Месяц пролетел настолько быстро, что я даже усомнился, а был ли он вообще? Казалось, только вчера попал в Легион, а сегодня уже перешел к общим тренировкам. Если, по моему скромному мнению, в бое, изобретенном великим воином Арсианом, я, наконец-то, начал делать успехи, то, встав в строй, опять уверился в своем полном ничтожестве. Я даже не мог представить, как вообще можно сражаться строем. Сильно замахнешься — заденешь своего. Чуть вырвешься вперед — подставляешься под удар своих же или сам подставляешь весь строй, образуя брешь, а чаще все вместе. Помня, что должен сражаться с врагом, ты ни на единую секунду не можешь забыть о своих товарищах, иначе они, надеясь на тебя, то есть меня, могут умереть. Тем более, сражаясь в строю, нужно использовать меч и щит, а не два меча. Ведь мечами от стрел не закроешься… хотя есть умельцы, которые запросто отбивали стрелы, но такое умение мне не будет доступно еще очень и очень долго, если вообще когда-нибудь смогу такое проделывать. Да и при обстреле все стрелы не отобьешь, товарища в случае чего не прикроешь, именно поэтому нужен щит. Еще Карст один раз обмолвился о неких специальных "тройках". Когда два человека с мечами и щитами прикрывают одного мастера двуручного боя, где все внимание направлено лишь на защиту мастера от непредвиденных неприятностей (вернее, как раз предвиденных) вроде стрел. "Тройки" практиковались и для обычных сражений, просто три человека сражаются спина к спине и к спине. По научному, со староэрсианского языка, "тройки" звучат как "Дэ`трора", "Ар`трора" и "Ид`трора". Дословный перевод первого означает нечто вроде "люди, прикрывающие мастера", второе нужно понимать как "щит к щиту, меч к мечу", а третий вариант это "ярость легкого меча", что означало бой без щитов с применением одного лишь меча. В итоге, я большую часть времени опасался, как бы не задеть своих и не выбиться из строя. Времени на то, чтобы атаковать уже не оставалось. Капрал прекрасно видел и знал о моих затруднениях, но лишь регулярно отхаживал палкой по спине за неправильные действия, а вот каких-либо советов я от него не слышал… впрочем, другие тоже молчали, сколько бы я их ни спрашивал, лишь пару раз добился туманной фразы "сам поймешь".

Все это опять начало меня изматывать. За месяц я уже успел притерпеться к издевательствам Карста, тем более, догнав мой ежедневный объем по различным силовым упражнениям до трех стандартных нормативов, он успокоился, и повышения прекратились. Так же, как уже сказано, в искусстве Арсиана, бое двумя мечами, я сдвинулся с мертвой точки. По крайней мере, я сам так считал, если же слушать Карста, то даже нож мне в руки надо давать лишь тогда, когда готовлю еду, при этом следя за мной, чтобы не зарезался, а мечи и вовсе держать подальше. Вот только, сколько бы он ни поливал меня грязью, видимо, отдавая дань уважения традициям, по которым я должен увериться в полном своем ничтожестве, а к общим тренировкам допустил. В свою очередь, это означало, по мнению Карста, что я научился отличать один конец меча от другого и теперь знаю, за какой именно мне надо браться. Противоречивость собственных слов его мало волновала.

Еще неделя пролетела с утроенной скоростью. Подъем до рассвета, разминка, силовые упражнения и бой двумя мечами до обеда, общие учения после обеда и до самого вечера, ужин, бой двумя мечами, сон. После первого раза я еще лишь дважды смог основательно погрузиться в Лрак`ар, чтобы попытаться осуществить свою идею, но большую часть времени приходилось пускать это дело на самотек, просто не оставалось сил на такие эксперименты.

К концу первой недели нового месяца начал понимать, как именно должен действовать в строю. Ну, может, и не понимать, но вроде наметил, в каком направлении мне следует двигаться, чтобы научиться сражаться бок о бок со своим десятком. Строй — великое дело! Здесь каждый защищает каждого, из-за чего общая выучка возрастает многократно. Даже новичок вроде меня может продержаться под натиском ветерана за счет умения своих товарищей. Наряду с плюсами были и минусы, причем именно они поначалу и не давали мне разобраться с тактикой строя. Я привык быть один. В детстве, подростком и даже попав в Гильдию Видящих, я все равно держался в стороне от остальных. Есть люди и есть я, так было всегда, поэтому сражение в строю воспринималось мною, как изысканная пытка. Я должен был заботиться не только о себе. Я не могу уйти ни влево, ни вправо — там щиты моих товарищей. Я не могу присесть, пропуская над собой удар, ведь тогда подставлю под этот удар своего же, стоящего за мной и совершенно не готового к удару. Я мог только держать строй и орудовать своим мечом на манер копья, так как настоящих копий практически не было ни у кого. Из-за этого я не сразу понял, что стоящему напротив меня противнику крайне трудно нанести повреждения, даже незначительные. Но это когда дело касалось схватки "строй на строй", а не "безумной схватки", как я ее прозвал. Против регулярной армии, любого другого Легиона, нам будет проблематично сражаться по причине плохой экипировки, ведь даже трофейная защита при частоте схваток долго не держалась, а значит, нужна альтернатива. Вот этой самой альтернативой и служила "безумная схватка", когда мы просто рвались вперед, и получалось смешивание двух армий. Конечно, сделать подобное не совсем легко, вернее, совсем не легко, но чем больше проходило тренировок, тем легче давался "прорыв" в ряды "врагов".

Я должен полагаться на свой десяток. Я должен доверять своему десятку. Именно это я не мог понять, и именно из-за этого у меня поначалу были проблемы со сражением в строю. Мои умозаключения не остались без внимания. Не прошло и дня после того, как я пришел к своим выводам и начал претворять их в жизнь, и Карст, наконец-то, начал усиленно мне помогать, подстегивая к этому весь десяток.

— Так было нужно, — объяснял мне Тирм во время ужина, специально отозвав в сторонку. — Ты должен был сам понять и пытаться научиться. Половина из нас прошла точно такую же проверку, остальные, до Мертвого Легиона, уже служили и пережили не один бой в строю, поэтому научились этому через пот и кровь. Лучшего учителя просто нет. В Легионе мы уже больше года и прошли более десятка боев в нынешнем составе, а ты новенький. Ты должен на тренировках стараться за троих, тогда в реальном бою у тебя есть шанс сравняться с нами, не быть слабым звеном в строю. Люди, владеющие умением Арсиана, довольно редки. Я имею в виду людей, по-настоящему умеющих управляться с двумя мечами, а не тех, кто возомнил себе, что умеет это делать. Если выживешь и научишься как следует сражаться, с тобой смогут сравниться очень и очень немногие. Тебе надо просто посмотреть на нашего десятника, когда он бьется в полную силу. Он закручивает вокруг себя такой вихрь смерти, что всякий, кто оказывается поблизости, превращается в компактную горку мяса. В общем, ты давай, занимайся усерднее, скоро ведь начнутся сражения, а затем, если выживешь, будут новые поединки, и тогда ты тоже будешь участвовать. — Закончив меня просвещать, Трим ободряюще похлопал по плечу, после чего мы вернулись к остальным.

А насчет поединков… они стоили того, чтобы рассказать о них. В самый первый день из трех, в центре лагеря появились огромные доски, исписанные различными прозвищами и цифрами напротив этих прозвищ. Варлд объяснил, что это таблица победителей. Я, заинтересовавшись, принялся ее изучать. На первом месте среди одиночных схваток стоял некий Невозмутимый, сразу за ним шел Герцог, а третье место занимал Вилст. Причем, первый вообще не проиграл ни единой схватки, второй всего десять схваток, а третий — двадцать. Как я понял, этот Герцог проигрывал Невозмутимому, а Вилст им обоим, я же, ради интереса, изучил оставшуюся часть таблицы. Имен здесь было крайне мало. Все больше прозвища. Я даже не знал, на каком месте расположились знакомые мне люди. Впрочем, пара вопросов Триму, и все прозвища нашего десятка отложились у меня в памяти. С новыми знаниями я вновь вернулся к таблице, и с удивлением обнаружил, что люди из моего десятка умудрились войти в первую сотню из почти двух тысяч имеющихся мест. Досконально изучив таблицу одиночных схваток, я перешел к таблице, где были записаны десятки. Увидев на третьем месте наш десяток, записанный как "капрал Карст", даже почувствовал гордость. Все-таки знать, что твои товарищи не просто куски никому не нужного мяса, намного приятнее, чем ощущать альтернативу. Среди сотен лидировал некий капитан Ролст, пара вопросов на соответствующую тему позволили мне узнать, что это, оказывается, мой сотник… а я его даже в глаза не видел.

После обеда начались одиночные схватки. Несмотря на довольно прохладное отношение к оружию, я не мог не признать, что мне нравилось смотреть на это. До поединков, устраиваемых в Гильдии, им было далеко, но там и другая категория. Когда дерутся обыкновенные воины, последствия не могут быть разрушительными, а вот когда сходятся два Искусника, при должном усердии да существенном запасе энергии и умениях самих Видящих, они могут сравнять с землей целый город. Всегда считал, что люди, избирающие так называемый "путь воина", облегчают себе жизнь. Хорошо идти наторенным путем махания железками. Даже полный дурак способен обучиться махать мечом на должном уровне, а попробуй Видящий ошибиться с плетением, и потом кому-нибудь придется соскребать мозги с потолка, а все остальное укладывать в небольшой мешочек — тут не только надо знать и уметь, но еще и чувствовать. Человек, даже если он полный дурак, может заучить множество связок и пусть у него будет память лишь "до порога", тело будет помнить всегда. Он СМОЖЕТ сражаться и пользоваться приемами. Видящему недоступен подобный путь. Искуснику не отделаться простым запоминанием нужных рун и их последовательности в плетении. Даже самое безобидное плетение может навредить тому, кто его воспроизводит. Искусство дураков не любит и довольно жестоко от них избавляется. Единственно, что я должен был признать, так это непомерное высокомерие практически всех без исключения Видящих. Даже самый захудалый Искусник, у которого хватает личного запаса энергии лишь на тройку плетений в день, считает себя много выше всех остальных людей. Именно по причине непомерного самодовольства среди Искусников считается едва ли не позорным обучаться фехтованию. Впрочем, здесь есть два исключения. Аристократы любят устраивать дуэли и в большинстве случаев по всяким бредовым пустякам. На мой взгляд, конечно. Видящие практически все представляют собой аристократов, исключения есть, но их ничтожно мало. Именно поэтому любой принадлежащий к знати первым делом после рождения ребенка проверяет его на наличие Силы. Если она есть, такой ребенок с детства изучает Искусство, если ее нет, то обучение Искусству заменяет фехтование. Видящий не может сражаться на дуэли с обычным человеком, таков закон, и именно для этого все аристократы при рождении проходят проверку. И вот здесь проявляет себя первое исключение. У некоторых Искусников Сила не определяется с самого рождения, она проявляет себя несколько позже. Такое случается достаточно редко, и потому детей начинают обучать фехтованию, из-за чего тренировки становятся частью повседневной жизни, от которой впоследствии такие Видящие не хотят отказываться. Так проявляет себя первое исключение. Второе исключение относится к Императорскому Легиону. Там ВСЕ должны уметь сражаться на мечах. Хочешь ты или нет, но ты должен уметь и не просто уметь, а быть настоящим профессионалом. Это второе исключение. Обычные же Видящие объясняют нежелание обучаться фехтованию тем, что люди, способные управлять энергией, не должны опускаться до уровня обычных людей. Мол, мы отмечены Эрсианом — всемилостивым богом, поэтому обязаны идти своим путем, а все остальное нужно оставить простым людям. Признаю, я чуть было не стал таким же, но вовремя успел остановиться и взглянуть на себя со стороны. Увиденное меня, мягко говоря, не слишком порадовало, поэтому я принялся исправляться ударными темпами. Перво-наперво нашел себе список правил Гильдии, а затем принялся методично их нарушать, сделав себе нечто вроде психологической тренировки, причем, поначалу никто даже не знал, кто стоит за всеми неприятностями Видящих.

…Постепенно схватки становились все интереснее и интереснее. К вечеру так и вовсе весь лагерь собрался возле центральной арены. Она была сделана специально с учетом большого количества людей. Арена представляла собой природный котлован, несколько подправленный искусственно, но мест все равно не хватало, поэтому народ устраивался, чуть ли не на головах друг у друга. Мне и здесь повезло. Наш десяток, как и вся сотня, пользовались уважением у остальных, из-за чего проблем с местом не было. Просто пришли и уселись в самом первом ряду на добротно сделанные скамьи. Впрочем, столько народу собиралось не на каждый поединок. По вполне понятным причинам, тройка лидеров не участвовала в полном турнире. Им было необходимо сразиться лишь с точно такой же тройкой лидеров всего Легиона. Получалось, что каждому предстояло пройти три поединка, а затем еще и сразиться друг с другом. Между собой эти трое сражались неохотно. Все они состояли под командованием одного капрала и постоянно тренировались вместе, поэтому свои возможности и возможности друг друга представляли более чем подробно. НО! Приходилось подчиняться системе, да и показательные бои для остальных служили примером к подражанию, как должен сражаться настоящий воин.

Первым на утрамбованную множеством ног площадку вышел так называемый Невозмутимый. Стоило мне его увидеть, как у меня одновременно зачесались глаза и руки. Первые оттого, что видели, а вторые в точности оттого же, что и первые. Невозмутимый стоял вполоборота ко мне, не далее как в пяти саженях. Во-первых, глаза зачесались из-за его внешнего вида. Глупо хотелось их протереть, чтобы убедится в реальности происходящего. Человек, выглядевший молодым парнем, имел хрупкое, практически девичье телосложение, мягкие черты лица и невысокий рост. Если бы не отсутствие женской груди на оголенном торсе, его бы ни за что не признали мужчиной, несмотря даже на коротко остриженные волосы. Он выглядел настолько трогательно, хрупко, что почти неосознанно хотелось его защитить хоть от чего-нибудь. Мне было страшно представить, что испытывали девушки, глядя на него, если даже у меня возникает такое желание. Впрочем, на сей счет можно было поинтересоваться у них самих, в Легион попадали и женщины, причем не сказал бы, что их здесь мало. Дамы присутствовали в соотношении одной к пяти, но большинство из них не сильно-то отличались от мужчин, а оставшиеся, по моему мнению, были фригидными стервами с патологической манией к насилию в любом его проявлении. При такой статистике, на нормальный ответ рассчитывать не приходилось.

Будто мало ему было внешнего вида, так он еще стоял, обнимая двуручный меч. Сам меч тоже стоил того, чтобы о нем сказать отдельно. Когда он упирался в землю, гарда ложилась на плечо воина, и становилось понятно, что хозяин со своим оружием практически одинакового "роста" — первый, если и был выше, то совсем чуть-чуть. Матово-черный, меч просто вбирал в себя солнечный свет; толщина лезвия по оси составляла едва ли не два пальца, сходя на нет к режущим кромкам, а ширина равнялась примерно семи-восьми у гарды, сужаясь к кончику, но не слишком. Белоснежная витая рукоять, резко контрастирующая цветом с лезвием, и эффектная Х-образная гарда выделялись явно неспроста. Прикинув свои силы, я пришел к выводу, что с большой долей вероятности просто не смогу поднять этот меч. Нет, поднять-то смогу, но вот держать на вытянутой руке — это уже вряд ли. Да и вообще, с моей комплекцией я за этим мечом прятаться могу… впрочем, Невозмутимый и того меньше. Стоит отметить и тот факт (мне о нем сказал Тирм), что оружие для него было сделано в индивидуальном порядке. Каким мечом он сражался в обычных схватках, таким же мечом он действовал и на арене: местные Видящие постарались, делая точную копию.

Все это повлияло на мои глаза и желание их протереть, но и руки чесались неспроста. Стоило только взглянуть непосредственно на лицо парня, как руки так и тянулись в его сторону до уже упомянутого зуда: хотелось подойти и потыкать в это лицо пальцем. Именно "это". Такую непробиваемую рожу можно высечь только на камне, мимические способности человека просто не были рассчитаны на подобное. Зато сразу становилось понятным прозвище парня. Действительно, Невозмутимый, он и есть Невозмутимый.

На фоне такой личности, второй, вышедший на местную арену, выглядел блекло. Совершенно обычный. Абсолютно ничего примечательного, имя такого человека забудешь быстрее, чем исчезнет эхо от последнего слога. Обычный меч, который, в сравнении со своим многократно превосходящим размерами "коллегой", выглядел, словно зубочистка рядом с деревянным колом.

Дальше начался поединок… если это можно так назвать. Оппонент Невозмутимого, представленный местным судьей как Кальд, первым пошел в атаку. Еще услышав прозвище этого мужика, я сразу предположил вполне закономерную вещь, и первая же атака Кальда полностью ее подтвердила.

Подойдя к Невозмутимому на расстояние двух саженей, Кальд чуть склонил голову набок, прочертил по земле опущенным мечом полукруг, заведя руку себе за спину. Дальше было непонятно. Кальд исчез, клинок звонко ударил о клинок, и Кальд вновь появился во все тех же двух саженях от Невозмутимого. Правда, выглядел изрядно озадаченным. Собравшийся народ одобрительно зашумел. Впрочем, сомневаюсь, что много народу разглядело сам удар, по крайней мере, скорость Кальда равнялась обычной скорости Карста, а за ним могли уследить лишь немногие.

— Возможно, сегодня сменится кто-то из тройки лидеров, — задумчиво проговорил сидящий справа от меня Фирц.

— Да уж, — озадаченно согласился сидящий по другую сторону Варлд. — Новенький явно не так-то прост, недаром даже Карст про него упоминал.

Я нахмурился: когда это капрал успел похвалить кого-то, — но тут же припомнил. Было это недели три назад, Карст привычно перебирал запас своих ругательств, одно за одним обрушивая на меня, и в эту череду вставил имя некого Тарса, посетовав, что такой человек попал не в его десяток. Видимо, Карст подобное произносил очень и очень нечасто, если вообще произносил, раз десяток в полном составе запомнил имя этого мужика, тем более на тот момент все они отдыхали и болтали между собой.

В это время Невозмутимый совершенно… гм… совершенно невозмутимо, ОДНОЙ рукой, фактически напрягая только кисть, положил меч себе на плечо, только теперь уже самим клинком.

Дальше начался фарс. Невозмутимый держал Кальда почти на расстоянии своего меча и управлялся с такой громадиной, по крайней мере, внешне, абсолютно не напрягаясь. Минут пять Кальд всячески пытался обойти — насчет пробить и речи не шло, — хотя бы обойти защиту Невозмутимого, но это ему никак не удавалось. Я же все пытался понять, что, собственно говоря, происходит. Поединок проходил за гранью моего восприятия. Хотя, точнее было бы сказать, не за гранью восприятия, а за гранью умений. Скорость моей реакции значительна, а вот умения во владения оружием… не очень, если мягко сказать. С другой стороны у меня было оправдание: только вторая неделя пошла, как меч в руки взял. Я конечно же все видел, но совершенно не мог понять… или осознать? Раз! И меч вынырнул откуда-то с совершенно неожиданной стороны, хотя первоначально я видел его в абсолютно другом положении, из которого такой удар, вроде бы, невозможен. Лишь спустя несколько секунд до меня с опозданием доходило, что, собственно, произошло. Без определенных знаний и умений я не мог с ходу понимать увиденное, мне нужно было время, чтобы разобраться. И так почти на протяжении всего поединка. Несколько раз откидывало Кальда-Тарса, а Линдгрен — как оказалось, именно это имя носил Невозмутимый, — просто замирал, ожидая, пока его оппонент придет в себя после удара. Линдгрен владел своей громадиной просто изумительно. В частности, едва из моего поля зрения выпадал меч Кальда, как тут же исчезала и громадина Невозмутимого, чтобы, спустя еще мгновение, проявиться где-нибудь в другом месте, и вновь исчезнуть. Для меня все выглядело именно так. Причем, если Тарс со своим мечом вполне был способен двигаться с такой скоростью, то простой человек, пусть даже являющийся искуснейшим воином и чрезвычайно сильным человеком, ни за что бы не смог с такой скоростью махать мечом Линдгрена. Тем более, когда они двигались лишь на небольшом пространстве, я иногда не видел даже силуэты мечей. Тарс управлялся со своим мечом превосходно и с легкостью, вот только первый, Линдгреновский, превосходил второй по весу в десяток раз.

— Он ведь не совсем человек? — повернулся я в сторону Варлда.

— Нет, — дернул тот головой. — Наши Искусники пытались с ним разобраться, но у них ничего не получилось. Известно, что на нем, его матери или отце, ставили какие-то опыты, но конкретно ничего выяснить так и не удалось. Этот Линдгрен, несмотря на свое телосложение, весит за двести килограмм, а сила у него просто чудовищная. Год назад Невозмутимый, Герцог и Вилст втроем разбивали атакующий клин Миркской конницы. Нам тогда отдали приказ следовать к западной границе, по осени эксвайцы все время начинают шалить, а тут, откуда не возьмись, появилась конница. Ты, кстати, вообще слышал о Миркской коннице?

— Нет, — помотал я головой.

— Это, друг мой, мясорубки. Не больше и не меньше. Специально выведенная порода лошадей, к чему явно приложили свою руку Искусники, и непробиваемая броня, способная выдержать выстрел из баллисты без энергетической начинки Видящих. Правда, человек умрет, но броня лишь слегка вогнется. Лошади под стать всадникам: полностью закованы в железо. Добавь к этому многочисленные амулеты, сводящие на "нет" все атаки Искусников, и увидишь полную картину. На нас тогда вылетело сотни три таких монстров. Если бы не Невозмутимый, Герцог и Вилст, от нашей тысячи никого бы не осталось. У нас ведь тогда даже копий не было — мечи, щиты и все… хотя копий и сейчас хватит только на тысячу. Наши Видящие попробовали остановить их, но у тех, мало того что оказались амулеты, так еще и Искусник. В общем, покатилась на нас эта волна, а Невозмутимый, Герцог и Вилст втроем вышли вперед всех, за ними их десяток, и потом только мы. Когда всадники налетели на эту тройку, зрелище, скажу я тебе, было незабываемым. Представь себе, когда от удара мечом конь вместе с наездником отлетает на добрый пяток саженей, а если не отлетает, то валит еще четверых своих товарищей, и это минимум. Герцог с Вилстом работали по коням, до всадников им было тяжело доставать, но мы потом добивали падающих людей. Они на нас шли клином, все как полагается, и именно из-за этого мы тогда положили их всех, потеряв при этом человек двадцать, да еще полсотни ранеными. Дошло, наконец, до парня.

В первую секунду я несколько растерялся, услышав его последние слова, но, взглянув на арену, от которой отвернулся, прислушиваясь к словам Варлда, понял, к чему он это сказал. Тарс стоял в классической позе дуэлянта, признающего свое поражение. Меч уперт в землю, а сам он замер в полупоклоне. Линдгрен сейчас мог продолжить дуэль до полной своей победы, мог оскорбить своего соперника — просто развернуться и уйти, и был бы в своем праве. Такой уход показал бы его отношение к своему сопернику. А мог проявить уважение. Хоть я с детства был одиночкой, предпочитая держаться в стороне от Гильдий, лишь отдавая определенную часть своей добычи в Гильдию воров, но это не значит, что я не знал об их внутренних делах. Правда, я не был свидетелем дуэлей убийц, но на воровские поединки ходил с интересом. Тем более, сражались там только на кинжалах, и лишний увиденный прием как раз лишним-то для меня и не являлся. Именно оттуда я и почерпнул правила о дуэлях, правда, они были чуть-чуть подправлены с учетом замены меча на кинжал.

Линдгрен выбрал третий вариант. Уперев меч в землю возле носка своего сапога, он, держась правой рукой за рукоять меча, склонился в уважительном поклоне. К моему удивлению, его поклон выражал даже большее уважение к сопернику, чем поклон Тарса.

— Чует мое сердце, что у Влара появился новый человек в десятке, — оживился Роган.

— Точно, — кивнул Фирц, но, поймав мой вопросительный взгляд, пояснил: — Влар командует десятком Невозмутимого.

— Наверное, он тоже сильный воин, — пробормотал я, но меня услышали.

— Еще какой! — повернулся ко мне чуть ниже сидящий Мрит. — Лишь немногим уступает Карсту, будь он и Карст во время атаки Миркской конницы, мы бы вообще никого не потеряли, но судьба штука привередливая. Они должны были догнать нас лишь на Кхольской заставе.

— Кхольская застава? — невольно повторил я. — Она вроде перекрывает ущелье Мавт-Корк на западной границе?

— Да, — ответил мне Варлд. — Нас туда каждую осень отправляют, скорее всего, через два месяца как раз туда и пойдем.

— И как там? — заинтересовался я.

— Холодно, — пожал плечами тот. — Застава ведь находится на возвышенности, ущелье проходит в паре верст над уровнем воды, поэтому там уже будет лежать снег, когда мы туда придем.

Не люблю зиму. Столица Империи, да и большая часть вообще всех заселенных земель государства, всегда были в тепле. Камни Ярса, установленные еще тысячелетия назад, обеспечивали Империю постоянным климатом с довольно высокой средней температурой. Я снег видел один раз в жизни, и мне он категорически не понравился, вернее, температура, при которой я его видел.

— А у нас хоть теплые вещи есть? — забеспокоился я.

— Не бойся, — усмехнулся Варлд, — не замерзнешь! Правда, кроме кожаных доспехов в таком холоде больше ничего из защиты носить нельзя.

— Вернее сказать, у нас больше ничего нету для такого холода, — поправил Фирц.

— А мне и кожанку обещали выдать только месяца через полтора, — хмыкнул я.

— Ничего, — покровительственно похлопал меня по плечу сидящий позади Роган. — Убьешь кого-нибудь и приоденешься.

— Спасибо, — язвительно ответил я. — Успокоил.

Роган лишь оскалился в веселой улыбке.

— Кстати, а куда делась вся броня Миркской конницы? — неожиданно заинтересовался я, после упоминания об одном из правил Легиона.

— Пф! — фыркнул Фирц. — Ты думаешь, никто бы не заметил такую обновку?

Мне даже говорить ничего не понадобилось, видимо, мое лицо в должной мере отобразило степень моего замешательства.

— Крис, вот ты вроде не дурак, но иногда не понимаешь совершенно очевидных вещей.

— Это каких? — насторожился я.

— Фирц! — предостерегающе произнес Мрит.

— А-а-а… ладно, — махнул рукой тот. — Через месяц вернемся к этому разговору, если в нем все еще будет необходимость.

Расспрашивать дальше не имело смысла, больше мне ничего не расскажут. Все еще оставалась какая-то непонятная тайна, тайна для новичков. Скажу честно, при моем неуемном любопытстве это сильно раздражало, но и вместе с тем изрядно интриговало. Интересно ведь. Дальнейшие мои рассуждения были прерваны приветственными криками людей — на площадку вышел Герцог. По осанке, тому, как он держался, и внешнему виду становилось понятно, что он явно знатного происхождения. Вот только знатных никогда не сажали в тюрьмы, не отправляли на рудники и тем более не ссылали в Мертвый Легион. Могли назначить штраф, отобрать некоторую часть земель, казнить, но больше ничего. Причем, казнили лишь в очень редких случаях, для этого надо было совершить деяние, равное предательству Империи.

— Он раньше был герцогом в Зуранде, но его скинул один из родственников, — пояснил Варлд, видимо, поняв, о чем я сейчас думаю. — Бежал через Саргранские горы, потом околачивался где-то возле Айс-Рока, затем попал в руки Теневых, а те за старые грехи сослали его в Легион, он здесь уже больше двух лет.

Противником Герцога оказался лысый тип довольно преклонного возраста, средней комплекции и с походкой профессионального убийцы. Гильдия убийц, тут даже без сомнения. Настолько привык к своей работе, что даже на площадку вышел стелющимся бесшумным шагом. В руках у него, как и у Герцога, был обыкновенный меч, а вот характерное расположение рук свидетельствовало о привычке работать не только мечом, но еще и кинжалом.

— Очередной новичок, — заговорил рядом сидящий Варлд. — Записался под прозвищем Тихий, как сражается — не видел, но по походке могу сказать точно…

— Гильдия убийц, — опередил я его.

— Ага, вот только почему он остался здесь, а не отправился дальше?

— Ну… могу предположить.

— И почему же? — неожиданно обернулся Мрит, да и остальные тоже заинтересовались.

— В Гильдии очень строгие правила, и людей, не соблюдающих закон или вовсе презирающих его, очень быстро отправляют на суд к Эрсиану. По большинству, в Гильдии состоят люди чести, естественно, с вполне определенным видом чести. Это не наши напыщенные аристократы, но во многих вещах дадут фору этим идиотам. Судя по возрасту и той же походке, — я кивком головы указал на Тихого, — он состоял в Гильдии очень продолжительное время. Выпав из привычной системы, он, считайте, лишился части себя и, скорее всего, с радостью воспринял предложение насчет Легиона.

На секунду повисло озадаченное молчание, но его нарушил Мрит:

— То есть, мы заполучили профессионального убийцу, всей душой преданного Легиону?

— Да, что-то типа того… хотя за факт я бы не стал это принимать.

— Почему? — изогнул бровь Фирц.

— Этот Тихий вполне мог быть одиночкой, а у них, наоборот, чести нет совершенно.

В этот момент Герцог сделал пробный выпад, и начатый разговор прекратился сам собой, все сосредоточили свое внимание на арене. Вот только поединок закончился, так толком и не успев начаться. Пару раз звякнули мечи, а в следующие мгновение мигнула красная вспышка, означающая смерть. Герцог, сделав поклон в сторону своего несколько ошарашенного противника, резко развернулся и покинул площадку. Тихий, немного придя в себя, поклонился вслед ушедшему Герцогу, а потом, задумчиво потирая красную полоску на шее, неторопливо покинул арену. Видимо, честь показательного выступления для новичков выпала на долю Невозмутимого и, честно скажу, в этом командиры Легиона не прогадали.

— Кстати, а чем мы будем заниматься на этой заставе? — повернулся я к Варлду. — Ведь зимой, вроде, ни один идиот не воюет.

— Правильно, — согласился тот. — Идиот сидит дома, а эксвайцы воюют. Неужели ничего не слышал об их Видящих?

Я нахмурился, напрягая память, но вместо озарения добился полной пустоты, ни единой мысли. По стандартным предметам я не сильно напрягался и учился лишь затем, чтобы оставаться в десятке лучших, поэтому дополнительную информацию по этим предметам не искал, отдавая предпочтение малознакомым или вовсе запретным знаниям. Пришлось мне отрицательно мотнуть головой на заданный вопрос.

— Видящие в этой стране обладают уникальными знаниями, позволяющими воевать зимой. Они передвигаются по сколь угодно глубокому снегу, как по хорошо утрамбованной дороге. Могут создавать целые снежные бури, когда им надо и лишь на определенном участке, при этом перемещаться в этой буре без особых проблем. Наши, столкнувшись с этими сволочами в первый раз, потеряли человек сто убитыми и еще с две сотни ранеными и обмороженными. Тогда они по незнанию попались на открытом участке, по колено в снегу, а на них налетело около пяти сотен на конях и в полных доспехах. И, чтобы уж наверняка не пострадать, их Искусники создали снежную бурю. Тогда легионеры выжили лишь благодаря нашим Видящим, а иначе бы вся тысяча погибла.

— Ты так и не ответил на самый первый вопрос. Чем мы будем там заниматься? Сидеть на заставе?

— На заставе? — фыркнул в который уже раз повернувшейся Мрит. — Кто ж тебя туда пустит-то? Нет, Крис, мы будем носиться по горам, высунув язык, и пытаться отловить просачивающиеся в Империю отряды эксвайцев. Застава перекрывает лишь ущелье, там, где может пройти целая армия, а есть еще с полсотни мало кому известных троп, по которым могут пройти достаточно большие конные отряды. Обычно их численность чуть больше сотни, иначе они не смогут уйти через скрытую тропу до того, как их нагонят.

— И зачем они вообще нападают? На западе, вроде, нет ничего ценного… или есть?

— В том-то и дело, что есть, — ответил Варлд. — Тамошние горы — это сплошные залежи драгоценных металлов, но у Империи есть Айс-Рок, поэтому Кхольск пока остается относительно нетронутым, но это только пока.

— Значит, эксвайцы хотят заполучить горы? Они там все, случаем, не обожрались акарнийских грибов? Империя ведь никогда не отдаст им Кхольск! А если все будет так же продолжаться, то вообще на войну нарвутся.

Ответом мне был дружный и очень обидный смех.

— Извини, Крис, но ты еще многого не понимаешь, — Роган покровительственно похлопал меня по плечу.

— И чего же я не понимаю? — сдержанно произнес я — нападки на свои умственные способности всегда воспринимал довольно остро.

— Политику, — просто ответил Фирц.

Меня чуть не порвало. Политику я, видите ли, не понимаю… да откуда они, вообще, слово такое знают?! Это ведь Мертвый Легион!!! Здесь только убийцы, воры, изменники, они тупые, невежественные и… и… и вообще, еще чуть-чуть, и я тронусь умом.

Разжав пальцы, собранные в кулак и впустив воздух сквозь крепко стиснутые зубы, я вполне вежливо попросил объясниться.

— Легко, — полностью развернулся ко мне Мрит. — Смотри сюда, — подобрав небольшой камешек, он принялся рисовать карту прямо на скамье, несколько потеснив своего соседа. — Вот эта линия условно — западная граница нашего государства. Граничим мы с тремя странами: Зуранд находится на северо-западе, считай сразу под Сарграном; чуть ниже идет Эксвай, а под Эксваем идет Миркс, соответственно, а эти страны на западе, в свою очередь, граничат с Тирско-Эндинским Королевством, оно же Тиринское Царство, своими размерами несколько превосходящее даже нашу Империю, — все линии и квадратики, обозначающие страны, заняли свои места. — Теперь о главном. Между Зурандом, эксвайцами и Мирксом заключен договор, по которому эти три страны фактически являются одной цельной страной, так называемым Эридингом, что со староэрсианского означает…

— Сердце земель наших, — медленно произнес я, начиная понимать сложившуюся ситуацию.

— Ты знаешь староэрсианский? — удивленно посмотрели на меня мои товарищи.

— Знаю, — кивнул я, не став уточнять лишние детали.

— Так, ладно, — вновь заговорил Мрит, — слушай дальше. В общем, эти три страны считают себя ни больше ни меньше, а сердцем всего нашего материка. В случае нападения на одну из этих стран, по заключенному ими договору, остальные две страны вступают в войну незамедлительно, а если учитывать, что договор был заключен самим Рирским Искусником, отвертеться от этого никак не удастся, иначе оставшемуся в стороне будет еще хуже.

Рирский Искусник, если верить всему тому, что я о нем прочитал, это самый великий Видящий, саргранские варвары ему поклоняются как богу, и начали поклоняться еще при жизни. В книгах говорилось, что он спас их от неизвестной болезни, грозившей превратить Саргран в вымершую страну… вернее, гору, страны как таковой там и нет. Варвары свободолюбивы и никому не подчиняются, но, говорят, у них есть один город, и именно там избирается Старейший, которому приносят присягу все кланы без исключения. Что за Старейший, почему ему присягают варвары, и вообще, как он избирается, ни о чем таком не известно, а также — почему варвары вообще подчиняются Старейшему, если не терпят абсолютно никакой власти над собой. Обычные люди бывали только в поселениях Сарграна, но и там порядки были совершенно дикие, и большинство любопытных так и не вернулось из этой страны.

— Понимаешь, чем все это может обернуться? — вопросительный взгляд в мою сторону.

Честно говоря, не очень я понимал. Ведь даже если Империя начнет войну со всеми тремя странами одновременно, победа все равно останется за Империей, хотя далеко не бескровная, очень далеко. Именно это я и ответил на вопрос Мрита.

— Молодец, умный! — похвалил он меня. — И потому полный дурак.

Я в изумлении приподнял брови, выражая свое отношение к такой непоследовательности собеседника.

— Ты забыл о маленькой проблеме, которая еще западнее западных стран.

Гм… если рассматривать все с этой стороны…

— А у них хватит наглости? — с сомнением произнес я.

— У них всего хватит, — фыркнул сбоку Варлд.

Интересно.

— Тогда есть большая вероятность, что эти три страны и Тиринское Царство обкрадывают, — осторожно предположил я.

— Даже не сомневаюсь, — отмахнулся Мрит. — Ведь только стоит Царству ввязаться в войну с этим Эрдингом, и все. Считай, они как минимум подарили нашей Империи все эти три страны, а то и свою. У нас ведь тоже всего хватит, а наглости еще и дать взаймы можем.

— Честно говоря, я в этом сильно сомневаюсь, — покачал головой Фирц.

— В чем? — не понял Мрит.

— В том, что у нас хватит наглости, и в том, что Эридинг смеет нападать на Тирин.

— И почему же? — Мрит даже не скрывал своего скепсиса.

— Подумай, — пожал плечами Фриц.

Задумались все. Я в политике всегда был слабоват, не моя область, но мозги-то у меня есть! Вроде. Прошло еще чуть-чуть времени, и я уже всерьез обеспокоился своими умственными способностями. Ни одной мало-мальски путной мысли мне в голову так и не пришло. Утешало одно: Варлду и Мриту, судя по их лицам, тоже ничего стоящего надумать не удалось.

— Ладно, — вздохнул Мрит, — объясняй.

— Сам можешь вполне догадаться, — склонил голову к плечу Фирц.

— Не в этот раз.

— Вполне возможно, что Империя просто не станет ввязываться в войну.

— Почему?!

— Силенок может не хватить.

— У Империи? — это уже Варлд со своими сомнениями.

— Именно у нее. Как ты думаешь, раньше бы Император стал мириться с таким унизительным положением вещей на границе?

— Думаешь, Император знает о проблемах на границе?

— Если он не знает, то какой же он тогда Император? — в который уже раз вопросом на вопрос ответил Фирц.

Опять повисло молчание. Даже я, имея более чем низкие знания в области политики, должен был признать, что Империя давно уже не та страна, которую бы стоило бояться. Для примера можно взять Искусников, и сразу станет виден упадок. По части алхимии спору нет, дело двигалось только вперед, пусть медленно, но двигалось, а вот само Искусство… с сожалением должен признать, что нынешние Видящие не чета своим предкам. Не знаю, как обстоят дела в других странах, но в нашей давно уже наблюдается заметный регресс в Искусстве, скоро самые обычные плетения будут разучиваться на протяжении годов. Если верить книгам, то раньше Видящий даже третей ступени мог творить такое, что при чтении меня оторопь брала. Правда, такие Искусники были настоящей редкостью: если сейчас Видящих третьей ступени только в Империи больше двадцати, то раньше их во всем мире было не больше десяти. Причем, сравнивать возможности нынешних "третьих" с прошлыми даже не стоит, они сразу превращались в тогдашних "десятых".

Примечательно, что до сего момента я вообще не интересовался политикой как таковой и, похоже, зря не интересовался. Самое удивительное, что я искренне восхищался как действующим Императором, так и не безызвестным лордом Диксом. Восхищался далеко непросто так. Будучи учеником Гильдии, я имел доступ к различного рода информации, различным рукописям, книгам, справочникам. Естественно, что в общедоступной библиотеке я бывал нечасто, практически никогда. Тем не менее, в первый месяц я усвоил достаточно большое количество самой разнообразной информации из "очищенной" библиотеки, и некоторые книги меня искренне заинтересовали, написаны они были непосредственно главными лицами Империи. Изложенные мысли в этих книгах и способ их изложения заставили почувствовать искреннее восхищение. Настолько тонкая промывка мозгов о природе Искусств, что я лишь раза с третьего осознал, собственно, эту самую промывку. Причем, книги Императора и Дикса воздействовали лишь на тех, кто был готов к подобному воздействию. Не начни я интересоваться так называемым Искусством Смерти немногим раньше того, когда я прочитал их книги, смело бы заподозрил, что подобные мысли мне навеяло прочитанное. Император и Дикс скрыто пропагандировали запретное Искусство. Именно из-за этого мне слабо верилось, что эти два человека не готовы справиться с ситуацией. Люди, способные манипулировать другими людьми на таком уровне, не могут просто "закрыть глаза" и делать вид, будто ничего не происходит. Видимо, подобное положение на границе им необходимо.

— Скорее всего, Фирц прав, — негромко произнес я. — Император все знает.

Ответа не последовало, в этот момент на площадку вышли Вилст и его противник, Крани.

— Как кого зовут? — шепотом спросил я у Варлда.

— Самому не судьба догадаться? — фыркнул тот вместо ответа.

— Я спрашивал о настоящих именах, — пояснил я.

— Вилст — Гран, а Крани — Дварф.

— Спасибо.

Вилст представлял из себя невысокого мужчину с откровенно ехидным выражением лица. Вроде бы не улыбался и глаза серьезные, но смотришь на него и кажется, будто он глядит именно на тебя, да еще и гадость какую-нибудь думает. Почему Грана зовут Вилстом, и кто этот Вилст вообще такой, я не знал. Другое дело Дварф, он же Крани. Тут сразу все понятно. Арвард, Торл, Тирм имели, по моему мнению, более чем выдающиеся габариты, но они в этом ОЧЕНЬ уступали Дварфу. Если взять меня штуки четыре… или пять да сложить вместе, глядишь, и смогу сравняться размером с этим чудовищем. Недельная щетина на лице, глубоко посаженные глаза, перебитый нос, выпирающий лоб и совершенно седые коротко остриженные волосы. Глядя на это порождение демонов, но никак не человека, я почувствовал щенячью радость, что сижу на скамье, а не стою против него на арене.

— А этот Дварф тоже новичок? — склонился я в сторону Фирца.

— Нет. Он младший брат Вилста, но, кроме как с братом, больше ни с кем сражаться не желает, поэтому в таблице его нет. Считай, что это еще один показательный бой для новичков.

— Родной брат?! — вырвалось у меня.

— Да.

— Совсем родной или сводный?

— Совсем родной, — хмыкнул Фирц

— Ни захарда не похожи!

— А ты приглядись к ним получше.

Я, с сомнением посмотрев на своего собеседника, все же повернулся к братьям. Да какая тут может быть схожесть?! Гран даже до груди своему брату не достает, а уж про лица я вовсе молчу. Гм… приглядевшись к лицам, я с удивлением увидел, что они все-таки похожи. Во-первых, совершенно одинаковые глаза и, главное, их взгляд, а во-вторых, не будь у Дварфа перебит нос и чуть менее выдающийся лоб, то выражения лиц братьев стали бы идентичными. Схожие уши, да и телосложение… Просто Гран являлся уменьшенной копией своего брата, стоило увеличить его до соответствующих размеров и состричь длинные волосы, так вообще почти копия. У природы явно есть чувство юмора — или у кого-нибудь Искусника, ведь вполне возможно, что к рождению настолько разных и в то же время схожих братьев приложили руку люди Силы.

— Действительно, похожи, — наконец, признал я.

За последовавший час мы посмотрели еще три поединка, но предсказание Фирца так и не сбылось. Никто из тройки лидеров не сменился, а я так и не увидел схватки между ними. Троица наотрез отказалась сражаться друг с другом, поэтому, уходя с арены, я чувствовал некоторую неудовлетворенность. Впрочем, стоило мне представить, как Невозмутимый, Герцог и Вилст будут сражаться друг с другом, и все мое неудовлетворение прошло. У меня бы потом мозг до утра пытался осмыслить увиденное! После просмотренных поединков ко всем ежедневным тренировкам и издевательствам я стал относиться намного спокойнее, а от некоторых и вовсе научился получать удовольствие.