Глава тридцать девятая
СДЕЛАЛ ДЕЛО — ЛЕЧИСЬ СМЕЛО
Долго праздновать победу над Соплом было некогда. Как только последние соратники герцога Ботиче выбрались на поверхность, штаб всей спасательной операции сместился ближе к Прангарду, и уже там стали разбираться с замешанными в противоправной антигосударственной деятельности заговорщиками. По всем законам, спасшимся из Подошвы таги и сорфитам грозила смертная казнь. Но ведь дело не нуждалось в спешке, да и короля, отправившегося на похоронные церемонии в Царство Огов, пока не было в столице. А при его благосклонности и доброй воле вполне можно было ожидать помилования для уже давно раскаявшихся преступников. Мало того, все преступницы женского пола оказались беременны, а это тоже давало вполне приемлемые, естественные в данном королевстве поблажки и попущения. Да и вообще, многие нюансы сразу выдвигали спасшихся разумных скорее на роль пострадавших, чем заядлых или закоренелых преступников. А три года жуткого плена под Соплом у кого угодно могли если не изменить политические взгляды, то уж явно смягчить или сделать толерантными.
Последним на поверхность поднялся виконт Деморт. И именно он официально заявил, что Мони Лу, отныне называемая «ее величество», приняла незыблемое решение оставаться возле законного супруга до самого последнего своего вздоха.
Этот авторитетный таги и поведал о последнем событии, которое прошло в жарких пещерах Подошвы, когда все невольные пленники собрались последний раз на общую сходку. В тот момент уже стало известно о победе над крысами, створы остались раскрыты, и в межпространственном кармане ждали первую волну эвакуированных. Именно по этой причине и вступало в силу соглашение-уговор, которое изначально придумала маркиза Баризо, потом заставила Растела поклясться в его исполнении и которое отныне снимало смертельную угрозу со всего Мира Тройной Радуги.
И только тогда, после пространной речи виконта Деморта, находившиеся в полном неведении создания осознали весь ужас своей недавней неосведомленности, содрогнулись от ощущения своего полнейшего бессилия перед лицом всеобщей гибели.
Попутно с этим и к Мальвике Баризо пришло великое признание, а ее короткая биография, ее имя разнеслись со срочными посыльными, драконами, боларами и при посредстве магической связи во все уголки Мира Тройной Радуги. Маркизе было чем гордиться. Причем настолько, что на фоне ее сообразительности в этом громком деле даже кардинальная помощь в финальной акции прославленного Героя Кремона Невменяемого несколько принизилась и поблекла.
Потому что идея ее, как и все гениальное в мире, оказалась на удивление проста и легко выполнима. А именно: она просто потребовала от герцога Ботиче, в случае если выживет в бою с крысами, принять на себя корону его величества Монарха Огненных Подземелий. Именно такую умопомрачительно бесценную диадему, именно с такой надписью вязью Древних она отыскала среди врученных ей самим Растелом подарков. Сговорилась с Мони Лу и в жестоком споре в последние часы своего пребывания в Подошве настояла на таком условии-договоре. Ботиче согласился. Мальвика выжила. Герцогу пришлось выполнять свои обещания и разрешить возложить корону на свою голову. Вот так и свершилась мечта всей его жизни и решились две извечные проблемы. Первая: он стал монархом при собственной жизни, а значит, больше не претендует на престол другого государства. Вторая: 12 Выбор Невменяемого теперь нет смысла поддерживать свою угрозу всему живому на планете. Во время перерыва между волнами эвакуации Ботиче вместе с виконтом Демортом пробрался по зеркальному тоннелю и снял со сдерживающих воду запоров Древних структуру разрушения, связанную с его смертью. После чего обещал в ближайшее время перекрыть поступление воды в Великий Путь, а чуть позже допустить к себе прошедших по Пути первых исследователей и ученых. А если им с супругой надоест одиночество, то, возможно, они согласятся принять и первых своих подданных.
Все остальные спасенные в один голос твердили: герцог вылечился от своего сумасшествия, стал адекватен и мечтает теперь только о том часе, когда у него появится первый ребенок. Никого возле себя он не оставил, утверждая, что ему всегда поможет Сопло, зато наградил своих соратников воистину с королевской щедростью.
Хорошую плату за свой плен получил Гудас Вилт, похищенный воин охраны из посольства Баронства Радуги. Ну а уже про сокровища, доставшиеся маркизе, вообще говорили только междометиями, с восторженными вздохами да закатывающимися глазами. Нормальных слов не хватало.
Весь личный багаж Мальвики герцог Ботиче поднял наверх и оставил в укромном месте в самую последнюю очередь. Как раз ктому времени, когда штаб спасателей практически перебрался к столице. Для переноски и транспортировки этого багажа маркиза обратилась не к кому-нибудь, а к лидеру боларов, который только что вернулся в расположение лагеря:
— Спин, мне нужна небольшая помощь.
— Да нет проблем, малышка! — сразу отозвался тот, встряхивая с готовностью корнями. — Пока нашего Героя латают, мы тебе все что хочешь устроим. По старой дружбе и очень большой помощью не погнушаемся заняться.
— Спасибо, я и не сомневалась в вас- Но прежде чем сказать о деле, она решила уточнить: — А возле Кремона самые лучшие врачи собрались?
— Обижаешь! Мы его прямиком в королевский госпиталь доставили. Ну и Татил с нами полетел. Так он там всех медиков своим басом в один момент заставил суетиться как муравьев. Обещали, что часов через пять он уже будет годен к дальнему перелету.
— Должен возвращаться в Яну?
— Иначе не получается, только Галиремы ему обещали полное излечение. Сама видишь, как ему тяжко приходится без силы Эль-Митолана.
— Вижу… — Она грустно вздохнула, — Мне в какой-то момент показалось, что крысы его разорвали на кусочки, в такой клубок они сплелись на его теле.
Это последнее сражение с монстрами-переростками наверняка останется в памяти Мальвики до конца ее дней. В финале наступил такой момент, когда крысы словно разумом осознали для себя главный источник опасности: более сильный и мобильный рыцарь — мужчина. И всеми оставшимися силами постарались его смять, разорвать и уничтожить. Благодаря этому Мальвика получила большую свободу для собственных маневров, чем и воспользовалась с остатками собственных сил. Крыс они порубали до последней, но потом женщина с воем и причитаниями помогала окровавленному Кремону добраться до запоров, со слезами ждала прихода спасателей и, только когда те его забрали и понесли на поверхность, вздохнула с некоторым облегчением: выживет! Затем принимала и отправляла на поверхность таги и сорфитов, а сама мысленно находилась рядом с Невменяемым. Когда поднялась и сама, ей рассказали о благоприятном самочувствии Героя, заверили, что все будет отлично. А теперь и Спин подтвердил оптимистические прогнозы.
Правда, болар после короткой паузы сразу стал интересоваться:
— А ты что, не проведаешь его в госпитале?
Глаза Мальвики наполнились слезами, но ответила она твердо:
— Нет! Я немедленно уезжаю в Пладу. Буду ждать его в Каменной Радуге. Именно поэтому и хотела попросить твой отряд доставить мой багаж на Каретный Двор Прангарда.
Спин еще ничего не знал о подноготной событий и массовых беременностей в жарких подземельях, поэтому попытался выяснить причины такой поспешности:
— А что случилось?
— Ничего… Все это слишком личное…
— Неужели Кремон тебя чем-то обидел?
— Ни в коем случае! Скорей, это я его обидела, предала и растоптала все наши…
Она замолкла на полуслове, так что болар не понял всей глубины творящейся в душе трагедии. Хотя и попытался утешить всеобщим философским постулатом:
— Не стоит временные неувязки растягивать на всю жизнь. Взгляни на все с другой стороны, и жизнь тебе однозначно покажется прекрасней. Может, все-таки не будешь спешить с отъездом?
— Не могу… Не могу остаться и с ним увидеться. Он меня не простит… Вот разве что побуду в Пладе, сама немного остыну и успокоюсь, может, что-то в самом деле изменится к лучшему… Ладно! — Она попыталась улыбнуться и резко встряхнула распущенными волосами. — Полетели за моим багажом?
— И где он находится?
— Вот план, который мне дал герцог. Вот вход для посетителей Сопла. А вот здесь — должна быть пещера, заваленная скалой. Сориентируешься?
— Ха! Считай, что мы уже в пещере, — бравировал Спин, созывая своих летающих товарищей.
Вот так отважные воители и не встретились после выхода на поверхность. Кремон не догадывался о скоропалительном отъезде Мальвики. И узнал об этом, только когда Спин прилетел часа через четыре за другом в госпиталь.
— Как — уехала?! Почему? И меня не предупредила?
К тому моменту лидер боларов уже был достаточно информирован обо всех нюансах событий под Соплом, но никак не мог разобраться в тонкостях отношений между мужчинами и женщинами. Все-таки совместная жизнь разумных растений, у которых вообще не было половых различий, сильно отличалась от тонких душевных отношений между парами других разумных. Так и оставаясь в недоумении по поводу каких-то моральных комплексов, дитя природы сразу вывалило на человека всю мешанину своих понятий и ощущений от произошедшего:
— Она с тобой постеснялась встретиться по той причине, что считает себя безнравственной, подлой и виноватой. Герцог Ботиче несколько дней назад насильно выдал ее замуж за похищенного с поверхности воина, своей властью назвал мужем и женой и заставил сожительствовать в одной келье. Причем это сожительство являлось обязательной ступенькой к освобождению и самой маркизы, и остальных ее соратников. Выбора у Мальвики не было, и она согласилась на сожительство, хотя со своими Признаками могла любое разумное существо сделать либо импотентом, либо наградить здоровой потенцией. То есть она, похоже, сильно сожалела…
— Постой, постой, — перебил друга Невменяемый, — о каких Признаках идет речь?
— О тех, которые у нее от природы, — терпеливо объяснял Спин, но его слова падали вроде как в пустой колодец.
— Нет у нее никаких Признаков! Это уже давным-давно доказали.
— Да кто доказал? Они у нее сразу были.
— Что значит — сразу? Неужели вы их видели?
— Естественно! Я их увидел у Мальвики еще во время первого знакомства.
Как?! Еще не совсем пришедший в себя физически после полученных ран Кремон стал вставать с кровати, от прилива эмоций не ощущая боли, не слыша разумных призывов к осторожности находящегося рядом врача. — Как это — ты видел?!
— Ты что, забыл про наши умения? — недоумевал Спин.
— Да не забыл! Но почему ты мне ни разу о ней не сказал?!
— А ты хоть раз спрашивал? — Вопрос прозвучал с обидой. — Ни разу!
Невменяемый застыл, лихорадочно прокручивая в памяти события последних трех лет и не припоминая ни одного вопроса на эту тему. Действительно, никогда не спрашивали — ни он, ни Хлеби, ни Давид, ни Бабу, никто! А ведь куда как легко было задать простенький вопрос любому болару — и проблем для юной маркизы как не бывало бы. Или проблемы бы только удвоились? Зная ее характер и непоседливость…
Хотя сразу же досада вылилась в другом укоре:
— Ну а ты сам почему мне о моих друзьях и близких не рассказал?
— Не могу сказать, что наша совесть нам категорически запрещает такие действия — тем более тебе я всегда бы ответил на подобный вопрос. Но существует, как ты хорошо знаешь, проснувшаяся в нас память предков. А она заявляет однозначно: мы обязаны всегда хранить свои наблюдения втайне до той поры, когда разумные сами не отыщут в себе Признаки. Только потом можем подтвердить это, назвать примерное количество и указать родственникам на обязательные меры воспитания.
Кремон под ворчание за спиной таги-доктора сделал первые несколько десятков разминочных шагов и вышел в пустынный коридор госпиталя, сильно нахмурив лоб от свалившихся на него раздумий. Там воровато огляделся по сторонам и отрывисто спросил:
— У Паулы сколько Признаков?
— Пока заметили шесть…
— О-о-о-о! — Глаза молодого папаши стали как два блюдца. Но тут же он продолжил: — Ты ведь видел детей принцессы Спегото и ее фаворитки на моих «похоронах»? У них сколько Признаков?
— Хм… тоже по шесть… пока…
— А-а-а-а… нет, этого ты не видел… — Он непроизвольно схватился за нос, которому тоже преизрядно досталось в сражении с крысами, и скривился: — Шейтары их загрызи!
— Кого? Признаки или твоих родственников? — решил с ехидцей уточнить болар.
— Ладно, смейся… я вот посмотрю на тебя, когда сам почковаться начнешь…
— Ха! Мне это еще не скоро грозит.
— Ну-ну… — Герой уже почти добрался до конца коридора, когда перестал озабоченно вертеть головой и вернулся к начальной теме разговора: — Все равно не пойму действий Мальвики. Если она хочет остаться с мужем, то почему уехала? И почему со мной не переговорила?
Прежде чем ответить, Спин протяжно заскрипел внутренностями:
— Честно говоря, в этих ваших хитросплетениях межполовых отношений я не до конца разбираюсь. Как мне объяснил Рафа Зелай, который тоже успел проводить маркизу на Каретном Дворе Прангарда, она, скорей всего, любила только тебя одного, а после насильственного замужества считает, что упала в твоих глазах и больше недостойна даже взгляда в ее сторону. Поэтому и «мужа», Гудаса Вилта, чуть не пришибла, когда он к ней подошел прощаться, да и тебя побоялась увидеть.
Парочка друзей замерла у большого окна на повороте коридора, не спеша выходить в шумный, заполненный суетящимися таги и сорфитами холл. Невменяемый надолго застыл в одной позе, отрешенно глядя на высокий густой кустарник, окаймляющий дорожку. Перед его мысленным взором, уже в который раз за сегодня, пробегали все пережитые вместе или связанные с Мальвикой события. Он и раньше догадывался о чем-то большем с ее стороны, чем простая братская любовь или невероятная дружеская привязанность, но теперь все ее действия, а уж тем более спонтанные применения уникальных Признаков, предстали во всей кристальной ясности и понимании.
А вот что творилось у него в сердце, ясному анализу не поддавалось. Там смешалось воедино столько эмоций, ощущений, чувствований, что даже просто понять и предпринять сейчас в отношении Мальвики какие-либо действия оказалось невероятно сложно.
«Да и нужно ли? — Этот вопрос он задал себе сам и сам же на него ответил: — Время — лучшее лекарство и лучший помощник. Пусть пока поживет в Каменной Радуге, успокоится от морального удара, а я тем временем верну свои магические силы. А там видно будет… Все равно сейчас догонять каретный состав не имеет никакого смысла. Мне следует срочно возвращаться в Яну…»
Тяжело вздохнул, возвращаясь в действительность, и похлопал Спина по корням:
— Ладно, дружище, главное, что маркиза жива и здорова! С остальным потом разберемся. Летим к нашим распрекрасным и хитрейшим Галиремам…
Они двинулись на выход из госпиталя, но Спин, оказывается, рассказал еще не все:
— Между прочим, мы загрузили багаж в количестве около десятка баулов, а Рафе Зелаю пришлось приставить к пассажирке отдельного охранника. И учти, сорфит заглянул только в один баул…
— Малышка получила приданое от герцога?
— Да такое, что принцесса Элиза позавидует! Рафа Зелай подозревает, что Растел Ботиче опустошил не одну сокровищницу Древних.
Уже на выходе, непосредственно в парке при госпитале, где в кронах расселся и подкреплялся перед дальней дорогой весь отряд боевых боларов, парочку друзей нагнал левитирующий Татил Астек, еще издалека начав глушить своим басом:
— Ну и куда ты так спешно хромаешь, болезный?! Да еще на обе ноги! Твой врач ругается самыми нехорошими словами и зарекается хоть раз еще лечить таких сумасбродных героев. Уф! Еле догнал!
Он рухнул на парковую скамейку, оперся на ее спинку и стал расстегивать явно великоватую для него сумку через плечо. А в создавшейся паузе Кремон по-приятельски позавидовал:
— Хорошо тебе, летаешь, словно маленький дракончик… А мне только и остается, что хромать…
— Ничего, как на шейтаре заживет, — отозвался таги, протягивая широченный и внушительный браслет. — Ну-ка надень! О, отлично! Не жмет?
— Тяжелый какой, — удивлялся Невменяемый, пытаясь осторожно вращать кистью. — Сейчас постараешься меня удивить, что это великий артефакт? Мол, при его ношении все раны в пять минуть заживают, а копыта сами отваливаются?
— Шутник-прорицатель! Таких артефактов еще не придумали и не отыскали. Так что учись у маркизы Баризо невероятной регенерации или упрашивай герцога Ботиче взять тебя в плен на год-другой. Но этот браслет гораздо ценнее… — Веселый тон из голоса таги пропал, он демонстративно окружил скамейку пологом неслышимости и продолжил с предельной серьезностью: — Тут события нешуточные разворачиваются. Особенно вокруг похорон наследника в Царстве Огов. Туда устремились все монархи и иже с ними. Не остались дома ни наш король, ни твой Рихард Огромный. Но, учитывая последний, весьма поучительный твой опыт борьбы против внушения, некоторые коронованные особы под громадным секретом обезопасились максимально возможными средствами отторжения чужого влияния, гипноза и зомбирования. Насколько могу догадываться, и король драконов, и Фаррати Кремневой Орды с нашими монархами в сговоре. Попытаются противостоять натиску великих колдуний в одном строю. Этот браслет тоже тебе поможет, артефакт многократно сильнее и надежнее, чем тот временный амулет, который ты носишь на лодыжке. Ни в коем случае его не снимай. По крайней мере, пока не разберешься с Галиремами.
— Спасибо. И в самом деле, незаменимая вешица…
— И еще… — Татил достал из сумки небольшую, плотную папку и протянул Кремону: — Разужтылетишьсразу в столицу огов, то, скорей всего, и доберешься раньше всех посыльных, и документы при таком отряде останутся в большей сохранности. После прилета в Яну отдашь нашему королю, если не удастся, можешь и Рихарду Огромному передать. В этом отчете все данные по последним событиям вокруг Сопла. Наши правители должны знать эту информацию в первую очередь. А уж как они ею распорядятся на месте, сами решат.
Таги замолк, с сочувствием наблюдая, как Невменяемый осторожно, стараясь не сдвинуть бинты, прячет папку за измочаленный, исцарапанный обшлаг своего магического до-спеха. Но тут же перешел на шутливый тон:
— Что, и подарок Галирем не помог с крысами справиться?
— Вот он-то как раз и помог! Потому как эти твари только и пытались в нем дырки прогрызть, а ноги с руками откусить мне забыли.
— Ну ладно, будем прощаться, — скривился Татил. — Хотя ты не представляешь, как бы я хотел отправиться с тобой в Яну…
— Да вроде для такого «гиганта», как ты, — заскрипел Спин, — в нашем скоростном клубке всегда место отыщется.
— Спасибо! Но, увы, никак сейчас не получается, — подосадовал таги, убирая структуру полога неслышимости. — Счастливого пути! И скорейшего выздоровления!
Еще несколько минут у Кремона ушло на то, чтобы улечься в удлиненной ивовой корзине, обложенной внутри мягкими одеялами. Раны не только могли открыться при неосторожном движении, но не давали возможности даже сидеть. Иначе ни о каком путешествии и речи быть не могло.
А затем отряд взлетел, на ходу перестраиваясь в единый, слитный клубок, и, набирая скорость, устремился на северо-запад.
