ГЛАВА 9
Изощренные стрелы сильного с горящими углями дроковыми.
Пс.119:4
Геллет. 2555-й год Эпохи Людей. Месяц коссар
Эрик развил бурную деятельность, и Тир даже не всегда был уверен, что его сиятельство прилагает столько усилий исключительно для того, чтобы все видели: он обещал защищать, и он защищает. Для уверенности ощутимо не хватало поводов, поскольку вся деятельность проходила в режиме строгой секретности, а при таких условиях о какой показухе можно говорить?
Незасекреченным было только изменение программы полетов для Стаи. Точнее, для Тира, но Стая есть Стая — где один, там и все. В одиночку его больше никуда не отпускали. Никаких свободных дней ему уже не полагалось. И за любой полет вне зоны видимости хоть каких-нибудь дружественных зенитных установок Эрик обещал полгода гауптвахты.
Так, конечно, тоже можно было жить. Но Мал назвал такую жизнь каторгой, и Тир с ним почти согласился.
Новый год во всем Вальдене встречали по традиции Анго — на рассвете первого дня коссара, первого месяца весны. А сразу по окончании новогодних праздников Эрик выдал Тиру всю информацию, которую удалось собрать за два с половиной месяца, прошедших со дня покушения.
Информации было много, а вот конкретики неприятно не хватало.
Маги из службы разведки подтвердили — а если честно, то перевели с нецензурного языка на общепринятый — мнение Шаграта о том, что место, откуда был нанесен удар, уникально по своим свойствам. Это была точка пересечения всех восьми стихий. Вода, земля, воздух, огонь и жизнь сплелись там в узел естественным образом, а еще три стихии: космос, лед и разум добавили в плетение сами раимины. Вместо разума в узоре могла быть и вера, но, зная раиминов, разведчики сошлись на разуме. Раимины и вера были несовместимы.
Место Силы, которое Тир, чуждый мистицизма, тут же обозвал «бункером», от визуального наблюдения было скрыто морем, а от магического — сбивающими с толку иллюзиями. Поэтому разведка с воздуха вообще не принесла результатов, а разведка магическая показала лишь неопределенные очертания подводной и подземной полости. Большой такой полости — «бункер» состоял из нескольких просторных пещер, объединенных тоннелями. Какие-то из этих тоннелей были настоящими, какие-то — иллюзией. Точка, откуда и был нанесен удар, находилась выше уровня моря, под береговыми скалами.
— И как туда попасть? — спросил Тир.
— В том и дело, что никак, — честно ответил Эрик. — Маги предположили, что те, кто бывает в… как ты говоришь? В «бункере»? Хм, словом, маги предположили, что люди туда телепортируются. И выяснили, что это место защищено от телепортации. Там есть устройство или устройства, создающие помехи при настройке телепорта. Чтобы попасть внутрь, надо знать ключ и вносить в настройки соответствующие поправки.
— Я понял. — Тир кивнул. — Других входов нет?
— Дельфины говорят, что есть вход из-под воды — целая сеть подводных пещер.
— Дельфины говорят, — повторил Тир. — Зашибись. А показать этот вход они могут?
— Под водой нужно проплыть не меньше харрдарка. Возможно, полтора. Дельфины обследовали эти пещеры, выхода из-под воды так и не нашли, но обнаружили, что несколько тоннелей перекрыты каменными плитами, из-за которых несет магией.
— Два с половиной или три километра… Не знал, что дельфины столько времени могут обходиться без воздуха.
— Могут, если двигаются быстро.
— И что, магам это тоже под силу?
— Не всем. Но, например, стихийщики могут жить под водой как рыбы и перемещаться с рыбьей скоростью. Про раиминов говорят, что они не в ладах со стихийными духами, но ты же сам видишь, в этом своем «бункере» они собрали все восемь стихий и успешно с ними сотрудничают. А вот для нас вход из-под воды заказан. Зато не заказана атака с воздуха. Раимины вне закона, и мы достанем их, как бы глубоко под землю они ни зарылись.
— Магией?
— Да. С Измитом мы не воюем, так что использованием магии в военных действиях удар по побережью не будет.
— А Измит после этого начнет воевать с нами, — предрек Тир. — Взяв в союзники соседскую Альбию.
— Это Альбия возьмет в союзники Измит. — Эрик пожал плечами. — У Альбии на нас зуб, больной и остро заточенный. Но, честно говоря, Суслик, рано или поздно с ними все равно придется воевать.
На заре своей военной карьеры граф фон Геллет, тогда еще не граф и не фон Геллет, а лонгвийский подданный Эрик Сернервилл, во главе отряда наемных пилотов захватил два альбийских города. Поговаривали, что сделал он это для практического подтверждения своих теоретических разработок по стратегии воздушного боя. Зная Эрика, Тир готов был в это поверить. Захватить города — не бог весть какой подвиг, но Эрик умудрился их удержать и удерживал до сих пор. С помощью ордена св. Реска, имевшего от союза с графом фон Геллетом свою выгоду и преследующего в Альбии свои интересы.
Тир не знал, есть ли на планете место, на которое не распространялись бы интересы Ресканского ордена. Скорее всего, такого места не было, поскольку рыцари основали свои командорства уже и на двух других подходящих для жизни планетах — Айчобане и Кораи.
Тир еще не отказался от попыток найти систему и закономерности в развитии здешней цивилизации, но был уже близок к тому, чтобы сдаться.
— Война — это нерациональный расход сил, средств и человеческих ресурсов, — сказал он.
— Суслик, — в голосе Эрика послышалось легкое замешательство напополам с весельем, — ты вообще-то в армии служишь. Твое дело воевать.
— Силы, средства и человеческие ресурсы будете расходовать вы, а не я, вот я и ставлю вас в известность о том, что это нерационально.
— Спасибо, — Эрик слегка поклонился, — ты открыл мне глаза. И что же прикажешь делать с моим обещанием защищать тебя? Я не могу оставить раиминов безнаказанными. Те, кто пренебрег моим предупреждением, будут уничтожены. В этом и смысл защиты.
Тир подумал, что война из-за такой ерунды, как чье-то там слово, которое нужно сдержать, — это полный абсурд. Однако для Эрика обещание, слово чести, или как там называют это люди благородные, имеет большое, хоть и нерациональное значение. Отчасти Тир готов был понять графа фон Геллета, он и сам всегда соблюдал условия сделки. Но при этом он не тратил больше, чем мог себе позволить, и не рисковал сверх меры, а главное, знал, что получит соответствующую затратам компенсацию. А что получит Эрик? Что, кроме войны и доказательства, что он держит свое слово?
Война, кстати, это и для Тира и для всей Стаи — одни сплошные проблемы.
— Да что делать-то понятно, — сказал он, — провернуть все тихо и незаметно. Проникнуть в «бункер» из-под воды, убить всех, кто там найдется, остальное взорвать. После взрыва следов не отыщут. А если даже маги какие-нибудь картинку и восстановят, с вас никакого спроса: меня обидели, я обиделся, пришел и всех сожрал. Демон же. Главное, действовать быстро, чтобы те, кого надо убить, не успели телепортироваться. И не успели контратаковать. Магия в замкнутом пространстве хуже гранаты в колодце.
— Подожди. — Эрик тряхнул головой. — Суслик, ты что, сам туда собрался?
— Никаких чернушных штучек, — быстро пообещал Тир.
— Да при чем тут?.. Тебе просто нечего там делать. В этой ситуации мститель — не ты.
— А это и будет не месть, а наказание. — Тир пожал плечами. — Экзекуция. Я не мститель, я экзекутор. Работа у меня такая.
— Ты пилот.
— По совместительству.
Он выдержал пристальный взгляд Эрика.
— Все должно приносить пользу, ваше сиятельство. Все. Любую вещь нужно использовать по назначению и с полной отдачей.
— Ты не вещь.
— Это без разницы. Все в жизни нужно лишь в той мере, в какой оно полезно. И еще я терпеть не могу, когда люди из непонятных мне соображений совершают бессмысленные поступки.
— А ты наглеешь, Суслик.
В голосе Эрика было предупреждение. И Тир предупреждению внял.
— Начать нужно с разведки, — сказал он. — Но если окажется, что из-под воды действительно можно попасть внутрь бункера, действовать надо будет сразу. Отпустите со мной Казимира.
— Вас двоих будет недостаточно.
— Я мог бы попросить человек пять, имеющих опыт диверсий, но… нет, с обычными людьми я сам буду малоэффективен. — Тир поразмыслил и кивнул. — Казимир, Стая… кто-то в этом роде. Кто-то умеющий летать. Стаю жалко — мы там можем серьезно встрять, — а Казимира не жалко.
Он не видел никаких проблем в том, чтобы добраться до входа в «бункер» под водой. Сделать болиды герметичными, взять с собой немного кислорода и провести разведку — в чем тут сложность? По уму-то, на то, чтобы добраться до перекрывающих подводные тоннели плит, хватит и того запаса воздуха, который есть под колпаком машины. А там уж можно будет осмотреться. Если эти плиты — двери, которые открываются и закрываются при помощи магии. Тир их откроет. Если это просто камни, намертво блокирующие тоннель, их можно будет взорвать.
Все просто.
Эрик обещал подумать.
Тира на следующий день без церемоний взял за шкирку Риттер и с истинно рыцарским высокомерием поинтересовался, верны ли слухи о том, что Тир считает Стаю беспомощными и бесполезными созданиями вроде райских птичек, которых с целью поумиляться держат в клетках нежные барышни.
Впечатленный развесистостью и постановкой вопроса, Тир даже не сразу понял, о чем, собственно, речь.
Шаграт перевел. Без высокомерия и не стесняясь в выражениях. Получив в качестве бонуса к переводу информацию о том, что он «мурло лупатое», Тир и сам пришел к выводу, что не так и жалко Стаю, как он думал вчера, в разговоре с Эриком.
Ну а в середине дня, когда закончились занятия с гвардейцами, на летное поле явился его сиятельство, собрал Стаю в ангаре и сообщил, что генераторы водонепроницаемых полей будут на складе уже вечером. Все шесть.
— Все шесть, — повторил Тир. — Охренеть. А меня кто-нибудь спросил, нужны ли мне эти орлы?
— Я спрашивал, — напомнил Риттер. — Нынче утром.
— Да-да, — вмешался Падре, — он спрашивал. И твое невразумительное «я-ничего-такого-не-имел-в-виду-ой-только-не-бейте» мы решили истолковать как пожелание присоединиться к нам в походе на раиминов.
— Присоединиться?!
— Ты тоже можешь там понадобиться, — дружелюбно объяснил Мал.
Тир в отчаянии взглянул на Эрика.
Тот лишь пожал плечами:
— С моей точки зрения, это рационально. Поработаете с полной отдачей. Каждый. Вечером, когда закончите снаряжать болиды, отправляйтесь в замок. Там и обсудим детали операции.
Замок графа, как и столица графства, назывался Рогер.
Стоял он в стороне от города — на возвышенности, которую здесь, бог весть за какие достоинства, называли горой — и был очень старым, даже древним. Никому, кроме Риттера и Казимира, не доводилось раньше бывать внутри. Риттеру право посещать замок давало рыцарское звание, а Казимиру — происхождение.
О том, что Тир бывал в замке, и не раз, не знал никто, кроме самого Тира. Даже Эрик не подозревал, что именно там Тир вправлял мозги самым отъявленным аристократам. Скопировав манеры Казимира, позаимствовав каплю высокомерия у Риттера, Тир появлялся в замке, творил, что хотел, и уходил никем не узнанный, а точнее — принимаемый сразу за нескольких разных людей.
Неоправданный риск? Да как сказать. Он не считал риск неоправданным. Во-первых, люди, окружающие Эрика, отнюдь не были декоративными придворными, годными только на украшение графской свиты, и могли стать по-настоящему опасными для Стаи. Во-вторых, искусство перевоплощения требовало постоянной тренировки. Ну и в-третьих, благодаря своим вылазкам Тир изучал потенциальных врагов снаружи и изнутри и подбирал ключи к каждому из них. Когда враги из потенциальных станут реальными, одного поворота ключа хватит, чтобы их уничтожить.
«Если, — поправил себя Тир, — если станут».
Так было правильнее. До тех пор пока ему удается сдерживать наиболее злостных недоброжелателей, вероятность того, что ключи придется использовать, остается невысокой.
Стая на бреющем прошла над улицами, выделываясь от всей дури и показывая рогерцам такой класс группового пилотажа, что у разинувших рты горожан шапки падали с голов.
Эрик узнает — всех заставит отжиматься. Как же — нарушение правил воздушного движения. Тир и сам не любил нарушать правила, но если не выделываться, зачем вообще летать над городом?
Когда они летали все вместе, когда пять болидов, как один, совершали маневры любой сложности, проносились над самой землей, над застывшей рекой, ныряли под мосты и взвивались к черепичным крышам домов, все, кто видел их — кто замирал в восхищении, или вскрикивал от восторга, или бросал проклятие вслед мелькнувшим над головой машинам, — ясно и отчетливо понимали главное: эти — другие.
Другие.
Не такие, как все.
Сделав круг над замком, они сели во дворе.
Глядя, как слуги уводят болиды в небольшой ангар, Падре, еще не отошедший от залихватской удали полета, сказал, ни к кому не обращаясь:
— А вот высади меня в городе, на любой улице, и я потеряюсь. Мы же Рогер только сверху знаем.
— А нам его только сверху знать и надо, — уверенно ответил Риттер.
— Сверху лучше, — подтвердил Мал.
Тир с Шагратом воздержались от комментариев.
Тир изучил Рогер, как собственный дом, как любой город, в котором приходилось останавливаться надолго. Знал все входы и выходы, подворотни, проходные дворы, незапертые или плохо запертые входы в канализацию. Насколько ему было известно, Шаграт тоже не пренебрег ближней и дальней разведкой. Они оба готовы были бежать в любой момент. И оба наметили себе пути к отступлению.
Правда, Тир, если бы дошло до бегства, в первую очередь постарался бы уйти по воздуху. Оставлять Блудницу — это было на самый крайний случай. И даже в самом крайнем случае он не собирался оставлять ее навсегда.
Потом, в сопровождении лакея, они шли через замок. Мимо «Стальных», застывших на своем посту, как настоящие статуи из мертвого металла. И Шаграт вертел башкой во все стороны, изумлялся огромным помещениям, высоте потолков, никогда не виданным интерьерам. Он тыкал пальцем в развешенное на стенах оружие, приговаривая: «Ишь ты, какая хрень заковыристая!», он громко и с фантазией комментировал сюжеты гобеленов, он порывался надолго застрять перед резьбой по дереву и камню, чтобы разобраться, «что ж там накарябано?».
Тир его не одергивал. Только изредка подталкивал в спину, чтобы Шаграт не задерживал их слишком сильно. Он от души наслаждался чувствами лакея: недоумением, переходящим в обреченную покорность. Да-а, никто в замке Рогер не имел опыта приема в гостях живых орков. А вот Тир уже знал, как это бывает. Неплохо знал: Шаграт ночевал у него минимум раз в неделю.
Эрик встретил их в зимнем саду, вызвавшем у Шаграта только тихий, полузадушенный стон: цветущие кусты и деревья посреди зимы, да еще прямо в доме — это было уже чересчур для бедного орка. Но вместе с графом фон Геллетом по саду прогуливался светлый князь Мелецкий, и при виде его Шаграт более-менее оклемался, что выразилось в радостном:
— О! Глядите, Цыпу сюда тоже пустили!
Казимир облил орка презрением, Шаграт этого не заметил, Мал смутился, Падре безуспешно попытался притвориться, что он просто закашлялся, Риттер остался невозмутим, а Тир, фыркнув, отступил за спину Риттера, чтобы Казимир не видел, как он корчится от смеха.
Эрик только взглянул на Шаграта. Молча. Тот понял все сам: упал на пол и стал отжиматься, старательно считая.
На счете «двадцать» его сиятельство сказал:
— Достаточно. Больше так не делай. Пойдемте, господа диверсанты, будем подбирать вам экипировку.
Эту дверь в зимнем саду Тир видел и раньше. Она не бросалась в глаза, больше того, была скрыта шпалерой, увитой чем-то ползучим и ярко цветущим, но там, за этой дверью было что-то особенное, так что не заметить ее Тир не мог. Он и заметил. Однако ни разу не набрался наглости открыть. Это не означало, конечно, что он не разобрался с замком.
А теперь дверь перед ним открывал сам хозяин замка. На законных основаниях. Вот она — награда за проявленное терпение. Стучите, и вам откроется.
Эрик раздвинул зеленые побеги, приложил ладонь к панели, и дверь бесшумно повернулась в петлях. Стряхнув с обшлага пыльцу, Эрик первым шагнул внутрь.
Тир вошел последним.
На доли секунды, пока он перешагивал порог, стало не по себе. Но ощущение тут же прошло.
Эрик оглянулся, смотрел в упор, и Тир, словно отвечая на незаданный вопрос, сказал:
— Другое место.
Внешне ничего «другого» по эту сторону двери не было. Широкий коридор, такой же, как все другие в замке. Обшитый деревянными панелями, украшенный гобеленами и резьбой. Но не в замке находился этот коридор, не в Геллете. Вообще не в Саэти.
— Пузырь, — произнес Казимир, улыбнувшись.
Точнее, он сказал «поэк», и Тир этого слова никогда раньше… Хм, нет, видимо, все-таки слышал, раз перевел не задумываясь.
— Дед называет это «карман», — сказал Эрик. — Или «субмир». Пространство в пределах нашей реальности, но отделенное от нее… стенкой. — Он пожал плечами. — Примерно так. Дед умеет их находить или открывать, вот этот открыл и подарил мне. Пойдемте, дальше интереснее.
Дальше действительно было интереснее. Коридор заканчивался дверью, а за дверью была голая равнина и здания: то ли цеха, то ли склады — что-то явно нежилое.
— Полигон. — Эрик вел их к ближайшему зданию. — Мы испытываем тут магическое оружие. И оружие, которого в нашем мире просто нет. Тир и вы, князь, надеюсь, найдете в здешнем арсенале что-нибудь подходящее для себя.
Подходящее? Да у Тира, когда открылась дверь арсенала, глаза разбежались. Там было… там было все. Все, что можно себе представить, и еще столько же.
— Это вам не алебарды, — пробормотал он, войдя внутрь и отправившись в путешествие вдоль стеллажей и стоек, и чехлов, и ящиков, скользя взглядом по маркировкам, знакомым и незнакомым, принюхиваясь, присматриваясь, разве что не пробуя на язык. — Это вам не сарбаканы…
Казимир где-то позади хмыкнул с отчетливой насмешкой. Да и ладно. Имеет право.
Пороховое оружие. Винтовки. Автоматы. Пистолеты и револьверы. В его времена на Земле такое оружие считалось уже устаревшим, однако Тир знал его и умел пользоваться. И обрадовался сейчас, как будто встретил старых друзей.
А вот это взрывчатка. Рехнуться можно, здесь есть даже динамит и бикфордовы шнуры. Какая древность! Но древность — своя, привычная, почти родная.
Гранатометы. Минометы. Зенитные комплексы. Несколько секций — модели такие разные. И знакомы далеко не все. Но устроены все более-менее одинаково.
А вот это более знакомо. Ручное энергетическое оружие. Шокеры, парализаторы, игольники… на Земле считалось, что они предназначены не для убийства, а для самозащиты, для того, чтобы травмировать нападающего. Самое забавное, что с их помощью действительно нечасто убивали. Не умели пользоваться? Или не умели убивать?
О! Вот где серьезные игрушки. Вот они. Плазменные штурмовые винтовки «Перкунас». Из такой…
…из такой винтовки… импульсным зарядом…
Тир зажмурился.
Он не помнил.
Помнил.
Удар в спину. И огонь. Навсегда.
Он же мертвый, он давным-давно мертвый, его убили, сожгли, он…
— Суслик? — Его толкнули в бок, и Тир вернулся к реальности.
— Что? — спросил он спокойно, врастая в первую попавшуюся личину, в любую, лишь бы она не тряслась от страха перед огнем.
Не чувствовала себя мертвой.
— Чего застыл-то? — спросил Падре. — Интересное что-то нашел? Спроси меня, так я скажу, что на эти штуки смотреть-то страшно.
— Да. — Тир обернулся, нашел взглядом Эрика. — Эти винтовки, ваше сиятельство, они эффективны и просты в обращении. А как у вас с боеприпасами?
— У нас хорошо с боеприпасами, — Эрик подошел ближе, — у нас с тобой нехорошо.
— Обычное дело, — сказал Тир, — я вообще нехороший. А откуда оно здесь? Все это. Не в Вотаншилле ведь сделали.
— Тебе виднее откуда, раз ты их опознал. Саэти — это такая яма, сюда валится все, начиная с религии и заканчивая домашней выпечкой. Вот и винтовки свалились. Хотя… их-то, по-моему, дед подарил. Он ходит по мирам, как по родному замку. Казимир? — Эрик отошел в сторону, высматривая светлого князя. Тот убрел куда-то за стеллажи с ящиками и отозвался не сразу.
— Нашли что-нибудь по душе? — громко спросил Эрик.
— Похоже, что да. Не совсем такое, как дома, но очень похожее.
— Отлично! Так, Мал, Риттер, берите Шаграта, и пусть князь покажет вам, что он там отыскал и как этим пользоваться. Падре…
— Угу.
— Что произошло? — заговорил Эрик гораздо тише, как только троица скрылась из вида.
Тир пожал плечами.
— Суслик, — Эрик покачал головой, — ты лучше объясни, потому что иначе я никуда вас не отпущу.
— А всех и не надо, — сказал Тир. — Стая мне там не нужна, от них вреда больше, чем пользы.
— А от тебя? Если ты будешь падать в обморок при виде оружия…
— Разве я падаю в обморок?
— Да, — сказал Падре. — Я тебя поймал. Никто не заметил.
— Твою мать, — буркнул Тир.
— Это-то не беда, — сказал Эрик серьезно, — ты много на что остро реагируешь…
— Угу, — повторил Падре, — ты же демон, они все дерганые. Тонкая душевная организация.
Тир переводил взгляд с одного на другого, напоминал себе, что с этими людьми он вместе летает и что для них естественно знать его настоящего, такого, какой он есть.
Сбежать, однако, все равно хотелось.
— Что не так с этими винтовками? — спросил Эрик. — Ты выбрал именно их, но именно их ты… боишься?
— Это оптимальный вариант, Эрик. Я же сказал, они эффективны и просты в обращении. Я знаю, что с ними делать, могу научить кого угодно. И я не боюсь. Это больше не повторится. Я просто… меня убили из такой штуки. А я вспомнил.
— Давай, — велел Падре, — рассказывай. Иначе не отпустит.
— Да там… — Тир поморщился, — там и рассказывать-то особо нечего. Убили и убили. И поделом.
— Кто?
— Понятия не имею. Полицейский… то есть стражник. Я сам дурак. Не попробовал бы сбежать — не стреляли бы. Я им живым был нужен.
Он сам был виноват. Он в большинстве своих неприятностей был виноват сам, просто потому, что был таким, какой есть. Можно сколько угодно следовать своим правилам, можно не ошибаться, можно избегать опасностей, но если ты живешь за счет убийства людей, люди все равно будут пытаться убить тебя. Это справедливо.
Однако те люди не пытались его убить. Им он действительно был нужен живым. Просто все очень неудачно совпало.
Хозяин велел ему подготовить жертву для ритуала, а ритуал отложил. Зверь остался с жертвой один на один. В убежище, о местонахождении которого было известно только хозяину. Жертва подожгла дом. Зверь всегда боялся огня, он сбежал из убежища и лишь чуть-чуть опередил окружавших дом стражников. Для них пожар стал такой же неожиданностью, как для самого Зверя. Они растерялись. Увидели, что цель уходит. Открыли огонь на поражение.
Кто-то из них попал. И убил. Вот и все.
— Зверь? — переспросил Падре. — Так тебя зовут Зверь?
— Звали. — Тир мотнул головой и сказал по-русски: — Олег Зверь. Это все неправда…
Он встретил два недоумевающих взгляда и повторил на вальденском:
— Это все неправда. Это все уже неважно.
— Тебя продал твой хозяин, — медленно произнес Эрик. — Ты говорил мне, что очень дорого стоишь… Так и есть. И это действительно уже неважно. Ты жив, значит, тебя не убили. Ты живой. Это главное. А я тебе не хозяин, ты мне не принадлежишь, значит, продать тебя я не смогу. Нельзя продавать то, что тебе не принадлежит. Поправь, если ошибаюсь.
— Не сейчас, — сказал Тир, — сейчас я не готов вести дискуссию о праве собственности и торговых сделках. Так мы можем взять эти винтовки, ваше сиятельство?
— Вы можете взять что угодно из того, с чем ты умеешь обращаться и можешь научить остальных.
— Отлично. Тогда вперед.
— Зверь, — пробормотал Падре, — а машину назвал Блудницей. Суслик, твоя наглость превосходит воображение. Неудивительно, что ты все время попадаешь в неприятности.
Оружие, которое нашел Казимир, всем было хорошо, кроме одного: оно было рассчитано на специалиста. Многофункциональное устройство, способное, в зависимости от выбранного режима, поражать противника па расстоянии чем-то вроде очень длинного бича, использоваться как длинное лезвие, как нож или как помесь шокера с кастетом. Фантастическая штучка. Тир в такие не верил, потому что не мог понять, каким образом энергия в них преобразуется в материю. А когда увидел оружие наяву — давно, еще пять лет назад, — усомнился в целесообразности его массового изготовления.
И ведь не ошибся. Казимир сам сказал, что у него на родине дуэльными бронами — да, так они назывались — пользовались только дворяне, да и то не все. С бронами дворяне охотились в каких-то их, дворянских, специальных заповедниках, на каких-то их, заповедных, специальных хищников. Ну и друг на друга. Дуэльные же броны-то.
Ясно было, что в умелых руках дуэльный брон — штука опасная. А уж пара — а броны Казимира были парными — опасна вдвойне. Но умелые руки были только у Казимира… ну может, Тир сумел бы в кратчайшие сроки научиться владению этим странным оружием. А остальные? Им понадобилось бы не меньше полугода на обучение, если все другие дела забросить.
На то, чтобы научиться стрелять из «Перкунасов», привыкнуть к тактильным ощущениям, к мощности выстрела, к тому, что не нужно брать упреждение, у Стаи ушло две недели.
Тир знал, что Шаграт умеет стрелять из арбалета, знал, что стрелять из арбалета умеют Риттер и Мал, но к тому, что стрелять из арбалета умеет Падре, он оказался не готов.
— Этому в семинарии учат? — уточнил он почти серьезно, потому что от нравов и обычаев Саэти привык ожидать чего угодно.
— Я в армии служил, — благодушно объяснил Падре. — С четырнадцати лет и до семнадцати. А в семинарии вообще не учился, меня в монастыре рукоположили, когда девятнадцать исполнилось.
Сейчас ему было двадцать. И армейских навыков Падре еще не утратил.
— Как тебя из армии в монастырь-то занесло? — безнадежно спросил Тир.
— Душевная склонность, Суслик. Тяга к мирной жизни, утешению страждущих и наставлению заблудших. К тому же я законнорожденный, без порока на теле, незазорный в поведении своем и супружестве, что большая редкость в наши суровые времена.
Риттер, случившийся рядом, издал неопределенное скептическое междометие, но не уточнил, к которому из перечисленных тезисов относился скепсис.
А Падре не шутил. Был серьезен и отвечал честно. И Тир не стал спрашивать, как же его из священников занесло в пилоты. Это он понимал без объяснений. Небо есть небо, от него, как от себя самого, деться некуда, хоть в монастырь попади, хоть в преисподнюю.
