ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
В ней вновь рассказывается о братских чувствах, а также о таинственном исчезновении, породившем целую цепочку слухов и домыслов при дворе и среди столичной публики
Я осторожно пошевелил ногой — как будто сгибается и даже разгибается. Сгибается и разгибается. Ошарашенные братья и герцоги в ужасе наблюдали, как я с самым сосредоточенным видом вытягиваю ногу и озабоченно качаю головой. Похоже, исключая мое колено и голову, мы совсем не пострадали. Для Кара Варнана тяжелый период ушибов, судя по всему, наконец миновал, и снова начались старые добрые времена счастливого идиотизма. Его физиономия опять лучилась бурной радостью. Должно быть, мерзавец ощущал себя превосходно. Уже забыл, наверное, по чьей вине мы здесь оказались. Впрочем, когда в ранней юности в голову тебе попадает стенобитное орудие, пусть даже маленькое и почти сломанное, нет никаких гарантий, что потом ты будешь помнить хотя бы что-нибудь из того, что с тобой происходит в течение жизни. Интересно, он и раньше был круглым идиотом или то, что я наблюдаю, — тяжелые последствия той самой травмы?
С неудовольствием я некоторое время вглядывался в счастливые черты, потом сплюнул и потрогал быстро набухавшую на голове шишку. В появлении шишки, вне всяких сомнений, тоже был виноват он, и только он!
— Варнан, к двери! — В моем голосе прозвучало столько жгучего презрения, что провинившийся покраснел, как молодой свиног в период первых брачных игр, и насупился.
Возможно, на какую-то долю секунды мне показалось, что я излишне суров с этим великовозрастным ребенком, но я вовсе не хотел, чтобы его детская непосредственность и своеволие каким-либо образом помешали великой цели…
— Варнан, к двери! — повторил я.
Как только я отдал приказание, герцог Мизерилла отбросил стул и вскочил на ноги. Наверное, он намеревался мгновенным броском преодолеть незначительное расстояние, распахнуть дверь и оказаться снаружи, в безопасности от «бунтовщиков». Но на этот раз Кар Варнан не подвел. Он оказался куда проворнее герцога, прыгнул за ним следом, поймал длинной рукой за плечо, развернул его и ударил в челюсть. Мизерилла сразу обмяк в больших руках Варнана и принялся клониться к полу, но великан крепко ухватил его за ворот и отшвырнул в глубь комнаты совещаний.
Герцог де Бонт и Алкес вскочили, выхватывая мечи, но я уже был наготове. Рукоятка лежала в моей ладони, я сделал резкое движение, и клинок оказался на уровне груди Алкеса. Острие почти проткнуло его платье. С нескрываемой угрозой в голосе я проговорил:
— Лучше этого не делать… Если, конечно, тебе не нужна лишняя дыра в шкуре.
Лицо короля Стерпора перекосило ненавистью, он нехотя принялся задвигать фамильный меч дома Вейньет Мордур, который так и не успел вынуть, обратно в ножны. Потом уселся так резко, что стул под ним обиженно скрипнул. Примеру Алкеса с некоторым опозданием последовал герцог де Бонт.
— Вам это так не пройдет! — выдавил он.
Мизерилла с трудом приподнял голову, потом стер с разбитых губ кровь, поднялся, слегка прихрамывая, подошел к столу и уселся на место. На его лице проступили багровые пятна гнева, он мучительно сдерживал порывы ярости и щурил маленькие глазки в мою сторону.
— Неплохая попытка, Демос, — дрожащим голосом сказал Преол. Он был единственным, кто ничего не предпринял. Возможно, в этот раз он поступил разумнее остальных.
Герцог кивнул своему монарху и забарабанил пальцами по столу, всем своим видом выражая крайнее негодование.
По моей команде Кар Варнан задвинул тяжелый металлический засов на дверях комнаты совещаний: теперь мы были отрезаны от королевских стражей и могли побеседовать в спокойной обстановке «всеобщего доверия и братской любви». Я еще не решил, что буду делать дальше. Оказаться в компании парочки братцев и их герцогов было несколько неожиданным для меня, я собирался всего лишь отнять у Алкеса Мордур. При этом, как я предполагал, диалог у нас должен был состояться прелюбопытный.
— Варнан, останься возле дверей! — скомандовал я.
Великан кивнул и вытянулся во фрунт: решительно, королевская стража потеряла отличного служаку в его лице. Он мог бы стать великолепным солдатом — обладатель неистовой силы при почти полном отсутствии интеллекта. Я вспомнил, как он отталкивал меня от смотрового отверстия и скрипнул зубами от ярости.
— По какому праву, могу я узнать, — резко проговорил Алкес, — ты врываешься на совет, посвященный государственным делам Стерпора? Это уже государственное преступление… Может быть, объяснишься?
— Государственное преступление, пожалуй, подходит. Если рассуждать эмпирически, то что есть преступление, как не нарушение государственных законов, и что есть государство, как не попытка упорядочить строй жизни, лишить его преступного начала. С другой стороны…
— Ты будешь паясничать? Или говорить по существу? — выкрикнул Алкес.
— Я был расположен с тобой говорить, пока ты не попытался меня убить, — спокойно сказал я. — Я никак не ожидал подобного приема в Стерпоре. Я понимаю Преол, от него всего можно ждать…
— Я всего лишь отдал распоряжение тебя арестовать, — Алкес заметно покраснел, наверное, сравнение с Преолом показалось ему не слишком лестным, — и теперь я вижу, что сделал это не зря…
— Покончим с этим разговором, — я махнул рукой, — все равно здесь никого ни в чем нельзя убедить… Сдать оружие, кидайте мечи на пол!
Некоторое время они медлили, но потом Варнан кашлянул так громко, что пленники вздрогнули, и дело пошло намного быстрее. Как и следовало ожидать, Преол оказался первым. Он поспешно избавился от меча, который, наверное, только досаждал ему близостью острого лезвия на изнеженном бедре. Затем Алкес медленно вынул из ножен дорогой моему сердцу Мордур и в раздражении швырнул не принадлежавшее ему по праву оружие на пол. Де Бонт последовал за своим господином. Последним, смерив меня полным ненависти взглядом, расстался с мечом герцог Мизерилла.
— Надо было прикончить тебя еще в Гадсмите! — процедил он сквозь зубы, будучи не в силах сдерживать ярость.
— Надо было… — согласился я, — но теперь несколько поздно сожалеть об упущенных возможностях. Как многое в жизни дается нам, сколько шансов предоставляет нам капризная судьба, и как многое мы упускаем, просто проходим мимо, не замечаем, не желаем увидеть, разглядеть, а потом нередко сожалеем об упущенном, и как грустно, как тягостно бывает, когда в будущем, соразмеряя свои возможности и то, что мы в результате получили, мы приходим к выводу, что все, что мы делали, что созидали…
— Прекрати, прекрати это издевательство! — вскричал Алкес, утратив самообладание. — Ты снова начал!
Я приблизился к столу и от души расхохотался ему в лицо. В это время у меня из носа нечаянно выпала зеленая слизь — наследие насланного Ламасом тумана — и шлепнулась на поверхность стола.
«Как неудобно. Теперь подумают, что я это специально сделал».
Я густо покраснел и поспешно отошел подальше, чтобы подобное, не дай бог, не повторилось.
— Вот всегда он так, — проговорил Алкес, — с самого детства, издевается над всеми, болтает не пойми что…
— И на стол сморкается? — поинтересовался герцог Мизерилла.
Преол сжал губы и скорбно кивнул Алкесу, словно говорил: «Мне тоже это знакомо».
— Чего тебе надо? — истерическим голосом спросил длкес. — Что, Пределы тебя побери, ты хочешь от нас? Зачем ты пришел сюда?
— Давно хотел тебя повидать, но случай только сейчас представился, — я усмехнулся.
— А я предупреждал! — заявил Преол и закивал, сохраняя самый скорбный вид, на какой только был способен.
Его предубежденность в отношении моего рвения к власти начинала меня раздражать. Я даже подергал серьгу. Да, сейчас я уже хотел власти над Стерпором, но такое желание возникло у меня только после того, как узнал, что Алкес решил меня уничтожить. Изначально в мои планы входило всего — навсего заручиться его поддержкой, чтобы наказать трусливого Преола за покушение на мою жизнь. Ведь негодяй нарушил не только верность узам крови, связывавшим нас, но даже элементарные правила гостеприимства…
Герцог Мизерилла некоторое время продолжал громко барабанить по столу костяшками пальцев, потом ему в голову пришла свежая мысль, лицо его просветлело, он усмехнулся и проговорил:
— Не понимаю, куда вы теперь денетесь? Дворец полон стражи, и сюда вот-вот должны подъехать другие монаршие особы! Не проще ли вам?..
— Другие монаршие особы? — заинтересовался я. — Вот с этого места поподробнее, пожалуйста…
Но герцог Мизерилла не пожелал вносить уточнения, он только хмыкнул и замолчал. Вместо него ответил Алкес.
— Ты сам нас вынудил, — сказал он, — если бы не твои далеко идущие планы…
— Да не было у меня никаких планов! — в ярости крикнул я.
— Да? — язвительно усмехнулся Алкес. — А что же ты тогда пришел сюда, прервал наш совет?
— Я пришел, — резко сказал я, — чтобы взять то, что мне принадлежит по праву.
Я говорил о фамильном мече, но все почему-то решили, что речь идет о королевстве.
— Вот-вот, — снова забормотал Преол, — а я говорил, говорил…
— А ну заткнись! — Я был близок к тому, чтобы прикончить его прямо сейчас, ухватил серьгу и стал ожесточенно ее дергать.
Думаю, в тот момент он сам не ощущал, насколько был близок к гибели. Спасло Преола неожиданное появление Ламаса.
— Эй, помогите мне спуститься, — послышался сверху знакомый скрипучий голос.
Я поднял глаза и увидел в проеме разобранной кладки лицо нашего проводника по королевскому дворцу. Колдун смотрел вниз с сомнением.
— Высоковато что-то…
— Варнан, помоги ему!
Кар приблизился и поднял вверх руки. Ламас встал на корточки и, придерживаясь за край рассыпавшейся даже под его слабыми пальцами плиты — дворец ветшал на глазах, — принялся осторожно опускать вниз худые ноги. Он повис на вытянутых руках, но, так и не достав до протянутой ему навстречу ладони гиганта, принялся дрыгать ногами и испуганно вскрикивать.
— Я же говорил — высоковато. Сейчас упаду и ушибусь.
— Прыгай, — посоветовал Варнан, но Ламас боялся отпустить руки и продолжал тянуться, пытаясь нащупать пальцами ног ладонь великана.
Варнан, наконец, устал ждать, подпрыгнул и резко дернул колдуна за лодыжки, тот вскрикнул и сорвался вниз. Великан ловко подхватил его и мягко опустил на пол.
— Вечно с тобой какие-нибудь проблемы, старикан! — проворчал он.
Оказавшись в комнате совещаний, Ламас с деловым видом огляделся, потом потер ладошки и радостно рассмеялся. Мне еще не приходилось видеть, чтобы он так странно хихикал.
— Ага, — проговорил колдун, приблизившись к столу, — ну что, попались, наконец, гады? Здравствуйте, ваше величество Алкес Мерзкий, и вы тоже, многонеуважаемый герцог Ян де Бонт. Вот и встретились, а? Давненько не виделись… Давненько… Я, признаться, уже и не надеялся… Хорошо, что у нас с вами есть Дарт Вейньет, не правда ли?
— Не правда, — буркнул Алкес. Ламас обернулся ко мне:
— А можно я кого-нибудь из них убью, милорд? Прямо руки чешутся, как хочется с ними посчитаться.
— Пока подождем с этим, — ответил я, — мне не очень нравится проводить время в одной комнате с трупами. А ты из этих, которые любят? Ну, не волнуйся, мы непременно убьем их! Только попозже.
Все четверо за столом совещаний заметно вздрогнули, не удалось сохранить самообладание даже хладнокровному Мизерилле. На его лице проступили красные пятна, а скулы заходили вверх и вниз, выдавая крайнюю степень волнения.
— Ты этого не сделаешь! — сдавленно произнес Преол. Мне показалось, что он находится на грани истерики.
— Конечно, сделаю, — ответил я, — ты будешь первым, потому что досаждаешь мне больше других…
— А-а-а! — Преол вскочил, но я положил руку ему на плечо и резко посадил на место.
У всех на глазах король Гадсмита разрыдался. По его белым щекам текли слезы, он растирал их кулаками, издавал время от времени сдавленные стоны.
— Держите себя в руках, ваше величество, — презрительно проговорил Мизерилла, — мы должны достойно принять смерть…
Его слова вызвали у Преола такой приступ отчаяния, что он неожиданно бухнулся мне в ноги и, пытаясь обхватить колени, запричитал:
— Пожалуйста, Дарт, я не хочу умирать, не хочу…
— Сядь на место, — испытывая острое чувство брезгливости, потребовал я.
Преол весь обмяк, продолжая рыдать, заполз на стул, уронил голову на стол и остался сидеть в этой трагической позе. Даже его собственный герцог Демос Мизерилла сморщился при виде жалкого состояния короля Гадсмита…
Ламас все это время смеялся и потирал ладошки, потом вдруг замер, пораженный какой-то внезапной мыслью, и, наморщив лоб, спросил:
— А как мы будем отсюда выбираться?
Его взгляд смерил расстояние от пола до входа в подземный ход — забраться наверх было намного сложнее, чем спуститься вниз.
— Разберемся с этим позже, — безмятежно ответил я, хотя наша дальнейшая судьба всерьез начинала меня волновать. Несмотря на то что короли Стерпора и Гадсмита вместе со своими герцогами были в наших руках, мы сами оказались в ловушке, выбраться из которой пока не представлялось возможным.
— Лучше подумайте об этом сейчас, — снова обретая уверенность, заявил Мизерилла, — пока еще не поздно сдаться…
Алкес тоже воспрянул духом и усмехнулся:
— Ну, что ты на это скажешь, Дарт?
Ламас заметно погрустнел, ушел подальше в угол и уселся там на пол.
— Вот-вот, посиди там и подумай о том, что с тобой произойдет, когда сюда ворвется отряд моей стражи, — с ненавистью глядя на колдуна, сказал Алкес, — бесполезный идиот…
— Почему это я бесполезный? — свирепо выкрикнул Ламас; против «идиота» возражений у него почему-то не возникло.
— Потому что ты ни одного заклинания не можешь произнести правильно, обязательно что-нибудь напутаешь. У тебя в голове все перемешано, ты даже дерева нам нормального под окном вырастить не смог, мне никогда не забыть этот огромный каменный корнеплод, который получился. Его до сих пор пытаются выкорчевать.
— Я все же прикончу его, — вскричал Ламас, вскакивая с пола, — прямо сейчас!
— Позже, все позже, — остановил я его жестом, — времени у нас будет много…
Услышав о времени, Ламас внезапно вспомнил, что мы в ловушке, и снова погрустнел.
Я поднял с пола Мордур, за которым пришел во дворец, повесил его на пояс рядом со своим стареньким мечом. С этого момента жизнь показалась мне намного радужнее, я словно ощутил, что у меня прибавляется сил, и путь к короне вдруг перестал казаться таким уж длинным, а наше положение столь безвыходным. С мечом отца, Бенедикта Вейньета, я буду непобедим.
— Давай его сюда, он тебе не принадлежит! — взвыл Алкес, вскакивая на ноги. Похоже, он только сейчас осознал, что фамильная реликвия теперь перешла ко мне.
— Ты всерьез полагаешь, что он принадлежит тебе? Чтобы обладать этим мечом, не помешало бы тебе сначала научиться достойно фехтовать.
— Я умею фехтовать, — заявил Алкес.
— Ах, ты умеешь фехтовать? — деланно удивился я. — Ну что же, давай тогда пофехтуем…
Алкес сник, он сразу сделался мешковатым и грузным. Одутловатое лицо его растянулось в жалкую мину.
— Ну отдай, — плаксиво пробормотал он, совсем как в детстве.
На мгновение мне даже стало его немного жалко. Но потом я вспомнил, что если бы все время поддавался жалости, то давно уже был бы мертв, причем не без участия Алкеса, а потому решительно толкнул его в плечо:
— А ну на место!
Алкес упал на стул и застыл, глядя в одну точку. От обиды губы его сжались, а лицо налилось краской. Потом в нем словно что-то вспыхнуло, он обернулся ко мне и выдавил, неожиданно напомнив Фаира:
— Ну, погоди же, теперь тебе не будет пощады, теперь не жди быстрой смерти, ты будешь умирать медленно, это я тебе гарантирую…
— Какой ты, однако, страшный, — засмеялся я, чем привел его в еще большую ярость. Мне даже показалось, что у него стал подергиваться левый глаз, — а я, наверное, подарю тебе жизнь, вот только Ламас тебя сначала во что-нибудь этакое превратит. Да, Ламас?
Ламас возбужденно кивнул:
— Что, уже можно? Прямо сейчас?
— Ну зачем же сейчас, — осадил я его, — еще немного подождем.
Поскольку все места за столом совещаний были заняты, я уселся на пол рядом с Алкесом и вытянул ноги. В комнате совещаний воцарилась тишина, которую нарушали только тихие всхлипывания Преола — бедняга никак не мог прийти в себя, испытывая сильные приступы страха от осознания приближения скорой кончины.
Тишину прервал герцог Мизерилла.
— Через час сюда начнет стучаться стража, — принялся он опять гнуть свою линию, — потом они сломают дверь, немного погодя — ваши шеи…
Он хрипло захохотал, но осекся, когда Варнан усмехнулся и похлопал себя по мощному загривку. У герцога сразу возникли сомнения в возможности осуществления подобной экзекуции.
— Что ты собираешься делать, чего ты хочешь добиться? — Алкес как будто снова пришел в себя и взялся за расспросы.
— Скоро увидите, — твердо ответил я, хотя понятия не имел, что буду делать дальше.
Мой уверенный тон привел Ламаса в более благодушное расположение духа.
— Я мог бы кое-что предпринять, милорд, — сказал он.
— Позже, разберемся с ними позже… — ответил я, решив, что он снова завел речь о расправе.
— Ну, позже так позже, — обиженно протянул Ламас, — если у вас есть план действий…
— Конечно, есть, — ответил я.
Проницательный герцог Мизерилла недоверчиво усмехнулся, но снова осекся, увидев, что моя рука тянется к серьге…
Стук раздался лишь три с половиной часа спустя. Сначала кто-то дернул запертую дверь, а потом уже постучали.
— Ага, — вскричал Преол, приподнимая голову, — кажется, к нам кто-то прибыл!
Стук повторился, и из-за двери послышался бесцветный голос одного из стражей:
— Простите, милорды, что отвлекаю, это начальник караула, прибыл его величество король Невилла Лювер, ваш брат, и просит пустить его, он желает принять участие в совете.
— Идиот, нас захватили в заложники! — неожиданно завопил Алкес.
Мне не оставалось ничего более, как с силой опустить рукоятку меча на его голову. Алкес ударился подбородком о стол и рухнул на пол. Преол отчаянно завизжал, но я показал ему кулак, и он мгновенно умолк.
— Штурм исключен! — прокричал я. — В случае, если вы захотите сломать дверь, все четверо здесь присутствующих будут убиты…
— Он ни перед чем не остановится, я знал, знал… — забормотал Преол.
— Варнан, — устало сказал я, — заткни его!
— Молчу, молчу. — Преол поспешно принялся хлопать себя ладонью по губам.
— Стерпор — чудесное местечко, я всегда это говорил, — пробормотал нищий колдун в уголке голосом, в котором угадывались несбывшиеся надежды.
Алкес, стирая кровь с подбородка, забрался обратно на стул, руки его дрожали.
— С кем я разговариваю? — сдавленно крикнул начальник караула.
Судя по всему, сложившаяся ситуация, да еще в его смену, грозила ему серьезными неприятностями, и теперь он мучительно искал ответ на вопрос, каким образом неизвестные злоумышленники могли просочиться в одну из центральных зал королевского дворца — комнату совещаний.
Я немного поразмыслил, но, поскольку скрывать свою принадлежность к дому Вейньет мне показалось недостойным, почти мгновенно выкрикнул:
— Дарт Вейньет!
За дверью на время умолкли.
— Дарт, Дарт, ты меня слышишь? — Я уловил нервные нотки в голосе говорившего и понял, что это мой младший брат Лювер.
— Разумеется, я тебя слышу, Лювер, — с раздражением ответил я.
— Как ты хочешь обсудить сложившуюся ситуацию? Между нами, уже присутствующими, или подождать, пока сюда прибудут Дартруг, Вилл и Фаир?
— Подождем, — откликнулся я.
— Ты уверен? — еще раз переспросил он, и я вдруг увидел, что Алкеса, зажимавшего рассеченный подбородок, настойчивость Лювера выводит из себя.
— А что? — спросил я.
— Просто мы могли бы принять решение без них…
— Не надо с ним разговаривать, — выдавил Алкес, обращаясь ко мне, — я знаю, чего он хочет. Можно тебя на секунду?
— Это просьба? — поинтересовался я.
— Это просьба, — вынужденно ответил он и закрыл глаза.
Я усмехнулся, а потом крикнул:
— Лювер, тебе придется подождать!
Лювер ничего не ответил, за дверью послышались тихие голоса, но что говорили, разобрать было почти невозможно.
Алкес поднялся из-за стола.
— Отойдем в сторонку, — сказал он.
Преол бросил на него полный ненависти взгляд — наверное, заподозрил предательство со стороны Алкеса, а герцог Мизерилла внезапно снова помрачнел и забарабанил пальцами по столу. Мы отошли в дальний угол комнаты совещаний.
— Ты же знаешь, я всегда к тебе неплохо относился, — начал Алкес.
— Раньше я так и думал…
— Вот видишь…
— … но полностью твое расположение стало для меня очевидным только недавно, на центральной улице Стерпора.
— Ну, зачем ты так… — Алкес побагровел. — Ладно, возможно, и меня и тебя ввели в заблуждение, это все его происки… — он замялся, — понимаешь, я хотел с тобой поговорить…
— Я тоже хотел с тобой поговорить, да вот что-то не получилось…
— Дело в том, — Алкес решил игнорировать мои язвительные реплики, — что я не слишком доверяю Люверу, мне кажется, он будет только рад нашей с Преолом смерти, я думаю, он хочет прибрать к рукам Стерпор и Гадсмит, думаю, наша ссора — это его происки, ему важно всех нас поссорить… Поэтому он так настаивал, что не стоит ждать. Я почти уверен, что он предпримет штурм. Ведь тогда ты сразу же попытаешься убить нас.
— Я не попытаюсь, а убью вас, — кровожадно улыбнувшись, заметил я и ухватился за серьгу, заставив Алкеса разволноваться еще больше.
В голове моей тем временем стремительно проносились мысли. «Похоже, ловушка захлопнулась и скоро все „королевские псы“ будут по ту сторону двери, потом они выломают ее и расправятся с нами. Некоторое время мы будем сопротивляться, но их количество не оставит нам шансов, и тогда холодное железо вонзится мне в сердце». От близости этой перспективы я ощутил щемящий холод за грудиной.
— Мой тебе совет, — снова зашептал Алкес, — убирайся, пока не поздно… Тем же путем, что пришел… А потом, когда все утихнет, мы встретимся с тобой… Встретимся и поговорим, о чем ты там хотел со мной поговорить.
— Видишь ли, — я усмехнулся, — уже слишком поздно, выбраться втроем через туннель у нас не получится, он слишком высоко. Я бы мог, как ты выражаешься, убраться один, попросить Варнана подсадить меня в туннель, даже мог бы подыскать для этого причину, но неужели ты думаешь, что я брошу здесь своих помощников? Ты меня плохо знаешь, Алкес.
Алкес глядел на меня с изумлением.
— Ты хочешь сказать, что не бросишь здесь этих кретинов? — растерянно проговорил он. — Вот этого тупого громилу и этого бесполезного колдуна?
— К тому же тебе не кажется странным, — продолжал я, — что совет, направленный против меня, собирается не где-нибудь, а здесь, в Стерпоре, у тебя? Не ты ли на самом деле тот, кто больше всех жаждет моей смерти?
— Ну, нет, — Алкес развел руками, — в этом ты меня не обвинишь. Провести совет в Стерпоре мы решили все вместе, потому что за властью ты пришел именно в мое королевство. Братья просто хотели меня поддержать.
— Значит, вы все теперь заодно, сплотились против меня, провели между нами черту, стали от меня по другую сторону. Теперь мне все понятно, у меня уже были такие предположения.
— А ты разве не знал, что мы все оказались по другую сторону от тебя в тот самый день, когда отец решил лишить тебя наследства? Именно тогда мы стали неравны по положению, мы вознеслись на вершину власти, а тебя отец низвергнул в нищету. Такова была его высшая воля, ты должен был подчиниться, но нет — ты затаил обиду, ты решил забрать себе то, что тебе не принадлежит, фамильные земли, фамильные вещи. — Он ткнул пальцем в висевший у меня на поясе Мордур.
— Ты открыл мне глаза на волю отца, — неожиданно я понял, почему Бенедикт Вейньет так поступил со мной. Его идея была очень жестокой по отношению к собственным детям, но он был больше морнархом, нежели человеком — прежде всего король заботился о судьбе империи.
— Отец всегда хотел, — проговорил я, — чтобы правителем Белирии был я, но он был достаточно мудр и потому считал, что путь к власти для меня должен стать школой мужества и завоевания народной любви, школой королей. Он хотел, чтобы я стал лучшим правителем для народа Белирии. Он выбрал для меня тяжелую дорогу именно потому, что любил меня больше остальных.
— Да ты просто сумасшедший, — отшатнулся от меня Алкес, — до такого никто не додумался бы, даже дьявол, отец точно не планировал такого.
— А я теперь в этом уверен, — сказал я. — Спасибо, Алкес, что сполна просветил меня насчет братских отношений, а то я до последнего времени не был уверен в том, что нахожусь по другую сторону от вас. Хочу, чтобы ты знал — власть в Стерпоре будет принадлежать мне, — я усмехнулся, — такова воля отца, и я не смею идти против него.
— Теперь я окончательно убедился, что ты спятил, я понимаю, о чем говорил Преол. — Алкес затряс головой. — Додуматься до такого! Да это же просто немыслимо.
Разговор наш на этом себя исчерпал. Алкес вернулся на место, резким движением выдвинул стул и уселся за стол переговоров, многозначительно глядя на Преола, а я углубился в жестокие раздумья.
Воля отца представлялась мне действительно страшной. Он решил противопоставить меня братьям, фактически пожертвовал шестью сыновьями, чтобы, пройдя путем завоевателя, я сделался полновластным правителем Белирии. Это предположение вовсе не было безосновательным, если учесть его собственный опыт. Сам он, будучи юным, завоевывал земли огнем и мечом, потом успокоился и стал мудрым, суровым королем на долгие годы. Ему ли самому пришла в голову эта дьявольская идея — подвергнуть меня испытаниям и ввергнуть Белирию в многолетнюю войну — или это была чья-то потусторонняя воля? А может, это всего лишь мои домыслы, продиктованные желанием оправдать отца, лишившего меня наследства?
Впрочем, подумаю об этом как-нибудь позже, сейчас следовало решить, как мы будем выбираться из комнаты совещаний. До штурма, судя по словам Алкеса, оставалось совсем мало времени, мы находились в совершенно безвыходном положении.
— Эй, вы, там, — послышался взволнованный голос Лювера, — я принял решение, мы не будем вести с тобой переговоры, Дарт! Ты опасный бунтовщик. Если не выйдешь сейчас же, мы предпримем штурм!
— Я так и знал! — воскликнул Алкес и многозначительно поглядел на меня, я в ответ коснулся рукоятки Мордура и усмехнулся. — Постойте! — закричал он, — Погодите еще немного!
Ламас потянул меня за рукав.
— Милорд, больше медлить нельзя. Сдается мне, наши головы ненадежно сидят на плечах…
С этим утверждением нельзя было не согласиться. Ну что ж, нам следовало подготовиться к тому, чтобы, по крайней мере, дорого продать свои жизни. Я поднял с пола меч герцога Мизериллы и швырнул его Кару Варнану:
— Постарайся убить как можно больше.
— Не вижу смысла ждать, Алкес, — выкрикнул Лювер, — держись мужественно…
— Умри достойно, да?! — взвизгнул Преол. — Он что, рекомендует нам встретить смерть, как подобает мужчинам?! Я не ослышался?!
— Милорд, — Ламас потер узкие ладошки и зашептал еле слышно, так чтобы никто, кроме меня, не мог различить его слов, — я все-таки придворный колдун. Хоть и в прошлом. Есть у меня одно неплохое заклинание… В общем, я могу кое-что сделать, произвести с нами кое — какие трансформации, чтобы мы могли отсюда выбраться, а затем мы естественным образом вернемся в нормальное человеческое тело. Если вас это интересует, конечно.
— Меня сейчас интересует все, что поможет отсюда выбраться, — пробормотал я, раздумывая о том, что Ламас постоянно путает заклинания и любые трансформации могут оказаться необратимыми, но терять нам уже было нечего. — Дерзай. — Я легонько хлопнул Ламаса по плечу, и он радостно засмеялся.
— А что с этими? — поинтересовался колдун, показывая пальцем на пленников за столом.
В это мгновение в дверь глухо ударили, массивный засов поддался и выгнулся, еще один такой удар, и «королевские псы» ворвутся в комнату совещаний.
— На них нет времени, — крикнул я, — вытаскивай нас!
— О да, — сказал Ламас и вскинул руки вверх. — Эй ты, пузан, — крикнул он Варнану, — подойди-ка поближе, а то тебя не зацепит!
— Да ломайте же быстрее! — послышался из-за двери крик Лювера.
И тогда призвал наш светлый правитель к себе колдуна Ламаса и молвил ему, с трудом сдерживая праведный гнев: «Как, по мнению твоему, любезный мой колдун, имеет ли нам смысл и доле оставаться в этих стенах, пропитанных страданием человеческим, ибо собрались тут мучители своих подданных, подлинные карлы духа, плюгавые вороны, те импотенты духа, что не могут дать народу своему ничего, кроме нищеты и анархии?» «Воистину — правду речете вы! — вскричал тогда колдун Ламас. — Немедленно забираю я нас из этих стен!» — «… И возвернемся мы сюда, — молвил тогда наш великий монарх, — токмо для того, чтобы забрать полагающийся мне по праву трон Стерпора навсегда из рук этих жалких душегубцев…» И была мгновенная вспышка, и было всем прочим видение смерти их в лютых муках, и перенесся король наш чудесным образом в далекое от дворца место, а вороги его задрожали в страхе великом…
Из записок летописца Варравы, год 1455 со дня окончания Лихолетья
