Глава тридцать первая
ВТОРОЙ ПОВОРОТ ИСТОРИИ
И опять гулянка удалась на славу. Правда, сам Невменяемый на этот раз значительно сдерживал себя от чрезмерного возлияния, оставался вполне адекватен и даже сам в финале вечера помахал рукой дежурящим на коньке крыши боларам, показывая условным сигналом: «Дрова пора грузить!» Громогласно попрощался с завывшими от печали собутыльниками, щедро метнул одному из них отощавший кошелек с остатками монет и, улетая, выкрикнул с бравадой:
— Пейте за мое здоровье и за великое Царство Огов! А завтра я снова буду с вами!
В царском дворце ничего с первого взгляда не изменилось. Но наверняка доклады о прибытии Героя к Галиремам полетели немедленно. Потому что не успел Кремон войти в свою комнату и подивиться идеальной чистоте, целехонькому шкафу и равнодушно отражающим зеркалам, как следом за ним в комнату деловито вошла Молли. Но теперь ее поведение резко отличалось от утреннего. Видимо, такое поведение нового подданного переполошило соправительниц не на шутку, и они применили к своей любимице самые строгие меры воздействия. Мать крошки Паулы выглядела влюбленной, покладистой, ласковой и умиротворенной.
— Дорогой, я так по тебе соскучилась! Давай забудем нашу утреннюю размолвку как плохой сон? — Она нежно прижалась к его груди, буквально заставляя себя обнять и прижать покрепче. — Мы ведь любим друг друга, и отныне наши судьбы связаны воедино.
Если бы это говорилось от всей души или хотя бы простыми фразами, но она задействовала все свои колдовские силы, пользуясь внушением. Поэтому Невменяемый, стараясь не морщиться от частого покалывания амулета на лодыжке, только и сумел, что притвориться и максимально воспользоваться складывающейся обстановкой:
— Конечно, дорогая. Я тоже без тебя не мыслю своего существования, так что никакие размолвки нас не разлучат.
— О-о… желанный! — Молли с наивысшим мастерством опытной искусительницы стала действовать своими ручками, вводя мужчину в состояние похоти.
Но он неожиданно перехватил эти ручки, нежно поцеловал и решительно приказал:
— Все ласки откладываем на утро! Сейчас немедленно съедаем волшебные плоды! — Метнулся к тумбочке, достал оттуда два завяленных фрукта и один протянул Галиреме: — Ешь!
А сам быстренько заглотил второй. Как это ни странно выглядело после такой горячей и пылкой страсти и попытки соблазнить, но Молли согласилась почти моментально. Что лишний раз подтвердило ее притворство и откровенное нежелание заниматься любовными игрищами этой ночью. То ли она и в самом деле слишком увлеклась своим новым любовником, то ли окончательно охладела к Великому Герою. И ей наверняка гораздо приятнее показалась перспектива побывать в Сонном Мире, чем без особого желания выкладываться в вынужденных постельных сценах. Она без раздумий съела плод, метнулась под душ, дисциплинированно и без соблазнительных выкрутасов улеглась в кровать. Но так как перед сном требовалось хоть какое-то время для настроя, равнодушным голосом спросила:
— Когда зеркало разбилось, ты не порезался?
Голень болела нещадно, и рана беспокоила весь день, но жаловаться не имело никакого смысла:
— Как видишь, колотых ран на теле не наблюдается.
— А как это случилось?
— Да все цепочкой потянулось: вспомнил о тебе, потом о Пауле, взбесился от осознания, что не могу ее видеть и общаться, и в приступе бешенства вырвал дверцы шкафа.
— О-о-о! С нервами у тебя непорядок…
— Не люблю, когда от меня прячут близкого человека.
— Никто от тебя дочку не прячет, надо только придумать какой-то приличный повод, а то она и так к тебе тянется, словно к близкому родственнику.
— Скажем ей, что я ее дядя, — предложил Кремон, — Но предупредим, что об этом никто знать не должен. Большая и страшная тайна.
— А что, вполне прекрасный выход из положения, — почти сразу согласилась Молли. — Но потом не обижайся, если ты от поведения нашего сокровища на стенки кидаться станешь.
— Не стану, справлюсь.
— Ну вот и отлично! — с некоторым злорадством в голосе заулыбалась Галирема. И даже вполне охотно выслушала инструкцию по поведению в Сонном Мире.
— Значит, так, в этот раз постараемся работать в паре. На Матери-поляне нет никаких ориентиров, но я все равно постараюсь тебя отыскать. Ни в какие хороводы не рвись, только постарайся находиться на ветках дерева, которые нависают над поляной чуть выше верхнего уровня цветов. Я буду лететь по часовой стрелке, так что посматривай мне навстречу. Поняла?
— А если ты меня не найдешь?
— Массу удовольствия ты можешь получить, и не влетая на поляну, — с сарказмом напомнил Кремон. — Тем более что я очень постараюсь тебя разыскать. Чтобы мы узнали друг друга в любом случае, вначале обменяемся вот такими жестами. А потом…
— Ну что будет потом, я и сама догадываюсь, не маленькая, — хихикнула Молли.
— Вот и не угадала! А потом мы будем учиться разговаривать и понимать основные серии запахов. И для начала опробуем самые простейшие слова и выражения. Запоминай каждый жест, который будет соответствовать определенному словосочетанию.
Следующие полчаса у них ушло на согласование предстоящего изучения языка Сонного Мира. Видимо, Галиреме и самой стало интересно, потому что она отнеслась к предстоящему эксперименту с должным вниманием и уважением.
Но вот дальше все-таки не сдержала свой норов и закапризничала совсем на иную тему:
— Нечем дышать! Я так не усну! Ты меня извини, но перегар от тебя ужасный! Что за мерзость ты сегодня пил?
— Да ничего ядовитого! — удивился Кремон, еще и глаза не успевший прикрыть. — Все люди это пьют…
— Но ведь надо знать какую-то меру! — продолжала она возмущаться. — Я и сама понимаю, что ты пил гремвин и от него перегар не настолько мерзкий, как после вина, но мог бы и пожалеть мою чувствительность.
— Да я жалею… Вон даже рот закрываю при дыхании…
— Какая разница! — В темноте сварливый голос казался неожиданно неприятным, чуть ли не противным. — Все равно вонь через нос выходит. Хоть в другую сторону от меня отвернись.
— Мм! — сквозь плотно сжатые зубы замычал Кремон. — Рекомендуется спать на спине.
Но, с другой стороны, его любовница и в самом деле была права. Неприятно ощущать скверные запахи от другого человека. Тем более что о теории отсечения плохих запахов со стороны симпатичных людей Герой знал давно. Но то, что его не любят, казалось обидным и слишком досадным. Тем более убеждаться в таком отношении со стороны матери своего ребенка вдвойне неприятно.
Но делать было нечего, иначе процесс засыпания грозил перерасти в новую свару. Раздраженно перевернувшись на бок и уже помышляя о том, чтобы встать и прополоскать рот настойкой мятной травы, Невменяемый наткнулся взглядом на тот самый «наносник», который Галиремы зарядили для него еще перед отлетом в Топи, но который так и валялся на тумбочке без всякого дела. А почему бы не попробовать им прикрыть выходящий из легких воздух? Вдруг он и в другую сторону запахи останавливает? Хуже, по крайней мере, не будет.
Подхватил, прижал к носу, завел на затылок давно вставленную в проушины упругую полоску ткани. Попробовал дышать. Никаких затруднений с подводом воздуха во время вдоха-выдоха. Ну еще бы! Те щели, которые имелись в артефакте, сразу подразумевали подобные условия. Все остальные очистки должна была совершать собранная магическая сила.
Помотал головой. Чуть приблизился к глумливо наблюда10 Выбор Невменяемого ющей за ним Молли и шумно выдохнул несколько раз через нос. И только потом спросил:
— Ну как теперь?
— Вот теперь замечательно! Спи уже.
Но, судя по ехидному тону, Галирема решила просто поиздеваться над своим любовником. И помучается тот всю ночь, и выглядит как не совсем полноценный разумом. Но подобное отношение Героя уже мало трогало, лишь бы заснуть не мешала. Улегся на спину и моментально расслабился.
В Сонный Мир он попал с некоторым опозданием. То есть встретить тамошний «рассвет» и застать последние капли дождя не удалось. Когда домик-листик раскрылся, основные потоки дунитов уже промчались на поляну и вовсю трубили там в сияющих разноцветными красками хороводах. На ветках никого не было, разве что возле некоторых стручков с медом кое-где виднелись одинокие дуниты, занятые ранним завтраком, да и те долго с кормежкой не задерживались.
Но в то же самое время, несмотря на довольно привычную, вроде как неизменную картину этого мира, что-то здесь было не так. Кремон вначале не понял, присел на ветке и долго крутил своим хоботком в разные стороны. И только чуть позже сообразил: появился какой-то странный, никогда ранее здесь не слышанный гул. Причем гул весьма непонятного толка: то ли неспокойного моря, то ли гомона базарной толпы, то ли шума ветра, то ли всего этого вместе взятого.
Но так как новый звук не вызывал особо тревожных чувств, а паники на Матери-поляне тоже не наблюдалось, то и путешественник в этот мир поспешил заняться делом. Вначале основательно подзакусил медком, а затем на оговоренной с Молли высоте двинулся над крайними ветками по периметру поляны. И только потом вспомнил о громадных расстояниях местного царства восьмикрылых созданий.
Добрый час полета не позволил отыскать ему Молли, зато опять подкрались голод и усталость. Недолго думая, прильнул к очередному стручку и поспешно покрепился. Хотя и мелькнула мысль попросту спикировать на расположенный невдалеке цветок, дождаться любой готовой к соитию подружки и получить многократно больше энергии для передвижения. Наверняка бы и скорость увеличилась.
Но раз дал себе слово заниматься только экспериментами, значит, придется выполнять, несмотря на легкое опьянение. Правда, в этот раз алкоголь не мешал действовать, а, наоборот, создавал расслабленное, но вполне рабочее настроение.
Полетев дальше, внимательно присматривался к оговоренным веткам, но не смог встретить перевоплотившуюся Галирему. Если изредка и попадались дунитки, сидящие не на цветах, то они садились на огромные ветки только на очень короткое время и уже совсем не стремились подавать приближающемуся самцу какие-то условные знаки. В лучшем случае сразу поворачивались задком, в остальных просто не замечали.
В таком бесполезном полете пролетел второй час. Потом третий. Пришло время плотного обеда, для которого Невменяемый выбрал довольно удобный стручок, расположенный на стволе возле самой ветки. И стоять удобно, и все лапки можно использовать почти одновременно. Мало того, он присматривался краем глаза к дальнему участку поляны, куда лежал его дальнейший маршрут. Могло и показаться, но, похоже, там просматривалось нечто вроде светлеющего тоннеля среди огромных деревьев. Уж не тот ли самый, который он, будучи в теле дунита с клешнями, прокладывал при прошлых посещениях Сонного Мира?
Эти размышления и немалый голод замкнули все ощущения на себе, и обед превратился в натуральное обжорство, поглотив все основное внимание.
Поэтому произошедшее в какой-то момент событие буквально парализовало Кремона.
Он услышал человеческую речь! Переговаривались две женщины, и явно о нем:
— Смотри на этого новорожденного! Какой прожорливый! Хи-хи!
— Новенький, кажется…
— Да нет, новенькие вообще медом в дневное время не питаются. Не знают, пока их не накормишь.
— Ну да, новенькие или вообще с ветки слететь боятся, или только с цветка на цветок перепархивают…
— Мм! Зато сколько в них страсти! О! Смотри! Замер, словно ночной гезель!
— Хи-хи! Неужели все-таки новенький?
— Похоже! Но почему его сразу никто не заметил возле его гезеля?
— Неважно! Давай его первыми используем. А потом уже и остальных сестер позовем.
— Давай! Только осторожно, не спеши… А то он еще медом ненароком подавится.
Два женских голоса сменились серебристым смехом, и Невменяемый сделал попытку пошевелить парализованной шеей. А мысли метались в ничего не соображающей голове: «Откуда здесь женщины?! Куда я попал! Почему я их не заметил?! Яти мне мерещиться стало с перепою? А может, с ума стал сходить? Вдруг в этот момент в комнате возле меня уже Галиремы расселись и свои внушения начали?! Вот мне женские голоса и померещились!»
Но когда его глаза усмотрели пространство сзади, никого, кроме двух дуниток, он не увидел. Мало того, они двигались к нему, и самая ближняя вдруг залопотала таким голосом, которым обычно разговаривают с несмышлеными, капризными и избалованными любовниками:
— Ух ты, мой хороший! Не бойся, сейчас тебе будет очень хорошо, очень приятно… Тебе обязательно понравится. Ну поворачивайся к нам, вот так… — Они легко развернули путешественника к себе передом. — О-о! Какой ты молодец! Как ты быстро изготовился! Ты такой милый!.. Ты такой приятный!..
При этих словах Невменяемый окончательно потерял контроль над своим телом. От такого гипноза все тело напряглось, готовое к соитию, а когда изящный раздвоенный язычок лизнул его измазанный медом хоботок, лапки сами прижали первую партнершу к себе, и он получил скоротечный оргазм.
Не успел отойти от первого слияния, как те же самые слова произнесла вторая дунитка и тоже прижалась к нему своим соблазнительным задком. С ней он постарался не просто продлить удовольствие, а элементарно протянуть время. Ибо следовало немедленно разобраться в происходящем и сделать правильные выводы.
«Я их слышу, но этого не может быть! Но раз это есть, то, значит, я их слышу! Причем, если они не говорят, шевеля губками, следовательно, голос выходит откуда-то из другого места. Но горла под хоботком у нас тоже нет, таким образом, остаются одни… запахи?! Но запахи не могут «звучать»! Это невозможно! Хотя… почему невозможно? Мамочки! Шейтар меня загрызи! Как я сразу не сообразил?! Я ведь совсем перестал чувствовать запахи! Нет, конечно, запах меда слышу, запах леса тоже, даже вон некий запах от тела партнерши слышу… Но куда подевались все те ароматы, которыми обычно самочки дунитов обволакивают своих избранников? Их нет! Значит… они просто трансформировались в звуки!!! Точно! — Теперь путешественник в иной мир смотрел вокруг себя совершенно иными глазами и мысленно орал что есть мочи: — Я понял, я догадался!!! Это все тот «наносник»! Я его надел в своем мире, а он оказался универсальным переводчиком запахов в этом. Чудо! Невероятно! Грандиозно!!!»
От восторга он и всем телом задергался, стал подпрыгивать и, как следствие, тут же задрожал от конечного этапа соития. Казалось бы, дальше обе дунитки улетят, как они и собирались за своими какими-то сестрами, но теперь и они замерли на месте, с явным интересом посматривая на недавнего партнера и деловито переговариваясь.
— Странный он какой-то, — моргала глазищами первая. — Не новенький — точно. Но ведет себя…
— Ага, как некоторые наши ветераны, — поддакнула вторая, все еще вздрагивая от приятной истомы.
— Да нет, ты бы прислушалась к его рычанию и воплям, вместо того чтобы сосредоточиваться на удовольствии. Мне показалось, что у него проскользнули вполне понятные слова о чуде и каком-то величии. О! Посмотри, как он головой затряс. Так точно все новенькие делают, когда пытаются, чтобы их поняли.
— Ну да, нам бы еще выяснить, что эти тряски означают?
Кремон, прекрасно понимая суть разговора, и сам попытался ответить жестами и кивками, что, мол, понимает и все соображает. Но, видимо, жесты этого мира были то ли противоречивыми, то ли неприемлемыми в общении, потому что дунитки мило хихикнули и стали решать, кому лететь за сестрами. И когда одна из них уже расправила крылья, вторая ее остановила:
— Постой! Ты помнишь, что с соседней ветки никого звать не надо?
— Да! Я на них тоже до сих пор обижена.
Миры одинаковы. И тут какие-то непонятные разборки между существами женского пола! И тут какие-то обиды и разногласия из-за самцов, меда или таинственных гезелей. Но Кремона больше всего испугала сама мысль, что сейчас вокруг него, как и в самый первый раз, соберется огромная куча озабоченных обладанием новичка дуниток — и его попытки начать хоть какой-нибудь диалог пойдут прахом. Вернее, утонут в море наслаждений, но сути это не меняло: вдруг сегодняшний шанс единственный?! Вдруг уже завтра никакого разговора не получится? Вдруг это просто стечение каких-то очень благоприятных обстоятельств и дело не в каком-то жутко древнем и непонятном «наноснике»?
Следовало ковать железо, пока оно горячо. Да и с этими особями можно было считать начало контакта приятно состоявшимся. Поэтому путешественник собрал все свое терпение и как можно громче попытался воскликнуть:
— Постойте!
Наверное, он исторгнул из себя определенный комплект запахов. Но самое удивительное, что у него получилось! Его поняли и «услышали»!
Смешно было наблюдать, как может споткнуться на ровном месте создание, пытающееся взлететь прямо над собой. Но дунитка и в самом деле споткнулась, резко развернулась и в один прыжок оказалась вплотную к Невменяемому:
— Ты что, нас понимаешь?
— Да! — Это слово он запомнил прекрасно, и оно у него получилось.
— Ноты нас не разыгрываешь? — После этого вопроса повисла пауза, которую прервала другая дунитка:
— Ты точно новенький?
— Да! — Утверждать всегда легче. Но первая дунитка догадалась и о другом:
— Ты нас понимаешь, но знаешь мало слов? — Да!
— Если ты можешь сказать слово «да», то легко повторишь простое слово «нет». Попробуй!
— Нет.
— Получилось… — почему-то прошептала дунитка, все еще продолжая сомневаться в услышанном. — А теперь попробуй вперемежку эти же слова, а потом попарно.
— Да, нет, да, нет! Да, да, нет, нет! Нет, нет, да, да! — с восторгом вещал Кремон.
— Ты из какого мира?! — с таким же восторгом уже почти кричало создание с восемью разноцветными крыльями.
— Из Мира Тройной Радуги! — попробовал выговорить более длинное словосочетание Невменяемый, но у него ничего путного не получилось.
— Непонятно… Стоп! Но там у себя, когда засыпаете, что-то едите перед сном, чтобы сюда попасть?
— Да, да, да!
— А репликатор ты себе на хоботок надевал?
— Э-э-э?
— Ну не на хобот, а что там у вас такое есть на передней части лица? Ну! Репликатор?! Это такая штучка, которую когда-то имели все Древние создатели и с помощью которой они могли понимать нашу речь.
— Да!.. Репликаторрр… — попытался отчетливо выговорить путешественник, — Да! Репликатор — да!
После чего он сподобился увидеть еще одно немыслимое ранее чудо Сонного Мира: как вторая дунитка, стоявшая чуть позади первой, вдруг, закатив глаза, падает в обморок. Первая, которая тоже была на грани потери сознания, этого не заметила. Пришлось вытянуть в том направлении лапку и отчетливо произнести:
— Постой. Нет, нет!
Дунитка оглянулась на свою подругу, и это помогло ей самой сконцентрироваться. Но помогать она не стала, лишь торопливо заговорила, обращаясь к путешественнику:
— Наш мир ждал этого события уже неисчислимо долгое время. Мы были на краю гибели. Мы и сейчас остаемся на грани нашего полного вымирания и никак не можем понять, почему это происходит. Вернее, понимаем только частично, а нот никаких объяснений со стороны новеньких получить не можем. Ты разобрал каждое мое слово?
— Да! — Хотелось с жадностью слушать еще и еще, но дунитка вдруг спохватилась, резко выдохнула и сама себя укорила:
— Ох! Чего это я?! Надо же звать Пиерлов! Жди меня здесь и присматривай за ней! Понял?
— Да! А-а-а… — Лапкой он указал на безвольное тельце: — Она?..
— Ничего с ней не случится. И ты лучше сам помалкивай, а то сейчас вокруг тебя все соберутся, тогда к тебе Пиерлы ни за что не протолкаются, а до ночи совсем мало времени осталось.
Больше не сказав ни слова, она сорвалась с места и полетела в сторону того самого, вроде как просматривающегося тоннеля. Ну и понятно, где еще находиться местным, наделенным какой-то властью сущностям, как не на нужном и перспективном объекте? Еще бы догадаться, кто такие Пиерлы? Но, скорей всего, либо Эль-Митоланы, либо бароны с губернаторами.
Может, следовало полететь за ней? Ведь так гораздо быстрее можно встретиться с нужными разумными особями.
Уже и в самом деле решившись, Кремон наткнулся взглядом на бессознательную подружку и поспешил к ней. Расправил неудобно подогнувшиеся крылья, легко приподнял пятью лапками над веткой, а шестой слегка потрепал по основанию хоботка. Кажется, эти нехитрые процедуры возымели какое-то действие. Дунитка задышала чаще, а потом и глазищи свои открыла. Присмотрелась:
— О! Это ты! А где Сая?
— Сая? Сая — звать Пиерлов… — Слова подбирались, а уж тем более «произносились» с большим трудом: — Мы — жди здесь. Присматривать за… ты.
К облегчению, его поняли, дунитка ожила полностью и даже хихикнула:
— А меня словно градом по голове ударило, настолько обрадовалась. Ты точно ничего не путаешь?
— Точно!
— Хм! И говорить у тебя в самом деле получается… — Она уже не просто лежала у него на лапках, но и сама к нему крепко прижималась своими. — А как тебя зовут?
— Кремон.
— Как-как? Гормон или Кермон?
— Нет! Кре-мон, Кре-мон! — по слогам принялся втолковывать путешественник свое имя. Но только после пятого или шестого повтора дунитка сумела произнести правильно:
— Кремон! Как замечательно! Ты меня хочешь?
Она уже висела на нем совершенно иначе, и путешественник после неожиданного вопроса и в самом деле осознал, что хочет. И настолько сильно, что только краем сознания оценил, что к нему никто не присматривается и в его сторону вообще никто не летит. Да и не могла Сая так быстро вернуться из поиска местных правителей. Поэтому они довольно быстро совершили очередное соитие, вызвавшее, между прочим, в голове у Кремона совершенно иные мысли: «Как странно! Пока я их не понимал, мне это казалось ни кчему не обязывающим развлечением. Удовольствием, совершенно не связанным с какими-то чувствами, понятиями любви и просто уважительными отношениями между партнерами. А теперь у меня такое впечатление, словно за нами подсматривает полмира. Некомфортно… Или все дело в привычке?»
Как только между партнерами образовалось свободное расстояние, гость продолжил знакомство:
— Я Кремон. Ты?
— Ветуа, — тут же ответила дунитка. — Но у нас имена короткие почти ничего не значат. А хочешь, расскажу про длинные и родовые?
— Нет! — И всамомделе, стоилоли тратить время на такие мелочи? Поэтому лапка уткнулась в раскрытый домик-листик: — Что?
— Ах, ну да! Ты ведь наверняка о нашем мире даже основного не знаешь. Так вот, — тон дунитки стал напоминать учительский, — перед тобой гезель. Ночью он становится неприступным укрытием. Новых гезелей много, и они никогда не раскрываются, пока в них не появится новорожденный. То есть пока из других миров не появится очередной гость. Только тогда гезель раскрывается, выпуская новорожденного ду-нита в наш мир, и начинает жить как готовый дом.
— Новенький? Почему новорожденный? — Жалко, что не получалось сформулировать вопросы более внятно, но, кажется, восьмикрылое создание и так все прекрасно поняло:
— Когда вы приходите в наш мир, то тем самым рождаете нового дунита и первый день пребываете в его теле. Вы этим телом управляете и пользуетесь как вам хочется. А вот на второй день в это тело уже вселяется истинное сознание нового владельца. Еще несколько молодое, несмышленое и беззаботное. Оно только и умеет, что летать, трубить в хороводах и наедаться медом.
— А это?! — Кремон попытался жестами объяснить процессы соития и прямо испугался яростного ответа дунитки:
— Да ты что?! Это же дети! К ним вообще нельзя притрагиваться! — Но тут же стала рассуждать трезво и покладисто: — Хотя откуда тебе это знать? Вы все инстинктивно садитесь на цветки, а на них себя ублажают только взрослые особи. Детям оно совершенно ненужно и неинтересно. Они могут целый день беспрерывно провести в хороводе и совершенно не устать.
Стало сразу понятно, какую страшную глупость и невозможную бестактность он совершил вчера в жутко нетрезвом виде. Наверняка он попытался обнять в хороводе детскую особь, за что и был практически убит на месте преступления. Чудо еще, что живой остался. А ведь это одно из самых строгих и нужных правил для его «Советов». Придется уже с самого утра срочно делать дополнения в книжицы и рассылать повторно по всем столицам.
Подобные мысли пронеслись в голове путешественника со стыдом и горечью.
Тогда как Ветуа продолжала рассказ об устройстве этого мира. По нему получалось, что при каждом сне любой разумный, попадающий в Сонный Мир, который, кстати, так и назывался даже среди дунитов, рождал своим пришествием нового обитателя. По истечении определенного времени новорожденный дунит взрослел и мог получать заряд бодрости и силы на цветах путем соития с партнером иного пола.
Когда-то давно в этом мире существовало бесчисленное множество Матерей-полян и все они были связаны между собой густой сетью широких тоннелей. Но потом новые дуниты перестали рождаться, поток гостей прекратился совершенно. Как следствие, численность дунитов стала постепенно, но неуклонно уменьшаться. Кто-то погибал случайно, кто-то умирал от голода или по глупости улетев в темный лес, но наибольшую беду доставляли огромные градины, которые порой пронзали вьющиеся над полянами хороводы ледяной смертью. Это случалось крайне редко, но порой за один такой град погибали тысячи дунитов. И если раньше о приближении опасности предупреждали многочисленные Пиерлы, то со временем они вымерли, за исключением единиц, и гибель дунитов возросла многократно. Вот именно после массовых трагедий при падении града этот мир стал вымирать.
Поляны стали гаснуть, тоннели — зарастать лесом. И, в конце концов, осталась только эта Мать-поляна, на которой град слыл великой редкостью и от которой только недавно, при помощи возродившихся Резчиков, удалось проложить новый тоннель к старой, но небольшой поляне. Да и то благодаря лишь тому, что за последнее время несколько увеличился приток новорожденных. А ведь были такие времена, когда этот приток оставался настолько мизерным, что не восполнял потери даже тех, кто выжил и теперь существовал только на этой поляне.
«Вот и стало понятно, кто такие Пиерлы, — размышлял Кремон, успевая внимательно слушать, не пропуская ни единого слова. — Это те самые Эль-Митоланы, которых я наблюдал. Нетрудно догадаться и о Резчиках. Это те самые дуниты, которые возрождаются из корней растений или каким-то подобным способом. Потому что в домиках, вернее, в гезелях они не рождаются. Она ведь утверждала, что они возрождаются? Неужели я тогда оживил тела сразу двух древних созданий этого мира? Хм! Скоро от них услышу… Вернее, переведу в понятный мне ряд сонмы их запахов с помощью репликатора. Что теперь будет!..»
Ветуа еще успела рассказать о летоисчислении. То есть о полном его отсутствии. Потому что деление времени как понятие среди дунитов вообще не существовало. Только и подразделялось на «вчера», «позавчера», «несколько дней назад», «давно», «очень давно», «когда еще был ребенком», «до моего рождения», «до рождения такого-то Пиерла», «невероятно давно», «в былые времена» и «когда-то в древности». Ну и на сегодняшние сутки: «утро», «полдень», «вечер», «ночь». После многочисленных жестов и жуткого коверкания местных «слов» Кремону удалось выяснить и теперешнее время: между полднем и вечером. То есть по внутреннему восприятию здешний день оказывался несколько более коротким, чем истинная ночь в Мире Тройной Радуги.
Но одним несоответствием больше, двумя загадками меньше — отныне большой роли не играло. Если репликатор и дальше будет работать исправно, то теперь любые тайны этого мира будут вскоре разгаданы. Хотя самая главная открылась Невменяемому уже: следовало немедленно поторопить Садовников Менсалонии, чтобы они как можно быстрей стали продавать все без исключения выращенные фрукты по всему миру и по доступной цене. Плюс ко всему пропагандировать потребление на ночь волшебных плодов именно Эль-Митоланами. Потому как наверняка рождение местных Пиерлов связано с посещением этого мира именно колдунами.
Сая и в самом деле вернулась очень не скоро. Дело уже близилось к вечеру, когда показалась она, сопровождаемая более чем двумя десятками местных Эль-Митоланов, среди которых отчетливо выделались сразу четыре Резчика. А когда они расселись вокруг гостя на ветки, Кремон сразу обратил внимание на сломанную клешню у одного из Резчиков. И не сдержался от радостных восклицаний.
— Я! Это я! — словно увидев близкого родственника, восторгался путешественник, перебирая своими лапками и показывая, как вначале карабкался по стеблю цветка вверх и как потом кромсал толстенные ветки деревьев. Пока вокруг не повисла восторженная тишина, он и второго Резчика опознал словно родного: над тем светилась ярко обозначенная и хорошо опознаваемая аура собственной сути Эль-Митолана. — Я! Тоже я! Чудо! Прекрасно! Сонный Мир возрождается! — старательно восклицал трудными «запахами» Невменяемый, — Завтра… нет, скоро здесь будет очень много новорожденных! Очень много Пиерлов!
И ему поверили. Настороженную тишину и почтенное внимание разорвали восторженные вопли и крики. И прозвучали они настолько громко, настолько мощно и проникновенно, что все хороводы над Матерью-поляной застыли, трубные звуки смолкли. А постоянно висящий в воздухе гул «местных разговоров» моментально стих.
Сонный Мир замер на пороге нового этапа в своей истории.
