ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
В ней рассказывается о возмутительном ограблении лаборатории темных заклинателей
Ламас заявил, что должен пойти гадать по звездам, чтобы узнать, насколько удачно пройдет ограбление лаборатории темных заклинателей. Он сильно волновался об исходе предстоящего предприятия, считал, что, отправляясь туда, мы поступаем опрометчиво. С нами он пообещал встретиться возле лаборатории в условленное время. До последнего времени я не был уверен, что Ламас придет…
Мы с Каром Варнаном не разделяли его опасений, поэтому, выбравшись с наступлением вечера из пансиона мадам Клико, отправились в трущобы Стерпора, к жилищу одноглазого Реввы. Миновав несколько зловонных двориков, мы залезли на обширную помойную кучу, спрыгнули с прилегающей к ней невысокой стены и наконец оказались у низкого заброшенного дома. Кривая лесенка вела вниз к темной дубовой двери. Варнан постучал четыре раза, так было условлено. Ревва распахнул дверь сразу, его черный глаз сверкнул в темноте.
— Проходите, — сказал он.
Комнату освещали факелы, вставленные в бронзовые крепления на стенах. В центре помещения находился массивный стол, отполированный, могу поспорить, не инструментом опытного столяра, а сотнями и сотнями донышек множества бутылок и кружек, да еще локтями заядлых картежников. На столе стоял початый бочонок эля, а вокруг несколько стульев. Мы расселись. Ревва поставил перед нами глиняные кружки и предложил:
— Выпьем светлого эля за удачу нашего предприятия.
— А пожрать у тебя ничего не найдется? — немедленно поинтересовался Варнан.
Ревва посмотрел на него с осуждением:
— Ты сюда не жрать пришел, а дело делать.
— А, ладно, — Варнан махнул рукой, — тогда эля лей побольше, может, он немного притупит голод. Никогда у тебя ничего нет…
Должно быть, они действительно очень давно знали друг друга, потому что общались совершенно по-приятельски. Когда мы немного промочили горло, одноглазый наконец заговорил о деле.
— С нами пойдут самые отчаянные, милорд, — он улыбнулся и потер ладони, наверное, предстоящий поход внушал ему радость, — те, для которых собственная жизнь ровным счетом ничего не значит, для них имеют значение только деньги, а риск они почитают за величайшее в жизни наслаждение. Когда я им сказал, для кого мы должны организовать это дело, ребята пришли в восторг, они сказали, что всегда рады помочь вам…
— Рад слышать, — откликнулся я, а про себя подумал, что если для кого-то собственная жизнь ровным счетом ничего не значит, то это, по крайней мере, настораживает, — хотелось бы надеяться, что мы оттуда вернемся…
— Утверждать, что все пройдет нормально, я бы лично не стал, — Ревва пожал плечами, — все же это лаборатория темных заклинателей, а не торговая лавка, — он самым зловещим образом улыбнулся. — Даже если мы выберемся оттуда, возможно, через пару дней нам все же потребуется гробовщик…
— Может, вы без меня обойдетесь? — подал голос Кар Варнан.
— Нет, — решительно сказал я, — без тебя мы не обойдемся.
— Если туда пойдет Ламас да еще попытается применить какой-нибудь из своих магических трюков, то от нас точно мокрого места не останется, — заявил Кар Варнан, — он же вечно творит не то, что нужно. У меня до сих пор зеленые сопли из носа лезут.
В подтверждение своих слов он громогласно высморкался на пол.
— Кар! — вскричал Ревва.
— Ну не смог сдержаться, — пожал плечами великан, — это все колдун — сопли так и лезут.
— А вы уверены, милорд, что нам надо брать с собой старика? — спросил Ревва. — Мне показалось, что он не в себе, нервный какой-то, борода у него загорается сама по себе…
— Он в порядке, — сказал я, — помощь, которую он оказывает, бывает неоценимой.
— Ну что ж, вам виднее, просто, когда я последний раз ходил на дело с пожилым дядей, для меня все закончилось потерей глаза.
Он пощелкал указательным пальцем по повязке.
— На Ламаса можно положиться. Он не подведет. Я уверен, — еще раз подтвердил я.
— Очень надеюсь, глаз-то у меня всего один остался. — Ревва расхохотался, словно сказал нечто очень смешное. — Ребята подойдут с минуты на минуту, и вы сможете познакомиться с ними. Предлагаю скрасить наше ожидание партией в погер.
Я поддержал его предложение, и вскоре Ревва уже тасовал колоду.
Первым заявился худой черноволосый типчик с лицом, по которому словно проскакала конница: изломанный нос смотрел куда-то в сторону, один глаз глубоко запал в глазницу, веко постоянно дергалось, из уголка рта до самого левого уха тянулся багровый шрам.
Потом пришли еще двое, оба одетые в лохмотья, от них разило потом и помоями, но общались они на удивление живо, выразили мне свое почтение и заверили в том, что они все сделают для того, чтобы достать необходимые мне вещички.
— Если надо будет, мы даже из Нижних Пределов для вас что-нибудь добудем! — сказал один из них и визгливо захохотал.
Ревва представил их как специалистов по самым сложным замкам. Следом за ними в дверь постучались еще несколько типов, все одетые в обтягивающие темные одежды. В отличие от воняющих взломщиков они всерьез подготовились к предстоящей операции.
После того как все были в сборе, одноглазый провел подробный инструктаж. От меня требовалось описать принадлежавшие мне предметы. Некоторое время грабители изучали подробные планы лаборатории темных заклинателей. Где они их взяли, ума не приложу. Возможно, им удалось разыскать архитекторов или строителей здания. Вряд ли они могли подкупить кого-нибудь из самих заклинателей.
После длительной подготовки к ограблению, которая продолжалась никак не менее пяти часов, мы отправились на место. Ламас сидел возле стены находившегося рядом постоялого двора и грустно глядел в небо — может, продолжал гадание по звездам, а может, о чем-то задумался. Ревва выбежал из проулка, где мы до времени таились, и тронул его за руку. Колдун громогласно вскрикнул, одноглазый зажал ему рот и поднес указательный палец к губам. Ламас оживленно закивал — молчу, молчу. Затем Ревва проводил колдуна к нам.
Надо отдать друзьям Кара Варнана должное, действовали они высокопрофессионально. Помимо обилия добытой информации все грабители были в хорошей физической форме и, как мне удалось убедиться, великолепно владели навыками проникновения в самые неприступные цитадели. Правда, способ, который они избрали для того, чтобы попасть в лабораторию, сильно не понравился Ламасу и Кару Варнану.
Один из грабителей забросил веревку на решетку башенного окошка, поднялся наверх, разведал обстановку в комнате, потом перепилил решетку и сбросил вниз. Здесь ее поймали две пары ловких рук и аккуратно уложили на землю. Потом вверх полез сам Ревва, он вслед за первым грабителем скрылся в башенном окошке, выглянул и махнул рукой — можно подниматься. Я оглянулся на своих спутников и предложил Варнану отправиться наверх первым. Он, кряхтя, пополз по веревке, упираясь в стену столбами массивных ног.
— Как бы не оборвалась, — прошептал Ламас, — надо было ему сначала вес снизить специальным заклятием.
Я ничего не ответил, хотя хорошо представлял, какой кошмар мог бы случиться с великаном, пожелай колдун снизить его вес. Вряд ли сам он согласился бы на подобный эксперимент.
Ламас был следующим. Признаться, я опасался, что его придется втаскивать в башенное окошко. Но колдун оказался жилистым и крепким стариком, для своего возраста он карабкался вверх довольно споро. Правда, едва не сорвался уже у самого подоконника, но заботливые руки подхватили его и не дали разбиться в лепешку. За Ламасом отправился я, а за мной оставшиеся грабители. Последний втащил веревку.
В комнате, где мы оказались, царил кромешный мрак, и только маленький огонек свечи горел в ладони одноглазого и освещал узкий круг пространства: шкаф с книгами, какие-то тряпки, кучей сваленные на полу, и ведущую в другие помещения дверь.
— Может, зажечь заклятие факела? — предложил Ламас.
— Пожалуй, не надо, — ответил я, представив, с каким увлечением горожане будут обсуждать невиданный пожар, спаливший дотла лабораторию темных заклинателей.
— Ну, как хотите, — пожал плечами колдун.
Мои глаза постепенно привыкали к мраку, так что вскоре даже без свечи одноглазого я смог разглядеть внутреннее убранство помещения. Здесь не было ничего необычного, судя по всему, эта комната служила чем-то вроде склада для обыкновенных вещей. Хотя, кто знает, возможно, эти вещи принадлежали людям, пострадавшим от темных заклинателей.
Один из грабителей схватился за бронзовое кольцо и потянул на себя створку двери.
— Не трогай! — слишком поздно крикнул Ламас.
Грабитель вдруг вздрогнул всем телом и завизжал на одной ноте, словно какие-то неведомые нам силы рвали его тело острыми когтями. Затем несчастный выпустил злополучное кольцо, повернулся к нам на одной ноге, другая безвольно болталась, и нараспев, голосом, идущим откуда-то изнутри, возвестил:
— Шаабаханаат…
Затем внутри его тела словно лопнула жизненная струна, мы услышали, как что-то громко хрустнуло, надломилось, и грабитель начал клониться в сторону. Он обвел комнату невидящим взглядом, и в то же мгновение глаза его взорвались. Сквозь кожу изнутри тела заструился яркий свет, несчастный принялся часто вздрагивать и неестественно шевелиться, словно кто-то рвался из него наружу. Сквозь кожу в нескольких местах пробились маленькие языки пламени. Они все разгорались, пожирая его. Тут уже никто из нас не смог сдерживаться, и мы в ужасе закричали. Запах горелой плоти быстро распространялся вокруг.
— Славься анданская церковь! — некстати вскричал Варнан, разом вспомнив религиозное воспитание, и принялся быстро креститься.
— А ну заткнись, — зашипел на него Ламас.
Объятый пламенем вдруг словно почувствовал, что рядом с ним кто-то осеняет себя крестами, выставив горящие пальцы перед собой, он ринулся на Кара Варнана. Тот поспешно попятился назад, его голубые глаза почти вылезли из орбит, от страха он даже кричать не мог, только попытался закрыться от пылающего человека ладонью. На его счастье, несчастный так и не смог до него добраться. Он сделал еще шаг и распался на части. Торс его рухнул вблизи от великана, пальцы еще некоторое время скребли каменную кладку пола, оставляя на ней черные следы сажи, а потом прекратили всякое движение, голова с треском лопнула и огненные следы разметались по комнате.
— Меня сейчас стошнит, — проговорил Варнан, оседая на пол.
— Держись, браток, — неожиданно поддержал его одноглазый Ревва, — я в своей жизни и не такое видел.
— Любопытно, что ты мог видеть пострашнее этого? — поинтересовался я.
— Мою первую жену, — откликнулся Ревва, — та еще была стерва.
— Так, все ясно, — сказал Ламас, пошевелив носком сапога тлеющие останки, — в двери скрывается один из хранителей, скорее всего, какая — нибудь разновидность древесного демона, мы не сможем здесь пройти. Наверное, все двери в лаборатории охраняются. Лезем обратно. — Он направился к окну, но остановился, увидев, что его начинание никто не поддержал. — Вы слышите меня? — Лицо Ламаса выразило озабоченность. — Нам придется вернуться.
— Не придется, — заявил Варнан. Его испуг, как это часто случается с впечатлительными натурами, внезапно сменился воинственным настроением.
Он резко ухватил за основание бронзовый канделябр, поднял над головой, словно тот ничего не весил, и с силой опустил на дверь. Доски сломались с сухим треском, послышался дикий крик заключенного внутри существа, оно темным облаком метнулось к потолку и рассеялось над нашими головами.
— Я — Кар Варнан — изничтожитель древесных демонов! — захохотал великан, потрясая погнувшимся канделябром.
— Я бы на твоем месте так не радовался, — с дрожью в голосе заявил Ламас, — попробуй-ка теперь избавиться от этой штуки…
Варнан дернул руками, но канделябр словно прирос к его ладоням.
— Это еще что такое? — ошарашенно проговорил он.
— Заклятие прилипания, — возвестил Ламас, — никто не хочет попробовать оторвать его от этого предмета?
Сразу нашлось несколько желающих, они ухватились за бронзовое основание и принялись тянуть канделябр на себя.
— Могу сразу сказать, что это бесполезно, — Ламас покачал головой, прервав их усилия, — мощное заклятие, к счастью, я могу с ним разобраться. Это примитив.
— Ну, так разберись, — взревел великан, — с этим канделябром в руках я даже пописать нормально не смогу!
— Придется нанимать помощников. — Одноглазый Ревва громко захохотал.
— Тшш, — приложил я палец к губам, — не забывайте, что мы пришли по делу, развели тут несусветный грохот, дверь сломали, а теперь весело смеемся…
— Умирать надо так, чтобы весь мир услышал, — возвестил Ревва.
Я посмотрел на него убийственным взглядом, и он жестом показал, что замолкает если и не навсегда, то уж, по крайней мере, надолго.
Ламас совершил несколько движений, потом коснулся канделябра, и тот, освобожденный, резко рухнул на пол, угодив тяжелым основанием на пальцы правой ступни колдуна.
— О-о-о, — Ламас взвыл, прыгая на одной ноге, — ну ты и кретин, Кар…
— Хм, а я-то здесь при чем? — обиделся Варнан. — Ты сам виноват.
— Я требую тишины, — резко сказал я, — кажется, сюда кто-то направляется.
Все замерли. В коридоре за дверью действительно слышались шаги, кто — то едва слышно ступал по полу, потом остановился неподалеку, и наступила зловещая тишина.
— Что это? — спросил один из грабителей.
— Не знаю, — дрожащим голосом откликнулся Ламас, — вот и звезды сказали, что не стоит сюда соваться…
— Это назовут худшим ограблением за всю историю, — выдавил Ревва…
В это мгновение шаги возобновились, они зазвучали уже совсем близко, потом кто-то вошел в комнату и направился к нам. На самом деле никого не было, были только шаги, а этот некто явно находился в каком-то ином измерении. Он немного походил по комнате, пока мы в ужасе таращились, силясь разглядеть хотя бы смутный силуэт, что-нибудь, что указало бы нам на зримое присутствие неизвестного существа, потом хриплый голос вполне внятно произнес: «Кто тут шумит? Ничего не понимаю!» Пришелец из другого мира вышел из комнаты и отправился по своим делам, шаги его зазвучали в отдалении, а потом совсем затихли.
— Я дальше не пойду! — закричал один из зловонных взломщиков, он кинулся к окну, намереваясь, наверное, вылезти наружу, но веревка была у одноглазого, он только отрицательно покачал головой.
— Ладно, — сказал Ревва, когда специалист по замкам немного успокоился, — толку все равно не будет, если мы будем вечно тут торчать, двинулись дальше…
Мы вышли из комнаты, я не без опасения наступил на обломки двери на полу, и оказались в длинном ко ридоре. По левую руку от нас была длинная широкая лестница, ведущая вниз…
— Судя по плану, нам туда, — сообщил Ревва.
Однако никто не двинулся с места: никому не хотелось повторить судьбу несчастного, ставшего жертвой хранителя.
— Ты! — Ревва подтолкнул одного из своих людей в спину, и тот с явным неудовольствием двинулся вперед, спустился на несколько ступеней, и оттуда счастливо обернулся к нам — мол, ничего не произошло, все в порядке, можно идти.
Лестницу мы действительно преодолели почти без приключений, только в самом ее конце Ламас приказал остановиться. Он швырнул водяной знак на последние ступени, перила мгновенно пришли в движение, их поперечная балка со свистом рассекла воздух и упала неподалеку.
— Простой трюк, — с нескрываемой гордостью заметил Ламас и загадочно добавил: — Иногда полезно бывает гадать по звездам. Чего они только не расскажут.
По пути ему удалось разрядить еще несколько «простых» ловушек. Теперь грабители старались держаться за его спиной, колдун шел впереди, выставив перед собой ладони. Пару раз мы слышали странные голоса и шаги неведомых существ, а один раз я даже наблюдал пробежавшую вдоль коридора черную тень.
Наконец мы добрались до круглого зала, в центре которого сидел в задумчивой позе престарелый заклинатель. Он листал толстую книгу и время от времени делал в ней какие-то пометки тонким гусиным пером.
— Хочу представить вам главу Ордена темных заклинателей Нормана Джуисона, — торжественно проговорил Ламас и счел необходимым отойти за наши спины — заклинатели продолжали вызывать у него стойкие опасения.
Старец поднял голову и искренне изумился. Его глубоко посаженные глаза расширились, на худом лице обрисовались скулы, нижняя челюсть дрогнула и пришла в движение.
— Что вы тут делаете? — хриплым шепотом поинтересовался он.
Должно быть, за всю долгую жизнь темному заклинателю никогда еще не приходилось оказываться в подобной ситуации. Чтобы кто-то ворвался в лабораторию темных заклинателей, нет, этого просто не могло быть!
— Мы пришли забрать кое-какие вещи, — твердо сказал я, — которые вам не принадлежат.
— Какая наглость! — вскричал Джуисон, внезапно обретая уверенность и звонкий, почти мальчишеский голос. — Даже король не позволяет себе вмешиваться в наши дела.
— А мне можно, — спокойным тоном заметил я, — ведь я не король, а опасный бунтовщик и преступник, так что сейчас, мессир, я буду вас резать острым-преострым мечом до тех пор, пока вы не скажете мне, где находятся переданные вам королем Алкесом вещи.
Норман Джуисон побледнел, но сохранил достоинство.
— Никогда, — сказал он, — глава Ордена темных заклинателей не станет сотрудничать с преступниками, этого не будет никогда…
— Ценю ваше мужество, — заметил я, извлекая из ножен меч, — откуда начинать?
— Что откуда начинать? — дрогнувшим голосом спросил заклинатель.
— Откуда начинать отрезать по кусочку, — пояснил я. — Мы — закоренелые преступники, не слишком долго думаем, прежде чем начать пытать свои жертвы, полагаю, я начну с вашей левой ноги.
— Почему с ноги? — вырвалось у него.
— Она мне особенно неприятна, — ответил я. — Самое интересное, что я никак не могу найти этому объяснения, но что-то в вашей ноге кажется мне ужасным…
— Вы… вы шутите надо мной? — спросил Норман Джуисон дрожащим голосом.
— Я просто пытаюсь убедить вас, что нам сейчас не до шуток, мне нужны мои вещи… Мы потеряли нескольких наших людей, пока блуждали по вашей проклятой лаборатории, и я бы хотел разобраться с этим делом как можно скорее. Если вы не будете с нами сотрудничать, я убью вас прямо сейчас. Потому что вы кажетесь мне отъявленным мерзавцем, из-за которого пострадало множество невинных людей. Если же вы примете нашу сторону, я гарантирую вам неприкосновенность. Давайте же скорее покончим с этим делом…
Норман Джуисон на мгновение задумался, лоб его пересекла глубокая морщина, потом он вздохнул и кивнул:
— Вижу, что у меня нет другого выбора, значит, так рассудили темные боги. Пойдемте, я отдам вам вещи, ранее переданные мне королем Алкесом. Рисковать своей жизнью я не могу, она слишком ценна для нашего Ордена…
— Вот и прекрасно, — откликнулся я, — пойдемте, мессир, я рад, что мы пришли к разумному соглашению.
— Но, — Джуисон поднял вверх узловатый указательный палец, — прошу вас следовать за мной в одиночестве, мне не хотелось бы, чтобы нашествие варваров и особ некоролевской крови оскорбило святилище, где находятся принадлежащие вам вещи.
Они уже в святилище? Надеюсь, они еще не успели провести над ними мерзкие обряды?
— Хорошо, я пойду на это, — сказал я.
— Я бы этого не делал, милорд, — поспешно заявил Ламас, выглядывая из-за моей спины.
Норман Джуисон бросил на него взгляд исподлобья, отчего колдун заметно побледнел. Почему же он так опасался темных заклинателей, ведь сам он обладал весьма результативным и могучим, как мне пришлось впоследствии неоднократно убедиться, магическим талантом? Может, ему кто — нибудь предсказал смерть от руки темного заклинателя? А может, колдун имел когда-нибудь с ними дело? В биографии Ламаса для меня все еще оставалось множество темных пятен. Но я надеялся, что со временем он прольет свет на свое загадочное прошлое…
— Ничего, Ламас, — сказал я, — мы быстро, смотаемся в святилище и сразу обратно.
Я кивнул грабителям, они расступились, пропуская нас. Заклинатель, прихрамывая, шел впереди, я следовал за ним. Мы двинулись вниз по темной винтовой лестнице. Судя по ее протяженности, она уходила в самые недра земли. Норман Джуисон зажег свечу, которая бросала бледные отблески и делала его лицо похожим на глиняную маску, широкие поры кожи и окладистая борода отливали черным. Шаги отдавались в тишине гулким эхом, где-то в отдалении слышалось бормотание призраков, а мы уходили все ниже и ниже. Заклинатель внезапно остановился.
— Вы все еще желаете продолжить путешествие? — спросил он.
— Непременно, — откликнулся я, и эхо разнесло вокруг: «енно… енно… енно…»
— Что ж, такова ваша воля. — Он вздохнул, и по спине у меня пробежал озноб, а лоб покрылся испариной.
— А ты меня не пугай, — решительно заявил я, взяв себя в руки. — Давай вперед веди и не останавливайся больше.
Джуисон пожал плечами, словно недоумевал, почему я веду себя так глупо, потом развернулся, и мы продолжили наше путешествие под землю.
Лестница закончилась неожиданно, мы вошли в темное обширное помещение. Заклинатель обернулся.
— Я хотел бы зажечь свечи, чтобы осветить здесь все.
— Хорошо, — разрешил я, — я подожду.
Норман Джуисон направился к выступившему из мрака канделябру. Ему пришлось приподняться на мысках, чтобы дотянуться до вставленных в него свечей. В комнате сразу стало намного светлее. Заклинатель между тем двинулся к следующему канделябру, зажег свечи и на нем, пошел к третьему, потом к четвертому.
— Эй! — окликнул я его. — Уже достаточно светло.
— Я так не думаю, — покачал головой Норман Джуисон, — пока еще не достаточно.
Он зашагал к пятому канделябру, когда я вдруг заметил нечто необычное: он шел по тонкой, едва различимой на темном полу ровной линии. Прочерченная чьей-то рукой, она тянулась, словно путеводная нить, направляющая заклинателя к следующему канделябру. И тут я разглядел, что линий этих несколько и все вместе они составляют правильную пентаграмму.
— Стоять! — Я ринулся к Джуисону и резким ударом выбил из его рук свечу.
— В чем дело? — притворно сощурившись, спросил нахальный злоумышленник.
— А ну-ка заткнись, — гаркнул я, — хватит делать вид, будто не знаешь, в чем дело. Лучше ты мне объясни, что ты хотел сейчас сделать?
— Я? — Норман Джуисон был сама невинность. — Совсем ничего, просто хотел осветить эту комнату.
— Ага, осветить концы пентаграммы, ты что же, думал, я не замечу их? — Тут я почувствовал, что больше не могу сдерживаться, и схватил заклинателя за ворот. — Или ты сейчас же отдашь мои вещи, или я запалю тебя вместо одного из этих канделябров. Понял меня?
— Понял, — незамедлительно откликнулся Норман Джуисон. Похоже, когда его припирали к стенке, он соображал гораздо лучше, — вон тот сундук возле стены, в нем мы и храним вещи, пока не наступит время для совершения ритуала.
— Ладно, — проворчал я, отпуская его ворот, — сундук заперт?
— Конечно, нет, от кого мы будем запирать его здесь, в этих священных стенах. — Он, как мне показалось, с грустью посмотрел на оставшийся незажженным канделябр. — Здесь воров нет, — и поправился: — не было до вашего появления…
Я кинулся к сундуку и откинул тяжелую крышку. Как и сказал Норман Джуисон, все мои вещи аккуратно лежали здесь, дожидаясь, пока их законный владелец явится за ними. Я схватил шляпу и нахлобучил ее на голову, потом увидел, как блеснула под ней массивная серьга — вдел серьгу в ухо, нацепил на палец перстень убитого мною бандита, привесил к поясу Мордур, накинул на плечи пурпурный плащ и щелкнул застежкой с фальшивым самоцветом. Остальную одежду я взял под мышку: она, конечно, была мне необычайно дорога, но не переодеваться же прямо тут. Увлеченный воссоединением с фамильным мечом, я совсем забыл о Нормане Джуисоне, а когда внезапно вспомнил о зловредном заклинателе и обернулся, было уже слишком поздно. Джуисон с мерзкой усмешкой на лице подносил лучину к канделябру.
— Настал твой последний час, Дарт Вейньет, — торжественно проговорил заклинатель, — прощайте, ваша светлость, — он расхохотался.
В то же мгновение свечи вспыхнули ярким огнем, пентаграмма на полу запылала ярким светом, линии засияли и по ним забегали быстрые фиолетовые огоньки. Вспышка огня вдруг возникла внутри пересечения линий, а когда яростное пламя схлынуло, перед нами предстал коротконогий незнакомец с лицом красным, как задница юного свинога, и маленькими черными рожками на покатом морщинистом лбу. Вид у него был самый жалкий, на длинном носу росли волосатые бородавки, а тоненькие ручки свисали почти до пола. Колени у него были вывернуты наружу, а оттого ноги представляли собой неправильный овал, к тому же одна была намного длиннее другой.
— Ничего не понимаю, — раздосадованно проговорил Норман Джуисон, он явно ожидал увидеть внутри пентаграммы кого-то другого, — а где ужасный Ваакхмерит, демон повиновения усопших?
— Ваакхмерит, Ваакхмерит, — проворчал маленький пришелец и почесал шишковатую голову, — нету больше вашего Ваакхмерита, он теперь по другому ведомству работает, пострадал от одного чернокнижника, Оссиана — не слышали такого? — еле ходит теперь Ваакхмерит. Я за него. Дундель меня зовут. Друзья Щелчок называют.
— Ты? За него? — Казалось, Норман Джуисон не может поверить своим глазам. — Но ты же коротышка какой-то. Посмотри на себя…
Малыш принял самый рассерженный вид, он сложил руки на груди и сверлил заклинателя яростным взглядом. В волосах его появились маленькие искорки, а между пальцев отчетливо засветились языки пламени.
— Не зли меня, старикашка, — сказал недавно вступивший в адскую должность Дундель, — говори, зачем позвал?
— Этот, — Норман Джуисон сплюнул на пол и ткнул в меня пальцем, — пришел сюда, чтобы ограбить лабораторию. Я хочу, чтобы ты немедленно убил его.
— Этим я не занимаюсь, — маленький демон решительно покачал головой, — в крайнем случае, могу кого-нибудь припугнуть, щелкнуть по носу, но убийства, увольте, не моя специализация…
— Что?! — вскричал заклинатель. — Что я слышу?! Это немыслимо! Подайте мне тогда Ваакхмерита, я хочу Ваакхмерита! — Он затопал ногами и принялся яростно кричать на демона, из его рта с каждым новым проклятием вылетали целые фонтанчики слюны и, издавая шипение, осаждались на раскаленном полу.
— Скажи еще спасибо, старикашка, что на место Ваакхмерита меня поставили, а не кого-нибудь другого, — рявкнул демон. Его левая конечность вдруг вытянулась, чудовищно разрослась, метнулась к Джуисону, и здоровенный указательный палец так щелкнул заклинателя по носу, что даже до меня донесся сухой хруст, это сломался костистый старческий нос.
Друзья не зря зовут маленького Дунделя Щелчком, обрадовался я.
Заклинатель пронзительно завизжал, замахал руками, бухнулся на пол и приложился о камни костлявой задницей. Маленький демон зыркнул на меня и погрозил пальцем:
— С тобой еще увидимся в Пределах…
— Надеюсь, это шутка, — откликнулся я, но он меня уже не услышал, потому что исчез в клубах черного дыма и языках бордового пламени.
Пентаграмма на полу стала медленно меркнуть, вместе с ней угасали свечи на канделябрах, вскоре вокруг наступил кромешный мрак. Причитания заклинателя вдруг резко смолкли, пугающая тишина опустилась на святилище. Я вытянул перед собой руку и пошел к лестнице. Где-то неподалеку послышался подозрительный шорох, я замер. Что может прийти в голову темному заклинателю? Они же все совершенно безумны. Он может, например, неожиданно опустить мне на голову канделябр, а может подкрасться и закричать на ухо какую-нибудь тарабарщину, так что я совсем оглохну. Надо же, как с демоном повезло. Такой приятный, молодой демон, и поведения самого достойного. Похоже, новое поколение, подрастающее в Нижних Пределах, будет во всем превосходить старое.
В это мгновение мои размышления были прерваны самым бесцеремонным образом. Я уловил, что во мраке кто-то движется, а поскольку был с детства привычен к бою с завязанными глазами, успел уйти в сторону, прежде чем острое лезвие вонзилось мне в грудь. Я услышал, как клинок заклинателя свистнул, рассекая воздух, — где он только его раздобыл? — мгновенно выхватил из ножен меч и успел отбить второй удар. Норман Джуисон мог видеть в темноте, сомневаться в этом не приходилось. Я же мог ориентироваться только по слуху. Я сделал шаг вперед, и моя рука наткнулась на перила лестницы. В тот же миг я услышал осторожные шаги Нормана Джуисона, развернулся и взмахнул мечом почти наугад. Заклинатель вскрикнул, оружие выпало из его руки и звякнуло о камни. Желая довершить начатое, я совершил мгновенный выпад, клинок с хрустом вонзился куда-то, и Норман Джуисон повалился на меня. Я вырвал меч, отбросил обмякшее тело в сторону и, осторожно переставляя ноги, направился вверх по лестнице. Здесь больше делать было нечего. Обратный путь показался мне еще длиннее, чем спуск вниз. Ноги постоянно попадали мимо неровных ступеней, кто-то все время бормотал у меня за спиной, ругал меня нехорошими словами, несколько раз в темноте я цеплялся за выпиравшие камни и падал, потом поднимался и продолжал мучительный подъем. Наконец я выбрался к свету и смог разглядеть, что вся одежда, бывшая на мне, залита кровью заклинателя. Когда он падал мне на руки, из его груди, должно быть, бил целый фонтан.
— Что случилось, милорд? — Ламас кинулся мне навстречу. — Вы ранены?
— Нет… я нет, — ответил я, с любовью разглядывая обагренную кровью вязь на фамильном клинке дома Вейньет, — беда приключилась с Норманом Джуисоном. Он хотел заманить меня в ловушку, так что его больше нет. Умер.
— Вы убили Нормана Джуисона, главу Ордена темных заклинателей Стерпора?! — зажав от ужаса рот дрожащей ладонью, прошептал Ламас.
— Да, у него был шанс принять мою сторону, но он его не использовал…
— Как это правильно, милорд, — отозвался одноглазый Ревва, — хочу вас заверить, все мы на вашей стороне.
— А мы тут успели много всего набрать, — жизнерадостно поделился со мной Варнан.
Я увидел, что у ног разбойников свалены кучи разного барахла — бронзовые вазы, старинные монеты, несколько мелких канделябров, крепления для факелов, кинжалы, украшения и одежда. Часть вещей уже была упакована в узлы, разложена по мешкам и сумкам.
— Тут золота полно, — похвастался Варнан.
— Надо только вынести все это отсюда, — заметил Ревва, — а там я смогу его пристроить…
— Все это надо оставить, — пребывая в священном ужасе от известия о кончине Нормана Джуисона, заявил Ламас, — это принадлежит заклинателям и принесет владельцу одни только несчастья.
— А мы владеть этим не собираемся, — бесшабашно заявил Ревва, — я же говорю, что берусь все это пристроить. Ладно, давайте не терять времени, довязывайте узлы, и в путь.
Из лаборатории мы выбрались через главный вход, распахнули двери и вышли, нагруженные добычей. Поскольку разбойники были отлично знакомы с городом, нам ничего не стоило затеряться в лабиринте улиц и избежать встречи с королевскими патрулями. Я сжимал ладонь на рукоятке Мордура и ощущал, как от него перетекает в мое тело могучая сила многих поколений королей дома Вейньет, владевших фамильным мечом.
Здравствуй, Кугель,
начну с самого главного — я разорен. Эти разбойники, о которых я тебе рассказывал в прежнем письме, вернулись сегодня. Точнее не все — главаря я как раз не видел, он прислал своего самого страшного вассала, того самого, что еще сломал нашу с тобой любимую стойку. Пишу, а на глаза наворачиваются слезы. Ну за что мне, спрашивается, такая напасть? И разве не заслужил я спокойного существования, и разве не достоин я того, чтобы накопить немножечко денег, обзавестись скотиной и семьей, подобно тебе… Мой постоялый двор, приносивший и без того малый доход, теперь претерпел самые серьезные разрушения, так что восстановить его будет делом долгим и хлопотным…
Помимо того, что я разорен, королевские стражи почему-то решили, что я помогал бунтовщикам и якобы даже пытался предупредить этого разбойника о том, что на моем постоялом дворе его ждет засада. Богом клянусь, возлюбленный брат мой Кугель, это неправда. Да и ты сам знаешь меня много лет. Мог ли я совершить подобный грех и оказаться заодно с опасными бунтовщиками? Знаешь ли, у нас тут ходят слухи, что вроде бы в королевстве далеко не все спокойно — дескать, объявился Лишенный Наследства и хочет сесть на трон Стерпора. Не стану называть это запрещенное у нас имя, не дай бог кто-нибудь из власть предержащих захочет прочитать это письмо, ну да ты и сам прекрасно знаешь, брат мой, о ком идет речь. У вас в Вейгарде он известен никак не меньше нашего, а может, даже и поболе того.
Так вот, брат мой, меня объявили преступником, и сижу я сейчас в темнице и жду приговора суда, а те, кто тут со мной ожидают, говорят, что продлиться этакое сидение может не один месяц. Такие вот дела. Так что приезжай, брат мой Кугель, даст бог, может, свидимся еще на этом свете, быть может, найдется сердобольный страж — и подпустит тебя на пару минут к окошку… Я бы хотел, чтобы все дела мои по разрушенному постоялому двору перешли к тебе и твоей славной женушке Люсильде… Больше никого у меня нет. Прости, что размыло чернила — не могу оставаться спокойным.
Письмо владельца гостиницы Руди Кремоншира брату, в Вейгард
