Глава пятнадцатая
Тупик
— Ты точно уверена, что болезнь обойдет знать стороной? — в который раз спросил у Айры перепуганный Качис.
— Отстань! Сколько можно? — Она с раздражением отбросила в сторону деревянную лопатку, которой размешивала варево в большом котле, вытерла рукавом пот со лба, оглянулась.
Четыре сотни стражников — все, кто охранял арену со стороны Ворот справедливости, кто находился на арене, когда был убит конг, кто пропускал «диких» со стороны рыночной площади и дозором стоял у корзины с балахонами, — все они теперь сидели, лежали на досках, на которых еще недавно бились претенденты за право стать стражниками конга. Служки, что помогали на арене, работали и теперь: кипятили на кострах воду, которую доставали из колодца в одном из храмов, добавляли под присмотром Орлика в котлы горькую кору речной ивы и заливали кипятком и камни арены, и внутренние помещения галерей, и даже нижние ряды скамей. Над ареной стоял пар, пахло горечью, золой, но не гнилью.
Айра обернулась к воротам — у костра, на котором были сожжены трупы Айдары и хенна и где теперь пылала обрызганная кровью Сната Геба одежда, был поднят шатер. Еще недавно у его полога толпились главы самых могущественных семей Скира, и колдунья осматривала их одного за другим, поила горьким зельем и с некоторым злорадством замечала страх, искажающий надменные лица. Теперь там сидели Рич и Рин. Правда, десяток стражников, приставленных к сыну Айры самим Леббом Рейду, видели перед собой Тира. И Рич, которая сидела рядом с Рином, закрыв глаза, настойчиво укрепляла их заблуждение.
— Айра! — Хорм Рейду все еще не покинул арену и, морщась от боли в едва затянувшейся ране, бродил между страдающих от безделья стражников. — Зачем обижаешь Качиса? Отошел от тебя с таким лицом, что впору вытирать ему нос. Он делает все, что может! Да и признаки волнистой корчи тоже заметил первым.
— Я уже поблагодарила его, — кивнула Айра. — Но объяснять в десятый раз, что знать Скира пока вне опасности, не могу! И кстати, теперь я должна заниматься охотой, а не вываривать зелье от корчи.
— Ты думаешь, что Забавник снова даст знать о себе? — спросил Хорм.
— А ты думаешь, что он покинул Скир? — усмехнулась Айра. — Да эти смерти — его пища! Если половина Скира поляжет от волнистой корчи, а другая половина схлестнется с хеннами, крови прольется столько, что Забавник опьянеет от обжорства! Тогда ему уж точно не придется убивать самому. Мы все сделаем за него сами! А он легко вынырнет из небытия, и никто не сможет его остановить.
— Вынырнет из небытия… — пробормотал Хорм. — «Хочешь убить Зверя, яви его». Уничтожить Скир или убить половину его жителей — значит явить Зверя? Что это, Айра? — Хорм повел рукой вокруг себя. — Это и есть твоя охота?
— Это не моя охота! — отрезала колдунья. — Но скрывать не буду: тот, кого я ищу, кого называю Камрет, охотится именно так. Он не убивает комара, пока тот зудит над ухом, а прихлопывает его, когда тот насосется крови, да так, что не может взлететь!
— Насосется чужой крови, — прошептал Хорм. — Или выпьет всю кровь… И он мог сделать так, чтобы Лек всплыл из небытия, взял власть над хеннами и…
— Лек всплыл, да, — Айра посмотрела в глаза тана. — Хенны не заходят в город, чего-то ждут. Наверное, слушаются каких-то указаний. Конг убит. В городе может начаться корча или еще что похуже! Я не знаю, кто все это затеял, но уверена, что Камрет потирает ручки!
— Что может быть хуже корчи? — с посеревшим лицом вымолвил Хорм.
— Для меня — потеря сына, которого я не видела семнадцать лет, — ответила Айра. — А для Скира… многое. Ну к примеру, если дома Рейду и Ойду не сговорятся о том, кто будет следующим конгом, и устроят резню.
— Они уже сговорились! — воскликнул Хорм.
— Понятно, брат конга, — постаралась улыбнуться Айра. — Только я не заметила сговорчивости на лице Гармата Ойду! Когда я осматривала его самого и его сынка, мне все время казалось, что кто-то из них сейчас перегрызет мне глотку! А теперь скажи, тан, что должно случиться, чтобы место конга занял Гармат Ойду? Обиженный Гармат Ойду! Сын Димуинна Ойду, которого убила мать Кессаа — бабушка Рич! Сын Димуинна Ойду, который ненавидел Седда Креча, ставшего конгом после его смерти! Дедушку Рич! Гармат Ойду, сын которого, Динус, опозорил его имя, жульничал вот тут на арене не так давно. Или его отец ничего не знал?
— Ты разговариваешь неуважительно! — нахмурился Хорм.
— Мой сын в опасности, — покачала головой Айра. — Мои друзья в опасности. Но в еще большей опасности весь город, и ты, Хорм, в том числе. А вот когда опасность развеется, я уйду из Скира, и уйду, скорее всего, навсегда. Неужели ты думаешь, что я оставлю здесь своих друзей? Сказал бы ты об этом тем, кто хочет причинить им зло! У меня есть дом на тихой улочке шумного города очень далеко отсюда, а свою горсть серебра я всегда смогу заработать и более спокойным ремеслом. Они тоже не пропадут!
— Да, — задумчиво кивнул Хорм. — С твоими способностями… Ты умница. Но еще больше меня удивил твой друг Рин. Он мог бы грести золото пригоршнями!
— Не мог бы, — не согласилась Айра. — После того как он вытащил тебя, тан, ему придется приходить в себя не один день. А иногда случалось так, что его самого приходилось вытаскивать. Даром ничего не дается.
— А я уж думал, что Единый отмерил кому-то из щедрот своих полной горстью, — вздохнул Хорм. — Зато несчастья раздаются даром… Или все несчастья тоже неслучайны? Что делать дальше? Воины устали. Я понимаю, что у нас пока нет столько зелья, чтобы спасти сотни людей…
— Мы уже спасли всю знать Скира и четырех наставников школы магии, всех, кроме Качиса, да еще Рина, который вытащил тебя, Хорм, — ответила Айра. — Они уже ушли. Да и остальные, считай, здоровы. Прошло достаточно времени, гниль из носа и ушей не потекла, кожа не воспалилась, значит — обошлось. Можно было бы даже не заливать камни, зараза не живет без человеческого мяса долго.
— Как избежать погибели городу? — спросил Хорм.
— Болезнь страшна, — заговорила Айра. — Редко кто живет дольше недели, если больного не лечить. Сначала течет гной. Потом гной с кровью. На второй день появляются бугры на лице, на третий день — на всем теле. Потом они начинают лопаться, и человек заживо сгнивает. Мясо слезает с костей кусками. Если начать человека лечить на третий день, он умрет в половине случаев. На четвертый — выживет один из десяти, но будет обезображен шрамами. Но если принять зелье до того, как потек гной, болезнь не наступит вовсе.
— А если напоить всех жителей Скира? — воскликнул Хорм. — Напоить зельем! Сколько ты давала танам? По кубку? Вот вернутся гонцы, привезут нужные корни, траву, Качис наготовит целебного отвара. Ведь ты его научила уже?
— Научила, — усмехнулась Айра. — Но мое зелье не спасет от недуга, который придет завтра. Болезнь надо убить в теле, тогда она уже не будет иметь власти над человеком, а если он просто напьется зелья, то получит лишь расстройство. Так что таны, спасенные от возможной заразы, не должны обниматься с больными корчей! По крайней мере те из них, в ком болезнь не была убита. Те, кто не был заражен, когда пил зелье. Если воины пойдут по домам больных, они должны пить зелье, не переставая. Хотя бы по десятку кубков от рассвета до заката Аилле! Качис выварит столько?
Тан Рейду стоял, прикрыв глаза.
— Послушай, Хорм, — Айра коснулась его плеча. — Я не хочу оставлять Тира. Марик сказал, что ему грозит опасность!
— Подожди! — Хорм словно не услышал ее последних слов. — Подожди! У этой… Айдары. У нее ведь только начало вздуваться лицо?
— Поэтому я и не узнала ее сразу, — кивнула Айра.
— Значит, она была больна второй день. — Хорм потер виски ладонями. — Но тот, от кого она заразилась? Он ведь мог уже умереть? Как они донесли заразу до Скира? И что они будут делать теперь? Выпустят на улицы еще одного чернолицего?
— Вряд ли. — Айра задумалась. — Есть и другие способы заставить Скир корчиться от боли. Представь, что Качис не подбежал первым к трупу лучницы и не закричал о корче. Уже теперь твои стражники, Хорм, кашляли бы гноем, а к вечеру недуг охватил бы половину войска. Завтра — половину города. Этого не случилось, к счастью. Но я бы не рассчитывала, что обойдется. Там, на холме, продавали еду и питье? В воде зараза может продержаться то же время. Если напитки были заражены, ясно будет уже к ночи. Но если нет… Вот что! Как я могла забыть! — глаза Айры вспыхнули. — Ищите птицу!
— Что значит, ищите птицу? — не понял Хорм.
— Птица, которая клевала плоть умершего от корчи, несет заразу в себе. Она не болеет сама, но зараза в ее крови. Только птица. Ни собака, ни свинья, ни коза — никто не будет разносчиком заразы, разве только та же собака укусит кого-то сразу после страшной трапезы. А птица заразу сохраняет. Отец мой говорил, что она может тлеть в птице месяцами! Когда корча ходила по корептским горам, первым делом сжигали всю птицу!
— Так и нам следует поступить? — побледнел Хорм. — А не поздно? Еще вчера все рынки были заполнены птицей! Каждая семья приобрела фазана, чтобы отпраздновать День доблести! Уже поздно, Айра?!
— Это ключ к врагу! — отчетливо и раздельно произнесла колдунья. — Смотрите писцовые книги, ищите, кто привозил в город фазанов в клетках, к кому приехал, убыл ли? Ищите и проверяйте всех! Смотрите тех, кто покупал птицу. У зараженной птицы гребешок становится не красным, а почти синим. Ищите птицу, и вы найдете Лека!
— Я передам все Леббу! — сипло произнес Хорм. — Что собираешься делать сама?
— Ухожу. — Айра двинула к огню выскочивший уголек. — Больше зелье готовить не из чего. А будет из чего — Качис не растеряется. Хоть и похож на пук соломы настоятель целительства, но кое-что умеет… Хорм! — Айра выпрямилась, уперлась взглядом в глаза тана. — Мой воин спас тебе жизнь. Позволь забрать Тира.
— Я не пойду против воли конга, — поджал губы Хорм. — Но тебя, твоего великана и Рич отпускаю. Лебб сказал, чтобы Тир содержался во дворце один. Не волнуйся, с ним ничего не случится!
— Это твои слова? — сдвинула брови Айра.
— Нет, — опустил взгляд Хорм. — Это слова Лебба.
— Ты сам не веришь им, почему я должна верить?..
Рин был спокоен. Не потому, что думал, будто с легкостью выпутается из переделки, прикрываясь личиной Тира. Как раз от того облика, что наколдовала Рич, исходила основная угроза. Лебб Рейду лично приставил к Тиру стражников, и пальцы на их секирах были не на шутку напряжены.
Рин был спокоен, потому что внезапно понял, что все это время, пока Рич участвовала в состязаниях, рисковала жизнью, он сам чувствовал себя как приговоренный к казни! В каждое мгновение он готов был на сумасшествие — срываться с места, выхватывать из ножен меч, сражаться с сотней противников, лишь бы отвести угрозу от своенравного существа с коротко остриженными светлыми волосами, которое не так давно само выводило его из полусонья.
Нет, Рич не спасала его во дворе башни, он отлежался бы и сам. Но она не просто вытащила его из пропасти, она прикоснулась к нему. Дотронулась до его рук и задела что-то внутри, отчего это что-то зашевелилось, забилось, бросило его в жар и пронзило насквозь. Вот и теперь она сидела рядом, не говоря ни слова, учила Рина удерживать вылепленный ею образ, а он с трудом сохранял спокойствие, словно не оттоптал по свету уже больше тридцати лет, а только-только почувствовал запах женщины и углядел округлости стройного силуэта.
Айра поняла его состояние раньше других. Взглянула на девчонку, которая помогала Качису разбирать снадобья и осматривать стражников, до которых только начало доходить, что смерть конга может быть не просто бедой, а началом беды еще большей, перевела взгляд на Рина и нашла в себе силы улыбнуться, а потом сказала напрямую:
— Помоги спасти Тира. Ты можешь. Я знаю. Орлик умеет лепить куклы. Дойдешь до дворца под личиной Тира, а там выпутаешься. Ты быстр. Ни я, ни Орлик не уйдем от стражи. Ты — уйдешь. Главное, не следует заходить во дворец, даже моей магии не хватит, чтобы пересилить то, что вплетено в камень нового дворца.
— Зачем же пересиливать? — переспросила Рич, которая подошла к Айре с корзиной очищенных корней. — И кому не следует заходить во дворец?
Айра объяснила. Рич застыла на мгновение, потом посмотрела Рину в глаза. Точно так же, как и тогда, когда объявила ему на краю рыночной площади, что собирается закутать лицо платком, войти в шатер, подойти к корзине, натянуть балахон и участвовать в состязаниях Дня доблести. Правда, теперь в ее глазах была не только твердость, но и что-то еще.
— Не нужно пересиливать, — проговорила она чуть слышно. — Нужно вплести. Я помню, как сплетены заклинания дворца, и смогу вплести. Это не так сложно. Главное — удержать образ, когда переступишь порог, потом все придет само собой.
— Зачем ему переступать порог? — не поняла Айра.
— Если он скроется у входа во дворец, его будут искать, — ответила Рич. — И нас будут искать. Нужно выждать. Немного, но выждать.
— Она права, — кивнул Рин. — А ты сможешь?
— Не могла бы — не говорила! — гордо выпрямилась дочь Кессаа.
Орлик возился вместе с Тиром у костра. Тела Айдары и Маеса уже истлели, и теперь в костер летела выпачканная в крови одежда. Айра подумала, взглянула на галерею, где все еще прятались перепуганные таны, подошла к Хорму, и вскоре служки притащили походный шатер, чтобы скирская знать могла омыть тела, не раздражаясь посторонними взглядами.
Шатер ставили Рин, Орлик и Тир, который то и дело косился на стражников, не спускающих с него глаз. Служки забили между камнями арены колья и натянули растяжки, троица взялась устанавливать центральный шест. Когда друзья выбрались из-за полога, Айра с разочарованием махнула рукой: Орлик чихал от пыли, Тир грустно улыбался, а Рин озадаченно почесывал подбородок.
— Ну как? — спросила стоявшая рядом Рич.
— Никак! — раздраженно бросила Айра. — Что я еще должна придумать, чтобы скрыть от соглядатаев и Рина, и Тира? Как еще мы отвлечем стражу? Орлик не сможет вылепить куклу Тира на виду у стражников! На это потребуется время!
— Подожди, — Рич коснулась ее запястья. — Посмотри на пояс Тира.
— И что? — Айра нахмурилась. — Два меча! Новый меч Тира и… меч Рина. Думаешь, если он замотан тряпьем, я его не узнаю? Какого демона Рин отдал Тиру меч? Рин никому не отдает свой меч! Подожди-ка!.. На поясе Рина… тоже меч Рина?! Это обманка?
— Я не смогла повесить чары на меч Рина, — пояснила Рич, наклонившись к самому уху Айры. — И весьма удивлена этим. Хотела бы я посмотреть на его клинок. А вот представить старый меч Тира новым смогла без труда. И вылепить образ меча Рина из нового меча Тира тоже. О лицах и одежде говорить не буду, смотри сама. Но мне удалось еще кое-что! Я сплела Рину голос твоего сына. Но… только на один день. Больше не смогла!
— Не верю! — окаменела Айра. — Как?! Как ты смогла? Кто тебя научил?
— Думаю, что моя мать, — вздохнула Рич. — Только надо поскорее отправить отсюда настоящего Тира. Я не могу долго удерживать одновременно двоих.
Тир ушел вместе с колдунами школы сразу после того, как арену с облегчением покинули таны, которые шарахались от зараженных, как им думалось, стражников, да и от самой Айры так, словно корча уже давно разгуливала по Скиру. Лебб Рейду тут же вскочил на поданного ему коня и умчался вместе с отрядом стражи ко дворцу конга. Гармат Ойду успел облить Айру презрением, а упершись глазами в Орлика, еще и постоял несколько мгновений, словно запоминал обидчика на всю жизнь. Тир не был удостоен даже взгляда, зато шипение Динуса разнеслось на всю арену. «Убью!» — повторил он несколько раз, словно и сам не был уверен в сказанном. Рин в образе Тира даже не повернул к нему головы. Стражники, сидевшие тут же, неодобрительно покачали головами и позволили себе проводить сына Гармата смешками, когда тот побежал к воротам.
Впрочем, и колдуны покинули арену едва ли не бегом. Наставник Лайрис еще сохранял видимость важности, а Добириус и Туск подхватили полы балахонов и бойко застучали подбитыми бронзой каблуками по брусчатке рыночной площади.
Вот тогда Рич и села рядом с Рином и начала учить его удерживать непростое плетение.
Когда к стражникам направился Хорм, Рин взглянул на Рич. Наверное, он сказал бы ей что-нибудь, но стража стояла за спиной, да и Рич разрумянилась, но не повернула головы.
— Пора! — крикнул Хорм, и стражники дружно звякнули секирами. — Зачем тебе второй меч, парень?
— Второй меч? — Рин даже осекся, так странно прозвучал голос Тира в его устах. — Это первый меч. К новому еще надо привыкнуть. Тот, что я получил на арене, пригодится, когда я и вправду стану одним из двенадцати. Или новый конг не нанимает на службу тех, кому обещано место другим конгом?
— Увидим, — мрачно бросил Хорм. — Иди за мной, парень. Лошади нам не понадобятся, до дворца отсюда не будет и половины лиги. И не делай глупостей.
— Где я буду жить? — спросил Рин. — И долго ли мне гостить во дворце?
— Дворец большой, — ответил Хорм. — А срок будет зависеть от многого, в том числе и от твоего отца.
Стражники ударили каблуками и выстроились вокруг Рина. Он обернулся. Айра и Рич смотрели в его сторону, Орлик, сбросив рубаху, разминал огромные ручищи.
— Хороший воин! — поцокал языком Хорм. — Такого молодца надо брать в дюжину конга без всяких состязаний!
— В дюжине и вправду самые сильные воины Скира? — спросил Рин.
— Не сомневайся, парень, — кивнул Хорм и двинулся к воротам, бросив через плечо: — Только не думай, что ты уже встал вровень с ними. Тебе еще расти и расти!
— А удастся ли вырасти? — поинтересовался Рин. — Беда идет на Скир.
— Молись, чтобы она не накрыла дворец конга, — посоветовал Хорм. — Иначе ты задержишься там надолго. Я бы сказал, что до старости, но до старости еще надо дожить.
Больше младший тан Рейду не произнес ни слова до самого дворца. Довел Рина до широких ступеней, кряхтя и потирая недавнюю рану, подошел к дозору на воротах, махнул рукой страже и, когда Рин поднялся по ступеням, негромко буркнул только одно:
— Не хочу тебе зла, парень.
По коридорам дворца Рина вели все те же стражники. Пятеро впереди, пятеро сзади. День клонился к вечеру, кое-где горели лампы, накапливающаяся в лабиринтах здания мгла пока еще таилась по углам. Лучи Аилле падали из узких окон, которые прорезали причудливые барельефы, сияли в фонарях многочисленных залов, обрушивались водопадами света во внутренних двориках и на открытых галереях.
Рин сначала попытался запоминать дорогу, потом махнул рукой и решил, что куда ни выбирайся из запутанного дворца, все равно окажешься в Скире. Да и само здание, несмотря на длину коридоров, не превышало размерами средний замок. Оно нависало над мостовой на три десятка локтей и занимало ровно один квартал города длиной по каждой из улиц в четыре сотни шагов.
«Осталось выяснить, — подумал Рин, когда ему пришлось спускаться по узкой лестнице, — на сколько локтей здание уходит в глубь скирской земли». Перед последним коридором стражники, шедшие впереди, разошлись в стороны, и Рину пришлось возглавить процессию. Он почувствовал, что шаги за спиной стали иными, обернулся и понял, что пятерых стражников сменили пять незнакомцев, одетых в серые балахоны. На мгновение ему показалось, что под капюшоном мелькнуло серое лицо, но остановиться не удалось.
— Иди вперед, — послышался грубый голос за спиной.
Рин положил руку на рукоять меча, и сзади донесся смешок.
— Оружие здесь не поможет. Его даже не станут у тебя отбирать.
Коридор вновь обратился лестницей, которая продолжала уходить вниз. Иногда она поворачивала, но всякий раз спускалась ниже и ниже. Барельефы давно исчезли, теперь стены были набраны из грубо отесанных камней, которые отбрасывали в свете редких ламп резкие тени. Затем исчезла и кладка, и Рин продолжал идти по коридору, вырезанному в сплошной скале. Наконец шаги за спиной затихли. Впереди мерцала последняя лампа. Рин медленно повернулся. Он не видел конвоиров, но чувствовал, что они недалеко. Прислушался. Ни шелеста одежды, ни скрипа взводимой пружины самострела — ничего не было слышно.
— Как насчет ужина? — бросил Рин слова в пустоту.
— Никак, — донеслось в ответ.
Что-то щелкнуло, где-то в отдалении зашуршал песок, скрипнул камень о камень, словно по пологому склону горы двинулась огромная глыба, неимоверная тяжесть ухнула, громыхнула, и Рина обдало пылью. Лампа погасла.
Рин откашлялся, нащупал крюк, на котором висела лампа, вытащил из сумы полоску коры, прошептал заклинание и зажег фитиль. Пламя высветило неровные стены. Рин развернулся и двинулся обратно.
Он прошел три десятка шагов. Обратной дороги не было. Коридор упирался в тупик.
