Глава 19
Тим полдня занимался выпасом офицерских лошадок. Овса и сена не хватало, пастбища вокруг лагеря давно уже оскудели, так что ему пришлось нелегко. Поняв, что на вытоптанной земле животных не прокормить, он по наитию погнал их в ложбину меж высоких холмов, поросшую кустарником. Местами пробираться пришлось с приключениями, но в итоге он нашел там несколько маленьких полян с приличной травой. Лошади остались довольны и уходили оттуда неохотно.
Кроме травы Тим обнаружил там заросли спелой малины и земляники. Соорудив из коры парочку грубых туесков, он наполнил их ягодами и теперь спешил найти Эль, чтобы порадовать девушку этим редким лакомством.
Первым ему на глаза попался тупица Отонио. Толстяк, где-то раздобыв огромную лошадиную кость сомнительной свежести, неопрятно грыз ее за шалашом, в котором размещалась их группа.
– Добрый вечер, Отонио. Ты не знаешь, где Эль?
Здоровяк настороженно покосился на Тима, но, поняв, что тот не покушается на его добычу, смешно заморгал, натужно пытаясь понять, чего от него хочет этот вежливый юноша. Затем лицо его озарила улыбка ученого, совершившего великое открытие: до него дошло.
– Так ты Эль ищешь? Ну так она у забора сидит, на звезды смотрит. Она любит там сидеть. Она туда, подальше отошла, ей, наверно, наши ребята не нравятся, шумом своим смущают. Зато там к ней пришли ребята из имперского полка, пикинеры или мечники, я в них не разбираюсь. Они ей, наверно, по душе. Вот. Я только что ее видел, когда… Ну, в общем, дела у меня там были.
– Какие дела?! Кости на свалке у имперцев собирал?! Остолоп – они там к нашей знахарке пристают, а ты никому не сказал!
Тим, закинув в шалаш лук и колчан, поспешил к ограде, защищающей войско от вражеских лазутчиков и наскоков кавалерии. Возле нее не было ни навесов, ни шалашей, и люди там особо не лазили. Тихое местечко, лишь группки из ребят вроде Глипи любят здесь травить друг другу байки, щекоча нервы вероятностью вражеского обстрела. Не лучшие ребята здесь любят бывать… не лучшие… А уж сколько драк уже произошло между анийцами и имперцами – не сосчитать.
Эль стояла, прижавшись к изгороди, перед нею возвышались два имперских солдата. Тим, еще не слыша, о чем они говорят, понял – сейчас придется драться. Драки среди солдат – дело обычное, и офицеры на это смотрят снисходительно, если не попадаться им на глаза. Но если кто-то при этом схватился за оружие и ранил или вообще убил, то такого судят быстро и жестоко – отправляют на виселицу. Тим не сомневался, что в бою с оружием он легко разделается с парой подобных противников – без щитов и доспехов они опасности для накха не представляют. А вот насчет рукопашной… Кто знает, насколько сильны они в драке? До этого Тиму сталкиваться с имперцами не приходилось – все стычки без него начинались и заканчивались.
Жаль, что он не догадался сразу бежать к Глипи – с товарищами тут было бы проще.
– Красотка, тебя никто у вас там давно не ублажает, раз тут одна гуляешь, – насмешливо сообщил один из солдат, явно продолжая давненько начатый разговор. – Они, наверное, боятся тебя, думают, раз ты знахарка деревенская, то можешь плохое сделать, если обидишься. А вот мы знахарок не боимся: настоящие маги есть лишь в Империи, все остальные – просто шарлатаны или травники. Так что приголубим тебя охотно.
Второй при этом потянулся рукой, но получил отпор – Эль хлестко врезала по ней ладошкой и сочувственно произнесла:
– Вас, я так понимаю, тоже никто давно не ублажает, раз вы, оставив своих любовников, пришли сюда. Вы немного не дошли – пройдите чуть дальше, там сидит Глипи с друзьями, они любят делать приятное имперцам, обделенным мужским вниманием.
– А ты у нас с коготками – мне такие нравятся, – хохотнул первый солдат. – Накус, прижми-ка эту ведьмочку к изгороди, а я ей подол задеру. Посмотрим, что у нее там, и покажем ей, какая ласка нам по душе.
Приближение Тима мерзавцы прозевали, а он даже не подумал играть в благородного, предупреждая их о своих рыцарских намерениях. Вступать с ними в беседу тоже счел лишним – к чему время тратить на разговоры, когда надо действовать? Да и о чем с дураками говорить – они даже рот жертве закрыть не догадались. Один ее крик – и сюда сбегутся все желающие подраться, а среди анийцев таких всегда хватало. Солдаты, надвигаясь на девушку, не заметили, как за их спины скользнула нехорошая тень. Первый, самый болтливый, приглушенно крякнул, когда развернутый кулак впился ему в почку. Тим ударил хитрым способом – этому его научил еще Мокедо. Ладонь выпрямляется, пара фаланг сгибается, и удар наносится средними костяшками пальцев, а не нижними, как обычно. Если бить умеючи, можно добиться неплохого эффекта.
В этот раз Тим добился. Противник был выведен из игры мгновенно. Свернувшись калачиком на земле, он тихо сипел, судорожно подергивая ногами, а в воздухе разносился запах мочи. И хотя пальцы гудели от удара, это того стоило – с отбитой почкой противнику теперь не до драки.
Второй, надо сказать, не растерялся. Еще не поняв, в чем дело, резко отскочил в сторону, и Тим не успел его достать подсечкой. Исподлобья оглядев юношу, солдат прогудел:
– Сейчас кровью умываться будешь, щенок анийский.
Тим, оценив реакцию противника и его выдающиеся габариты, счел, что, пожалуй, в этом случае стоит поговорить. Ему хотелось умиротворить солдата, заставив потерять бдительность хоть на миг, но почему-то сами собой полились слова, делающие успокоение невозможным:
– Если я щенок, то ты кал щенячий. Забирай своего мокрого мужа и тащи его к врачу – видишь же, ему плохо очень. Если он умрет, то ты овдовеешь, и больше тебя никто замуж не возьмет – дураков, которые польстятся на твою рожу, больше нет. Коровы, когда гадят, оставляют на земле зрелище приятнее, чем то, что у тебя вместо лица.
Солдат и до этих слов был настроен не особо миролюбиво, а сейчас и вовсе огорчился до озверения – пригнув голову, ринулся на Тима, будто бык на зазевавшегося подпаска. Тот, помня о стремительности движений противника, ложно рванул влево и тут же вправо, уйдя с линии атаки, и, чуть повернувшись, ударил ногой имперцу под колено.
Нога сложилась – солдат ухитрился не упасть, успев выбросить далеко вбок вторую ногу, и, стоя враскорячку, завалившись на один бок, начал распрямляться, одновременно разворачиваясь. Слишком медленно – быстро двигаться в столь неудобных позах он явно не умел. Тим врезал ему сзади, в пах, махом ноги, загнув носок кверху. Если поразить почку надо строго выверенным ударом, то для поражения нежных мужских мест многого не требуется – лишь бы как-нибудь попасть.
К чести противника, он, даже мыча от оглушающей боли, ухитрился с разворота вскользь заехать Тиму по лицу. Тот, ощутив во рту кровь, на миг рассвирепел, обрушив на солдата град ударов. В глаз, в зубы, в печень, под грудную клетку – и напоследок точно в челюсть. Идеально точно в самый выступ подбородка – костяшки свело острой болью от соприкосновения с костью противника.
Имперец рухнул молча, будто мешок с навозом. Тим, потирая разбитую губу, от души заехал ему ногой в бок и повернулся к Эль:
– Уходим отсюда – если их товарищи услышали шум, нам не поздоровится.
Девушка послушно ухватилась за предложенную руку и поспешила за Тимом.
Тот, не раздумывая, направился вдоль изгороди. Там, неподалеку, слышались голоса и смех – Глипи с товарищами, как обычно, устроили сбор. Ребята все как на подбор – хлеба не давай, но дай помахать кулаками. Если имперцы обнаглеют и решатся на погоню, там им быстро прыти поубавят. Когда до скудного, символического костерка, за которым расселась компания солдат, оставалось несколько десятков шагов, Тим остановился, обернулся:
– Вроде бы тихо. Наверное, никто не услышал шума драки.
– Наверное, – согласилась девушка. – Криков ведь не было. Дай посмотрю твое лицо.
– Пустяк – губу немного разбил. Я сам виноват – решил, что он уже не сможет драться.
Эль, не обращая внимания на возражения Тима, мягко ощупала ему губу. Да он и не особо возражал – юноши в его возрасте не любят возражать против того, чтобы их осматривали девушки.
– Да. Не страшно. Крови почти нет. Он очень слабо ударил. Ты молодец – хорошо их проучил. Но только зря беспокоился – я умею за себя постоять, ничего бы они мне не сделали.
– Верю. Но не мог же я смотреть на это как зритель?
Эль тепло улыбнулась, озорно стрельнула глазами:
– Да ты как демон из тьмы выскочил – потрясающе быстро двигался.
– У меня были хорошие учителя, а у этих ребят не было. Пошли к нашему шалашу, я там принес два туеска – с малиной и с земляникой. Надо поспешить, пока их не нашел Ап или Отонио.
Эль мясо не любила в любых видах, но ягоды были ее слабостью. Глядя, как девушка уплетает лакомство, Тим огорченно произнес:
– Похоже, завтра начнется наступление – я видел по пути с пастбища, что армия стягивается из дальних лагерей. А жаль – завтра я бы мог опять вызваться пасти лошадей и взял бы тебя с собой. Тебе ведь нравится собирать ягоды – я знаю.
– Ага. Жаль. Да и земляника отличная. А почему ты не ешь?
– Да сама лопай – я, пока собирал, наелся до оскомины. Может, после этого наступления нам удастся из армии уйти или хотя бы к нашему полку станут нормально относиться.
– Да лишь бы не сидеть в такой толпе. Здесь ужасно.
– Мне тоже здесь не нравится. Грязно, шумно, плохо все… А тебе вдвойне хуже – ты ведь женщина. И ты непростая женщина – таким, как ты, тут точно не место.
– В этой армии много женщин – я видела их у имперцев.
– Я тоже видел. Прости, Эль, но они скорее мужчины, чем женщины. Про таких говорят – «мужеподобные». Или изначально такими были, или армия их такими сделала. Ты совсем другая, мне не хочется думать, что ты можешь превратиться в одну из них. Уходить нам надо побыстрее – я уже устал жалеть, что мы вообще связались с этим вербовщиком. Зря я Апа послушал тогда – надо было идти в Империю пешком. Может, это и нелегко, но не думаю, что было бы хуже того пути, по которому мы сюда попали.
– Не вини себя. Мы поступили правильно. Война закончится, а может, и до этого от нас откажутся. Нам дадут деньги и бумаги, с которыми нам будет проще ходить по земле Империи.
– У тебя и без того они есть – ты же здешняя. Кстати, я сегодня видел целый отряд магов, в плащах, похожих на твой. Ну не тот, что на тебе сейчас, а тот, что мы в Ании продали, в деревне. Может, там и знакомые твои были – я насчитал двадцать четыре мага. Их очень серьезно охраняют – к шатрам не пройти. Но, думаю, с тобой нас, может, и пропустят. Очень хочется с ними поговорить – вдруг кто-то из них расскажет о способе, которым можно вылечить Егора.
– Забудь. В этом я тебе не помощница.
– Эль, я помню, что ты говорила о болезни Егора, понимаю, что раз о таком не слышала, то помочь не можешь. Но здесь ведь другое – просто помоги мне повидаться с магами. Я сам с ними поговорю.
Эль, виновато покосившись на Тима, вздохнула:
– Прости. Я тебе тут помочь не могу ничем. Только навредить. Если маги про меня узнают, мне не поздоровится. И тебе тоже. Я не просто так покинула земли Империи – на это были причины.
– Ты – преступница? – удивился Тим. – Эль, да ты ведь самая спокойная девушка из всех, что я встречал. Что ты натворила? По ошибке больному вместо настоя от насморка слабительное дала?
– Что-то вроде того. Только немного хуже. Мне нельзя показываться магам на глаза – боюсь, меня знают многие из них. К простой знахарке из Ании они приглядываться не станут, а вот если она придет к их лагерю и назовет себя магичкой имперской… Нет, Тимур, нельзя нам туда вместе. Тебе придется самому искать способ с ними поговорить.
– Жаль… Но ничего – я что-нибудь придумаю.
– Ты не обиделся? – настороженно уточнила Эль.
– На что?
– Что я не смогла тебе помочь.
– На это – нет. Но мне неприятно, что ты не рассказала про это раньше. У меня нет от тебя тайн, хотелось бы, чтобы у тебя было так же. И еще очень хочется узнать, что же ты натворила, если вынуждена скрываться.
– Тимур, это знание тебе не принесет пользы. Будешь сильно просить – может, и расскажу. Но только не в этом лагере – здесь вокруг тысячи ушей, и слушать им все необязательно.
Тим, поднявшись, настороженно уставился в сторону изгороди:
– Слышишь? Шум какой-то. На поле, за ограждением. Кричат что-то.
– Может, опять пьяные солдаты пошли дразнить врагов? Если это так, то плохо – хабрийцы ночью будут мешать спать, грохоча из своих дымовых труб.
Из-за шалаша показался Ап. Здоровяк улыбался до ушей, причина его повышенного настроения покоилась в его руках – он нес бараний бок.
– О! Тимур! Эль! Вы-то мне и нужны! Надо побыстрее организовать костер и зажарить это блаженство. Ты, красавица, мяса не ешь, но посидеть в нашем обществе просто обязана.
– Я не хочу даже спрашивать, где ты это взял, – понимающе усмехнулся Тим.
– Правильно – и не спрашивай! Если что, повесят одного меня, а ты отделаешься плетками, как соучастник поедания, а не воровст… а не добывания этого блаженства.
– Ап, а что там за шум за оградой?
– Да ничего интересного. Имперские дозорные поймали лазутчика хабрийского. Он там крик поднял, чего-то требует, ну и они ему тумаками решили выдать то, что он просит. Давай бегом ползи к палатке ценатера – Пагс как раз за водой пошел, оставив хозяйство без присмотра, а Фол не будет против, если ты позаимствуешь там немного дров. Интендант тебя любит почти как сына, так что действуй.
* * *
Фока сидел в одиночестве. Малькатиллена увел охранник, больше никто кетра беспокоить не осмеливался – время позднее. А жаль – он бы согласился сейчас отвлечься от неприятных мыслей, что терзают голову. Проклятый заяц – и угораздило же его появиться накануне этого долгожданного дня.
Прав он – или запудрил голову коварными иллюзиями? Если прав, то… Проклятье, как можно остановить уже падающее дерево! Да на месте Фоки никто бы даже раздумывать не стал – выбросил бы из головы все дурные мысли. Возжелай он даже все повернуть – вряд ли получится. Исполнители уже начали выполнять приказы – механизм жертвы запущен. И кто гарантирует, что Фоку свои же не прирежут, начни он паниковать в последний момент? У его союзников немалая сила и неплохое влияние – кто знает, как далеко оно простирается…
Кто может подтвердить слова зайца? Попросить найти в лагере какого-нибудь некра – уж они-то про Север должны знать все. Нет, не стоит. Фока и без них знал про Север немало разнообразных сказок, причем ни одной позитивной среди них не было. Страшно представить, что к этой мрачной литературной коллекции прибавит полусбрендивший некромант.
Отсутствие хороших сказок – признак неприятный…
Он – владыка Хабрии, но одновременно и раб ее. Отступит сейчас – его страна исчезнет. Слишком много сил вложила Хабрия в эту попытку вылезти из ямы. Исчезнет Хабрия – мир станет хуже. Гораздо хуже. Сейчас существует хоть какая-то сила, способная сдерживать аппетиты имперцев, – без нее они сожрут все. Весь мир превратится в такую же гниль, как их Столица, – там ложь, равнодушие, продажность законов и попрание всех норм морали. И если лишь такой ценой можно спасти мир, то какой смысл в спасении ЭТОГО? Лучше умереть мгновенно, чем разлагаться веками. То, что Империя называет «цивилизацией», – просто возведение в абсолют своего «я», в придачу отягощенного примитивными или даже вовсе постыдными потребностями. Чем запретнее удовольствие, тем желаннее оно для имперца – все, что делает империя, должно потуже набивать его кошель, откуда он оплачивает радости жизни. А тот, кто подобными «радостями» брезгует, объявляется дикарем и невежей. У них не в почете честь и преданность, у них ценится лишь умение добиваться исполнения самых примитивных желаний и цинизм, с которым игнорируются все этические нормы остальных народов. Эти свиньи от древнего мира сохранили только худшее, да еще и преумножили. Если заяц насчет Севера врал, то тут никакого вранья – эта язва давно уже пожирает мир, причем со скоростью гораздо большей, чем один шаг в день.
Этот мир такого не заслуживает.
Или кетр пытается найти себе оправдания? Глупости – кетр в оправданиях не нуждается!
Он сделает то, что должен сделать. Пусть все идет, как должно идти. Или…
А если заяц не врал?
На пороге неслышно материализовался охранник, на этот раз другой, вслед за ним внутрь прошел не кто иной, как сам командир стражи – старый верный Атис Махр. Служака был заметно взволнован, что Фоку изрядно удивило: проще заставить разволноваться мраморное надгробие, чем Атиса.
– Владыка, у нас беда. Предательство. Шадан сбежал. Он зарезал солдата у коновязи и прорвался за изгородь. Его наверняка уже схватили имперские дозорные.
До кетра не сразу дошел смысл сказанного – столь странную информацию голова воспринимать отказывалась. Но все же восприняла:
– Шадан?! Шадан Варкох?!
– Да, владыка.
– Это тот охранник, что сейчас был со мной при разговоре с зайцем?!
Атис, мертвенно побледнев (хотя куда уж больше), чуть заметно кивнул.
У Фоки это в голове не желало укладываться:
– Он ведь из секты онотов? Он ведь мне клятву давал! Оноты умрут, но клятвы не нарушат! Как так могло получиться?
– Владыка, я растерян и требую для себя самого строгого наказания. Я вас подвел.
– Дурак! Не о наказаниях сейчас надо думать! Почему он решился предать в этот момент? Оноты вообще неспособны на это!
– Он кровью убитого солдата написал на своем щите: «Север важнее». Я не знаю, что это обозначает. Может, он просто сошел с ума? Но я сам в это не верю – он был очень спокойным и отличался редким здравомыслием.
– Подумать только, не так давно я хвастался, что мои охранники неспособны на предательство… «Север важнее»? Именно это было написано на его щите?
– Да. Он бросил щит у тела. Специально – чтобы мы это прочитали.
– Не вам он это писал… не вам…
– Владыка, я не понял!
– А что тут понимать – мне он это передал… Оноты… Что у них за религия? Что вообще в их религии значит Север?
– Владыка, я мало знаком с их верой, лишь немногое знаю, что было полезно знать для набора среди них воинов и телохранителей.
– Говори, что знаешь.
– У них ад располагается на Севере. И ад борется с наказанным богами Югом, мечтая его проглотить. Но если Юг сумеет победить в этой борьбе, то превратится в рай. А те, кто боролись против сил ада, станут владыками рая. Ад тоже исчезнет или превратится во что-то приятное. Вот и все, что знаю, если и путаюсь, то не сильно. Можно найти онота и расспросить подробнее. Они ведь все, как один, фанатики своей веры – знают о ней все, до тонкостей. Это, наверное, самые религиозные люди во всей Хабрии.
– Вот оно что… Не повезло… Плохо, что при разговоре с зайцами присутствовал этот онот… Его религиозные чувства не выдержали подобного испытания… Так, надо думать. Думать-думать-думать… Раз он помчался к имперцам, то будем считать, еще до утра скороговоркой разболтает им все, что знает про завтрашнее дело. А что он знает? Атис, зови вестовых! Бегом!
Сбежавший охранник знает, что завтра на рассвете армия Хабрии начнет отход на север. Наступающие имперцы и их союзники, не встречая сопротивления, плотной массой пойдут по Ревущему проходу, навстречу к своей судьбе. Шадан поведает врагам, что за судьба их там ожидает. Они вначале, конечно, не поверят – трудно поверить в подобное. У него не будет доказательств, кроме одного – знания о плане отступления. Если имперцы увидят, что утром армия Хабрии действительно отошла, они могут призадуматься о достоверности странной информации. Значит, надо сделать так, чтобы они не призадумались. Каким образом? Единственно верным – не отступать. Точнее, отвести лишь часть войск – спасти лучших. Остальные должны откатываться с боем, отбиваясь от наседающего врага. Это будет доказательством лживости перебежчика. Его сочтут провокатором, засланным с целью дезинформации. Веры ему не будет. Конечно, со временем подручные Монка калеными клещами могут вытянуть из него всю истину до малейшего штриха, определив, что он не лжет, но времени на это им не дадут.
Все решится завтра.
Жаль, что придется пожертвовать частью своей армии.
Предатель не помешал планам Фоки – он лишь немного их изменил.
А ведь жертва получится еще богаче, чем предполагалось…
* * *
Тиодас Мартьюн продолжал пичкать принца своими великими умозаключениями. Сейчас как раз дошла очередь до трофейных доспехов, и он наглядно демонстрировал многочисленные преимущества хабрийской конструкции и ее редкие недостатки, а также явные следы машинной обработки и странное покрытие. Много чего еще надо было поведать, но его пояснения грубо прервали – в шатер вломился какой-то невежа и с порога отрапортовал:
– Ваша светлость, дозорные поймали хабрийца. Он скакал прямиком к нашему лагерю и сдался без сопротивления. Заявил, что он личный телохранитель Фоки, и кричит, что у него важные и срочные сведения, которые он поведает лишь высшим офицерам. С ним переговорил полковник из стражи и примчался сюда. Заявил, что сведения действительно срочные и об этом должны знать высшие офицеры и вы. Что прикажете? Привести полковника?
Принц раздумывал недолго:
– Зачем полковника? Распорядитесь, чтобы привели пленника, – хочу узнать новости из первых уст. Странное дело – впервые хабриец сам в плен стремится. Обычно их для этого приходится приглашать. Настойчиво приглашать. Стоит на это взглянуть лично. И позовите Азере – если мой друг не спит, пусть тоже присутствует при допросе. Он давно хотел взглянуть на живого хабрийского солдата. А вы, друг мой Тиодас, сходите в гостевой шатер, освежите горло вином. Когда я закончу с пленным, то обязательно продолжим – вы поведали мне немало интересного об этих демонических вещах и наверняка поведаете еще что-нибудь столь же полезное.
Допрос пленного лично принцем – вещь неслыханная, но люди Монка давно уже не удивлялись его поступкам и любую прихоть исполняли быстро и качественно. Вот и сейчас личная охрана отобрала у хабрийца все до нитки, взамен облачив в длиннополый халат с растянутыми рукавами (и где они только такой достали среди ночи?). В подобном виде напасть на кого-нибудь непросто, и не сохранишь ничего из припрятанного – даже отравленной иголки. Но на этом меры безопасности не исчерпались – ноги пленника связали, будто стреноженной лошади, аналогично поступили с руками, только пожестче. Но и это было не все – поверх халата повесили пару стальных нагрудников, а вокруг пояса и через плечи накрутили длинных цепей. Простая и достаточно эффективная мера против мага – существенно затрудняет им работу. Посадили хабрийца у дальней стены, на низкий стульчик, с которого не так просто вскочить. По сторонам разместились два телохранителя, контролируя каждое движение опасного «посетителя».
Монк впервые увидел пленного хабрийца и счел необходимым осмотреть его внимательно. Достаточно высокий, в плечах не особо широк, суховат, лицо осунувшееся, ввалившие глаза пылают лихорадочно-фанатично. Он один из тех, кто сумел добиться невозможного – отбить у Империи целую провинцию. А ведь по виду не заподозришь – выглядит он не слишком впечатляюще.
Один из телохранителей, расценив затянувшееся молчание принца по-своему, счел нужным проявить инициативу:
– Хабриец, перед тобой принц Монк. Обращайся к нему «ваша светлость».
– Я и так знаю, кто передо мной, – вот принц, а слева от него маг Азере, глава боевой школы.
Монк удивился глубине познаний пленника и поинтересовался:
– Откуда тебе известно о том, что я принц, а этот человек – Азере?
Хабриец, не поднимая глаз, тихо пояснил:
– Я – Шадан Варкох, телохранитель владыки Хабрии. Мне доводилось видеть портреты первых людей Империи, а лица всех магов мы знать обязаны.
– Логично, – кивнул Монк. – Телохранитель должен знать, кого ему нельзя подпускать к господину даже связанным и без оружия. Расскажи нам, Шадан, почему ты решил предать своего кетра? Что ты хотел рассказать командующим армии Империи?
– Я уже рассказал все каким-то офицерам. Мне сказали, что они высокого ранга, хотя я не знаю их лиц.
– Повторите теперь все нам.
– Завтра утром ваша армия погибнет. Впереди подготовлена ловушка. Мы знаем, что утром вы начнете наступление. Перед рассветом армия Хабрии отойдет к северу. Вы начнете ее преследовать, втянувшись в этот горный проход. И там все останетесь.
– Смешно. Могли бы и получше что-нибудь сочинить. Вы представляете, каковы наши силы? Да будь у вас в два раза больше солдат, серьезной ловушки вам не подготовить.
Шадан выразительно указал на столы, заставленные образцами вооружения или его обломками:
– Вы, как я вижу, интересуетесь оружием Хабрии? То, что для вас подготовили в этих горах, гораздо cтрашнее. И сильнее.
– А подробнее?
– Я не могу этого знать. Я ведь простой телохранитель. Но мне часто приходилось охранять кетра, когда он встречался с разными людьми. И я многое слышал. Не все, но многое. Завтра будет не просто ловушка – это будет ритуальное умерщвление. Все эти ваши солдаты, которых вы привели со всего мира, собраны здесь для этого. Их специально заманили – это место чем-то удобно. Я не знаю чем. Не понимаю. Но вся война от первого дня задумывалась именно для этого. Когда армия зайдет в горы, она погибнет. И произойдет это мгновенно. Дома, в Хабрии, я однажды слышал, как кетр обсуждал с человеком в черном то, как будут умирать солдаты. Человек говорил, что они не могут применить ядовитый газ, потому что люди будут погибать постепенно, один за другим. А им нужна мгновенная гибель сразу многих, а не растянутая смерть. Я не знаю, что это за газ, и я не знаю, что приготовлено в горах. Знаю, что там собирали какую-то башню. Ее еще в Хабрии изготовили и везли в обозе разобранной. Тысяча инженеров собирала. Наверное, в этой башне все дело. Но я не могу говорить точно – я простой телохранитель, мне ничего не объясняют, и слышу я не все.
Пленник умолк, а принц уточнил:
– И как же тебя, телохранителя кетра, угораздило предать? Вы ведь, насколько я знаю, неподкупны. Вас обычно набирают из какой-то северной секты – вы не врете, не боитесь смерти и не предаете. Я с трудом в это верил, но, видимо, что-то правдивое есть – подкупить людей из ближнего окружения Фоки не удалось еще никому. И вдруг ты перебегаешь к врагу, выдавая секретнейшие сведения. Что-то здесь не сходится…
– Владыка Хабрии оказал услугу моему народу – теперь мы оказываем услугу ему. Но есть то, что выше нашего договора. Мой народ готов к битве с Севером. Северный лик Хобугу покинул своего хозяина. Теперь он хочет сделать мир по своему подобию и единым в себе. Он идет. Идет давно. Мы готовимся его встречать. Будет битва. Так сказано. Завтра ваши солдаты не просто умрут – их принесут в жертву. Великая жертва. Кровь не оросит темный лик – она его зальет. Хобугу откроет свой второй глаз – тот, что видит дальше первого. И он поймет, что шаги его мелки, и станет делать их шире. Мили для шага ему станет мало. И твари бездны будут мчаться перед ним, расчищая ему путь от живых. И тогда не останется выбора – или умереть, или победить. Но как победить Север, если он будет сыт? Я не мог допустить этого – его нельзя насыщать. Это выше договора. Мне пришлось оставить свой пост – превратиться в предателя. Но я должен им помешать. Они ведь не ведают, что творят.
Монк расхохотался:
– Друг мой Азере, как же забавно – вы не находите? Я надеялся, что этого парня прислали к нам с целью дезинформировать. Но мне это показалось сомнительным – в таком случае он бы представился вестовым или офицером средненьким. Но уж никак не личным телохранителем Фоки – эти ребята не перебегают. И что в итоге? Мы, бросив все свои дела, выслушиваем бред сумасшедшего. Смешно – телохранитель Фоки сбрендил. Наверное, работа у него слишком нервная. А ведь я сперва вообще думал, что этого человека прислали как смертника, чтобы он прикончил офицера пожирнее – из тех, что будут его допрашивать. Вот в каком коварстве подозревал. А он не смертник – он сумасшедший.
– Сами вы смертники! – выкрикнул пленник, яростно уставившись на принца. – Вы все смертники – поймите же! Вы – жертвы, сами идущие на заклание! Все вы и все ваши солдаты пришли сюда под жреческий нож!
Телохранители пинками заставили пленника заткнуться.
– Уведите его, – брезгливо скомандовал Монк.
Хабриец, уже поднимаясь, скороговоркой, но четко и без эмоций сообщил:
– Если завтра вы начнете понимать, что я прав, пошлите малый отряд. Он легко доберется до башни и ее разрушит. Потом осмотрите окрестности – к западу от башни есть гора с плоской вершиной, на ней, если не ошибаюсь, будет дежурить человек в черном. Он тот, кто должен убить вашу армию.
Охранники, не обращая внимания на слова пленника, вывели его из шатра. Азере, задумчиво проводив их взглядом, тихо констатировал:
– А ведь он не сумасшедший. Взволнован, напуган, шокирован от собственного предательства, но рассудок его ясен.
– Может, и так. Религиозные фанатики вовсе не психи, он, вероятно, как раз из таких. Видимо, вера сыграла с ним злую шутку – что-то из услышанного пересеклось с бреднями их жрецов, вот у него и случился срыв.
– Не знаю… У хабрийцев действительно много странностей… Вон – оружие одно чего стоит. Возможно, у них припрятано что-нибудь посерьезнее. Думаю, утром стоит взглянуть, как они себя поведут. Если действительно бросят позиции без боя, над этим стоит призадуматься.
– Азере, я это и без твоих советов понимаю. Но если завтра их солдаты не отступят без боя, я с этого перебежчика лично кожу мелкой лапшой нарезать буду. Он все расскажет – все. Даже то, что давно позабыл, а может, и вовсе не знал.