— Шеф, — позвал тихонько Инги, незаметно подъехав сбоку, — все-таки зря мы выбрали эту деревню. Предсказатель…

— Анхласт твой предсказатель, — пренебрежительно отозвался Арво, прицеливаясь из новехонького арбалета в крону недалекого дерева и издавая губами «фьюить», подражая звуку летящего болта. — Первым делом вырви ему язык, раз уж ты так боишься его предсказаний, да и дело с концом.

Тим поморщился. Он не знал значения слова «анхласт», но догадывался, что оно означает что-то неприличное. Несмотря на свое нынешнее положение — формального командира партизанского отряда, где-то в его душе продолжал жить потомственный интеллигент, которому глубоко претили матерные словечки даже в обыденной речи. И пусть в мыслях у него мат проскакивал частенько, но вслух он не матерился никогда (ну… почти никогда), а уж непристойная брань в чужих устах и вовсе резала слух.

— Ты не понял, — возразил Инги. — А может, он уже сделал предсказание, что мы сегодня припремся в Камору?

— Тогда он оттуда уже убрался, — хмыкнул Арво, кладя арбалет обратно за спину, — если хочет жить. Вот только я так не думаю. Ты что, с предсказателями ни разу не общался? Даже если ты приставишь ему меч к глазу и спросишь, какое он себе видит будущее, он будет нести всякую бессмыслицу, которую можно истолковать и так, и эдак. Так что, зарежь ты его или оставь в живых, потом все равно будет казаться, что он тебе все верно напророчил. В этом-то и все умение предсказателей — наговорить всякого бреда, который потом можно применить к любой ситуации. А все остальное — слухи и суеверия невежественных крестьян.

— Но все же я не понимаю, почему бы нам не напасть, скажем, на Хайту? Она и ближе к нам, и тоже во владениях Аши Мора, стало быть, волинов и там сейчас нет. И предсказателя там нет. А что, если Каморский оракул ждет нас и…

— Замолкнешь ты уже?! — рявкнул Арво. — А хоть бы он нас и ждет, что он может? У нас теперь двадцать арбалетов на отряд плюс один йельм. Силища!

— Тихо, — подал голос Тим, — расшумелись тут. Арво! Что за предсказатель и почему я о нем ничего не знаю?

— Потому что это шарня полная, — ответил Арво, глядя куда-то в сторону. — Про то, сколько всего крестьян в Каморе и сколько из них глухих, слепых и увечных, я тебе тоже ничего не говорил. Так что, теперь и об этом рассказывать? Главное, что Аша Мора сейчас в Семиладе и все его младшие волины — с ним. Нам будут противостоять человек пять — семь магов, десяток Надзирающих да пара десятков слуг. Да, в Хайте меньше. Но и куш мы в Хайте получим меньше. Там даже конюшни нет!

— Это все я уже знаю, — отмахнулся Тим. — Инги, ты скажи. Что за предсказатель?

— Мм… шеф? — откликнулся здоровяк, багровея и не зная, куда деть глаза. Бесстрашный в бою и не боящийся спорить до крика с бывшим вождем, двухметроворостый Инги жутко смущался, разговаривая с Тимом. Впрочем, Тима в банде побаивались все, кроме Арво, — волины в этом мире занимали вакансию богов, и Тим, который прошел испытание и почти месяц провел в школе волинов, уже находился на уровень выше всех остальных. Так что смущение Инги Тима не удивляло. Его куда больше удивлял Арво, точнее, его необъяснимая осведомленность. Это Тима смутно беспокоило, но докопаться до источника его сведений о творящихся в округе делах он не мог. Если знание местности и численности населения окрестных деревень еще можно было объяснить богатым опытом, то не опыт же давал ему знать, когда именно очередной хозяин покинет свое село, сделав его легкой добычей разбойников? Но сведения Арво всегда были точны, авторитет Тима он поддерживал всеми силами и вернуть себе свой старый пост явно не стремился. Поэтому Тим беспокоился не сильно — мало ли какие у кого скелеты в шкафу? Может, это какая-то там способность Арво как бывшего учителя?

— Расскажи мне про оракула, — терпеливо повторил Тим. — Кто он такой?

— Он предсказывает, — сказал Инги и замолчал. Тим уже собрался задать очередной наводящий вопрос, но Инги еще не закончил: — Он хороший предсказатель. То, что он предсказывает, всегда сбывается. Он землетрясение в Кемсе предсказал, и Шин Лаю он предсказал, как тот умрет, и…

— А сам ты эти предсказания слышал? — влез в разговор Арво. — И почему же тогда Шин Лай полез под оползень, раз он все знал заранее?

— Он просто не понял предсказания, он думал… — начал Инги, но Арво его опять перебил:

— А ты бы понял эту шарню? Про то, что рана, нанесенная предком Шин Лая, заживет, и раненый проглотит наследника своего врага? Ну да, ту дорогу проложил отец Шин Лая, но поди догадайся, что речь шла именно об этой ране.

— Но ведь все случилось, как было предсказано! А Шин Лай мог бы догадаться, что речь идет не о человеке, потому что ни один человек не может проглотить другого!

— А рану нанести горе можно, да? В том-то и проблема предсказаний, что непонятно, в каком месте его нужно буквально понимать, а в каком — нельзя.

— Хватит! — сказал Тим. — Нам этот предсказатель чем-нибудь опасен?

— Нет, — быстро сказал Арво. — Даже если он и предсказал наш приход и даже если его предсказание на этот раз оказалось понятным самому тупому крестьянину, то это им все равно ничем не поможет, потому что волинов в Каморе нет, и это совершенно достоверно. В конце концов, я же иду вместе с вами и жить хочу не меньше остальных. Что не так, Инги?

— Предсказатель, — буркнул Инги, отъезжая в сторону. — Зря мы это…

— Крестьянин… — снисходительным тоном сказал Арво, глядя в сторону, и замолчал.

— Я хочу с ним поговорить, — сказал Тим.

— С Инги? — удивился Арво. — Так вон же он, зови и говори.

— Нет. С предсказателем. Это можно?

— А не боишься? — Арво прищурился.

Тим задумался, потом кивнул:

— Боюсь. Но все равно хочу поговорить. Только… он, наверное, не захочет со мной разговаривать — у меня же шаретор… невелик…

Арво осклабился:

— Захочет-захочет. А не захочет — позовешь меня, я помогу, чтобы он захотел.

Тим вздохнул. Спереди подал голос Ван:

— Камора за поворотом. Я останавливаюсь.

Арво с довольным восклицанием спрыгнул на дорогу. Тим собирался спрыгнуть следом, но тут Ван начал разворачивать повозку, Тим покачнулся и вцепился в борт.

— Свободные Люди Дороги! — зазвучал снаружи голос Арво. — Чем мы отличаемся от остальных людей? От обычных людей? Тем, что мы можем делать то, что хотим, а не то, что должны! Мы свободны! Но свободу мало завоевать, ее надо защищать. Так защитим же ее, добудем себе все необходимое для нашей свободы и покажем людям, что есть другая жизнь, кроме той, что они влачат! Выходите все!

Тим хмыкнул. Тоже — пламенный революционер нашелся. С большой дороги. Грабеж — он и есть грабеж, чем его ни прикрывай. Говорил бы уж как есть. Вон как капитан Кид в фильме про пиратов: «У них есть то, что нам надо, и горе им за это! Вперед, мерзавцы!» И пусть никто и не думал считать Кида борцом за свободу угнетенных, зато его боялись все — от последнего моряка до капитана — на всех кораблях.

— Веди нас, Тимоэ! — закончил Арво свою пламенную речь. Тим, вздохнув, подобрал свой арбалет, вылез из повозки и свистнул Рекса. В буквальном смысле — сообразительный йельм быстро научился отзываться на негромкий свист. Собравшаяся на дороге кучка «соратников» встретила их появление одобрительным негромким гулом. Тим отметил, что все трое их «кавалеристов» — Инги, Алур и Маво — уже спешились и в бой собирались идти явно на своих двоих. Лошадь в этом мире была слишком большой ценностью, чтобы вести ее в бой. Мысль о возможности собственной смерти пугала бойцов куда меньше, чем мысль о смерти лошади, и это было основным препятствием идее Тима создать кавалерию. Тим поморщился, но говорить ничего не стал — вот захватят они лошадей хотя бы десять, можно будет и понастаивать. А пока — черт с ними. Арво уже заканчивал раздавать народу свое пойло, и Тим обреченно вздохнул.

— Вперед! — воскликнул он, махнув вдоль дороги арбалетом. И первым величественно зашагал в указанном направлении, хотя внутри все сворачивалось от ненатуральной пафосности действа, в котором ему отводилась одна из главных ролей. Бойцы нестройной гурьбой двинулись следом. Арво в несколько шагов догнал Тима и зашагал рядом.

— Как атаковать будем? — спросил он негромко.

— Как в прошлый раз, — отозвался Тим, пожав плечами. — Арбалеты — вперед, стреляем магов, слуг можно и мечами порубить. Арбалетов у нас теперь достаточно, думаю, проблем не будет.

Арво неопределенно хмыкнул и зашагал быстрее, обогнав Тима метров на пять. Вслед за ним, держа арбалеты на изготовку, вперед вышли еще четыре человека — это был авангард их маленького войска. Тим в первые ряды не рвался, сразу объяснив Арво, что он всегда должен иметь возможность видеть бой со стороны, чтобы вовремя использовать имеющийся козырь — йельма. Хотя истинные причины его нежелания идти в авангарде были куда более прозаичны — бойцом он был весьма хреновым, и пара десятков уроков местной физры в счет не шли. Единственное, что он вынес с этих уроков мазохизма, — это понимание того, насколько он слаб в ближнем бою. Да и вид трупов по-прежнему действовал на него шокирующе. Поэтому Тим сразу решил свести для себя ближний бой к минимуму, а то и вообще исключить как таковой. Для этого у него был Рекс и еще пара задумок.

Это было четвертое нападение на деревню, в котором участвовал Тим, и третье, в котором он участвовал в качестве предводителя. Впрочем, на этот счет Тим особо не обманывался — лидером он стал чисто формальным, непосредственное руководство бойцами по-прежнему осуществлял Арво. Тим так и не понял, зачем Арво понадобилось делать из Тима вождя, тем более что сам он склонности к лидерству не имел, и Арво пришлось приложить немалые усилия, прежде чем он смог убедить Тима возглавить Людей Дороги. На вопрос: «Зачем?» — Арво так ничего вразумительного и не ответил, но Тим догадывался, что его назначение как-то связано с планами Арво по деланию из Тима волина. Поэтому постарался отнестись к своей роли с должной ответственностью и по мере сил пропитаться чувством собственной значимости. Может, и правда статус тоже помогает поверить в силу? Вон часто же и на Земле бывает — так вроде нормальный человек, а как сядет в свое начальниково кресло — так все, не подступишься. А сгони его с этого места — много ли воли останется?

Первым делом Тим воспользовался своим рангом для внедрения в действие нового оружия — арбалета. Арво поначалу отнесся к идее Тима с нескрываемым скепсисом — метательное оружие в этом мире не уважали категорически. Наверное, с таким же энтузиастом земной грабитель принял бы предложение воспользоваться при ограблении детской рогаткой. Арво утверждал, что Тим сможет попасть своим «тонким длинным ножом» только в неразумных животных, а это им совершенно не нужно — Люди Дороги хоть и пустышки, но есть мясо, подобно некоторым деналям, они не станут никогда. Тим тогда ответил, что с волинами и в самом деле могут быть проблемы, но они же с волинами и так воевать не собираются. Простой же человек и от ножа не всегда уклонится, а арбалетный болт — это близко не нож. Арво открыл рот для возражения, но ничего не сказал, а наоборот, вдруг резко изменил свое мнение на противоположное. Именно Арво помог воплотить в реальность первый корявый чертеж Тима — недвусмысленно помахивая мечом, убедил кузнеца в захваченной деревне выковать лук и пару десятков болтов. За ложем Арво послал двоих бойцов, Тим не видел, как они общались с местным столяром, но догадывался, что примерно так же. Первый арбалет получился неудобным, довольно громоздким и с кучей конструктивных недостатков, но он работал.

К стыду Тима, сам он взвести свое творение так и не смог, даже с помощью специального рычага, поэтому арбалет пришлось отдать здоровяку Инги — он и стал первым испытателем этого оружия. И первым его приверженцем — убийственная эффективность арбалета настолько впечатлила бывшего крестьянина, что он первое время даже порывался выбросить меч и повесить вместо него еще парочку арбалетов и полсотни болтов. Но Арво эта идея не понравилась, и Тим его поддержал — бой есть бой, и даже трех взведенных арбалетов вполне может быть недостаточно, а оказаться только с разряженным арбалетом против вооруженного мечом противника — верное самоубийство.

Тим учел недостатки опытного экземпляра, и очередные шесть штук были куда удобнее в обращении — болт не выпадал из них при малейшем наклоне, спусковой механизм не заедал, да и взведение уже не напоминало хитрый фокус, а делалось одним движением, так что пользоваться новым арбалетом мог даже самый недалекий боец. А недалеких в их банде было, как ни печально признавать, подавляющее большинство. Болты обзавелись хвостиком-стабилизатором и летели теперь намного предсказуемее. Правда, сил у Тима управиться с тугим луком все так же не хватало, хоть он и сделал его в новой модели значительно менее мощным. Поэтому в третьем поколении арбалетов он предусмотрел возможность взведения с помощью маленького ворота. Последние арбалеты вышли довольно удачными — легкими, прикладистыми и, пожалуй, даже красивыми, чего уж точно не наблюдалось в предыдущем варианте. А на фоне первого арбалета они вообще выглядели изящными игрушками. Впрочем, Инги менять свое оружие отказался — несмотря на множество недостатков, лук у первой модели был самым мощным — с пятидесяти шагов болт пробивал человека навылет, и этот фактор оказался решающим для впечатлительного здоровяка. В конце концов, устав демонстрировать преимущества последней модели, Тим пообещал сделать специально для Инги арбалет с усиленным луком, на чем и остановились.

Эффективность маленького войска с введением нового вида оружия повысилась весьма и весьма значительно — в третьем бою, с участием семи арбалетов и одного йельма, Люди Дороги не просто не потеряли ни одного человека — никто даже ранен не был. Это проняло всех — даже Арво, до этого все еще относившийся к любому метательному оружию с привычным скепсисом, после боя смотрел на Тима с немалым восхищением. Про остальных бойцов и говорить не приходилось — авторитет Тима вырос на порядок. Причем все почему-то восхищались именно Тимом, а не арбалетами, что самого Тима немного смущало: он же не изобрел это оружие, он просто воспользовался уже имеющимися знаниями. Вроде как особо гордиться нечем. Он даже попытался объяснить это Арво, но тот только отмахнулся со словами: «Ты просто не понимаешь, что сделал. Но не буду говорить — скоро сам поймешь». Тим, решив, что Арво имеет в виду возможное влияние нового оружия на местную политическую обстановку, только пробормотал: «Это что, вот сделаю вам порох, посмотрю, что скажете». Арво чрезвычайно заинтересовался этими словами, но Тим ничего объяснять не стал — рано. Надо еще серу найти, не зная, как она тут называется да и есть ли вообще. Хорошо, что химия в школе с седьмого класса начинается — что искать и что с этим делать, Тим уже знал, а забыть еще не успел.

Один из шагающих впереди бойцов споткнулся на ровном месте и чуть не упал. Постоял, помотал головой, потом покачивающейся походкой поспешил догнать свою группу. Очевидно, «чудесное средство» начало действовать. Сам Тим к «волшебному напитку» испытывал стойкое отвращение. Но большинству нравилось. Арво, кстати, немалые надежды возлагал именно на этот эликсир, всерьез полагая, что он сможет в один момент сделать из Тима могучего волина. Во всяком случае, когда Тим в первый раз увидел этот мех и отхлебывающих из него бойцов, Арво не скрывал предвкушения, объясняя Тиму действие средства.

— Напиток раскрепощает волю, — говорил он, взбалтывая мех и прислушиваясь к бульканью, — и мобилизует ее. Даже тот, у кого воли совсем немного, может с его помощью собрать ее в кулак для решающего удара. А тот, у кого воли много, но не хватает умения ею распорядиться, с помощью этого напитка может на время обрести способность верить хоть в черное солнце. Его даже волины иногда пьют. И даже простого крестьянина он делает немножко волином.

Полный радостного ожидания Тим спросил лишь, почему он не слышал об этом чудесном напитке в школе, и получил ответ:

— Оно дорогое. Немалая часть нашей добычи уходит на это средство. Зачем кому-то тратить его на учеников? На, попробуй. Выдохни, проглоти, сколько сможешь, и не дыши.

Последние слова показались Тиму смутно знакомыми, но горлышко меха уже покачивалось возле его губ, и Тим не стал раздумывать. Сделал глоток и шатнулся в сторону, кашляя и задыхаясь — словно расплавленный металл потек по пищеводу, устроив в желудке небольшой пожар. Арво поймал горлышко меха и заткнул его пробкой.

— Средство сильное, — сказал он, — но эффективное.

— Эффективное?! — сипло выкрикнул Тим, добавил пару русских ругательств и снова закашлялся. — Дай-ка, — сказал он, протянув руку к меху.

Арво не стал препятствовать, с готовностью выдернул пробку и протянул мех Тиму. Но Тим пить не собирался — понюхал горлышко, кивнул и отстранился.

— Неправильные вы люди, — сказал он, имея в виду «извращенцы вы все». — Это вообще-то полагается разводить. В соотношении четыре к шести.

— О чем ты? — удивился Арво.

— В моем мире есть этот напиток, — сказал Тим мрачно, — и ни из одного человека он еще не сделал волина. Зато скольких людей превратил в… деналей — не перечесть. Не думаю, что он мне поможет. Предупреждать надо! Ладно еще, глотнул немного.

Арво был сильно разочарован, но поверил сразу и безоговорочно — убрал мех и больше его Тиму даже не предлагал. Тим тоже был разочарован. Он, конечно, слышал про «сто грамм перед боем» и в общем-то не возражал против такой традиции — пусть пьют, кому нравится. Но чтобы так рассчитывать на простой спирт — что он вдруг сделает из человека волина? Хорошо, если это не единственное средство, которым Арво собирался воспользоваться, делая из Тима волина. И хорошо бы другие средства были поэффективней. Вера в Арво как в учителя у Тима тогда здорово пошатнулась — хорош учитель, ага, не водкой даже — спиртом ученика поить. Тим даже во всех остальных качествах Арво сомневаться стал — может, он только притворяется мудрым и всезнающим, а на самом деле — обычный атаман обычной банды? Но последующие дни и события вернули все на свои места. Гением Арво, конечно, не был ни в какой области, но человеком он был умным, дальновидным и решения принимал в основном верные. В конце концов, решил Тим, не стоит ставить крест на человеке из-за одной-единственной ошибки. Ошибочных решений он принимал явно много меньше, чем верных, иначе Людям Дороги было просто не выжить.

И с Каморой, пожалуй, Арво был тоже прав — если им удастся ее взять (а Тим не сомневался, что удастся), то кое-какие колебания в устоявшейся местной системе наверняка произойдут. Раньше Люди Дороги осмеливались нападать только на мелкие деревеньки, в которых было очень мало людей, способных дать отпор. О волинах, разумеется, и речи не шло — их обходили десятой дорогой. Но теперь, похоже, они смогут нападать на любую деревню, в которой нет волина, что наверняка хозяевам деревень не понравится — вряд ли они смирятся с необходимостью сидеть и носу из дома не показывать. А еще есть волины, у которых по нескольку деревень в подчинении, — этим-то что делать? «Интересно, — думал Тим, шагая по лесной дороге к Каморе, — как скоро этот муравейник заворошится? Надо бы Арво предупредить. И пореже на деревни нападать, а то вон — четвертое нападение за четыре райма. Если волины нами серьезно займутся, нас и дороги не спасут». Тим уже собирался окликнуть идущего впереди Арво, но тут первые дома Каморы показались из-за поворота, и Тим решил отложить разговор.

Бой почти полностью оправдал ожидания Тима — арбалеты вновь сказали (точнее, просвистели) свое слово, которое оказалось решающим. Маги, бывшие обычно самым серьезным противником Людям Дороги, против арбалетов оказались бессильны — им просто не давали времени на завершение заклинания. Стоило человеку в серых одеждах выскочить на дорогу и начать размахивать руками, как в него тут же втыкалось с пяток болтов. Нападать из укрытия маги пока не догадывались — видимо, здесь это было не принято. «Ничего, скоро догадаются», — мрачно подумал Тим, направляя йельма в окно, за которым мелькнуло что-то серое:

— Рекс, убей всех, кто там есть.

Йельм шаровой молнией метнулся к указанному окну, которое тут же осветилось изнутри ярким светом. Тим криво ухмыльнулся — кто бы там ни был, он не чувствовал к ним ни малейшей жалости. Во всяком случае, убивая не своими руками.

Как понял Тим, все местные деревни строились по одному-единственному плану — главная улица с домами ремесленников, заканчивающаяся небольшой площадью с домами хозяина и приближенных к нему людей. Вокруг главной улицы уже без всякого порядка располагались однокомнатные хибарки крестьян. Во всяком случае, все виденные Тимом деревни от этого плана не отступали, и Камора не была исключением, разве что улица была подлиннее и домов поболее.

Люди Дороги прошли главную улицу деревни, сметая всяческое сопротивление, и не потеряли ни одного человека. Тим уже решил, что дело сделано, но возле дома хозяина их ждал неожиданный отпор. Пяток слуг с мечами наголо стояли в конце площади, защищая двух магов, вовсю машущих руками у них за спинами. Выпущенные болты до защитников не долетели, а, ударившись о какой-то невидимый щит, брызнули в стороны и осыпались на землю — видимо, кто-то из магов сообразил, с чем имеет дело и как от этого защититься. Успешно отразив атаку, маги принялись прореживать авангард нападающих — когда подоспевший Тим натравил на магов Рекса, двое его соратников, судя по нелепым позам, уже были мертвы, и положение остальных тоже было незавидным. Определенно, если бы не йельм, Людям Дороги пришлось бы худо. Рекс сжег одного из магов, а другого подстрелил Инги. Видимо, защиту держал первый маг, поэтому болт не отскочил от невидимой брони, а достиг своей цели. Маг посмотрел себе на грудь, поднял голову, глянул чрезвычайно удивленным взглядом почему-то на Тима, а не на стрелявшего, покачнулся и упал навзничь. Дальнейшее уже проблемы не составляло. Утыканных болтами слуг буквально порубили на куски (Тим отвернулся и сделал вид, что чрезвычайно занят осмотром окон в окружающих площадь зданиях), потом Люди Дороги разделились на группы по три — пять человек, которые направились в разные стороны — за добычей. Тим на это уже насмотрелся в первых двух деревнях, поэтому ни к одной группе не присоединился, а остался на площади, разглядывая свой арбалет и размышляя, каким образом его можно еще улучшить. Например, если сделать вдоль ложа разрез, снизу приладить еще один лук и взводить сразу оба? На доносящиеся с разных сторон приглушенные крики он старался не обращать внимания — увы, но в захваченных деревнях «борцы за свободу» вели себя ничуть не лучше головорезов капитана Кида. Безоружных крестьян, неспособных не то что оказать сопротивление, но даже помыслить о таковом, частенько убивали просто так, под горячую руку. Это крестьян-мужчин. А женщин… В первой захваченной ими деревне Тим впервые в жизни увидел сцену изнасилования, и эта сцена его ничуть не возбудила. Наоборот, он с трудом сдержался, чтобы не дать Рексу приказ убить насильника. То, что с этим самым насильником по имени Ровас — меланхоличным бородачом, склонным к философским раздумьям, — Тим буквально час назад разговаривал о смысле жизни, делало сценку только еще более дикой. Сложно сказать, что его сдержало: лояльность к Людям Дороги, страх снова остаться одному или банальный страх смерти — несколько бойцов стояли в двух-трех шагах от Тима и вполне могли успеть ткнуть его мечом. Наверное, всего поровну. Тим постоял полминуты, с неприятным удивлением разглядывая лица людей, совсем недавно казавшихся ему близкими и чуть ли не родными. Потом развернулся и пошел искать Арво, с ужасом понимая, что запросто может найти его в том же положении, что и Роваса. Но Арво занимался инспектированием награбленного на площади и к сбивчивому рассказу Тима отнесся с пониманием.

— Многие путают свободу с вседозволенностью, — сказал он со вздохом, откладывая в сторону кипу исписанных листов местной бумаги. — Я бы даже сказал — большинство.

— Ты что же? — спросил Тим. — Оставишь это как есть? Это надо запретить!

— Не могу. — Арво подобрал какой-то цилиндрический предмет и принялся его разглядывать. — Пока люди не поняли, что свобода и вседозволенность — не одно и то же, не могу. Иначе они сочтут меня лжецом, только обещающим свободу. И — либо убьют меня, либо уйдут. А непонимающих, как я уже сказал, — большинство. Оставшиеся не выживут. Впрочем, ушедшие — тоже, но они и этого не понимают. Я стараюсь объяснить суть того, за что мы боремся, но я не очень-то обучен убеждать. Мне не всегда хватает слов.

— Неудивительно, — буркнул Тим, — в вашем языке нужных слов просто нет.

Арво отложил цилиндр в сторону и поднял на Тима недоуменный взгляд.

— Неважно, — сказал Тим. — То есть ты не собираешься это прекращать?

— Скажи мне, как объяснить людям причину этого запрета, и я с радостью это сделаю. — Арво улыбнулся. — А еще лучше давай я скажу, что теперь наш предводитель — ты, и ты сделаешь это сам?

Тим моргнул и не нашелся что ответить.

— Только предупреждаю, что ты недолго пробудешь предводителем, если начнешь свою деятельность с такого запрета. Понимаешь, именно обещанием свободы я привлек этих людей, выдернул их из привычной жизни, и не сказать, чтобы из очень плохой. Здесь очень мало людей, которым нет места в нашем мире. Я, Инги, Асой, может, еще Сирам — и все. Остальные пришли, привлеченные тем, что они сами вкладывают в понятие «свобода». А возможность убивать без причины и насиловать всех встречных женщин занимает в их понятии «свобода» зачастую самые первые строчки. И именно из-за этого они готовы рисковать своими жизнями. Это первое. А второе — что касается всех этих крестьян. При том, как они живут, любая встряска пойдет им на пользу. Может, они хоть немного задумаются, хоть немного начнут понимать, что есть еще что-то, кроме бесконечного копания на полях.

— Особенно убитые крестьяне это поймут, — сказал Тим зло и ушел к повозкам. Он думал, что Арво пошутил насчет смены предводителя, поэтому его короткая речь перед отправлением потрясла Тима даже больше, чем остальных Людей Дороги. Те встретили новость хоть и с удивлением, но с удивлением вполне одобрительным — роль йельма в прошедшем бою отметили все, а известие о том, что Тим — потенциальный волин, наполнило устремленные на него взгляды уважением, граничащим со страхом. Момент для обнародования новых правил поведения в захваченных деревнях был вполне подходящим, но Тим не стал ничего говорить. Во-первых, он был до потери речи удивлен своим стремительным карьерным ростом. Во-вторых, сказать такое самому оказалось куда более сложным делом, чем предлагать сделать это Арво. Ну и, в-третьих, слова Арво заронили в него червячок сомнения. «Кому от этого лучше-то станет? Да никому, и мне — в первую очередь», — подумал Тим и промолчал. Молчал он и по сей день.

Из раздумий по поводу схемы спуска второго болта его вывел звук множества шагов с одной из боковых улочек. Тим настороженно обернулся, но это были свои. Впрочем, не все — три человека, во главе с Арво, наполовину вели, наполовину тащили по улице морщинистого дряхлого старичка. Удивило Тима не появление пленного и даже не его возраст, удивило его то, что рот дедули был заткнут кляпом и плотно замотан какой-то тряпкой. Тим даже огляделся удивленно — от кого тут таиться-то? И так всем на километр в округе ясно, что тут происходит. Откровенно веселящийся Арво что-то сказал негромко, и тащившие старичка бойцы тут же подтащили его вплотную к Тиму и толкнули вперед так, что старичок оказался стоящим перед ним на коленях. Тим поднял недоуменный взгляд на Арво и спросил раздраженно:

— Ну? Кого это вы мне притащили?

— Ты же сам хотел с ним поговорить. — Арво хмыкнул.

— А-а, — начал догадываться Тим, и Арво его догадку тут же подтвердил:

— Да. Оракул это здешний.

— А почему у него рот замотан? — поинтересовался Тим неприязненным тоном.

— Люди попросили. — Арво широко улыбнулся. — Я говорил, что это лишнее, но они очень просили. Боялись, как бы Каморский пророк им чего не напророчил.

При этих словах старик вскинул голову и что-то гневно промычал. Один из стоявших позади старика Людей Дороги вздрогнул и шагнул назад. Арво хихикнул.

— Блин! — сказал Тим, присел и достал нож. Старик зажмурился и весь сжался, видимо решив, что настал его смертный час, но Тим всего лишь перерезал удерживавшую кляп тряпку. Оба бойца тут же занервничали и попросились продолжать поиск всяких ценностей. Тим только молча кивнул — валите, мол, — и принялся вытаскивать кляп.

Кляп бойцы забивали на совесть — старик его даже сам выплюнуть не смог, да и Тиму пришлось с ним повозиться, не обращая внимания на растущее желание подковырнуть упрямую затычку ножом. Наконец кляп был извлечен, старичок, сморщившись, медленно закрыл рот, подвигал челюстями, посмотрел пристально и неприязненно на покачивающегося в воздухе йельма, потом сел на землю и сказал скрипучим недовольным голосом:

— Ты можешь стоять, а я посижу. Суеверные глупцы!

— А? — сказал Тим.

— Мозги с горошину! — Старик подвигал нижней челюстью и сплюнул. — Очень мне нужно им что-то предсказывать, и как будто мои предсказания что-то могут изменить!

Тим вскинулся, заметив краем глаза, что Арво удовлетворенно кивнул.

— То есть как? Разве предсказание не делается для того, чтобы можно было избежать плохого?

Старик затрясся, издавая скрипуче-кряхтящие звуки, Тим даже заволновался поначалу — вдруг у дедка приступ начался от пережитого стресса? Но тут же понял — оракул смеялся.

— И ты тоже! — сказал старик, отсмеявшись. — Предсказания делаются потому, что люди думают, будто эти предсказания что-то стоят. Они продолжают так думать, даже когда знают, что предсказания ничего не стоят. И это великое благо для меня и подобных мне.

— Я все-таки не понял, — сказал Тим. — Я слышал, что твои предсказания сбываются…

Дедок снова затрясся в смехе и смеялся на этот раз вдвое дольше предыдущего — видимо, Тим сказал что-то совсем нелепое. Он взглянул на Арво, но тот сохранял отстраненно-всезнающий вид, и Тим не стал у него ничего спрашивать.

— Именно! — сказал старик, всхлипнув и утерев нос грязным рукавом. — Именно что сбываются. Хотя я их предсказал. Понимаешь?

— Не совсем. — Тим нахмурился.

— Вот смотри. Допустим, ты завтра умрешь, упав под копыта лошади.

Тим вздрогнул:

— Я?! Завтра?

Старик раздраженно махнул рукой:

— А! Не будь глупцом, ничего я тебе пока не предсказываю, а просто объясняю. Ладно, пусть не ты. Пусть он, — оракул показал на Арво, — упадет завтра под копыта лошади и умрет.

Арво то ли знал что-то, неизвестное Тиму, то ли был очень мужественным человеком — ни один мускул не дрогнул на его лице.

— А он придет ко мне сегодня и попросит предсказать ему его судьбу, — продолжал старик. — Вот посмотрю я в будущее и скажу ему, что завтра он умрет, и расскажу как. Тогда он завтра спрячется где-нибудь вдали от дорог и останется жив. И что тогда?

— Что? — спросил Тим.

— А то, что как я мог предсказать его смерть, если он не умер?! Как я мог увидеть то, чего нет? А?

Тим замер с открытым ртом.

— Так и выходит, — сказал старик и вздохнул. — Мое предсказание не может повлиять на те события, что оно предсказывает. Это знают многие, но это мало кого останавливает от желания услышать загадку про свое будущее. Они уверены, что уж они-то наверняка догадаются, про что им говорил оракул. Ты такой же. Ты тоже захочешь узнать.

Тим прищурился:

— Ты уже предсказываешь? Но ведь это твое предсказание я запросто могу изменить.

— Нет, — старик хихикнул, — это пока не предсказание. Это мой опыт и знание людской природы.

Тим подумал немного и кивнул.

— То есть ты намеренно говоришь предсказание так, чтобы услышавший его не смог догадаться, о чем идет речь? И ты наверняка знаешь, что он не догадается, потому что ты видишь…

— Нет! — яростно каркнул старик, попытавшись вскочить на ноги, но запнулся, чуть не упал, и упал бы, не придержи его Тим и не усади обратно на землю. Старик подержался рукой за левый бок и продолжил спокойнее: — Нет! Глупец! Ты не понял. Желающему узнать будущее я всегда говорю все, что мне открылось. Я и сам не знаю, о чем идет речь в моих предсказаниях, потому что, знай я это, я мог бы изменить то будущее, о котором и говорит мое предсказание. Ты не представляешь, как это сложно — видеть будущее, но не мочь рассмотреть его. Я вижу великое бедствие, обрушивающееся на земли Сай. «Когда?» — вопрошаю я. «Когда взойдет зеленая звезда», — приходит мне ответ. Я вижу смерть, настигающую человека. «Как?» — спрашиваю я. И слышу в ответ: «Как мать рожает дитя». Смейся надо мной, мальчик! Я лучше остальных знаю, почему я никогда не смогу получить конкретный ответ на свои вопросы, но не перестаю их задавать. Вдруг однажды пелена спадет с моих глаз? Смейся!

Старик вздохнул и замолчал. Тим пару раз открывал рот, но так и не нашел что сказать.

— Все, что могут предсказатели, — продолжил старик устало, — это улучшить предсказание настолько, что о чем в нем идет речь, станет ясно сразу, как предсказание сбудется. Только этим сильный предсказатель и отличается от слабого. Тем, что мучает себя до грани сумасшествия — а иногда и до сумасшествия, — чтобы заточить меч, блеск которого станет виден только после того, как будет нанесен удар. С предсказанием слабого оракула не всегда понятно — сбылось оно или еще нет… Я — сильный оракул, но и мои предсказания не могут быть полезны никому, даже мне самому, иначе не сидел бы я сейчас перед тобой. Смейся, смейся надо мной.

— Нет, — сказал Тим, — я не буду смеяться над тобой. Предскажи мне мою судьбу.

Старик хмыкнул и глянул на Тима с некоторым удивлением.

— После того, что ты услышал сейчас, ты еще хочешь услышать предсказание?

— Да, — сказал Тим. — Пусть оно не будет мне полезно, но, возможно, оно будет полезно кому-то другому. Да и вообще — знание всегда сильнее незнания.

— Неверно, — отозвался старик, наклоняясь вперед и закрывая глаза. — Ненужное знание много вреднее незнания. Сядь!

Тим послушно сел на землю.

— Мне руку дать? — спросил Тим осторожно.

— Руку? — спросил старик удивленно. — Зачем? Нет. Просто сиди и не шевелись. Можешь имя свое сказать, если не боишься. Иногда помогает.

— Не боюсь, — сказал Тим. — Тим… то есть Тимоэ… В'стрец.

Старик дернулся, открыл глаза, и Тим с удивлением увидел в них искорки испуга.

— Что случилось? — спросил он.

— Ничего, — быстро ответил оракул, — ничего… скорее всего. Сиди.

Осмотрел Тима со странным выражением на лице, потом закрыл глаза и начал слегка раскачиваться и что-то тихонько напевать себе под нос.

Тим замер. «Наверное, надо не моргать», — подумал он, но моргалось почему-то даже чаще обычного. Тим попробовал удержать веки усилием воли, но в глазах тут же возникала невыносимая резь.

— Твой дом не здесь, — сказал вдруг старик глухо. — Твой дом далеко отсюда, меньше, чем в двух шагах, и больше, чем в тысяче тысяч.

— Ну это простая загадка, — пробормотал Тим, уверенный, что старик впал в транс и ничего не услышит. Но старик услышал. Перестал раскачиваться и открыл глаза.

— Потому что это прошлое, — сказал он раздраженно, — его уже не изменишь. Ты можешь молчать?

Тим виновато кивнул. Старик хмыкнул, глянул исподлобья и снова закрыл глаза.

— Ты стремишься домой, но ты сам стоишь на своем пути, преграждая его. Твоя путеводная звезда прикована к чужому небосводу, и путеводная она только для тебя, любой другой, последовавший за ней, погибнет. Она взойдет меж двух гор и укажет тебе путь домой. И путь тот приведет обе твои звезды к закату.

— Э! — сказал Тим. — Не понял. Откуда вторая звезда взялась?

Старик открыл глаза и ожег Тима злым взглядом, но, против ожиданий, не стал ругаться, а снова закрыл глаза и закачался из стороны в сторону.

— Печать смерти на тебе. Смерть в конце пути твоего, смерть в начале. Извилист путь, но проходит по торной дороге. Ты нужен огню, что пожрет тебя и твой дом. И путь твой ему известен.

«Блин, — подумал Тим, — ну и бредятина. Прав был Арво». Старик помолчал и открыл глаза.

— Достаточно или еще продолжить? — проворчал он. — Обычно я предупреждаю, что каждое дальнейшее уточнение стоит много дороже предыдущего. Но некоторых это только подстегивает.

— Хватит, — сказал Тим разочарованно. Встал, помялся. — Я удовлетворен твоим предсказанием.

Старик хихикнул:

— Лжешь. Никто не бывает удовлетворен моим предсказанием.

Тим почувствовал, как начинают полыхать уши — он и в самом деле ничуть не был доволен предсказанным, он просто пытался поблагодарить старика подсказанным Каравэрой способом, совершенно не заметив, что эта благодарность не будет искренней.

— А бывают предсказания, которые можно изменить? — спросил Тим только для того, чтобы не молчать. Он был уверен, что старик быстро ответит «нет», но оракул молчал.

— Бывают, — сказал он после полуминуты молчания. — Бывают, но очень редко. Иногда появляется оракул, который видит будущее так же ясно, как остальные оракулы видят прошлое. И его предсказание можно изменить, и оно не сбудется. А можно и не изменить, если оно полезное, — и тогда оно сбудется. Неправильные Предсказатели — так их зовут — очень редки и еще более ценны. Жизнь их обычно бывает странной и недолгой… недолгой и странной. Я бы не стал тебе этого рассказывать, но, по слухам, которые, скорее всего, правдивы, повелитель земель Сай — Сах Аот — величайший из всех Неправильных Предсказателей, когда-либо живших в землях Сай.

— Вот как? — сказал Тим. — Интересно.

И опять соврал — не так уж ему было интересно, чем знаменит местный император. Все равно ему вряд ли светит с ним встретиться, а если даже таковая встреча и случится, вряд ли этот Сах Аот станет предсказывать ему будущее.

— Еще вопрос, — вспомнил Тим. — Ты удивился, услышав мое имя. Почему?

Старик хмыкнул:

— Не удивился, а испугался. Я решил, что ты — Дитя Севера.

— Кто?

— Дитя Севера. Есть старое пророчество… очень старое… про ребенка, который изменит облик этого мира. Но оно не про тебя.

— Почему?

— Ты же слышал свое предсказание. Ты — не Дитя Севера, можешь быть в этом уверен. Тебя в этом мире ждет только смерть. Кстати, если ты еще не заметил, в твоем предсказании есть ценная подробность — смерть ждет тебя по возвращении. Поэтому, если хочешь жить, постарайся не возвращаться. Хотя не думаю, что тебе это удастся — я еще не слышал ни об одном таком случае.

В этот момент на площади начали появляться отряды Людей Дороги, таща на себе награбленное добро — как обычно, тюки с одеждой, мешки с едой, подвернувшиеся куски железа, возможно, ножи и мечи. В отсутствие денег и драгоценностей самой ценной добычей становились оружие и лошади. Арво поймал взгляд Тима, мотнул головой в сторону дороги — поторопись, мол, — и пошел к галдящим возле сваленного на землю добра бойцам. Тим проводил его взглядом и уже собирался распрощаться со стариком и пойти следом, но тут у него в голове мелькнула еще одна мысль.

— Ты говоришь, это общеизвестно — что предсказание нельзя изменить. Но чего тогда боялись те двое, что вели тебя сюда? По-моему, дело не только в суевериях. Если бы все было так, как ты говоришь, никто бы предсказателей не боялся. Так сильно, по крайней мере.

Старик, кряхтя, поднялся, выставленной ладонью и возгласом «я сам!» отказавшись от помощи Тима. Сморщившись, выпрямился, заглянул Тиму в лицо.

— Я был неправ, — сказал он, отведя взгляд, — ты не глуп. Может, ты и не умен, но, по меньшей мере, проницателен. Есть еще кое-что… предсказание нельзя изменить… но оно может повлиять на действия услышавшего его человека так, что тот невольно посодействует его исполнению.

— Поясни, — потребовал, нахмурившись, Тим.

— Ты же уже понял. — Старик хихикнул. — Допустим, я увидел твою смерть и предсказал тебе, что смерть твоя — в красном цветке. Ты в ужасе бежишь далеко-далеко, в места, где даже трава не растет, и умираешь там от укуса ядовитого паука, который водится только там и которого местные называют «красным цветком». Теперь понял?

— Понял, — сказал Тим, холодея и припоминая собственное предсказание. Вроде бы ничего в нем такого не было… сплошь непонятки, и все… вроде да. Тим вздохнул и мотнул головой — казавшееся безобидной головоломкой развлечение вдруг показало другую, темную сторону. Ну и на фиг тогда вообще нужны эти предсказания?

— Как же так? — спросил Тим. — Выходит, пользы от предсказания быть не может, зато вред — может, и еще какой. Так почему кто-то еще хочет их слышать?

Старик поморщился, как от зубной боли.

— Нет. Вреда тоже быть не может. Если человек пришел ко мне и спросил про свое будущее, значит, такова была его судьба, и это уже прошлое, которое не изменить.

Тим удивился:

— Так ты веришь в судьбу? Ну то есть в то, что будущее человека нельзя изменить? Ты — предсказатель и веришь в это? Но ты же сам рассказывал про Неправильных Предсказателей?

— Я в них не верю, — оракул криво улыбнулся, — знаю, что они могут существовать, но не верю. Потому что очень хочу поверить. Наши желания — главные враги их исполнений… Я сказал тебе все, что ты хотел услышать. Теперь иди своим путем.

Старик повернулся и зашагал в сторону ближайшего переулка. Тим смотрел ему вслед, мучительно придумывая вопрос, с которым оракула можно было бы догнать и остановить, но вопрос придумываться не хотел. Сзади послышались неловкие шаги. Тим обернулся — Инги. С мелко посеченной щекой и сильно хромающий на правую ногу, но выглядящий вполне бодро.

— Может, убить его? — спросил он деловито, подойдя поближе и кивнув в сторону неспешно ковыляющего оракула.

— Зачем? — опешил Тим.

— Говорят, предсказание не сбудется, если убить того, кто его сделал.

— Вот это уж точно суеверия.

Инги потянул из колчана болт.

— Суеверия очень часто содержат под собой истину. Я не раз…

— Нет! — отрезал Тим. — Не трогай его. Пусть это и не суеверие, ничего плохого он мне в общем-то не предсказал. Даже наоборот — пообещал, что я домой попаду. Правда, он говорил, что я потом зачем-то сюда вернусь, вот это мне совсем непонятно. Ну да ладно, там посмотрим…

Спина Каморского оракула мелькнула пару раз между домами и исчезла.

— Пошли добычу грузить, — сказал Тим, со вздохом разворачиваясь.

— Работник из меня сейчас, хозяин… — проворчал Инги, но повесил свой угловато-грубый арбалет на пояс и послушно захромал следом.

— Сейчас Арво услышит, как ты меня назвал… — сказал Тим и усмехнулся. Если услышит — всем не поздоровится — гневная получасовая речь обеспечена. Но Тим его понимал — свобода Людей Дороги была столь иллюзорна, что ее хиленькие ростки следовало охранять с утроенной силой. Поэтому-то Арво и злился, когда кто-нибудь по старой памяти называл его (а теперь — еще и Тима) хозяином. Поэтому и следил ревниво за тем, чтобы никто не забывал — они Свободные Люди Дороги, а не какие другие.

«Вообще, это многое объясняет — про предсказателей, — подумалось вдруг Тиму. — А я-то раньше думал — чего это они так мутно свои предсказания записывают. Нострадамусы там всякие с Вангами. Знают — так писали бы конкретно, а не знают — так и не писали бы вообще. А оно вона как оказывается. Так, выходит, гадать, что именно этот Нострадамус предсказал, смысла никакого нет — все равно совершенно гарантированно не угадаешь». Эта мысль Тима почему-то так удивила, что он даже остановился с негромким удивленным: «Во-о как». Не ожидавший этого Инги чуть не налетел на него и заворчал недовольно:

— Что случилось?

— Добычу, говорю, богатую взяли, — сказал Тим громко и кивнул в противоположную сторону площади, где пара бойцов осторожно вела под уздцы четырех лошадей.

— Ло-ошади, — умильно сказал Инги и расплылся в улыбке, — целых четыре.

Тим хмыкнул и пошел дальше.