ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
1
Анатолий сидел под кривым низкорослым деревцем и смотрел невидящим взглядом на величественный горный пейзаж, расстилавшийся на много километров вокруг. Судя по данным системы спутниковой навигации, он находился в Восточном Тибете. Отличное место для медитации, жалко только, что время не самое подходящее. Сначала надо дождаться, когда прибудет служба спасения.
Если бы Анатолий не послал экстренный вызов, а сам полетел на поиски правоохранительных органов, сейчас он уже рассказывал бы людям в униформе о том, что творится на Деметре. Но Анатолию было страшно покидать тайный вокзал, ведь если внизу остался кто-то живой и этот кто-то сумеет привести в действие бомбу или как-то еще испортить терминал, то Деметру не спасет уже ничто. А этого нельзя допустить ни при каких обстоятельствах.
Анатолий сидел на камне и созерцал мутными глазами великолепный пейзаж, достойный кисти какого-нибудь великого китайского художника. Рядом лежал ручной пулемет, полностью заряженный и активированный. Все детекторы работали на пределе чувствительности, а в компьютерной сети захваченной базы действовал модуль дистанционного управления, замкнутый на мозг Анатолия. Сейчас Анатолий видел все, что видели детекторы базы, внешние и внутренние, но он не мог оставаться спокойным. Он боялся, что сюда спешат не только сотрудники службы спасения, но и кое-кто еще, и эти кое-кто настроены в его отношении куда менее дружелюбно. В худшем случае здесь может появиться автономная граната или даже боевой самолет, но и в такой ситуации эвристический блок оценивал шансы на успех как один к одному. Будем надеяться, что враги опоздают. Анатолий сверился с внутренним таймером. Что за черт, уже полчаса прошло, а этих спасателей все нет! Ну что за раздолбайство!
Только сейчас, сидя на земле, на самой настоящей Земле в самом прямом смысле этого слова, вдыхая земной воздух и наблюдая земные облака, Анатолий понял, как он устал. Все события последних месяцев воспринимались как дурной сон. Ему казалось, что он попал в виртуальную игрушку и настолько увлекся ею, что совсем потерял чувство реальности. В реальной жизни не бывает ни такого количества приключений в единицу времени, ни такого идиотского сюжета. Не должно быть. Но есть. Ну где же эти спасатели?! Ликвидация защитников базы прошла без проблем. Анатолий не брал пленных, это было слишком рискованно, в одиночку он не мог следить за тринадцатью людьми одновременно, а если кто-нибудь, временно выпавший из поля зрения, доберется до генератора варп-поля… Можно, конечно, связывать пленных, но эта процедура замедляет операцию настолько, что риск превосходит все разумные пределы. Нет, тринадцать трупов — не слишком большая цена за гарантию целостности сооружения, в котором сейчас скрыта жизнь целой планеты. Смерть Кощея на конце иглы, а жизнь Деметры в подземном склепе. Мистика дурацкая… Надо срочно обратиться к психологу. Эмоциональный фильтр перестал сигнализировать о непомерной нагрузке, а это очень плохо. Это значит, что мозг Анатолия не может адекватно реагировать на изменения в окружающей среде, ему теперь все стало безразлично. Анатолий знал, что будет дальше утрата эмоциональных стимулов, личностных ориентиров, апатия, депрессия и в конце концов либо шизофрения, либо самоубийство. И самое страшное то, что он думает об этом совершенно спокойно, как будто речь идет не о нем, а о каком-то абстрактном человеке. Это ужасно. Хорошо, что скоро это кончится.
Тринадцать человек. Не так уж и много, на другом конце портала людей было почти вдвое больше. А если еще посчитать тех, кто погиб при бомбардировке Карасу… Пожалуй, Анатолий установил рекорд для нового столетия. Впрочем, кто его знает, ведь, когда он уезжал на Гефест, тол-кинисты устроили какое-то побоище в Южной Африке… Он еще раз связался с местной службой спасения и еще раз получил тот же самый ответ — ждите, к вам прилетят. Ну что же, вы сами напросились…
Анатолий выдал в эфир сигнал красной тревоги. Если через пять минут здесь не появится хренова прорва вооруженного народа, значит, Землю завоевали зеленые человечки на летающих тарелках. Анатолий устроился поудобнее и стал ждать.
2
Межзвездное путешествие заняло менее двадцати часов. Якадзуно не заметил, как прошла парковка, он вообще ничего не заметил — он был слишком глубоко погружен в медитацию. Просто в один прекрасный момент в маленькой темной комнатушке вспыхнул свет.
В первые секунды свет показался нестерпимо ярким. Якадзуно вскочил на ноги, выхватил пистолет, но вовремя сообразил, что стрелять нельзя. Если он выстрелит зарядом малой мощности, от этого не будет никакой пользы, потому что он ни хрена не видит и не знает, куда целиться. А если выстрелить зарядом большой мощности, взрывная волна размажет его по стенам транспортной капсулы. Надо было предусмотреть какую-нибудь подсветку, чтобы глаза не отвыкали от света…
Отчаянно моргая, Якадзуно вгляделся в дверной проем, и на мгновение ему показалось, что прямо напротив него стоит человек в тяжелой броне и целится ему в грудь из тяжелого пулемета. Но, проморгавшись, Якадзуно убедился, что это был глюк, в дверях никого не было.
Якадзуно перевел регулятор мощности пистолета в положение 20 процентов, рекомендуемое для боя в тесных помещениях. Затем принял боевую стойку, выскочил в коридор, двигаясь по всем правилам, левым боком вперед, убедился, что впереди противника нет, совершил разворот на 180 градусов и понял, что в очередной раз сморозил глупость. В коридоре было гораздо светлее, чем в капсуле, а зрачки Якадзуно еще недостаточно сузились, он был ослеплен и не увидел противника только потому, что не увидел вообще ничего. Якадзуно прошипел нечто неразборчивое и запрыгнул обратно в капсулу, больно ударившись плечом о металлический косяк дверного проема.
Было очень больно и обидно. Наследник самураев, блин! Если бы его ждали враги, они взяли бы его голыми руками! О чем он вообще думал, когда сюда отправлялся? С таким уровнем боевой подготовки шансов на успех нет и быть не может. Но не оставаться же здесь сидеть и ждать, когда враг придет и возьмет его голыми руками!
Якадзуно осторожно выглянул в коридор. Зрение адаптировалось к яркому свету, люминесцентные лампы под потолком больше не ослепляли. Якадзуно осмотрелся по сторонам и пошел направо, решив руководствоваться правилом правой руки.
Коридор вывел его в небольшой холл, от которого ответвлялись еще два коридора. Тот, что вел налево, упирался в лифтовую площадку. Рядом с дверями лифта в стене была еще одна дверь, которая, судя по картинке над ней, вела на лестницу. Второй коридор, уходящий направо, представлял собой точную копию того, по которому Якадзуно пришел сюда, но только тот, правый, был погружен во тьму. Интересно…
И тут Якадзуно осенило. Вторая малогабаритная капсула, на которой уехал Анатолий, на Деметре находилась справа от той, которой воспользовался Якадзуно. Скорее всего, и на Земле они расположены так же. А это значит, что Анатолий успешно совершил межзвездное путешествие, а потом… А боги его знают, что было потом. Должно быть, свет в том коридоре погас из-за того, что там был бой, а вот кто в нем победил, остается неясным. Ну и ладно. В конце концов, Якадзуно приперся сюда не для того, чтобы победить, а для того, чтобы подороже продать свою жизнь.
Якадзуно взял пистолет на изготовку и направился к лестнице. Ехать на лифте слишком рискованно — если Анатолий не смог добиться успеха, на выходе из лифта Якадзуно будут ждать.
Он поднялся по лестнице на один этаж, осторожно выглянул в коридор и увидел труп. Безголовое мужское тело сидело, прислонившись спиной к стене. Над тем местом, где раньше была голова, на стене было выжжено большое пятно, заляпанное кровью, волосами и чем-то похожим на непроваренный (или непереваренный…) мясной фарш. Картина вполне ясна — выстрел в голову электрической пулей, мощность была'около 20 процентов.
Якадзуно повнимательнее пригляделся к трупу и убедился, что это не Анатолий — тот выше ростом и уже в плечах. Значит, Анатолий здесь был и пошел дальше.
На осмотр этажа у Якадзуно ушло минут пять — помещений здесь было немного. Нашелся еще один труп, он принадлежал молодой женщине. У нее была свернута шея. Якадзуно поморщился, подумав, что, если так пойдет и дальше, может повториться история, случившаяся на другом конце этого портала. Хорошо, что в последние сутки Якадзуно ничего не ел.
Сзади послышался громкий вздох. Якадзуно резко развернулся, его указательный палец напрягся на спусковом крючке, но пистолет сам собой вырвался из руки, кувыркнулся в воздухе и…
Перед ним стоял Анатолий Ратников собственной персоной, он держал перед собой открытые ладони и широко улыбался. Якадзуно почувствовал, как его губы тоже непроизвольно растягиваются в широкой улыбке.
— Прорвался все-таки, — выдохнул Якадзуно и бросился в объятия человека, который… да, Анатолий стал его другом, в этом уже нет никаких сомнений. В голове Якадзуно мелькнула неуместная мысль — как жаль, что Анатолий абсолютно гетеросексуален.
— Прорвался, — эхом отозвался Анатолий и добавил: — Я тебя чуть не пристрелил.
— Давно меня заметил?
— Минут пять назад.
— Сколько?!
— Минут пять. Я подключился к системам внутреннего наблюдения. У них очень плохое качество изображения, я видел, что кто-то бродит по коридорам, а кто именно, не разглядел. Я подумал, что упустил кого-то из местных.
Якадзуно скорчил раздраженную гримасу.
— Снова всех поубивал? — мрачно спросил он.
— Конечно. Зачем нам пленные? Тут есть локальная сеть, в ней хранится вся нужная информация, защита там нулевая, я уже проверил. Брать пленных рискованно, я боялся, что, если замешкаюсь, они успеют взорвать базу, а тогда всей нашей миссии конец. А ты зачем сюда приперся? Почему не дождался Ибрагима?
— Ты говорил, что заминировал лифт.
— Я установил в минах код внешнего отключения.
— Что это такое?
— Надо передать специальный пароль либо в радиодиапазоне, либо голосом, и тогда мины тебя пропустят. Разве я тебе не сказал?
— Нет.
— Совсем плохой стал. Извини, Якадзуно, я в самом деле забыл. У меня с мозгами совсем плохо. Я очень устал.
— Я заметил. Ты поэтому ушел в портал? Анатолий смутился.
— Если честно, я просто струсил, — сказал он. — Не знаю, что скажет психиатр по этому поводу… Надеюсь, он не назовет это дезертирством.
— А как это еще можно расценить?
— Как отказ киберсистемы. Мой процессор уже вторую неделю требует отдыха. Никогда не слышал про взбесившихся терминаторов?
— Я думал, это байки.
— В каждой байке есть доля истины. О! Нас встречают.
У тебя еще оружие есть?
— Пневматика в кармане.
— Вынь немедленно. Десантники будут здесь через полторы минуты.
С этими словами Анатолий присел на корточки и стал раскладывать перед собой целый арсенал. Большинство образцов Якадзуно видел впервые в жизни.
Закончив выстраивать на полу оружейную выставку, Анатолий выпрямился и заложил руки за голову. Якадзуно последовал его примеру, и, едва он это сделал, в коридоре появились десантники.
3
Тропическое солнце превращало окружающий мир в настоящий океан света итепла. Температура морской воды была всего на пару градусов ниже, чем у тела Анатолия. В крови Анатолия весело плескалась психотропная химия двух десятков разных видов, ей составляли компанию то ли пять, то ли шесть видов синтетических бактерий. От этого Анатолий чувствовал себя не то чтобы навеселе, но немного не в себе, не так, как обычно. Внутренние энергетические батареи были полностью заряжены еще час назад. Все было хорошо.
Красная тревога быстро достигла своей цели, десантники прибыли на тайную базу менее чем через полчаса. К тому времени, когда они вступили на территорию вокзала, Анатолий уже успел передать краткий отчет о происшедшем, что позволило обойтись без недоразумений. После проверки документов Анатолию позволили собрать оружие и вежливо попросили подняться на поверхность и погрузиться в самолет. Высокое начальство велело ему прибыть в региональный штаб СПБ настолько быстро, насколько возможно. Якадзуно оружие не вернули на Земле законы о личном оружии не в пример строже, чем на окраинных планетах.
Следующие десять часов прошли как в дурном сне. Анатолий говорил и говорил, он говорил одно и то же, много раз, разными словами, разные люди задавали ему одни и те же вопросы в разной последовательности и разных формулировках. Анатолий не обижался, он знал, что именно такая техника допроса позволяет получить максимум информации за минимальное время. Вот только быть допрашиваемым — удовольствие ниже среднего.
Допрос закончился, и Анатолий попал в руки врачей. Ночь он провел на ложе глубокого погружения. Тестирование проходило в режиме имитации сна, Анатолий не помнил, что делал в виртуальности, в его памяти остались лишь отдельные обрывки смутных и неясных образов. Он сражается, вначале энергетическим оружием на средней дистанции, потом врукопашную, затем появились какие-то ящеры, но что с ними происходило, Анатолий не помнил, еще было что-то сексуальное…
Наутро его перевели в больничную палату-люкс, хорошенькая медсестра помогла ему скрасить первое утро на Земле. Через полчаса после того, как она ушла, в палату вошел врач, китаец средних лет с одутловатым лицом и большими залысинами. Он вежливо поклонился, уселся на край кровати и начал говорить:
— Вам очень повезло, молодой человек. Ваши кибернетические модули более месяца работали с запредельной нагрузкой и все-таки не вышли из строя. Ваш эмоциональный фильтр превысил допустимый ресурс почти в десять раз, он истощен настолько, что требует полного перепрограммирования. Никто и не думаличто наша техника способна выдерживать такие нагрузки. — Он усмехнулся. — На вашем примере защитят не одну диссертацию.
Анатолий решил сразу перейти к делу.
— Что с моими мозгами? — спросил он.
— Как ни странно, пока все в порядке. Вам всего лишь необходим длительный отдых. Никаких боевых операций, ваш куратор из СПБ сказал, что вы будете настаивать на возвращении… но…
— Но Деметра…
— Молчать! Я не слышал этого слова. Я даже переспрашивать не буду, потому что мне показалось, что вы чуть было не разгласили государственную тайну высшей категории. Я неправ?
— Ну…
— Никаких ну! Аджьянд ясно сказал, что я несу персональную ответственность за ваше душевное здоровье. Я не хочу неприятностей.
— Аджьянд — это кто?
— Ваш куратор от СПБ, он входит в штаб операции. Только не надо мне рассказывать, что это за операция, я не желаю этого знать. Операция и все.
— Что со мной?
— Все уже в порядке. Было тяжелейшее нервное истощение плюс серьезные неисправности в нескольких кибернетических узлах. Эмоциональный фильтр уже заменен, дня через два будем перепрограммировать эвристический блок. Заодно и апгрейд проведем, а то у вас софт очень старый.
— Когда все закончится, я снова буду нормальным?
— Постучите по дереву. Если не произойдет ничего неожиданного, вы будете более чем нормальным. Я посмотрел ваше досье, вы были комиссованы из-за психологических проблем, правильно?
— Правильно.
— Я проверил вашу карту личности. Я больше не вижу следов того расстройства.
— Я вылечился?!
— Наоборот, вы заболели. Когда человек заболевает раком, он обычно вылечивается от всех вирусных инфекций. Так и вы — из-за нервного истощения старые комплексы ослабли. Если правильно провести лечение, вы сможете вернуться в строй. Вы этого хотите?
— Хочу ли я этого? Вы издеваетесь? Кстати, это правда, что бойцам моего класса специально промывают мозги, чтобы они получали удовольствие от своей работы?
Психиатр ехидно хмыкнул и спросил:
— А правда, что на обойме пистолета есть специальная железячка слева, чтобы пружину оттягивать?
— Она не для того! Когда выстреливается последний патрон, она стопорит… как бы это объяснить…
— Не надо объяснять. Вы уже поняли ответ на вопрос?
— Намекаете, что удовольствие от работы — как бы побочный эффект?
— Не как бы, а побочный. Бойцы вашего класса не имеют психоблоков… Кстати, о психоблоке.
— Его выставил один из лидеров… как бы это сказать, чтобы не раскрыть тайну…
— Меня не интересует, кто его выставил, меня интересует, что этот психоблок вам запрещает.
— Отказываться от выполнения приказов одного человека. Но он уже мертв, а его соратники теперь на нашей стороне.
— Тем не менее психоблок у вас есть. Раз он не рассосался сам собой, значит, он все еще актуален. У нас есть инструкция…
— Не пускать в бой бойцов с психоблоками?
— Вот именно.
— Но почему?
— Потому что психоблоки иногда имеют недокументированные функции. И не надо делать такое лицо. В нашей науке законы пишутся кровью.
— Значит, я не смогу вернуться… ну, вы понимаете…
— До конца курса лечения — ни в коем случае.
— А сколько продлится лечение?
— Месяц, два, может, три. Поживем — увидим. И не надо делать такое лицо, боевые действия вам сейчас абсолютно противопоказаны. Да вы и сами должны понимать, у вас такое истощение… Короче говоря, пора приступать к лечению. Собирайте вещи, через полтора часа за вами прилетит самолет, отправитесь на Мальдивы, там у нас санаторий специально для таких случаев. Отдохнете, расслабитесь, наберетесь сил, а потом посмотрим, может, и получите направление на повторную медкомиссию. Но я ничего не обещаю.
— А что с Якадзуно?
— С вашим товарищем?
— Да.
— С ним все нормально. Тоже нервное истощение, но гораздо менее выраженное.
— Я могу взять его с собой?
— Этот санаторий только для бойцов класса Е.
— Его присутствие поможет мне вылечиться.
— Вы любовники?
Анатолий негодующе фыркнул.
— Я гетеросексуален. Мы просто друзья.
— Вы вместе сражались?
— Вроде того. Он спас мою жизнь, а я его.
— Понимаю. Хорошо, он полетит с вами. Если сам согласится. Но он будет с вами только до тех пор, пока ваш лечащий врач будет считать, что от его присутствия есть польза.
— Разве не вы будете меня лечить?
— Я сдаю вас Джулиану Ройсу. Очень хороший психиатр, как раз специализируется на нервном истощении у трансформированных субъектов.
— А у вас какая специальность?
— Специальность та же самая — психиатр. А специализация экспресс-диагностика. Я специализируюсь по экстренным мерам, долгое лечение — не моя сфера деятельности. Вопросы у вас есть?
Вопросов у Анатолия не было. А через два часа он и Якадзуно были уже в санатории.
Странное дело, мечта Анатолия сбылась, он получил заслуженный отдых, но это его не радовало. Сейчас его тянуло обратно, в душные джунгли Деметры, в зловещие темные коридоры подземных сооружений, в кабину «Чайки», в особняк, в котором ждала Полина. Черт возьми, неужели он успел по-настоящему привязаться к этой проститутке? Воистину, человеческая душа — потемки. Особенно собственная.
Якадзуно развалился в шезлонге, в одной руке он держал стакан с чем-то алкогольным, а другой обнимал смазливую негритянку. Анатолий пристально посмотрел на него, и во взгляде друга Анатолий прочитал ту же самую затаенную тоску. Здесь, на Земле, в этом празднике жизни они были лишними. Судьба ждала их на Деметре.
4
Кузнецов с самого начала дал понять, что считает Ибрагима более главным, чем Дзимбээ. Так оно, собственно, и было, Дзимбээ безоговорочно признавал превосходство Ибрагима, но когда тебя так явно игнорируют, начинаешь чувствовать себя дискомфортно.
Для стороннего наблюдателя разговор Андрея Кузнецова с Ибрагимом Бахтияром выглядел очень странно. Кузнецов не имел встроенного процессора в голове, но был прекрасно осведомлен о возможностях собеседника и потому не тратил времени на излишнее сотрясение воздуха. Кузнецов сразу установил прямое соединение между своей мобилой и мозгом Ибрагима, и теперь большая часть их общения сводилась к тому, что Кузнецов подсовывал один файл за другим, Ибрагим их телепатически просматривал, а вслух произносились только уточняющие вопросы да еще обрывочные комментарии, из которых никак невозможно понять суть разговора.
— Впечатляет, — сказал Ибрагим и Дзимбээ понял, что информационная накачка подошла к концу. — А без крайних мер нельзя было обойтись?
— Нельзя, — Кузнецов развел руками и обаятельно улыбнулся. — Вот расчеты, вы, наверное, не обратили внимания…
— Обратил я внимание. Но все равно как-то не верится…
— Все расчеты перед вами, можете проверить…
— Я обязательно все проверю. А сейчас нам с Дзимбээ надо подумать. Наедине.
— О чем разговор? Давайте совещайтесь, только не очень долго. Если Ратников сумеет прорваться на Землю, это будет катастрофа.
— А он сумеет?
— Думаю, что нет, но чудеса иногда бывают. Я не представляю, как он сможет пройти через… гм… там стоит очень хорошая защита, но я все равно боюсь. Лучше, чтобы вы отозвали Ратникова как можно быстрее.
— Ратников не будет прорываться на Землю. У него очень простой приказ заминировать вход в здание вокзала, занять оборону и ждать дальнейших распоряжений.
— Это лучше. Но все равно постарайтесь побыстрее принять решение. Когда будете готовы, позвоните мне на мобилу.
С этими словами Кузнецов вышел из комнаты. Ибрагим посмотрел в глаза Дзимбээ, глубоко вздохнул и начал говорить:
— Революцию организовали ученые — Кузнецов, Тока-нава, Гарневич и еще десяток других научных боссов. Братство — всего лишь идеологическое прикрытие, а Багров — обычная марионетка. Цель революции — создать замкнутое общество, ориентированное на развитие науки, — власть ученых, технократия, так сказать. Операция была задумана семнадцать лет назад. Знаешь, почему самый большой университет человечества находится на Деметре?
— Намекаешь, что ящеры тут ни при чем, это было просто прикрытие?
— Да, это было просто прикрытие. Семнадцать лет назад планета Деметра была выбрана как полигон для социологического эксперимента. Деметра только-только заселялась, а яицеголовые уже начали готовить строительство светлого будущего. Здесь собрали лучших ученых человечества, сконцентрировали огромные запасы минералов и энергии. Почему деметрианская экономика так долго агонизирует? Потому что запасы, которые она проедает, создавались годами и прожираться тоже будут годами. Главная цель революции создать условия для нового технологического прорыва. У них в штате полно социологов, а те все твердят, что для этого нужно большое потрясение, лучше всего война. Приводят пример Второй мировой войны. Электронный компьютер, атомная бомба, турбореактивный двигатель, множество культурных достижений, начиная от Пикассо и кончая Спилбергом, — все это было бы невозможно, если бы Гитлер не напал на Польшу. А сейчас в роли Гитлера выступает братство.
— Они всерьез полагают, что разруха принесет пользу?
— Как ни странно, у них есть основания. Либо их социологи дружно сошли с ума, либо все идет по плану.
— Трудовая мобилизация — это тоже по плану?
— Они считают, что без мобилизации нельзя достичь социального потрясения нужной степени. Знаешь, кто устроил обвал на бирже?
— Неужели они?
— Они. И сопротивление организовали тоже они. Чтобы у народа не сложилось впечатление, что революция прошла быстро и безболезненно. Народ должен испытать настоящий ужас, и только тогда революция принесет плоды.
— Какие-нибудь плоды она уже принесла?
— Вроде бы, в генетике только что открыли что-то важное. Андрей показывал мне материалы, я ничего не понял, но все пишут, что это очень важное открытие, как таблица Менделеева в химии. Они считают, что дальше будет еще круче.
— А войну с ящерами тоже они организовали?
— Нет, здесь они просчитались. Они исследовали психологию ящеров, но изучали только тех, кто учился в университете, а это совсем не то же самое, что ящер, бегающий по джунглям с мечом и кинжалом. Они недооценили воинственность и переоценили социальные установки ящеров. Массовые нападения на человеческие фермы стали для них неожиданностью.
— А почему Кузнецов вдруг решил пойти на переговоры? Из-за того вокзала?
— Из-за него. Изначально у них было два вокзала, второй связывал Деметру с Гефестом, но он был разрушен.
— Как? Где?
— На другом конце, на Гефесте. Ты знаешь, кто отец Якадзуно?
— Хируки Мусусимару, главный юрист «Уйгурского палладия».
— Точно. Он где-то раскопал, что ХММ экспортирует на Деметру машиностроительную продукцию, вначале он потребовал взятку с одного топ-менеджера ХММ, а потом ни с того ни с сего полез в бутылку и сдал властям расположение вокзала. Пришлось его подорвать. Вокзал, я имею в виду, а не Хируки. У яйцеголовых остался только один вокзал, в неудобном месте и с минимальной пропускной способностью. Им пришлось скорректировать планы. Перенести терраформинг на неопределенный срок, уменьшить мощность строящихся реакторов, ну и так далее.
— Обалдеть! И что? Неужели ты готов с ними работать?
— Не знаю. Честное слово, не знаю. С одной стороны, идея очень заманчивая…
— Заманчивая? Сколько людей уже погибло на Деметре?
— Меньше десяти тысяч. Ящеров — почти миллион, но кто их считает… Знаешь, если отвлечься от эмоций, потери невелики. Народ напуган, но почти никто серьезно не пострадал.
— А ты знаешь, в каких условиях живут рабочие на стройках?
— Примерно в таких же, как туристы в походах. Понимаешь, Дзимбээ, каждая стройка рано или поздно завершается. Трудовая мобилизация была затеяна не для того. Строительство можно было организовать вообще без привлечения дополнительной рабочей силы, вся эта затея была устроена только с одной целью — устроить людям хорошую встряску. Когда ученые решат, что народ Деметры получил достаточно эмоций, жизнь тут же наладится. Сразу появится много пищи, энергии и товаров, Багров объявит о переходе к новому этапу революции, братство ослабит интенсивность полоскания мозгов населения, люди подумают — вот как хорошо стало жить.
— И сразу сделают много разных открытий, и на всей планете наступит процветание и всеобщее счастье.
— Примерно так. Ты учти, каждый пятый житель Деметры имеет высшее образование, на Деметре практически нет преступности…
— Да ну!
— Ну да. Местная мафия не более преступна, чем отделы внешней безопасности земных корпораций. А теперь мафия вообще сидит тише воды, ниже травы. Те, кто поумнее, работают на братство, изображают полицию, а остальных давно ликвидировали без суда и следствия, по законам революционного времени. Когда братство проводило репрессии, оно избавлялось не столько от недовольных, сколько от балласта. Сейчас социальная структура общества близка к идеальной.
— А как же фермеры?
— Фермеры скоро будут не нужны. Сейчас их активно уничтожают ящеры, но самые умные фермеры уже перебрались в города. Когда наступит час «Ч», власти введут в действие программу переподготовки кадров, и те фермеры, что способны работать не только руками, но и головой, найдут себе новое место. А худшие… Естественный отбор никто не отменял, что бы ни говорили правозащитники. Деметра станет планетой ученых. Социологи говорят, это приведет к настоящему прорыву в науке.
— Выходит, все наши труды были напрасны?
— Как сказать… Мы ведь не знали, где собака зарыта. Нет, я не считаю, что мы действовали неправильно. Если бы все знать заранее…
— Я не об этом. Ты считаешь, они все делают правильно?
— Не знаю. Мне надо еще разок проглядеть их материалы…
— Мне можно посмотреть?
— Да, конечно, держи, — и мобила Дзимбээ разразилась целой серией коротких писков.
Остаток дня Дзимбээ посвятил изучению самых сокровенных тайн деметрианской революции.
5
— Ты еще не устал здесь прохлаждаться? — спросил Анатолий.
— Если это называется «прохлаждаться», то чем тогда занимаются эскимосы на Чукотке? — переспросил Якадзуно, ехидно ухмыльнувшись.
— Эскимосы на Аляске, на Чукотке — чукчи. Но ведь ты понял меня.
— Снова мысли читаешь?
— Да хватит тебе подкалывать! Можешь ответить серьезно?
— Ты и так знаешь ответ. Меня все достало. Знаешь, что больше всего меня достало?
— Что?
— Отсутствие связи с внешним миром.
— Чего?
— Ты даже не заметил? Ну ты даешь. Здесь не работает ни телефонная связь, ни почта, даже в чат невозможно войти.
— Может, здесь так принято? Режимный объект все-таки.
— Режим режимом, но я никаких подписок не давал. Я собираюсь свалить отсюда.
— Моего выздоровления не дождешься?
— Боюсь, что нет. Меня достало безделье. Знаешь, Анатолий, я прекрасно понимаю, что как боец я полный ноль, но я просто не могу здесь сидеть, расслабляться, пьянствовать, трахаться по три раза на дню, а в это самое время на Деметре решается судьба двух миллионов человек. Я знаю, эти слова звучат глупо и напыщенно, но я действительно так думаю. Пусть это все глупые самурайские бредни, но я так воспитан, я уже не могу стать другим. От этого санатория меня уже воротит.
— Я тебя понимаю. Я чувствую примерно то же самое. Но меня пообещали восстановить в должности…
— Снова будешь курьером?
— Да нет же! Аджьянд сказал, что, если курс лечения пройдет нормально, меня снова возьмут в десант. Мои комплексы исчезли, я теперь снова могу сражаться как нормальный боец.
— А что были за комплексы, если не секрет?
— Мне трудно убивать людей.
— Да уж, этот комплекс у тебя точно исчез. Думаешь, это хорошо?
— Я уже ничего не думаю. Это чертово приключение перевернуло всю мою жизнь, все мироощущение… Как-то напыщенно получилось… Но я и вправду стал себя чувствовать другим человеком. Я не знаю, лучше я стал или хуже, я просто другой. Так бывает, когда возвращаешься куда-то, где не был несколько лет, знаешь, есть такой пример из учебника, что, когда возвращаешься туда, где был ребенком, все вещи кажутся маленькими.
Якадзуно вздохнул.
— Я все понимаю, — сказал он. — Ты веришь в судьбу?
— Нет.
— А я верю. И я благодарен судьбе, или богам, или бесы его знают чему за то, что в моей жизни было это испытание.
— Думаешь, оно закончилось?
— А что, есть сомнения?
— Пока только предчувствия.
— Какого рода?
— Я не могу точно сформулировать, я чувствую, что что-то не так, а объяснить не могу. Эвристический блок говорит, что профили внешней среды носят аномальный характер, это, скорее всего, ничего не значит, просто много времени прошло…
— Какие еще профили?
— Долго объяснять. Но, по-моему, наши приключения еще не закончились.
6
Анатолий не знал, как объяснить Якадзуно то, что он чувствовал. Наверное, так же трудно объяснить слепому смысл картины Сальвадора Дали или напеть глухому Пятую симфонию Бетховена. Те, у кого в мозгах нет встроенного процессора, не понимают, что это не просто калькулятор, который всегда под рукой, но и еще одно чувство, отсутствующее у обычных людей.
Сейчас Анатолий никак не мог избавиться от ощущения, что они с Якадзуно попали не на Землю, а в какой-то другой мир. На первый взгляд все было в точности как на Земле, но тысячи мелких отличий, накапливаясь, формировали профиль внешней среды, не имеющий ничего общего с профилем той Земли, которую Анатолий покинул, отправляясь на Гефест за золотым цвергом.
Анатолий уже битый час пытался проанализировать разницу профилей, выделить и оценить ключевые факторы, сделать хоть какие-то выводы, но ничего не получалось. Кластеризация никак не давалась ему, даже самые безумные комбинации факторов не приводили к упрощению картины, хоть ты тресни. Вот одна совокупность данных, вот другая, напускаем на них критерий однородности, получаем отрицательный ответ, а в чем состоит разница непонятно. Совершенно разные выборки, не имеющие ничего общего, кроме случайных совпадений. Как будто он попал не на Землю, а в параллельный мир, очень похожий, но все-таки не тот. У кого-то из древних писателей был похожий сюжет…
И в этот момент эвристический блок сообщил Анатолию, что нашел кое-что необычное. Он посчитал энтропию профиля, и она оказалась на порядок ниже нормы. А это значит… Ого!
Что делать? Сделать вид, что ничего не заметил? Нет, это невозможно вечером, когда Анатолий в очередной раз погрузится в электронный гипноз, все сразу станет видно. И еще нельзя исключать, что это входит в систему психологических тестов… Нет, это вряд ли, слишком дорогой тест получается.
По-любому, нет смысла скрывать то, что скрыть невозможно. Анатолий мысленно перекрестился и вызвал врача мысленной командой.
Доктор Ройс явился минут через пять. Он выглядел озабоченным.
— Что-то случилось? — спросил он. — Вы так взволнованы…
— Профиль окружающей среды имеет аномально низкий уровень энтропии, сообщил Анатолий. Брови Ройса поднялись вверх.
— И что? — непонимающе спросил он.
— Вот это все, — Анатолий обвел рукой вокруг себя, — представляет собой одно большое театрализованное представление.
— В каком смысле?
— Не знаю. Я попытался проанализировать обстановку, но информации недостаточно. Я, конечно, мог бы попробовать потренироваться в особых навыках, вы знаете, о чем я говорю… но это как-то глупо. Вы легко обнаружите эти попытки…
— Да, вы правы, — кивнул Ройс, — в вашем положении глупо что-то скрывать. Значит, вы чувствуете искусственность окружения… А в чем это проявляется?
— Во всем. Все неправильно. Все настолько неправильно, что я даже не могу сказать, что именно. Уровень энтропии лишь незначительно превышает уровень, типичный для художественных фильмов. Такое ощущение, что все окружающее специально подстраивается под меня. У меня паранойя? Или мания величия?
Ройс ухмыльнулся.
— Я точно не знаю, — сказал он, — но на первый взгляд непохоже. Параноики не сомневаются в том, что говорят.
— Тогда в чем дело? Что вокруг происходит? Почему, например, нет выхода в глобальную сеть?
— Это режимный объект.
— Позвольте вам не поверить.
— Но это действительно режимный объект!
— Да, я знаю, это режимный объект, но причина не в этом. Выход в глобальную сеть был отключен… позавчера? Правильно?
— Использовать детекторы лжи во внебоевой обстановке неэтично.
— А лгать пациенту этично?
— Смотря в какой системе этики. Вы ведь русский? У вас, русских, это в порядке вещей.
— Это касается только тех случаев, когда пациент смертельно болен. Я смертельно болен?
— Типун вам на язык! Ну сами подумайте, ну что вы хотите узнать? Думаете, я вам сейчас все выложу — почему вас изолировали от мира, почему энтропия не та, какая надо? Слишком много вы о себе думаете. Если вам не сообщили информацию с самого начала, значит, эту информацию вам знать не следует. Вы же боевой офицер! Сколько времени вы были в запасе? Уже успели забыть базовые навыки?
— Нет, еще не успел. Можно задать один маленький вопрос?
— Да хоть два.
— На чьей вы стороне?
— Кто? Лично я? Я ни на чьей стороне, я на стороне самого себя. Я получил приказ, но я понятия не имею, чем этот приказ был вызван. И знаете что? Мне наплевать, чем он был вызван. Меньше знаешь — лучше спишь. Знаете такую пословицу?
Анатолию пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы сохранить спокойствие, хотя бы внешнее.
— Я знаю только одно, — сказал он. — Человечество столкнулось с самым большим предательством за всю свою историю. И мне кажется, что корни этого предательства растут здесь.
— В этом санатории?
— На этой планете.
— И что?
— А то, что я должен знать, что попал действительно в санаторий СПБ, а не в гнездо предателей.
— Какие доказательства вас убедят?
— Для начала мне нужен выход в глобальную сеть.
— Это невозможно. Я получил приказ, который это категорически запрещает. Я не знаю, чем он обусловлен, и меня это не интересует. Приказы, знаете ли, не обсуждаются, они выполняются.
— Да, конечно. Но только выводы отсюда следуют вполне определенные. Якадзуно хочет покинуть санаторий. Он уже говорил вам об этом?
— Да.
— Вы его отпустите?
— Да.
Ройс лгал. Анатолий ясно видел, что он лжет, и Ройс это понимал… Черт возьми! Они наверняка подключили внешнее управление к процессору Анатолия! Точно!
Анатолий дал мысленную команду, которая должна была отключить блок удаленного управления. Ройс изогнул правую руку немыслимым образом, засунул большой палец в левую ноздрю, и в этот момент Анатолий потерял сознание. Без всяких видимых причин, как будто кто-то повернул выключатель.
7
— Вот живой пример того, что самообладание надо сохранять даже в самых исключительных ситуациях, — провозгласил Кузнецов и обаятельно улыбнулся.
Ибрагим сохранил на лице непроницаемое выражение, но внутренне содрогнулся от неприязни к этому человеку. Ибрагим понимал, что вечно всплывающая улыбка Кузнецова — даже не признак лицемерия, а просто устоявшаяся привычка, нечто вроде нервного тика. Но все равно эти неуместные улыбки вызывали у Ибрагима отвращение.
Они стояли на краю большой ямы с обгорелыми стенками, кое-где покрытыми оплавленной стекловидной коркой.
— Он не знал пароля, — констатировал Дзимбээ очевидный факт.
— Жаль, — сказал Кузнецов и снова улыбнулся. — Жалко Суцзуми, он был неплохим мужиком.
— У меня плохие новости, — сообщил Ибрагим. И добавил после паузы: Транспортное оборудование разрушено.
Воцарилось гробовое молчание.
— Мы, конечно, спустимся вниз и все посмотрим, — продолжал Ибрагим, но я тут немного покопался в твоих, Андрей, файлах, которые ты мне залил, и нашел схему здания. Стандартная автономная граната, заложенная в режиме мины в лифтовую шахту, гарантированно уничтожает все три транспортные капсулы.
— Анатолий мертв? — дошло до Дзимбээ.
— Не знаю, — пожал плечами Ибрагим, — все зависит от того, где они с Якадзуно находились в момент взрыва. Если на нижних уровнях, то у них есть шансы, а если нет — значит, нет. Я не понимаю, почему Анатолий не установил первую мину на поверхности. Это идиотство какое-то — заминировать входную дверь, а дальние подходы оставить открытыми. И почему Суцзуми не отреагировал на предупреждение?
— Какое предупреждение? — не понял Кузнецов.
— Мина должна была сначала потребовать пароль для прохода, а потом уже взорваться.
— Как потребовать? Голосом?
— Наверное… Ладно, пойдемте вниз. Ибрагим подошел к краю ямы и вдруг резко отпрыгнул назад и громогласно провозгласил:
— Рубиновый вторник! — И добавил: — Это пароль.
— Какой пароль? — переспросил Дзимбээ.
— Мина запросила пароль.
— Я ничего не слышал, — заявил Кузнецов.
— Запрос был в радиодиапазоне, — сказал Ибрагим, его голос звучал удивленно — Боюсь, психологические проблемы Анатолия гораздо серьезнее, чем мне казалось. Он стал забывать очевидные вещи.
— Думаете, он приказал мине выдавать запрос только по радио? догадался Кузнецов.
— Боюсь, что да. Для него нет разницы, как общаться — по радио или голосом. Должно быть, просто забыл, что обычные люди не умеют разговаривать по радио без радиостанции.
— А почему эта мина не взорвалась сразу? — спросил Дзимбээ. — Ведь Токанава спокойно прошел мимо, его разорвала вторая мина, в лифте.
— Понятия не имею, — раздраженно бросил Ибрагим. — Скорее всего, еще одна идиотская ошибка Анатолия. Пойдемте вниз.
Ибрагим наклонился над дымящейся шахтой, немного постоял, а затем отступил назад.
— Надо подождать, пока остынет, — сказал он. — Не меньше часа, а скорее, часа два. У нас в вертолете есть веревки?
— Вряд ли, — покачал головой Кузнецов.
— Тогда придется за ними слетать. Все равно здесь делать нечего, еще слишком горячо.
8
Дзимбээ пробежался испытующим взглядом по искореженным стенам шахты и воскликнул:
— Ибрагим, ты неправ!
— Сам вижу, — отозвался Ибрагим снизу. — Мина взорвалась на верхней площадке. Оборудование, скорее всего, не задето взрывом.
— Оборудование в порядке? — донесся сверху голос Кузнецова. — Слава богу, прямо камень с души свалился. Я уж думал, все, конец, связь с Землей окончательно прервалась.
Дзимбээ тоже обрадовался. Хрен с ней, со связью, но если мина взорвалась именно на верхней площадке, а не в середине лифтовой шахты и не внизу, то Анатолий, вполне возможно, жив и…
— Анатолий! — заорал Дзимбээ во весь голос. — Это свои!
— Свои здесь не ходят, — донесся снизу голос Анатолия, искаженный гулкой акустикой шахты. — Спускайтесь!
Теперь камень с души свалился у Дзимбээ. Он быстро спустился по канату до того места, откуда доносился голос Анатолия, и столкнулся лицом к лицу с человеком в тяжелой броне. Это был не Анатолий.
— Тсс… — прошептал человек, но вместо того, чтобы приложить палец к губам, направил в грудь Дзимбээ пневматический ствол. — Голос не подавать, слезай с каната и отходи в сторону. Быстро.
— Ты кто? — растерянно спросил Дзимбээ.
— Служба планетарной безопасности.
— Вас же уничтожили!
— Служба планетарной безопасности Земли.
— Так… но… откуда вы взялись?
— С Земли, откуда же еще. Давай быстрее, отходи в сторону и не дергайся.
Дзимбээ спрыгнул с каната, отошел в сторону и увидел еще двух людей в тяжелой броне.
— Где Ратников? — шепотом спросил Дзимбээ, но ответа не получил, если не считать ответом красноречивый жест стволом пистолета.
Через минуту под потолком показались ноги Ибрагима, а затем и весь Ибрагим.
— Подполковник Бахтияр? — спросил официальным голосом человек, стоявший ближе всех к шахте. Ибрагим растерянно кивнул.
— Слезайте, — распорядился незнакомец, — и отходите в сторону. Сколько еще человек с вами?
Как ни странно, Ибрагим не стал спрашивать у незнакомца, кто он такой, и вообще не стал пререкаться. Ибрагим спрыгнул с каната, быстро отошел от края лифтовой шахты и застыл рядом с Дзимбээ.
— Еще один, — сказал Ибрагим, — Андрей Кузнецов.
— Без охраны? — удивился незнакомец.
— А зачем нам охрана? — в свою очередь удивился Ибрагим.
— И то верно.
В поле зрения вплыли ноги Кузнецова.
— Рад, что ты жив, Анатолий, — сообщил их владелец, качнул канат, на котором висел, разжал руки и приземлился рядом с Дзимбээ. — Мы думали, что вы с Якадзуно… — продолжил он свою мысль и в этот момент увидел, что на площадке собралось целых шесть человек.
— Я не Анатолий, — улыбнулся незнакомец и поднял вверх лицевой щиток шлема. — Разрешите представиться — полковник Мартинес.
— Тот самый Гильермо Мартинес? — спросил Ибрагим.
— Тот самый.
— Анатолий уже на Земле?
— На Земле.
— Мы арестованы? — подал голос Кузнецов.
— Нет, что вы! — деланно изумился Мартинес. — Вы не арестованы и даже не задержаны, земная СПБ не имеет к вам никаких претензий. У эксперимента поменялся заказчик, только и всего.
Кузнецов растерянно помотал головой.
— Ни хрена себе поворот событий, — констатировал он. — Неужели Ассамблея одобрила наш эксперимент? Не могу поверить.
— И не надо верить, — ухмыльнулся Мартинес. — Кого волнует, что одобрила Ассамблея? Если вам так важно знать, что о вас думают народные избранники, знайте — они ничего не думают. Они не в курсе.
— Это переворот? — спросил Дзимбээ.
— Нет, что вы, типун вам на язык! Никакой это не переворот, это просто прагматичный подход к ситуации. Генерал Дзен Тао заинтересовался вашим экспериментом, он считает, что будет очень полезно и занимательно посмотреть, чем он закончится. Можете считать, что вы получили высочайшую поддержку.
Кузнецов просвистел какую-то знакомую мелодию.
— А почему бы и нет? — неожиданно воскликнул он и протянул Мартинесу руку для рукопожатия.
Мартинес пожал ее, но Дзимбээ показалось, что на его лице промелькнула брезгливая гримаса. Дзимбээ понимал его — такая степень прагматизма граничит с полной беспринципностью.
— Давайте поднимемся наверх, — предложил Кузнецов, — и все обсудим в более подходящей обстановке. У вас никакого транспорта нет?
— Откуда у нас транспорт?
— И то верно. Тогда надо вызвать еще один вертолет, в нашу машину мы все не поместимся.
9
Якадзуно открыл глаза и обнаружил, что окружающее благоухание ему вовсе не приснилось. Он лежал посреди цветущего сада, прямо перед ним возвышалась цветущая яблоня, правее произрастала целая роща цветущей вишни, вся земля была устлана ковром цветущей земляники… Что за черт! Они же цветут в разное время года!
Якадзуно присмотрелся к яблоне повнимательнее и заметил, что она не отбрасывает тени. Он поднял глаза и обнаружил небо, украшенное легкими перистыми облачками, а в небе нормальное земное солнце, более желтое, чем деметрианское. Он опустил взгляд и увидел, что тень у яблони появилась. Все стало понятно.
Якадзуно попытался вспомнить, как оказался в виртуальности, и не смог. Некстати вспомнилась байка про одного человека, который очень боялся вида текущей крови. Однажды он заразился венерической болезнью, пошел к врачам, у него стали брать анализы, а последним из них был анализ крови из вены. Медсестра воткнула иглу, велела держать пробирку, а сама куда-то ушла. Этот человек посмотрел на собственную кровь и потерял сознание. Он упал на пол, а по пути опрокинул столик с другими анализами. А потом очнулся на полу, видит — лежит на кафеле, штаны спущены, кругом много крови и осколков стекла, из вены торчит игла, а как он здесь оказался — не помнит. Брр…
Поднапрягшись, Якадзуно вспомнил, что перед тем, как попасть сюда, он находился на Земле, в санатории СПБ, он туда прилетел за компанию с Анатолием, а потом Якадзуно попросил выпустить его оттуда, его посадили в самолет… или нет…
Краем глаза Якадзуно заметил неясное шевеление, он взглянул в ту сторону и его сердце дало сбой. К нему шла Лейла, та самая Лейла, только сейчас она была почему-то одета в кимоно и таби и выглядела в точности так, как тогда, когда ему было пятнадцать лет, а ей тринадцать. Сейчас ей, стало быть…
Якадзуно разобрала злость. Эти уроды поместили его душу в виртуальную тюрьму, а теперь послали ему парламентера в облике той, которая когда-то была для него самым светлым образом во всей Вселенной… да и сейчас, пожалуй, тоже. Вряд ли они могли сильнее поглумиться над душой Якадзуно.
Едва эта мысль оформилась в мозгу, как он понял, что она дурацкая. Никто не хочет над ним глумиться, просто виртуальная среда, в которой находится Якадзуно, работает в режиме максимальной адаптации. Ну-ка, проверим…
Якадзуно повернулся направо и увидел маленький японский домик, дверь которого почему-то была выкрашена в красный цвет. Под взглядом Якадзуно она стала черной.
— Только не надо продолжать, — сказала Лейла, и от звуков ее голоса (тот самый божественный голос!) у Якадзуно защемило сердце. — Давай лучше немного побудем в цветном мире.
Якадзуно взглянул наверх. Лейла ойкнула:
— Не трогай солнце, пожалуйста!
— А почему? Не желаешь посмотреть, как солнце становится черным? Это будет забавно.
— Это будет неприятно.
— А мне приятно торчать здесь?
— Это зависит только от тебя. Ты ведь в режиме демиурга, все, что ты видишь, построено твоим воображением. Ты не обязан превращать свою вселенную в ад.
Свет померк и приобрел красноватый оттенок. Запахло серой. Якадзуно подавил навязчивое желание взглянуть наверх. Он решил, что лучше не видеть то, что сейчас освещает его мир, потому что иначе здесь может сформироваться самый настоящий ад в самом прямом смысле этого слова. Подул ветер, лепестки яблони закружились слепящим смерчем, а когда смерч утих, Якадзуно увидел на горизонте светящийся океан, наполненный низкотемпературной плазмой, и в этом океане ослепительным бриллиантом сверкал серебряный парус.
— Вот так лучше, — заявила Лейла. — Только не стоит достраивать этот ряд образов. Целлулоидные говорящие глаза… фи!
— Кто ты? — спросил Якадзуно.
Лейла посмотрела на него как на идиота.
— Разве ты еще не понял? Я — порождение твоего подсознания, результат визуализации, произведенной твоим воображением.
— Я не об этом спрашиваю. Я спрашиваю, кто ты на самом деле, там, в реальном мире.
— Какая разница? Я просто пришел сделать тебе предложение.
Якадзуно рассмеялся истерическим смехом. Тот, кто сейчас с ним разговаривает, даже не понял, какого пола тело, в котором он сейчас находится. Топорная работа.
— Сильно спешишь? — предположил Якадзуно.
— С чего ты взял? — удивилась Лейла.
— Так, догадался. Ну, давай делай предложение.
— Ты должен согласиться на психоблок.
— Я никому ничего не должен.
— Решать тебе, но если ты не согласишься, ты проведешь здесь очень много времени.
— А если соглашусь?
— Сможешь вернуться на Деметру либо на Гефест, либо остаться на Земле.
— А в чем состоит психоблок? Погоди, я сам сейчас догадаюсь. Я не должен никому рассказывать про все те вещи, которые узнал, когда… ну, ты понимаешь.
— Да, именно так.
— И все?
— И все.
— Можно задать нескромный вопрос?
— Конечно.
— Почему вы меня просто не пристукнули?
— Хочешь получить честный ответ?
— Конечно.
— Просто на всякий случай.
— М-да…
— Ну что, ты согласен?
— Я должен подумать.
— Подумай. У тебя будет много времени.
10
Анатолий проснулся в удивительно хорошем настроении. Нервное напряжение последних месяцев куда-то улетучилось, на мгновение даже показалось, что все, что было раньше, просто дурной сон. Он снова почувствовал себя сильным и уверенным в себе, таким, каким был до тех пор, пока не начались эти чертовы приключения.
Хорошо бы сейчас снова попасть на Деметру, только не на ту Деметру, с которой он уехал, а переместиться лет на пять в прошлое или в будущее, когда все напасти либо еще не начались, либо уже закончились. Встретить Полину, завалиться с ней в постель дней так на несколько…
Анатолий открыл дверь спальни, вышел в коридор и столкнулся лицом к лицу с Полиной.
— Привет! — сказала она.
Странное дело, она совсем не удивилась этой невозможной встрече.
— Как ты здесь оказалась? — спросил Анатолий. Полина посмотрела на него как на идиота.
— Ты еще не догадался? — спросила она. — Ну ты даешь! Хотел бы я иметь такую уравновешенность. И тут до Анатолия дошло.
— Виртуальность? — спросил он. — Режим демиурга? Я в виртуальной тюрьме? И что от меня нужно? Сейчас попробую угадать… Психоблок?
— Приятно поговорить с умным человеком, — удовлетворенно улыбнулась Полина.
К этому времени она потеряла большую часть индивидуальных черт и воспринималась сознанием Анатолия не как Полина, а как нечто абстрактное, похожее на Полину, но ею не являющееся. Такое бывает только во сне или в виртуальности, когда ты смотришь на что-то или на кого-то и не можешь различить ни одной мелкой черты, ты просто знаешь, чем является объект, а подробности — кого они интересуют? Идиотское чувство. Впрочем, когда ты домысливаешь абстрактный образ настолько, что принимаешь своего врага за свою подругу, чувство не менее идиотское.
— Мы предпочли бы, чтобы ты сознательно принял нашу сторону, продолжало нечто, похожее на Полину. — Сейчас решается вопрос о границах твоего допуска. Если он будет решен положительно, тебя допустят к некоторым докумен- там, которые помогут тебе принять правильное решение. А если нет, то вариантов немного — или психоблок, или вечная виртуальность.
— Вечная?
— Скажем так, потенциально вечная.
— Ну-ну. Кстати! Хочешь, я угадаю, чем сейчас занят Якадзуно?
— А чего тут угадывать? Он находится в этом же самом мире и занят тем же, что и ты. Судя по данным, которые от него поступают, он в полном расстройстве.
— Неудивительно. Я могу к нему пройти?
— Запросто. Прямо сейчас пойдешь?
— Это подождет. У меня есть еще одно срочное дело.
С этими словами Анатолий схватил Полину за руки и провел подсечку. Анатолий обратил внимание, что Полина перестала быть абстракцией, похожей на Полину, она стала самой настоящей Полиной. Это хорошо, это сигнализирует о том, что с самообладанием у Анатолия все в порядке, и не важно, что всего неделю назад он всерьез полагал, что находится на грани сумасшествия.
— Что ты делаешь? — пискнула Полина.
Анатолий хихикнул. В том, чтобы пребывать в виртуальности в режиме демиурга, есть свои прелести. Интересно, его собеседница (или собеседник, ха-ха!) полностью вошла в виртуальность? Вряд ли, что не может не огорчать. Как было бы приятно изнасиловать эту тварь по-настоящему. Анатолий перешел к делу. Теперь у того, что пряталось под маской Полины, уже не оставалось сомнений, что делает Анатолий.
