Глава шестая. ОРУЖИЕ СТРОИТЕЛЕЙ
1
Наверное, кому-то показалось, что это галлюцинация, к тому же уязвимая галлюцинация, потому что один из гареггинов метнул в это лицо нож, и, быть может, даже возникла вредная иллюзия, что попал. Ибо лицо исчезло. Из пролома по-прежнему текли струйки жиденького, бурого дыма, а потом вдруг пролился звук, как от удара тяжелым молотом по металлу, и со свода Центрального поста на пол слетела фигура. Человек еще разгибался после трудного и опасного прыжка, а глаза его уже приглядывались к большому количеству людей, наводнивших Центральный пост.
На этот раз ошибиться в том, КТО это и существует ли он до сих пор, было невозможно.
Чтобы добраться до мозга Академии — даже такой странной и мало кому известной дорогой,— отряду Каллиеры потребовалось выдержать два боя и потерять больше половины людей. Характерно, что опытные воины Обращенных гибли «обильно», по циничному выражению Абу-Керима, а вот земляне, в большинстве своем люди мирных профессий (ну за исключением майора Неделина, капитана Епанчина, британца Уилшоу и того же Абу-Керима), почти все уцелели. Больше остальных уроженцев Земли досталось расторопному китайцу Ли Сюну, он получил удар хваном между ребер, но стойко терпел. Это если не считать еще троих, что все-таки были убиты...
Гамов, который убил двоих гареггинов и отделался таким же количеством царапин, чувствовал, как каждую клеточку его тела переполняет мерный, торжественный, все нарастающий гул. Он не задумывался над тем, что будет с ним дальше, а уж тем паче не пытался представить, какие процессы сейчас идут в его организме, меняющемся вследствие проникновения чужой плоти, чужого генотипа. Уроки, полученные им от покойного гареггина Иль-Дорана, бесспорно, сыграли положительную роль. Константин и не вспоминал, что еще совсем недавно он сам был таким же сардонаром, как вот эти смуглолицые, стройные парни с полудетскими лицами; и не вспоминал, что он остается таким же гареггином, как и они. Он начинал уже терять чувство реальности. Все чаще он ощущал себя персонажем какой-то необычайно сложной и красочной компьютерной игры, и ему даже в голову не приходило, что он смертен, что он может умереть, ведь всякий раз, когда он уходил из зоны поражения или чудом ускользал из-под мощного рубящего удара противника, он подспудно ощущал, что все еще можно переиграть. Будто у него несколько жизней. Будто этот мир — лишь один из вариантов развития событий, комбинация из нескольких составляющих, которые всегда можно переставить местами...
Конечно, это действовал гарегг. Легкость, отточенность и быстрота движений были поразительными, и Гамов, убив второго сардонара, вдруг задумался над очевидным: ведь у этих ребят такая же скорость, выучка и уж верно больше опыта, так почему же умирают они, а не он, Константин?
С этого момента мысли о том, что и он может умереть, больше не приходили Гамову в голову.
До определенного момента.
Конечно, местонахождение секретного тоннеля указал Леннар. В том, что о его существовании до сих пор и не подозревали, нет ничего удивительного: в конце концов, общий объем отсеков Академии был таков, что здесь могли кануть без следа десятки таких тоннелей.
— Я строил этот Корабль, но это было так давно, что я, верно, сейчас не держу в голове и трети всех секретов,— сказал по этому поводу Леннар.
В дальнейшем он не столько говорил, сколько действовал, и, быть может, именно тем, как Леннар распределял людей по линиям атаки, и объясняются такие небольшие потери среди землян... По крайней мере, так это ощущал Гамов, чувствовавший волны живой и будоражащей энергии, исходящей от Леннара. У Константина подспудно вызрело осознание того, что бывший вождь Обращенных всеми возможными способами избегает подставлять «гостей» под удары гареггинов Акила. Сам же Леннар шел первым и раз за разом выказывал никого не удивляющую удаль и ошеломляющее мастерство, хотя следует отметить, что быстрота, отточенность его движений, его пластика были поразительны даже для гареггина.
«Искусство боя, перенесенное через века и помноженное на мощь, влитую гареггом,— пронеслось в голове у Гамова.— Неудивительно, что его соперники падают от одного коротенького, неуловимого выпада... С ним сейчас, наверное, не могут соперничать и «бессмертные» Акила... Ноэль, Разван. Мой хороший знакомый Исо».
Надо отметить, что во главе одного из постов гареггинов стоял упомянутый Разван, и он был убит Леннаром на втором выпаде...
Все, кто шли за Леннаром, не задавали вопросов, не пугались гибели товарищей и не испускали стонов, получив смертельную рану. Чудесным образом в головах всех участников этого марш-броска отложилось ощущение, что это последний бой. И что решения судеб, выносящиеся там, где-то свыше, будут вынесены по результатам этого боя, а сейчас вот он, живой полубог, ведет их широкими коридорами и мерцающими тоннелями Академии сквозь посты сардонаров и гибельные удары их хванов и бей-инкаров точно к цели.
Никто из посвященных в историю с «убийством» Леннара не стал предлагать ему называть себя противоборствующим гареггинам. Те, кто узнал бы его в лицо, не посмели бы поднять оружие на собственное божество.
Нет, легче и быстрее было принимать бой.
Нет смысла описывать все перипетии этого перехода. Многие его участники и не помнят подробностей... Многие не вспомнят никогда. Ярким финалом стала картина: Леннар выламывает предохранительную решетку, забирающую широкий вход в двухметровый колодец, несколько раз стреляет из плазмоизлучателя, не обращая внимания на то, что брызги раскаленного металла прошивают его одежды и впиваются в кожу; потом прыгает вниз и, переключив «плазму» в режим точечного поражения и наскоро отрегулировав настройку, бьет по контурам будущего лаза... как выяснится чуть позже — пролома в самом своде Центрального поста.
Несколько мощнейших ударов мечом — и кусок металла проваливается куда-то вниз, а из колодца, из-под зубьев изуродованной предохранительной решетки, валит сизый дым, потом он становится бурым, струи его перехлестываются под потолком секретного тоннеля, и становится непросто дышать.
Не глядя и не думая, а доверив себя только лишь безошибочному инстинкту, Костя Гамов прыгает вслед за Леннаром и оказывается посреди ярко освещенного пространства, между дугой гигантского пульта управления, обводящего большие полусферические экраны, и внушительной группой бойцов, в которых несложно определить гареггинов.
— Ну что же,— сказал Леннар,— я вижу, тут весело. По всему, Алькасоол, ты удачно используешь полномочия, которые я тебе передал.
Тот долго смотрел на длинные дайлемитские одеяния Леннара с черными дырами от раскаленных металлических брызг, и наконец сказал:
— У меня почему-то всегда сохранялось убеждение, что ты еще вернешься. Ну вот... оно меня не обмануло. Ну что же вы?! — повернулся он к замершим с мертвыми, ничего не выражающими полудетскими лицами гареггинам.— Это я могу стоять перед ним спокойно, ведь для меня он только предшественник на высоком посту... А для вас-то он бог! Как вы встречаете своего бога, недоумки?!
После этих слов Алькасоола могло произойти все, что угодно. Нож, брошенный по неуловимому знаку Акила точно в сердце главы Академии, тоже мог прочертить свою линию развития событий. Но нет... Ничего подобного. Гареггины знали, как следует себя вести, когда встречаешь высшее существо, возносимое ими в молитвах, заговорах и боевых кличах. Они даже не оглянулись на Акила, без разрешения которого, кажется, неспособны были даже отправлять свои естественные человеческие потребности. Да и не совсем людьми они были... Эти не совсем люди один за другим становились на колени в помещении Центрального поста и одновременно высоко поднимали над головой оружие.
Характерно, что Акил поступил точно так же.
В то время как сардонары приветствовали своего идола, около десяти людей Каллиеры — Неделина последовали примеру Леннара и оказались в захваченном людьми Акила Центральном посту. Помимо уже упоминавшегося Гамова среди этого десятка смелых были сами Каллиера и Неделин, а также капитан Епанчин и Абу-Керим. Прочие — по прямому распоряжению Леннара — остались в резервном тоннеле.
— Такое впечатление, что вы меня ждали,— приветливо сказал Леннар.— Кто из вас Акил? А то я никак не удосужусь познакомиться с ним лично.
— Я,— четко ответил Рыжеволосый.— Сложите оружие, я прошу тебя, великий Леннар. Богу не к лицу размахивать глупым железом. Пусть даже это железо плюется огнем.
— Плюется огнем? Давно не слышал такой поэтической характеристики плазмоизлучателей. Наку, которые называют их «Дитя Молнии», точно понравилось бы. Верно, Беран А? — повернулся он к воину-наку, также последовавшему за ним в пролом.— Хорошо. Спрячьте оружие. Или ты, Акил, думаешь, что мы должны отдать его вам?
Акил промолчал.
— Ну что же, передаешь власть? — печально спросил Леннар, оборачиваясь и окидывая быстрым взглядом экраны. Сейчас на них была Земля.— Сардонары решили сосредоточить в своих руках всю ее полноту? Мудрый Акил вообще не любит делиться — ни с кем, даже с тем, кого он в глаза мило иминует богом. Что уж говорить о тебе, омм-Алькасоол?
— А о нем и нет смысла говорить,— произнес Акил, выходя из рядов гареггинов и оказываясь напротив Леннара.
Оба они, и предводитель сардонаров, и тот, чья особа являлась объектом поклонения этой древней секты, были приблизительно одинакового роста и телосложения, и даже в выражении лиц прослеживалось что-то общее.
— Об омм-Алькасооле больше нет смысла говорить, раз появился ты, великий Леннар,— повторил Акил.
— Обойдемся без эпитетов. Ты вломился в Центральный пост, залил кровью пол-Академии, убил много Обращенных. Что тебе нужно? Довольно жертв, обращайся напрямую ко мне. Обещаю, ты получишь ответ, который в конечном счете УСТРОИТ тебя.
Многие вздрогнули, услышав эти слова. Это было весьма недвусмысленное заявление, и даже по толпе бесчувственных гареггинов прокатилось нечто вроде недоуменного и тревожного гула.
— Не сомневаюсь,— тихо сказал Акил, и его губы дрогнули.— Не сомневаюсь, что ты можешь даровать нам многое. Я все-таки хотел бы поговорить при меньшем скоплении народа. Нужно удалить отсюда людей.
— Тут в основном твои люди, Акил,— вмешался Алькасоол.— Все же остальные — Обращенные, которым Леннар совершенно доверяет.
Лейна и Гамов стояли за широченной спиной майора Неделина, и Костя видел, что девушка уже открывает рот, чтобы сказать: нет, далеко не все тут Обращенные!.. Наверное, ее дядя был бы весьма удивлен, найдя свою племянницу в свите самого Леннара, прибывшей в Центральный пост столь экстравагантным образом.
Константин обхватил девушку за плечи одной рукой, а второй ловко зажал ей рот.
— Тише ты,— прошептал он.— Ты что, не видишь, что тут решается судьба всех нас? Еще успеешь поздороваться с дядей Акилом!
Соправитель сардонаров приказал части своих людей удалиться, и в помещении Центрального поста осталось только около десятка гареггинов, в их числе конечно же «бессмертные» Ноэль и Исо. Леннар не стал следовать примеру Акила и оставил в Центральном посту всех до одного Обращенных, находившихся здесь в момент вторжения сардонаров. Они просто отошли к дальней стене и переговаривались, не отрывая взглядов от тех, кто будет решать их судьбу. Рядом с Леннаром остались только те, с кем он вместе пришел в Центральный пост. В их числе особо оберегаемые им земляне.
— Я слушаю тебя, Акил.
Соправитель сардонаров тряхнул длинными волосами и проговорил:
— Я не думаю, что у тебя есть какие-то иллюзии, Леннар. Я не удовлетворюсь малым. У меня много желаний, и я думаю, что ты как раз тот, кто может выполнить все эти желания. Единственный. В фундаменте Первого Храма,— продолжал Акил,— демоны знают в какие века был замурован боевой летательный аппарат, которые в косноязычной жреческой манере долго именовали «колесницей Ааааму». Как будто богам нужны колеса! Я видел этот аппарат. Я видел его вооружение, хотя до конца не понял, как этим вооружением пользоваться. Мне даже удалось выстрелить из пушки, составляющей часть вооружения этого аппарата. Один выстрел испарил тела восьми человек. Они попросту исчезли! Вот такое оружие. И я уверен, что таких аппаратов на Корабле много. Нужно просто знать, где искать. Более того, я знаю, что на Корабле есть оружие. Настоящее оружие...
— Можешь не продолжать,— перебил его Леннар.— Я прекрасно тебя понял. Ты напрасно требовал этого у Алькасоола, я не передавал ему таких секретов. Ты знаешь, чего просить, Акил, и хорошо чувствуешь момент, когда это уместно сделать. Оружие Корабля... Да, таковое существует, и конечно же мне известно, как активировать эту систему; известно, где следует искать боевые корабли. Они находятся в законсервированном эвакуационном отсеке. Но дело в другом... А что будет, если я откажу тебе, сардонар? Если я скажу «нет»? Что будет?
— Ну что же... Тебе известно, как мои люди чтут твое имя. Все сардонары возносят молитвы в твою честь. Мы окажем тебе все полагающиеся почести и никто не посмеет тронуть тебя.— Губы Акила скривила мимолетная усмешка.— Ты будешь нашим знаменем, нашим символом веры. Ну а все остальные, те, кто прислонились к тебе, будут умерщвлены. Ну и прочие Обращенные... Что тебе до них? Ядро их уже в моем распоряжении, уничтожено или пленено, а самые благоразумные перешли на сторону сардонаров, и будут еще такие же переходы... Так что Академия повержена точно так же, как и Храм. Земли Ганахиды всецело под моим контролем, равно как и половина городов-государств Кринну и часть Арламдора. И остальные никуда не денутся — теперь-то, когда я в сердце мира!
— Ну скорее в мозговом придатке,— тихо произнес Леннар.— Ты еще не утомился перечислением своих побед и заслуг, Акил? Я понял тебя. Давай по существу.
— Я просто еще добавлю, что я все равно доберусь до сути. Открою любые двери, взломаю любые замки и подберу любые коды, так что рано или поздно оружие Строителей будет в моем распоряжении. А зачем так, если ты одним словом можешь спасти столь многих и сделать еще большее количество людей вечно тебе благодарными?
— Под этими потенциально «благодарными» следует понимать тебя и твоих гареггинов, что ли? — переспросил Леннар.
-Да.
— Ну что же, ты изложил очень убедительно, Акил. Я не стану пытаться тебя переубедить. Не к лицу нам с тобой размениваться по мелочам, правда? Вот что я тебе скажу.
Соправитель сардонаров впился в лицо Леннара сузившимися, острыми зрачками. Ноэль наклонился к его уху и произнес:
— Берегись, Акил. Его слова слишком легковесны и обманчивы. Он хочет тебя обмануть.
— Разве я просил у тебя совета? — не поворачиваясь к «бессмертному», бросил тот.
— Мертвые не смогут обратиться за советом...
— Мертвые? Ты думаешь, что они попытаются меня убить? Сейчас, когда мы контролируем Академию? Когда все переходы из основного транспортного сюда заблокированы и к ним уже не может подоспеть помощь?
— Могут. А что касается помощи... так ведь никто не подозревал о существовании тоннеля, по которому они сюда пришли. Отчего ты исключаешь новые неожиданности, новые открытия?
— Не лезь,— качнул головой Акил.— Когда потребуется, я сам обращусь к тебе! Пресветлый сьор Леннар, я готов выслушать тебя.
По торжественности и почтительности этих слов никто бы и не предположил, что человек, их произносящий, готов пролить кровь того, кому эти слова адресованы, в любой момент...
— Я буду откровенен,— сказал Леннар.— Я разочаровался в людях, которые населяют Корабль. В конце концов, я так и остался для них чужим, и нет смысла пытаться переродить даже самых лучших и талантливейших из них. Я хочу покинуть Корабль с теми, кого я сам назову. Остальные пусть живут под спудом той власти, которую они заслуживают. То есть под твоей властью, Акил. Едва ли ты смиришься с тем, что мне будут возносить божественные почести. Даже если бы я не стал реально касаться рычагов твоей власти. Ведь ты дальновидный и коварный человек...
— Вот я не понял, мудрый Леннар, то ли ты меня хвалил, то ли хулил.
— А сейчас такое время, что даже самая искренняя похвала может обернуться проклятием,— сказал тот.— Теперь второе условие.
— Второе?
— Да. А ты предполагал, что я удовлетворюсь одним-единственным?
— Я уже не рискую предполагать,— с кислой усмешкой ответил Акил.
— И это верно. Так вот, второе мое условие — и оно начнет выполняться с того момента, как мы заключим с тобой соглашение: Корабль должен уйти из этой планетной системы. Здесь единственная обитаемая планета, и сардонарам нет места на ней.
— Почему ты так думаешь?
— А ты полагаешь, что, после того как ты убил часть послов, тебя захотят увидеть на их родине? Ничуть не бывало, Акил. Корабль должен уйти. Я сам уведу его с орбиты спутника Земли и задам курс по удалению из планетной системы. И ты не посмеешь изменить этот курс. Собственно, ты и не сможешь, а когда разберешься в космонавигации и все-таки сможешь, будет уже слишком поздно.
— Ты откровенен, великий Леннар,— холодно сказал Акил, и за его спиной лязгнул металл: кто-то из гареггинов определенно волновался.
Последовал спокойный ответ:
— Ну так что же? Ты принимаешь мои условия? Условия божества, вами столь чтимого? — При последних словах на губах Леннара появилась вызывающая усмешка.
— Ты же сам сказал, что нет смысла размениваться на мелочи,— произнес Акил.— А кого же ты хочешь взять и на чем собираешься покинуть Корабль? Куда — об этом я не спрашиваю, это не моя забота.
— Не беспокойся. Со мной уйдут немногие. Народы Верхних и Нижних земель пусть уйдут под тебя, мне это безразлично,— произнес Леннар без всякого выражения. Но в глазах его загорелся тусклый, матовый отблеск, опытному физиономисту показавший бы, что не так уж он и равнодушен, этот обожествляемый человек из давно сгинувшей эпохи, с давным-давно погибшей планеты.
— Хорошо. Я... но мне...— выдавил Акил, внезапно поддавшись некоторой растерянности.
Гамов, наблюдавший за ним, не будучи замеченным, поспорил бы на что угодно, что в полном варианте эта скомканная полуфраза Акила должна бы развернуться примерно вот во что: «Я выпустил бы тебя с теми, кого ты назовешь, но мне нужны гарантии, что я не буду обманут». Понятно, что нельзя отпускать такие фразы в адрес того, кому возносят молитвы твои подчиненные. Даже Ноэль, едва ли признающий божественную или даже полубожественную природу Леннара, стал бы сомневаться в том, что тот сдержит свое слово.
Леннар отозвался:
— Можешь не уточнять. Я тебя понял. Ну что же, твое слово!
— Мое слово,— повторил Акил.— Я принимаю твои условия.
— Рад, что мы договорились. Правда, переступили через кровь многих Обращенных — ну так что же... Сейчас мы переместимся в Центральный пост. Уже там, на месте, я вручу тебе требуемое.
Акил вздрогнул:
— В Центральный... пост? То есть? Боги и демоны!.. А мы где сейчас находимся?
— Это аварийный Центральный пост. Вспомогательный. Основной же был оставлен Строителями. Их вытеснили оттуда восставшие, подстрекаемые жрецами Купола. Впрочем, зачем тебе эти утомительные подробности, вытащенные из пыльной груды веков, храбрый Акил? Мы отправимся туда немедленно. Из основного Центрального поста мы и запустим оборонно-наступательную систему Корабля. Это очень просто. Просто и наглядно. Ты сам увидишь, Акил, как запускается легендарное оружие Строителей.
При этих словах Леннара у Гамова вдруг тоскливо сжалось и запрыгало сердце. Тошнота подступила к горлу, продралась по пищеводу, заставила судорожно сократиться стенки желудка. Следует заметить, что не один только Константин Гамов почувствовал себя не в своей тарелке..: Другой гареггин, «бессмертный».Ноэль, коснулся рукой локтя соправителя сардонаров и проронил тихо, но внятно: . .
— Ты ему веришь? Что он вот так просто отдаст тебе власть?
— У него было много времени вернуть ее себе при куда более благоприятных обстоятельствах. Ему достаточно было бы вернуться в Академию, чтобы эти Обращенные снова провозгласили его своим вождем,— быстро ответил Акил.— Зачем же ему сейчас идти на огромный риск? Он непохож на самоубийцу.
— Как знать, как знать,— прошептал Ноэль.
2
ЦП-2, основной
Он в самом деле был точной копией Центрального поста, недавно героически взятого сардонарами. Разве что примерно вдвое больше, но — те же экраны, та же гигантская дута пульта, и только нет в огромном помещении голографической проекции Корабля, а вместо него — вокруг пролома в полу — изломанные белые кости. И нет смысла гадать, сколько веков они тут лежат, потому что и без того ясно.
— Оборудование частью разбито,— сказал Леннар, хотя все, о чем он говорил, было перед глазами.— Но нам только ввести код...
— Код? — переспросил Акил.
— Именно.
Два десятка гареггинов за спиной Акила сомкнулись плечами. У гареггинов превосходно развиты животные инстинкты, в основном за счет человеческого начала, и, верно, они почувствовали в том тоне, каким было произнесено единственное это слово, смутную угрозу себе и своему повелителю.
— Какой код?
— Обычный. Двенадцатизначный. Если угодно, ты можешь ввести его сам, Акил.
В ЦП-2 повисло напряжение. Свидетели этой сцены, общим числом около тридцати, замерли. Наконец Акил запрокинул голову, отчего его длинные волосы рассыпались по плечам, и рассмеялся:
— Это не дело простых смертных, великий Леннар! Сделай уж все сам, а мы будем благодарить тебя и возносить молитвы.
— Ну хорошо,— медленно проговорил Леннар и, обернувшись, посмотрел на своих сопровождающих.
Среди них были все те же: глава Академии омм-Алькасоол, Каллиера, Епанчин, Неделин, Абу-Керим, Гамов, Лейна... Еще трое...
Трактирщик Снорк.
Именно на нем остановились глаза недавнего вождя Обращенных. Снорк беспокойно заерзал под этим пристальным, немигающим взглядом и машинально подался назад, но Леннар перехватил его руку и сказал:
— Алькасоол, передайте браслет. Да-да, тот, из числа Стигматов. Не мне, Снорку.
Трактирщик выпучил глаза и уставился на один из двух легендарных Стигматов власти Леннара, знаменитый артефакт, о котором шли непрерывные толки во всех землях и городах. Артефакт лежал у него на ладони, поблескивали серебристые нити инфоблока, светилась сенсорная панель, и трактирщик Снорк смотрел на нее с благоговением... Леннар подвел Снорка к одному из сегментов пультовой дуги, движением широкого рукава смахнул пыль с наклонной поверхности и откинул панель. Открылось гнездо контакта, которое Снорк сравнил про себя с отпечатком лошадиного копыта. Леннар произнес:
— Вложи сюда браслет. Видишь светящуюся полоску? А теперь видишь вот эти клавиши с засветившимися значками? Нажимай, я буду диктовать цифры. Ведь ты хорошо разбираешься в цифрах, хозяин Снорк?
— Дядя Акил очень мрачен,— тихо произнесла Лейна, наблюдавшая попеременно то за соправителем сардонаров в плотном окружении группы его гареггинов, то за Леннаром, который, возвышаясь над щуплым и низеньким Снорком, указывал тому, что следует делать.
Кто бы мог подумать, ЧТО делает Снорк и кем он станет для населяющих Корабль народов, пусть даже чисто номинально...
— Все,— сказал Леннар, поворачиваясь к Акилу,— я выполнил свою часть договора. Ты получил свое оружие.
Акил ответил сдержанно и с достоинством:
— Я благодарю тебя. Но все-таки хотелось бы увидеть...
— Можешь не продолжать. Часть экранов здесь разбита, но сейчас наладим уцелевшие. Эдер, отрегулируй,— кивнул он первому оператору.— Работают?
— Как ни странно...— бросил Эдер.
Леннар подошел к консоли пульта и, сверившись с колонкой данных, проплывших по правому краю каждого из засветившихся целых экранов, коснулся нескольких клавишей. На экранах выплыла пыльно-серая равнина, упирающаяся в отрог невысоких гор, которые всегда присутствуют в месте примыкания Уровней к Стене мира — к корпусу Корабля. Соправитель Акил и его гареггины смотрели на то, как на серой, плоской поверхности этой равнины возникла вдруг геометрически правильная черта разлома протяженностью не меньше нескольких сотен анниев. Проем начал расширяться, и, когда искусственный прямоугольный котлован достиг не менее чем пятидесяти анниев в ширину, из его глубины с легким гудением начала подниматься площадка. На ней было восемнадцать летательных аппаратов — точно таких же универсальных летательных модулей, как замурованный под фундаментом Первого Храма...
— Да! — воскликнул Акил, и его глаза торжествующе сверкнули.— Да,— повторил он, но тут же накат восторга был приглушен мыслью, которая все равно пришла бы в его светлую рыжеволосую голову рано или поздно... А так лучше рано: если Леннар в любой момент мог укомплектовать армию Обращенных вот такими аппаратами, против которых не устоит никакая армия, да пусть даже миллионная,— так отчего же он не сделал этого?
Вопрос этот Акил тотчас же переадресовал бывшему вождю Обращенных. Леннар повел плечами:
— Ты же говорил, что пробовал стрелять из бортового оружия модуля? Ну и?.. Если бы я применял аннигиляционные бомбы и крупнокалиберные плазменные пушки, которые на порядок сильнее ручных «плазм», то от городов остались бы одни руины, а население сократилось бы вдвое или втрое.
— Неубедительно,— негромко сказал Акил.— Для достижения иной цели хороши любые средства и не бывает СЛИШКОМ больших жертв. Зато война закончилась бы, не начавшись.
— Тебя привлекает власть над королевством трупов? Владычество в стране развалин? Ну что же, дерзай, милосердный Акил! Вот только подожди, пока я и названные мною люди покинем этот славный мир. Кстати. Я показал тебе только одну подземную базу модулей, вышедшую на поверхность. Таких баз шестнадцать — по две на каждом Уровне.
— Боги и демоны!..— произнес гареггин Исо, который во время этого разговора не отрывал взгляда от экранов основного Центрального поста.— Это еще не все, многоустый Акил... В горном кряже открывается проход!
— А как ты думал? — отозвался Леннар.— Конечно. Эти модули не только для внутреннего пользования, я бы даже сказал — совсем не для внутреннего, и потому в корпусе Корабля открываются дополнительные шлюзы.
У Акила перехватило дыхание:
— Это что же... Стена мира раскроется — и Верхние и Нижние земли выплеснут свое дыхание в Великую пустоту... в космос?
— Сформулировано несколько наивно, но в целом верно. Нет, Акил, Стена мира не раскроется. Просто возникнет доступ к резервным шлюзам, только и всего. Их нужно еще регулировать и частично восстанавливать, а на это у тебя пока что недостает знаний. Да и сил... Впрочем, все это можно восполнить, если действовать с умом,— продолжал Леннар, глядя в одну точку перед собой и обозначая на лице блуждающую полуулыбку, бледную, опасную,— так что у тебя будет на что потратить свой пытливый ум и тягу к новому... в том числе и к новому оружию. Это еще не все сюрпризы для тебя и твоей новой господствующей расы, Акил. Модули — игрушки. Сущие игрушки в сравнении с главным бортовым калибром, с внешними поясами вооружения,— вдохновенно вел свою речь Леннар, и соправитель сардонаров бледнел, начиная осознавать, какая громада потревожена и приведена в движение.— Ты же сам хотел, чтобы я рассказал тебе о системе вооружения, которой снабжен этот Корабль, верно?
— Верно,— подтвердил Акил.— Если ты думаешь, что я робею перед секретами древних Строителей, из чьего поколения и ты, пресветлый Леннар, так это напрасно. Я слушаю тебя! Я готов слушать до тех пор, пока не свершится все обещанное по нашему с тобой договору.
— Не забывай и о своих обязательствах по договору,— тихо сказал человек из поколения Строителей.— Хотя пренебречь им тебе не позволили бы собственные люди. Все-таки нужно учитывать особенности вашей веры... Эдер! Переключи экраны на внешний пояс обороны...
Акил увидел светло-серую рубчатую поверхность, выпирающие гигантские ребра, дуги обтекателей и матово поблескивающий орудийный пояс, в массиве которого раскрылись и выдвинулись раструбы излучателей аннигиляционных мортир, под которыми показались хоботки плазменных пушек. Мортиры и пушки казались совсем крошечными на фоне серой громады Корабля (хотя в поле зрения и попадал совсем небольшой фрагмент поверхности внешней обшивки корпуса).
Наверное, рыжеволосый верховный сардонар и не сразу понял, что именно так выглядит его родной мир, в котором он появился на свет и прожил всю свою жизнь, СНАРУЖИ. Гамов, который наблюдал за лицом первого сардонара, подумал, что сходные чувства, верно, испытывал Юрий Гагарин, первым из людей увидавший нашу Землю извне, со стороны.
— Вот так,— сказал Леннар,— я выполнил свое обещание, Акил.
Тот склонил голову и откликнулся:
— А я выполню свое. Ты волен покинуть Корабль с теми, кого сам назовешь, предварительно изменив курс, как ты оговаривал. Я всецело полагаюсь на твое слово, великий Леннар.
«Еще бы ты не полагался»,— подумал Гамов, который продолжал наблюдать за лицами гареггинов. Обычно бесстрастные, сейчас они отражали какой-то глубокий религиозный транс. Гамов подумал, что, отдай им сейчас Леннар приказ уничтожить Акила, они исполнят это.
Но у Леннара были другие планы.
3
Нежные болота, несколько дней спустя
— Я не понимаю, зачем он отдал Акилу ключи к нашему миру,— произнесла Лейна.
— Ну-у! Эти ключи еще подобрать надо. Не так все просто. Акил даже с помощью Большого совета сардонаров еще не скоро разберется с управлением системой обороны, которую открыл ему Леннар. К тому времени нас тут не будет,— ответил Костя Гамов.
Лейна взглянула ему в лицо большими темными глазами и медленно выговорила:
— А куда... мы денемся?
— Леннар же сказал: мы оставим Корабль,— несколько озадаченный, ответил землянин.
— Я так просто... Не обо всех. Только о нас. Вот ты говоришь, Костя, оставим Корабль. А как мы его оставим? Как мы его оставим, Костя? Я даже не говорю: улетим, переместимся с помощью Элькана... Я о другом. Я больна «длинной» амиациновой лихорадкой. Ты гареггин, и это тоже неизлечимо, невыводимо. По крайней мере — пока, на настоящий момент. Вне этого Корабля нет никаких способов выжить, хотя я и не представляю, как это — быть ВНЕ моего мира! Ты уроженец своей планеты, ты был там, снаружи, тебе легче. Хотя что там легче! — воскликнула она вдруг, мотнув головой так, что длинные каштановые волосы хлестнули по лицу и Гамова, и ее саму.— Если Элькан не найдет средства, то зачем нам покидать это место? Лично я буду бродить около этих зловонных болот до тех пор, пока болезнь меня окончательно не пригвоздит к земле, а потом не сделает частью этой вонючей жижи!
На ее щеках горел румянец. Глаза сверкали. Тонкие пальцы впились в ладони. Гамов попытался сконструировать вменяемый ответ на все то, что она только что сказала, но не нашел слов. Он поднял лицо. Точно над их головами на высоте добрых две сотни анниев висел обведенный пепельным свечением летательный модуль с наблюдателями из числа высокопоставленных сардонаров. Вообще, следует сказать несколько слов о том, что произошло за эти дни, после того как на самом высоком уровне был заключен договор. Договор Леннара — Акила, божественный пакт о ненападении, как именовали его остряки из землян.
Акил и (пока что) два десятка лично отобранных им наиболее понятливых гареггинов быстро освоили управление грозными боевыми модулями. При помощи аппаратов они принялись подавлять сопротивление всех тех, кто еще не принял власть сардонаров и предпочитал либо склоняться под Обращенных, либо сохранять приверженность древней религии Благолепия, доверив власть храмовникам. Либо вовсе провозглашать независимость и заявлять, что любая из трех мировых сил — Храм, сардонары, Обращенные — не имеет к ним никакого касательства. К независимости особенно тяготело население Кринну и Арламдора — Шестого и Пятого уровней Корабля. Эта тяга к самоопределению и независимости, однако же, сильно пошла на убыль, сразу после того как были сожжены с воздуха два города, причем вместе с большей частью населения. Такое оружие было в диковинку: один выстрел с модуля уничтожил сразу несколько кварталов, причем часть строений куда-то пропала вовсе, а оставшиеся фрагменты разлетелись в радиусе нескольких белломов. Те, кто стал этому свидетелем, не забудут никогда...
Неудивительно, что за несколько дней использования модулей Акил и его гареггины одержали едва ли не больше побед, чем за все время, истекшее с момента появления сардонаров на мировой авансцене...
Обожествление Леннара сардонарами разрослось до гигантских масштабов. Если раньше многие произносили молитвы и ритуальные заговоры с его именем только потому, что так предписывал канон, то теперь он был обожествляем совершенно искренне и истово. Конечно же только БОГ мог дать сардонарам такое совершенное, такое убийственное и всесокрушающее оружие.
В силу тех же причин многие Обращенные не таясь называли Леннара предателем. Кто-то даже взывал к мести... Впрочем, в отсеках Академии хозяйничали наместники Акила и Грендама, колонии, гарнизоны и опорные пункты Обращенных на территориях Верхних и Нижних земель в большинстве своем думали об обороне собственных позиций или уже капитулировали после налета убийственных истребителей Акила.
Были возмущенные голоса и среди тех, кто остался верен Леннару. Они съехались в Дайлем со всех земель. Однако их оказалось до смешного мало. Эти-то верные люди — во главе с омм-Алькасоол ом, бывшей правительницей Ланкарнака Энтолинерой и альдом Каллиерой — хоть и последовали за своим вождем в земли Кринну, к Нежным болотам, где под руководством Элькана затевалось большое дело, большой эксперимент, все равно иной раз говорили так:
— Он сам отдал Акилу огромную власть. Значит, он считает, что сардонарам удастся править более счастливо?
Ну чем-чем, а счастливым начавшееся мировое правление сардонаров назвать было решительно нельзя. Нет, не только из-за войны, разрушения городов, из-за больших людских потерь. Было еще одно, едва ли не самое грозное: эпидемия. Она уже выела Горн, как червь выедает изнутри плод, она расползлась по всем землям Ганахиды и просочилась на другие Уровни. Последнее пока что только предполагали, но эпидемия — она как молния: узнаёшь о ней только тогда, когда она поражает. И в тот момент, когда ты наконец понимаешь, что болен, болезнь начинает прогрессировать с ужасающей быстротой, она захватывает изнутри и пожирает тебя снаружи. Впрочем, те, кто узнал, КАК это бывает, уже никому ничего не скажут — ни в Горне, ни в иных городах и землях: сначала неистовое головокружение, серые пятна перед глазами, потом начнут на время отниматься руки и ноги. Принятая пища извергается назад вскоре после трапезы. Грядет мучительное удушье: станут отказывать легкие, а сердце будет то бешено колотиться, то замирать, биться едва ли не вдвое медленнее. Почти совершенно пропадет голос, выродившись в какие-то мерзкие хрипы и визги: болезнь затрагивает и голосовые связки, и язык. Появятся зловонные язвы на коже, истончатся кости рук и ног, которые начнут ломаться при ходьбе или другом не самом значительном усилии. Затем наступит тьма, наполненная дикой и непереносимой мукой, где смерть — только избавление.
Акил и Трендам решили проблему эпидемии в Горне очень просто: они объявили каждого заболевшего личным врагом великого Леннара, а амиациновую лихорадку — наказанием за грехи. Так жертвы одним движением прихотливой мысли Акила были превращены из жертв в виновников всего и вся. Гареггины согнали всех, кого выловили, на площадь Двух Братьев, способную вместить хоть все население двухсоттысячного города. Два модуля, повиснув над площадью, ВЫЛЕЧИЛИ страдальцев за рекордно короткое время.
Впрочем, это в прямом смысле было актом милосердия. Для знающих, что такое амиациновые муки...
Акил и Трендам разработали и внедрили ряд кардинальных мер по пресечению распространения эпидемии. Так, помимо прочего, были закрыты ВСЕ проходы между Уровнями. Право на перемещение между территориями сохраняли только неуязвимые для амиацина гареггины. Были подняты из архивов Академии и Храма все имеющиеся в распоряжении методики выявления болезни на ранних стадиях. Все сардонары, у которых обнаруживалась амиаииновая лихорадка, уничтожались собственными же собратьями — понятно, при полном соблюдении мер предосторожности, чтобы не заразиться самим.
Характерно, что на своих местах остались практически все высокопоставленные Обращенные, как-то: первый оператор Эдер, магистры Академии, ну и, само собой, еще раньше обозначившие свое отношение к Акилу эрм Кериак-Йол и начальник основного транспортного отсека Ихил. Третьего предателя, сьора Бельтара, уже не было в живых: его убил один из людей Ингера.
Сам Ингер конечно же был в стане Леннара. Лагерь последнего на Нежных болотах оставался одним из последних мест на Корабле, где не установилась хотя бы формальная власть сардонаров. (Ну а дауд бир-Дайлем уже успел продекларировать свое благоговение перед соправителями Акилом и Грендамом и, выстроив перед дворцом всю дворцовую стражу, приказал воинам петь гимны, восславляющие Леннара. Если бы они узнали, что двое бойцов этой дворцовой стражи недавно удостоились чести пасть от руки самого божества, гимны, верно, были бы еще громче и истовее.)
Итак, Костя Гамов, Неделин, Абу-Керим, Епанчин, Камара, Неделин и другие земляне из числа тех, что уцелели в мясорубке в Академии, вернулись в окрестности Дайлема вместе с остатками отряда Каллиеры и примкнувшими к ним Обращенными из Академии. Последних было немного, всего лишь пара сотен, и, таким образом, на Нежных болотах собралось немногим более трехсот пятидесяти человек, желающих получить от жизни чуть больше, чем существование под милосердной властью сардонаров. Пусть даже в новых горизонтах и с новыми возможностями...
Обстановка в лагере была очень напряженная. Общение было сокращено до минимума. Даже самые разговорчивые старались перебрасываться коротенькими и ни к чему не обязывающими фразами, словно вернулся нелепый мракобесный закон Семи слов, данный Храмом для исполнения людьми простого звания и запрещающий употреблять в одной фразе больше означенного количества слов. Немногие могли позволить себе общаться по-иному... Да и то ни до чего хорошего не договаривались, как вот Гамов и Лейна.
А модуль, в котором находился среди прочих гареггин Исо, все висел над Нежными болотами. Время от времени он срывался с места и проходил все болота из одной оконечности до другой, а потом взмывал вверх, высоко-высоко, почти до уровня «небес», и из кабины был виден серый пласт перекрытия верхнего Уровня, скучный и бугристый, с бурыми наплывами, похожий на опрокинутую пустыню. Впрочем, «небеса» были такими не везде, тусклые сегменты перемежались ярко освещенными — белыми, ярко-желтыми и алыми, и свет бил в глаза с такой силой, что не спасал и оптический фильтр кабины. К таким «небесам» сардонары подлетать не рисковали, опасаясь за свою жизнь; хотя, бесспорно, и не могли знать земной легенды об Икаре...
Отсюда, сверху, удивительные картины открывались скучающим повелителям Верхних и Нижних земель. Жирные пласты болот простирались на тридцать — тридцать пять белломов в длину и в иных местах раздавались до пяти километров в ширину. Береговая линия была весьма разнообразной: болота наплывали и на осыпающиеся каменные глыбы, и на заросли угнетенных карликовых деревец, перемежалась чередой глубоких балок, заполненных меняющей цвет жижей и пускающих большие сернистые пузыри... Но в том месте, где раскинулись лагерем люди Леннара — Элькана — Каллиеры, болота были вынуждены отступить. В их толще была выбита огромная дыра, и чтобы ее не захлестнуло, задавило всей неизмеримой илистой массой, болота удерживали уже не каркасы силовых полей, а вполне материальная каменная стена, наведенная и скрепленная Большим транспортером. На отвоеванном у болот пространстве виднелась крыша медицинского центра Строителей, поднимающегося из придонных осаждений теперь больше чем на половину своей высоты.
Здесь священнодействовал Элькан.
Он собрал два Больших биотранспортера и несколько Малых. Кроме того, он отрегулировал примерно треть оборудования медцентра — ту его часть, которую он намеревался задействовать в своей работе в целом и в своем финальном эксперименте в частности.
Отвоеванный у Нежных болот участок суши и фрагмент берега, на котором при помощи тех же Больших биотранспортеров на скорую руку возведено что-то вроде казарм, были обнесены привычным барражем; несколько маячков охранной системы были вознесены на высоту тридцати анниев и зафиксированы при помощи трех гравиплатформ. Такая система безопасности, впрочем, могла предупредить разве что визиты «бродячих» гареггинов и тех смельчаков из числа дайлемитов, что Набирались духу посмотреть, «что такое деется на этих жутких болотах».
— Такое не может продолжаться долго,— угрюмо сказала Элен Камара в один отнюдь не прекрасный день, когда на ее глазах на береговой линии болот выткался из сумрачного серого воздуха очередной экспериментальный блок Элькана, внутри которого на этот раз находились птицы. Опыты с перебросками живой плоти шли вовсю...— Я не понимаю, о чем думают эти местные... Мне совершенно неясна их логика. Это уже не привело ни к чему хорошему, а дальше будет только хуже.
— А я полагаю, что нам нужно взять одну из гравиплатформ и двигать к шлюзу, который выведет нас в открытый космос, а там как бог даст, и на все воля его... бу-бу-бу...
Так как нанотехнолог Хансен пробубнил эту фразу в который уж раз, француженка даже не стала делать вид, что прислушалась к его словам, а просто развернулась и досадливо махнула рукой. Однако случившийся тут поблизости капитан Епанчин сказал, обращаясь к обоим собеседникам:
— А что тут думать? Профессор Крейцер, как обычно, увлечен экспериментом и ничего вокруг себя не видит. Даже того, что Акил уже владеет мощным оружием, которым он всех пугал. И применяет его направо-налево! Образ мысли Леннара для меня вообще загадка. Хладнокровно погубил дело всей своей жизни, сделал сардонаров во много раз сильнее и опаснее, и хоть бы хны!.. А ведь Академия столько воевала с этой сектой.
— Сардонары убили стольких наших!..— сказала Камара.— И добьют оставшихся, если мы не предпримем решительных шагов.
— А я полагаю, что нам нужно взять одну из гравиплатформ...— завел свою шарманку Хансен.
От него отмахнулись как от чего-то докучливого и бесполезного. Элен Камара, которая явно начинала закипать, бросила:
— Сардонары — это даже не люди, а кровожадные и бесполезные твари. Вроде пиявок. И смотреть на них надо как на пиявок: присосалась — оторвал и выбросил!
— Я сам видел, как на Большом гликко убивали наших,— вмешался Константин.— К слову, я тоже был сардонаром. Так что не надо, Камара, рассуждать о пиявках. Кстати, внутри меня существо, чем-то эту пиявку напоминающее. Так что я должен быть особо вами любим.
— Ну с тобой мы отдельно разберемся...— прошипела та.
— Никакой в тебе терпимости и политкорректности,— ввязался в разговор Абу-Керим, молчаливо сидевший у окна «казармы» и наблюдавший за тем, как экспериментальный блок Элькана исчезает с берега, чтобы проявиться в ста метрах от исходного места переброски, на крыше древнего медицинского комплекса.— Вот видите, Камара, как вы заговорили, как только оторвались от рафинированной европейской жизни. А я предупреждал!
— Пророк, б..., — буркнул капитан Епанчин, отвернувшись к стене.
Элен Камара задернула окно ею же смастеренной занавеской и сказала:
— Каждый вечер думаю, доживу ли до завтрашнего утра.
— А ты не думай. Женщинам вредно,— буркнул кто-то.
— А вот подумать не мешало бы...
— Да что тут думать? — подключился к разговору еще кто-то из лежавших у дальней стены.— Мы заложники ситуации. Мы живы, потому что сидим в лагере, а его пока что не трогают по договору. Если бежать — далеко не убежишь...
— Да вы заткнетесь? Спать мешаете...
Подобный вялый обмен репликами, впрочем, продолжался еще часа два. Неизвестно, до чего договорились бы земляне, расположившиеся на ночь в одной секции свежеиспеченного жилого блока. Но в недружелюбный их разговор вплелся чей-то дикий крик, и только Гамов со своим острым гареггинским чутьем распознал в этом крике голос трактирщика Снорка. Последний, с тех пор как стал «доверенным лицом» Леннара, целыми днями ошивался по окрестностям и разговаривал многозначительными намеками: дескать, в новом миропорядке будет у него свое особое место. Потому как сам Леннар, о!.. На глазах у самого Акила, о!.. Ну и так далее. За эти несколько дней Снорк потерял не только стыд, но и страх, потому как шляться в лагере и его окрестностях было куда как небезопасно. Причин масса: модуль сардонаров, внутренние разборки землян, рискованные опыты Элькана, гигантские особи гареггов, время от времени напоминающие о своем существовании, ну и «дикие» гареггины — всего в изобилии...
— А-а-а! — вопил Снорк, а потом не нашел ничего лучше, как свалиться на землю и закрыть голову руками.
В таком виде его и застали земляне, вышедшие на звук. К тому времени они уже увидели, ЧТО напугало бывшего трактирщика.
В небесах происходило что-то необычайное. Земляне привыкли к серому, липкому сумраку здешнего вечера, который густеет до непроглядного мрака, глотая все звуки. Лишь изредка в небесах расходятся какие-то светло-серые круги, как от брошенного камня. Сейчас же было по-иному.
Небо загорелось. В нем стояли звезды... Звезды ли? Эти красные, светящиеся точки шли в геометрическом порядке, и в их построениях без труда можно было выделить правильные прямоугольники, квадраты и равносторонние треугольники. На отдельных сегментах плотность красных огней была значительно выше, и там они образовывали нечто вроде огромных цветков — с багрово рдеющим центром, от которого отходили линии лепестков. Гамов вспомнил некстати, что фрагменты перекрытия верхнего Уровня, упавшие на землю, местные жители именовали «лепестком Ааааму», древнего бога дневного света, дарителя жизни... "
Соединенный свет красных огней, стоявших в небе, был достаточно силен, чтобы окрестности залились багровыми бликами и все сущее оказалось мрачной комбинацией трех тонов — красного, черного и зыбко-серого.
Гамов тронул плечо Снорка, и тот задергался, словно пронизанный разрядом электричества:
— А-а-а! Сохрани меня Ааааму!
— Чего ты вопишь? — произнесла подоспевшая Элен Камара, но в ее голосе досада и злость уступили место тревоге.— Мы... мы сами видим. Ерунда какая-то...
— Это не ерунда,— сказал Абу-Керим, выныривая из багрово-черных складок ночи.— Мне кажется, затевается в пределах этого мирка еще одна большая свара. За все надо платить... Что же, Леннар так просто отдал нашему знакомцу Акилу модули?
За спиной Гамова возникла Лейна. Она взяла Костю за руку и произнесла:
— Пойдем.
— К-куда? — не сразу понял тот.
— К Элькану. Может, твой дядя Марк объяснит нам, в чем тут дело. Все-таки он знает куда больше...
— А что, это явление нехарактерно для ваших мест? — раздался голос Хансена.— Ну вот на Земле есть, к примеру, северное сияние — его тоже мало кто видел из живущих на планете... Может, и тут?
— Еще как нехарактерно! — четко ответила Лейна. Элькан был очень занят. Впрочем, это было его обычное состояние последние дни. Он даже не сразу заметил, что Ингер, который взял на себя руководство охраной места работ, доложил ему о приходе двоих посетителей.
Элькан поднял на Гамова глаза, смахнул со лба крупные капли пота и произнес:
— А-а, ты. Костя? На процедуры?
— Нет,— за Гамова ответила Лейна.— Не на процедуры.
Имелась в виду подготовка к экспериментальному курсу лечения от «длинной» амиациновой лихорадки, который должна была пройти девушка. Около десяти процентов всего курса было пройдено...
— Ну проходите. Очень хорошо, что ты пришел. Костя. Мы тут как раз о тебе упоминали.
Лаборатория, в которой находились все участники этого разговора, имела форму сплющенной и усеченной сферы, предпочитаемой Строителями. Посреди нее имелось круглое возвышение, рабочий сегмент Большого транспортера, возле которого стоял не кто иной, как сам Леннар. Наверное, именно он упоминал о Гамове, как это сказал Элькан.
— Он остается, а она пусть выйдет,— сказал бывший вождь Обращенных, не глядя на Лейну.
— Это почему же? — дерзко спросила девушка.— Мы с тобой, пресветлый сьор Леннар, знакомы еще по горнской резиденции моего дяди Акила, которого ты так облагодетельствовал. Зачем же выгонять старых знакомых?
— Хорошо, останься,— отрывисто произнес Леннар.— Думаю, что Элькан не сможет или не станет отвечать на ваши вопросы.
— А вам известно, какие у нас вопросы? — произнес Гамов.
— Что же тут тайного? Я догадываюсь, какие могут быть вопросы в ТАКУЮ ночь.
— В какую? — склонив голову к плечу, кротко спросил Константин.— Вы, наверное, тоже выглядывали наружу? Любовались небом?
— Да. Любовался. Скоро станет еще красивее.
— Что же это такое? — тихо спросил Гамов. Леннар передернул плечами:
— Ну что ж... Включились предупредительные огни. Сигнальная система в действии. Подает знаки о начале эвакуации. Жаль, что эти знаки мало кто может расшифровать. Большей частью воспринимают как знамение небес. Как знак беды. Еще бы, люди мрут тысячами. Начало короткого правления мудрого Акила выдалось урожайным на смерти. Впрочем, я на него не сетую. Я не справился, теперь его очередь. Он хотя бы родился в этом мире,— добавил Леннар, щуря темно-серые глаза,— а я чужой.
И пока Леннар говорил все это, у Константина вызрела и оформилась мысль-догадка, мысль-ключ, и сразу стало ясно, отчего окрестности Нежных болот окрасились в зловещие и тревожные цвета трех тонов.
— Эвакуация?! — воскликнул Гамов.— Это... как же?.. То есть ты хочешь сказать, что включены механизмы... самоуничтожения, что ли?
— Ну конечно,— сказал Леннар.— Каждый Корабль должен быть оборудован такой системой. При ее активации высвобождаются резервные полетные модули и открывается доступ к дополнительным шлюзам. А потом начинается отсчет. Сначала на дни, потом на часы. Хорошо, что эксперимент Элькана целиком удался и можно переходить к...
— К широкоформатному развертыванию,— охотно подсказал Элькан.— К эвакуации людей в заданную точку. Как раз извлечем из ваших организмов одно милое существо...
И он, покрутив перемазанным в чем-то черном пальцем, улыбнулся. У Гамова вдруг скрутило живот, спазм неистовой звериной боли возник внутри, и Константина вырвало на хищно поблескивающий пол экспериментальной лаборатории.
— Осталось недолго,— понаблюдав за корчами своего собрата по несчастью, резюмировал Леннар.
Никто не решился спросить, ЧТО он имел в виду. Или кого именно.
Миллиарды землян не обнаружили гигантский НЛО на уже привычном месте у диска Луны. Тысячи астрономов в своих обсерваториях наблюдали за тем, как звездолет уходит в сторону орбиты Марса. Пересекает ее. Уходит по направлению к Юпитеру, мало-помалу увеличивая скорость. Набирает ускорение.
Дискуссии о том, стоит ли принимать пришельцев у себя на планете и размещать в специально выбранной для того резервации, естественным образом затихли.
Прошла еще неделя. Корабль удалился от Земли на несколько миллиардов километров и вышел за пределы орбиты Нептуна.
Оказавшись на расстоянии пяти миллиардов километров от Солнца, таинственный звездолет взорвался. Свет гигантской вспышки стоял в вечернем небе Земли как огромная звезда.
Ночью она погасла.