Глава 49
ГРОЗА В ТИРЕ

Эгвейн вернулась к столу. Она считала, что Илэйн, возможно, права и она действительно зашла слишком далеко, но заставить себя извиниться перед подругой девушка не могла, и они сидели втроем в молчании.

Скоро возвратилась Айлгуин в сопровождении долговязого мужчины средних лет. Он был словно вырезан из хорошо выдержанной древесины. У дверей Джуилин Сандар снял колодки и водрузил свою коническую соломенную шляпу на деревянный колок. На поясе его коричневой куртки висел мечелом, похожий на оружие Хурина, но с короткими зубцами по обеим сторонам длинного. Кроме того, вошедший был вооружен длинным, в его рост, шестом, причем он оказался немногим толще большого пальца его руки. Шест был изготовлен из того же светлого ребристого дерева, из которого здесь, похоже, вытачивали свои стрекала погонщики быков. Коротко остриженные черные волосы мужчины слиплись от дождя, а быстрые темные глаза стремились осмотреть и запомнить каждую деталь комнаты. И лица всех присутствующих. Эгвейн могла держать пари, что Найнив он внимательно осмотрел по крайней мере дважды. По мнению Эгвейн, Найнив делала вид, будто не замечает изучающих взглядов, но притворство ее было очевидно.

Айлгуин жестом пригласила своего провожатого к столу. Отогнув манжеты рукавов куртки, Джуилин Сандар вежливо поклонился каждой из девушек и сел, поставив рядом свой посох. Он молчал, глядя, как седовласая женщина заваривает свежий чай и разливает его по чашкам. Молчал и когда все принялись потягивать горячий напиток.

— Матушка Гуенна рассказала мне, что у вас произошло, — негромко сказал он, поставив свою чашку на стол. — Рад помочь вам, если сумею, но Благородные Лорды вскоре могут послать меня исполнить свое новое поручение.

— Джуилин, с каких это пор ты торгуешься, точно лавочник, желая получить за свой лен цену, какую платят за шелк? — усмехнулась пожилая женщина. — Не говори, будто знаешь, когда Благородные Лорды призовут тебя для важного дела, пока они не пошлют за тобой!

— Я вовсе не говорил, что знаю! — отвечал ей Сандар, улыбаясь. — Но в самом деле я видел ночью, как по крышам крались какие-то люди. Заметил краешком глаза. Прячутся они так же ловко, как морская игла в камышах, но движение я приметил. О кражах еще не заявляли, но воры в стенах города уже появились. Уж поверьте мне. И попомните мои слова! Не пройдет и недели, как меня призовут в Твердыню, потому как воровские шайки заберутся в дома купцов и даже в особняки и усадьбы лордов. Защитники Твердыни хорошо исполняют одно-единственное дело — охраняют наши улицы, но если нужно выследить воров, тут уж не обойтись без таких людей, как я. А за мной пошлют в первую очередь. Я не набиваю себе цену, но, что бы я ни сделал для этих красоток, я должен поскорее закончить с их поручением.

— По-моему, Джуилин говорит правду, — неохотно подтвердила Айлгуин. — Если ему захочется заработать ваш поцелуй, этот честный малый запросто заявит, будто луна зеленая, а вода — белая, но во всем прочем он лжет гораздо меньше остальных мужчин. Я бы даже сказала, что Джуилин — самый честный мужчина из всех родившихся в Мауле.

Чтобы скрыть улыбку, Илэйн заслонила ладонью рот. Эгвейн с трудом удалось не расхохотаться. Одна Найнив сохраняла спокойствие, хотя явно сгорала от нетерпения.

Когда Айлгуин умолкла, Сандар недовольно поморщился, но, видно, решил не обращать внимания на ее слова и лишь улыбнулся Найнив.

— Признаюсь, меня мучает любопытство, и я хотел бы узнать об этих ворах побольше, — промолвил он. — Я слыхивал о воровских бандах и о женщинах-воровках, но никогда — о целой шайке воровок. Кроме всего прочего, мне хочется оказать услугу матушке Гуенне. — Он не сводил глаз с Найнив.

— А сколько вы запросите за свою работу? — спросила Найнив без обиняков.

— За возврат украденных вещей, — сказал он, оживляясь, — я прошу десятую часть их стоимости; когда же подряжаюсь кого-то найти, то за каждого найденного мной человека беру серебряную марку. Матушка Гуенна сказала мне, что похищенное имеет цену только для вас, госпожа, поэтому предлагаю вам самой выбирать. — Он вновь улыбнулся, блеснув белоснежными зубами. — Я бы и вовсе не брал с вас денег, но тогда на меня станут коситься товарищи по ремеслу, поэтому плату я возьму, но весьма скромную. Не больше одной-двух медных монет.

— Знаю я одного ловца воров, — заявила Илэйн Сандару. — Из Шайнара. Чрезвычайно почтенный человек. Кроме мечелома он вооружен и мечом. А вы почему меча не носите?

Сандар от неожиданности изумился, потом немного расстроился оттого, что выказал удивление. Он то ли не понял намека Илэйн, то ли решил пропустить его мимо ушей.

— А вы не тайренцы! А про Шайнар я много чего наслушался, госпожа, всякие истории про троллоков и про то, что там каждый мужчина — отменный боец! — По его улыбке было понятно, что подобные россказни он считает сказочками для детишек.

— Все эти истории правдивы, — сказала Эгвейн. — Или правдивы в значительной мере. Я бывала в Шайнаре.

Сандар моргнул пару раз, глядя на девушку, потом продолжил:

— А я не лорд, не купец-богатей и даже не солдат. Защитники Твердыни не станут особо докучать вниманием чужестранцам, которые носят меч. Разумеется, если те не собираются задержаться у нас надолго. Меня же за подобное упрячут в темницу под Твердыней. Таков закон, госпожа! — Рука его как бы случайно огладила боевой посох. — Со своей работенкой я и без меча неплохо справляюсь. — Затем Сандар обратил свою улыбку вновь к Найнив: — А теперь, быть может, вы мне опишете, что именно у вас...

Джуилин осекся на полуслове, ибо Найнив брякнула на край стола кошелек и отсчитала тринадцать серебряных марок. Эгвейн заметила, что Найнив выбирает монетки полегче, в основном тайренские, лишь одна оказалась андорской. Подруги получили от Амерлин достаточно золота, но ничто не длится вечно. Перед тем как затянуть шнурки, Найнив задумчиво заглянула в кошелек, потом уложила его наконец обратно в поясную сумку.

— Вы должны найти тринадцать женщин, мастер Сандар, и когда вам это удастся, вы тотчас получите еще столько же серебра. Найти их — вот и вся ваша работа, а как вернуть свои вещи — это наша забота, — промолвила она.

— Я и за меньшую плату справлюсь с таким делом, — запротестовал Сандар. — И дополнительной награды не надо. Плату за свой труд я назначаю сам. И не опасайтесь, что меня могут подкупить, дать взятку, нет!

— Насчет его порядочности не сомневайтесь, — поддакнула Айлгуин. — Я же предупреждала вас: Джуилин — человек честнейший! Ему нельзя верить лишь в одном случае: когда он станет клясться вам в любви.

Сандар метнул на нее сердитый взгляд.

— Деньги плачу вам я, мастер Сандар, — сказала Найнив с твердостью. — Поэтому покупку я тоже выбираю сама. Вы отыщете этих женщин, и не более того. — Дождавшись, когда Сандар неохотно кивнет, она продолжала: — Они могут держаться вместе, могут разойтись. Первая родом из Тарабона. Ростом она чуть повыше меня. У нее темные глаза, а волосы светлые, почти медового цвета, они заплетены по тарабонской моде — во множество маленьких косичек. Однако ей нет никакого дела до того, что некоторым мужчинам она очень нравится. У нее злое, неулыбчивое лицо, вечно капризно надутые губы. Вторая родом из Кандора. У нее длинные черные волосы, а над левым ухом седая прядь...

Найнив не называла имен описываемых ею женщин, да Сандар ее об этом и не просил, он знал: имя легко изменить. Но усмешка исчезла с его лица — теперь речь шла о деле. Он внимательно выслушал все, что Найнив сказала о каждой из тринадцати разыскиваемых женщин, и Эгвейн была уверена: приметы любой из них он теперь сможет повторить слово в слово.

— Матушка Гуенна, быть может, уже говорила вам, — завершая рассказ, добавила Найнив, — но я повторю. Эти женщины гораздо опаснее, чем может показаться на первый взгляд. Мне известно, что более двенадцати человек уже погибли от их рук, но я не удивлюсь, если это лишь капля в море пролитой ими крови. — При этих словах Сандар и Айлгуин подняли головы. — Джуилин, если они пронюхают, что вы ими интересуетесь, вас ждет гибель. Если же вы угодите им в лапы, они заставят вас сказать, где мы находимся, и тогда, скорее всего, вместе с нами умрет и матушка Гуенна. — Тут седая женщина недоверчиво покачала головой. — Да поверьте же мне! — Найнив опалила их взором. — А не верите, так верните серебро, я найду кого-то, у кого голова работает получше!

— Когда я был еще молодым, — глухо сказал Сандар, — воровка, срезавшая у людей кошельки, вогнала мне нож под ребра. И все оттого, что я не верил: неужели эта милая красотка может орудовать ножом шустрей, чем мужчина? Больше я таких ошибок не делаю. С теми тринадцатью я буду так осторожен, будто все они Айз Седай или Черные Айя! — При этих словах Эгвейн испуганно встрепенулась, и он печально улыбнулся ей, перекладывая деньги в свой кошелек и засовывая его под кушак. — Испугать вас я не хотел. Айз Седай в Тире нет. Чтобы найти нужных вам женщин, мне понадобится несколько дней. Если они держатся вместе. Компанию из тринадцати женщин обнаружить легко. Если они разбежались по одной — задача потруднее. Но так или иначе, а найти их я найду. И не спугну, и вы обязательно узнаете, где они таятся.

Сандар водрузил на голову свою соломенную шляпу, обулся в колодки и вышел через черный ход. Дверь закрылась за ним, и Илэйн тотчас же обратилась к Айлгуин:

— Хотелось бы верить, что Джуилин не слишком самонадеян. Я слышала его заверения, но... Понял ли он, насколько опасны те тринадцать?

— Поглупеть он способен лишь из-за пары прелестных глазок или хорошенькой ножки, — отвечала седовласая женщина. — Но от этого теряет голову любой мужчина. Сандар — лучший в Тире ловец воров. Не тревожьтесь! Этих ваших Приспешниц Темного он отыщет в два счета.

— Сегодня ночью хлынет дождь. — Найнив била дрожь, хотя в комнате было тепло. — Чувствую: будет гроза!

Айлгуин лишь покачала головой в ответ и принялась разливать по мискам рыбный суп.

После ужина сразу убрали со стола, и Айлгуин с Найнив начали рассказывать друг другу о свойствах целебных трав и приемах лечения. Илэйн вышивала на плече своего плаща голубые и белые цветы, чем она занималась в последнее время. Потом она почитала томик «Очерков Виллима из Манечеса», найденный ею на книжной полочке Айлгуин. Эгвейн тоже пыталась читать, но ни очерки, ни «Странствия Джейина Далекоходившего», ни смешные рассказы Алерии Элффин не могли увлечь ее внимания больше чем на пару страниц. Сквозь ткань своего платья она ощущала каменный тер'ангриал на груди. Где они, эти тринадцать? Зачем им нужно попасть в Сердце Твердыни? Никто, кроме Дракона — Ранда, не может коснуться Калландора! Так чего же они хотят добиться? Чего же? Чего?

Когда за окном стемнело, Айлгуин показала путешественницам спальни на втором этаже. Но как только она удалилась в свою комнату, девушки собрались в спальне Эгвейн, освещаемой единственной лампой. Эгвейн уже почти разделась; на груди у нее висели на шнурке два кольца. Кольцо из полосатого камня казалось намного тяжелее золотого. Девушки собирались сделать то, чем занимались по ночам всякий раз, с тех пор как покинули Тар Валон, — за исключением той ночи, когда они столкнулись с айильцами.

— Разбудите меня через час, — проговорила Эгвейн.

Илэйн нахмурилась:

— Почему вдруг на этот раз так недолго?

— Тебя что-то тревожит, Эгвейн? — забеспокоилась Найнив. — Может быть, нельзя так часто использовать это кольцо?

— Если бы я не пускала его в дело, сидели бы мы до сих пор в Тар Валоне, скребли котлы и надеялись обнаружить Черную сестру раньше, чем всех нас возьмет в оборот Серый Человек, — резко ответила подруге Эгвейн. Но Илэйн права, видит Свет, я огрызаюсь, точно капризная, непослушная девчонка. Девушка глубоко вздохнула. — Видно, я и в самом деле стала какой-то издерганной. Потому, быть может, что сейчас мы в двух шагах от Сердца Твердыни. Совсем близко от Калландора. То есть на пороге ловушки.

— Поосторожнее! — промолвила Илэйн, и Найнив тихо попросила подругу:

— Пожалуйста, Эгвейн, действуй осмотрительно! — Она нервно подергивала свою косу.

Эгвейн расположилась на низкой кровати поудобнее, а девушки уселись на табуретах рядом с ней — справа и слева. По небу прокатились раскаты грома. Очень медленно Эгвейн погрузилась в сон.

Как и в первый раз, перед ее взором потянулась гряда холмов, пестрели цветы и порхали в лучах весеннего солнца бабочки, налетал нежный ветерок и звучало пение птиц. На этот раз девушка была в зеленом шелковом платье с вышитыми на груди золотыми птицами и в зеленых бархатных туфлях. Тер'ангриал был столь легким, что, казалось, мог выскользнуть из выреза ее платья, если бы его не удерживало на месте кольцо Великого Змея.

Методом проб и ошибок Эгвейн понемногу знакомилась с законами Тел'аран'риода: даже этот Незримый Мир, Мир Снов, имел твердые законы, пусть порой и весьма странные. Однако девушка была уверена: она не знает и десятой их части, по сути она знала лишь один способ попасть в нужное ей место. Закрыв глаза, Эгвейн постаралась опустошить свой разум, как в те минуты, когда прикасалась к саидар. Это далось ей не просто. Бутон розы уже готов был обрести свою форму, она по-прежнему ощущала Истинный Источник, ее одолевало мучительное желание отдаться саидар, но ей нужно было наполнить пустоту иным. Она представила себе Сердце Твердыни — каким видела этот зал во снах, затем довела до совершенства каждую деталь. Огромные колонны из полированного краснокамня. Стертые подошвами за века плиты пола. Купол, раскинувшийся в вышине над головой. В воздухе перед ней неспешно вращался висящий рукоятью вниз кристальный меч, к которому нельзя прикоснуться. Когда картина перед ее взором стала столь реальной, что Эгвейн показалось: стоит протянуть руку — и можно притронуться к мечу, она открыла глаза — и очутилась в Сердце Твердыни. Или в том Сердце Твердыни, которое существовало в Тел'аран'риоде.

Вокруг Эгвейн возвышались колонны, в воздухе блистал Калландор. И вокруг искрящегося меча, похожие на расплывчатые тени, сидели на полу, скрестив ноги, тринадцать женщин — и смотрели на медленно вращающийся сверкающий Калландор. Медоволосая Лиандрин обернулась, посмотрела Эгвейн в лицо своими огромными темными глазами. И губы ее, похожие на бутон розы, растянулись в улыбке...

Не в силах вздохнуть, Эгвейн так резко села на кровати, что чуть не упала.

— Что с тобой? — с нетерпением спросила ее Илэйн. — Что стряслось? Отчего ты так испугалась?

— Ты только закрыла глаза, — добавила Найнив вполголоса. — В первый раз ты вернулась из сна без нашей помощи. Впервые за все это время мы тебя не будили. Что-то случилось? — Она с силой дернула себя за косу. — Как ты, Эгвейн?

Но как мне удалось вернуться? — подумала Эгвейн удивленно. О Свет, я не в силах припомнить, что я для этого сделала... Девушка понимала: она лишь пытается оттянуть момент, когда придется сказать правду. Развязав шнурок, она положила на ладонь кольцо Великого Змея и кольцо побольше, перекрученное кольцо-тер'ангриал.

— Они ждут нас, — промолвила наконец Эгвейн. Кто «они», говорить не было нужды. — И по-моему, им известно: мы — в Тире.

Над городом уже разразилась гроза.

По палубе над головой барабанил дождь. Пристально глядя на доску с фишками-камнями, что лежала на столе между ним и Томом, Мэт никак не мог сосредоточиться на игре, несмотря на то что на кону стояла серебряная андорская марка. Громыхнул гром, и в маленькие оконца ударили отблески молний. Капитанскую каюту «Быстрого» освещали четыре лампы.

Хотя это проклятое суденышко и ухоженное, точно птица, тащится оно еле-еле, подумал Мэт. Судно чуть качнулось, дернулось; ход его изменился. Не вогнать бы ему нас на растреклятую мель или в мерзкий ил. Если он не выжмет из этой лохани с жиром самой большой скорости, на какую она способна, я все золото в глотку ему затолкаю! Отчаянно зевая, ибо со дня бегства из Кэймлина ему ни разу не удалось выспаться, он поставил белый камень на пересечение двух линий. Мэт намеревался в три хода захватить почти пятую часть черных камней Тома.

— А из тебя, парень, вышел бы неплохой игрок, — промолвил менестрель, вынимая изо рта трубку и выкладывая очередной камень. — Только привыкай относиться к игре серьезно. — Дым его табака отдавал листвой и орехами.

Мэт взял из кучки у своего локтя еще один камень, моргнул и оставил его лежать на месте. В три хода камни Тома окружат треть камней Мэта. Юноша не заметил этого раньше и теперь не видел никакого выхода.

— Ты когда-нибудь проигрываешь? — спросил он Тома. — Хотя бы одну игру кому-нибудь проиграл?

Том вынул изо рта трубку и погладил согнутым пальцем усы:

— Давненько такого не бывало. А вот Моргейз у меня обычно половину партий выигрывала. Говорят, хорошие военачальники и те, кто искусен в Великой Игре, в камни сражаются очень хорошо. Вот Моргейз как раз такая, и у меня нет сомнений: в битве она тоже была бы генералом не из последних!

— Может, лучше еще разок сыграем в кости? — предложил Мэт. — На игру в камни надо слишком много времени.

— Возможность выиграть нравится мне больше, чем выбрасывать девятку или десятку, — сухо отвечал седоволосый менестрель.

Когда дверь открылась, впуская в каюту капитана Дерна, Мэт вскочил с места. Добрый мореплаватель с квадратной челюстью сдернул с плеча плащ, стряхнул с него капли дождя, забормотал себе под нос проклятия:

— Пусть Свет иссушит мои кости, если я знаю, почему разрешил вам нанять «Быстрого»! Вам, которые, вот проклятье, требуют гнать и гнать его в ночь темнее некуда под хлещущие струи яростного ливня! Еще быстрее! Побери всех прах, вечно одно — быстрее и быстрее! В такой круговерти да на таком ходу мы уже тысячу раз могли влететь на мель!

— Но вы хотели золота, — резко ответил Мэт. — Вы сами нам сказали, Дерн, что эта груда старых досок способна мчаться стремительно. Когда мы прибудем в Тир?

Капитан натянуто улыбнулся:

— Как раз сейчас мы швартуемся у причалов Тира. И чтоб мне сгореть, как проклятому фермеру, коли меня еще когда уговорят хоть что-то везти в этакой спешке! А теперь гоните остаток золота, что вы мне обещали.

Подойдя к маленькому оконцу, Мэт выглянул наружу. В режущих глаза отсветах молний он разглядел мокро блестящий каменный причал. Мэт выудил из кармана второй кошелек с золотом и бросил его Дерну.

— Давно пора, — пробурчал он. Кто слышал о речнике, который не играет в кости? Да ниспошлет Свет, чтобы я не слишком опоздал!

Мэт собрал свою одежду и одеяла в кожаную сумку, повесил ее на плечо, а сверток с фейерверками, за стягивающий его шнур, — на другое. Затем он накинул на себя плащ, который укрыл все его вещи, а спереди оставил прореху. Лишь бы фейерверки остались сухими, а сам Мэт промокнуть не боялся. Он-то обсохнет и будет как новенький, а вот фейерверки влаги не выносят — уже проверено в ведре с водой. Видно, прав был па Ранда! А Мэт-то всегда думал: Совет Деревни не запускает фейерверки в дождь просто потому, что ясным вечером зрелище должно быть куда более впечатляющим.

— А не хочешь ты продать все это имущество? — спросил его Том, набрасывая на плечи свой многоцветный и многолоскутный плащ. Под ним нашли убежище и арфа в кожаном футляре, и флейта, а вот узел с одеждой и одеялами свисал с плеча менестреля неприкрытый.

— Нет, Том, не продам, покуда не узнаю, как они действуют. Да ты сам подумай, какая будет потеха, когда я запущу их все разом!

Менестрель вздрогнул:

— Ни в коем случае — все разом, парень! И не смей за ужином бросать их в камин! Знал бы я, как ты удумаешь с ними обходиться, ни за что бы не допустил тебе такого подарка! Повезло тебе, парень, что капитан не вышвырнул нас с судна два дня назад.

— Не сделал бы он этого! — Мэт засмеялся. — Сначала ему надо было получить второй кошелек. Верно я говорю, Дерн?

Дерн подбросил кошелек на ладони:

— Раньше я не спрашивал, но золото ты мне отдал и обратно его не получишь! Чего ради ты устроил такую гонку? Будь оно проклято, но зачем мы так спешили?

— Да просто я поспорил. — Мэт, зевнув, подхватил свой посох, собираясь уходить. — Просто пари.

— Пари?! — Дерн уставился на тяжелый кошелек. Второй такой же был заперт у него в денежном сундучке. — Должно быть, на кону стоит целое королевство!

— Не-а. Гораздо больше, — ответил Мэт.

Дождь хлестал по палубе как из ведра, даже сходней не было видно, найти их Мэту помогла вспыхнувшая над городом молния. Шум ливня заглушал мысли Мэта. Но от самого берега наверх вела освещенная фонарями улица. На ней наверняка отыщется гостиница. Ни капитан, ни матросы не вышли под дождь проводить пассажиров. В полном одиночестве Том и Мэт прошествовали до причала.

Когда сапоги его увязли в грязи, Мэт принялся ругаться, но делать было нечего, он вынужден был на каждом шагу бороться с раскисшей землей, чавкая в жиже сапогами и помогая себе посохом. В воздухе пахло дождем и рыбой.

— Сначала гостиницу найдем! — прокричал Мэт Тому. — А потом я осмотрю город.

— В такую-то погоду? — крикнул в ответ Том. Дождь стекал по его лицу, но гораздо больше его беспокоили арфа и флейта.

— Думаю, Комар покинул Кэймлин раньше нас, — сказал Мэт. — Если у него хорошая лошадь, а не такие приманки для ворон, как у нас с тобой, то он опередил нас и на день раньше отплыл из Арингилла вниз по реке. Не знаю, помог ли нам этот болван Дерн хоть немного наверстать время.

— Мы оказались здесь очень скоро! — проговорил Том. — «Быстрый» заслуживает своего названия.

— Какой бы дождь ни поливал, Том, я должен найти Комара раньше, чем он разыщет Эгвейн, Найнив и Илэйн.

— Не дергайся, парень, несколько часов никакой роли не играют. В таком городе, как Тир, гостиниц, думаю, не меньше сотни, да еще сотни постоялых дворов за стенами, причем некоторые — невзрачные домишки с дюжиной комнат, они так скромны с виду, что с первого взгляда и не заметишь. — Менестрель надвинул поглубже капюшон плаща, продолжая ворчать себе под нос. — Чтобы обыскать все гостиницы, понадобится несколько недель. Но и Комар потратит не меньше времени. Так что эту-то ночь мы с тобой можем провести под крышей, а не мокнуть под дождем. Можешь поставить любую из оставшихся у тебя монет, что Комар под дождем рыскать не станет.

Мэт покачал головой. Крохотная гостиница с дюжиной комнат! Пока он не покинул Эмондов Луг, самым большим зданием, которое он видел, была гостиница «У винного ручья». Он вспомнил, что у Брана ал'Вира постояльцам сдавали не больше дюжины комнат. Эгвейн со своими сестрами и родителями жила в другой половине второго этажа. Чтоб мне сгореть, иногда мне кажется, что лучше бы никто из нас не покидал Эмондов Луг! Но Ранду пришлось отбыть из родных краев, и если бы Эгвейн не отправилась в Тар Валон, она, скорей всего, погибла бы. А теперь именно из-за того, что Эгвейн туда отправилась, ей грозит гибель! Мэт понимал, что вряд ли теперь осядет где-то в деревне или на ферме, ведь ни коровы, ни овцы в кости играть не умеют. А вот у Перрина, пожалуй, был шанс возвратиться домой. Поспеши к родному дому, Перрин, подумалось ему. Возвращайся, пока не поздно! Мэт расправил плечи. Дурак ты, Мэт! С какой стати Перрину возвращаться? Мысль об уютной кровати прокралась в мысли Мэта. Нет, не сейчас, потом!

Три огненных зигзага, прорезав небо, бросили ослепительный отблеск на маленький домик со связками трав в окнах и на запертую лавку, судя по всему, горшечную — на ее вывеске красовались горшки, тарелки и миски. Зевнув, Мэт поежился, сгорбился под дождем и постарался быстрее передвигать ноги.

— В этой части города искать девушек, думаю, не стоит, — крикнул он Тому. — Грязища тут непролазная, да еще рыбой несет отовсюду. Не могу себе представить, чтобы Найнив, Илэйн и Эгвейн поселились где-то тут. Женщины, Том, любят, когда все чисто и опрятно, да еще и приятно пахнет.

— Может быть, — пробурчал Том и закашлялся. — Но ты бы диву дался, узнав, как умеют себя ограничивать женщины. Хотя, может, ты и прав.

— Пойдем, Том! — Мэт прикрыл плащом фейерверки и ускорил шаг. — Сегодня же вечером я обязан найти либо Комара, либо девушек.

То и дело покашливая, Том хромал за ним.

Они миновали широкие городские ворота, где не было видно стражи — не желала она мокнуть, пряталась от дождя. Мэт с облегчением почувствовал под ногами камни мостовой. На этой улице, в пятидесяти шагах от путников, стояла гостиница. Окна общего зала ярко светились в ночи, из них доносилась музыка. Последние пятьдесят шагов под нещадным дождем даже Том, как ни мешала хромота, одолел довольно резво.

Хозяин «Белого полумесяца» был облачен в долгополый синий кафтан, который в плечах и ниже талии был подогнан по фигуре, выгодно отличая его от остальных, сидевших вокруг столов на стульях с низкими спинками. Однако Мэт отметил про себя: в мешковатые штаны владельца гостиницы, завязанные на лодыжках над низкими туфлями, можно засунуть двух человек средней упитанности, по одному в каждую штанину. Служанки были наряжены в темные глухие платья с короткими белыми передниками. Меж двух каменных очагов сидел играющий колотушками на цимбалах парень. Осмотрев его весьма критически, Том покачал головой.

Округлого хозяина звали Каван Лопар. Он с радостью предоставил путникам комнату. Правда, с недовольством покосился на их грязные сапоги, но серебро из кармана Мэта — золото у него кончалось — и лоскутный менестрелев плащ Тома заставили Лопара снисходительнее отнестись к друзьям, и хмурые морщины на его лбу разгладились. Когда же Том объявил, что готов за небольшую плату устраивать представления, подбородки Лопара заколыхались от удовольствия. Но ни о мужчине с белой прядью в бороде, ни о женщинах, обрисованных Мэтом, он ничего не ведал. В предложенную ему комнату Мэт заглянул лишь на миг — убедиться, что там его ждет кровать, улечься на которую он пока себе запрещал, и оставить все, кроме плаща и посоха; потом юноша проглотил щедро сдобренное специями рыбное варево и заторопился под дождь. К его удивлению, Том пошел следом за ним.

— Мне казалось, Том, ты хотел остаться там, где сухо.

Менестрель любовно похлопал по футляру с флейтой, который по-прежнему висел у него под плащом. Остальные вещи он оставил в своей комнате.

— Люди любят поговорить с менестрелем, парень, — сказал он. — Я могу узнать от них что-то такое, чего не узнаешь ты. Я хочу помочь этим девушкам не меньше тебя.

В сотне шагов дальше по иссеченной дождем улице стояла еще одна гостиница, через двести шагов от нее — другая, за ней — третья. В них друзья задерживались ненадолго, пока Том, артистически взмахнув плащом, рассказывал какую-нибудь историю, а потом позволял кому-то из постояльцев налить ему бокал вина; Мэт тем временем расспрашивал о высоком человеке с белой прядью в коротко остриженной черной бороде и о трех женщинах. Между делом он выиграл в кости несколько монет. Но ни он, ни Том так ничего и не выведали. К радости Мэта, в каждой из гостиниц менестрель делал всего по несколько глотков вина. Хотя во время плавания Том от выпивки воздерживался, Мэт не был уверен, что в Тире менестрель не окунется с головой в винный дурман. Но вот спутники посетили уже две дюжины гостиниц, и веки у Мэта налились свинцом. Дождь лил уже не так щедро, но конца ему видно не было. Ветер между тем крепчал. Предрассветное небо стало темно-серым.

— Эй, парень, — пробормотал Том, — если мы не вернемся в «Белый полумесяц», я улягусь прямо здесь, под дождем! — Он остановился и закашлялся. — Ты заметил, мы уже три гостиницы пропустили? Видит Свет, я так устал, что у меня сил нет думать! Если у тебя есть план, куда идти, поделись им со мной!

Мэт проводил замутненным взглядом высокого мужчину в плаще, который свернул за угол. Свет, я тоже устал. Ранд где-то в пяти сотнях лиг отсюда, корчит из себя проклятого Дракона...

— Э... что ты сказал? Три гостиницы? — Они как раз стояли перед одной из них. На вывеске, скрипевшей на ветру, значилось: «Золотая чаша». Изображение под словами мало походило на чашу с игральными костями, но Мэт решил попытать тут счастья. — Давай зайдем, Том! Если никого не найдем, вернемся и ляжем спать.

Кровать сейчас соблазняла его гораздо больше, чем игра в кости на сотню золотых марок, но Мэт заставил себя войти в гостиницу.

Ступив два шага, Мэт увидел его. Внушительный мужчина был одет в зеленую куртку с голубыми полосками на рукавах с буфами. Но Мэт не обознался, перед ним действительно был Комар — белая полоса над подбородком, коротко подстриженная черная борода. Он расположился за столом в дальнем углу, откинувшись на необычно низкую спинку стула, гремел кожаным стаканчиком с игральными костями и улыбался сидящему напротив него мужчине. На том были длинная куртка и мешковатые штаны, и ему было явно не до смеха. Он смотрел на лежавшие перед ним монеты так, точно хотел вернуть их обратно. Второй стаканчик с костями стоял возле локтя Комара.

Комар перевернул стаканчик вверх дном и начал смеяться раньше, чем кости перестали вертеться.

— Кто следующий? — зычно крикнул он, сгребая к себе выигранную ставку. Перед ним уже возвышалась внушительная гора серебра. Собрав кости в стаканчик, он потряс им. — Кто-нибудь хочет испытать удачу?

Похоже, никто больше не отваживался бросить ему вызов, а он продолжал трясти стаканчик и хохотать. Владельцы тирских гостиниц белых передников не носили, но узнать хозяина «Золотой чаши» можно было запросто — по кафтану темно-синего цвета, какой отличал всех хозяев гостиниц, с которыми беседовал сегодня Мэт. Этот тоже был пузат, но и вполовину не сравнялся бы в обхвате с Лопаром, да и подбородков у него было куда меньше. Он сидел за столом один и яростно надраивал оловянную кружку, изредка, когда игрок не замечал, бросая быстрый и злой взгляд на Комара. Другие тоже посматривали на бородача из-под нахмуренных бровей. И тоже так, чтобы тот не заметил.

У Мэта появилось огромное желание подбежать к Комару, шарахнуть его по башке посохом и потребовать ответа, где Эгвейн и ее подруги. Но он подавил свой горячий порыв. Что-то здесь было не так. Комар, единственный из встреченных им в этом городе мужчин, носил меч, но во взглядах сидевших в зале мужчин отражалось нечто иное, чем страх перед вооруженным воином. Даже служанка, которая принесла ему очередной кубок вина, в благодарность за что он ее и ущипнул, лишь нервно рассмеялась.

Надо обмозговать все хорошенько, устало подумал Мэт. Половина всех неприятностей, в которые я влипаю, происходит от бездумья. Надо помозговать. Но от усталости в голову будто шерсти набилось, и мысли увязали в ней. Он знаком подозвал Тома, и, подойдя, они вдвоем подсели к столу подозрительно смотревшего на них хозяина гостиницы.

— Кто этот человек с сединой в бороде? — спросил Мэт.

— А вы, парни, нездешние, верно? — сказал хозяин. — Вот и он тоже чужестранец. До сегодняшнего вечера я никогда его не видел, но уже понял, что он собой представляет. Один из тех чужаков, что являются к нам и делают себе состояние на торговле. Купец, но достаточно богатый, чтобы носить меч. Но и это не дает ему права вести себя с нами таким неподобающим образом.

— Если раньше вы его не видели, почему решили, что перед вами купец? — спросил Мэт.

— Взгляни на его одежду, на меч! — Хозяин посмотрел на Мэта как на полного идиота. — Он нездешний, а значит, не может быть ни лордом, ни солдатом, только богатым купцом. — Он покачал головой, удивляясь тупости чужестранцев. — Приезжают сюда, смотрят на нас сверху вниз, суют нос не в свое дело, забавляются с нашими девушками прямо у нас на глазах! Но мы-то его не звали! Поехал бы я в Мауле — так не стал бы обдирать тамошнего рыбака до последнего грошика. А если бы приехал в Тавар, не стал бы выигрывать в кости у фермеров урожай, что они привезли продавать! — Он тер кружку все яростнее. — Однако и удача же у этого человека! Может быть, так он и сколотил свое богатство, все благодаря везению.

— И что же, он все время выигрывает? — Мэт, зевнув, уже подумывал, не сразиться ли с удачливым игроком.

— Иногда проигрывает, — пробормотал хозяин гостиницы. — Если ставка — всего несколько серебряных пенни... Но когда ставка возрастает до серебряной марки... Сегодня я дюжину раз или больше видел, как он выигрывал в «Короны»: три короны выбрасывает и две розы. А в «Верхушку» раза в полтора больше — по три шестерки с двумя пятерками. При игре в «Тройку» чуть ли не каждый раз выбрасывает шестерки, а при игре в «Компас» всякий бросок приносит ему три шестерки и пятерку! Если уж он такой везучий, то я бы сказал: да осияет его Свет, все чудесно, но пусть бы он свою удачу не с нами пытал, а с купчинами, как и пристало. Диву даюсь, как может простой смертный быть таким везучим?

— Кости у него утяжеленные, — оповестил хозяина Том и зашелся в кашле. — Желая выиграть наверняка, он использует кости, падающие всегда одной стороной. При этом он достаточно умен, чтобы самую крупную комбинацию не выбрасывать: люди всегда готовы заподозрить неладное, если всякий раз будет выпадать «король». — Приподняв бровь, Том взглянул на Мэта: — Ему достаточно такого броска, который невозможно побить, но кости у него всегда выпадают одинаково, теми же самыми гранями, с этим он ничего не может сделать.

— Что-то подобное я уже слышал, — неохотно проговорил хозяин гостиницы. — Говорят, такие штуки проделывают иллианцы. Те именно такими костями и играют. — Он покачал головой: — Но ведь оба игрока используют одни и те же кости и игральный стаканчик. Значит, быть такого не может!

— Принесите два игральных стаканчика, — сказал Том. — И два набора костей, с коронами или с очками, неважно, главное, чтобы они были одинаковыми.

Хозяин нахмурился, но отошел, предусмотрительно прихватив с собой оловянную кружку, и вскоре принес два кожаных стаканчика. Том вытряхнул на стол перед Мэтом пять костяных кубиков. Наборы костей, известные Мэту, всегда — неважно, с точечками-очками или с символами — были деревянными либо костяными. На этих были точечки. Взяв кубики в руку, Мэт хмуро взглянул на Тома:

— По-твоему, я должен что-то заметить?

Том высыпал кости из другого стаканчика себе на ладонь, затем пересыпал их обратно так быстро, что это едва можно было заметить. Потом резким движением опрокинул стаканчик на стол, не дав костям выкатиться. И продолжал придерживать стаканчик рукой.

— На каждую кость, парень, поставь метку. Небольшую, но обязательно такую, чтобы ты ее узнал.

Мэт и хозяин гостиницы обменялись недоуменными взглядами. Затем оба посмотрели на перевернутый стаканчик под ладонью Тома. Мэт понял: Том собирается показать какой-то трюк, ведь менестрели всегда совершают невозможное: огонь глотают или достают из воздуха шелковые платки, но юноша не понимал, как Тому удастся проделать что-нибудь незаметно, когда за ним так внимательно наблюдают. Вытащив поясной нож, Мэт по каждой кости провел короткую царапину — поперек кружка из шести черных точек.

— Готово! — Он высыпал кости на стол. — А теперь, Том, покажи нам свой фокус!

Том протянул руку, взял кости и снова положил их на стол, на расстоянии фута от себя.

— А теперь, парень, поищи-ка на костях свои метки!

Мэт нахмурился. Рука Тома все еще покоилась на перевернутом вверх дном кожаном стаканчике. Менестрель ее не сдвигал, а кости Мэта ни секунды не находились с ней рядом. Он взял в руку кости и... вздрогнул. Ни на одной из них царапин не было. У хозяина гостиницы пресеклось дыхание.

Том раскрыл ладонь. На ней лежало пять костей.

— Вот на этих твои метки! Так же поступает и Комар. Трюк детский, донельзя простой, но я не предполагал, что у него настолько ловкие пальцы.

— У меня, пожалуй, отшибло охоту играть с тобой в кости, — промолвил Мэт задумчиво. Хозяин гостиницы взирал на кости, явно не зная, что делать.

— Кликните Стражу, или как это у вас называют, — сказал ему Мэт. — Пусть его арестуют!

В тюремной камере он никого не убьет! А если они уже мертвы? Он отмахнулся от этой мысли, но она упорно возвращалась. Тогда я жизнь положу, чтобы умерли и он, и Гейбрил! Нет, девушки живы, чтоб мне сгореть! Не могли они погибнуть!

Хозяин гостиницы мотал головой:

— Я? Чтобы я обвинил купца перед Защитниками? Да они даже проверять его игральные кости не станут. А вот стоит ему слово сказать — и меня закуют в цепи и отправят углублять каналы в Пальцах Дракона. Этот седобородый может меня на части изрубить, а Защитники подтвердят, что я это заслужил. Может, он скоро сам отсюда уберется.

— Но если его уличу я? Тогда вы призовете Стражу, или Защитников, или кого там еще? — спросил Мэт, едва сдерживая гнев.

— Ты не понимаешь, — покачал головой тот. — Ты простой чужеземец. А он, даже если нездешний, человек богатый, значительный.

— Жди меня здесь, — сказал Мэт Тому. — Чего бы мне это ни стоило, я не позволю ему добраться до Эгвейн! — Мэт зевнул и, поднимаясь, со скрежетом отодвинул стул.

— Стой, парень! — тихо, но очень настойчиво окликнул Мэта менестрель. — Чтоб ты сгорел, ты не соображаешь, куда лезешь!

Мэт знаком попросил Тома остаться за столом и двинулся к Комару. До сих пор не находилось смельчака принять вызов, и пока Мэт, прислонив к столу свой шест, усаживался, бородач с нескрываемым интересом разглядывал его. Присмотревшись к одежде Мэта, Комар гадко усмехнулся.

— Решил сыграть на свои медяки, фермер? Но я не люблю тратить время на... — Он осекся, ибо Мэт, без стеснения зевая, выложил на стол золотую андорскую крону. — А ты неразговорчив, фермер, и хотя твои манеры оставляют желать лучшего, золото говорит само за себя, а чтобы им обладать, хороших манер не нужно. — Комар потряс в руке кожаный стаканчик и выбросил кости. Не успели они остановиться, а он уже усмехался. Кости замерли, показав три короны и две розы. — Тебе не перебить такого, фермер! А может, у тебя под тряпьем припрятано еще золотишко, которое тебе не терпится проиграть? Откуда оно у тебя? Хозяина своего ограбил?

Комар вновь потянулся к костям, но Мэт опередил его и сгреб кубики. Кинув на Мэта озлобленный взгляд, Комар все же позволил ему взять стаканчик. Если у обоих выпадут равные по силе комбинации, то им придется бросать кости снова, пока один из них не победит. Потряхивая кости, Мэт улыбался. Нельзя было давать Комару шанса подменить кости. Если кости выпадут одинаково три или четыре раза подряд, причем каждый раз точь-в-точь повторяя сочетание, то даже пресловутые Защитники вынуждены будут обратить на это внимание. Все свидетели в общем зале могли бы тогда подтвердить слова Мэта.

И Мэт бросил кости. Покатились они как-то странно. Он почувствовал... нечто... какое-то смещение. Мэту казалось, что на этот раз его удача перехлестнула все границы, что она повела себя дико, невероятно. Зал вокруг него словно перекрутило, переплело, кости будто дергали невидимые нити. Ему хотелось оглянуться на дверь, но он не отводил взгляда от костей. Наконец кости перестали вертеться. Пять корон. Глаза Комара чуть не вылезли из орбит.

— Ты проиграл, — негромко сказал Мэт. Но раз удача настолько сопутствовала ему, может, стоило ее чуток подтолкнуть. Внутренний голос советовал Мэту хорошенько обдумать свои действия, но он слишком устал, чтобы прислушиваться к советам. — Видимо, изменила тебе удача, Комар. А если ты причинил какое-то зло тем девушкам, то она и вовсе тебя покинула.

— Да я даже не нашел... — начал Комар, потрясенно уставившись на кости, затем вскинул голову. Он побледнел. — Откуда ты знаешь мое имя?

Итак, он их еще не нашел! Удача, дорогуша, только не оставь меня!

— Отправляйся, Комар, обратно в Кэймлин. Сообщи Гейбрилу, что не сумел их найти. Или скажи ему, что они уже мертвы. Придумай сам что угодно, только сегодня же вечером убирайся из Тира! Увижу тебя еще раз — убью!

— Кто ты такой? — неуверенно спросил рослый мужчина. — Кто?.. — И через мгновение он вскочил на ноги, уже обнажив меч.

Мэт толкнул на него, переворачивая, стол и схватился за посох. Он забыл, что Комар весьма нехилого сложения и роста. Бородач отбросил стол обратно, на Мэта. Еле успев подхватить посох, Мэт упал на спину, а Комар отпихнул стол и кинулся на Мэта. Чтобы отразить натиск, Мэт согнутыми ногами с силой уперся Комару в живот и неловко взмахнул посохом, едва отбив меч в сторону. Но удар меча был столь силен, что оружие Мэта вырвалось из руки, и Мэт едва успел схватить Комара за запястье, задержав клинок его меча на расстоянии ладони от своего лица. Зарычав от натуги, Мэт резко распрямил ноги, перекатываясь на лопатки и изо всех сил отталкивая противника. Глаза у Комара распахнулись от удивления, когда он перелетел через Мэта и грохнулся спиной на стол. Мэт уже шарил в поисках своего шеста, но когда он его схватил, Комар не двигался.

Высокий мужчина лежал, разбросав ноги поперек столешницы, тело его свисало вниз, голова касалась пола. Сидевшие за столами посетители повскакали с мест и теперь, испуганно переглядываясь, столпились в самом дальнем углу. Комнату наполняли не возмущенные или восхищенные крики, чего ожидал Мэт, а глуховатый встревоженный шепот.

Комар вполне дотянулся бы до своего меча, но здоровенный воин не шевелился. Он смотрел на Мэта не мигая, а тот отбросил ногой меч и опустился возле него на колено. О Свет! По-моему, я сломал ему хребет!

— Я же сказал тебе, Комар: убирайся отсюда! Удача от тебя отвернулась!

— Дурак! — прошептал поверженный. — Думаешь... я единственный... за ними... охотился? Они... не доживут до... — Глаза его остановились на Мэте, рот приоткрылся, но Комар ничего не сказал. И больше никогда уже не скажет.

Желая своей волей вытянуть из мертвеца еще хоть что-то, Мэт вглядывался в стекленеющие глаза врага. Кто еще, чтоб им сгореть?! Кто?! Где их разыскать? Моя удача... Чтоб мне сгореть, куда подевалось мое везение? Мэт почувствовал, как хозяин гостиницы отчаянно дергает его за рукав:

— Уходи! Тебе надо уходить! Пока не пришли Защитники. А я им покажу его игральные кости. Скажу им так: какой-то чужеземец, очень высокий, волосы рыжеватые, глаза серые. И все останутся целы. Этого человека я прошлой ночью видел во сне. Его взаправду-то и не существует. И никто меня не опровергнет, потому что он здесь всех обобрал, своими-то костями. Но ты должен уйти. Сейчас же!

В общем зале царила напряженность, мужчины старательно отворачивались от Мэта.

Он позволил оттащить себя от мертвеца и вытолкнуть на улицу. Том уже ждал под дождем. Менестрель схватил спотыкающегося Мэта за руку и поволок за собой. Капюшон за спиной у Мэта болтался, дождь лил ему на голову, пропитал волосы, стекал по лицу и за шиворот, но он этого не замечал. Том постоянно оглядывался, шаря взглядом по улице за спиной Мэта.

— Ты что, уснул, парень? А в гостинице ты вовсе не выглядел сонным! Поторопись! Давай, парень! Защитники арестуют всех чужеземцев, которых обнаружат в двух кварталах от гостиницы, какие бы приметы им ни дал хозяин.

— Это везение! — выговорил Мэт. — Я все понял! Игральные кости! Мне везет больше всего тогда, когда все... случайно, когда все от случая зависит! Как в игре в кости. В картах удача помогает меньше. И совсем плохо выходит при игре в камни. Там все слишком сложно. А здесь главное — случай. И даже моя встреча с Комаром. Я ведь заходил не в каждую гостиницу. А в ту, где был он, мы зашли совершенно случайно! Том, я понял: чтобы найти Эгвейн и всех остальных, я должен искать их без всякого плана!

— О чем ты, Мэт! Он ведь уже мертв! Если он успел их убить... Ну, тогда ты отомстил за них. А если они живы, значит, ты их спас. Но теперь шагай же быстрей, проклятие! Защитники медлить не станут, и они не столь обходительны, как Гвардейцы Королевы.

Мэт высвободил руку и побрел сам, нетвердым шагом, волоча за собой посох.

— Он случайно проговорился, что еще не нашел их, — сообщил Мэт. — А еще он сказал, что охотился не в одиночку. Я ему верю, Том. Я в глаза ему смотрел, он говорил правду. Но как мне нужно найти их, Том! А теперь вдобавок я не знаю, кто еще их преследует. Но я обязан разыскать их!

— Только не сегодня, парень! — Прикрыв ладонью протяжный зевок. Том натянул на голову капюшон. — Мне нужно отоспаться. Да и тебе тоже.

Мокро. Это с волос капли стекают мне на лицо. У Мэта туманилось сознание. Через мгновение он понял — из-за недосыпа. И еще Мэт понял, насколько он устал, если ему приходится напрягать все извилины, чтобы просто осознать свое состояние.

— Будь по-твоему, Том. Но как только рассветет, я продолжу поиски.

Том кивнул и закашлялся, и они с Мэтом под дождем вернулись в «Белый полумесяц».

Солнце еще не встало, а Мэт уже был на ногах. Они с Томом решили обыскать все гостиницы внутри городских стен. Мэт брел туда, куда влекло его настроение или очередной поворот улицы, а когда натыкался на гостиницу, то, чтобы решить, входить ему туда или нет, подбрасывал монету. Так промелькнуло три дня и три ночи, и все три дня и три ночи дождь лил не переставая. Иногда грохотал гром, в другие часы дождь шел бесшумно, но все дни как из ведра.

Том, мучимый кашлем, расхворался еще сильнее и вынужден был отказаться от игры на флейте и забавных рассказов, а арфу в такую погоду он из гостиницы выносить не хотел. Тем не менее менестрель участвовал в поисках, и люди были с ним по-прежнему словоохотливы. С тех пор как Мэт начал беспорядочно блуждать по городу, ему стало еще больше везти в игре, но в гостиницах и тавернах он задерживался так ненадолго, что выигрыш его не составлял больше нескольких монет. Однако Том и Мэт не сумели ничего разузнать. По городу ходили слухи. Слухи о войне с Иллианом. Слухи о вторжении в Майен. Слухи о нападении со стороны Андора, о том, что Морской Народ прекращает торговлю, об армиях Артура Ястребиное Крыло, восставших из мертвых. Слухи о пришествии Дракона. Люди, с которыми играл Мэт, были настроены хмуро и угрюмо, они словно выискивали самые страшные, самые мрачные слухи, веря в них лишь наполовину. Но даже шепотка не просочилось такого, который помог бы Мэту и привел к Эгвейн. Ни один из хозяев гостиниц не встречал женщин, обрисованных Мэтом.

Еще юноша стал видеть дурные сны, несомненно, вызванные тревогой о судьбе девушек. Эгвейн, Найнив, Илэйн — но с ними какой-то мужчина с коротко стриженными белыми волосами, в камзоле, точно у Комара, с полосатыми рукавами-буф. Он, посмеиваясь, плел вокруг девушек сеть. Порой вместо девушек беловолосый плел силки для Морейн, а иногда в руках у того мужчины появлялся меч, будто хрустальный, который, стоило тому прикоснуться к рукояти, начинал сверкать, точно солнце. Случалось, этот меч держал в руке Ранд.

Мэт был уверен: тяжелые сны одолевают его из-за того, что он недосыпает, из-за того, что частенько забывает о еде, перехватывая что придется, когда случается вспомнить о необходимости обеда или ужина. Но прекращать розыски он не собирался. Я поставил на выигрыш, говорил Мэт самому себе, и намерен выиграть это пари, эту ставку, пусть даже заплатить в этой игре придется жизнью.