Глава 16

По десятибалльной шкале неудач Селеста оценила прошедшую ночь на девятку. Если бы она заранее предполагала, в какие последствия выльется попытка запудрить мозги фанатикам, то мгновенно отказалась бы от принесшей массу проблем затеи. Ее рациональное мировосприятие, изрядно поколебленное за прошедший год, заставило забыть, насколько реальны здесь сверхъестественные силы. Это исключительно ее ошибка. Жаль, но прошлого не изменить — остается искать возможность исправить совершенную глупость. И впредь критичнее оценивать возникающие в подсознании идеи.

Первым пунктом в графе потерь шла гибель всех морванитов. Конечно, рано или поздно от них пришлось бы избавиться, но в данный конкретный момент исчезновение наиболее верных приверженцев восставшим сильно мешало. Селеста рассчитывала на помощь сектантов при постройке трактира, надеялась использовать их для некоторых операций в Гнойнике — планы находились в зачаточном состоянии, и теперь от них придется полностью отказаться, — да и просто ценила удобный, бесплатный и преданный источник пищи. Откуда взять им замену, непонятно. Довериться алкоголикам с пустыря мог только безумец, с нуля создавать новую секту — нерационально, собирать отчаявшихся одиночек наподобие Варека — долго. К последнему она раньше собиралась приставить помощника-соглядатая, однако после вчерашнего подходящих кандидатур у нее не осталось.

Намного сильнее заставляло нервничать внимание к происшествию со стороны властей. Хастин словно предвидел, говоря, что дворцовые маги почувствуют выброс силы. Явившись на следующую ночь к месту проведения обряда, восставшие обнаружили дворцовую гвардию в полном составе. Элитные воины герцога оцепили квартал и планомерно обыскивали его, причем не упустили из внимания и канализацию. Не известно, обнаружили они превращенный в храм зал или еще нет, но если не нашли, то скрытым ему оставаться недолго. Когда следователи увидят тела морванитов, они сразу получат подтверждение словам магов. Что им известно сейчас и что станет известно потом? В городе, казалось бы, вычищенном усилиями пауков до основания, успешно существовала секта поклонников Темного Бога. Вчера, в день, посвященный их Господину, морваниты провели неудачный ритуал, окончившийся гибелью рядовых членов секты. Тел жрецов следователи не найдут — следовательно, посчитают руководство выжившим.

Еще им не известно, каким по счету стал этот ритуал. Может, первым, может, нет…

На месте безопасников Селеста восприняла бы произошедшее как плевок в лицо. На территории, которую они считали полностью подконтрольной, да она действительно таковой и является, вдруг обнаруживается действующая группа лиц, успешно практикующих магию. Хорошо, пусть не успешно, но какими-то знаниями они точно обладают. Причем секта умело законспирирована, иначе давно попала бы в поле зрения соответствующих служб. Герцог, мягко говоря, будет недоволен действиями подчиненных, допустивших целых два прокола за какие-то двое суток: убийство подручного одного из его любимцев и появление неизвестного фактора в политической жизни. Местные интриганы более чем серьезно воспринимают любые магические экзерсисы — основания у них имеются. Особенно после катастрофы, когда любые крохи работающих заклинаний буквально на вес золота. Дороже золота: основная часть населения абсолютно уверена в исчезновении магии. Как и большая часть восставших.

Единственный способ отвести начальственный гнев заключается в скорейшем предъявлении пред сиятельные очи виновников обоих событий.

Порывшись в памяти и представив себя на месте следователей, Селеста решила, что первым делом пауки попытаются определить личности погибших. Лица у фанатиков сохранились, художник в службе безопасности наверняка есть, поэтому на выяснение имен уйдет около суток. Еще сутки затратят на проверку возможных связей, опрос знакомых и друзей, на безуспешные попытки вычислить других сектантов в кругу общения. Одновременно второй раз прочешут жилище Осилти в поисках улик, допросят соседей — не видели ли они чего-то подозрительного. Хастин поджег дом, огонь должен уничтожить все следы, но если что-то осталось? Или нашелся внимательный страдалец, мучающийся бессонницей? Хорошие вопросы.

Что они сделают еще… Поднимут все слухи, сплетни, перетрясут агентов в поисках любых зацепок. Раньше они не обращали внимания на сообщения о действующих в Талее упырях — теперь ухватятся за эту ниточку и начнут раскручивать. Сначала выйдут на бездомных с пустыря и выбьют из них нужную информацию, времени уйдет… час. Два часа, с учетом заторможенности бюрократического аппарата. Значит, в дальнейшем следует исходить из того, что среди бомжей показываться нельзя: там ждет засада. Скорее всего, прочих агентов тоже вычислят очень скоро. Утешает, что информаторов девушки навербовали довольно много и все они действовали автономно, отчитывались только упырицам и о существовании друг друга не подозревали. Взять всех следствие не сможет: хоть пара да останется на свободе. Надо бы их предупредить, чтобы затаились, — тогда потери удастся минимизировать.

Остается Факасий. Вот уж кто знает о Селесте, да и не только о ней, невероятно много. Если безопасники его прижмут, он мигом сдаст партнеров злым дядям в обмен на собственную шкуру. Но если давить на него станут не слишком сильно, то промолчит опять-таки из эгоистичных интересов — упырям тоже найдется что поведать о его делах. Будем надеяться, стукачей среди ближнего круга Святейший не держит.

Как ни противно, надо уходить. Избегать появляться в районах, ставших привычными, и временно перебазироваться в местные трущобы. Возможно, сбежать в Гнойник недели на полторы. К родственникам Хастина проситься рано: пусть они останутся в качестве резерва, последнего шанса. И — напрячь Варека, приказать ему немедленно начинать строительство. Как бы ни повернулись в дальнейшем события, очевидно, что прежние методы охоты станут известны и от них придется отказаться. Поэтому сегодня Селеста отдаст ему половину имеющихся у нее денег, почти пятьсот диниров — найденные у бандитов средства она считала единственным положительным результатом всей операции — и прикажет нанимать рабочих. Денег хватит с лихвой.

А вот времечко-то поджимает.

— Хастин! — Приняв решение, она действовала незамедлительно. — Отправляйся к своим — объясни, какая у нас ситуация. По пути заглянешь к Вареку и отдашь ему деньги, скажешь немедленно начинать. Если возникнут проблемы — пусть обращается к Святейшему, с ним я все сегодня согласую. Если успеешь, дневать приходи в убежище под третьим причалом, если нет — то спи у своих. Медея, на тебе агенты. Обойдешь наиболее ценных и прикажешь залечь на дно: до начала Великой Охоты мы уходим из города. Вернемся, когда все закончится.

— Уходим из Талеи? — изумленно повторила Медея.

Восставшие собрались в одном из канализационных переходов, чтобы обсудить дальнейшие планы. Точнее говоря, чтобы выслушать Селесту и получить от нее указания. Остальные двое еще не поняли, насколько усложнилось их относительно мирное существование, и надеялись на лучшее.

— Так они должны думать. Будь осторожна: за информаторами могут следить. Поэтому если тебе покажется, хотя бы тень подозрения мелькнет, что рядом засада, немедленно беги. Ну а на мне Факасий.

— Может, обойдется?

— Ни хрена не обойдется, — резко оборвала подругу Селеста. — Пауки город сверху донизу перетряхнут, если не затаимся — нам конец. Придется какое-то время охотиться на матросню в трущобах, пока облавы не пройдут. Все, встречаемся под третьим причалом.

Как ни странно, они успели. Селесте даже хватило времени вернуться домой, тщательно запереть двери и прихватить две бутылки с концентратом наркотика для Факасия. Потеющий авторитет во второй раз имел счастье проснуться в обществе упырицы, причем на сей раз решетка в его комнате оказалась цела: девушка проникла в дом через чердачное окно. К Святейшему уже приходили с вопросами насчет Осилти, но он клялся и божился прознатчикам, что ничего не ведает. Про упырей тоже расспрашивали — и получили тот же ответ. Селесту позиция делового партнера полностью устраивала. Она не сомневалась: Факасий будет молчать до тех пор, пока страх перед властями не перебьет в нем страха перед восставшей.

Медея конечно же не смогла обойти всех, зато оставила записки в условленных тайниках. Пытаясь пообщаться с восьмым по счету агентом, она заметила каких-то незнакомых мужчин, подозрительно удобно расположившихся вокруг места встречи, и немедленно спряталась в тени. Ночное зрение в очередной раз сослужило ей добрую службу: женщину не обнаружили. Стражники при всем желании не сумеют вычислить всех, а проводить тотальные допросы им никто не позволит. Пострадают самые болтливые наподобие того же Ласкаша, опытные и умные уцелеют и останутся на свободе. Одним словом, упырицы считали сеть осведомителей порванной, но не уничтоженной и надеялись со временем создать на ее основе новую.

Первым с делами управился Хастин, взявший на себя почетную миссию приведения укрытия в порядок. Сколько времени им предстоит здесь провести, ведают только боги — значит, надо хотя бы пыль вытереть, лежбища устроить. Следующей ночью к нему присоединилась Медея, притащившая с собой пару одеял — она дневала в соседнем схроне, дневной сон свалил ее на половине пути, — позднее пришла на диво энергичная Селеста. Вчера она, переговорив с Факасием, тоже пробежалась по району бедноты и заглянула к нескольким людям, оказывавшим девушкам кое-какие услуги. Посоветовала внимательнее следить за появившимися в квартале незнакомцами, заодно предупредила о возможной облаве. Стоило ей увидеть Хастина, как в голове наконец-то оформилась зудевшая с недавних пор мысль:

— По твоим знакам можно опознать школу?

— Что? — не понял вопроса парень.

— Ты сказал, что рисунки на алтаре и теле жертвы скопировал с тех, которые подглядел у бабки, — терпеливо пояснила Селеста. — Специалист может определить по характеру рун, к какой системе относится заклинатель?

— Вообще может, — медленно кивнул Хастин. Вопрос упырицы его встревожил, но затем, что-то припомнив, он слегка расслабился: — Только там все так кровью залито было, что вряд ли дворцовые маги разберутся. Разбойник, почитай, полностью кожи лишился, на полу тоже лужа. Да и, — тут парень слегка смутился, — перетрухнул я немного. Как только очнулся, круг стер, целых знаков не осталось.

— Правильно сделал. Но на всякий случай предупреди отца — вдруг о тебе будут спрашивать.

— Как спрашивать? Откуда?

— Руны — северные, северян в городе всего один клан. Как думаешь, к кому придут?

Хастин торопливо засобирался, Селеста его остановила:

— Успокойся, все не так плохо. Он ведь две недели назад сообщил об исчезновении младшего сына? Значит, вопросов к твоей родне быть не должно. К тому же Тарраш — ценный специалист, глава целого цеха, на основании шатких подозрений допрашивать его не станут. Но если все-таки придут… Пусть обмолвится, что ты очень тосковал по магии, однако скрывал. Понял?

— Угу. Только зачем?

— Тогда следователи станут считать, что тебя завлекли в какую-то секту, а семья ни при чем.

После ухода Хастина Селеста присела рядом с развалившейся на одеялах Медеей. Красавица возлежала на полу, перебирая содержимое небольшой торбочки, с которой в последнее время не расставалась. Там у нее хранилась попавшая в руки неведомыми путями косметика и всякие полезные мелочи. Женщина с поразительным спокойствием восприняла очередной удар судьбы и после короткой легкой истерики активно принялась заново обустраивать гнездышко.

— Ты как будто не сильно расстроена.

— Да я вообще удивляюсь, как долго нас не замечали, — откликнулась Медея. — Все-таки мы со многими людьми общаемся. В каком-то смысле столь эффектное заявление о себе даже можно посчитать удачным.

— Почему это? — удивилась Селеста.

— Мне кажется, сейчас, перед весенним наступлением, пауки заняты. В армию вступило много новых людей: их надо проверить, оценить, заодно продолжать следить за интригами приближенных герцога. Им не до проверки ходящих среди бедноты баек. Но рано или поздно безопасники разгребут срочные дела или просто заинтересуются слишком упорными слухами. Кто знает, не пришлось бы нам одним тоскливым утром проснуться в камерах и узнать, что за нами наблюдают уже не первые сутки…

Маленькая упырица покачала головой. С такой точки зрения она ситуацию не рассматривала. Впрочем, хотя оптимизм подруги и показался ей надуманным, портить спором настроение она не стала. Хочет видеть в произошедшем хорошие стороны — прекрасно. Заговорила Селеста о другом:

— Меня беспокоит странный прилив сил после жертвоприношения.

— С какой стати? Наоборот, радоваться надо.

— Я не понимаю его природы и, значит, не могу предсказать последствий.

— Не вижу в этой ситуации ничего необычного, — улыбнулась Медея. — Все восставшие существуют именно так. Мы мертвы, но продолжаем жить — не странно ли? Радуйся, что Тьма предоставила нам отсрочку и не требует новых жертв. Ты ведь тоже не чувствуешь голода, правда?

— Он очень слабый.

— Вот именно. У нас есть время устроиться, переждать приступ внимания пауков, приглядеть за Вареком. В самом деле — почему бы не навестить Гнойник? — Медея замялась, но продолжила: — Ты знаешь, я… до сих пор боюсь жреца. Мне хотелось бы точно знать, что он мертв.

Жрецом девушки между собой называли Карлона. Старшая из какого-то детского суеверия избегала поминать его по имени, словно опасаясь быть услышанной, Селеста старалась лишний раз не пугать подругу. Услышав предложение, маленькая восставшая откровенно удивилась:

— Ты предлагаешь вернуться в монастырь и убить там всех?

— Нет, что ты! Просто один из родственников Хастина служит в страже. Что, если рассказать ему о монастыре? Он мог бы взять солдат, прийти туда днем и перебить всех упырей, пока они беспробудно спят.

— Даже Артака?

Медея вздохнула, неохотно пожала плечами:

— Если он меня встретит, то убьет. В его глазах я предательница и еретичка.

Воцарилось молчание, которое прервала Селеста:

— Десятник — слишком мелкая должность, он ничего не решает. Я намеревалась поговорить с Рихардом по этому поводу, у него больше свободы маневра. Связываться с Таррашем сейчас опасно, хотя жаль. Идея перетащить с его помощью спрятанные в Гнойнике книги кажется с каждым днем все более привлекательной.

— Ты действительно думаешь, что родню Хастина станут подозревать?

— Я не исключаю такого варианта. Мы совершенно ничего не знаем о магии и живущих во дворце магах, их знаниях и возможностях.

— Знала бы я раньше, какую судьбу мне боги уготовили, — училась бы лучше, — грустно улыбнулась бывшая певица. — Но я всегда мечтала петь, а не чаровать. Выступать перед королями, участвовать в храмовых мистериях, получать приглашения в известнейшие салоны…

Селеста уже усвоила, что искусство в этом мире жестко регламентировалось на две неравноценные категории. Первая, общедоступная, относилась к сфере увеселения — своеобразный аналог поп-музыки. Музыканты собирали гигантские стадионы поклонников, получали огромные гонорары, о них писали в газетах и показывали по иллюзовидению. При этом влиянием они не пользовались и в «лучшие дома» не допускались, разве что в виде исключения. Их пение считалось развлечением для толпы, для низших слоев общества.

Иначе относились к благородным потомкам Фиризы Ветреной. Маги, чьи умения часто реализовывались с помощью звуков, могли как лечить, так и убивать своим голосом. Их способности считались даром богов, жрецы специально искали среди дворянских родов детей, которых после долгого обучения допускали исполнять религиозные гимны. Храмовое пение воистину было божественным, сплетая воедино запредельное мастерство исполнителей и проявление таланта чародеев. Зарабатывать на нем считалось богохульством, преступлением. Поэтому певицы, подобные Медее, имели право дарить свое искусство далеко не всегда. Например, число слушателей не могло превышать определенного количества человек, в разные дни по-разному, причем слуги входили в зал только в перерывах. Певцы в обязательном порядке соблюдали посты, периодически жили при святилищах, до определенного возраста не могли выходить замуж или жениться. Существовали и другие ограничения.

Монотонно пробегали ночи, восставшие продолжали прятаться в подземельях. От идеи прогулки в Гнойник они отказались: все-таки неразумно без веской причины передвигаться по кишащей войсками территории. Тем более что наступление фактически уже началось. Только выглядело оно не как марш стройных колонн в начищенных доспехах, а медленное просачивание небольших, по десять — пятнадцать человек, отрядов. Они исследовали руины, подавляли слабое сопротивление местных банд и уничтожали мелких чудовищ, если же встречали серьезное сопротивление, то откатывались назад, чтобы дождаться подхода основных сил.

Следом за «застрельщиками» двигались хорошо вооруженные регулярные сотни. Они окончательно зачищали землю, используя самые разные методы — от массовых облав с собаками до настоящих осад с привлечением тяжелой техники. Кузнецы еще год назад построили две баллисты, правда, до сего дня нужда в них не возникала и они бездействовали. Норы и логова мутантов заливались горючим материалом, на улицах разбрасывались отравленные приманки — словом, каждый командир действовал разнообразными способами.

В особых случаях на помощь простым войскам приходила гвардия герцога. Поговаривали, уцелевшие колдуны наловчились точно определять присутствие тварей Тьмы и даже каким-то образом способны их уничтожать. В связи с недавними событиями Селеста обращала тщательное внимание на подобные слухи. Она обнаружила прекрасное местечко в канализации, позволявшее подслушивать разговоры посетителей одного из кабаков, и проводила почти все время возле треснувшей кирпичной стены. Про магов говорили редко, почти всегда шепотом и с проклятиями. Заодно удалось выяснить, что подлое убийство верного слуги его светлости графа Молвлара раскрыто и преступники казнены путем усекновения головы на центральной площади порта. Событие знаковое: прежде власть карала без театральных эффектов.

Кого приговорили вместо них, восставшие не интересовались.

Таким образом, и службы безопасности и магов временно можно не опасаться. Они заняты другими делами. Однако Селеста решила перестраховаться и дождаться окончания строительства своего заведения. Варек работал как проклятый, радуясь возможности вырваться из опостылевшей нищеты, основной ремонт закончился всего через неделю. Требуемые бумаги оформил Факасий, получивший за труды еще одну бутыль концентрата, — оставалось доделать незначительные мелочи и нанять людей. Кстати сказать, с изготовлением наркотика дела обстояли тоже неплохо: Хастин запомнил пояснения покойного Сташа и сумел повторить процесс.

Охотиться в трущобах оказалось просто. Либо Селеста, либо Медея заманивали подвыпивших рыбаков в темный угол, оглушали, насыщались и обирали, имитируя ограбление. Долго так продолжаться не могло: люди начали опасаться неуловимой банды, поэтому рацион упырей разбавился давно позабытыми крысами. Труднее всего пришлось Хастину, однако, поголодав пару дней, парень стал смотреть на высасывание жизненных соков из грязных телец грызунов совершенно иначе. Прагматичнее.

Из всех троих вынужденное безделье он переносил легче всего. Ему досталось разгребать наследство алхимика, поэтому Хастин почти все время пропадал в примитивной лаборатории, изучая немногую сохранившуюся литературу. Придя в порт, упырицы продолжали собирать где только можно книги, правда, успехов по сравнению с монастырским периодом жизни им выпало намного меньше. Большинство людей продолжало винить магов в случившейся катастрофе и старательно уничтожало носители знаний, делая исключения разве что для священных текстов или совершенно безобидных детских книжек. Власти, однако, со своей стороны тоже озаботились сохранением знаний: в городском архиве нашлась неплохая подборка материалов. Чисто прикладного характера — восставшие не видели в ней проку. В самом деле, зачем упырице знать тонкости выращивания капусты?

Медея порывалась вернуться в привычный район и узнать, как идут дела у оставшихся без присмотра информаторов. Селеста удерживала ее:

— Не торопись. Прошло еще слишком мало времени.

— Но надо дать знать людям, что мы помним о них! Иначе рискуем потерять всех! Переедут на новые места — ищи их потом.

— Никуда они не денутся. И вообще следует изменить прежний порядок работы. Не дело, что мы вынуждены лично общаться с каждым агентом: это хлопотно и отнимает много времени.

— Зато снижает риск провала.

— С точностью до наоборот, — принялась разжевывать очевидные истины предводительница. — Достаточно раскрыть одного информатора — и выйдут на нас. Мне не нравится чувствовать себя под прицелом. Нужно ввести промежуточное звено между руководством, то есть нами, и исполнителями. Да и работа упростится.

Медея прищелкнула пальцами:

— Как у этих, у бандитов… Ну, ты рассказывала!

— Десятники и звеньевые.

— Точно!

— Пожалуй, назовем их как-нибудь иначе, во избежание ненужных ассоциаций, — усмехнулась Селеста. — Месяц понаблюдаем за оставшейся на свободе «старой гвардией», убедимся, что слежки нет, а потом начнем формировать новую сеть. Заодно подумаем, чем их занять. Сейчас они приходят, вываливают кучу сведений, и нам приходится из кучи мусора вылавливать полезные крохи. Лучше пусть деньги зарабатывают — себе и своим хозяевам!

— Это каким же образом?

— Еще не знаю. Но мысли есть.

Идеи действительно появились, только сейчас Селеста думала в основном о других событиях. Явлениях, точнее говоря. Ее волновали произошедшие с ней после ритуала изменения. Исчезла существовавшая раньше раздвоенность, перепады настроения и смена способов мышления перестали ее беспокоить. Вроде бы надо радоваться: ведь исчезла опасность получить в перспективе раздвоение личности или просто сойти с ума. Но как-то неловко. Раньше она точно знала, кто она такая: Андрей, пришелец из другого мира, случайно попавший в тело упырицы и ищущий способ вернуться домой. «Селеста» была просто маской, носимой для удобства общения, не более. Потом постепенно маска начала прирастать, словно обволакивая основное ядро. Мертвое тело не зависело от гормонов, условности человеческого общества и диктуемые им роли никак не влияли на сознание новосозданного существа. Однако память упорно сопротивлялась навязанному образу, поневоле провоцируя внутренний конфликт.

Сейчас раздвоенность исчезла.

Ощущая себя неким бесполым гомункулом, восставшая чувствовала определенное смущение и легкую грусть. Если бы она испытывала тягу к Медее или тому же Хастину, ей было бы проще определиться. Но упыри крайне редко ощущали плотское влечение. Да, Медея занималась сексом, уже в Талее иногда соблазняла мужчин, но не столько из любви к процессу, сколько из чувства самоутверждения. Ей нравилось соблазнять, понимать свою привлекательность, красоту женщина использовала как оружие. Сама постель, по сути, ей не нужна. Более того, к мужчинам она относится с опаской, памятуя о последних днях жизни.

Селеста связывала происшедшие изменения с недавним ритуалом и испытанными тогда ощущениями. Прикосновение демонов изменило ее сознание. Поневоле задумаешься: не оставил ли посланник Мрака чего-то еще? Других подарочков, которые проявят себя в непонятно какой момент. Поэтому она тщательно следила за собой, за своим поведением, выискивая нетипичные реакции и со страхом и надеждой не замечая появления странностей. Лучшим выходом из ситуации неопределенности стал бы разговор со специалистом, но оба известных ей жреца, способных дать совет, на роль исповедника не подходили. Карлон убьет ее без разговоров — Гарреш служит враждебной силе. Еще имелись дворцовые маги, но как до них добраться, Селеста представления не имела.

Оставались книги и самостоятельные эксперименты, при мысли о которых предводительницу пробивала дрожь. Нет, знать о породивших немертвых силах следует как можно больше, но действовать надо с предельной осторожностью и опираться хоть на какую-то базу. Иначе следующий ритуал может окончиться с намного худшими результатами: везение — штука непостоянная. Поэтому Селеста не видела иного выхода, кроме как ждать, копить информацию и надеяться, что со временем упырям представится удачная возможность получить нужные знания.

Рихард слушал рассказ слуги, постепенно наливаясь тугим горячим бешенством.

— Значит, благородный господин ублюдок приказывает мне — мне! — отвести своих людей от стадиона?

— Да, хозяин, — хмуро кивнул верный Борак. — Он говорит, что сам закончит очистку.

— Тварь! Он хочет погреть руки на моей добыче!

Рихард ругался минут пять, в ярости пиная все вокруг.

— Мы разнесли логово, перебили самых сильных чудовищ, а он придет сюда и захапает все даром?!

— Он офицер, хозяин…

— Сам знаю!

— Вчера Затика из шестой сотни казнили за неповиновение.

— Заткнись!

Рихард нуждался в деньгах. Очень нуждался. Очень. Подарки штабным покровителям обходились ой как недешево, правда, польза от них была нешуточная. Ему уже обещано теплое место капитана форта второй линии. Первая линия, получившая название «Яшмовой», целиком состояла из деревень и поселений, распределенных между верными вассалами герцога. Богатейшие владения и, что особенно важно, безопасные, поэтому приближенные Динира чуть не передрались за право получить кусок земли на расстоянии одного дня пути от города. После Охоты здесь не останется чудовищ, если не считать самого страшного — человека. Дальше располагались еще немногочисленные укрепления Нефритовой линии, которую планировали очистить от мутантов до конца года, чтобы после следующей зимы начать планомерное заселение опустевших земель. Эти земли ценились не слишком высоко — не известно, насколько успешными окажутся действия армии и удастся ли в ближайшее время здесь закрепиться. Однако владения давались большими кусками, и к каждому форту прикреплялась пара-другая деревенек. Фактически капитан форта наделялся огромными полномочиями, превращаясь в мелкого самовластного феодала. Причем власти заранее давали понять, что офицерская должность станет переходить по наследству, если, конечно, новоявленный барон не оплошает со службой.

При таком подходе не вызывало ничьего удивления распределение постов. Естественным образом Яшмовые земли заполучило ближайшее окружение герцога — те, кто изначально пережидал катастрофу во дворце. Графы Лаш, Молвлар, прочие фавориты, в чьей преданности Динир не сомневался. Нефритовая полоса досталась свите наиболее могущественных вассалов и выдвинувшихся офицеров — чем ближе к Талее, тем дороже ценились земли. То, что сюда сумел затесаться Рихард, лично он считал своим крупнейшим достижением и был абсолютно прав. Ведь обычно младшим офицерам, особенно таким, как он, бывшим главарям банд, предлагались места наподобие хранителей фортов третьей, Бирюзовой линии. А жизнь там точно предстоит нелегкая. Постоянные стычки, никакой возможности выдвинуться при дворе и разбогатеть, тупые и злобные ссыльные переселенцы, ненавидящие весь мир солдаты-шакалы…

Укрепления Бирюзовой линии предназначались не против одних только чудовищ. Маленькие городки, прежде обильно разбросанные по благодатным землям Сальватии, после катастрофы по большей части опустели, их население погибло либо мигрировало в более пригодные для жизни места наподобие той же Талеи. Однако некоторые поселения выжили, в них нашлись сильные и волевые лидеры, объединившие вокруг себя людей. Постепенно они приспосабливались к новому миру, учились бороться с враждебными существами и бандами мародеров, организовывали отряды воинов по образцу феодальных дружин. Иные из новоявленных «князьков» водили за собой до двух сотен мечников. Конечно, глупо сравнивать выучку и вооружение этих солдат хотя бы с регулярной армией герцога, однако вреда они могут нанести немало.

— Чего еще он хочет?

— Сотник приказывает очистить какой-то монастырь. Среди местных о нем ходят нехорошие слухи, поэтому я привез сотню стрел с посеребренными наконечниками.

Серебро по-прежнему действовало на темных существ подобно яду, из-за чего стоило дороже золота. Даже дороже диниров. Стрелы с серебряными наконечниками и серебряные жала копий выдавались под расписку, учет шел строжайший, однако их все равно часто «теряли». Поэтому кузнецы быстро перешли на серебрение — только так армии удавалось экономить ценный металл.

— Какой еще монастырь?! Опять гнездо каких-нибудь монстров?! — Внезапно в его памяти словно что-то шевельнулось. — Погоди-ка… Какой, ты говоришь, монастырь? Не Судьи ли?

— Точно, хозяин, — кивнул Борак. Обернувшись, он тщательно осмотрелся вокруг. Только убедившись, что их не подслушивают, шепотом продолжил: — Тот самый, о котором старшая упырица говорила.

— Интересно… — протянул Рихард. — Очень интересно.

— Нехорошее это место, хозяин.

— Здесь куда ни ткни — любое место нехорошее. Лучше подумай, какая сука наш благородный сотник. Знает, что у меня в отряде половина бойцов ранена, а другая от усталости с ног валится, — и посылает туда, куда даже упыри не решаются заходить! Ну, гадина, я тебе все припомню…

— Так что делать, хозяин?

— Сегодня здесь ночуем, отдохнем, выспимся. В монастырь пойдем завтра днем, пока кровососы спят. Перебьем мертвяков в постельках!

— А вдруг там еще кто есть?

— Вряд ли, Селеста ни о чем таком не рассказывала. Да и людей в броне у нас достаточно. Нет, монастырь мы быстро очистим, и даже с прибытком — подумай, сколько туда всего ценного упыри натащили! Не бойся, Борак, завтра будет хороший день.

Рихард не сомневался в успехе: он за свою жизнь не встречал мутанта, который бы выжил, отведав хорошего удара мечом. Мертвый там, немертвый — какая, на хрен, разница? Злило его иное. Командир должен знать о большой мертвяцкой колонии, разведка выдавала офицерам неплохие карты, но не счел нужным предупредить подчиненного. Он что, думает, с Рихардом можно обращаться, как с обычным быдлом? Что человек, выживший среди трехгодичного кошмара, позволит себя безнаказанно игнорировать, презирать?

Ладно.

Хорошо же.

Пора кончать с заносчивым подонком.