ГЛАВА 30

Последнюю девочку звали Гражина, ей лишь недавно исполнилось одиннадцать лет. Она была не самой младшей из пятерых — до нее Ларссон с Беном доставили на Бетику восьмилетнюю Ульбахар из далекого архипелага Форлак. То была самая сложная для них поездка. Как и всех остальных девочек, Ларссон вез Ульбахар в своем седле; она горько рыдала, звала маму, раз за разом пыталась вырваться, благо хоть ее колдовские способности были надежно заблокированы. Те десять минут, которые им понадобились, чтобы пересечь Перекресток миров, растянулись для Ларссона как минимум на целый час.

Зато с Гражиной никаких проблем не возникло. Мужчина и женщина, передавшие девочку Бену и Ларссону, видно, неплохо заботились о ней, и Гражина вела себя вполне адекватно, правда, выглядела несколько угнетенной и в основном молчала, отзываясь только тогда, когда к ней обращались. Что, впрочем, неудивительно: ведь всего лишь неделю назад погибли ее родители. Как и у Тары, они были приемными и тоже черными магами, но она об этом понятия не имела. Их убийство было обставлено как несчастный случай при пожаре, в котором полностью сгорел их дом на Грани Видар. А поскольку они были там пришлыми, жили обособленно, не имея ни друзей, ни родственников, то агентам Вышних, которые выдавали себя за чету знатных путешественников, ничего не стоило убедить местные власти отдать под их опеку оставшуюся без семьи, без жилья и без средств к существованию девочку. Сама Гражина не возражала — потрясенная потерей отца и матери, она совершенно не задумывалась, как жить дальше. Ей все было безразлично…

Полет через Перекресток ничуть не напугал Гражину, а наоборот — заметно расшевелил ее и пробудил в ней любопытство.

— Так это Перекресток миров? — произнесла она, оглядываясь по сторонам и слегка поеживаясь от холода. — Я слышала о нем. Нам в школе рассказывали, что раньше здесь летали умные драконы. Но наш учитель говорил, что сейчас только кот верховного короля умеет так летать. Он ничего не знал о ваших котах. А много еще таких?

— Насколько мне известно, больше нет, — сказал Ларссон. — К тому же моя Сибилла сама не умеет идти через Перекресток. Ее ведет Ральф.

Гражина посмотрела на Бена с Ральфом, которые неслись сквозь сизый туман чуть впереди.

— А он странный, этот Ральф. Совсем не разговаривает, только мяукает. Сначала я даже подумала, что он кошка.

— Он просто молчун, — коротко ответил Ларссон, не желая говорить о врожденном изъяне Ральфа. — Ты как себя чувствуешь, нормально?

— Да, только холодно, — сказала она, крепче прижавшись к нему. — Хоть и не так сильно, как в «шахте».

— Где? — не сразу понял Ларссон. Они общались на коруальском языке, которым девочка владела довольно неплохо, хотя порой путалась в словах. — А, имеешь в виду «колодец». Так ты уже бывала в нем?

— Два раза, вместе с папой. — Гражина легонько вздрогнула. — Мне было очень страшно, снились жуткие сны.

— Какие? — спросил Ларссон.

— Я почти ничего не запомнила. Оба раза снился какой-то мужчина, плохой мужчина, злой. И говорил он что-то очень плохое, что-то ужасное. Но я не помню, что именно. Помню только, что я не хотела его слушать, не хотела видеть, закрывала глаза, затыкала уши, но все равно слышала его слова… — Гражина несколько секунд помолчала, затем откровенно призналась: — Я рада, что все забыла. Хотя папа был недоволен, назвал меня трусихой. Сказал, что я не должна пугаться; что я должна быть сильной и стойкой. Но на следующий раз все повторилось. — Она грустно вздохнула. — Наверное, я слабая. А когда стану сильной, то папа уже не сможет меня похвалить…

Не сдержавшись, Ларссон ласково погладил белокурую головку Гражины, одновременно размышляя над ее словами. Ему сразу на память пришел рассказ Герти о том, как в двенадцать лет мать учила ее путешествовать по «колодцу». Практическое занятие было только одно, и Герти не горела желанием его повторять. Ей тоже виделся страшный сон, из которого она запомнила только смутный, но крайне отталкивающий образ какого-то мужчины, внушавшего ей ужас. Тогда Ларссон не придал этому значения, ведь кошмары в «колодце» не редкость, а вполне обычное явление. Но теперь он задумался: что если это был не просто кошмар, а Велиал таким образом пытался связаться с ними — и с Герти, и с Гражиной, и с другими? Когда Тара говорила ему о своем общении с повелителем, Ларссон решил, что она имела дело с Черным Эмиссаром. Хотя, возможно, это было в «колодце» — и Тара, в отличие от Герти или той же Гражины, не отвергла свое видение, а приняла его с энтузиазмом. Не исключено, что и те две девочки, которых агентам Вышних пришлось убить, тоже оказались открыты для инфернальных посланий в «колодце». И если догадка Ларссона верна, то удивление должен вызывать сам факт, что вдвое больше девочек с таким же происхождением, как у Тары, не поддались воздействию Нижнего мира. Это свидетельствует о том, что у детей (даже у таких детей) очень сильна сопротивляемость ко Злу…

Достигнув Бетики, они покинули Перекресток миров и совершили мягкую посадку во внутреннем дворе резиденции патриарха Несторианской Церкви. Там их встречал мужчина лет сорока, темноволосый, крепко сложенный, в строгом черном костюме с белым воротником, указывавшим на духовный сан. Это был один из доверенных помощников патриарха, отец Эдвин ван дер Мер, с которым в основном и имели дело Ларссон и Бен.

Приветливо кивнув отцу Эдвину (они расстались лишь немногим более часа назад), Ларссон спешился и ссадил с лошади Гражину. Девочка с осторожным любопытством осмотрела вымощенный гладким булыжником двор с красивым фонтаном в центре. С трех сторон он был окружен зданием патриаршего дворца, а с четвертой — крытой галереей, под которой имелась арка, ведущая в парк.

— Где это мы? — спросила Гражина.

Ларссона опередил только что подошедший к ним отец Эдвин.

— Ты находишься на Грани Бетика, дитя мое, в гостях у святейшего патриарха Илария, — ответил он ласково. — Его святейшество прослышал о твоей беде и изъявил желание помочь тебе.

— О-о! — удивилась девочка, явно пораженная тем, что ею интересуется человек, которого называют «святейшим». — А откуда он меня знает?

— Его святейшеству многое ведомо. Позже ты с ним встретишься, а пока о тебе позаботится сестра Лайме. — С этими словами отец Эдвин жестом подозвал пожилую монахиню, скромно стоявшую немного в стороне. — Надеюсь, вы с ней найдете общий язык.

Последнюю фразу, как оказалось, следовало понимать буквально. Сестра Лайме заговорила с Гражиной на каком-то незнакомом Ларссону языке, и по тому, как сверкнули глаза девочки, стало ясно, что он ее родной. Она что-то ответила, затем снова перешла на коруальский, чтобы попрощаться с Беном и Ларссоном, после чего ушла вместе с монахиней.

Ларссон проводил их взглядом, пока они не скрылись за одной из дверей правого крыла здания, после чего сказал:

— Ну вот, свою работу мы выполнили.

— К тому же весьма оперативно, — подхватил отец Эдвин. — Я не уполномочен говорить от имени руководства нашей Церкви, но от себя лично выражаю вам признательность. Нам бы понадобилось как минимум два месяца, чтобы доставить всех пятерых девочек на Бетику. А так, благодаря вам и, в особенности, благодаря Ральфу, — он кивнул коту, который в этот момент как раз принял свой обычный, то есть кошачий, облик, — все сделано за один день. Что же касается официальных благодарностей, то вы, без сомнений, услышите их от святейшего Илария, который просил передать, что приглашает вас с утра на личную аудиенцию во время завтрака. К сожалению, сегодня вечером он слишком занят.

— Возможно, это и к лучшему, — произнес Бен, с трудом подавив зевок. — Боюсь, на сегодняшнем ужине от нас было бы мало толку, ведь мы на ногах уже часов двадцать, не меньше. Не стану говорить за Эйнара, но сам я предпочел бы поскорее перекусить и лечь спать.

— Я, в общем, тоже, — согласился Ларссон.

— Ваше желание для нас закон, — с готовностью ответил отец Эдвин. — Для вас уже отведены гостевые апартаменты, а самое большее через полчаса вам подадут ужин. За это время вы как раз успеете привести себя в порядок после дороги. Прошу вас, следуйте за мной.

И он провел их в левое крыло дворца, противоположное тому, куда монахини уводили всех пятерых девочек. Как оказалось, Ларссону и Бену отвели не просто гостевые апартаменты, а настоящие королевские, к тому же отдельные для каждого. Впрочем, поужинать они решили вместе, и им накрыли стол в просторной гостиной апартаментов Ларссона.

Компанию им составлял отец Эдвин, который почти не ел, а в основном поддерживал разговор и как бы между делом, но тем не менее весьма настойчиво, пытался разузнать о происхождении чудесных способностей Ральфа. Вряд ли он это делал по собственной инициативе, скорее выполнял поручение патриарха, и было заметно, что ему крайне неловко раз за разом возвращаться к теме, от которой его собеседники с не меньшей настойчивостью стремились уйти.

Сам Ральф при этом не присутствовал — он и Сибилла не стали ждать, когда подадут ужин, а быстро сбегали на кухню, где повара накормили их до отвала, после чего коты вернулись к своим хозяевам и сразу устроились спать. Но даже если бы Ральф был на ужине, то лишнего все равно не сболтнул бы. И не только потому, что не умел говорить по-человечески; просто Бен еще в самом начале попросил его помалкивать об этом, а Ральф был кот послушный и ответственный.

Судя по задаваемым вопросам, отец Эдвин даже не догадывался, что тут приложили руку Вышние. Видно, был непоколебимо уверен, что, если бы они имели такую возможность, то наделили бы подобными способностями одного из принадлежащих несторианам котов. А из этого следовало, что руководство Несторианской Церкви весьма глубоко увязло в сотрудничестве с Вышним миром и, возможно, считало себя его дланью на Гранях.

Убедившись, что его расспросы ни к чему не приведут, отец Эдвин не стал дожидаться конца трапезы, а поднялся из-за стола и попросил прощения, что вынужден покинуть их ввиду неотложных дел. Перед самым уходом он сказал:

— Еще святейший Иларий просил передать, что ему был знак. Сегодня во сне вы оба получите послание.

Ларссон с Беном быстро переглянулись, поблагодарили за информацию, а когда дверь за отцом Эдвином закрылась, Бен тихо произнес:

— Надеюсь, на этот раз они расскажут мне о Риве. В конце концов, заявление от тетки Деборы я получил… Слушай, Эйнар, — обратился он к Ларссону, — у меня к тебе одна просьба. Если это послание будет нам по отдельности, а не вместе, то на любые задания соглашайся, но требуй, чтобы сначала сообщили, где искать мою сестру.

— Хорошо, договорились, — сказал Ларссон. — Можешь на меня положиться.

— А если и тебе что-нибудь нужно от них, то я…

— Нет, спасибо. Мне ничего не нужно. Пока не нужно.

Бен отодвинул от себя пустую тарелку, налил в свой бокал белого вина и взял из вазы пирожное.

— И вот еще что, — произнес он. — Насчет Ральфа. Тебе не кажется странным, что Вышние выбрали его, а не какого-нибудь несторианского кота? Зачем им было привлекать помощь со стороны, если в их полном распоряжении имеется довольно мощная организация?

— Прежде всего, — заметил Ларссон, — я бы не назвал тебя посторонним. В прошлом твоя сестра чуть было не стала жертвой Велиала, так что у тебя есть личные мотивы во всем этом деле. А что касается несториан, то я думаю, что Вышний мир просто поостерегся давать им кота с такими способностями. Ты только представь, как возросло бы влияние их церкви!

— Ну не знаю, — с сомнением проговорил Бен. — Один кот погоды не сделает. Даже такой уникальный.

— Еще как сделает! — возразил Ларссон. — Учти, что другого такого кота нет ни у кого, кроме верховных короля и королевы. Один этот факт многого стоит. Вот увидишь: как только весть о твоем Ральфе разнесется повсюду, к тебе валом повалят послы с разных Граней с самыми заманчивыми предложениями. Уверен, найдется немало королей, князей, эмиров, падишахов и прочих коронованных особ, которые возжелают выдать за тебя своих дочерей.

— Ой, не выдумывай! — смутился Бен.

— А я не выдумываю, так все и будет, попомни мое слово, — сказал Ларссон и ухмыльнулся — Так что я советую тебе не спешить с выбором невесты. Подыщи себе большое и благополучное королевство со старым королем и принцессой-наследницей — желательно к тому же красавицей. Вот тогда и женись…

Сразу после ужина Бен попрощался с Ларссоном до утра и отправился спать в свои апартаменты. Ларссон тоже не стал медлить и прошел в спальню, где на коврике возле широкой кровати дрыхла без задних ног Сибилла. Плотно задвинув шторы (за окном еще светило вечернее солнце) и раздевшись, он лег в мягкую постель и, быстро погружаясь в дремоту, стал думать, что ответить Ривалу де Каэрдену, если тот спросит его насчет Герти. Ларссон по-прежнему не мог решить, где ей будет лучше — в школе Ильмарссона или здесь, в цитадели несториан.

Ничего придумать он не успел, так как вскоре его поглотил сон…