Против ожиданий Тима, Арво отнесся к его предупреждению прямо-таки наплевательски.

— Не беспокойся, — сказал он, — если волины решат заняться нами серьезно, я узнаю это первым.

Прозвучавшее в его голосе неприкрытое бахвальство Тима покоробило, и он спросил довольно раздраженным тоном:

— И откуда ты это узнаешь, интересно?

Но Арво не обиделся.

— Оттуда, откуда надо. У меня есть причины думать, что пока нам ничего не грозит, и есть причины не говорить тебе, почему я так думаю. И хватит об этом, не мешай мне, я считаю.

И Арво склонился над листком с сеткой расстояний — хитрой таблицей, в которой были указаны расстояния между населенными пунктами округа. Расстояния были даны в ланах и в днях пути, с учетом дневных стоянок. Кроме того, при выборе маршрута сразу становилось видно, через какие деревни он проходит. Тим долгое время не мог понять, как управляться с этой хитрой штукой, но, разобравшись, восхитился — удобная вещь! Странно даже, что дома, на Земле, таких сеток не придумали. Тим решил, что обязательно надо будет, вернувшись, запатентовать этот способ и с его помощью делать такие карты для всяких автомобилистов и дальнобойщиков — с руками будут отрывать. Но, подумав, понял, что скорое обогащение на Земле с такой сеткой ему не светит — здесь-то все дороги были абсолютно одинаковы, а вот дома все было совсем не так, и самая короткая дорога очень часто была далеко не самой быстрой.

Тим знал, что считает Арво: он пытался найти самый короткий путь к их следующей цели — деревне Сайхо, которая через райм на два дня лишится присмотра своего хозяина. Вот только самый короткий путь занимал двенадцать дней, и короче никак не получалось. Было это совершенно очевидно, но упрямый Арво мучил сетку расстояний часа три, потом в сердцах отбросил ее в сторону и принялся шарить под полкой левого борта. Тим без особого интереса следил за его действиями. На свет были извлечены засохшие пучки каких-то трав, два ржавых ножа, большая дощечка с надписью «пустой» (Тим удивленно поднял брови), и наконец Арво с довольным восклицанием вытянул из-под полки длинный цилиндрический предмет. Предмет, после сдувания с него пыли, оказался чем-то вроде свитка. Арво прошел к концу повозки, откинул полог, пропуская внутрь дневной свет, и развернул свиток прямо на полу повозки, придавив его по краям попавшимися под руку мечами. Тим поневоле заинтересовался и подошел.

Что изображено на свитке, он понял сразу — перед ним, несомненно, была карта, первая из увиденных в этом мире. Карта изображала похожую на половину дубового листа часть суши, окруженную с трех сторон морем. Сомневаться не приходилось — темно-зеленые пятна, скорее всего, обозначали леса, светло-зеленые области соответствовали полям, а синие — воде. Вся суша была покрыта паутиной геометрически правильных линий, несомненно — дорог. Как раз вдоль них и водил пальцем Арво, что-то бормоча про себя.

— Где мы? — спросил Тим негромко.

Арво обернулся, глянул на Тима с некоторым удивлением, потом молча ткнул пальцем в карту:

— Здесь. Вот тут где-то едем, вон — Камора. А вон — Сайхо. Видишь?

Тим молча кивнул. Теперь он видел причину странного поведения Арво — их цель находилась совсем недалеко от их нынешнего положения. По прямой до Сайхо («Красная река», — перевел про себя Тим) было чуть больше, чем уже пройденное за три дня расстояние до Каморы. Проблема была в том, что прямой дороги туда не было, от цели их отделяла река, и дороги шли вдоль нее. А ближайший мост находился как раз в шести днях пути. Еще Тим увидел преимущество карты перед сеткой — в сетке расстояния указывались по дорогам, расстояние между пунктами по прямой с ее помощью оценить было невозможно. Кроме того, неясно было, какой из них севернее, какой — южнее, какой ближе к морю, какой стоит в лесу; терялось и множество других характеристик, легко определимых при одном взгляде на карту. Возможно, торговцам эти детали не нужны, и нечего голову забивать, но все же на поверку сетка расстояний оказывалась не такой уж удобной вещью, как показалось поначалу. Все равно во многих случаях без карты не обойтись.

— Здесь мост есть, — сказал Арво, ткнув пальцем в преграждающую путь реку прямо перед значком с подписью «Сайхо». Тим всмотрелся и в самом деле увидел толстую серую полоску, пересекающую реку перед самой деревней. Вот только…

— А дорога?

— А дороги нет.

— Зачем же тогда мост? — не понял Тим.

Арво пошевелил бровями:

— Не знаю. Может, у Сайхо есть поля на этом берегу реки. Не гонять же крестьян в обход. Мост, скорее всего, сама деревня построила, и рассчитан он только на людей — повозку не выдержит.

— Тогда зачем нам этот мост?

— Смотри, — Арво чиркнул ногтем по карте. — Сайхо стоит на самом берегу. Мы подгоняем повозку вот сюда, оставляем ее здесь, идем по мосту в деревню, делаем свое дело и возвращаемся, как пришли.

Тим нагнулся над картой и принялся всматриваться в участок темной зелени перед Сайхо.

— А как же мы туда проедем, если там дороги нет?

— По лесу. — Арво хмыкнул. — Когда-то Волки даже деревни в лесах возводили, а уж было им там и спокойней, и безопасней, чем нам на дороге. Днем пойдем, на ночевку костер кольцом разводить будем — все звери огня боятся. Да и йельм твой поможет.

Тим насупился — идея ему не понравилась. Фургон же всего одна лошадка тянет: застрянет повозка где-нибудь в болотце — и что делать?

— Может, не пойдем в Сайхо? — спросил Тим с надеждой, но Арво предложения не принял.

— Если не успеем к сроку, тогда и не пойдем, — безапелляционным тоном заявил он.

Тим лишь вздохнул, но возражать не решился, а спросил ворчливым голосом:

— Почему же там дороги нет? Неудобно же в объезд за сотню лан ехать.

— А ты посмотри на карту. Там одни горы, на этом участке Сайхо — единственная деревня на том берегу. Ради нее одной дорогу строить неэффективно, пусть уж лучше в объезд ездят.

— А если там лес густой будет? — не сдавался Тим, накушавшийся лесных прогулок на всю жизнь вперед.

Арво поднялся и пошел к передку повозки, бросив на ходу:

— Подъедем, посмотрим — что гадать? Ван! — донесся до Тима его голос. — У Ромлы направо не поворачивай, езжай вперед, к Аруму. Попробуем лесом к Сайхо выйти.

Тим надеялся, что у Вана будет побольше здравого смысла и он категорически воспротивится лезть в лес, но тот лишь кивнул, не оборачиваясь, и ответил:

— Понял.

Тим фыркнул и присел возле карты. В земных картах, кстати, еще и болота всякие обозначаются, и овраги. Может, тут тоже найдется какое-нибудь непроходимое препятствие? А вот, кстати…

— Арво! — позвал Тим. — А с этого берега тоже горы? По горам мы на повозке точно не проедем.

— С чего ты взял? — отозвался Арво. — Этот берег ровный.

— А вот смотри, написано: «Две горы», — Тим ткнул пальцем в карту и обернулся. Арво подошел, заглянул через плечо Тима в карту.

— Это Арум и есть. Не две горы, а деревня, которая называется «Две горы». Сами горы, благодаря которым деревушка так называется, на противоположном берегу расположены. Их вершины над лесом из деревни видно. Я там был однажды. Там даже легенда есть про звезду Кух, которая ночует в пещере, расположенной между этими самыми горами. Так что можешь уже успокоиться. Э, ты чего?

Тим встряхнулся, мотнул головой.

— Пророчество, — сказал он внезапно охрипшим голосом.

— Какое пророчество? — встревоженно спросил Арво, потом широко улыбнулся. — Твое, что ли? Которое тебе старик в Каморе сделал? Ха! Это звезда Кух — твоя путеводная звезда, так выходит?

И Арво расхохотался. Смех его можно было понять — угнаться за такой путеводной звездой и в самом деле было бы непросто. Звезда Кух была самой яркой звездой местного ночного неба, но Тим подозревал, что это была не звезда, а спутник этой планеты. Луна, только очень мелкая. На эту мысль наводили циклические изменения яркости звезды — в одно время она бывала ярче, в другое — тусклее, а иногда и вообще исчезала с небосклона. А еще она двигалась намного быстрее остальных звезд, проходя весь небосклон от края до края по два раза за ночь.

В Каморе Тим не придал большого значения полученному пророчеству — ну наговорил старик какой-то мути, да еще и сам сразу предупредил, что Тим ее понять не сможет, так чего зря мозги ломать? Когда оно еще начнет сбываться, да и начнет ли вообще? Но сейчас неожиданное совпадение — две горы и звезда — слегка его оглушило. Еще и потому, что вдруг напомнило странные сны и события последних дней, перед тем как он попал в этот мир. Здесь тот сон не снился ему ни разу, и Тим, под впечатлением произошедшего (и происходящего), совсем про него забыл.

— Ох, неспроста это, — пробормотал Тим.

— Не будь глупцом, — снисходительно отозвался Арво. — Знаешь, сколько в одном Маарахе деревень, в названиях которых упомянуты горы? Вот смотри, Тапис — «двойная вершина», вот Машум — «пять гор», а вот смотри, еще один Арум! И о которой из них в твоем предсказании говорится? А подумай, сколько таких деревень во всем Хем-Аларе? А во всех землях Сай? — Арво помотал головой. — Так что ты об этом пророчестве лучше забудь. А то сядешь еще на коня и поскачешь вслед за звездой Кух, что я людям скажу?

Тим вздохнул и попытался улыбнуться.

— Тебе легко говорить — забудь. Сам же говорил — все предсказания Каморского оракула сбываются. Так надо же им с чего-то начинать сбываться. Для простого совпадения что-то слишком много совпадений.

Арво раздраженно выдохнул:

— Инги говорил, а не я. Это первое. А второе — не стоит тебе твое предсказание толковать буквально, в них очень редко гора называется горою, а звезда — звездою. Скорее даже никогда. Так что еще раз говорю: забудь.

Тим мотнул головой и пробурчал уже просто из упрямства, чтобы последнее слово за собой оставить — вождь он или не вождь, в конце концов?

— Все равно, я думаю, что это ошибка — ехать в Сайхо.

Арво в ответ ничего не сказал, только одарил снисходительно-покровительственным взглядом — и все.

Перемещения их по дорогам были вообще-то делом несложным, но скучноватым. Это Арво так говорил, потому что сам Тим в дороге не скучал. За те дни, что он провел в одном фургоне с Арво, Тим узнал об устройстве местного мира намного больше, чем за две недели в школе волинов. Правда, собеседников, кроме Арво, у него практически не было. Только один раз с ними в фургоне ехал боец с трудно выговариваемым именем Затрецст, который кроме сложного имени имел еще один недостаток, делавший из него совершенно никудышного собеседника, — он был глуховат. Ван же в счет не шел вообще — он свои слова ценил на вес золота (кстати, с учетом местных реалий, эта пословица обретала новый, вполне буквальный смысл), и вытянуть из него лишнее слово было просто невозможно. Но Тиму хватало и общения с Арво. Больше всего, конечно, Тиму хотелось узнать про то, как ему попасть домой. Арво, к сожалению, очень немного знал про тенариссы и порталы, но того, что он знал, хватало, чтобы заявить с уверенностью: отправить его домой сможет только тот, кто его вытащил. Никакому магу не хватит умения узнать, из какого мира пришел Тим, по одному только его виду. Тима эта новость сильно огорчила, хотя он и без Арво догадывался, как обстоят дела. Возвращаться в Хорт для Тима было равносильно самоубийству — наивно надеяться, что Руша Хем забыл про него. Арво, заметив огорчение Тима, предложил ему единственный безопасный вариант — выждать, пока Руша Хем покинет Хорт, потом захватить деревню, найти того мага и допросить. И хотя нужный Тиму маг вполне мог быть убит Каравэрой в день бегства Тима, других вариантов у него не было, и он согласился на предложенный. Хотя и не хотелось, конечно, — кто его знает, как скоро Руша Хем соберется уехать куда-нибудь. Да и Арво, все еще хранивший в секрете источник своих сведений об отлучках волинов, не внушал ему полного доверия — а ну как не узнает? Или — того хуже — узнает, но не скажет: без Тима и его йельма Люди Дороги сильно ослабеют. Может, ему полжизни придется тут по дорогам мотыляться под скрип колес? То-то радости будет вернуться домой лет через сорок — пятьдесят. Мысли такие, разумеется, оптимизма не вселяли, и, может, именно поэтому надпись на карте так взволновала Тима — если пророчество начнет исполняться, значит, он скоро сможет попасть домой. Когда фургон через два дня подъехал к Аруму, Тим с удивлением понял, что ему не терпится попасть в деревню.

Но до самого Арума они не доехали — вечером третьего дня фургон остался стоять на стоянке в одном лане от деревни, хотя солнце уже зашло и спасительная прохлада разлилась по округе. Тим в это время пытался втолковать Арво, что такое «прощение». Арво, такое впечатление, давно понял, но виду не подавал — все задавал и задавал Тиму вопросы, да не простые, а заковыристые. Так что Тиму через некоторое время начало казаться, что он и сам не знает, что такое «прощать» и когда это можно делать, а когда — нельзя.

— Вот ты говоришь, что простить можно только того, кто этого достоин. А кто определяет, достоин этот человек, чтобы его простить, или нет?

— М… — сказал Тим, — я определяю.

— Вот, — воскликнул Арво, — здесь ошибка в твоих рассуждениях. Если он…

Но тут Тим понял, что его беспокоит уже с полчаса — сгущающаяся темнота, — и он довольно невежливо перебил собеседника:

— Темно уже. Почему стоим? До Арума же меньше лана осталось?

Арво поморщился, но на вопрос ответил:

— Потому что темно. — Вздохнул и пояснил: — Нам же не в Арум надо, нам надо к реке. А делать это лучше днем.

Тим нахмурился, задумавшись:

— То есть мы здесь остальных подождем, потом поедем?

— Да. Так что времени у нас много, можем спокойно обсудить это твое «прощение». — Арво встал, снял со стены лампу и принялся ее разжигать.

— Оно не мое, — сказал Тим. — Подожди. Почему бы, раз время есть, кому-нибудь верхом на… — Тим поискал в голове какой-нибудь аналог слова «разведка», но не нашел, — …посмотреть съездить к этому мосту? Быстренько? Может, нет там дороги для фургона — тогда и ждать незачем?

Арво хмыкнул:

— Только сейчас догадался? А следовало раньше. Мы фургон Ремиса ждем, там Инги, он и поедет смотреть. Они через Торопу едут, должны завтра к вечеру подъехать.

— А зачем нам Инги? — удивился Тим.

Арво заметно смутился:

— Я не умею верхом ездить. А Ван не поедет. По лесу ездить опасно и днем — зачем это ему? Это наше дело — жизнями рисковать.

Тим удивился заявлению Арво, но не сильно — лошадей в этом мире было очень мало, соответственно, они были очень дороги, и ездить верхом умело весьма и весьма немного народу. Даже волины — и те не все ездили верхом. Но волины и сами умели двигаться ничуть не медленнее всадника. А из обычных людей верхом ездить умели только те, для кого это оказывалось возможным в силу их обязанностей, как, например, Инги, который пару лет пас обеих лошадей своего хозяина. Тим так до конца и не узнал, почему лошадей здесь было так мало: в школе он вообще ничего о них не слышал, а Арво сказал, что лошади почти не дают потомства — редко какая приносит за всю жизнь больше одного жеребенка. И немалая часть местных лошадей не родились здесь, в мире Сай, а утащены из других миров, подобно йельмам или собакам. Услышав это, Тим очень удивился и коротким расспросом выяснил, что под «собаками» имеются в виду именно собаки — четвероногие, хвостатые и зубастые. Но они, в отличие от лошадей, потомства не дают вообще, поэтому и встречаются в мире Сай еще реже. Почему у местных домашних животных такие проблемы с рождаемостью — этого Арво объяснить не смог. Да и все виденные здесь Тимом лошади сильно отличались от земных — были они флегматичные, тихие и вообще какие-то заторможенные.

— Я могу поехать, — сказал Тим, — я умею. И я йельма возьму. Тогда даже ночью можно ехать.

Говоря, что он умеет ездить верхом, он, конечно, сильно преувеличил. Раз десять, наверное, в жизни ему довелось сидеть на лошади — от случая к случаю. Два раза даже пробовал ехать рысью — нельзя сказать, чтобы у него сильно хорошо получалось, но из седла не падал и общую идею езды понял. У него, правда, стремена все время слетали, но сейчас это было неважно: у местных седел стремян не было вообще и сидеть на них полагалось, упираясь коленями в два желобка по бокам седла. А вот уздечка была устроена по тому же принципу, что и на Земле, так что особых проблем Тим не предвидел. Как-нибудь усидит, лошадь-то — смирнее некуда.

— Ты?! — удивился Арво. — Где научился? Когда?

— Дома, — пожал плечами Тим. — Я же говорил, что у нас лошадей много. У нас почти все умеют ездить… — и добавил мысленно: «Кто на чем… я вот еще и на велосипеде умею».

Арво помолчал, пристально разглядывая Тима — тот сделал невозмутимую физиономию, — и сказал слегка ворчливо:

— Все равно не стоит ночью ехать. Зачем зря рисковать — утром выедешь.

— Согласен, — сказал Тим, с трудом сдержав торжествующую улыбку. — Тогда я спать пошел. Надо выспаться.

Арво выглядел не слишком довольным, но возражать не стал.

Арум Тим объехал десятой дорогой: здешний хозяин-то никуда не уезжал, попадется случайно навстречу — и Рекс не поможет. Плавали. Знаем. Да и не нужна была Тиму деревня — ему надо было до реки добраться. Заблудиться он не боялся: две вершины, по которым деревня получила свое название, были видны с любого мало-мальски открытого места. Судя по карте, Тиму следовало выйти к реке чуть правее них.

Ярко светило солнце, чирикали птички, Рекс послушно летел метрах в пяти за Тимом, лошадь мерно шагала в нужном направлении, не проявляя ни беспокойства, ни упрямства, и Тим пришел в благодушное настроение. Деревья стояли редко, кусты были невысоки — пока идея Арво выглядела вполне реализуемой. Тим расслабился настолько, что даже не сразу заметил тропинку. Сначала обратил внимание, что ехать стало вообще легко — кусты словно расступались перед ним, и как раз в нужном направлении. Потом перевел взгляд вниз и заметил примятую траву и участки вытоптанной почвы. Насторожился, но тут же нашел объяснение и успокоился: слишком удачно шла тропинка, чтобы это было совпадением, — скорее всего, она ведет к мосту. Видимо, жители деревень время от времени ею пользовались, чтобы попасть в деревню другого берега короткой дорогой. Зачем? А какая разница.

Наткнуться на домик в лесу Тим ожидал меньше всего. Заметь он его раньше — объехал бы на всякий случай стороной. Но дом выскочил совершенно неожиданно: только что Тим ехал по лесу, и вдруг — раз! Поляна. Большая, как аэродром. А у самого ее края рядом с тропинкой стоит домик. Основательный такой, из бревен сложенный, а не из белой глины вперемешку с волокнами соломы, как у крестьян. Бревна, правда, лежали не горизонтально, как в привычных для землянина деревенских избах, а были вкопаны в землю вертикально, вплотную друг к другу. На высоте полутора метров часть бревен была спилена, образуя ряд окошек. Еще полуметром выше шла крыша, на этот раз простая — из широких листьев. Тим пару секунд пялился на это чудо, потом принялся тихонько разворачивать лошадь. Кто-кто в теремке живет? А хрен его знает. Неизвестно то есть. Может, и никто не живет, а может, кто и живет. Вот только простой человек в лесу не поселится, а непростых Тиму не надо. Поэтому лучше вернуться назад и объехать полянку — иначе возможный житель дома его точно заметит.

Тим развернул лошадь и тихонько шлепнул ее рукой по крупу — поехали. Лошадь уже ступила под тень первых деревьев, как сзади раздался возглас:

— Подожди!

Тим чуть с лошади не свалился от неожиданности. В первое мгновение его охватила паника — заставить эту дохлятину четвероногую двигаться быстрее просто нереально, а с такой скоростью его и бегом догнать запросто. Он даже повернулся, чтобы спрыгнуть на землю и бежать ногами. Но тут его взгляд наткнулся на Рекса, и вид йельма вернул Тиму спокойствие. А чего это он, спрашивается, испугался? Голос был вроде женским и вообще — нестрашным. Поэтому спрыгнуть Тим спрыгнул, но убегать не стал, наоборот, повернул обратно к полянке и тут же увидел девушку. Она бежала с задней стороны дома к тропинке, но, увидев Тима, резко остановилась. Оперлась одной рукой о стену и принялась пристально разглядывать гостя. Тим в долгу не остался. Девушка была, похоже, постарше его — лет двадцать, пожалуй. Про макияж тут слыхом никто не слыхивал, поэтому Тим решил, что если и ошибся, то ненамного. Росту девушка была невысокого, одета в стандартные местные одежды — невнятного цвета штаны и курточку. Ноги были босы, и от крестьян ее отличала только прическа — длинные темно-русые волосы не завязаны узлом на затылке, а свободно рассыпаются по плечам, мягко посверкивая в лучах утреннего солнца. «А ничего так… симпатичная», — подумал Тим и улыбнулся.

Девушка улыбнулась в ответ. И не просто улыбнулась, а искренне и радостно, словно хорошему знакомому.

— Меня зовут Нальма, — сказала она и весело прищурилась.

— Я — Тимоэ, — отозвался Тим, решив, что называть свое имя полностью ни к чему.

Девушка наклонила голову.

— Данник Руша Хема, — протянула она задумчиво, переводя взгляд с Тима на слегка пульсирующего в воздухе Рекса и обратно. — Зачем ты здесь? Если твой Хозяин послал тебя за мной, знай — я не поеду!

Тим с трудом удержался от страдальческой гримасы — ну сколько можно, в самом деле? Еще и двух слов сказать не успел, а все уже всё знают. Тим собирался ответить, что Руша Хема он видел в гробу, в белых сандаликах, но в последний момент передумал. Девушка явно не крестьянка, и кто ее знает, как она отреагирует на такую новость. Может, тоже меч вытащит и бросится Тима в окрошку рубить.

— Я… не за этим, — сказал он. — Я вообще не знал, что здесь кто-то живет.

Нальма пристально посмотрела на него и спросила:

— Тогда зачем же ты здесь?

Что-то в этом вопросе показалось Тиму неестественным, но, только ответив:

— Я к мосту через Сайхо еду, хочу узнать, можно ли там перейти на тот берег, — он понял, что именно. Еще никто в этом мире ни разу не проявлял праздного любопытства — все без исключения люди задавали тут вопросы только с целью узнать что-то важное для себя. Даже не связанный шаретором Арво оставался верен вбитой с детства привычке не задавать вопросов — о любом отвлеченном предмете разговор всегда начинал Тим, и он же потом рассказывал, как с предметом разговора обстоят дела в его мире — на Земле. А тут — Тим же сказал, что не знал про нее. Любой местный, услышав это, кивнул бы и побрел обратно к себе, а этой зачем-то понадобилось знать, куда он едет.

— Мост сломан, — спокойно сказала Нальма. — Еще два года назад его в половодье смыло, а заново отстраивать не стали — в Сайхо сейчас не лучшие времена. В деревне, я имею в виду, а не в реке.

Тим нахмурился. С одной стороны, новость его порадовала, с другой стороны, словоохотливость девушки выглядела подозрительной. Он пожал плечами:

— Я все равно хочу на него посмотреть, — подумал и добавил: — У меня такое задание.

— Тогда ты не туда едешь, — отозвалась Нальма. — Тропинка здесь заканчивается, она к моей поляне ведет. Тебе надо левее взять, только за овраг не отклониться, там лошадь не пройдет. Если хочешь, я могу показать тебе дорогу.

Тим удивленно хлопнул глазами — настолько ненормально прозвучало это предложение. Совсем по-человечески. Может, она тоже не из этого мира?

— Показать дорогу? Зачем? То есть мне, наверное, не помешает, но тебе-то это зачем?

— Я десять раймов ни с кем не разговаривала, — сказала Нальма с легкой горечью. — Мне не хочется, чтобы ты сейчас уехал.

— Почему? Почему не разговаривала?

— Потому что не с кем было, я тут одна живу.

— Почему? — опять тупо спросил Тим.

— Потому что мне некуда идти…

Девушка замолчала, Тим уже открыл было рот, чтобы предложить ей немедленно присоединиться к Людям Дороги, несущим свет свободы в стонущие под гнетом волинов деревни, но тут Нальма продолжила:

— Мой отец был хозяином Арума, — она махнула рукой за спину Тима, и он автоматически посмотрел за спину, словно ожидая увидеть там отца Нальмы, — пока его Волки не убили.

— Какие волки? — спросил полный недобрых предчувствий Тим.

— Чему удивляешься? Думаешь, Волки все перевелись? Нет, они есть. Их мало, но они есть. И занимаются тем же, что и настоящие волки в лесу, — убивают слабых и больных.

«Тем же, что и настоящие»? Она что, Людей Дороги имеет в виду?

— Как Волки могли убить твоего отца? Разве он не был волином?

— Был. Конечно, они не сами его убили, для этого у них зубы мелковаты. Но они разграбили деревню в его отсутствие. А для всех неприкаянных волинов это знак — что хозяин деревни слабеет и что его место можно занять. Так и случилось — желающие обзавестись своей деревней волины стали приходить к нам по нескольку раз в райм. Хотя мой отец не был слабым. Он победил тридцать семь претендентов на его место, пока его самого не убил тридцать восьмой. После этого я ушла из деревни и поселилась здесь.

«Вот так новость, — подумал Тим ошарашенно. — И правда, Арво же говорил, что здесь уже бывал… я и не просек сразу, что бывать тут он мог только по одной причине. Хорошо хоть я не успел ей предложить к нам присоединиться».

— То есть Волки нападают на те деревни, хозяин которых слаб?

— Чаще всего — да. Сами они слабы, и у них даже мысли не возникнет напасть на деревню, которой правит сильный хозяин. Потому что воля сильного хозяина защищает деревню даже в его отсутствие… Я понимаю, что Волки нужны народам Сай — они не дают волинам погрязнуть в бездействии… но… они — Волки.

— Ты же говоришь, что твой отец не был слабым?

— Не был. Просто его поступки и намерения не понравились хозяину Волков.

Тим напрягся: «Хозяину?»

— Разве у Волков есть хозяин?

Нальма невесело улыбнулась:

— Об этом знают немногие. Да, есть. Иначе кто бы защитил их от возмездия со стороны хозяев деревень? Да и как бы иначе Волки узнавали, что в деревне нет волинов?

Тим вздрогнул, ударился коленом о деталь седла и сморщился от боли в коленной чашечке.

— Ногу свело, — сказал он в ответ на вопросительный взгляд девушки. — И кто же этот хозяин?

— Не знаю. Может, Мар Ашота, а может, и сам Сах Аот.

Тим покачал головой. «Ну и ну — подумал он, — так вот почему Арво не признается, кто его осведомитель. И вот почему он совершенно не боится, что волины займутся им серьезно. Вот это да! Тоже мне борец за свободу… Может, она врет? Хотя вряд ли, это у них вроде не принято… А вот кстати…» Тим подобрался.

— А сама ты — волин?

Она мотнула головой:

— Почти нет. Очень слабый. Дар Воли не передается от родителей.

— Понятно. — Тим вздохнул расслабленно и задумался. Несмотря на свою необычность (а может, благодаря именно ей), Нальма вызывала в нем участие и желание помочь. Но, рассуждая здраво, помочь он ей не мог никак — самому бы кто помог. К Людям Дороги ее вести, пожалуй, не стоит — даже если она и не держит на них зла за своего отца, то все равно ей там не место. Тим вспомнил Роваса и поморщился. Ох не место, не зря же у них на шестнадцать мужчин — ни одной женщины. А вот где ей место — это вопрос. Видимо, в одиноком домике посреди леса. Вряд ли Тим может ей сейчас помочь, как бы ни хотелось.

— Понятно, — повторил он. — Ну показывай тогда дорогу к реке. Если тебе не трудно.

Нальма удивленно на него глянула.

— Мне не трудно. Подвинься.

Тим не понял:

— Куда подвинуться? Как?

— Вперед. Я сзади сяду. — И, видя удивление Тима, добавила: — Если я пешком пойду, мы не раньше заката до реки доберемся.

— А… — сказал Тим и заерзал в седле. Подвинулся вперед до упора, повернулся к девушке и протянул ей руку. Но Нальме помощь не требовалась — она положила руку на седло за спиной Тима и одним прыжком оказалась на спине лошади. Немного поерзала, потом обхватила Тима руками и сообщила:

— Можно ехать. До конца поляны езжай прямо, вдоль кромки леса, потом чуть левее повернешь.

Тим пошевелил пятками, лошадь негромко фыркнула и мерно зашагала вперед. Они доехали до первых деревьев, потом Тим слегка потянул левый повод, подождал, пока лошадь повернет, потом отпустил повод и поинтересовался:

— Так?

— Да, — ответила девушка, немного помедлила и добавила неуверенно: — Тимоэ?

— Что? — откликнулся Тим.

— Почему ты так медленно едешь? Так мы тоже не скоро до реки доберемся.

Тим немного смутился:

— Лошадь быстрее не едет.

Нальма хмыкнула.

— Тут седло другое, — быстро сказал Тим, — я к такому не привык. И потом, тут же сплошь деревья, опасно это…

— А скажи, Тимоэ… ты верхом умело ездишь?

Тим смутился окончательно и лишь надеялся, что его красные уши не видны из-под разросшейся шевелюры.

— Ну вообще-то… не очень. Я всего раз десять верхом сидел… Вот.

— Понятно… Тогда давай поменяемся. Я спереди сяду. Я умею управлять.

Первым побуждением Тима было гордо отказаться. Но он быстро понял, что это будет выглядеть по-детски глупо, и, помолчав для приличия, согласился. Натянул поводья, остановив лошадь; спрыгнул на землю, морщась от сладкой боли в затекших ногах. Дурацкие у них тут седла все-таки… Какой мир, такие и седла. Нальма, однако, так явно не думала — быстро переползла вперед, согнула ноги, уложив их в желобки, и уверенным движением взяла в руки повод.

— Залезай, — кивнула она Тиму. — Сам сможешь?

— Смогу, — буркнул Тим (она что, совсем за ботаника его держит? Вот знала бы, кто он на самом деле, небось так снисходительно не смотрела бы). Получилось у него, конечно, не так красиво, как у Нальмы, но залезть на седло он, со второй попытки, смог самостоятельно. — Поехали, — сказал он, устраиваясь поудобнее.

Нальма хмыкнула:

— Держись за меня, и покрепче, иначе упадешь. Быстро поедем.

Тим осторожно обхватил тонкую талию девушки, почувствовав, как вздрогнули под тканью мышцы ее живота.

— Так?

— На живот давишь. Повыше.

Тим, легонько дрожа от непривычно-волшебного ощущения женского тела под руками, сместил руки.

— Нормально, — сказала Нальма. — Хай-йе!

И резко подалась вперед, одновременно хлопнув лошадь по бокам обеими пятками. Лошадь присела на задние ноги, замерла на мгновение, потом рванула вперед, как арбалетный болт. Тим в ужасе зажмурился и крепче сжал руки, но Нальма даже не шелохнулась — сидела как влитая, он ощущал только короткие резкие движения ее прижатых к телу локтей. Тим открыл глаза и осмотрелся. Ветер дул в лицо, мимо пролетали деревья, временами чиркая кончиками веток по бокам всадников. Нальма сидела, слегка пригнувшись, и сосредоточенно смотрела вперед. Скорость была не такая уж большая — Годзилла, Каравэра то есть, намного быстрее бегал. Но сейчас ощущения были совсем другие — управляемая умелой рукой, лошадь лавировала между деревьями, перепрыгивала через кусты, и, не держись Тим за Нальму, наверняка уже слетел бы. Он оглянулся — Рекс летел за ними, прожигая в попадающихся на пути кронах круглые тоннели. «Пожара бы не случилось», — подумал Тим с некоторым беспокойством. Про то, что лесной пожар — штука страшная и очень опасная, он читал во многих книгах. Писали, что лес может от одной непотушенной сигареты вспыхнуть, а тут целый костер самоходный летит… Хотя вряд ли прочитанное относилось к этим лесам — влажность здесь была одуряющей. Тим повспоминал, бывают ли во влажных джунглях пожары, ничего не вспомнил и понемногу успокоился.

Некоторое время он посматривал по сторонам, но ничего интересного на глаза не попадалось, и смотреть по сторонам ему скоро надоело. Тем более что у него под руками имелось кое-что куда более интересное. В буквальном смысле — под руками. Первое время Тим сидел спокойно, только изредка шевелил пальцами, чтобы лучше ощутить изгибы тела Нальмы под одеждой. Но вскоре он осмелел и после очередного прыжка как бы случайно переместил правую руку повыше, накрыв ладонью левую грудь девушки. Первую секунду он был готов быстро отдернуть руку, но Нальма на его выходку никак не среагировала, и Тим, прерывисто вдохнув от волнения, слегка сжал ладонь. Так они ехали минут пять — Нальма управляла, Тим балдел. Он уже собирался и левую руку переместить, но тут девушка вдруг сказала немного насмешливым тоном:

— Ты не отвлекайся, упадешь еще, — и пошевелила поясницей. Тим сразу же понял, что его возбуждение не осталось незамеченным, сильно смутился, опустил руку и отодвинулся назад. Нальма хмыкнула, но никак не прокомментировала. Тим смутился еще сильнее и принялся смотреть в сторону, сделав безразличное лицо, словно его кто-то мог увидеть. Только минут через десять он позволил себе вспомнить о недавних ощущениях. «Клево было, — подумал он весело. — А она вроде как не сильно и возражала… Может, ей понравилось? Может, когда доедем…» Тело снова окатило сладкой истомой, в ушах зашумело. Тим мотнул головой и быстро принялся думать о чем-нибудь другом. Например, о том, правда ли Арво получает свои сведения прямо от местного короля? И Людей ли Дороги имела в виду Нальма, когда говорила о Волках?

Помогло. Когда лошадь вылетела на низкий берег реки и, послушная воле всадницы, плавно остановилась, Тим уже был собран и спокоен.

— Вон он, твой мост, — сказал Нальма. — Ближе подъехать?

— Не надо, — отозвался Тим, разжимая объятия и наклоняясь в сторону, чтобы лучше разглядеть остатки моста. Не так уж и много их было — на обоих берегах рассыхались какие-то деревянные конструкции со свисающими кусками канатов, да посреди реки из бурлящих перекатов торчала пара обгрызенных столбов. Сама река выглядела не очень глубокой — на взгляд Тима, в самом глубоком месте она была не глубже, чем ему по грудь, но переходить ее вброд он, пожалуй, не рискнул бы и за возвращение домой: уж больно злобным был нрав у этой реки, воды которой и в самом деле имели заметный рыжий оттенок. «Наверное, глины в верховьях много», — подумал Тим отстраненно и вздохнул.

— Поехали обратно? — спросила Нальма.

Тим опасался и одновременно надеялся, что она сейчас напомнит ему о том, что было в лесу. И, может быть, как-нибудь намекнет на продолжение. Но девушка вела себя так, словно ровным счетом ничего не случилось, и Тим немного расстроился.

— Поехали, — сказал он и спокойно обнял девушку немного выше живота.

— Помедленней поеду. — Нальма натянула правый повод и пошевелила пятками. — Лошадь устала, ей вредно долго быстро скакать.

— Понял, — меланхолично отозвался Тим, погруженный в свои мысли. «Наверное, ей все же не понравилось, — думал он. — Ну да, девушкам же не нравится, когда их так… лапают. Вот-вот, ла-па-ют. Лишнего я разошелся, наверное. Она меня час назад первый раз увидела, а я уже… М-да. Она, наверное, черт-те что про меня подумала».

— Тимоэ? — вдруг позвала Нальма.

— А? — вскинулся Тим.

— Если мы так будем ехать, то к Аруму ты выедешь лирма за два до захода солнца. Если надо, то можно чуть-чуть быстрее, но только если очень надо: лошадь еще не отдохнула.

— Нет, — сказал Тим разочарованно, — не надо быстрее. Можно и так.

Нальма ничего не ответила. Дальше ехали в тягостном молчании. Тим, удивляясь своей внезапной робости, все собирался с духом начать разговор, но как-то не получалось. «Ну давай же! — убеждал он себя. — Только что едва знакомую девчонку за сиськи хватал, а теперь слова сказать не можешь… Ну!» Не счесть, сколько раз он открывал рот, пытаясь сказать что-нибудь небрежно-остроумное. Но в следующую секунду ему начинало казаться, что подготовленная фраза глупа, а сам он, произнося ее, будет выглядеть форменным идиотом. Тим закрывал рот и начинал придумывать другую фразу. Прошло, наверное, часа полтора, прежде чем Тим сумел выдавить из себя:

— Нальма…

— Я слышу тебя, — спокойно отозвалась девушка.

Тим открыл рот, но подготовленная витиеватая фраза вдруг вылетела из головы, и он сказал совсем не то, что собирался:

— Ты молчишь… и я не пойму никак… Нальма, ты что думаешь об этом?

И слегка шевельнул ладонью. Девушка обернулась с недоуменным выражением на лице. Тим, не в силах смотреть ей в лицо, отвернул голову, сделав вид, что рассматривает очень кстати подлетевшего Рекса.

— Ты имеешь в виду йельма? — спросила Нальма, отворачиваясь.

— Вообще-то… а откуда ты знаешь про йельма?

Девушка качнула головой.

— Про них многие знают. Полезные животные, но дорогие. Откуда он у тебя?

— Один знакомый танар-ри отдал, — сказал Тим и улыбнулся довольно. Даже не видя лица девушки, он почувствовал, как она удивилась.

— Знакомый танар-ри? — Голос Нальмы был полон изумления. — Как такое возможно?

Тиму ее удивление было понятно — здешнее слово «знакомый» обозначало людей, давно и хорошо знающих друг друга, и было ближайшим по смыслу к отсутствующему в языке понятию «друг». А живущие в этом мире танар-ри, как понимал Тим, не могли быть ничьими «знакомыми» из соображений безопасности — они не помнили никого больше одного дня.

— Возможно, — снисходительно сказал Тим. — Его Каравэрой зовут. Я ему помог в родной мир вернуться, за эту услугу он и заплатил мне йельмом.

Тим нахмурился — фраза прозвучала как-то слишком меркантильно, не так он хотел сказать. Вот только местный язык опять не дал ему возможность точно выразить свои мысли. Но Нальма этого не заметила:

— Из твоих слов следует, что он был без гало?

— Да.

— Тогда почему он тебя не убил? Ты же не волин!

— Так получилось, — пожал плечами Тим. Помолчал немного и принялся рассказывать с самого начала. Разумеется, многие моменты он обошел, а местами и аккуратно исказил. Так что в результате получилась немножко другая история — про случайно подвернувшегося Тиму танар-ри, про то, как он решил его освободить и подсунул ему бумажный заменитель памяти, а потом проводил к Сейесу в расчете получить достойное вознаграждение — и получил. Тим в этом рассказе представал куда более хитрым, расчетливым и дальновидным типом, чем был на самом деле. Частично это получилось из-за недомолвок Тима, частично — опять же из-за специфики языка.

Нальма, выслушав рассказ, долго молчала, потом покачала головой и сказала:

— Все же не понимаю, зачем ты его отпустил? У тебя же был его таэс… почему ты не забрал себе самого танар-ри? Они намного дороже йельмов, немногие могут позволить себе иметь в услужении танар-ри.

— Так ведь, — сказал Тим, — он же не мой был… мой шаретор…

— Не пострадал бы, — перебила Нальма. — Ты же сказал, что танар-ри сам освободился и сам сделал себе таэс. Он — не человек, взаимоотношения с ним шаретором не учитываются, так что, подчинив его себе, ты бы ничего не задолжал его бывшему хозяину, потому что на момент подчинения тебе он уже ему не принадлежал. Разве ты не это имел в виду, когда говорил, что с помощью записей подвел танар-ри к идее создать таэс?

— Э… — сказал Тим, почесывая затылок, — это имел… но… вот! Это ведь просто видимый шаретор не учитывает мою сделку с Каравэрой. На самом-то деле шаретор намного шире. Ни с кем не стоит поступать неправильно, даже с неразумными существами.

Нальма опять задумалась.

— Мудро, — сказала она после долгой паузы. — Хоть мне это и странно. Мало кто даже из волинов думает столь широко. У обычных людей взаимоотношения с себе подобными все же составляют значительно большую часть их общественной жизни… А зачем тебе нужен йельм?

— Полезное животное, — пожал плечами Тим.

— Не хочешь говорить, — качнула головой Нальма, — понимаю. Почему ты его плохо кормишь? Он у тебя даже крыльев не разворачивает. Или ты ему запретил?

«Плохо кормлю? Крыльев не разворачивает?» Тим порадовался, что выражение его лица не видно Нальме.

— Так он менее заметен, — сказал он туманно.

Нальма хмыкнула и собиралась что-то сказать, но тут они выехали на поляну.

— Уже приехали? — растерялся Тим.

— Да, — с легкой запинкой ответила Нальма. — Солнце в середине последней четверти. У тебя есть чуть больше двух лирмов до заката. В Арум я с тобой не поеду, но здесь ты не потеряешься — просто езжай по тропинке.

— Понял, — не скрывая огорчения, отозвался Тим.

Нальма молча подогнала лошадь вплотную к своему мрачноватому домику и натянула поводья. Лошадь послушно встала. Девушка мягко, но настойчиво убрала руки Тима со своего пояса, потом легко и плавно соскочила на землю. Обернулась.

Тим пожал плечами, вздохнул и, по непонятной причине чувствуя себя виноватым, прополз вперед. Устроился на седле, подобрал повод.

— Я удовлетворен тем, что ты показала мне дорогу, — сказал он.

— Я тоже удовлетворена, — ответила Нальма, — тем, что ты позволил мне показать тебе дорогу. Ты еще приедешь сюда? — и, чуть помедлив, добавила: — Ко мне?

И посмотрела искоса с недвусмысленным намеком. Тим вдохнул изумленно и засиял поярче йельма, пожалуй.

— А что ты скажешь… — начал он, но запнулся, смешался и замолчал.

— Скажу, что мужчинам иногда следует быть более решительными, — мягко сказала Нальма. — Вообще по жизни, а не только… в некоторых случаях.

Тим стрельнул глазами в сторону бревенчатого домика.

— А если… — начал он, но Нальма покачала головой:

— Нет. Иначе ты не успеешь в Арум не только до заката, но даже и до восхода. Особенно с твоей-то скоростью.

И улыбнулась так тепло и обворожительно, что Тим тут же передумал обижаться. «Если я до утра не вернусь, Арво точно сам поедет меня искать, — подумал он, — и найдет, чего доброго. Наверно, и правда лучше будет вернуться». Мысль эта огорчала, но — в смеси с облегчением. Страшновато все же было — оставаться. Притягательно, но страшно. Тим мотнул головой.

— Я вернусь, — сказал он. В самом деле — чего сложного? Фургон плетется еле-еле, пока Люди Дороги перебираются от уже ограбленной деревни к еще не ограбленной, верхом можно весь Маарах по периметру объехать. Лишние лошади у них есть, Затрецсту вон лошадь вовсе не нужна, он все равно от фургона Ремиса ни на шаг не отъезжает. Делов-то — подучиться немного верхом ездить — и приезжать хоть каждый райм.

— Возвращайся, — серьезно сказала Нальма. — Я хочу, чтобы ты вернулся.

Потом повернулась и зашагала к своему дому. Тим проводил ее взглядом, мучительно пытаясь подобрать какие-то слова прощания, которые оказались бы приятны Нальме, но так ничего и не придумал.

— Я вернусь! — повторил он громко. И решительно направил лошадь по тропинке под деревья. В душе пел целый оркестр, и вообще будущее вдруг оказывалась куда более интересным и многообещающим. Появись сейчас перед ним дверь домой, в Питер… он бы в нее зашел, но очень бы расстроился.

Тим ехал, весь погруженный в мир сладких мечтаний и фантазий, машинально направляя лошадь по тропинке. На реальный мир он обращал совсем мало внимания, что было вообще-то как минимум неосторожным. И неудивительно, что он заметил Арум, только буквально наткнувшись на первые дома. Заметил краем глаза какое-то движение, испуганно метнувшуюся в сторону тень, поднял взгляд и с удивлением понял, что уже заехал в деревню. Из-за углов стоящих вокруг крестьянских хибарок за ним (а скорее — за йельмом) с испугом и настороженностью следили их обитатели. «Упс, — подумал Тим, весь покрывшись мурашками от осознания опасности, которой сам же себя и подверг, — чё-то я совсем… мышей не ловлю». Кивнул крестьянам, которые тут же в ужасе попрятались, пробормотал: «Не обращайте внимания, я тут проездом» — и развернул лошадь обратно к лесу. До деревьев уже было метров сто, и Тим их проехал, чувствуя себя мышью, крадущейся к куску сыра под носом у спящего кота.

К счастью, кот не проснулся. Тим без происшествий доехал до леса, с облегчением углубился в него метров на полста, потом повернул налево — к дороге. Солнце уже скрылось за горизонтом, оставив стремительно темнеющую багровую полосу, когда Тим выбрался к стоянке. Подъехал к одинокому фургону, слез с лошади и спокойно подвел ее к лежащим оглоблям. На шум из фургона высунулся Арво, окинул Тим оценивающим взглядом, хмыкнул вопросительно.

— Нет моста, — сказал Тим, — только столбы из реки торчат.

Арво посмотрел с прищуром, потом спросил:

— Сам — видел?

— Да, — твердо ответил Тим.

— Значит, не пойдем в Сайхо, поедем в Анорал. Добычи там, пожалуй, поменьше будет, но и риску — тоже. Да ходу туда всего сутки, — сказал Арво спокойно и скрылся в фургоне. — Ван, — донесся оттуда его голос, — вставай, впрягай лошадь, и поехали. Попробуем Ремиса до поворота перехватить, тогда остальных проще собрать будет.

— Арво, — позвал Тим, слезая с лошади, — а как йельмов кормят?

Из фургона высунулось удивленное лицо. Арво посмотрел пристально на Рекса, перевел взгляд на Тима.

— Не знаю. Он же твой, ты сам не знаешь, что ли? И почему ты решил, что он голоден?

Тим пожал плечами:

— Так… он же должен что-то есть. А я его не кормлю…

— Не знаю, — повторил Арво и скрылся за тканью. — Вроде бы они насыщаются, когда что-то сжигают… но не уверен, — донесся его голос из фургона. — Спросишь у Сойла, когда увидишь. Он, наверное, знает: у его хозяина пара йельмов была.

Подошедший сбоку Ван молча потянул повод из рук Тима. Тим раздраженно обернулся, собираясь сказать что-нибудь резкое (он что, попросить не мог?), но наткнулся взглядом на спокойное, ничего не выражающее лицо и запнулся. Выпустил повод, сплюнул в сторону и полез в фургон.