чудесному превращению раба из недоумка, в человека с правильным выговором и нормальной логикой. Что граф и не пытался скрыть:
— Так ты что, уже вернул себе свою память?
Кремон на это ничего не мог ответить толкового, хотя и помнил довольно четко свой выход из Гиблых Топей. Ну и немного отрывочно все, что случилось до того. Но кругом были только чужие люди, которые вполне возможно считались врагами и торопиться с признаниями явно не следовало. А раз они сами намекали на потерю памяти, то следовало этим воспользоваться с наибольшей для себя пользой. Невменяемый левой рукой погладил себя по голове и сразу же нащупал огромную шишку:
— Ой! А где это меня так приложило?
— Ага, значит, хоть что-то вспоминать начинаешь, — удовлетворился местный хозяин и добавил: — Это тебя пираты мечом огрели при попытке к бегству.
Округленные до невозможности глаза раба лучше всего говорили о том, что у него и о пиратах ничего в башке не сохранилось:
— Откуда здесь пираты взялись?
— Живут они здесь, — хмыкнул граф. — По соседству… — затем вспомнил о гнедом красавце: — Так что, умеешь коней дрессировать?
Кремон и себе взглянул на красавца, который смиренно ждал предполагаемой прогулки, и с сомнением покачал головой:
— Этого дрессировать уже поздно. Да и вообще он уже давно и наверняка все умеет.
— Да? Ну тогда покажи на что он способен, — приказал граф, давая жестом команду дворовым раздвинуться в стороны и освободить центральный, самый широкий проход. Высота конюшни тоже позволяла проводить любые кульбиты хоть на скорости, хоть на месте. Оставалось только узнать уровень обучения гнедого, и Невменяемый начал с самого простейшего. Поласкав и погладив животного по шее, он дал команду поклониться, прекрасно зная, что кони скорей реагируют на интонацию, чем на голос.
Все поразились, когда гнедой грациозно склонил шею и вдобавок выставил одно копыто чуть вперед. Потом прокрутился на месте, потом совершил несколько аллюров боком. Прибывшая к этому моменту графиня от восторга захлопала в ладоши. Чуть позже гнедой показал чудеса движения, как боком, так и задом различным шагом и темпом. Напоследок вставал на дыбы и по команде наносил копытами прицельные удары по выбранным участкам столбов. То есть перед зрителями оказался не просто конь обученный красивой выездке, а боевой товарищ, который в бою может уничтожить собственными копытами не одного врага.
К финалу показательных выступлений, когда два стражника привели Уракбая, новый раб показал чудеса джигитовки на коротком участке внутреннего коридора. Теперь уже от поощрительных хлопков ладоней и сам граф не удержался. А заметив молодого земляка рядом, спросил с укором:
— Почему про своего товарища такие детали не рассказал? Да ему в любом хозяйстве цены не будет. Герцогиня сама не догадывается, какое состояние приобрела совершенно случайно.
Молодой сослуживец десятника только руками развел:
— Да я и сам о его далеком прошлом ничего не знал. Надеялся, что он со временем подлечится, вернет себе память и сам расскажет.
Тут как раз чудесный дрессировщик приблизился, ведя ничуть не уставшего скакуна за узду, и хозяин поместья у него спросил:
— Ну как с твоей памятью?
— Пока еще не совсем…
— А как зовут твоего товарища, с которым ты служил?
Проследив за указательным пальцем графа, Кремон изобразил на своем изуродованном лице радость:
— Уракбай!
— Ну вот, значит, здоровье твое идет на поправку.
— Ваше сиятельство, — обратился со стороны начальник графской охраны. — Но что нам делать теперь с сараем? Получается, что охранный контур на нем не срабатывает и любой арестованный спокойно выходит, когда ему заблагорассудится.
— Да вы что, сами справиться не можете? — стал сердиться граф, властно кивая молодому ордынцу: — Как все было, и почему за товарищем не присматривал?
— Извините, ваше Сиятельство, — пришлось признаваться Уракбаю. — Я только на минутку придремал, как вдруг проснулся от стука захлопнувшейся двери. Думал, оглушило моего товарища, но тела за дверь не было. Ко всему прочему ни грохота, ни вспышки от молнии не заметил. А потом уже через окно увидал, как он преспокойно так в конюшню направляется. Он ведь любит много кушать и готов ради этого работать все время.
Граф с кряканьем подвигал своими широкими плечами:
— Преспокойно, говоришь? Ладно, ставьте коня в стойло и за мной. Сам посмотрю, что к чему.
Развернулся и пошел к сараю. Тогда как Уракбай быстро помог бывшему десятнику поставить гнедого скакуна на место и за руку потянул вслед за хозяином. Но все это время и по пути к месту заточения Кремон Невменяемый пытался лихорадочно определиться, где он находится, как сюда попал и что происходит с его колдовской сущностью. Хотя, пожалуй, последний вопрос его беспокоил больше всего:
«Что за напасть со мной произошла?! Почему во мне ни капельки сил Эль-Митолана нет? Пока я тут чисткой коня занимался и джигитовку показывал, наверняка должны были хоть крохи какие-то накопиться. Мне ведь надо немедленно восстанавливаться! И почему у меня такие обожженные руки? — он пощупал уже в который раз обезображенную кожу лица. — И голова у меня словно в костре побывала… Не иначе меня действительно в каком-то страшном месте приложило не то магией, не то шариком Флора. Только и помню, как из Топей вышел, да каким-то оторванным ломтем в воспоминаниях висит асдижон Лазан и герцог Каррангаррский в совместной пьянке. А ведь они точно не подданные нашего королевства Энормия. Но тогда получается, что я с ними знаком? Но где тогда мы пьянствовали? Ведь в Спегото я никогда не был… кажется… — чрезмерное напряжение при конкретизации деталей смутно расплывающегося вечера, привело к резкой головной боли и чуть ли, не потере сознания. — Стоп! Пока не стоит так напрягаться! Чуть с ног не рухнул, хорошо хоть этот Уракбай поддержал. Надо будет у него все выспросить. Уже он наверняка мне все напомнит и про пиратов и про удар мечом при странном побеге, о котором в моей головешке даже сквозняка не осталось. Если он в курсе — где мы, то и причины нашего попадания сюда наверняка пояснит. Потому как в Кремниевой Орде мы быть не можем, слишком вокруг нас лица не те. Хотя вот эта туша местного хозяина мне кого-то до странности напоминает… Где я мог видеть этого графа…?»
Тем временем вся толпа придворных, идущая за графской парой, прошла через хозяйственный двор, протиснулась через калитку и теперь огромным полукругом обступила дверь в сарай. Как оказалось из подслушанных разговоров здесь постоянно содержали под арестом провинившихся людей, как со стороны улицы, так и из внутреннего круга. И пока еще ни разу не было, ни единого побега.
Сам граф, лишний раз подтверждая свои умения Эль-Митолана, проверил створ дверей, недоуменно пожал плечами и о чем-то тихонечко посоветовался со своей очаровательной супругой. Что они собирались сделать, так и осталось неизвестно, потому как в события вмешалась не кто иная, как герцогиня Вилейма. От ее властного окрика все слуги и охранники поспешно раздались в стороны, освобождая дорогу. С недовольным, перекошенным лицом местная владычица прошла к графской паре и под завесой полога звука выслушала пояснения от более низкого по росту Стерия Бинокко. Затем презрительно скривилась и решительно шагнула к двери сарая. Магией открыла дверь нараспашку, подняла левую руку вверх и скомандовала Уракбаю:
— Ты! Пошел первым!
Так как она стояла в уже знакомом жесте прикрытия, то бывший вор и аферист даже не подумал промолвить и слова возражения. Быстро юркнул в дверь, и только за порогом облегченно выдохнул.
— А теперь ты! — указательный палец правой руки указывал в грудь Невменяемого. Тот как раз с каким-то паническим ужасом пытался сконцентрировать поплывшее вдруг зрение на лице герцогини, ощущая новый приступ сильной головной боли. Ни капельки энергии Эль-Митолана у него так к тому времени и не появилось, зато интуиция уловила жесткое дуновение угрозы от неизвестной женщины, которая распоряжалась здесь, словно в собственной вотчине. Здравый смысл подсказал не сопротивляться приказу и изуродованный, плохо соображающий герой попытался пройти в сарай. Но как только он оказался в створе двери, подлая герцогиня быстро убрала левую руку со структурой защиты и с защитного контура сорвалась внушительная молния. Но вопреки всем ожиданиям она совершенно беззвучно вонзилась в голову нового раба и словно растворилась в его теле. А сам раб спокойно продолжил свое движение. Вот только сознание Кремона вновь при этом кануло в омут безвременья, а в сарай вошел глупо улыбающийся бывший десятник Заринат.
Но это преображение заметил только Уракбай. Тогда как стоящая снаружи Вилейма весело рассмеялась:
— Ну вот и всех делов! Сразу с этим типом все ясно без всяких длительных экспериментов. Он просто является уникальным проводником магической энергии. Теперь установи, Стерий, дополнительный заслон против его тела и он уже не «заблудится». А нам с Ортензией срочно надо прогуляться по делам.
После этих слов герцогиня подхватила подругу под локоток и переговариваясь о чем-то на ходу, поспешила к стоящей в створе ворот карете. Граф Бинокко посмотрел вслед парочки каким-то слишком уж странным взглядом, сдержал готовый вырваться из мощной груди вздох, и повернулся к толпе слуг:
— Все свободны! Или давно зрелищ с дикими зверьми не было? Так я вам сейчас устрою! — когда возле него остался лишь начальник его охраны, поманил кивком головы к себе и дал должные инструкции: — Сейчас я установлю еще один дополнительный контур защиты, так что теперь уникального коневода может вывести из сарая только человек, имеющий вот этот медальон. Не вздумай его потерять, он у меня единственный.
— Ваше сиятельство, как можно!
— Вот, смотри, как я устанавливаю контур на тело и как пользоваться медальоном.
Потом дверь захлопнулась, и парочка рабов осталась в гордом одиночестве. Но теперь Уракбай был совершенно уверен, что его товарищ иногда на короткие мгновения пытается себя осознавать, похоже память к нему начинает возвращаться небольшими кусочками. Вон как сегодня, например, грамотно говорил и распинался перед графом. Хотя опять-таки, сильно смущало: откуда у простого пехотного десятника такие огромные познания в коневодстве? Ведь в Кремниевой Орде все испокон веков только на похасах и ездили. Только в последнее время в столице, да среди наивысшей знати появилась мода на породистых и прекрасных скакунов. А тут складывается такое впечатление, что Заринат как минимум несколько лет служил конюхом в самой знаменитой конюшне Фаррати. Что-то тут явно не сходилось…
Вопросы возникали все новые и новые, а вот ответов на них не было. Благо еще что в корзине находилась огромная куча съестных припасов. Заринат сразу отправился к ней с отсутствующим взглядом и принялся методично поглощать все, что попадалось в руки. Его молодому товарищу ничего не оставалось делать, как присоединиться. Но теперь он с гораздо большим вниманием следил за выражением лица своего старшего сослуживца и старался не упустить тот момент умственного преображения, которое он в обратном порядке подсмотрел совсем недавно.
