Глава третья
ПРИБАВЛЕНИЕ В ОТРЯДЕ
Первым делом Виктор бросился к измученному пленнику, пытаясь послабить натяжку цепи и восклицая:
— Здесь еще кто-то остался живой?!
— Никого, ваша святость. Я последний остался. Всех остальных этот садист замучил насмерть. А ведь все были простыми горожанами…
— Ты меня знаешь? — удивился Монах, устраняя первую цепь.
— Еще бы! Мы хорошо знакомы, — хрипел пленник, без поддержки цепей еле стоя на ногах. — А вот вашего спутника узнать не могу… Но он сильно напоминает жреца Фериоля из монастыря Дион…
— О-о-о! — изумились оба спасателя, направляя фонарики на лицо так и не узнанного ими человека. — Да ты из наших?! Назовись!
— Додюр Гелиан. Кок и личный повар вашей святости…
— Додюр! Дружище! — запричитал с рвущимся сочувствием Виктор, лихорадочно сдергивая цепи. — Как же так?! Ведь ты должен был уйти вместе со всеми? Как ты здесь оказался?
— Отходил из Шулпы с самым последним отрядом, а там вдруг кавалерия Львов Пустыни к нам прорвалась… Стали отбиваться, мне копьем по шлему и досталось. Вот только здесь и очнулся…
— Ой, что же они с тобой натворили! — Фериоль не знал, за что хвататься и в каком месте оказывать израненному человеку первую помощь. — А у нас с собой даже баночки мази гарбены нет!
— Ничего, ты только немного потерпи, Додюр! — упрашивал знаменитого кока Виктор. — Главное — до Колыбельной добраться, а там мы тебя живо на ноги поставим!
От цепей освободили быстро. Затем доставили раненого в потайной ход, а сами вернулись к трупу Вакера для устранения ненужных следов. Быстро оттащили его в допросную, раздели до исподнего, а после с отвращением изрубили почти не кровоточащее уже тело саблей. Если кто и наткнется, то ни за что не узнает в иссеченном куске мяса палача и садиста. Да и количество узников, посаженных в казематы, должно сойтись теперь в любом случае.
Одежду и оружие, а также и взятые на всякий случай ключи тоже оставили в тайном тоннеле, а потом с трудом повели раненого, измученного кока по длинным ходам и лестницам. Оставалось удивляться, как Додюр Гелиан еще умудрялся местами двигаться сам, оставляя на камнях стен куски кожи и пятна крови. Его пытались вести с двух сторон, что в узких проходах изначально было невозможно, старались дать ему отдохнуть, но кок словно боялся присесть и умереть. Только и твердил на просьбы спасителей:
— Ничего! Раз уж я в каземате живой остался, то до этого вашего чуда-устройства в любом случае доползу! Камни грызть буду, но доползу!
Действительно дополз. Правда, уже в самой Колыбельной силы двужильного здоровяка покинули окончательно.
W пока в аварийном режиме запускали медицинский модуль, Додюр так и оставался без сознания.
— А если в себя не придет? — переживал Виктор. — Ему же надо будет через искусственный пищевод самостоятельно пробираться.
— Ничего, — утешал Фериоль. — У меня такой галлюциноген мощный есть, что мертвого на ноги поставит. Ненадолго, правда, но три минуты человек будет действовать на износ. Вот только выдержит ли наш друг такую нагрузку? Как думаешь, все равно ведь потом его тело восстановят?
— Наверное… Лишь бы он до начала лечения от разрыва сердца не помер.
— Да нет, сердце у него на зависть. Стучит словно справный молотобоец.
Возбуждающая смесь и в самом деле помогла Додюру встряхнуться, встать на ноги и, выслушивая на ходу последние инструкции, целенаправленно двинуться во внутренности аппарата, разработанного медицинскими гениями великого космоса. Не удивила его и живая псевдоплоть искусственного пищевода. Прошел он через нее, а вот на металлическое ложе-стол взбирался на последних крохах борющейся за жизнь настойчивости. Но под расслабленные вздохи наблюдателей все-таки улегся, застыл, теряя сознание повторно, а потом все покрыла стена густого пламени. Виктор непроизвольно посмотрел на часы, засекая время:
— Сколько его там устройство продержит? Меня три дня, тебя полтора, а вот его?
— Наверняка все четыре! — заявил Фериоль, сноровисто доставая из своего ящика разные баночки, склянки, пробирки и деловито их расставляя на столе. — Если судить, что на нем места живого не было, оторвано ухо, выбиты зубы и глаза нет, то и все пять дней.
— Да нет, здесь скорее будет с каждым разом процесс идти по ускоряющемуся графику. Кок может и через сутки к нам здоровым вернуться.
— Не верится в такое…
Насколько помнил Виктор из осевшей в памяти информации, подобные агрегаты работали эффективней всего при полной и частой загрузке. То есть когда получался большой простой, то после этого и на «разогрев» уникальных устройств уходило от недели до нескольких месяцев. Если учитывать, что при императорах династии Гранлео Колыбельной пользовались не чаще раза в десять, а то и двадцать лет, то сейчас аппарат мог ускоряться с каждым разом, нарабатывая в себе соответствующие, самоулучшающиеся программы. И сложность медицинской помощи особой роли не играла. Хоть простой порез, хоть тотальное омоложение старца с многочисленными переломами — бездушному агрегату все едино. Только и подавай нужное количество энергии да укладывайся самостоятельно на стол.
Хотя имелись и такие аппараты, в которые доктора закладывали почти трупы своими руками, и их тоже удавалось реанимировать, возвращая с того света. Назывались они «омолодителями». В них принцип работы кардинально отличался именно фактом несамостоятельного вхождения в камеру восстановления, но суть от этого не менялась. По теоретическим наметкам Додюр Гелиан мог получить излечение уже через несколько часов, включая новый глаз, новое ухо и восстановленные зубы.
Ранее был найден объект с нарисованной женщиной, который являлся «омолодителем», но с поврежденным программным обеспечением, а потому и ни разу не испытывался. Предполагалось и наличие подобного агрегата для мужчин, но туда пробраться не удалось. Прежний владелец этого дворца заклинил вход из внутренних коридоров.
Вот такую короткую лекцию прочитал Менгарец жрецу, присматриваясь, как тот довольно быстро готовит опаснейшее для любого человека вещество.
Когда Монах закончил речь, Вессано начал в ответ рассказывать, как действует яд и как от его воздействия спастись:
— Легкий порошок получится, словно пыль. Можно распылять с помощью маленьких мехов. После попадания на слизистую первые пять минут сильная сонливость, похожая на опьянение, потом минут пять безболезненный паралич. Если за это время не дать противоядие — труп. И самое смешное, что противоядием, помимо вот этих листиков, которые надо жевать, являются самые прозаические вещи, которые тоже присутствуют частенько на столе.
— Скажи еще, что достаточно запить вином или водой? — попытался догадаться Виктор.
— А ведь почти угадал! Только вряд ли князь станет пить… кислое молоко!
— Ха! Так просто?! А если все-таки станет?
— Сомневаюсь, что поставки в дворцовую кухню идут в полном ассортименте. Скорее будут настаивать на жареном мясе и хлебе, чем на молочных продуктах. Да еще и прокисших.
С недоверием мотая головой, Виктор еще некоторое время понаблюдал за уверенными действиями мастера на все руки, а затем достал найденные возле спальни императора карты и стал их просматривать. Как ни крутил их перед глазами, привязки к чему-то конкретному в первой попытке так и не отыскал. Поэтому постарался схемы и рисунки хорошенько отложить в памяти. Со временем подсознание само найдет нужные зацепки. Сейчас проблемы имелись более актуальные. Нужно собирать слухи, обрывки разговоров и другие данные.
Хотя на этот раз высший проповедник монастыря Менгары уделил пристальное внимание лишь апартаментам князя Парайни, присматривая, как и где лучше совершить планируемое покушение. Видел несколько раз и самого соправителя Триумвирата, многих его помощников и заместителей, но ничего важного так и не узнал. Тогда самым важным посчитал сам факт относительного спокойствия во дворце. Оно косвенно подтверждало удачное спасение кока Додюра из казематов. Посланные вниз воины похоронно-трофейной команды выволокли трупы наверх и безжалостно сбросили их в залив на корм кашьюри. Палача среди тел никто не опознал, а его самого искать тоже не стали, ведь по приказу будущего министра он якобы отправился домой.
Спасение проверенного боевого товарища можно было считать несомненной удачей. Но, вспомнив о коке, Менгарец сразу подумал и о пище: теперь их трое, как бы голодать не пришлось. Поэтому на обратном пути к штабу заскочил в район дворцовой кухни и внимательно там осмотрелся через многочисленные щели. Подспудно прикидывая, что здесь возможностей подсмотреть и подслушать гораздо больше, чем в том же банкетном зале или палате для заседаний с министрами. Наверняка покойный Гранлео постоянно опасался подсыпанного в пищу яда.
Первым делом Виктор убедился, что опостылевших постовых на каждом углу нет. Триумвират и в самом деле немного расслабился и удостоверился в личной безопасности. Элитные части отправились в гущу остальной армии готовить потребное настроение для роспуска ненужного скопления бездельников.
Затем постарался присмотреться к кладовым и основным кухонным залам. Заметно было, что многочисленные повара стараются. Ругань стояла между плитами и котлами почище, чем на базаре в разгар торговли. Запахи горячей и вкусной пищи раздражали неимоверно, поэтому его святость только и высматривал, что, где и как будет сподручней уволочь поздней ночью. Нашлись удобные места для этого, но одному там промышлять будет весьма опасно. Второй человек все равно понадобится для подстраховки.
Когда вернулся в Колыбельную, жрец дионского монастыря уже закончил приготовление яда и с соблюдением всех мер предосторожности герметично упаковал его. Оба скромно поужинали, затем, усиленно раскрывая слипающиеся глаза, вновь начали мудрить над найденными сегодня картами. Но усталость все-таки свалила, несмотря на недавнее улучшение физического состояния тела. Да и поспать пять часов перед ночным рейдом за продуктами питания решили в обязательном порядке.
Но проснулись чуть раньше, и не от сигнала наручных часов. Кто-то открывал двери со стороны тоннеля, ведущего к камере окончательного воскрешения. Дабы не накалять обстановку опасными бросками ножей, Виктор выкрикнул в сторону слабо освещенной щели в стене:
— Додюр! Это ты?
— Я, ваша святость! Я! — уже только по одному тону кока стало понятно, насколько он рад своему спасению и чудесному заживлению ужасных ран. Конечно, он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он из последних сил взгромоздился на стол, но сейчас это для него и неважно было.
Оказавшись в штабе, он долго благодарил и разглядывал себя в зеркале. Затем заявил, что теперь он помолодел лет на пять и стал краше некуда. Только и осталось, что срочно подбирать себе молодую невесту и устраивать свадьбу.
Кок не замолкал ни на минуту, и уже собравшемуся выходить Менгарцу это надоело:
— Додюр, давай отныне обращаться ко мне по имени. Нас тут всего трое, и никаких официальных церемоний разводить не будем. Запомнил?
— Только рад буду!
— Хорошо. Тогда теперь соблюдай тишину, переодевайся вон в ту приготовленную для тебя одежду, и все трое отправляемся на кухню. Должны же мы отпраздновать твое спасение.
— С вином?
— Ну… если отыщем…
— Запросто! Я там все кладовки знаю! — Кок быстро заканчивал одеваться.
— Верю. Но нам лишняя огласка, а уж тем более убийство поваренка или кладовщика-интенданта совершенно не нужно.
— Понял. А чья это на нас форма?
— Конкретно ты сейчас в звании самого младшего офицера армии Паугела Здорна. Герцог штурмует мост через пролив, и его тут быть не может. Вдруг мы на кого наткнемся, и ты просто прикажешь что-либо выдать из еды для своего оголодавшего генерала. А мы якобы у тебя на подхвате, в форме сержантов. Но это так, на всякий случай…
Кок скептически покачал головой:
— Что-то вы на сержантов ну никак не похожи… Да и форма на вас явно с чужого плеча. Как по мне, то лучше бы мы все трое в поварской одежде щеголяли. Если тут сразу несколько армий разных королевств, то мы легко могли бы выдать себя за кашеваров любой наудачу выбранной дивизии. И нас не просто угостят, а еще с собой дадут. А если станем сопротивляться, то и силком.
Фериоль озадаченно подвигал бровями и тряхнул молодецкими кудрями:
— А ведь ты прав… Если так подумать, и воровать ничего не надо…
— Вот и я о том же! Надо на кухне чувствовать себя хозяином.
Менгарец с хмыканьем подбоченился:
— Да мы хозяева не только на кухне, но и во всем дворце.
Поход получился во всех смыслах продуктивный.
