ГЛАВА 2
Гребаного кукловода доставила четверка штурмовиков УИБ в полной боевой броне. На конвоируемого тоже надели бронежилет, и его голову накрыли защитным шлемом. Клозе оценил этот способ не показывать посторонним лицо доставленного во дворец человека и коротко кивнул Винсенту. Двое штурмовиков заняли место по обе стороны у двери, двое стояли по бокам от конвоируемого и явно не собирались никуда уходить.
Клозе решил не обращаться к штурмовикам через голову Винсента, потому он кашлянул, привлекая внимание директора, и сделал ему красноречивый жест рукой. Винсент пожал плечами и отправил штурмовиков ждать за дверью. Изабелла с удивлением смотрела на этот немой спектакль. В фигуре человека посередине комнаты, несмотря даже на меняющий фигуру бронежилет и скрывающий физиономию шлем, было что-то знакомое.
— Заканчивайте маскарад, — попросил Клозе.
— Как скажешь, сынок, — сказал генерал Краснов, снимая с головы бронированную шапку.
Изабелла ахнула. Клозе, хоть и был готов к такому повороту событий, все равно вздрогнул. Если бы он был более верующим человеком, он бы наверняка попробовал перекреститься, как при виде какого-нибудь полтергейста.
Генерал Краснов был легендой, самым знаменитым директором УИБ за все время существования этой спецслужбы. Некоторые считали его «серым кардиналом» Виктора Второго, последнего представителя династии Романовых на троне. Считалось, что одновременно с Виктором погиб и генерал Краснов.
Единицы знали, что это не так. Клозе среди официально посвященных не было. Он… догадывался.
— Прими мои поздравления, Тиран, — продолжил Краснов. — Когда я увидел тебя в первый раз, вместе с Юлием на борту «Сивого мерина», я сразу понял, что ты далеко пойдешь. Но тогда даже я не предполагал, что ты способен зайти так далеко. Хотя я уже представлял, чего может достичь Юлий.
— Это нетрудно, особенно если тебя подталкивают в спину, — сказал Клозе. — И расчищают дорогу при помощи бомб.
— Может быть, предложишь старому человеку кресло? — спросил Краснов. — Я понимаю, что ты не испытываешь по отношению ко мне никаких теплых чувств, но не стоит все-таки доходить в этих вопросах до полного варварства.
— Присаживайтесь, генерал, — сказал Клозе. Винсент подтолкнул по направлению к Краснову кресло.
Краснов уселся, закинув ногу на ногу. Он был абсолютно хладнокровен — впрочем, как всегда. На его губах играла слабая улыбка. Клозе полагал, что нервы у этого человека атрофировались в крайне юном возрасте.
После их первой встречи на борту «Сивого мерина», где им с Юлием продемонстрировали вскрытие первого найденного людьми тарга, Краснов вот с такой же спокойной улыбочкой отправил их в самоубийственный полет, из которого Клозе вернулся упакованным в холодильник и с пулей в животе. С тех пор он Краснова не видел и теперь находил, что очень доволен сим фактом. Предпочел бы не видеть его и впредь.
— Юлий тебе все рассказал, сынок? — спросил Краснов.
— Все, что касалось вашей роли и роли его папочки в смерти Виктора. Он солгал мне только в одном. Сказал, что застрелил вас.
— …Но если ты решил стрелять, то стреляй, — улыбнулся генерал. — После того как один из собеседников вытаскивает пистолет, дальнейшие переговоры становятся бессмысленными.
— Все еще не верите, что я могу это сделать?
— А ты попробуй меня удивить.
Наверное, генерал Краснов очень удивился, когда Юлий все-таки выстрелил.
— Но ты не можешь обвинить его в том, что он не попытался, — ухмыльнулся Краснов. — Наш общий друг Винни при этом присутствовал. Император продырявил мне плечо навылет, но все-таки решил не убивать. Хотя ему и хотелось. Я видел, насколько он был близок к тому, чтобы отправить старого генерала в ад. Однако в конце концов разум взял верх над эмоциями, и пареньку пришлось признать, что живой я способен принести больше пользы, нежели упокоенный навсегда. Веришь ли, но это был первый случай в моей карьере, когда меня все-таки подстрелили. Обычно хватало одного моего присутствия, чтобы решить любое дело без стрельбы. В крайнем случае находился кто-то из подчиненных, кто принимал пулю за меня.
— Почему он вас не убил?
— Я знаю? — Краснов явно почувствовал себя хозяином положения. Если не считал себя таковым с самого начала. — Ему очень хотелось, как я только что сказал. Он колебался, боролся с собой, убеждал себя это сделать, и я видел внутреннюю борьбу на его лице. Это было очень познавательно, знаешь ли. Но в конечном итоге он все-таки не смог… И потом, у вас, пилотов, есть одна слабость. Вы не привыкли убивать врага, глядя ему в лицо.
— Каждый с чего-то начинает.
— Это верно. Или ты сейчас себя имеешь в виду? — Краснов улыбнулся. — Но какой у тебя мотив, чтобы отправить меня к праотцам? Даже Юлий, у которого было куда больше причин для ненависти, посчитал, что живой я могу принести куда больше пользы Империи. Оглядываясь назад, я не могу сказать, что он был так уж неправ. Кстати, неужели Юлий рассказал тебе, какую роль в его судьбе я сыграл, и не сообщил незначительную подробность о том, что оставил меня в живых? Ты не особенно удивился, когда увидел меня, но все-таки чуточку вздрогнул.
— Юлий сказал мне, что застрелил вас, — признался Клозе.
— Значит, он не доверял тебе до конца, — сделал вывод Краснов. — Или просто не хотел грузить лишними проблемами. Значит, обо мне рассказал мой преемник?
— Нет, — сказал Винсент. — Он сам догадался.
— Вот как? — изумился Краснов. — Мои поздравления, сынок. Но как же ты умудрился?
— Я довольно хорошо знал Юлия, часто играл с ним в покер и научился распознавать моменты, когда он мне лгал, — сказал Клозе. — Рассказывая о вас, он солгал мне. Тогда я не знал, в чем именно, и не стал об этом задумываться. В конце концов, речь шла не только о вас, но и о его отце тоже. Однако тот план, с которым ко мне явилась Пенелопа, был слишком изощренным… Нет, неправильное слово. План был простым и в то же время очень жестоким. В моем понимании Винсент не похож на человека, способного на такие иезуитские меры.
— Ты о бедном докторе? — уточнил Краснов. — Он оказался тем самым яйцом, без которого приготовление яичницы решительно невозможно. Но я не отдавал приказа его убить. Я только составил план и предложил его на рассмотрение Винсента.
— Я приказал ликвидировать Янковского, — сказал Винсент. — Обвинение в измене и заговоре с целью убийства — это был самый простой путь, чтобы сместить Рокуэлла. Без смерти доктора нам бы никто не поверил.
— Тем более что мы лгали, сынок, а когда ты врешь, ты должен быть очень убедителен, — сказал Краснов, глядя Клозе прямо в глаза. — И тот факт, что ты присоединился к нашей лжи уже после того, как смерть доктора Янковского стала свершившимся фактом, не делает тебя чище или лучше нас.
— Не делает, — согласился Клозе. — Но вы предали уже двух императоров, генерал. Это очень опасная тенденция.
— Ага, я серийный убийца августейших особ, — хмыкнул Краснов. — Маньяк. — Внезапно он стал серьезным. — Я предал только одного императора — Виктора. Максимилиану Первому я на верность не присягал.
— А если бы присягнули, это бы вас остановило?
— Нет. Один человек — это еще не Империя. И у тебя нет никаких моральных прав меня в чем-то упрекать. Ты ведь сделал то же самое, что и я. Пожертвовал малым числом людей ради блага большинства. И по сравнению с той зачисткой, которую спровоцировали твои действия, организованный нами с Питером теракт можно назвать хирургической операцией. Мы орудовали скальпелем, а ты — топором. Мы убили почти тысячу человек, ты — гораздо больше.
Краснов помолчал.
— О, я вижу еще одну превосходную отмазку, которую ты можешь использовать. Ты можешь заявить, что все смерти, включая нынешние, лежат на моей совести, что если бы я не убрал Виктора, то Рокуэлл и на пушечный выстрел не подошел бы к престолу и ничего этого бы не потребовалось. Это слабая отмазка. История не признает сослагательного наклонения.
— Рокуэлл бы не справился с ситуацией, — сказал Винсент. — Мы видели, что он с ней уже не справляется.
— Представь себе, я видел то же самое, только с Виктором в главной роли, — сказал Краснов.
— У нас были факты, у вас — одни предположения. — Романов был убит до начала военных действий. Одиночную стычку «Одиссея» с первым флотом вторжения таргов можно было не считать.
— Никто из вас не знает, что было у меня и Питера, — сказал Краснов. — В любом случае мы сделали то, что сделали, и я не собираюсь оправдываться. Ни перед тобой, ни перед кем-либо другим. Питер не смог пережить нашей «измены», а я смог, и в этом я тоже не собираюсь оправдываться. Я допустил только одну ошибку — поверил Питеру в его мнении относительно Юлия. Мой друг переоценил возможности своего сына. Юлий оказался недостаточно сильным и принял перемены слишком тяжело. В какой-то степени мы с Питером убили и его, особенно Питер и его «измена», но и здесь я оправдываться не буду. И вообще, я предпочел бы усадить на трон старшего брата. Если бы этот идиот Гай не ввязался в чертову аферу вместе с Клейтоном…
— А что вы сделаете, если и я не оправдаю ваших ожиданий? — поинтересовался Клозе.
— А ты очень постарайся, мальчик, — сказал Краснов. — Приложи все усилия, чтобы меня не разочаровать. Я не собираюсь играть в эти игры до бесконечности. Но я думаю, что у тебя все должно получиться. Ты с самого начала показался мне улучшенной версией Юлия. Более целеустремленным, жестким, не испытывающим сомнений. Более смелым. Более готовым воспринимать реальность такой, какая она есть. Взять хотя бы ваш полет на «Одиссее». Именно у тебя хватило смелости и воли, чтобы пожертвовать собой ради возвращения.
— Вы послали людей, чтобы убрать Изабеллу? — спросил Клозе. У него чесались руки набить генералу морду. Но он боялся, что если начнет, то уже не сможет остановиться.
— Да, послал, — без колебаний подтвердил Краснов и безмятежно улыбнулся.
Его улыбка начинала действовать Клозе на нервы, но, может быть, именно к этому генерал и стремился. Клозе еще не доводилось сталкиваться с такими людьми. Более того, он надеялся, что Краснов является единственным в своем роде и таких индивидуумов, как он, больше нигде нет.
Рокуэлл считал себя истиной в последней инстанции, что делало его социально опасным психопатом. Но генерал Краснов полагал себя единственной истиной, и это выводило его за всякие рамки и категории.
Человек, не ведающий сомнений, опасен для себя и для окружающих. С ним бесполезно разговаривать, его невозможно в чем-то переубедить. Он будет до конца гнуть свою линию, чего бы это ни стоило ему самому и всем, кто находится с ним рядом.
У этого парня были десятилетия практики, сказал себе Клозе. И все, кто был с ним рядом, давно умерли.
— Зачем?
— Извините, мисс, — сказал Краснов, отвешивая Изабелле полупоклон. Клозе не сомневался, что Краснов ни о чем не сожалеет. Это извинение — еще одна попытка давления, такая же, как его улыбка. — Ничего личного, чистый бизнес, как говорили наши далекие предки. — Он перевел взгляд на Клозе. — Эта женщина, вне всякого сомнения красивая и умная, является твоей единственной слабостью, сынок. Твоей ахиллесовой пятой. Я обсуждал этот вопрос с Винсентом, но он меня не понял. Или не захотел понять. Что ж, ему удалось меня каким-то образом обойти. Жаль.
Никто так и не понял, о чем Краснов сожалеет. О том, что Винсент его не понял, или о том, что обошел. Впрочем, он мог жалеть об обеих вещах сразу.
Краснов хотел ликвидировать Изабеллу и свалить это преступление на людей Рокуэлла и МДВ. Где можно спрятать труп лучше, чем в целой горе мертвых тел?
— Молодежь, — театрально вздохнул Краснов. — Вы стали слишком мягкотелыми. Вы видите дорогу, но не решаетесь идти по ней до конца. Человек моего поколения не раздумывал бы.
— К счастью, поколения меняются, — сказал Винсент. — Я своих не бросаю.
— Романтический бред, — немедленно отреагировал Краснов. — Сентиментальные сопли с сахаром. Политика — это серьезная игра, в которой пешками жертвуют без раздумий. При всем моем уважении к внешности и профессиональным талантам этой дамы в большом раскладе она — никто. Потеряв ее, наш новый правитель стал бы настоящим Тираном — жестким, жестоким, идущим к цели любыми средствами. Человеком, которому нечего терять.
Лицо Изабеллы было мертвым. У Клозе чесались руки. Больше всего ему хотелось выдвинуть ящик стола, схватить «офицерский сороковой» и закончить то, что по каким-то причинам не доделал Юлий.
Беседа оказалась познавательной. Слишком.
Очевидно, что директор Коллоджерро не доверяет своим людям, раз послал спасать Изабеллу именно Дойла, человека, до которого Краснов не мог бы дотянуться из той дыры, в которую он сам заполз.
Но Винсент понял Краснова в достаточной степени. Он разрывался между доводами генерала и ответственностью за своего человека. Поэтому он подписал на это дело Дойла и просто отошел в сторону.
Он сделал ход, чтобы очистить свою совесть. Но сделал недостаточно. События могли пойти и так, и этак, и Винсент снял с себя всякую ответственность. У него элементарно не хватило мужества, чтобы принять определенное решение, и он ограничился двумя полумерами. Положился на удачу Дойла и оставил жизнь Изабеллы на волю случая.
Вот такой он человек, Винсент Коллоджерро.
Не слишком хороший, но и недостаточно плохой. В конце концов, он мог бы вообще ничего не предпринимать.
— Если кто-то из вас троих ждет от меня извинений, то он ждет напрасно, — сказал Краснов. — Все получилось так, как получилось. А теперь угостите меня сигаретой. Я оставил свою трубку в камере.
Клозе швырнул ему пачку сигарет и зажигалку. Краснов поймал их одной рукой, неторопливо закурил и, привстав с кресла, аккуратно положил сигареты обратно на стол.
— Кто из вас сейчас на самом деле руководит УИБ? — тихо спросил Клозе.
— Я, — сказал Винсент.
Краснов молча улыбнулся.
Клозе открыл верхний ящик стола, вытащил из него «офицерский сороковой» и выстрелил Винсенту в голову. Пуля угодила в висок, на выходе проделав здоровенную дыру и вырвав клок волос. С удивленным выражением лица Винсент медленно сполз со стула и рухнул на пол. Под его телом начала скапливаться лужа крови.
— Какого черта! — крикнула Изабелла, вскакивая. Кровь Винсента попала ей на блузку и на лицо.
— Не сейчас, дорогая, — сказал Клозе и перевел пистолет на ухмыляющегося Краснова.
— Хороший ход, сынок, — подбодрил его генерал. — Тебе совсем не нужны два директора УИБ, правильно? Хотя я и сомневался в твоем выборе до последнего момента.
— Почему вы думаете, что я не продолжу? — спросил Клозе.
— Потому что один директор УИБ тебе все-таки нужен, — сказал Краснов. — И, можешь мне поверить, я — лучшая кандидатура из всех возможных.
— Но не единственная.
— А кого ты еще здесь знаешь? — улыбнулся Краснов. — Тебе нужна еще одна посредственность, которая и предать-то толком не в состоянии?
— Это верно, предавать вы умеете.
— Делай то, что должен, сынок, — сказал Краснов. — Работай на благо Империи, выиграй войну. И тебе не придется опасаться удара в спину. Мне нравился Юлий, и мне жаль, что он умер. Виктор… мне тоже нравился. Как человек. Но я видел, что под давлением обстоятельств он превратится в кого-то вроде Рокуэлла и наделает кучу ошибок. Я не жалею о том, что мы с Питером сделали, но и не в восторге от этого. Ты можешь убить меня сейчас, если хочешь. Ты сможешь, ты только что показал, что умеешь убивать, глядя в лицо. По крайней мере в пол-оборота. Но он смотрел на тебя, и это все равно считается.
— Вы сумасшедший, генерал, — сказала Изабелла.
— Только хорошенько подумай, прежде чем сделаешь, — продолжал Краснов, пропуская ее реплику мимо ушей. — Взвесь все «за» и «против», как ты сделал в случае с этим парнем. Что для тебя важнее? Месть за преступление, которое так и не состоялось, или интересы Империи, которые ты теперь, вроде бы, защищаешь. Что я могу добавить, чтобы продать тебе мою кандидатуру? Я прожил довольно долгую жизнь, не тороплюсь на тот свет, но и не буду умолять тебя оставить мне жизнь. Я могу принести Империи пользу, и ты это знаешь. Я не собираюсь тобой манипулировать, как не манипулировал Виктором, кто бы что на этот счет ни говорил. Зато я могу снять с твоей шеи все текущие политические вопросы, чтобы ты мог заниматься только войной.
— Я думаю, — сказал Клозе. «Офицерский сороковой» был по-прежнему направлен Краснову в лоб. Рука Тирана не дрожала.
Краснов стряхнул пепел на пол. Казалось, ему совершенно наплевать, какое решение примет Клозе, словно речь шла вовсе не о его жизни.
— Какие гарантии? — спросил Клозе.
— Никаких. Полагаю, мое слово тебя не удовлетворит.
— А вы попробуйте.
— Хорошо, — сказал Краснов. — Я даю тебе свое слово, сынок. Я не буду предпринимать никаких шагов против тебя, пока твоя деятельность не будет противоречить интересам Империи.
— Это все? — сказал Клозе, не убирая пистолет.
— Я больше не буду покушаться на жизнь присутствующей здесь дамы, — без тени иронии сказал Краснов. — Я не слишком хорошо изучил вашу пару. Возможно, ее присутствие делает тебя сильнее, а не слабее. В любом случае отныне я буду беречь ее жизнь, как и твою собственную. Слово офицера.
— Принимаю, — сказал Клозе.
К счастью, Изабелле удалось сдержаться. Она не стала обзывать сумасшедшим и Раптора. А палец давил на курок. Клозе все еще колебался.
— Сделай что-нибудь, — посоветовал ему Краснов. Пожалуй, это был единственный за всю беседу момент, когда его самообладание могло дать трещину. — Или у вас у всех трудности с принятием решений?
— Мы еще продолжим этот разговор, генерал, — сказал Клозе, убирая пистолет в ящик стола.
— Выиграй войну, и ты получишь это право, — сказал Краснов.
События последних суток отучили обслуживающий персонал Букингемского дворца чему-либо удивляться. Когда пятеро слуг, узкой специализации которых Клозе никак не мог запомнить (вряд ли они занимались уборкой мертвых тел на постоянной основе), вошли в его кабинет, они увидели труп одного директора УИБ и призрак другого. Тем не менее никто не упал в обморок, даже когда вышеупомянутый призрак одарил их своей фирменной улыбкой и фразой «Я вернулся, мальчики». Труп Винсента был вынесен из кабинета, пятно крови на паркете вытерто, а генерал Краснов отправился в штаб-квартиру УИБ, для того чтобы провести в ней очередную, на этот раз окончательную, зачистку.
Клозе помахал ему ручкой, и они с Изабеллой наконец-то остались наедине. Но атмосфера была далека от любовной идиллии. Не так Клозе представлял себе их встречу после полугодовой разлуки.
— Что… ты… вытворяешь? — раздельно спросила Изабелла безжизненным голосом.
Он вытащил из кармана платок и попытался вытереть кровь с ее лица. Она отшатнулась.
— Кто ты такой, Генрих?
— Я все тот же.
— Нет…
— Я не хочу тебя потерять, — сказал он. Он готов был упасть на колени, но сомневался, что это поможет. В конце концов он все-таки оказался на полу, сам не помня как.
— Я… все объясню. Я сделаю все, что ты скажешь. Но я не могу тебя потерять.
— Я пешка, — холодно сказала она.
— Не для меня.
— Генерал был прав. Я — твое слабое место.
— Мне нужно слабое место Люди без слабых мест становятся Красновыми.
— Ты уже такой.
— Нет.
— Я уйду, чтобы ты стал сильным.
— Если ты уйдешь, я пойду вместе с тобой.
— Зачем?
— Потому что я люблю тебя.
— Ты нужен здесь.
— А ты нужна мне.
— Я надеялась, что ты вернешься. Но я не думала, что все будет так. И я не уверена, что вернулся именно ты.
— Адмирал Круз хотел, чтобы я сделал это. Винсент хотел, чтобы я сделал это. Пенелопа хотела, чтобы я сделал это.
— А ты не хотел этого делать? Не хотел возвращаться?
— Только к тебе. Я не думал, что поставлю тебя под удар… Вру. Думал. Я даже думал, что могу пожертвовать тобой. Я ошибался.
— Ты…
— Я запутался. Я перестал различать, где добро, а где зло. Империя превыше всего… Теперь я понимаю, что это глупость. Это неправильно.
— И чего же ты хочешь от меня?
— Просто будь рядом.
— Зачем?
— Потому что я люблю тебя.
— А почему ты плачешь?
— Я не… Потому что теряю тебя.
— Встань с пола.
— Ты останешься?
— Я должна подумать.
Она осталась.
Она понимала, что куда лучше было бы, если бы она ушла, но уйти не смогла.
Тиран, Раптор. Это был ее мужчина, и она знала, что он несовершенен. Она любила его такого, каким он был.
Хороший, плохой, сильный, слабый, мудрый, глупый. У него были достоинства и недостатки. С ней он был откровенным до предела. Он никогда не пытался ее обманывать, не стал пробовать и сегодня.
Она видела, что нужна ему, но, если бы она хотела уйти, ее это вряд ли бы остановило. Она не ушла, потому что он тоже был ей нужен.
Она знала, что впереди их ждет мало хорошего. Империя убивала не только своих врагов, но и тех, кто ей служил. Империя убила Юлия, как и многих других своих правителей, а также прочих людей, аристократов и простолюдинов, до него. Как убьет еще множество людей после.
Она видела, что ее мужчина изменился, стал более жестоким и прагматичным. Не по своей воле, по воле обстоятельств. Возможно, он изменится вновь.
Впереди их ждала война, самая жестокая из возможных. Закулисные игры, интриги, предательства. Смерти.
Он мог стать либо величайшим героем, либо величайшим предателем всех времен и народов, а скорее всего, он будет и тем и другим, если не станет покойником. Одним из пятидесяти миллиардов покойников. Но все это не имело значения, потому что она любила его.
И потому она осталась.
А еще потому, что ей было любопытно, чем же закончится эта история.
Кроме того, она немного, самую малость, сочувствовала таргам. Бедные тараканы явно не представляли себе, с кем связались.
— Почему ты убил Винсента, а не Краснова, если тебе действительно надо было выбрать одного из двух? — спросила Изабелла много позже. Это было «много позже» лишь по ее внутренним ощущениям. На самом деле едва ли прошло больше сорока минут.
Обнявшись, они сидели на полу. Никогда еще ее Раптор, ее железный человек, не казался ей таким уязвимым. Очередной самый могущественный человек Империи плакал у нее на глазах. Плакал, потому что боялся ее потерять. И потому что эта потеря действительно сделала бы его таким, как Краснов, и он это понимал.
— Это был стратегически продуманный ход, — сказал Клозе. — Я не мог доверять им обоим. Никому из них. И я не мог оставить их обоих. Они оба были на вершине, познали вкус почти неограниченной власти, и один никогда не подчинился бы другому. Вдвоем они бы только усилили царящий в верхних эшелонах власти хаос. УИБ — это стая волков, а у стаи не может быть двух вожаков.
— Ты мог бы просто отправить одного из них в отставку.
— Со всеми секретами, что он носит в своей голове? С непомерными амбициями? И чувством, что его обошли? Это было бы расточительством.
— Но почему застреленным оказался именно Винсент?
— Потому что он остановился на полпути. Он так и не смог сделать выбор, какую роль ему играть. С одной стороны, он хотел служить мне. С другой стороны, он хотел мной манипулировать. И он колебался до самого последнего момента. Краснов — это волк, старый, матерый, хитрый и сильный. Но по крайней мере я знаю, чего от него ожидать, догадываюсь, в какую сторону этот волк прыгнет. Винсент был волчонком, и никто не знает, что бы из него выросло. И у меня не было времени ждать.
— Не стоит тебе недооценивать Краснова. Его не так просто просчитать.
— Я его не недооцениваю, поверь. Но Краснов — по-своему довольно честный человек. Он предает людей, но не свои идеалы. И у него совершенно точно нет имперских амбиций. Если бы он стремился сесть на престол, с его-то возможностями, то уже лет тридцать бы щеголял в короне. Скорее он относится к Империи как садовод к своему саду. Занимается посадками, поливает, удобряет… пропалывает сорняки. Меня он считает плодовым деревом. Или хотя бы кустом. И до тех пор, пока я буду приносить плоды, его топор мне не грозит.
— Но сможешь ли ты с ним работать?
— Думаю, да. Если отбросить в сторону закон, который и я и он уже не единожды попрали и на который мы оба хотели плевать, то вырисовывается очень забавная ситуация. Мы с Красновым держим друг друга за горло. Он может убрать меня при помощи верных парней из УИБ, как сделал это с Виктором и, частично, с Рокуэллом, — Клозе вдруг сообразил, что Изабелла вряд ли знала правду о смерти Виктора до этого дня. Зато после разговора с Красновым она знает все. Офицер отдела внутренних расследований УИБ не может быть дурачком. Дурочкой. — С другой стороны, я могу отдать приказ ВКС — и они сотрут штаб-квартиру УИБ в порошок. Со всеми находящимися в ней людьми. Вплоть до самого глубокого подземного уровня.
— А ты можешь отдать ВКС такой приказ?
— Да. Круз присягнул мне. И Крузу я могу доверять.
— Ты… ты специально отдал приказ об орбитальном ударе по МДВ? Это был пример? Или проба сил?
— Задним числом я понимаю, что специально. Штурмовики Винсента могли бы захватить здание, и потери были бы примерно теми же. По крайней мере я так думаю. Но, нанеся удар с орбиты, я продемонстрировал и Винсенту, и Краснову, что у меня есть сила и помимо УИБ. Однако я искренне надеюсь, что до открытого противостояния дело все-таки не дойдет. И у меня есть еще один довод в пользу Краснова.
— Какой же?
— Он умеет творить императоров, — сказал Клозе. — Лично мне Империя на фиг не нужна, и если… когда мы победим, я свалю отсюда в такое место, где слово «земля» используется только для обозначения типа грунта. Пусть Краснов сам выберет моего преемника. Тогда с этим делом не придется париться мне.
— И ты успел сообразить это за считаные минуты, пока мы… то есть вы… разговаривали? Успел сделать выбор?
— Нет, я думал о чем-то подобном и раньше. Юлий действительно сказал мне, что застрелил Краснова, и я действительно ему не поверил. Курица, несущая золотые яйца, клюнула тебя в глаз. Ты свернешь шею такой курице?
— Сверну.
— Вот поэтому ты и не политик. Прежде чем сворачивать шеи, сперва подсчитай выгоду.
— Куры, волки, сады… Я раньше не замечала, что ты такой трепач.
— Я на самом деле говорю слишком много, — согласился Клозе. — Наверное, я перенервничал.
Он не стал уточнять, по какой причине. Это было очевидно. Ему на фиг не нужна Империя. Он боялся потерять свою женщину.
— Знаешь, после всех этих рассуждений ты уже не Раптор. Ты самый настоящий Тиран.
— Мне нужен был какой-то титул, напрямую не связанный с имперской властью, — отмахнулся Клозе. — У меня нет прав на трон по праву крови, а понятие регентства ни в одном нашем законе не прописано.
Если к моменту смерти предыдущего императора потенциальный наследник не соответствовал по возрасту или по любому из других критериев, например, не служил в армии, его имя просто вычеркивалось из списков и престол автоматически переходил к занимающему следующую строчку.
— «Тиран» — нормальное слово. Правильное. Я даже в словаре смотрел. Одно из значений этого слова — «правитель, власть которого основана на произволе и насилии». «Деспот». Но есть и другое. Просто «человек», ни хороший, ни плохой, «захвативший власть насильственным путем», а я именно так ее и получил. К тому же мои политические противники, которые непременно объявятся и с которыми отныне будет разбираться Краснов, придумают мне прозвище и похлеще. Считай, что я просто их опередил.
— Ты стал… мудрее… осторожнее. Прежний Клозе никогда не шел на компромиссы.
— Прежний Клозе вернется, когда мы выиграем чертову войну. За всеми этими путчами я чуть не забыл о настоящей нашей проблеме. О таргах.
— Не волнуйся, если бы ты и забыл, они бы сами о себе напомнили, дорогой.
— Это точно, — хмыкнул Клозе.
