ГЛАВА 21

Вместе с Сергеем и тремя оперативниками поехал сам Глазычев. Он мрачно дымил своей «Новостью» и растирал шею, заклеенную неаккуратными кусочками туалетной бумаги — видно, порезался при бритье. Подполковник отказался ехать на своей «Волге», согнал с переднего сиденья «козлика» оперативника и сел туда сам.

Ехать пришлось недалеко. Зотова убили прямо в подъезде дома по Телевизорному переулку, где он жил, угрюмого серого параллелепипеда со стоматологической поликлиникой на первом этаже. Зотов, жил на втором и все время жаловался, что больные противно верещат и мешают ему культурно отдыхать… Больше не будет жаловаться.

У подъезда их встретил участковый, очень старенький капитан в мятой фуражке. Руки у него тряслись, в глазах стояли слезы. Фамилия капитана была, кажется, Шулыа, но точно Сергей не помнил. Выбитая подъездная дверь болталась на одной петле.

— Непорядок, — машинально буркнул Глазычев, проходя мимо.

Зотов лежал на небольшой площадке первого этажа. Лежал навзничь, глаза широко открыты. Грудь разворочена выстрелом, повсюду кровь. Сергей уже не в первый раз поражался, откуда в человеке может быть столько крови… Вокруг сновал фотограф, разрывая пыльную внутренность подъезда вспышками.

— Жена где? — спросил один из оперативников, Мезин.

— «Скорая» увезла, — ответил участковый, вытирая глаза тыльной стороной руки. — Истерика. Он на работу шел, а тут…

— Никто и ничего, разумеется? — утвердительно-злобно бросил Глазычев. Участковый горестно кивнул.

Мезин опустился на колени, тщательно выбрав не заляпанное кровью место. Что-то напевая себе под нос, нагнулся над телом.

— Помповое, — сказал он.

— И так видно. — Глазычев поискал глазами, куда бросить окурок, поплевал на него и сунул в искореженный почтовый ящик. — Слесарев, что думаешь?

— Ничего пока не думаю, — чуть слышно сказал Сергей. — Ничего такого Зотов не говорил, ничем особенным в последнее время не занимался… Вчера, правда, с одним мудаком поцапались, девку на стройке кадрил, зотовскую соседку…

— У мента враги всегда найдутся, — заметил Мезин, отряхивая брюки. — У Зотыча тоже хватало. Любой дурак с помповухой… А с девкой надо побеседовать. Может, означенный мудак и нарисовался.

— Может, и так, — согласился Глазычев. А когда они вышли из подъезда, отвел Сергея от машины и сказал вполголоса: — Слесарев, на тебя дело вешать не стану, как ни проси — друзья были. Кого-нибудь нейтрального… Симоняну или Пашинскому отдам. И никаких самостоятельных расследований, понял? Знаю я тебя… А парня жалко. По-настоящему жалко. Семье поможем, хотя какая тут помощь…

— Хорошо, товарищ подполковник, — кивнул Сергей. Ему и в самом деле было все равно, потому что смерть Зотова угнетала своей нелепостью. «Поймают убийцу, не поймают — что теперь? Смертную казнь отменили, в Европу хотим, гуманностью кичимся… когда старики от голода дохнут, в переходах дети вшивые денег просят, а министры с депутатами от бабок лопаются. И если Зотова застрелил именно тот, в киношном багровом пиджаке, — ничего удивительного. Мало того, из-за своей нелепости это наиболее проходной вариант. Пожалуй, если возьмут суку, попрошу ребят, чтобы впустили меня к нему в камеру минут на пять, — решил Сергей. — С демократизатором. Спишут на сопротивление, им не привыкать…»

Главное — лишь бы не из-за чертовой тарелки.

Лишь бы не из-за НИИ.

Ведь если из-за нее, из-за института, то виноват он, Сергей.

Хотя Зотыч расплевался с этим делом, из игры вышел… Они не могли не знать, они должны были знать!!!

Стоп, сказал себе Сергей.

Хватит.

Этак далеко можно забраться, посему лучше на этом и стопорнем. За Зотыча потом, если надо, глотки порву, но это потом, когда все узнаю. А пока — пока потерпим.

В отделении было непривычно тихо, встречавшиеся в коридорах сотрудники прятали глаза. Такого здесь не было с девяносто третьего, когда смоленские гастролеры положили из автомата двух сержантов и майора Томцева… Конечно, были еще и те, кто не возвращался из чеченских командировок, но это, во-первых, из ОМОНа и СОБРа, а во-вторых, все-таки война, пусть и идиотская… А тут — в подъезде, утром. Шел на работу…

Свинтус стоял на задних лапах, тянулся к краю баночного горлышка, и Сергей вспомнил, что не принес ему ничего пожрать. Поискал в ящиках стола, в сейфе. Под кипой бумаг обнаружилось два завалявшихся печенья, которые и получил Свинтус. Он недоверчиво их обнюхал и принялся грызть.

Сергей рассеянно переложил несколько папок с места на место, поправил покосившийся портрет Дзержинского и пробормотал себе под нос:

— А вы на земле проживете, как черви слепые живут. И сказок про вас не напишут, и песен про вас не споют.

Подумал и добавил:

— Александр Сергеевич Пушкин.

Потом взглянул на пыльный колпак люстры и прикинул, как сейчас охреневают чекисты, если они успели-таки всунуть туда жука. Или в телефон. Или куда они там обычно их вставляют… Думают, верно, что мент чокнулся. Не дождетесь, господа.

Он сел и набрал номер Пашинского. Скорее всего, убийство повесят на него: честный мужик, трудоголик…

— Николай Ильич? Привет.

— Здравствуйте. Как же вышло так? — убитым голосом спросил Пашинский, и Сергей представил, как он сидит в своем маленьком кабинете этажом выше и жалобно морщит брови, была у него такая привычка.

— Ладно, Ильич, что теперь… Дело Глазычев тебе дал?

— Мне.

— Слушай, мы тут мужика со стройки гоняли. Пиджак багрового цвета, штаны не помню. Стриженый, толстоват, рост около метр восемьдесят, весит под сотню, наверное. Особых нет, но потряси некую Маринку из зотовского дома, учится в девятом классе, батька на макаронке трудится. Смазливая мокрощелка, она с мужиком и была, когда Зотов вступился. Не думаю, что это он Зотыча убил, но покопаться стоит. Все равно начинать больше не с чего.

— Спасибо, Сергей, — не к месту сказал Пашинский. — Фигня, Ильич. Я к тебе лезть не буду, у меня своих дел хватает…

— А по этому… генералу из КГБ Зотов глубоко был завязан? — спросил Пашинский.

— Да нет, Ильич. Выезжал со мной на место, а так и не особенно в курсе был…

— Если не возражаешь, мы и в эту сторону проверим, — сказал Пашинский.

— Хорошо, Ильич. Тебе виднее. Удачи.

В дверь постучали, вошел мужичок лет сорока, в камуфляже и больших резиновых сапогах. Он с ужасом посмотрел вокруг и пролепетал срывающимся голосом:

— Лодочка моя…

Сергей с интересом уставился на мужика. Тот горько, прерывисто вздохнул и повторил:

— Лодочка…

— Вы к кому? — осведомился Сергей.

— Пятнадцатый, — сказал мужик, притопывая сапогами от страха. — Лодочку у-украли. Угнали. «Пелла-Фиорд».

— Чего? — не понял Сергей.

— «Пелла-Фиорд». П-пластиковая.

— Пятнадцатый дальше по коридору. — Сергей неопределенно махнул рукой. Мужик присел и скрылся за дверью.

«Трагикомедия, — подумал Сергей. — Ладно хоть настроение поднял. И еще эстонец дома обретается, не наделал бы чего. Он же как дитя малое, еще сожрет какую гадость или током ударится. Надо было предупредить, что в прихожей выключатель отваливается… Приду домой, а там труп. Мало мне трупов разных».

Странно, но почти никаких отрицательных эмоций Сергей не испытывал. Скажи ему кто-нибудь вчера, что Зотова убьют в собственном подъезде, а он будет сидеть и думать, чем накормить морскую свинью, Сергей бы обиделся. А так оно и есть. Поди ж ты, черствая я скотина… Несентиментальная свинья.

Он вздохнул, побродил по кабинету, пощелкал ногтем по Свинтусовой банке. Что-то напоминает эта банка. Что-то такое эстонец говорил.

Цилиндр?

Точно, цилиндр.

Что там у него за цилиндр в башке засел? ЦилиндрЛюпин… Сумасшедший дом, вот что. Мания преследования, или это по-другому называется?

Черт с ними со всеми. Сергей снова сел и решительно набрал номер начальника отделения.

— Слушаю. Глазычев.

— Товарищ подполковник, Слесарев.

— Что такое?

— Я все с бульдозером своим. Есть наметки, съезжу за город, в Матушкино… Машину бы мне на денек.

— Без водителя? — устало спросил Глазычев.

— Я ж сам рулю.

— Ну давай. Развейся. В гараже скажи, я разрешил… Хотя ладно, сейчас сам позвоню.

Сергей собирался долго и тщательно. Сходил в туалет, чтобы не возникало несвоевременных позывов, проверил обойму, взял у экспертов мощный японский фонарик. Подумал и прихватил складной нож, а также монографию о НИИ люпина.

В гараже ворчливый тип по фамилии Слабоус сунул Сергею ключи от бежевой «семерки», ворча под нос что-то насчет тех, «которые ездиют, бензин палят, а помыть машину или потом ее делать — руки не так заточены…». Сергей не стал комментировать это высказывание и быстренько выехал со двора.

В салоне пахло блевотиной и цитрусовым освежителем воздуха — кого-то тут не так давно везли, поймали, видать. Или кто-то из коллег вечером перебрал и стал метать харчи прямо в машине. Сергей открыл окно (стекло опустилось только наполовину и застряло) и, обогнав троллейбус, поехал по Космонавта Леонова к объездной.

Спустя три квартала он подрезал такси и тут же был остановлен бдительным гаишником в чине старшего сержанта.

— Старший сержант Белкин.

— Капитан Слесарев. — Сергей коротко взмахнул удостоверением. — Спешу. — Аккуратнее, товарищ капитан, — Сержант козырнул. Сергей отъехал, вспоминая недавний рассказ Зотова — покойного, мертвого, застреленного Зотова — о том, как старлея из пятнадцатого отделения остановили вечером поддатого на собственной «Ауди», а удостоверение тот забыл и полез совать в морду гаишнику. В итоге старлея посадили в мойку, машину наутро нашли с разбитыми стеклами, а происшествие гаишники свалили на малолетних хулиганов.

К НИИ люпина он решил на этот раз не подъезжать. Машину оставил на автозаправке, попросив дежурную в будочке присмотреть, а сам отправился к институту пешком и с черного, так сказать, хода.

С тыла подходы к НИИ заросли мелкими елками, через которые Сергею пришлось буквально продираться. То и дело попадались ржавые консервные банки, на ветках висели презервативы и прочий мусор, который так любит накапливаться в подобных местах. Наконец Сергей пробрался сквозь елочные заграждения и очутился перед древнего вида забором. Из-под штукатурки и краски проглядывала кирпичная кладка, там и сям пестрели похабные надписи и соответствующие рисунки. Тут же кто-то в припадке глубоко законспирированной — учитывая, что надпись не была видна ниоткуда, — гласности крупно написал: «Вместо Борьки пьяного выберем Зюганова».

Если камеры слежения тут и были, то очень хорошо спрятанные. Да и вряд ли они тут были — зачем охранять такой огромный периметр, тем более постоянно навещаемый парочками, юными наркоманами и престарелыми политиками? Интересное если тут и имеется, то непосредственно в корпусе Е либо поблизости.

Крякнув, Сергей подпрыгнул и уцепился за верхний край забора. Ладони соскользнули, и он съехал по стене, перепачкав весь живот. Ругнувшись, Сергей повторил попытку, повис, закинул ногу и через мгновение обрушился внутрь двора.

Упал он не слишком удачно — на задницу. Задница, конечно, не зря зовется мягким местом, но внизу был битый кирпич и какой-то хлам, так что Сергей чудом не порвал брюки. Правда, подсчитывать ущерб было некогда: вскочив и отряхнувшись, он быстренько отбежал за густой ракитовый куст.

Здание корпуса Е виднелось за деревьями. Никаких дорожек к нему не вело, сплошь весьма неаккуратные заросли свежо зеленевшего кустарника, тут же валяется почему-то древняя ржавая бетономешалка. Короткими перебежками, пригибаясь, Сергей в три приема добрался до нее, сел на корточки, прислонился спиной к измятому колесу и вынул из кармана монографию.

Просто, как трусы в горошек. Никаких других зданий, подсобных строений, коммуникаций… Стоит себе на отшибе корпус Е, окруженный неширокой дорожкой, и все тут. Сергей в очередной раз подивился хитрости устроителей укрытища для исследователей НЛО — если оно все-таки не миф и не глупость и в подвалах корпуса Е не таятся какие-нибудь ящики с рассадой или секретные, но вовсе не имеющие отношения к инопланетянам разработки…

Еще через пять перебежек Сергей был возле стены корпуса. Кажется, его никто не заметил — по крайней мере, все вокруг выглядело запущенным и вымершим. У стены были неаккуратно набросаны проржавевшие огнетушители и гнилые фанерные ящики. Один из них тут же уцепился хищно скрюченным гвоздем за Сергеев ботинок.

На уровне плеч в стене имелось несколько окон, тщательно закрашенных изнутри. Сергей попытался найти шелку или царапину, нашел одну, но ничего толкового не увидел — внутри было темно. Оставалось одно — нахально ломиться. Что Сергей и сделал, ножом поддев раму ближнего окна.

Закрыто было надежно, но на четвертой раме нахальство принесло свои плоды. С хрустом посыпалась замазка, рама подалась внутрь. Несколько мгновений Сергей ожидал, что изнутри высунется чья-нибудь рожа и склочно закричит, но никакой рожи не высунулось. Еще несколько пластов замазки и краски с шелестом упали на асфальт — и все.

Сергей осторожно заглянул внутрь. Луч света, попадавший через окно, освещал грязную эмалированную раковину и полку с рядами пыльных пробирок. Все, как и ожидал Сергей в своем худшем — или лучшем, с какой стороны посмотреть, — предположении. Люди когда-то выводили здесь люпин…

— Ну что же? Мы не привыкли отступать, — процитировал Сергей слоган из какой-то старой детской познавательной передачи, подтащил к стене пару огнетушителей, взгромоздился на них и полез головой вперед в окно.

Оно было маленькое, Сергей рисковал застрять, но протиснулся, попав руками во что-то сырое и мерзкое. При ближайшем рассмотрении это оказалась всего лишь натекшая из радиатора парового отопления вода.

Свет в комнате не горел — Сергей понял это при виде болтавшихся под потолком пустых патронов.

Щелкнув выключателем фонарика, он осветил темные углы. Комната небольшая, метров двадцать, кроме упомянутых раковины и пробирок, ничего больше и нет, только кушетка и сломанные стулья. Кладовка, чуланчик. Никаких жабоглазых инопланетян…

Прикрыв окно изнутри, Сергей направился к двери, ожидая увидеть ее запертой. Таки оказалось. Правда, заперта она была на чахлый накладной замочек, рассчитанный на взлом снаружи, а никак не изнутри. Тем же ножом Сергей выкрутил шурупы. Путь был открыт.

Коридор полуподвального этажа, длинный и сводчатый, уходил туда, где угадывался лестничный прочет, ведущий наверх. Стараясь не шуметь, Сергей прокрался в ту сторону, запомнив на случай бегства дверь, из которой появился, и выглянул из-за угла.

Отлично. На первом этаже давешний старичок стоял посреди холла, держа в руках электрочайник, и о чем-то раздумывал. Наконец он согласно кивнул и двинулся к двери с международными буквами WC.

Второй конец коридора упирался в глухую стену. Таким образом у Сергея имелось на выбор: первый этаж со старичком, тупик либо еще три двери, за которыми, скорее всего, опять же пыльные пробирки.

Е-мое.

А это что?

Явно более позднего происхождения, нежели двери, щит. Врезан в стену, размером где-то метр на метр, под самым потолком. Окрашен в тускло-зеленый армейский цвет, на двух петлях, запирается на… вернее, запирался на кодовый замок, но потом его за какую-то провинность, как водится, оторвали и заменили уродливым куском алюминиевой проволоки. Что ж, спасибо русским привычкам. Поскольку более интересных занятий у Сергея не было, он попытался размотать проволоку.

Проволока разматывалась, а потом и вовсе переломилась. Сергей прислушался: все спокойно, старик если и вернулся, сюда вряд ли полезет, чаевничать собрался, не иначе. Сунув в карман проволоку, Сергей потянул за рукоять, ожидая, что щит заскрипит. Тот и впрямь деликатно пискнул, но открылся вполне пристойно.

Вместо ожидаемых пробок, предохранителей и плавких вставок на Сергея глянуло разверстое жерло покато уходящей вниз металлической трубы квадратного сечения.