— Я не понимаю… — наконец честно сознался подземник и заговорил, все же не решаясь в открытую взглянуть на выжидающего конунга: — Какая связь? Рагнарёк или Апокалипсис, большой разницы не вижу, особенно если учесть, что финалы верований во многом схожи. Зло людское и демоническое вместе против объединенного Добра, Конец Мира, гибель людей. Подчас я и сам думаю, что все это уже давно наступило: мертвый мир с крысами, жмущимися по норам, да отвернувшиеся звезды… Ты сказал, будет зима, что продлится три года, так после Четвертой войны снег лежал, говорят, и того дольше. Если все это так, то ваш Рагнарёк уже прошел. — Торбранд или не заметил, или простил кузнецу звучащую в его словах иронию. — Вера каждого — это его личное дело, я вмешиваться не хочу, но, по-моему, миру уже вообще ничего не светит, ни хорошего, ни плохого…

— Ну, во-первых, — северянин подался вперед, и кузнец вздрогнул, ожидая, что вот сейчас получит в лоб, — в нашей мифологии, если ее угодно так называть, понятия Зла и Добра как таковые отсутствуют, что дает право одинаково уважать ценностные мотивации всех враждующих сторон. Учитывая, что будущее предначертано, теоретически победить во имя Правды и Доброго дела все равно нельзя. Во-вторых, я не закончил…

Вот теперь точно в лоб. Но конунг откинулся обратно на спинку, продолжая:

— Сначала мы тоже думали иначе. Шли по ложному следу, заблуждались, подобно тебе сейчас. Верили, что мир умер, а наши предки оставили нам в наследство лишь руины и древнюю пыль. Можно складывать ручки и ждать собственного конца. Но потом мы познали… — Пальцы Торбранда опять легли на компьютерную мышь, и Ивальд взглянул на третий монитор. — Вот, смотри, христиане начали верить в мир, измененный Дьяволом. Мир, стало быть, умерший, от которого навсегда отвернулся Создатель, забрав с собой избранные души и оставив грешников в царстве Зверя. Но тем язычество и отличалось всегда от христианства, что требовало все попробовать на вкус и увидеть собственным взглядом. Викинг поверит в падение неба лишь тогда, когда земля вокруг него взорвется, рушась к подножию Ясеня, а над головой захрипит Гьяллархорн… Молчи!.. Да, уже были взрывы и мир рушился в бездну. Да, конец был близок и многих заставил поверить в себя, но скажи, кузнец разве не доказывают наши жизни то, что мы с тобой на самом деле живы?

Ивальд не отвечал. Подобные игры словами и понятиями, настоящий смысл которых он вообще понимал не до конца, его всегда пугали и отталкивали своей неохваченной бездонностью. Это вон Братство может сколько угодно оперировать терминами и сущностями, пытаясь наставить на истинный путь, а он простой кузнец… Можно даже иногда сказать — тормоз, а тут вообще остается удивиться, как это он с конунгом еще разговор поддерживает. Ивальд нахмурился, прислушиваясь к поднимающейся в сознание волне тепла, словно принесшего временное понимание всего, о чем они тут говорили. Опять последствия вакцинации?

Торбранд, читавший лицо подземника не хуже раскрытой книги, сказал:

— Верно, верно, игры в слова, — он покивал головой, соглашаясь с молчаливым вопросом кузнеца, — темы сами по себе философские и ответа за всю историю челоечества так и не нашедшие. Но посмотри внимательно, ив них самих, в этих лабиринтах религиозных загадок, тынайдешь простой ответ.

Ивальд молчал, вглядываясь в эти самые лабиринты и не находя там ответа. Торбранд куснул губу и, хмыкнув, продолжил:

— Ответ в том, что если тебе скучны и непонятны размышления о жизни и Конце Света, то отбрось их подальше, кузнец. Каждый живет в том мире, в существование которого верит. А тогда и легче станет, и вещи многие понятнее будут.

Ивальд тихонечко вздохнул. Работая с примитивным разумом кузнеца и возведя на нем сложную конструкцию предположений и гипотез язычества, конунг требовал тут же все это разрушить. Это и есть ответ?

— Теперь, когда ты знаешь, что материй тонких тебе все равно не понять, конца человеческого существования не доказать и в спорах с Миссионерами победы не достичь, обернись, посмотри на мир, возьми меня за руку и ответь: ты вообще жив? — И Торбранд протянул кузнецу руку.

Ивальд нерешительно потянулся вперед, осторожно коснулся пальцев конунга и мгновенно отдернул руку, ударенный по коже током. Не больно, но обидно и ощутимо… Викинг, разглядывающий пляшущую по ладони искру, улыбнулся.

— Ну что, живой?

— Живой… — Страх от неожиданного удара и синяя точка на пальцах Торбранда пробудили в кузнеце неожиданную смелость. — Но ты сказал, что у простых верований должны быть простые доказательства, испробованные на себе самом. Может быть, тогда Конец Света — это тоже личное дело каждого, а то пока ты не спросил, я и подумать не мог, что и не живу… Но… Миссионер вот не сможет доказать мне присутствие в мире Антихриста, пока я сам не увижу или слепо не уверую. Ты сказал, что именно в доступных явлениях преимущество язычника… Но связи между жизнью остатков людей на Земле и верой в Одина, — Ивальд неожиданно произнес это имя с трепетом в голосе, что тоже не укрылось от конунга, — я все еще не увидел.

— Ты жив, — устало повторил Торбранд, — жив во все еще живом, пусть и агонизирующем мире, а это означает, что время пока действительно не настало, хоть и близко… Есть возможность бороться… Не все места еще заняты в палатах Одноглазого. И единственное, что удалось сделать слугам Локи, так это приблизить час и лишь расшатать Древо. Как и было предсказано, границы миров лопнули, смешивая между собой расы перед последней битвой. Смотри!

На мониторе появились картинки, и Ивальд невольно открыл рот, рассматривая одного из своих родичей. Фотография взрослого подземника в профиль и анфас, с подробными выкладками по особенностям здоровья, росту, весу, среде обитания, численностям подземных городов и возможностям расы в целом. Рядом — карта России с мигающими на ней огоньками уцелевших Убежищ.

— Смотри! Мы тоже когда-то не могли прозреть, долгое время путаясь в заблуждениях собственных предков, пока в один прекрасный день не отбросили лишнее, оставив это Миссионерам, и всего лишь не решились посмотреть вокруг, встав в полный рост. И когда мы увидели, чем окружены в этом мире, ответ пришел сам собой… — Единственное, что мог прочесть Ивальд на испещренных мониторах, были цифры, но и они впечатляли. Таблицы, графики роста численности, этапы миграций, перспективы на будущее — северяне собрали огромную базу по подземникам. — Этот дверг, — сухо пояснил Торбранд, — такой же, как и ты, представитель человечества, чьи предки много лет назад ушли под землю. Для нас же, северян-язычников, это всегда были карлики-кузнецы, живущие в темном Нифльхейме, что является самым нижним из Миров Иггдрассиля. Искусные мастера, нелюдимые и боящиеся солнечного света. Похоже?

Голос Торбранд набрал силу и зазвенел, эхом откатываясь к капищу. На мониторе появилось новое изображение, и Ивальд незаметно сложил пальцы в охранном знаке. Много раньше пальцы людей складывались так, когда в них лежал счетчик Гейгера…

Высокая, закутанная в бесформенный балахон из мешковины фигура. Лица, скрытого капюшоном, видно не было, как и длинных худых пальцев, но кузнец был этому только рад. Светящийся, проклятый человек…

— Хитрые альвы населяют Альвхейм, еще один из Миров. Прирожденные колдуны, невидимые и неуловимые, когда-то они дали человеческой фантазии возможность создать расу волшебных и никогда не существовавших эльфов. Бывают светлые и темные, но, скажу по собственному опыту, светлых я пока не встречал… Нет во всех Девяти Мирах существа с более коварной, жестокой, хитрой и не отягощенной принципами душой, Ивальд. Вы, если мне не изменяет память, называете этих выродков, наделенных невероятными парапсихическими свойствами, Светящимися? Так и не покинувшие своих радиоактивных домов, эти люди когда-то значительно изменили в своем понимании границы нормы по отношению к живому. Как изменили и самих себя… Тесные немногочисленные общины и невероятно сильный дух стаи. Слышал, как они воруют в свои банды городских детей? Похоже?

Кузнец вновь впился глазами в строчки и столбцы, поражаясь информированности северян.

— Эти люди, — появилась новая картинка, — когда-то не захотели уходить из тайги, в надежде, что та спасет и укроет. Но тайга — это еще и спрятанные в ней российские ракетные базы, принявшие не один удар. Смотри!

На мониторе возникло существо ростом с человека, но горбатое, обросшее шерстью и почти не пользующееся одеждой, с массивной челюстью и выпирающими вперед клыками. Грязные космы падают на высокий покатый лоб.

— Это тролль, житель чащоб. Таких можно встретить почти в любом из Миров Ясеня. Они глупы, многочисленны, сильны и беспощадны. Их жестокость и ярость по отношению ко всему живому часто заменяют им ум, хотя иногда в сознании троллей появляются и проблески интеллекта, что делает эту расу еще более опасной.

Новые цифры, карты, цветные пятна мест обитания и направления многолетних миграций. «Такого, — подумал Ивальд, — пожалуй, не было даже в базе данных родного Убежища».

— Дальше? Смотри! — И перед кузнецом в безжалостной размеренности замелькали слайды. — Это те, кого мы называем йотуны, великаны или турсы. Это уже далеко не люди, подземник, и ты это знаешь не хуже меня.

Порождения войны, те, кого вы зовете отродьями… Разных мастей, разных размеров и пород, иногда они даже создают подобия генетических ответвлений или кланов с множеством подобных себе, но одинаковых все равно еще никто никогда не видел. В отличие от Светящихся, у этих существ навсегда потеряны даже самые последние ниточки, роднящие их с человеком. Мы многих знаем, но занести в базу всех невозможно… Смотри! Страшно, дверг? Это карта расселения или регистрации хотя бы единичного присутствия йотунов на территории России сорок зим назад. А это двадцать. А это чуть больше пяти…

Ты молчишь? Открыл рот? Смотри, как гаснут населенные пункты людей, оторванные от поддержки беспомощного государства. Они расселяются, их становится все больше, но почти никто этого не видит. Черные Земли, на которых даже альвы могут жить с трудом, и то не все, пригодны для этих ублюдков, как самые лучшие курорты… Мы не мертвы, кузнец, поверь, мы не мертвы. Йотуны идут бездумно, как мы предполагаем, словно стихия. А мы живем, так же как и эти дети взрывов и испарений; границы пали, наполнив Мидгард существами из других Миров, и каждый ждет Рагнарёк, чтобы столкнуться с ними в последней битве, несущей Земле обновление… Пока же…

Торбранд опять замолчал, вместе с Ивальдом рассматривая картинки — огромных трехголовых людей, псов размером с лошадь, огромных змей и кентавров. Яркие, объемные — часть этих фотографий была сделана с натуры из укрытия, часть — в бою, часть — над трупами. Святилище снова погрузилось в тишину, а на напряженных лицах притихших собеседников мигали отблески экранов. И словно опять потеряв мысль, конунг продолжил совсем о другом:

— Инеистые великаны — существа из северных районов, светящиеся молочно-белым сиянием… А это Черви, дети Йормунганд и Нидхёга, да, кузнец? Тебе ведь должны быть знакомы эти отродья, приходящие в коридоры Убежищ из-под земли? Ваши смертельные враги, которыми пугают уже не одно поколение детишек… Это турсы, бывшие люди, которым мутация позволила достигнуть невероятных размеров. Примитивно разумные, словно дикие звери, они способны быть совсем рядом, такие громадины, а ты все равно не узнаешь, что они тут…Чаще большие экземпляры приходят с юга: Узбекистан, Казахстан, даже Алтай. Поэтому принято считать их детьми Сурта, огненными великанами. Их много. А это вода, с которой справиться труднее всего… Страшно? Нам тоже, Ивальд, и это единственный страх, существование которого мы не боимся признать. Спасает то, что морских и речных подвидов пока зафиксировано очень мало…

Ивальд, не в силах ни отвести взгляд, ни закрыть глаз, начал мелко дрожать. Он сам себе сейчас напоминал щенка, с размаху заброшенного в середину пруда, а патологический ужас перед водой лишь добавлял впечатлений от сравнения. Огромный мир, пределы которого, как оказалось, далеко не ограничиваются стенами Убежища и тропами контрабандистов, был чудовищен, жесток и реален. Именно в него собирался ввести его конунг, решительно, с насмешкой над страхом и… навсегда.

— Это еще не конец, коротышка! — Голос раумсдальца резал, словно нож. — Вот цифры общемировых потерь после Третьей войны. Впечатляет? А это та же таблица, но после Четвертой. Хочешь, покажу динамический график вымирания человеческого рода на территории земного шара на конец прошлого века? Вот, смотри… Зеленым обозначены места зарождения новых генетических оазисов. Как Убежища, например. Ну а красным… Черное — это выжженные земли, на которых, как мы предполагаем, пока не могут выжить даже турсы. Это трансформация черты океанских побережий, вот здесь колебания объема воды в Мировом океане, а это общие результаты по изменению характеров крупнейших рек Земли. Йормунганд, дочь Локи, зашевелилась на дне… Графики перерождения климата, еще одно доказательство — сроки наступивших после бомбардировок зим. Знаешь, еще не так давно мы сами ошибочно считали, что Великая Зима уже прошла, но самый простой подсчет разбивает эти иллюзии в прах. Сказано, что Фимбульветр продлится три года подряд, а это не менее тысячи дней. Выпавший же после войны снег пролежал не более семи с половиной сотен дней, задержавшись на большее время лишь в некоторых районах. Остается сделать самый простой вывод: лишь когда Мидгард вновь содрогнется от взрывов, тогда и ляжет вечный снег, а Волк пожрет светила. А это значит, Ивальд, что и Конец Миров, и Битва богов еще впереди… Мы не пропустим, надеюсь…

Торбранд улыбнулся.

— А пока же, как и на любой войне, наши противники нанесли лишь ряд превентивных ударов. Руками самих же людей истощают наши ряды, прореживают, так сказать, будущего врага… Сказать проще, дверг, они пробуют свои силы и… сколачивают страшное войско для последней схватки на Земле. Готовят тех, кто будет должен окончательно сокрушить человечество как вид.