Между Вотаншиллом и Лонгви происходило какое-то шевеление. Лонгвиец магов то ли шантажировал, то ли запугивал, то ли сочетал оба метода воздействия.

— Оклемался, зараза, после Эстремады, — беззлобно рассуждал Падре. — Снова что-то затеял.

О том, что затеял легендарный барон, первым стало известно Риттеру. Орден св. Реска поддерживал с Лонгвийцем какие-то специфические контакты. Не такие, как с Эриком, — взаимовыгодные, к вящей славе ордена и Вальденской империи и к огорчению сопредельных государств, а замысловато и настораживающе безобидные, неочевидные, очень-очень давние.

— Лонгвийцу нужны новые болиды! — сообщил Риттер, когда после праздничных дней в череде дней рабочих, под завязку наполненных делами и полетами, старогвардейцы урвали часок и собрались в ангаре, в окружении своих машин.

— Всем нужны новые болиды, — пренебрежительно сказал Падре, — подумаешь, новость! От магов-то он что хочет? Или у Лонгви деньги закончились?

Последнее предположение было настолько невероятным, что даже Тир улыбнулся, хотя обычно при разговорах о бароне де Лонгви ему делалось скучно.

— Он хочет, чтобы в Вотаншилле начали выпуск новых машин, — объяснил Риттер. — С другими двигателями. Болиды, способные развивать скорость до трех хирршахов.

— Не может такого быть, — покачал головой серьезный Мал. — Они на ходу рассыпаться начнут.

— Зато вы, ребята, узнали бы, что такое перегрузки, — сказал Тир мечтательно, — семьсот пятьдесят километров в час — не хрен собачий. Машины не развалятся, но Мал прав, быть такого не может, чтобы маги на это пошли и цены до небес не задрали. Разве что специально для Лонгви партию изготовят: лонгвийцы могут себе позволить.

— Ты думаешь, такие машины возможны? — уточнил Падре.

— Там, откуда я родом, такие машины давно устарели. Здесь — не знаю. Я понятия не имею, почему болиды не развивают скорость выше двухсот пятидесяти, прихоть это магов или предел возможностей…

— Прихоть, — зло произнес Риттер. — Лонгвиец знает о машинах все, и еще немного, если ему что-то нужно, значит, это возможно… хм…

Он замолчал.

— Вот-вот, — подтвердил Падре. — Сам понял, что сказал? Это же Лонгвиец, он между возможно и невозможно просто разницы не делает. Суслик, двухсот пятидесяти чего?

— В смысле? А! Километров в час. Один хирршах в час, если по-шефангски.

— Не согласятся маги, — сказал Мал.

— Нипочем не согласятся, — поддакнул Шаграт, — знаете, че я хочу?

— Боюсь предполагать, — осторожно сообщил Падре. — Выпить?

— Зенки разуй, рыжий, мы ж в ангаре, а не в «Антиграве»!

— Человечины? — предположил Тир.

— Нельзя же! Дураки все. — Шаграт напыжился: — Я хочу новый Рогер.

В ангаре повисла тишина. То есть в ангаре никогда не бывает тихо — летают-то круглосуточно, и суета здесь царит круглые сутки, — но в маленьком кружке из старогвардейцев и их болидов замолчали все. Мысль Шаграта была слишком сложной для моментального осмысления.

Тир отреагировал первым.

— Нет, — сказал он. — Нет, нет и нет. Ни слова больше! Шаграт, иди погуляй, проветрись и забудь.

На него уставились четыре пары удивленных глаз.

— А что не так, Суслик? — уточнил Мал. — Гонишь парня на улицу, там же холодно.

— Новый Рогер? — медленно повторил за Шагратом Риттер. — Это как?

— Никак, — отрезал Тир. — Забудьте. Это очередная чушь, в которой Шаграт вас в очередной раз убедит, а я из-за вас в очередной раз встряну в неприятности. Шаграт, пошел вон! Ты лишен расположения.

Вместо того чтобы разинуть пасть и поднять крик на тему того, кому и куда тут нужно идти, Шаграт обалдело моргнул. Потом встал и неуверенно вышел за кольцо машин. Он потоптался снаружи, явно не зная, что ему делать, — старогвардейцы с огромным интересом наблюдали за его эволюциями. Через минуту Шаграт вернулся и с сомнением уставился на Тира.

— Сходил «вон», — прокомментировал Падре. — Суслик, ты забыл правила общения с Шагратом. Ему надо говорить: пошел на хрен, урод зеленый!

— Сам ты урод! — немедленно взвился Шаграт, на глазах обретая почву под ногами. — Гнида жирная, вшиварь эстремадский! Суслик, че он на меня?!

— Перерыв окончен, — решил Тир, — остальные полчаса вечером догуляете. Все, мальчики, по машинам!

Он надеялся, что Шаграт до вечера забудет, а вечером напьется и уже не вспомнит о «новом Рогере». Надежда была так себе — Шаграт редко что-то забывал. Но сегодня Тир не был готов обсуждать бредовые идеи и объяснять, в чем их бредовость. Честно говоря, он не был готов к обсуждению чего бы то ни было с самого Солнцеворота.

Хотелось на войну. Хотелось убраться из столицы. Хотелось чего-нибудь привычного и обыденного. Ежедневные полеты были привычным и обыденным занятием — то, что надо. Идиотские идеи Шаграта привычным и обыденным явлением еще не стали — хвала богам! — и выбивали из колеи.

Через неделю Тир с Падре проявляли чудеса эпистолярной дипломатии, составляя письмо в Лонгви. А еще неделю спустя — собрались в «Антиграве», где была назначена встреча с высоким гостем, архитектором Лонгви Исхаром И’Слэхом.

Тир всю эту неделю пребывал в убеждении, что затея — идиотская. Но его снова никто не желал слушать.

Исхар И’Слэх смотрелся в «Антиграве» великолепно. Единственный керт среди людей, регулярно воюющих с кертами, он держался настолько уверенно, как будто и не подозревал о войне. Старогвардейцы не сразу отыскали лонгвийского архитектора: вместо того чтобы последовать за распорядителем к столу, за которым его ожидали, И’Слэх примерно на полпути отстал и отправился бродить по залам «Антиграва». Затеряться ему не удалось — он и среди кертов считался высоким, а уж по сравнению с большинством пилотов был просто огромным — но он и не ставил перед собой такой задачи. Просто заинтересовался тем, как в «Антиграве» реализовали идею размещения под одной крышей множества заведений разной тематики, начиная с библиотеки и заканчивая борделем, и решил увидеть все своими глазами.

Искать архитектора отправили Тира как самого обаятельного, а нашел его Шаграт. И за те пять минут, пока вел гостя в бар, успел наговорить ему чего-то настолько удивительного, что с нордически-звероватого лица И’Слэха еще с полчаса не сходило выражение легкого потрясения. Абсолютно ему не подходящее. Вот лучеметы в висящих низко на бедрах кобурах ему подходили, а такое выражение лица — ну никак.

— Он стрелять-то хоть умеет? — улучив момент, вполголоса поинтересовался Падре у Тира.

— Он убил то ли десять, то ли пятнадцать стражников, когда сматывался из Арксвема. На каждого — по одному выстрелу. В глаз стрелял.

— Чтобы шкуру не попортить? — Падре взглянул на архитектора с новым интересом.

— С вашего позволения, господин фон Рауб, — И’Слэх чуть поклонился Тиру, — с вашего позволения, господин Монье… стражники — не белки. Просто они были в шлемах.

Падре притворился смущенным тем, что его поймали на обсуждении собеседника за глаза, а Тир не стал утруждать себя — какой спрос с демона.

— А хрена ли сматывался? — светски поинтересовался Шаграт.

— Облыжное обвинение в убийстве. — Архитектор изящно махнул рукой, давая понять, что история давняя и уже не представляет интереса. — Была дуэль, но злые языки донесли, будто бы я прикончил соперника заговоренной пулей. Пришлось срочно покинуть столицу.

— И страну, — невинным тоном продолжил Тир, — поскольку погибший был царским племянником. А от стражников господин И’Слэх отстреливался из дуэльного оружия, дуэльными пулями, без всяких там заговоров. У кого-то еще есть сомнения в том, что судьба Рогера в надежных руках?

— Суслик, — удивленно проблеял Шаграт, — это ж ты всю дорогу базлал, что тебя от интнел… ител… тьфу! короче… что тебя от таких, как Исхар, блевать тянет.

Тир подумал, не пора ли уже и демону изображать смущение, но решил, что имеет право еще на пяток идиотских проколов.

— Это было до того, как я в подробностях выяснил, с кем мы связались.

— Стойкая неприязнь к тем, кто занимается творчеством, естественна для военных, — понимающе кивнул И’Слэх. — Мы неорганизованны, рассеянны и настолько безобидны, что в лучшем случае вызываем у представителей более мужественных профессий недоумение. Каждому свое. Ну а теперь, господа старогвардейцы, расскажите мне подробнее, чего же вы все-таки хотите?

— Безобиден, как девяностолетняя старушка, — пробормотал Риттер. И объяснил: — Надо и мне внести свою лепту в атмосферу сложившегося за нашим столом радушия и гостеприимства. Мал, не желаешь высказаться?

— Так это… — Мал двинул плечами. — Господин И’Слэх, вы на них не сердитесь, они не со зла, а просто… ну как дети малые.

— Натурально, зверинец, — подтвердил Риттер. — Нам, господин И’Слэх, нужен план перестройки южной части Рогера. И нужна смета. А поскольку в перспективе мы собираемся отстроить заново весь город, хотелось бы иметь примерное представление еще и о том, сколько будет стоить работа такого масштаба.

Архитектор задумался. Обвел взглядом всех пятерых, хмыкнул. И спросил:

— Вы пригласили меня, потому что я — отчим Эрика или потому что я — Исхар И’Слэх?

— Потому что вы — Исхар И’Слэх, — за всех ответил Тир. — Керт, создавший Лонгви.

— Лонгви создал Эльрик де Фокс. Я лишь сделал зримой его душу.

— Его — это чью? — уточнил Падре. — Де Фокса?

И’Слэх покачал головой:

— Нет. Душу Лонгви. И вот что, господа старогвардейцы, до тех пор пока вы будете считать мои слова просто метафорой, мы с вами не сработаемся. Проблема с Рогером, — он побарабанил пальцами по краю своего стакана, — точнее, отличие Рогера от Лонгви в том, что здесь нет стержня. Нет одного на всех сердца, в унисон с которым бились бы сердца всех горожан. Вы знаете, что такое для Лонгви его барон?

— Все, — сказал Риттер.

— Да. Равно как и Лонгви для барона. А вот Эрик не стал для Рогера, мм… скажем так, Эрик не готов жить только для Рогера. Хвала Тарсе, у мальчика есть настоящая жизнь. И никто из его людей не готов жить только для Рогера. Значит, Рогер — это нечто другое. Мне потребуется время, чтобы понять, что именно и как это будет выглядеть, воплощенное в камень.