Глава 18
Большие и маленькие острова выступали из молочно-белого океана, как кусочки хальцеолийского десерта из сладкого соуса. Это сравнение принадлежало Феспису, который за время полета истосковался по традиционной хальцеолийской кухне и за обедом каждый раз принимался расписывать, какие кушанья умеют готовить на его родной планете.
Низко над южным горизонтом висела Мореда, красный карлик, — там белый цвет океана переходил в розовый, а кое-где сверкали и рубиновые блики. Лучистая желтая Дила стояла в зените.
— Почему океан такой белый? — вполголоса спросила Илси.
— Из-за каких-нибудь микроскопических водорослей, наверное.
Норберту вспомнился расцвеченный пестрыми пятнами рчеадианский океан. И потом, по цепочке, — неудачная экспедиция, тюрьма на Раглоссе… Не поджидают ли их новые неприятности на Каясопоне? С одной стороны, Зеруата сейчас рядом нет, но с другой — не случайно ведь пустынная планета пользуется дурной славой! Аманда требовала немедленной посадки, однако Норберт настоял на том, чтобы сначала провести все анализы внешней среды, какие только можно выжать из корабельных приборов, пропустить через компьютер визуальную информацию и лишь после этого принимать решение. Их на борту пятеро, и все пятеро должны остаться в живых.
…Четверть часа назад «Антираспад» выпустил два исследовательских зонда. Один парил в атмосфере, второй приземлился на гигантском, похожем на запятую острове, где, если верить схеме, спрятан загадочный артефакт. Оба аппарата уже начали передавать данные: состав воздуха, воды, почвы, радиационный фон, микроорганизмы… Олег сидел за компьютером, Илси — перед пультом; Норберт, Аманда и Феспис смотрели на экраны внешнего обзора, стоя за их креслами.
— Ничего опасного, — подытожил наконец все данные Олег. — Можем высаживаться.
«Антираспад» опустился на серый галечный пляж, в двадцати метрах от кромки прибоя. Норберт первым сошел с корабля по выдвижному пандусу. На правом его бедре висел бластер, на левом — кобура с сигнальным пистолетом и нож, на шее — бинокль, за спиной — рюкзак с кислородными баллонами, дыхательной маской, аптечкой, трехдневным сухим пайком и (на всякий случай) двумя гранатами из корабельного арсенала. Спустившаяся следом Илси была экипирована так же. Еще на плече у Норберта болтался металлоискатель — обыкновенный, в отличие от того, древнего, который Аманда продала денорцам, но тоже неплохой, белтийского производства.
Снаружи было пусто и тихо. Мутные белые волны накатывали на берег, над водой роились полупрозрачные шарики с оборками — несомненно, живые организмы. Оборки трепетали, образуя размазанный круг, — видимо, за счет этого странные создания и удерживались в воздухе. Рассмотрев их в бинокль, Норберт окинул взглядом горизонт: больше нигде никакого движения! Из люка выглядывали Аманда и Феспис, Олег остался в рубке около передатчика. Норберт окликнул сестру, и они двинулись к розоватым холмам, отрезавшим пляж от внутренней части острова.
Артефакт, описанный Зеруатом как небольшой металлический чемоданчик, находился где-то поблизости, в трех-четырех километрах от места посадки. Опасаясь впечатать его в землю, они специально сели на некотором расстоянии от района поисков.
— Похоже на Тренажер, — прошептала Илси, озираясь. Он заметил, что сестра как-то подобралась, словно ждет неприятных сюрпризов.
— Чем же похоже?
— Там был один сектор с такой же расцветкой — белое, розовое, серое. Земля раскрывалась под ногами, надо было успеть пробежать и не провалиться.
— На Каясопоне такого быть не должно, — не совсем уверенно возразил Норберт. — Вроде бы…
— Извини… — Девочка опустила голову.
— За что?
— Мы ведь из-за меня раньше времени улетели.
— Да ладно, хватит об этом. Лучше следи за обстановкой.
…До Системы Дилы-Мореды «Антираспад» добрался без происшествий, если не считать того, что однажды ночью Аманда ворвалась в каюту к Норберту, растолкала его и сообщила, что Илси у Олега и чем они вдвоем занимаются — неизвестно.
— Ага, хорошо, — сонно пробормотал Норберт, переворачиваясь на другой бок.
— Ты считаешь, это хорошо?! Твоей сестре шестнадцать лет, а ты пустил ее воспитание на самотек! Сначала она получает письма с двусмысленными намеками, теперь ночует у Олега, который должен обучать ее навигации и программированию, а не чему-то там еще… Ты меня слушаешь или нет?!
— Нет. — Он накрыл голову подушкой. — Я хочу спать.
Отобрав у него подушку, Аманда повысила голос:
— Лучше послушай, что я скажу! Я вдвое старше тебя и двоих детей без мужа воспитала! «Антираспад» — солидная фирма! Моральный облик сотрудников так же важен для нашего процветания, как правильное составление деловых документов! Ты подумал, что случится, если Олег проявит неосторожность?
— А… Все будет в порядке, я дал ему пачку лидонских презервативов. Они надежные, сам всегда ими пользуюсь.
Аманда швырнула подушку ему в лицо. Не ожидавший такой грубой атаки, Норберт сел на койке, ошалело хлопая глазами. Смерив его негодующим взглядом, она выкрикнула:
— Ты циник! Когда я была директором «Антираспада», мы не получали большой прибыли, зато у нас никто никого не трахал! И я считаю, для солидной коммерческой фирмы это главное! — Повернулась на каблуках и вышла, с силой захлопнув скользящую дверь.
На шум из своей каюты выскочил Феспис, и Норберт долго не мог уснуть, так как из коридора продолжали доноситься их голоса: Аманда ругала «новый стиль руководства в нашей фирме», а Феспис — реакционные режимы Денора, Хальцеола и Цилады, и оба распалялись все больше, говорили все громче.
Дня через три напряжение спало, но с Норбертом, Илси и Олегом Аманда все же держалась отчужденно, а Феспис стал ее лучшим другом.
…Холмы окутывал пушистый бледно-розовый мох. Ноги тонули в нем по щиколотку, позади идущего оставались две цепочки следов. С холмов открывался вид на равнину, усеянную небольшими водоемчиками и торчащими из сухой белесой земли светло-зелеными кочками. На юге просматривались неясные очертания — не то гор, не то руин. Связавшись с Олегом, Норберт описал, что они с Илси видят, и сообщил о начале поисков.
Водоемы и кочки оказались вблизи вовсе не тем, чем представлялись с дальней дистанции.
Водоемы — правильной формы овалы глубиной два-три дециметра — были заполнены прозрачной бесцветной жижей, дно и стенки выстланы дышащей темно-розовой плотью, от нее ответвлялись червеобразные отростки. В одних овалах плавали полупереваренные бесформенные ошметья, в других — те самые шарики с оборками, что мельтешили над океаном, только сейчас они сморщились, стали неподвижными, оборки превратились в безжизненно обвисшие пленочки.
— Озеро-желудок? — предположил Норберт. — Интересно, как они ловят себе еду?
— Вот, смотри, — показала Илси.
Один шарик вспорхнул с зеленой кочки — и сразу из ближайшего овала ударила сбившая его струйка жидкости.
— Пальцы в эту водичку лучше не совать, — хмыкнул Норберт.
— А я и не собираюсь.
Кочки были вовсе не кочками, а холмиками вязкой, пузырящейся пены. От них исходил резкий химический аромат, не особенно приятный для людей, зато привлекательный для шариков — те то и дело приникали к вспененной поверхности, замирали на две-три секунды и опять взмывали в воздух.
— Растения, — утвердительно заметила Илси. — Эти штуки их опыляют.
— А может, откладывают икру или что у них там есть… Скорее всего, мы оба не угадали. Слишком необычная тут живность для прямых аналогий.
Несмотря на наличие плотоядных водоемов и напоенных влагой живых холмиков, земля была высохшая, твердая. Норберт включил металлоискатель, задав максимальный пятисотметровый радиус поиска, но пока что прибор засек только металлические части их с Илси экипировки.
Они приближались к руинам. Это были именно руины — белесые, под цвет каясопонской морской воды и почвы, изъеденные временем многогранники, соединенные между собой крытыми галереями.
— Лайколимская архитектура, — уверенно определил Норберт. — Лайколимы тоже пытались колонизировать Каясопон и тоже ушли, неизвестно почему. Это остатки их поселка.
— Но зачем людям что-то прятать в лайколимских развалинах?
— Зачем? Чтобы всех обдурить. Наверное, тот, кто прятал, решил, что другим людям не придет в голову искать созданный людьми артефакт в лайколимских развалинах. Но это всего лишь предположение — мы пока не знаем, здесь он или нет.
Здесь!.. Когда подошли ближе, металлоискатель запищал.
Воздух внутри был затхлый, прохладный, на полу нетронутым слоем лежала наметенная сквозь оконные проемы сухая беловатая пыль. Под ней проступала абстрактная мозаика: множество линий фиолетового, синего, серого, голубого оттенков сплетались в сложные узоры. Помещения представляли собой просторные шестигранники; к ним примыкали трехгранные закутки, скорее всего выполнявшие функции шкафов и кладовок. Никаких забытых вещей — лайколимы забрали даже двери и оконные блоки! По-видимому, это было не поспешное бегство, а хорошо спланированная эвакуация. Кое-где на стенах Норберт заметил темные полосы, явно оставленные энергетическим оружием, а также небольшие дырочки. Они попадались и в комнатах, и в широченных коридорах. Разборки между колонистами? Или те от кого-то защищались?.. Пластиковое покрытие стен растрескалось, даже при легком прикосновении отваливались кусочки. Внезапно Норберт уловил позади слабый шорох, развернулся. Илси успела раньше, бластер уже был у нее в руке, — но это всего лишь порхал под потолком шарик, залетевший в галерею через окно. Взглянув на часы, Норберт в очередной раз вызвал Олега. Связь не работала, ее глушили сильные помехи.
— Как будто мы уже сто лет здесь бродим, — тихо заметила Илси.
Ну да, Норберт тоже ощущал усталость. Хотя с чего бы ей взяться?
Галерея привела их в соседнее здание, опоясанное по периметру кольцевым коридором. Остальную часть постройки занимал громадный зал с открытыми шкафами, разделенными внутри на одинаковые ячейки.
— Библиотека? — с болезненной гримасой спросила Илси.
— Инкубатор, я видел их на фотографиях. Лайколимы хранили тут коконы с зародышами.
Все сильнее болела голова, это мешало соображать. Вдруг его озарило:
— Илси, ты как себя чувствуешь?
— Плохо.
Можно и не спрашивать, по ней видно.
— Ясно, мы с тобой надышались какой-то дрянью. Здесь или раньше, около тех чертовых кочек. Сейчас заберем артефакт — и бегом домой!
Он вновь попытался вызвать Олега — результат тот же. Зато металлоискатель настойчиво сигналил. Получается, что артефакт должен лежать в одной из пустых ячеек, однако его там нет. На всякий случай Норберт обшарил соседние ячейки — нигде, ничего… Потом присмотрелся повнимательней — и усмехнулся, хоть голова и разламывалась от боли: одна ячейка явно мельче остальных! Поддев лезвием ножа фальшивую перегородку, сделанную из того же серого волокнистого материала, что и весь шкаф-инкубатор, отбросил ее и вытащил увесистый металлический чемоданчик. Еще в тайнике лежал сложенный вчетверо листок пластиковой бумаги с коротким посланием на нем: «Кревлес, я знал, что ты его найдешь. Выпей за мое здоровье!»
Кто такой Кревлес? И за чье здоровье надо выпить? Норберт сунул послание в карман, а чемоданчик убрал в рюкзак.
— Пошли! — кивнул он Илси. — Немножко осталось.
Они почти бегом добрались до выхода, но, когда глотнули свежего воздуха, боль не прошла. Наоборот, усилилась.
— Нор, опасность! — скривившись, предупредила Илси.
Он оглядел равнину: как будто ничего нового, все спокойно. Пожалуй, слишком спокойно! Ни одного шарика, а час назад они тут порхали вовсю. Сестра молча указала на ближайший живой водоем: там было полно летучих существ, словно те надумали совершить групповое самоубийство. Иные все еще трепыхались. Из-за лайколимских зданий доносились громкие хлюпающие звуки — этого тоже раньше не было.
— Мне жалко их, — всхлипнула Илси, на ее щеках блестели слезы. — Мне всех жалко, и себя, и тебя. Нор, как больно. Давай сядем здесь и никуда не пойдем!
— Давай, — согласился Норберт.
Его охватила горькая обида на весь мир и нежелание что-либо делать. Теперь болела не только голова, но и каждая клеточка тела… Илси права, надо сесть и сидеть. И не двигаться…
Опустившись на землю, сестра уткнулась лицом в ладони, ее плечи вздрагивали, и сердце Норберта разрывалось от острой жалости. Он вытер скатившуюся по щеке слезу. И тут какое-то движение сбоку не то чтобы вызвало у него сильный интерес, но привлекло некоторую часть внимания.
Из-за угла выполз, перебирая множеством вывернутых, как у паука, лап, громадный кожистый мешок, покрытый редкой бурой щетиной. Голое мягкое брюхо волочилось по земле, головы не было — вместо нее торчал толстый длинный хобот с зубастой пастью на конце. Зверюга запустила хобот в водоем, с бульканьем втянула в себя содержимое, и Норберт увидел, что после этого ничего там уже не осталось — ни шариков, ни распластавшегося по дну и стенкам хищника. Просто овальная лунка в белесой почве.
«Бедные животные, — содрогнулся он от жалости, — их съели… А это одинокое существо с хоботом, до чего оно проголодалось».
Илси плакала навзрыд, как маленькая. Хобот неуверенно потянулся к ней, и тут Норберт опомнился. С ним творилось что-то неладное, неправильное! Он испытывал не свои эмоции. Похоже, с Илси то же самое… Церемониться было некогда — он пинком отшвырнул сестру в сторону с траектории хобота, достал из кобуры бластер. Именно достал, а не выхватил: рука слушалась плохо, пальцы ныли. Выстрелить не успел: с тонким визгом подавшись назад, зверюга скрылась за углом. Держа оружие наготове, Норберт левой рукой подхватил Илси под мышки и втащил в дом. Она дрожала, лицо было мокрым от слез.
— Илси, очнись! — Он встряхнул ее.
— Нор, это существо такое несчастное, — шмыгнула носом сестра. — Никто не хочет его понять…
— Ага, такое несчастное! — отчаянно борясь с болью и дурнотой, выдавил Норберт. — Оно взяло под контроль нашу психику, а мы попались!
— Зачем взяло под контроль?
— Чтобы нас слопать!
Теперь, несмотря на паршивое самочувствие, он снова мог думать, хоть и с трудом, и картина получалась довольно мрачная: похоже, зверюга разумна — вид оружия напугал ее. Или она телепатически уловила намерение Норберта? Раз она способна так мощно воздействовать на чужую психику, это не исключено. Связи с кораблем нет, и неизвестно, не подвергся ли корабль нападению.
— Мы должны выбраться! — Он посмотрел на Илси. — Возможно, придется выручать остальных: в нашей пятерке мы с тобой самые сильные. В Тренажере тебя учили защищаться от телепатических атак?
— Нет. Там одна автоматика, а Карен говорила, что автомат научить этому не может. Вот у нее были такие тренировки, она рассказывала… — Запнувшись, Илси сморщила лицо и ломающимся голосом произнесла: — Она меня бросила!
Новая атака, Норберт тоже это почувствовал. Боль усилилась. Надо выйти наружу, тогда все будет в порядке. Выйти, но ни в кого не стрелять, потому что все заслуживают жалости…
Выругавшись, он покрепче стиснул рукоятку бластера занемевшими пальцами.
— Илси, не поддавайся! Это такое же дерьмо, как тетка Лионелла!
Илси тоже достала бластер, хотя в глазах у нее стояли слезы. Они прятались в пыльном коридоре, освещенном рассеянным светом, который падал из высоко расположенных окон. Зверюга в такое не пролезет. А вот с другой стороны — комнаты, окна там достаточно большие. Пожалуй, сможет протиснуться, если очень захочет. Впереди зиял прямоугольный дверной проем — три метра в высоту, два в ширину. За ним расстилалась знакомая белесая равнина, у горизонта розовели холмы, скрывавшие океан и «Антираспад». Норберт вытащил из кармана передатчик. Связи не было. А чувствовал он себя препаршиво. Боль то отпускала, то вновь накатывала. В ушах звучал, ни на мгновение не умолкая, настойчивый вкрадчивый шепот: если кто-то хочет тебя съесть, надо его понять, простить и пожалеть, в этом и состоит истинный гуманизм. Скотина не может не быть разумной, раз оперирует такими аргументами! Или аргументы изъяты из его, Норберта, человеческой памяти, и тварь манипулирует единицами его сознания, не улавливая их истинного смысла?
В десятке метров от входа мелькнул темный щетинистый хобот, погрузившийся в водоемчик. Туши не было видно. Вскинув бластер, Илси простонала:
— Получай!
Срезанный хобот шлепнулся на землю. Равнину огласил пронзительный, на очень высокой ноте, визг, от которого заложило уши. Визжали хором!..
— Да их тут несколько! — сообразил Норберт.
— Нор, гранаты… — Не договорив, девочка опустилась на пол, сжалась в комок.
Голову Норберта словно сдавило обручем, возникло невыносимое ощущение горя и страха. Стиснув зубы, он заставил себя сбросить рюкзак, достать гранаты, снова надеть рюкзак, не выпуская из поля зрения дверной проем.
— Илси, вставай! — Его голос прозвучал сипло, как у простуженного. — Мы должны сами атаковать, иначе не выберемся.
Она встала, пошатываясь.
— Нор, я не могу… Я слабая…
— Это ты-то слабая? — Он встряхнул ее за плечо. — После Тренажера?!
— Я ничего не могу сама.
— Илси, ты можешь все! Доставай свои гранаты.
Ее колотил озноб, на лбу выступила испарина, но она подчинилась. Норберт, напрягая последние силы, боролся с собой: он только что ощутил приказ. Это был одновременно и ' жесткий приказ, и мольба, взывавшая к его лучшим чувствам: выйти под открытое небо с пустыми руками, без оружия… Спасло его то самое упрямство, которое на Валене помогало противостоять отцу и тетке: путь они все хоть лопнут, он не уступит! Выложив гранаты, Илси опять скорчилась на полу, дрожащим голосом бормоча:
— Не пойду… Все равно не пойду…
Видимо, она получила аналогичный приказ и тоже сопротивлялась. Но сидеть тут — не самый удачный вариант. Еще несколько часов такой интенсивной обработки, и они сломаются. Тогда твари сожрут их. Даже забаррикадироваться нечем! Надо атаковать, но Илси не в форме. Глухо всхлипывая, она свернулась в позе эмбриона, перепачканные пылью светлые волосы разметались по выдержанной в холодных тонах мозаике. Однако перед этим она же встала, когда он сказал, и вытащила гранаты. Вот оно, решение!..
— Илси, поднимайся! Возьми оружие!
Она так и сделала. Значит, решение верное. Илси переносила телепатическую атаку тяжелее, чем Норберт: ее хватало только на то, чтобы не подчиняться приказам, на активное противодействие не оставалось сил. Зато команды брата она выполняла охотно! Что ж, есть шанс прорваться…
— Илси, мы сейчас атакуем. У нас четыре гранаты и два бластера. Вспомни все, чему научил тебя Тренажер!
— Нор, я ничего не могу.
— Одну гранату положи в карман, другую держи наготове! — проигнорировав эту реплику, продолжил Норберт. — Когда выскочим наружу — убивай их и не давай убить себя. Ты можешь стрелять левой рукой?
— Да.
— Тогда бластер возьми в левую руку, а гранату — в правую.
Сестра сделала все, как он велел.
— Хорошо. Когда начнется драка, используй все те навыки, которые ты усвоила в Тренажере. А сейчас прижмись к стене.
Норберт большим пальцем сдвинул рычажок, внешняя скорлупа гранаты распалась на две половинки. Вторично надавив на рычажок, швырнул гранату в проем. Снаружи донесся оглушительный хлопок, потом — истошные взвизги. Боль, пронизывающая тело, ослабла, эмоциональное давление утратило прежнюю силу. Он взглянул на Илси: на ее грязном измученном лице прорезалась слабая улыбка.
— Пошли! — Он шагнул к выходу. — Пока они не опомнились!
Тварей было не меньше десятка. Одна лежала, завалившись на бок, в луже темной крови, другая, у которой не хватало половины конечностей, визжала и вертелась на месте. Остальные, увидев людей, поспешно ретировались — кто за угол, кто в соседние здания. Норберт успел прикончить еще одну зверюгу, и тут боль усилилась, перед глазами поплыли темные пятна.
— Илси, убивай их! — прохрипел он. — Бросай гранаты туда, где они засели.
Сестра выполнила команду. Пусть ей было плохо — заложенные Тренажером рефлексы остались при ней. Она швырнула обе гранаты в дверные проемы построек, где прятались твари; Норберт, еле сохраняя над собой контроль, протянул ей свою, последнюю. Эту Илси бросила за угол. Норберта чиркнуло отлетевшим камнем по колену, он заметил кровь на щеке у сестры. Зато ненастоящая, наведенная боль отступила, в голове немного прояснилось.
— Бежим!
Они рванули к холмам у северного горизонта. У Норберта сложилось представление, что твари медлительны, угнаться за людьми не смогут, но спустя несколько минут боль вернулась, навалилась дурнота.
— Стой! — скомандовал он. — Стреляй по цели!
Их преследовали четыре твари — бежали, растянувшись цепочкой, с небольшим отрывом, не уступая в скорости людям. Развернувшись, Илси вскинула бластер и срезала одну тварь за другой. «Вот что значит Тренажер!» — с завистью подумал Норберт. Сам он в таком состоянии, как сейчас, в двух шагах не смог бы ни в кого попасть. Хотя его состояние… Оно изменилось: боль, душевная мука, тошнота, головокружение — все это пропало без следа!
— Все! — Илси убрала оружие в кобуру, плаксивое выражение исчезло с ее лица. Щеку пересекала царапина, другая, поменьше, алела на лбу. — До чего они противные и нечестные.
Норберт извлек из кармана передатчик: связи по-прежнему не было.
— Идем скорее. Вдруг помехи создают эти твари, тогда корабль в осаде.
Шагали быстро, время от времени переходя на бег. Когда до холмов было рукой подать, настроение у обоих внезапно испортилось.
— Так и есть, — поморщился Норберт. — Готовься к атаке!
В этот раз Илси держалась лучше, да и сам Норберт так, как раньше, не расклеивался. Оба уже знали, что противника можно победить.
Около корабля ошивались только три твари. Норберт с облегчением отметил, что все люки задраены. После того, как тварей перестреляли, передатчик ожил.
— Олег, слышишь меня? — крикнул Норберт. — Вы там целы?
— Да! А что нам сделается? Я никак не мог с вами связаться, и на меня тут, понимаешь, такая депрессия накатила…
— Можешь выйти наружу, посмотреть на свою депрессию. На камешках лежит.
— Ты серьезно? — произнес озадаченный голос Олега.
— Ага.
Створки люка раскрылись, выдвинулся пандус… Оглядевшись напоследок, Норберт обратил внимание на буроватый оттенок, который приняла вода в океане, на то, что холмы казались темнее. Дила сползла к горизонту, зато багровая Мореда поднялась выше. Цвета Каясопона менялись… В проеме люка показался Олег.
— Нашли?
— Нашли.
— А этих зверюшек вы прихлопнули? — Он окинул взглядом уничтоженных тварей. — Зачем?
Оставшиеся на корабле члены экипажа так и не поняли, что подверглись телепатической атаке. Сидевший в рубке Олег решил, что скис от переутомления — это с ним изредка случалось. Он упорно старался побороть хандру и наладить связь с Норбертом, а на тварей, которые слонялись вокруг (их можно было хорошо рассмотреть на экранах внешнего обзора), не обращал особого внимания: местная непуганая фауна, никогда не видавшая звездолета, не повод для беспокойства. Почему-то они показались ему безобидными, даже трогательными, несмотря на отталкивающий вид. Сейчас, задним числом, он отметил и эту нелепость, и неадекватность своих действий в целом: если бы он здраво соображал, то поднял бы корабль, чтобы наблюдать за Норбертом и Илси с воздуха, как только пропала связь. Пусть D-103/2 ни в атмосфере, ни в вакууме не способен был прилично маневрировать, ничто не мешало ему зависнуть над местностью. Из-за «депрессии» и головной боли Олег до этого просто не додумался. Его порядочно смутило то, что он так спасовал.
— Как только вернемся в цивилизованный мир, найду информацию о телепатических атаках, — пообещал он угрюмо. — Если есть тактика нападения — должна быть и тактика обороны, мы это изучим. Чтобы не пускать к себе в мозг каждую скотину.
Аманда и Феспис, когда началась атака, дружно пришли к выводу, что «жизнь вообще поганая штука», и вдвоем выпили литровую бутылку ликилы (которую Аманда купила на Хальцеоле, чтобы добавлять в кофе, по две-три чайных ложки на чашку). Сейчас оба лежали в салоне мертвецки пьяные, в полной отключке.
— Стартуем? — предложил Олег. — Вроде бы больше здесь делать нечего.
Измотанные схваткой с тварями, Норберт и Илси не возражали.
Ючанийский звездолет, прилетевший на Цимлу за партией лидонских скафандров для работы в вакууме, застрял в космопорте надолго: перед самым стартом обнаружились неполадки в двигателях, и экипаж приступил к ремонту. Ремонт затянулся, но цимлеанские власти ючанийцев не торопили. У всех свежа была в памяти последняя катастрофа, когда при посадке свалился на картофельное поле раглоссианский корабль… Что, если б не на поле, а на город? Пусть возятся, сколько нужно, лишь бы не вздумали стартовать с неисправными двигателями. Несмотря на свою странноватую идеологию, ючанийцы были народом дисциплинированным, никто на них не жаловался. От помощи цимлеанских техников они наотрез отказались, и это никого не удивило: обычное для них поведение! Спустя две-три недели все к ним привыкли. Служащие космопорта заключали пари насчет того, сколько времени у этих бедолаг уйдет на ремонт. Называемые сроки колебались в широком диапазоне — от месяца до года.
В действительности на корабле, а именно — в медотсеке, находилась штаб-квартира Зеруата. Здесь он просматривал информацию, приходившую к его цимлеанским агентам из других миров, с нетерпением дожидаясь новых известий об «Антираспаде». По легенде, он был членом экипажа, пожилым механиком, получившим серьезную травму при разборке того самого неисправного двигателя. О его здоровье заботилось трое медиков (геронтолог, хирург и терапевт, лучшие из раглоссианских врачей, которых Зеруат захватил с собой при бегстве). Никто из них корабля не покидал, связующим звеном между Зеруатом и внешним миром была Ксакан Смирл. На Цимле ее уже несколько лет знали как ючанийского торгового представителя, что добавляло легенде правдоподобия.
Зеруат ждал. Время шло, никаких сведений об «Антираспаде» не поступало. Уж не стал ли Каясопон его последним пристанищем? Кто-нибудь другой на месте Зеруата наверняка сделал бы такой вывод и вернулся бы на Ючан, однако он слишком хорошо изучил Норберта, Олега и Аманду. Эти авантюристы еще объявятся! Зеруат не верил, что «Антираспад» может просто так пропасть.
Найденный на Каясопоне чемоданчик оказался древним имперским компьютером — ни больше, ни меньше. Правда, это был особенный компьютер. Посидев над ним трое суток, Олег объявил, что он предназначен исключительно для работы с двумя устройствами: одно мобильное, другое стационарное, оба в данный момент находятся… черт их знает где! Еще через сутки, после того как Олег, скроив отчаянно-сосредоточенную мину, набрал несколько команд, мобильное устройство материализовалось перед ним на столе — небольшой цилиндр из темно-серого металла.
— Это же зонд из коробки! — ахнула Илси. — Как он сюда попал?
— Через гиперпространство. Но вот каким образом — ума не приложу.
— Теперь осталось прибрать к рукам третью штуковину, — подытожил Норберт, когда все успокоились.
— Не только! Мы еще должны осчастливить человечество и заработать большие деньги, — напомнила Аманда.
— Это будет следующий этап.
«Антираспад» вращался вокруг Каясопона; двигатели включали раз в сутки, чтоб откорректировать орбиту. Продуктов на борту было достаточно, и все согласились, что лучше разобраться с артефактом здесь, в нейтральной системе, а потом уже лететь к Циладе или Хальцеолу.
Прошла неделя. Наконец Олег сообщил, что засек местоположение большой стационарной установки: та находится в поясе астероидов, который окружает звезду Лау-059. Можно там побывать, разобраться на месте. Установка способна мгновенно создавать гиперканалы и перемещать по ним предметы из одной точки трехмерного пространства в другую — причем не за двое-трое суток, как гиперсистема землян, а за считанные секунды.
Для пробы к Лау-059 отправили один из корабельных зондов с включенной видеокамерой. Спустя полчаса Олег «вытащил» его обратно. Все датчики исправны, видеокамера уцелела, запись сделана. Зонд побывал в закрытом помещении с пригодным для дыхания воздухом, температурой около восемнадцати градусов по Цельсию, где находилось множество приборов неизвестного назначения. Их дизайн говорил о том, что они были изготовлены людьми в эпоху расцвета Империи. После этого Олег и Норберт решили провести непосредственную разведку. Илси просилась с ними, но ее не взяли — один из двух пилотов должен постоянно оставаться на корабле. Этот аргумент ее убедил.
Несмотря на оптимистические показания датчиков, Норберт и Олег облачились в скафандры. Опустившись на одно колено перед раскрытым на полу чемоданчиком-пультом, Олег рукой в жесткой перчатке прикоснулся к клавише «Выполняй» — все координаты и команды уже были заданы. У Норберта, стоявшего рядом, закружилась голова, потеряв равновесие, он шлепнулся на пол. Но это был уже не зеленый пластиковый пол в салоне «Антираспада», а плотно состыкованные металлические плиты. С потолка, расположенного на пятнадцатиметровой высоте, лился неяркий свет. Зал был огромен, размещенные вдоль стен приборы старинного дизайна выглядели как новенькие — похоже, ими редко пользовались. Нигде ни царапинки, каждая мелочь сделана тщательно и продуманно. Опознав в одном из приборов стандартный имперский компьютер, Олег сразу повеселел и включил его. Норберт продолжил осмотр зала; потом, разобравшись с запором скользящей двери, перешел в смежное помещение, такое же громадное, но без приборов. Холл? Пустующий ангар? Нет, вряд ли ангар… Вдоль стен стояли изящные прозрачные сосуды с окаменевшей землей (от растений давным-давно ничего не осталось) и деревянные диванчики. Он нашел и обследовал несколько двухместных кают, кухню-автомат, душевую, отлично оборудованный медотсек, роскошные апартаменты с вензелями на мебели, которые Норберт, несостоявшийся археолог, идентифицировал как императорские. Гм… все интересней и интересней… Интерьеры были выдержаны в едином стиле: антрацитово-черный и бархатисто-серый цвета, прохладный блеск голого отполированного металла…
— Эй! — донесся издалека голос Олега. — Нор, ты где?
Ему ответило гулкое эхо.
Вернувшись в первый зал, Норберт обнаружил, что свет стал ярче, а на круглой физиономии Олега сияет удовлетворенная улыбка.
— Мы с ним быстро друг друга поняли! — Он фамильярно похлопал по пульту компьютера. — Все тут в норме, можно без скафандров. Кстати, снаружи эта штука замаскирована под астероид. Точнее, ее соорудили в астероиде с выдолбленным нутром. Типичная для тех времен хитрость! Тут есть шлюз для выхода на поверхность и еще один шлюз в ангаре. Смотри, как наша станция выглядит из космоса!
На экране появился ничем не примечательный каменный обломок. Освещенные участки его неровной поверхности контрастировали с чернильно-черными углублениями, где затаилась тень: Лау-059, голубой гигант, заливал астероид убийственно резким светом.
— Вполне можно перетащить сюда «Антираспад», чтоб не мотаться каждый раз через гиперпространство, — добавил Олег. — Возвращаемся?
Присев перед чемоданчиком, он ввел координаты: восемь точек — условный куб, в котором сейчас находятся они с Норбертом; еще восемь точек — условный куб в салоне «Антираспада», куда они должны переместиться. Определялись координаты с помощью зонда, что позволяло учитывать все поправки, а точка отсчета скрывалась где-то в недрах большой установки.
Р-раз!.. Потеря ориентации, тьма — и пространство захлопнулось: стены сдвинулись, потолок опустился. Оба сидели на полу посреди салона, рядом валялся на боку стул, в недалеком прошлом накрепко привинченный к этому самому полу. Складывалось впечатление, что его вывернул из гнезда кто-то очень здоровый.
— Что вы сделали? — раздался обвиняющий голос Фесписа. — Все тут разнесли, раскидали посуду, повалили мебель! Портите имущество «Антираспада»!
— Феспис, заткнись, — подняв щиток шлема, попросил Норберт.
Он давно уже заподозрил, что Феспис подался в диссиденты не потому, что на Хальцеоле до денорского вторжения было такое сволочное правительство (хотя оно, конечно, сволочное, никто не спорит!), а потому, что просто не мог смотреть на окружающий мир без негодования. Главным для него было — возмущаться и критиковать, повод же приложится. Когда Феспис находился на территории, где имелась хоть какая ни на есть официальная власть, естественной мишенью для него становилась эта самая власть. Сейчас корабль пребывал в ничейном пространстве, и большая часть нападок Фесписа обрушивалась на руководителя экспедиции. То есть на Норберта.
— Ага, мне всегда велят заткнуться, — кивнул Феспис. — Из-за вашего эксперимента весь корабль ходит ходуном!
— Не весь, а только мебель в салоне, — поправила Илси. — Аппаратура в порядке, я после первого раза проверяла. Это ударная волна, какая обычно и бывает при раскрытии гиперканала. Чем больше масса объекта, тем она сильнее.
— Черт, как же я не учел! — с досадой пробормотал Олег, уже успевший снять шлем.
Кроме падения со стола двух небьющихся чашек, вмятины в пластиковом покрытии стены и опрокидывания пострадавшего стула, других разрушений не было. Ударная волна оказалась слабенькой, она не пошла дальше салона.
Вскоре Олег закончил расчеты, необходимые для переброски звездолета, потом отправил в систему Лау-059 зонд, чтоб определить координаты точки прибытия — и «Антираспад» исчез из Системы Дилы-Мореды. Теперь на экранах внешнего обзора неистово сияло громадное голубое солнце, вокруг которого вращались редкие каменные обломки. Планет у Лау-059 не было, только пояс астероидов.
Прежде чем идти на сближение, Олегу пришлось отключить дюжину ловушек, рассчитанных на вторжение незваных гостей. Перечень этих ловушек компьютер стационарной установки выдал без протестов: видимо, предполагалось, что тот, кто имеет доступ к пульту, безусловно, «свой». Нырнув в черный кратер километрового диаметра, корабль миновал туннель, прошел через шлюз и опустился на пол в необъятном пустом ангаре. Тускло блестели металлические плиты, в затопленных тенью нишах застыли ремонтные механизмы. Потолок был поделен на квадраты — темные и светящиеся, в шахматном порядке.
— Столько веков прошло, а все действует, — озираясь, прошептала Аманда.
— Энергию вырабатывает генератор Алексеева-Дэйверса, — объяснил Олег. — Подзаряжается от звезды, так что с этим без проблем.
— А мы далеко, ребятки?
— Далеко от чего?
— От обитаемых миров.
— Не очень. Отсюда рукой подать до Рувы, Иты, Маана. Непосещаемый островок в густонаселенном секторе.
— Почему непосещаемый?
— Потому что здесь нет ничего интересного. — Окинув взглядом ангар, он ухмыльнулся. — По крайней мере, все так думают.
— Печальное место, — тихо сказала Илси. — Мрачное.
— Ничего, мы все тут по-своему оформим, в современном стиле! — Аманда, вначале тоже несколько притихшая, уже воспрянула духом. — Этот самый… Перебрасыватель, он ведь теперь нам принадлежит? Нам! Я вот только до сих пор не пойму, ребятки, как мы с его помощью человечество осчастливим. Зато здесь нет никаких налоговых, чтоб содрать за него, как за недвижимость!
— Прежде всего, мы должны хорошенько его изучить, — наставительно произнес Норберт, — узнать, что он в принципе может. Кстати, Олег, как он называется?
Компьютерщик пожал плечами.
— Черт его знает… Название нигде не попалось. Установка — и все!
— Хм… Перебрасыватель — он и есть Перебрасыватель, — после секундного раздумья заметила Аманда. — Зачем его еще как-то называть?
