ГЛАВА 16
Ушами не услышать, мозгами не понять.
Егор Летов
Его разбудили птицы, которые с восходом солнца подняли невероятный галдеж, отчаянно радуясь тому, что пережили еще одну ночь.
Хейти тоже был готов этому порадоваться. Он, может быть, так бы и сделал, если бы не севшее горло и первые признаки простуды. Глотать было больно, чувствовалось приближение насморка, при глубоком вдохе изнутри вырывались странные звуки, как будто в груди разворачивались мехи старого баяна, кости болели, ноги затекли. Все удовольствия…
В плюсы можно было вписать только то, что Хейти был до сих пор жив, за что нужно было сказать спасибо теплой и ранней весне в этой части России.
Случись такое происшествие с Хейти в родной Эстонии, он бы имел все шансы проснуться с полномасштабным воспалением легких… Или вообще не проснуться.
От лисенка остались только воспоминания и острый запах, которым провоняла одежда Хейти. Кажется, маленький рыжий мерзавец пометил Хейти как свою личную охотничью территорию. А может быть, это было объяснение в любви? По-лисьи.
Хейти сжевал оставшиеся галеты, отчего жутко захотелось пить, и обратил внимание на обертку. Галеты были то ли китайского, то ли японского производства. С черными иероглифами на упаковке. И видимо, были рассчитаны на типового представителя восточных народов, потому что насытить человека комплекции Хейти им не удалось.
Засунув пластиковую шуршащую обертку в карман — мусорить под таким гостеприимным деревом было кощунственно, — Хейти двинулся в прежнем направлении. На восток.
— Гхм… — хмыкнул кто-то у него в голове. — А почему на восток?
— О, явились! — саркастически воскликнул Хейти. — То-то я думаю, что-то слишком скучно стало. И где же вы раньше были?
— Ладно, не выпендривайся, — сказал ворчливый голос. — Где надо, там и были… Скажи спасибо, что живой.
— Вам сказать?
— А хотя бы и нам.
— Ладно, замяли, — вмешался первый голос. — Меня все-таки интересует, почему выбран восток.
— Почему… — Хейти задумался. — Откуда я знаю. Тут любое направление подойдет. А когда на восток идешь, то солнце в спину.
— Неужели? — удивился ворчливый, но его реплику оставили без ответа.
— Ладно, — продолжил первый, — Кто-нибудь представляет, где мы находимся?
Тут все загалдели, а Хейти остановился. Его слух уловил что-то странное, что-то знакомое.
— Заткнулись все! Слушайте… В воздухе явно слышалось какое-то шипение, шуршание… Или нет?.. Плеск?.. Точно.
— Где-то река, — заявил ворчливый. — Тоже мне, открытие.
— Где? — взволнованно спросил Хейти. — Где река?!
Он почувствовал, как собираются воедино все его силы, как будто возвращаются в улей разлетевшиеся пчелы… И слух становится острее, зрение четче…
— Впереди, — сказал ворчливый. — Впереди… Недалеко.
Приблизительно к полудню Хейти узрел первые признаки недалекого человеческого проживания. Вниз по реке плыла упаковка от телевизора «Самсунг». Исходя из того, что упаковка была довольно целая и еще не успела основательно размокнуть, Хейти заключил, что люди, решившие подобным образом проблему утилизации отходов, где-то недалеко.
Люди близко. Хорошо это или плохо, не ясно.
Хейти проверил пистолет, засунул его за брючный ремень сзади и двинулся вверх вдоль реки. Подумав о пистолете, Хейти вспомнил, что из него недавно стреляли. В кого?
— Ты боекомплект-то проверил? — насмешливо спросил кто-то незнакомый в голове.
— Вот ведь… — Хейти хлопнул себя по лбу. Странно, что эта мысль не пришла ему в голову сразу.
Он достал магазин и пересчитал патроны.
Трех не хватало.
«Ничего себе, — пронеслась грустная мысль. — Три пули… Вряд ли я где-нибудь в тире тренировался. И я ли?.. А если не я? А если кто-то моим стволом хлопнул какого-нибудь господина-товарища? Хлопнул, а мне устроил побег с места преступления. Здорово. Только на кой черт? Для того, чтобы чье-нибудь убийство прикрыть? Как-то глупо получается. А может получиться и того хуже…»
— Стоп, — решительно сказал ворчливый голос.
Хейти остановился. Впереди в двухстах метрах стояла старая заброшенная мельница. От нее вверх по обрыву вела тропинка и скрывалась в густых зарослях. До слуха доносилась тихая, печальная мелодия. Кто-то наверху играл на каком-то инструменте. Кажется, флейта или дудка.
— А почему стоп? — спросил Хейти, но ответа не дождался. Внутри было тихо, как в колодце…
И еще очень странное ощущение накатило вдруг. Идти к мельнице и вообще приближаться к ней не хотелось совершенно. Казалось, лучше повернуться и уйти обратно в лес. Чем дальше, тем лучше. И подохнуть там в лесу, а к старой этой водяной мельнице не приближаться.
Ощущение начало перерастать в истерию. Даже озноб пробил.
— Суки, — процедил Хейти. — Что же вы со мной сделали…
Он даже не отдавал себе отчета, о ком он говорит. И что эти мифические «суки» с ним могли сделать… Эти слова пришли сами по себе…
Добираясь до мельницы, он несколько раз проваливался в какие-то ямы. Слава Богу, сухие и неглубокие. Перемазался. По скрипучим доскам дошел до двери.
Внутри было тепло и сухо. Пахло странными травами. С полки скалилась в лицо незнакомая страшная зверюга. Хейти сделал было шаг назад, пока не понял, что это чучело. И вполне понятного животного. Собаки. Оскаленная пасть была так повернута к входящему, что сбивала с толку.
Хозяина не было, но Хейти был не в том состоянии, чтобы думать о вежливости. Он вошел. Вошел и сразу же почувствовал на своей спине чей-то осуждающий взгляд.
Резко обернулся. Ему в лицо, ухмыляясь в шикарные усы, смотрел вождь мирового пролетариата товарищ Сталин.
«Однако… — подумал Хейти. — С сюрпризами домик. И пустой, как орех».
Сзади что-то звякнуло. Хейти резко обернулся и в очередной раз остановил руку, которая сама полезла за пистолетом.
На столике возле окна возилась большая белая крыса. Она деловито уселась на задние лапы и принялась чистить усы, не спуская с Хейти пристального взгляда красных глаз.
«Еще лучше», — подумал Хейти, припоминая, что у него аллергия на маленьких и лохматых грызунов.
— Вон пошла. — Хейти даже не узнал свой голос, таким слабым и больным он оказался.
— Однако крыса послушалась, возмущенно пискнула В исчезла где-то в полутьме комнаты.
Хейти подошел к столу. Ничего особенного. Грязные стаканы. То ли со старым чаем, то ли с чем-то более крепким. Ложечка, как муха, прилипшая к лужице меда, которая натекла из лопнувшей банки. Старый, чуть ли не дореволюционный графин с коричневой жидкостью.
По какой-то необъяснимой причине Хейти протянул руку именно к этому графину. С натугой вытащил пробку. Понюхал. В нос ударил аромат неизвестных трав, который забивал несильный спиртовой запах. Настойка… При этой мысли в горле все болезненно сморщилось.
Хейти отыскал достаточно чистый на вид стакан. Обтер его полой плаща и отставил в сторону. Плащ был слишком грязен, чтобы протирать стакан. Пришлось искать второй стакан.
Когда наконец он поднес благоухающую жидкость к губам, в голову пришла вполне рациональная мысль: «А почему ты считаешь, что это не на какой-нибудь белене настояно? Вдруг отрава?»
Вопрос был воспринят с изрядной долей фатализма, потому что жидкость уже полилась в горло.
Огонь, вспыхнувший в груди, тяжелым комком упал в желудок. И, вероятно в результате некой химической реакции, взорвался внутри жгучими брызгами. Дыхание перехватило, из глаз брызнули слезы.
«Ну ты и дурак!» — подумал Хейти удивленно.
Его шатало, руки шарили по столу и вокруг в поисках чего-либо на закуску, которая нашлась довольно быстро, в виде круга копченой колбасы. Хейти откусил не глядя. Затем ноги его подкосились, и он упал на скамью. Отдышался. Нехотя возвращалась способность мыслить здраво.
Хейти осторожно подумал, что, пожалуй, хозяева могут не обрадоваться такому вторжению, и даже удивился, что такая мысль пришла ему в голову так поздно.
Настойка явно была состряпана каким-то местным кудесником. Потому что боль в горле как рукой сняло, а дышать стало легче. Хейти мысленно поблагодарил и восславил умельца и потянулся налить себе еще стаканчик.
После второго стакана настойки Хейти вдруг услышал легкий шепот. Прислушался. Шепот слышался все явственней. Чье-то тяжелое дыхание… Казалось, что сами стены о чем-то переговариваются. Жалуются. Неизвестно откуда потек туман.
— Эй?! Кто тут? — громко спросил Хейти, а про себя подумал, что вопрос слишком припоздал. Думать надо было раньше.
Стены, комната, вся старая мельница разговаривали. Кричали. Выговаривались, словно бы после долгих лет молчания. В тумане, что заполнил уже почти всю комнату, слышалась музыка. Легкая, воздушная и поэтому страшная, чуть истеричная скрипка.
Хейти помотал головой и поставил третий стаканчик, наполненный наполовину, на едва видимый в тумане стол. Потом потер лицо. Туман не пропал, а голоса стали назойливее и злее. Тело вдруг вспотело, по ногам пробежала дрожь.
Хейти выхватил пистолет.
Что-то двинулось справа.
Хейти вскочил и, обмирая от ужаса, понял, что чучело собаки, ранее смотрящее в дверь, теперь неведомо как повернулось и смотрит на него… Смотрит оживающими глазами! И это именно ему, чучелу, принадлежит то рычание, что слышится в неспокойном воздухе уже давно, только Хейти, опьянев то ли от настойки, то ли от собственной наглости, его не замечал.
Едва удержав выстрел, Хейти дернулся и, ощущая, как волосы встают дыбом, понял, что ноги его что-то держит. Он посмотрел вниз, чтобы увидеть, как щиколотки медленно, как в дурном сне. проваливаются в пол. Как в зыбучий песок или в болото.
Хейти вылетел из дома с криком. Упал на спину, покатился, не выпуская из одной руки пистолет, а из другой — недоеденный шмат колбасы. Рванулся по хлипким мосткам к берегу, такому надежному и понятному. Снова упал. Вскочил. И остановился только тогда, когда смог посмотреть на старую водяную мельницу сверху. Как он преодолел дорожку, ведущую на обрыв, Хейти не помнил. Только что вроде бы поднялся с твердых досок и вот уже наверху. Смотрит вниз.
— Бред какой-то… — голос как из бочки. — Бред… Какой-то…
Невдалеке послышалась мелодия. Хейти понял, что это та самая флейта, которую он слышал, когда подходил к мельнице. Он попытался определить, откуда доносится музыка, но только обнаружил ведущую через заросли тропинку. По ней он и двинулся.
— Все, все, все… Извините. Погорячился. Все… Пошел… — словно в бреду бормотал Хейти. — Все, все, все…
Вскоре он вышел на обычную деревенскую улочку. Дома. Покосившиеся заборы. Аптека на углу, в табличке, что прибита над дверями, отсутствует буква «Е». Обычная такая деревня…
Из грязной ямы на дороге мужик пытается вытолкнуть завязшие «Жигули».
— Э-эй, мужик, — позвал водитель дрожащим голосом. — Ты б помог, а? Я подвезу, ежели что. Бесплатно!
Водитель чуть-чуть заикался и вообще производил впечатление очень напуганного.
Ни слова не говоря, Хейти впрягся, и наконец забрызганный грязью «жигуленок» густо чавкнул и подался вперед.
— Садись, что ли! — заикаясь на букве «с», прокричал мужичок, перекрикивая звук двигателя.
Хейти не заставил себя ждать, прыгнул на переднее сиденье.
Водитель плюхнулся рядом. Мимо понеслись заборы, дома…
— Вот… Вот… Блин… Вот… А? — Водителя явно заклинило. — Я уж думал, так и останусь… Дернуло же меня… через эти места ехать… Ты не местный?
Хейти помотал головой.
— Я так и подумал. — У водителя явно начался словесный понос. — Я так и понял, сразу. Ну его на фиг… Я никому не скажу… Блин. Думал, так и останусь в этом чертовом Семеновске.
Мимо промелькнул жестяной знак, на котором белыми буквами на синем фоне было написано: «Семеновск».
«Где это? — спросил себя Хейти. И сам ответил: — Видимо, в России».
Дурацкая мысль эта почему-то показалась ужасно смешной. Хейти засмеялся, сначала тихо, а потом громче, освобождаясь от того ужаса, который гнал его по дороге.
Водитель, тоже видимо натерпевшийся страхов в мифическом Семеновске, сначала странно косился, а потом начал ржать, как лошадь. Выскочив на шоссе, они были вынуждены остановиться.
Отсмеявшись, водитель спросил:
— Тебе куда?
Хейти неопределенно пожал плечами.
Водитель произнес название какого-то населенного пункта, которое ничего Хейти не говорило, он только кивнул. Проявлять раньше времени свой акцент явно смысла не имело.
— Ну, вот и отлично, — обрадовался водитель. — Это недалеко. Подкину тебя к почте, там разберешься…
Машина тронулась. А Хейти, убаюканный рокотом мотора, начал дремать.
Ему снилась мельница. Наполненная мягким туманом. За столом сидел хозяин, Хейти как-то сразу понял, что это хозяин, и чуть укоризненно качал головой. У ног Хейти лежала большая собака. Было тепло и уютно.
До тех пор, пока хозяин не протянул Хейти стакан пресловутой настойки.
Хейти проснулся чуть ли не с криком.
Его тряс за плечо водитель.
— Приехали, слышь, мужик? Приехали…
Скупо поблагодарив водителя, Хейти осмотрелся.
Площадь перед почтой. Стандартный такой городок… То ли региональный, то ли областной центр… А может, и не центр никакой, а просто где-нибудь в Подмосковье… Хейти пожалел, что не занимался детальной географией этого теоретически предполагаемого противника.
Что за город? Где он сейчас находится? Название не вызывало в памяти ничего.
— Ну, вот ты и добрался до жилого центра. Что дальше? — Ворчливый был безжалостен.
— А я откуда знаю, — про себя пробормотал Хейти.
Он поискал взглядом скамейку.
Скамейка обнаружилась метрах в десяти. Рядом с ней расположилась живописная компания, состоящая из алкашей, которые распивали какую-то отраву и слушали несвязную речь засаленного бородатого бомжа.
«М-да, — подумал Хейти. — А ведь я сейчас, наверное, от них не сильно отличаюсь».
Он уселся на скамейку.
— Итак, — произнес ворчливый. — Дальше что?
— Дальше… Дальше надо думать, — несвязно ответил Хейти.
— Феноменально! Думать, дружок, надо было раньше. Когда ты, мать твою, за поющую революцию голосовал. А сейчас надо выпутываться!
— Неужели? И как же ты это себе представляешь? И вообще, хорош вести среди меня всякую подрывную агитацию. Я, можно сказать, при исполнении. — Бородатый мужичок кинул на него подозрительный взгляд.
— Ох ты блин! При исполнении он! При исполнении чего? Ответить можешь? Хейти не мог.
— Так вот, я отвечу за тебя. Можно сказать, что мне видней, потому как у тебя в голове одно кошачье дерьмо. Это у тебя фамильное, как я понимаю.
— Ну-ну, полегче.
— Хренов сто, полегче. Я знаю, что говорю!
Хейти передернул плечами. Когда голоса в голове обретали излишнюю самостоятельность, ему всегда становилось не по себе. «Я, конечно, псих, но не настолько же!»
— Так вот, — продолжал ворчливый голос, — Ты можешь считать, что ты при исполнении чего угодно, но правды ты не знаешь. Ты можешь только догадываться, что послали тебя в этот край, суровый и дикий, с какой-то определенной целью. Явно не считаясь с твоими желаниями. Согласен?
— Ну.
— Танк переверну! Согласен или нет?
— Согласен.
— И правильно! Еще бы! — Ворчливый был не в настроении. — И, скорее всего, ты просто подставка, которую твои добрые западные друзья подбросили русским для того, чтобы прикрыть какие-то свои дела. Согласен?
— Согласен. — Хейти даже стал верить в то, что ворчливый сейчас расщелкает эту задачку, как некий Шерлок Холмс. — Дальше! Эй, стоп, но русские тоже не первый день на свете живут…
— Это точно. И держали они тебя под постоянным контролем, в чем ты мог убедиться, повернув голову назад и внимательно приглядевшись к прохожим. Вокруг тебя было агентов, как мух, вокруг… Ну, ты понял. Что характерно, ты, остолоп, в эдаком самолюбовании совершенно не желал озадачиваться этой проблемой. И наружку замечать отказывался, оставляя весь анализ на мою голову…
«Ну вот, здравствуй, Палдиски. — тоскливо подумал Хейти. — Теперь у него есть своя голова. Такого еще не бывало».
— Но, как ты, наверное, заметил, — едко продолжал ворчливый, — тебя элементарно выкрали из-под носа у всех этих агентов службы наружного наблюдения. И выкинули куда-то в леса, в непонятную местность. Из чего я делаю вывод…
Хейти прислушался. Что-то было не так, ну, кроме того, что он сидел незнамо где, на скамейке и разговаривал со своими голосами… Что-то внешнее. Но его отвлек ворчливый.
— Ты меня слушаешь? Или опять в каких-нибудь эмпиреях витаешь? Я про тебя говорю вообще-то. Тебя используют по полной программе, а ты катишься, как поросенок на санках. И что самое интересное, ты — одна из ключевых фигур всего этого безобразия, а не…
— Осторожно! — вмешался другой голос. Хейти машинально нагнулся, и над головой тут же просвистела какая-то стеклотара.
Бац! Осколки покатились по асфальту.
— Вот! Мужики! — заорал чей-то надтреснутый прокуренный голос. — Вот он!
Хейти обернулся, на него смотрел бородатый мужик, тот, что недавно вешал лапшу на уши своим собутыльникам. Мужик размахивал недопитой бутылкой. Хейти даже сумел прочитать этикетку, название совершенно некстати засело в голове, «Березка».
— Мужики! — орал бородатый мужик. — Это и есть он, шпиен. Он не по-нашенски базлаит! Это из-за него Кирдана в ментурку таскали! Мучили, гады. Хватай его, мужики!
Какой-то другой бородач попробовал вмешаться, образумить оратора, обильно испившего славного напитка «Березка». Но этого миролюбивого бородача задвинули на задний план. Сунули ему в руки недопитую бутылку.
И с воплем: «Мы тебя, Кирдан, в обиду не дадим этим сукам подзаборным!» — кинулись на Хейти.
Алкаши оказались на редкость шустрыми. Хейти не успел достать пистолет.
Потому что сзади приложили по спине чем-то большим, твердым. Мимо лица пролетели щепки.
Хейти упал на заплеванный и забросанный окурками асфальт. Сзади навалились. Кто-то зарядил ногой под ребра.
Вдалеке, на другой стороне площади, остановился спортивного вида мужик. Нахмурился. Поколебался. Потом решительно зашагал в сторону свалки. Хейти заметил это все мельком, барахтаясь, как медведь под некстати обрушившейся берлогой. И ему показалось, что мужик решил вмешаться только из-за того, что обидели миролюбивого алкаша, а совсем не из-за бедственного положения самого Хейти. Это даже огорчило.
Однако вдруг стало совсем не до мужика и вообще ни до чего. Мозолистые, грязные руки заломили Хейти голову назад, и в лоб ему уставился его родной «глок».
«Конец», — пользуясь русской нецензурной бранью, подвел итог кто-то в голове. Возможно, что эта мысль принадлежала самому Хейти, он затруднился бы ответить на этот вопрос однозначно.
