Глава 13

— Отец, еще металла привезли. Куда складывать?

— Сами решайте, — пробурчал Тарраш. — Не маленькие уже.

Помощники сегодня старались обходить мастера стороной, как и прочие работники кузни. Знали: когда начальник отмалчивается, загружая работой других, его лучше не беспокоить. Иначе можно и затрещину схлопотать. Крут Тарраш, строг, зато и в обиду своих не дает.

Могучий и не старый еще мужчина думал, как поступить. Прежде у него всегда была ясная цель — сохранить семью. Клан. Они, северяне, до сих пор жили кланами, в отличие от суетливых и вспыльчивых сальвов. Кое-кто считал их за приверженность к дедовским обычаям варварами и дикарями, правда, в лицо обидные слова редко осмеливались говорить. На севере предпочитали свою пищу привозной, сами делали многие вещи для дома, молоко не покупали в магазинах, а брали у домашних коз. Интересно, как там теперь? В Талею семья приехала перед самой чумой — отпраздновать поступление младшего сына в престижнейший Университет, да и осталась насовсем. Тарраш, после того как магия перестала действовать и рельсовые поезда замерли неподвижными тушами, решил не отправляться в далекий и полный опасностей путь. Его семья нашла место поудобнее и поселилась в городе, раз уж боги так пожелали.

Первые два года жили впроголодь, едва ли не каждодневно отбиваясь от окрестных банд и расплодившихся мажеских творений. Всего-то четверо родичей и погибли. Потом пришел герцог и навел порядок, вроде все успокоилось, жизнь понемногу принялась входить в спокойную колею. Пока однажды не исчез Хастин. Искали его трое суток, всех опрашивали, ходили и к стражникам и к бандитам, однако ж ничего не нашли. На третью ночь сын сам пришел. Грязный, усталый, весь в крови… Неживой.

Разума младший не утратил, что с ним происходит, понял быстро и отцу рассказал. Стали думать, как быть дальше. Убивать сына кузнец не пожелал: упырь там не упырь — все одно родня. Своя кровь, что тут скажешь. Оставаться в доме ему надолго нельзя: рано или поздно кто-то проболтается или любопытные соседи подглядят, в стражу донесут. Вдвойне опасно: по-первому, неизвестно, долго ли Хастин себя сохранять сможет, не набросится ли на родных. По-второму же, слуг Тьмы люди боялись и за связь с ними могли всю семью беспощадно вырезать. Хочешь не хочешь, придется парню уходить в Гнойник, чтобы остальных не подставлять.

Так ведь скоро не станет Гнойника. Зачистят.

Очень уж вовремя упырицы пришли. Слишком вовремя. Может, подгадали? Знали, кого встретят? Мастер недовольно осмотрел еще одну заготовку, отложил ее в сторону, устало потер лицо. Чего ждать от нежданных гостий — добра или худа, — он так и не смог догадаться. По всему выходит, что встреча полезная: пусть расскажут Хастину о своей жизни, помогут пристроиться, научат всему. Род заплатит, если надо. Девчушки — хотя какие они девчушки: небось больше людей убили, чем он в жизни трупов видел, — с непростыми людьми связаны, зачем-то оборудование покупают, значит, дело свое есть. Похоже, сумели пристроиться в городе.

Слухи об упырях ходят, но именно что слухи. Среди городских знакомых Тарраша ни один не встречал немертвого с позапрошлой зимы. Трупов с вырванным горлом тоже не находили — значит, не солгала Селеста, старается лишней крови на себя не брать. Как там она сказала: «охотится»? Видали мы таких охотников. Мастер почесал шрам на ключице и криво усмехнулся: не боялся он упырей.

Тарраш решил — в следующий раз девушек он впустит. Поговорить действительно есть о чем.

Рихард любовно погладил значок полусотника на рукаве. Не зря, ой не зря он делал подарки штабным офицерам! Других вожаков, согласившихся перейти на службу герцогу, приняли в лучшем случае десятниками, причем у многих часть людей перевели под чужое командование. Исключением стал проклятый Черный Маш, которого сразу назначили сотником и «ответственным за связи с вольными формированиями». Попросту говоря, бандитов, не вписавшихся в расширившуюся структуру стражи, намеревались использовать в качестве разведчиков, фуражиров, временных охранников для пленных. В любой армии найдется грязная работа, которую требуется выполнять, поручать же обычным частям не стоит. Машу предстоит присматривать за всей этой вольницей — он станет служить посредником между самыми дикими отрядами и офицерской верхушкой.

Богатая должность.

«Ладно, и меня удача накроет покрывалом, — подумал бывший главарь. — Звание дали, на довольствие отряд поставили, кусок земли под поместье обещают подобрать хороший. Надо бы подсластить, чтобы не забыли. Скажем, виконт Со картины собирает. Есть у меня одна, ее и поднесем».

Границы принадлежащей правительству территории незаметно раздвинулись в последнее время, поэтому контрабандой Рихард занимался без помощи упыриц. Зачем к ним обращаться, если большая часть постов передвинулась в предместья, туда же переехала треть стражи? Оставшиеся службу несли по инерции, абсолютно все ожидали скорого начала Великой Охоты. Жители Гнойника тоже предчувствовали изменения в своей судьбе и пугливо попрятались, стараясь не попадаться на глаза. Выходили они из убежищ редко — только чтобы обменять часть найденного на еду, некоторые пытались прижиться в окружающих город деревнях. Их положение мало отличалось от рабского.

Словом, у Рихарда появилась масса поводов для радости и всего один для огорчения. Командир сотни и непосредственный начальник презирал попавших к нему в подчинение бывших бандитов и не стеснялся своего отношения выражать. Особое раздражение у него вызывали дворяне, в силу обстоятельств вынужденные слегка отклоняться от жесткого кодекса чести. Откуда его герцог выкопал, Рихард не знал: подобные живые реликты прошлых эпох встречались редко. Вожак не намеревался терпеть насмешки человека, целый год трусливо просидевшего за высокими стенами дворцовой цитадели, о чем и сообщил в максимально изысканной форме. Вражда приняла открытую форму, состояться поединку мешала только дисциплина. Оставалось терпеть, сносить придирки и поджидать удобного момента, чтобы избавиться от заносчивого ублюдка раз и навсегда. Врагов у сотника набралось достаточно, поэтому долго ждать не придется.

О немертвых знакомых и старом разговоре насчет заброшенного монастыря полусотник помнил. Его давно интересовало, что скрывалось в старом святилище, почему Селеста настойчиво пыталась узнать о состоянии храма. Возможно, она говорит правду и там действительно обитают опасные твари той же породы. Но Рихард был готов дать руку на отсечение, что есть еще какая-то причина для расспросов упырицы. Хорошо бы пошарить по подвалам, посмотреть, какие вещички припрятали нынешние хозяева для своих нужд. Днем ведь упыри спят — угрозы никакой.

Вожак поставил в памяти зарубку, пообещав при первой оказии навестить монастырь.

Селеста всей кожей ощущала бросаемые Медеей взгляды и сама желала навестить Хастина этой ночью, но, стиснув зубы, занялась текущими делами. Она предпочитала сначала переложить синицу из рук в клетку, а потом уже пытаться ловить журавля. Оборудование надо перетащить, помочь Сташу организовать лабораторию, навестить Ласкаша и вытянуть из него имена людей, чье бедственное положение заставит их согласиться работать трактирщиком в организуемом заведении. Именно вытянуть: паренек информацию выдавал охотно, но бессистемно.

«Парадное лицо» кабака Селеста намеревалась искать среди бедняков. Ей требовался мужчина средних лет, в меру деятельный, грубый, жестокий, отчаявшийся. Обязательно с семьей, чтобы иметь дополнительный рычаг воздействия. В трущобы попадал разный народ — наверняка найдутся подходящие кандидатуры. Люди продолжали пробиваться правдами и неправдами в Талею, хотя основной поток беженцев давно схлынул. Среди них встречались очень любопытные личности. Большая часть оседала среди низших слоев городского общества, со временем превращаясь в «государственных крепостных», однако наиболее активные имели возможность стать кем-то повыше. Ремесленники, бывшие рыбаки устраивались неплохо, крестьяне и агрономы тоже могли занять достойное место. Селеста надеялась найти кого-то не слишком шустрого и хитрого: ей был нужен надежный и верный исполнитель.

Психи-морваниты по понятным причинам отпадали.

— Может, среди лишенцев посмотреть? — неуверенно предложила Медея.

— Все лишенцы в деревнях — крепят сельское хозяйство страны, — мрачно пошутила Селеста. — Еще возиться, выкупать их. Нет, нужен простой человек. Сташ!

— Да, темная госпожа, — подбежал и склонился в поклоне алхимик.

— Что происходит с людьми, только-только пришедшими в Талею? Вот они подошли к патрулю, порадовались, слегка отдохнули… Какова их дальнейшая судьба?

— В основном они соглашаются принять полное подданство и становятся слугами герцога, — охотно ответил морванит. — Считается, что бывшие подданные герцогства Талейского продолжают служить Диниру: присягу верности ведь не отменяли. Тех, кто отказывается, отправляют в деревни. Оставшихся в городе распределяют по общинам; если человек владеет полезными умениями, его направляют к артельным мастерам.

— Меня интересуют обычные люди. Есть ли какое-то место, нечто вроде фильтра, где они ждут решения властей?

— Нет, госпожа, — немного подумав, покачал головой Сташ. — Система отлажена, предписания выдаются очень быстро.

— Жаль. Похоже, времени уйдет больше, чем я рассчитывала. Когда будет готова первая партия товара?

— С помощью Хозяина, не пройдет и четырех дней, как процесс брожения завершится, — заулыбался алхимик. — Если госпожа позволит, я осмелюсь предложить некоторые добавки, делающие последствия приема продукта более тяжелыми для человеческого организма. Отказаться от наркотика будет труднее…

— Не сейчас, Сташ. Сначала продадим первую партию, потом станем экспериментировать. Но я ценю твое рвение, ты верно служишь нашему Господину.

— Хвала Морвану!

— Хвала.

Без подобных диалогов не обходилась ни одна беседа с морванитами. Фанатиков постоянно требовалось хвалить и контролировать, чтобы они, не дай бог, чего не натворили с бешеным энтузиазмом.

— Я схожу поговорю с жителями в бедняцких кварталах, — поднялась Медея. Она чаще общалась с информаторами и могла быстрее узнать нужное имя.

— Да, начинай. Можешь не торопиться: лучше потратить время и выбрать исполнителя понадежнее. Нам еще деньги на обустройство искать.

Звучит форменным идиотизмом, но денег опять не хватало. Кончились. Последние гроши ушли в оплату за купленное оборудование для перегонки наркоты. Селеста рассчитывала использовать вырученные средства на постройку и обустройство кабака, но, во-первых, может не хватить, во-вторых, жить на что-то надо. Покупать одежду, до которой Медея была большой любительницей, платить информаторам, поддерживать морванитов. Сектанты тоже хотели денег: их преданность должна подкрепляться дарами.

Сама судьба вынуждает идти на поклон к Факасию за новым заказом. Упырица слегка прищурилась, больше ничем не проявив недовольства. Она считала Святейшего последним человеком, которому стоит знать об ее проблемах. Он как акула: почуяв запах крови, стремится растерзать ослабленную добычу.

Стремясь поскорее разобраться с затянувшимся поручением и поскорее получить обещанную плату, девушка зашла в бордель. На нее сначала не обратили внимания — ну, ошиблась, как пришла, так и уйдет. Заступивший дорогу охранник широко улыбнулся, пробежав опытным взглядом по скрытой глухим плащом фигурке:

— Пришла подработать, девочка?

— Уже. Проводи к Святейшему, он сегодня должен сидеть здесь.

Широкоплечий мужчина мгновенно насторожился:

— Какой еще Святейший? Нет здесь таких!

— Скоро здесь не будет тебя, — хмыкнула странная гостья. — ВЕДИ.

Власть, прозвучавшая в голосе незнакомки, заставила человека испуганно отшатнуться. Словно пьяный, пошатываясь, он двинулся в глубь заведения, указывая дорогу. Они прошли по длинному, богато обставленному коридору с множеством дверей — из-за некоторых доносились разные звуки и запахи, — прежде чем последствия психического удара прошли. Мужчина, однако, продолжил путь, справедливо рассудив, что старшим виднее. Если девка напрасно пришла в это место, прямо сейчас и пожалеет о своей наглости. Подвал, к которому они пришли, пользовался у работников плохой репутацией.

Стоявший у входа охранник при виде Селесты тоже насторожился. Он не знал, кем является девушка, какие у нее дела с хозяином, — только несколько раз видел, как они встречались. Причем Факасий демонстрировал уважение и даже некоторую опаску перед невысокой пигалицей, стелился перед ней, словно перед важной шишкой из числа благородных. Но и внутрь ее пускать боец не собирался. Причина, по которой Святейший сегодня задержался в борделе, была не то чтобы редкой — просто посторонним видеть ее не следовало.

— Простите, госпожа. — Охранник предусмотрительно поклонился, предварительно жестом отослав провожатого. — Хозяин сейчас немного занят. Не могли бы вы подождать?

Из-за плотно прикрытой двери, не слышимые человеческим ухом, доносились голоса. Первый, громкий и визгливый, что-то недовольно выговаривал. Ответная речь толстяка журчала знакомой гладкой скороговоркой. В воздухе витали флюиды боли, возбуждения, отчаяния, сильно пахло кровью, потом и человеческим семенем. Селеста слегка фыркнула:

— Да, входить внутрь мне не хочется. Я подожду здесь. — Она кивнула на еще одну дверь, ближе к выходу. — Когда это ничтожество уберется, позовите Факасия сюда.

— Госпожа, сюда…

Предупреждение мужчины запоздало: Селеста уже открыла дверь.

— …не стоит входить.

Восставшая хищно раздула ноздри, вдыхая знакомый, но ничуть не менее желанный запах крови. Судя по разложенным вдоль стен предметам и приспособлениям, комната использовалась под пыточную камеру. Совсем недавно использовалась. Аромат страха густо пропитал атмосферу, и сидящий внутри упырицы демон инстинктивно потянулся наружу. Единственным источником пищи поблизости оказался нервно переминавшийся за спиной мужчина. Селеста прикрыла глаза, усилием воли успокаиваясь.

— Чего-то в этом духе я и ожидала. — Осмотрев камеру еще раз, она заметила распластанное по лавке обнаженное тело. — А это кто?

— Э-э-э… работник.

Натянув на лицо тряпичную маску, девушка приблизилась к истерзанной жертве. Жестокая жизнь подготовила ее к разным зрелищам, но такое… Ногти на правой руке содраны, кожа обожжена и собралась складками. Спина исхлестана — ее покрыла корка спекшейся крови. Самые глубокие раны приходились на ягодицы. Строение тела указывало на мужской пол раненого, хотя девушка не была уверена — паховая область скрывалась испачканными смесью крови и дерьма бедрами. Нет, все-таки мужчина. Хуже всего пришлось лицу: неизвестный палач над ним хорошо потрудился. Из-за распухших губ торчали осколки зубов, сломанный нос превратился в смятую лепешку, глаза… Глаз не было.

— Что здесь произошло?

Возвышавшийся на две головы над девушкой мужчина внезапно почувствовал бегущую по спине струйку пота.

— Клиент увлекся, — облизал он пересохшие губы, — госпожа.

Селеста помолчала, давя ярость. Нельзя. Ничего сделать уже нельзя.

— Оставь меня. Быстро.

Охранник почел за лучшее немедленно выполнить приказ.

Упырица присела рядом с телом. Как ни странно, сердце еще билось, из чуть приоткрытого рта время от времени доносилось всхлипывающее дыхание. В груди зашевелилось полузабытое чувство — жалость. И эти люди считают таких, как она, чудовищами? Да, ей действительно хочется прильнуть к кровоточащим ранам и утолить жажду, инстинкты требуют своего. Но никогда, даже в самые худшие дни, она не поступала с пойманной добычей настолько жестоко!

Что делать? Что теперь вообще можно сделать? Без глаз парень не жилец: о калеках сейчас редко заботятся. Молодой организм еще может справиться с ранами, болевым шоком, небольшие шансы вытянуть у него есть. Только стоит ли? Жизнь в аду, существование на жалкие подачки и непрерывная, постоянная боль — вот его участь.

Селеста чиркнула когтем по запястью, срывая тугую повязку, торопливо отошла к двери. Питаться от этого юноши она не станет. Он умрет, не приходя в сознание, и это самая большая милость, какую она только может ему оказать. Потом, стараясь не обращать внимания на стук падающих с руки на пол густых бордовых капель, она подошла поближе к двери.

Человек, ругавшийся с Факасием, наверняка и есть тот самый клиент.

Она хотела запомнить его запах. Запомнить его голос.

У зла должны быть границы.

Если бог или боги, хоть какая-нибудь высшая справедливая сила существует — они обязательно встретятся. Сейчас она ничего не может сделать, но потом… Как знать.

Прошло еще минут десять, прежде чем послышался скрип распахивающейся двери и срывающийся фальцет недовольно прокричал:

— На большее не рассчитывайте, Святейший! Слышите — и не надейтесь!

Затем мужчина быстро прошел, практически пробежал к выходу, выглянувшая Селеста успела заметить спину в богатом камзоле. Она его узнает. Хорошо бы выяснить еще и имя.

— Простите, дорогая Селеста, за эту безобразную сцену. — Толстяк одышливо отер лоб. — Иногда в нашем бизнесе случаются накладки. Я, конечно, стремлюсь свести количество инцидентов к минимуму, но иногда они просто срываются с цепи.

Упырица отвернулась от опустевшего коридора и холодно взглянула на Факасия:

— Ваш раб умер.

— Ай-ай-ай! — всплеснул руками сутенер. — Горе-то какое! Такой многообещающий мальчик! И заменить-то некем: совершенно эксклюзивный товар! Бедняжка, совсем молоденький был!

— Надеюсь, вы стрясли с виновника достаточную компенсацию. Кстати сказать, как его имя?

— Достаточную?! Совершенно недостаточную! Мизерную, ничтожную, сущую нелепицу по сравнению с причиненным ущербом!

— Потребуйте еще. Или он больше не собирается приходить?

Святейший сожалеюще развел руками:

— От этого господина сплошные убытки. Я вынужден отказать ему в посещении своих заведений. Жаль, очень жаль, но с сегодняшней ночи барону придется обходиться без наших услуг.

— Вы сказали — барону?

— Да, он принадлежит к свите герцога. К сожалению, большего сказать не могу — анонимность прежде всего!

Селеста не стала настаивать. Узнала она достаточно, дворян с титулами не так уж много, поэтому вычислить садиста при желании можно. Факасий же будет молчать до последнего. Его бизнес, грязный и кровавый, существует до тех пор, пока он не пытается нарушать неписаных жестких правил. Сутенеры, шантажирующие клиентов, долго не живут.

Да и что такого, с точки зрения властей, сделал этот барон? Просто убил раба. Слегка переусердствовал, бывает. Стражники обязательно войдут в положение. В худшем случае немного пострадает репутация — все-таки подобные развлечения считаются противоестественными, но все зависит от позиции герцога. Если дворянин ему полезен, дворянина оправдают.

Святейший не станет раздувать скандал или тем более мстить. Он просто найдет нового работника — молодого, красивого, нежного юношу, списав старого в графу «убытки». Вот и все.

— Как думаешь, очень нас ждут?

— Очень. Мы им нужны. — Селеста оглядела улицу, высматривая поздних прохожих. Никого не заметив, она в очередной раз позавидовала выгодному расположению подворья Тарраша. Посторонние к задней двери не подходили: место неудобное. — Глава рода должен избавиться от упыря в доме, как бы сильно он его ни любил. Идем.

На стук в решетчатом оконце появилось лицо одного из позавчерашних парней — на сей раз он недолго рассматривал посетительниц. Звук отодвигаемого засова послышался практически сразу. Привратник держался несколько скованно и посматривал на девушек с опаской: видимо, его просветили насчет их сущности. Медея бросила на подругу предупреждающий взгляд и столкнулась с таким же ответным, они обе отметили под рубахой у человека кольчугу и длинный меч на поясе.

Мужчина тщательно запер дверь, заложив ее огромным засовом из железной полосы, и повел гостий в ближайшее здание. Не в основной дом, где жила почти вся семья, а в маленькую постройку, бывшую прежде сараем или чем-то подобным. В прикрытых глухими ставнями окнах светился тусклый огонек, изнутри доносились людские голоса. Арбалетчиков на крыше на этот раз не было. Селеста дорого бы дала за ответ на вопрос, где они сейчас — притаились в засаде, ожидая сигнала, или мирно спят со своими семьями? Она не знала, какой вариант предпочесть. Доверие главы рода на предстоящих переговорах многое значит, однако упырица опасалась излишне благодушных партнеров.

Войдя следом за провожатым, она одним взглядом оценила собравшихся. Помещение, в котором они оказались, представляло собой длинную комнату метров восемь длиной и три — шириной, чисто вымытую и скудно обставленную мебелью. В дальнем конце виднелась дверь, около нее стоял высокий шкаф с какой-то посудой, остальное пространство властно захватил огромный стол из дорогого на вид дерева. Рядом с этим шедевром искусства краснодеревщиков две простые скамьи из какого-то пластикоподобного материала выглядели совершенно неподходяще, немногим лучше смотрелось массивное кожаное кресло во главе стола, в котором разместился Тарраш.

Мастер хмуро буравил взглядом закутанных в плащи упыриц, без стеснения рассматривающих его семью. Помимо Хастина, сидевшего ближе всех к выходу, за столом в порядке старшинства присутствовало еще четверо мужчин. Все не юнцы, с оружием, судя по повадкам, умеют с ним обращаться. Все смотрят настороженно, с неприязнью — и готовы драться. Итак, не считая вышедшего привратника, шестеро опытных воинов против двух восставших.

Селеста хмыкнула и стащила капюшон, открывая лицо:

— Прошу прощения, что не предупредили о визите заранее. — Она без спроса уселась на лавку справа, лицом к окнам. Медея скромной тенью застыла в углу. — Но, как я погляжу, вы нас ждали?

— Еще вчера, — недовольно проворчал мастер.

— Дела, ничего не поделаешь. У нас есть обязательства, которые следует выполнять.

— Да ну? Какие же дела могут быть у мертвой?

— Разные. Мы стараемся вписаться в людское общество.

— Ты еще в прошлый раз говорила. Только слова — словами, в серьезных вопросах лучше своими глазами посмотреть.

— У меня намного меньше оснований доверять вам, мастер, чем у вас — оснований доверять мне. — Девушка покачала головой, слегка скривила губы. — Вы на своей земле, среди своих родичей… Я бы сказала, что вы в полностью выигрышном положении. Но я так не скажу — ведь мы вам нужны, не наоборот. Не так ли?

— С чего бы это? — Кузнец недовольно набычился, его позу зеркально скопировали остальные мужчины. — Своим умом жили до сих пор, вроде справляемся. Чем ты, пигалица, нам поможешь?

— Своим умом вы жили всего месяц и ничего толком не надумали. В вашем доме днюет восставший, который для обычного человека представляет серьезную опасность. Я не знаю, в какой комнате спит Хастин, но если кто-то случайно потревожит его сон, рискует оказаться высосанным. — Селеста говорила тихим голосом, светски улыбаясь злым мужикам. — Днем мы, знаете ли, не способны контролировать инстинкты. Впрочем, есть беда посерьезнее. Соседи, клиенты, случайные гости… Рано или поздно в вашем сыне опознают упыря. Зная людей, предположу, что в таком случае убьют всех.

В воздухе повисло молчание. Тарраш недовольно перекатывал желваки на скулах, сидевший справа от него мужчина крепко, до хруста сжал кулаки, с ненавистью глядя на наглую нечисть. Наконец он не выдержал:

— Отрубить им головы — и вся недолга.

Судя по выражению лиц остальных, идея пользовалась популярностью. Тихий одобрительный ропот поднялся над столом, люди подобрались, как перед прыжком. Еще немного, достаточно малейшего кивка сидевшего в торце хозяина — и они набросятся на упыриц. Медея слегка пошевелилась: ее руки скрылись в широких рукавах, поудобнее перехватывая метательные ножи.

Селеста на замечание не отреагировала, сейчас и здесь имело значение только мнение главы рода. Ответа Тарраша она и ждала, застыв каменным изваянием.

— Что ты можешь?

Упырица порадовалась, что немертвое тело позволило ей скрыть дикую радость. Она-то всерьез приготовилась драться. Напряжение никуда не ушло, но стало слегка слабее: немедленная расправа откладывалась.

— Мы готовы предоставить Хастину убежище и научить его выживать. Правильно охотиться, правильно питаться, передвигаться по городу, обманывать стражу. Взамен тебе, — она впервые за время разговора посмотрела прямо на юношу, — придется пообещать мне две вещи: беспрекословно повиноваться и не рассказывать об увиденном. Уйти, если захочешь, уходи, но языком трепать не смей.

— И все?

— В общем, да. Твои дела с родом меня не касаются, если только они не ставят под угрозу наш покой.

— Что-то ты больно щедра, — недоверчиво высказался Тарраш.

— Ничуть. Во-первых, нам пригодится помощник. Во-вторых, пусть упырей ищут в Гнойнике, а не в порту. Мне не хочется, чтобы предстоящая Великая Охота началась с поиска внутреннего врага.

О том, что она рассчитывает на долгое сотрудничество, Селеста умолчала. Северяне запомнят оказанное добро и постараются выплатить «долг». Им можно будет продавать добычу по нормальной цене, узнавать бродящие среди мастеровых слухи, поручать задания — поначалу мелкие, потом серьезнее. Не бесплатно конечно же: любые отношения должны строиться на взаимовыгодной основе. Например, девушки могут подсказать, какой товар вскоре поднимется или упадет в цене, или предоставить компромат на враждебно относящегося к роду чиновника, еще чем помочь. Иметь в союзниках целый клан — дело полезное.

Если же они окажутся свиньями неблагодарными, всегда есть возможность для шантажа. Вон сидит, думает, глазками мерцает. Он тоже сейчас похож на человека — догадаться, что Хастин — упырь, с первого взгляда почти невозможно. Потом наблюдатель обратит внимание на неестественно бледную кожу, слишком плавные движения и привычку улыбаться, не разжимая губ. Внешность восставших невольно притягивает взоры: есть в ней нечто завораживающее, чувственно-смертоносное.

— Моему сыну, — кузнец еле заметно, не чувствительно для человеческого уха выделил последнее слово, — и впрямь нельзя оставаться. Но и отпускать его я боюсь. В первый год, что мы прожили в городе, упырем восставал едва ли не каждый. Отбились с трудом. Я не хочу, чтобы Хастин превратился в кого-то, подобного тем тварям. Они убивали всех…

Патриарх пошевелился в кресле, оглядел прочих родичей. Под его взглядом они один за другим опускали головы, не осмеливаясь оспаривать власть.

— Пока Хастин с нами, он пусть мертвый, но человек. Думаешь, среди вас он останется прежним?

— Нет, — неожиданно заговорила Медея. При первых звуках ее певучего голоса люди вздрогнули от неожиданности. — Уже сейчас он не тот мальчик, которого ты растил. Он видит мир не как человек, воспринимает его иначе, и со временем отличия становятся глубже.

— Я могу обещать тебе, что безумным убийцей твой сын не станет. — Селеста положила подбородок на сцепленные руки и холодно оглядела Хастина: следующая фраза предназначалась ему. — Я скорее снесу сородичу голову сама, чем позволю находиться рядом столь опасному существу. Впрочем, ты вправе не верить моим обещаниям — ведь никто не знает, во что со временем превращаются восставшие. Мы можем лишь надеяться сохранить остатки своей души в целости.

— Гладко говоришь.

Тарраш нахмурился еще больше, хотя куда уж, казалось бы. Потом раздраженно фыркнул, становясь как никогда похожим на могучего и сердитого медведя:

— Ладно. Выбора особого у нас действительно нет, Хастину надо уйти. Не дело мертвым ходить среди живых. — Селеста спрятала усмешку. — Но смотри! Если только я узнаю, что ты мальца портишь, — своими руками удавлю.

Угроза выглядела реальной. Такими руками в самом деле можно и упыря удавить — даром что тому воздух не нужен.

Девушка серьезно кивнула:

— Договорились. — Она повернулась к неподвижному и какому-то потерянному Хастину: — Сегодня прощайся с родными, собирай вещи, которые захочешь с собой взять. Завтра кто-то из нас зайдет за тобой.

— Ты обратила внимание — первыми нам выйти не позволили? — заговорила Медея, стоило девушкам отойти подальше от «гостеприимного» дома.

— Наверняка арбалетчики. Они хорошо спрятали засаду — успели изучить возможности немертвых. Скорее всего, Хастин подсказал.

— Надеюсь, ты не предлагаешь привести его домой?

Красавица внимательно посмотрела на Селесту. Она ценила уютное убежище и не намеревалась открывать его чужаку. Если бы Селеста предложила выделить Хастину комнату, разразился бы скандал, подруги могли впервые всерьез поссориться.

— Нет, рано. Мы еще не настолько хорошо знакомы, чтобы ему доверять. — Маленькая девушка криво усмехнулась. — Точнее говоря, мы совсем друг друга не знаем — ничего, кроме имен и, скажем так, текущего состояния. Для начала устроим его в одной из временных лежек, присмотримся постепенно и начнем знакомить с делами. Имей в виду: учить станем по очереди, но основная тяжесть ляжет на тебя.

— Как будто других дел нет.

— Считай, что ничего важнее действительно нет. И только попробуй парня шпынять! Мы, городские восставшие, должны вместе держаться, а не склоки разводить. Он и без твоих подначек малость затюканный. Его судьбу обсуждали — и ни слова не сказал!

— Это нормально: северяне все такие, — усмехнулась Медея. — По крайней мере те, что с Синих гор. У них до сих пор патриархат вовсю процветает, народ совершенно дикий.

— Повезло. В наше время родоплеменной строй — как бы не самый удобный.

Дальше подруги шли молча. Медея раздумывала, как отразится на их жизни появление мужчины, третьего члена шайки. Или правильнее сказать — общины? Скорее, так: с обычными разбойниками у восставших мало общего. Мальчик Хастин симпатичный, но принесет ли пользу — не известно, да и вообще… Женщина честно признавалась себе, что продолжает завидовать молодому упырю: она-то о родственниках вообще ничего не знала. Надо думать, ее родители погибли, как и большинство дворян. Ей не нравилось и желание подруги немедленно приблизить незнакомого юношу. Слишком сильное желание, как ей казалось. Медея привыкла делить мир на две неравнозначные категории: вот она и Селеста — вот весь остальной мир, и эти части в лучшем случае находятся в состоянии нейтралитета, хотя чаще враждуют. Сейчас, видя, как к ним намеревается присоединиться кто-то еще, она заранее ревновала.

С другой стороны, для чего еще существуют мужчины, как не для облегчения жизни женщины?

Селеста раздумывала, насколько можно верить Таррашу. Тяжелая жизнь приучила ее использовать малейший шанс, влезать в каждую узкую щель. Она давно понимала, что предстоящая Великая Охота способна послужить трамплином не только для карьер военных и чиновников: причастные к организации действа посторонние люди тоже могут озолотиться, обрести влияние. Факасий, например, обеспечил своих подельников подрядами на строительство новых деревень, его люди негласно договорились насчет приобретения захваченных в Гнойнике рабов. Кузнецы получали хорошие премии за изготовление доспехов и оружия. Рихард планировал поживиться, обыскивая уцелевшие руины разрушенного города, его новые полномочия и пять десятков мужчин под его началом (плюс не меньшее число членов его же бывшей банды, не вошедших в стражу) позволяли собрать неплохую команду для раскопок и последующего вывоза ценных вещей. Захваченные трофеи герцог милостиво отдавал своим слугам.

Упырицы за время своей жизни в монастыре успели неплохо изучить его окрестности, особенно Медея. Мародеры собрали далеко не все. Девушки с ходу вспомнили пару десятков мест, в которых лежали дорогие и полезные находки, начиная от запасов консервированной еды и заканчивая складами ткани. Еще в Гнойнике осталась заботливо собираемая библиотека — во время бегства взять ее с собой не было никакой возможности, — другие тайники с вещами. Нельзя ли их вывезти? Нынешнее подземное обиталище, несмотря на ряд недостатков, представлялось надежным убежищем, а кроме него имелись и другие. Та же лаборатория, например. Возможно, имеет смысл предложить Таррашу обмен: упырицы указывают людям места с товаром — взамен те отдают часть стоимости деньгами и помогают перевезти нужные девушкам предметы. Семья Хастина получит возможность, не ведя поисков, первой подобраться к сокровищам, они разбогатеют, упрочат свой статус и влияние. Если слухи верны и власти намерены «отпустить вожжи» и скоро торговля получит развитие, то оборотистый человек сумеет преумножить начальный капитал. Имея же деньги, северяне смогут приобрести в родовое пользование кусок земли — операция незаконная, но кого такие мелочи волнуют? — тем самым поднявшись на ступеньку выше в сложившемся в Талее обществе. Станут дворянами де-факто, чтобы со временем оформить переход в более высокий класс юридически.

Проводить сложную операцию имеет смысл в том случае, если Хастин им с Медеей подойдет. Может, он маньяк похуже Карлона, просто прикидывается хорошо? Остается всего два месяца до того дня, когда стражники начнут всеобщую облаву на мутантов, оборванцев из Гнойника, упырей и всех тех, кто не вписывается в существующую систему. Положим, некоторые мародеры сами будут рады попасть в число подданных герцога, пусть и в качестве, мало отличающемся от животного. Их жизнь хуже не станет — скорее, наоборот. За оставшееся время девушкам предстоит ответить на неимоверно сложный вопрос: заслуживает ли Хастин доверия? Войдет ли он в единую команду, или от него придется тем или иным способом избавиться?

«Не забывай про Медею, — шепнули из глубины сознания остатки личности Андрея. — Еще предстоит убедить ее принять новичка».

Селеста предчувствовала, что предстоящая неделя обещает стать очень тяжелой.