Глава 6. ПРИЗНАНИЕ РАБЫНИ
На пыточных козлах лежали обнаженные тела двух рабынь. Руки и ноги девушек были привязаны к стойкам прямоугольной конструкции.
Я стоял на коленях в кругу обвинения со скованными за спиной руками. На шею мне набили тяжелое железное кольцо с прикованными к нему цепями. Их держали стоящие по бокам стражники. Меня раздели догола, на ногах висели тяжелые кандалы.
— Зарубить его! — кипятился Ибн-Саран, размахивая ятаганом.
— Нет, это будет слишком просто, — возразил Шакар, предводитель отряда аретаев.
Улыбнувшись, Ибн-Саран вложил ятаган в ножны. Я едва ворочался в стальных цепях. Положение было тяжелым.
— Пора выслушать признания рабынь, — произнес судья. Двое загорелых, раздетых по пояс рабов принялись крутить рукоятку ворота.
Рыжеволосая девушка, та, которая держала поднос с сахаром и ложками, зарыдала. Руки рабыни вытянулись. Рыжая невольница отчаянно извивалась и кричала:
— Господин! Хозяин!
Одетый в шелковый кафтан и каффию с агалом, Ибн-Саран приблизился к пыточному столу.
— Не бойся, малышка Зайя, — произнес он. — Помни, что надо говорить только правду.
— Я знаю, господин, — рыдала она. — Только правду. По сигналу судьи раб провернул рукоятку еще на один щелчок.
Тело девушки напряглось, кончики пальцев на ногах дрожали, вытянутые руки противоестественно вывернулись.
— Слушай внимательно, маленькая Зайя, — сказал Ибн-Саран, — и хорошо подумай, прежде чем отвечать.
Девушка кивнула.
— Видела ли ты, кто ударил кинжалом благородного пашу Сулеймана?
— Да! — закричала она. — Вот он! Это он его ударил, как вы уже доложили суду. Он!
Ибн-Саран расплылся в улыбке.
— Это был Хамид! — закричал я. — Хамид, помощник Шакара.
Присутствующий в зале Хамид не удостоил меня даже взглядом. Послышались возмущенные возгласы.
— Хамида мы знаем давно, — недовольно процедил Шакар. — И верим ему. К тому же он из рода аретаев.
— Если ты станешь настаивать на вине Хамида, — предупредил судья, — наказание будет более суровым.
— Это он ударил кинжалом Сулеймана, — сказал я.,
— На колени, — приказал судья. Я опустился на колени.
Судья снова подал знак рабу, стоящему у рукоятки ворота.
— Нет! Умоляю! — завизжала рыжая рабыня.
Ворот провернулся еще раз, деревянная шестеренка встала в новый паз.
Ее тело уже не прикасалось к пыточному столу.
— Хозяева! Хозяева! — отчаянно вопила девчонка. — Я сказала правду. Правду!
Раб провернул ворот до следующего щелчка. Рабыня зашлась диким криком.
— Ты сказала нам правду, маленькая Зайя? — спросил Ибн-Саран.
— Да, да, да, да, да! — выкрикивала она сквозь рыдания.
По сигналу судьи ворот ослабили. Ось провернулась назад, и тело невольницы рухнуло на пыточный стол. Один из рабов распустил узлы на кистях и лодыжках.
От ужаса девушка не могла даже пошевелиться. Ее швырнули на пол, и раб тотчас же приковал ее ошейник к вкрученному в каменные плиты кольцу. Рабыню била крупная дрожь.
— Надо допросить вторую свидетельницу, — объявил судья.
Ее запястья были уже за головой. Девушка смотрела мне в глаза. На шее у нее блестел ошейник.
— Хорошо подумай, дорогая, — прошипел Ибн-Саран. — Очень хорошо подумай.
Это была вторая девушка, подобранная по цвету кожи и волос к винной церемонии. Она отвечала за столом за серебряный кувшин с длинным носиком.
— Хорошо подумай, красотка Велла! — повторил Ибн-Саран.
— Я подумала, господин!
— Если скажешь правду, тебя не будут мучить.
— Я скажу правду, господин.
Ибн-Саран кивнул судье, тот поднял руку, и ворот завертелся. Девушка зажмурилась. Тело ее натянулось над столом, пальцы на ногах напряглись, веревки врезались в руки и ноги.
— Какова же правда, красотка Велла? — спросил Ибн-Саран.
Она открыла глаза:
— Правда — это то, что говорит Ибн-Саран.
— Мы хотим услышать от тебя, кто ударил кинжалом благородного Сулейман-пашу.
Девушка посмотрела на меня.
— Он, — сказала она. — Он его ударил.
Мое лицо не выражало никаких чувств.
Судья подал знак, и раб провернул ворот на один щелчок. Тело рабыни оторвалось от стола.
— Когда поднялась паника, этот человек пырнул пашу Сулеймана кинжалом, а потом отскочил к окну, где собрались все остальные. Так?
— Так, — простонала девушка.
— Я это видел своими глазами. Но я был не один.
— Нет, господин.
— Кто же еще это видел?
— Рабыни Велла и Зайя, господин.
— Красотка Зайя подтвердила, что видела, как обвиняемый ударил Сулейман-пашу.
— Я тоже это подтверждаю, — с трудом выговорила девушка.
— Почему вы, рабыни, говорите правду?
— Потому, что мы боимся лгать.
— Прекрасно, — довольно произнес Ибн-Саран. Девушка по-прежнему висела, растянутая над столом.
— Посмотри еще раз на обвиняемого.
— Да, господин. — Она повернула голову в мою сторону.
— Это он ударил Сулейман-пашу?
— Да, господин, именно он.
Судья подал знак, и длинная рукоятка ворота провернулась еще раз.
Девушка стонала, но не кричала.
— Взгляни на обвиняемого повнимательнее, — сказал Ибн-Саран. Наши взгляды встретились. — Этот человек ударил Сулейман-пашу?
— Этот.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
— Достаточно, — произнес судья и махнул рукой. Рукоятка завертелась в другую сторону. Тело девушки упало на стол. Она смотрела на меня и едва заметно улыбалась.
Ей развязали руки и ноги. Один из рабов поднял ее со стола и швырнул на пол, рядом с первой рабыней. Стоящий поблизости раб схватил ее за волосы, просунул под ошейник цепь и, срывая кожу, протянул на горло, после чего приковал цепь к впаянному в плиты пола железному кольцу; Она уронила голову на пол. Рабыня.
