Книга: Космическая чума. Сборник
На главную: Предисловие
Дальше: Часть вторая Кукла-чудовище

Космическая чума

Гэри Вульф
Кукла-чудовище

Часть первая
Актер кукольного театра

 

 

Мимо проехала машина. Узкий пучок света слабо отразился от сырой кирпичной стены, скользнул, словно невесомая рука, по черному прямоугольнику двери и исчез.
Сэм Корвейн продолжал неподвижно сидеть на корточках в своем укрытии, пока шум мотора не затих в ночи. Заколотившееся сердце почти успокоилось. Он поднялся из-за кучи картонных коробок и контейнера для мусора и, пригнувшись, шмыгнул к двери.
Он вовсе не боялся, просто вел себя с осторожностью, выработавшейся в нем благодаря ремеслу, которым он зарабатывал себе на хлеб насущный.
Он инстинктивно реагировал на каждый подозрительный шум, на любое движение. Сейчас он прижался к стене, недоверчиво оглядывая улицу и касаясь чуткими пальцами дверной ручки.
Он замерз.
Для этого времени года было прохладно, а полчаса назад внезапный ливень промочил до костей его и Торнхилла.
Может быть, поэтому руки слегка дрожали, когда он ощупывал гладкую дверную ручку и узкую щель автоматического замка с секретом.
— Сэм, ты разобрался? — прошептал за его плечом Торнхилл.
Голос Торнхилла заметно вздрагивал, а дыхание было прерывистым. Корвейн подавил смешок. Торнхилл был неплохим парнем. По крайней мере, в будущем он мог бы стать одним из тех, с кем Корвейну пришлось бы конкурировать. Но пока для Торнхилла это было первое большое дело. До сих пор он пробавлялся сигаретными автоматами и случайной работой. Ничего удивительного не было в том, что он нервничал.
Корвейн кивнул, еще раз быстро посмотрел по сторонам и вынул из кармана связку ключей и отмычек. Кажется, они с Торнхиллом были здесь одни, и нужно было не терять хладнокровия. Три ночи он занимался тем, что зондировал окрестности.
Склад был расположен в старой индустриальной части Лондона, безотрадной, почти пустынной местности.
Ближайший полицейский мог добраться сюда не меньше чем за час. За это время они со своей добычей будут уже далеко.
Торнхилл тревожно шевельнулся. Грубые каблуки его ботинок щелкнули по голому кирпичу. Этот звук примешался к еле слышным завываниям ветра. Сумеречный, мертвенный свет, обшарпанные стены и груды отбросов вокруг создавали зловещую, пугающую атмосферу. Во всяком случае, так казалось Корвейну. Он отбросил эти мысли, собрав сердитые морщинки на лбу, встал на колени и включил фонарик. Батарейки уже подсели, но тусклого желтого света хватило для того, чтобы выбрать нужную отмычку. Он сунул ее в замок, потом повернул два раза направо, затем налево и довольно усмехнулся, когда, наконец, раздался еле слышный металлический щелчок. Он отступил назад и театральным жестом толкнул дверь кончиками пальцев.
— Входите, пожалуйста, господин. Открыто.
Торнхилл засмеялся, но смех его был неестественным, в нем чувствовалось напряжение. Сгорбившись, он прошмыгнул мимо Корвейна и исчез в здании. Корвейн еще раз огляделся и тоже скользнул за дверь, закрыв ее за собой.
Внутри было абсолютно темно. Взломщик постоял с закрытыми глазами, пытаясь отделить посторонние звуки от громкого биения своего сердца. Откуда-то слышался слабый монотонный скрип — ставень, а может быть, это кусок незакрепленного кровельного железа, который дрожал от ветра. Корвейн знал звуки пустого помещения. Дом, который стоит пустым, не должен молчать — наоборот. Каждый дом имеет свой собственный голос, очень характерный.
— О’кей, — сказал он громче, чем, в сущности, было необходимо. — Ты можешь зажечь свет.
Справа, оттуда, где стоял Торнхилл, послышался легкий шорох, потом на пол упал овальный свет от карманного фонарика. Маслянисто поблескивала лужа. Ящики и картонки — в основном разорванные и пустые — громоздились в ужасном беспорядке, а на полу лежал почти сантиметровый слой пыли. Корвейн удовлетворенно кивнул. До сих пор то, что говорил его осведомитель, подтверждалось.
— Посвети-ка направо от меня, — пробормотал он. — Где-то там должна находиться лестница.
Торнхилл безмолвно повиновался. Пучок света скользнул дальше по ящикам, пробежал по куче отходов едва ли не метровой высоты и наконец, остановился на тонком плетении винтовой металлической лестницы. От нее была протоптана в пыли широкая дорожка — доказательство того, что, по крайней мере, часть помещения была обитаемой.
— Хорошо. Идем.
Торнхилл заколебался. Корвейн обернулся, но смог увидеть только расплывчатый черный силуэт своего напарника, который смутно вырисовывался за тусклым конусом света.
— Что, боишься? — спросил он.
Торнхилл издал странный полупридушенный звук. «Страх», — понял Корвейн, но для первого раза это было вполне естественно.
— Не боюсь, — сказал, наконец, Торнхилл жалобно, — но…
Корвейн ухмыльнулся в темноте.
— Немного тревожно, да? — спросил он. — Ничего не поделаешь. Потерпи. Кроме того, этот твой легкий испуг будет хорошо оплачен. Теперь пойдем. Посвети мне.
Он повернулся и решительно направился к лестнице, не дожидаясь Торнхилла. Тот замешкался. Корвейн хорошо понимал, что испытывал сейчас Торнхилл. Он помнил это чувство сковывающего страха, которое ему пришлось пережить при первом деле. Но Корвейн знал также, что это проходит. Пройдет и у Торнхилла, нужно только суметь пересилить себя.
Торнхилл добрался до лестницы, положил руку на перила и посмотрел вверх.
Бледного света карманного фонарика едва хватало для того, чтобы осветить всю лестницу. Свет терялся где-то на половине, и контуры верхней части ее едва можно было рассмотреть. Корвейн подождал, пока Торнхилл приблизится к нему, ободряюще подтолкнул его в бок и быстрыми шагами двинулся вверх по лестнице. Тонкая металлическая конструкция трепетала под его весом, а шаги вызывали странное звонкое эхо в огромном пустом помещении.
— Ты уверен, что здесь есть что взять? — нервно спросил Торнхилл.
Корвейн спокойно кивнул головой.
— Ничуть. Я уверен лишь тогда, когда монеты в моих руках. Но до сих пор все было верно. И почему Бархам нас должен обманывать? В конце концов, он получит свои двадцать процентов только тогда, когда мы что-нибудь найдем.
Затем он добавил почти угрожающе:
— А если нет, он заработает кучу неприятностей! И он это знает.
Он добрался до верха лестницы и встал перед гладкой свежеокрашенной металлической дверью. Замок казался новым и очень прочным, но для профессионального взломщика он не представлял серьезного препятствия. Корвейн осмотрел петли, покопался в замке, мягко повернул ручку и осторожно открыл дверь.
Помещение за дверью было таким же темным, как и большой зал. Корвейн недоверчиво всматривался внутрь, потом требовательно протянул руку и раздраженно зашипел, когда Торнхилл недостаточно быстро дал ему фонарь.
— Тише! — Луч света скользнул по стене. — Ни звука. Будь рядом со мной и ничего не трогай. Где-то здесь должна быть сигнализация.
Он осторожно шагнул вперед, повернулся вокруг, продолжая шарить лучом по стенам. Помещение было без окон и едва ли больше кладовки. Вторая узкая, крепкая на вид дверь вела еще глубже внутрь здания. Корвейн некоторое время молча оглядывался, потом показал на тонкие, составленные из едва заметных линий прямоугольники рядом с дверью.
— Там.
Он вернул Торнхиллу фонарь, расстегнул свою куртку и достал целый набор блестящих инструментов — щипцы, скальпель, моток тонкой серебряной проволоки и измерительный прибор в черном кожаном футляре.
Ощупав цепкими пальцами правый угол, он отыскал замок и вскоре открыл дверцу. За ней был серый, по-видимому, довольно новый металлический ящик.
— А вот и она, — сказал он удовлетворенно.
Торнхилл покачал головой.
— Глупости, — пробормотал он. — Сигнализация устроена так, чтобы сигналить, когда кто-то еще только подходит к двери.
Корвейн покачал головой.
— Не всегда. Конечно, логичней было бы подключить дверь, через которую мы вошли, но мастер, видимо, не успел. Со следующей недели здесь будет крепость. К сожалению, слишком поздно.
Он ухмыльнулся.
Его палец скользнул к коммутатору сигнального устройства с хирургической чуткостью, нашел замок и разомкнул его. Затем на божий свет вылезла страшная неразбериха проводов, транзисторов и маленьких блестящих пластинок.
— Ты с этим справишься?
Корвейн осклабился.
— Детская игра. Это не сигнализация. Это шутка. С таким же успехом он мог бы повесить табличку: ВХОД ВОСПРЕЩЕН.
Торнхилл осторожно засмеялся, но под предостерегающим взглядом Корвейна мгновенно успокоился. Неподвижно и не издавая ни малейшего звука, он ждал целую вечность, пока Корвейн не отошел от коробки, и только тогда внятно вздохнул:
— Все?
Корвейн кивнул:
— Все. Только мне еще нужно собраться.
Он взял отмычку, закрыл оба запасных выхода, поискал ощупью вдоль стены, пока не нашел выключатель.
Под потолком вспыхнула тусклая лампочка, разливая сумеречный свет.
Когда глаза Торнхилла привыкли к свету, он заглянул в соседнее помещение.
Оно было битком набито манекенами: должно быть, сотни, если не тысячи мужчин, женщин и детей, которые стояли длинными рядами или были свалены друг на друга. В одном углу виднелся стеллаж с запасными частями: отвинчивающиеся руки и ноги, блестевшие головы, кисти, которые, казалось, застыли в вечном оцепенении. Торнхилл содрогнулся. Он увидел зловещую усмешку в глазах Корвейна, но его обеспокоило совсем не это.
Взгляд Торнхилла был застывшим, словно бы равнодушным, казалось, он что-то внимательно рассматривал.
Корвейн сделал головой извиняющееся движение и закрыл за собой дверь. Виднелся только один узкий путь, который вел через лабиринт манекенов к маленькому застекленному помещению, пристроенному к южной стене зала.
— Там, внутри, наши милочки, — сказал Корвейн возбужденно. — Только нужно их взять.
Торнхилл не ответил. Он прислушивался к звукам в помещении, и чувство чего-то недоброго не исчезало, наоборот, усиливалось с каждым мгновением.
Это чувство лишало его уверенности в том, что эти бледные фигуры в рост человека в действительности всего лишь только безжизненные, искусственные куклы. Лампочка под потолком едва давала свет, и все, что было позади первого ряда неподвижно стоявших манекенов, лежало за занавесом из колебавшихся теней и неопределенного, может быть, только воображаемого движения. Лампочка слегка покачивалась на своем проводе, как будто ее задевал ветер. Тени танцевали, раскачиваясь взад и вперед. Казалось, бледные мертвые руки манекенов тянулись к добыче.
Корвейн нажал на ручку стеклянной двери конторы. Она была не заперта. Владелец этого склада всецело полагался на свою сигнализацию.
Корвейн молча показал на низкий сейф в углу.
— Смотри, — сказал он торжествующе. — Точно, как сказал Бархам. Будем надеяться, что он полон доверху.
— Полон ли? — с сомнением спросил Торнхилл.
Он закрыл за собой дверь и прислонился к холодному, гладкому стеклу. Внезапно он испытал сумасшедшее чувство, что манекены следят за ним сквозь стекло. Он едва ли не ощущал взгляды их неподвижных, словно нарисованных глаз. Но устоял перед искушением обернуться.
— Как ты думаешь, зачем в этой лавочке нужны деньги? — спросил он не столько из-за действительного любопытства, сколько из-за неожиданно появившейся потребности что-то сказать, совершенно все равно что — со смыслом или без, — только бы не молчать!
Корвейн встал на колени перед сейфом.
Он некоторое время разглядывал древний замок, а потом снова полез в свою куртку, чтобы достать новый набор поблескивающих инструментов.
— Зачем? — повторил Торнхилл.
Корвейн не оборачивался.
— К чему, ты думаешь, парень, велено установить такую дорогую сигнализацию? — наконец отозвался он. — Эти фигуры там, снаружи, стоят денег.
— Эти резиновые пугала?
Корвейн язвительно засмеялся.
— Три-четыре сотни фунтов стерлингов за штуку, — сказал он. — Этого достаточно?
Торнхилл изумленно повернулся. Толпа неподвижно стоявших кукол действовала на нервы все так же жутко, как и прежде, но он неожиданно посмотрел на них другими глазами.
Там, снаружи, стояло целое состояние!
— Предпочитаю, чтобы мне не мешали, — сказал Корвейн. — Эта малютка задержит меня не более чем на десять минут.
Торнхилл послушно кивнул, немного поглядел на работу Корвейна и вышел, несмотря на неприятное чувство, которое все же присутствовало в нем, как непонятный привкус. Он попытался взять себя в руки. Эти манекены были всего лишь неживыми куклами, не более, но нормальная логика не очень-то помогала в этой мрачноватой ситуации.
Он пошарил в карманах, достал сигареты, коробок и дрожащими руками зажег спичку. Огонь в мутном сумраке полыхнул очень ярко. Он закурил, поднес спичку к лицу, чтобы задуть ее, и остановился. Что-то в застывшем облике кукол привлекло его внимание, но он не мог понять что.
Он подошел и поднес спичку ближе. Маленькое желтое пламя отбрасывало дрожащие световые блики на правильные формы женского лица и наполняло темные глаза призрачной жизнью. Торнхилл вздрогнул.
Спичка догорела и обожгла ему пальцы, но он почти не заметил этого. Он выбросил ее, пошарил в кармане куртки и вытащил фонарь.
Действительно, куклы были сделаны исключительно искусно, — это было видно сразу.
Тот, кто моделировал и раскрашивал это женское лицо, постарался на славу. Торнхилл мало разбирался в манекенах, но он был уверен, что нечасто увидишь столь четко выполненную работу. Он осторожно протянул руку и потрогал голову куклы.
Белоснежный материал на ощупь был холодным и грубым, но издали в нем чувствовалось что-то живое и мягкое. Вероятно, это новый материал, по своим свойствам напоминающий человеческую кожу. Он ощупал волосы. Это были не обычные, похожие на солому искусственные жгуты, а настоящие волосы, даже не парик. Он остановил свои пальцы на затылке, скользнул по округлым плечам, прикоснулся к груди. Нужно было действительно совсем немного воображения, чтобы представить себе живую молодую женщину. Только закрыть глаза и…
Торнхилл вдруг испугался, стремительно отдернул руку, как будто обжегся, и смущенно усмехнулся. Если бы Корвейн увидел его таким, вот было бы сраму.
Он поспешно обернулся, сделал по проходу два шага назад и увидел своего товарища, который все еще сидел на корточках у сейфа, сосредоточившись над замком. Десяти минут все-таки не хватило…
Торнхилл затянулся сигаретой, выпустил облако дыма и безразлично посмотрел на носки своих ботинок. Лампочка слегка покачивалась у него над головой, а стоявшие плечом к плечу куклы отбрасывали причудливые тени на пыльный пол. Тут были очертания голов, широких массивных плеч, вытянутых рук с согнутыми пальцами, похожими на когти, которые, казалось, ощущались на горле…
На долю секунды Торнхилл ощутил быстрое скользящее движение. Он отскочил, ударился о какую-то куклу и сдавленно вскрикнул.
Из конторки послышался шум, и в дверях показался Корвейн.
— Что случилось? — прошипел он.
— Я… это…
Торнхилл с большим трудом подбирал слова, и шаг за шагом отступал к выходу.
— Одна из кукол двигается, — сдавленным голосом сказал он.
Корвейн на мгновение оцепенел. На его лице отразилось сначала удивление, потом бешенство и, наконец, открытая насмешка.
— Ага, — сказал он.
— Ты считаешь меня чокнутым или чем-то вроде того, — пропыхтел Торнхилл, — но я это точно видел!
Корвейн ухмыльнулся.
— Если что-то еще шевельнется, то спроси, не могут ли куклы помочь нам разобраться с сейфом.
Усмешка тут же исчезла.
— А теперь возьми себя в руки. Я буду готов через две минуты.
Он повернулся, захлопнул за собой дверь и тяжело шагнул назад к сейфу.
Торнхилл смотрел ему вслед расширенными от страха глазами. Сердце его колотилось, а в ушах шумела кровь.
Проклятье, он еще не сошел с ума!
Он сжал кулаки, закрыл глаза и мысленно сосчитал до десяти. Пожалуй, ничто уже не смогло бы испугать его сильнее.
Он снова бросил тоскливый взгляд на стеклянную перегородку, за которой перед сейфом стоял на коленях Корвейн, потом решительно повернулся и пошел вглубь зала.
Один раз он уже потерял контроль. Повел себя, как испуганный ребенок. Сейчас он пытался взять себя в руки.
Мимо бесконечного ряда кукол Торнхилл направился к задней части зала. Рядом со стеллажом, высившимся до самого потолка и полным заготовок, стоял накрытый клеенкой стол, на котором лежала наполовину готовая кукла. Ее поза была причудлива. Кукла лежала на согнутых, словно застывших посреди движения членах так, как будто только что напряглась, а до этого покоилась, расслабившись. Одна рука лежала рядом с телом, а глаза на неподвижном лице были закрыты — полная иллюзия спящего человека.
Торнхилл нерешительно подошел. Снова им овладело предчувствие опасности, но любопытство было сильнее.
Вид куклы заставил его содрогнуться.
Эта была женщина — вернее, эта фигура однажды должна была стать женщиной. Правая сторона ее, которую он увидел сначала, была почти закончена, но левая половина тела еще не обработана — угловатая пластиковая заготовка, только смутно напоминавшая человеческое тело. Туловище было грязным от проступавшей коричневой краски с белыми пятнами, заготовка руки висела, как беспомощная скрюченная лапа.
Зрелище было ужасным. Внутри Торнхилла что-то судорожно сжалось, когда его взгляд упал на куклу. Правая половина — тонкое, такое, как и нужно, милое женское лицо.
Но только половина.
Левая часть лица была отвратительной, зловещей гримасой — угловатая, неправильной формы, с коричневыми комками, с неровной дырой, сделанной для глаза, искаженная жуткой, злорадной усмешкой. Словно лицо женщины наполовину было залито кислотой или обгорело, а потом зажило отвратительной паутиной шрамов. Во всяком случае, это выглядело чертовски похоже.
Из другого конца помещения раздался резкий крик.
Торнхилл оцепенел.
Крик повторился, резкий, нечеловеческий. Звякнуло стекло, потом что-то с грохотом упало, как будто очень тяжелое тело.
— Торнхилл, на помощь!
Это был голос Корвейна.
Наконец Торнхилл очнулся от своего оцепенения. Он повернулся, мощным движением прыгнул от стеллажа и помчался вперед.
Снова раздался этот резкий нечеловеческий крик, сопровождавшийся глухим шумом борьбы, и снова зазвенело разбитое стекло. Торнхилл опрометчиво шагнул вперед и наткнулся на куклу. Он запутался в неподвижных манекенах. Торопливо пытался выпутаться, но его одежда каким-то непонятным образом застревала между пальцев или когтей манекенов. Наконец он с силой вырвался, отшвырнул две-три фигуры, стоявшие у него на пути, и в слепой ярости ударил в искусственное лицо. Он неуверенно двинулся дальше, снова наткнулся на фигуру и, чувствуя, что панический страх захлестывает его, снова ударил.
Острая боль пронзила его запястье.
Манекен опрокинулся навзничь, в падении повалил еще штук пять ближайших фигур и раскололся, ударившись о твердый бетонный пол. Голова его прокатилась метра на три вперед и, наконец, остановилась, улыбаясь и покачиваясь. Нарисованные глаза вылупились на Торнхилла в бессильном бешенстве.
Юный взломщик с усилием оторвался от ужасного взгляда и двинулся дальше, пошатываясь. Крики Корвейна и шум борьбы смолкли, но неожиданно наступившая тишина показалась ему еще страшнее шума.
Торнхилл осмотрелся остекленевшими, расширенными глазами, а потом начал медленно двигаться к стеклянной перегородке в конце зала. Инстинктивно он сделал большой круг, обойдя сломанную куклу с отбитой головой.
Под его ботинками хрустнуло стекло, когда он приблизился к конторке. Он остановился, сжал кулаки и с усилием выдохнул.
Что-то останавливало его и не давало войти внутрь.
Опять это инстинктивное чувство опасности, подсказывавшее, что впереди его ожидало нечто ужасное, невообразимое.
Овладев собой, он осторожно, шаг за шагом, пошел.
— Сэм!
Его голос призрачно пусто прозвенел в этом широком и высоком зале. Он чуть не испугался своего крика. Ответа не последовало.
Он протянул руку к двери, помедлил и, наконец, нажал на ручку решительным рывком. Разбитое стекло выпало из рамы, когда он распахнул дверь, осколки упали на пол и развалились там на бесчисленное множество крохотных кусочков, а один длинный, остроугольный поранил его руку, оставив длинную кровавую полосу на коже, но едва ли Торнхилл это заметил. Он смотрел, как прикованный, на Корвейна.
Взломщик всё еще стоял на коленях перед сейфом, толстая дверца была открыта, пачки банкнот заполняли сейф.
Перед Корвейном стояла кукла. Она была обнаженной и незаконченной, как и все другие, но она отличалась от тех, которых Торнхилл видел снаружи. Она стояла, наклонившись вперед, с опущенной головой и злорадной усмешкой на нарисованных губах.
Ее вытянутые руки лежали, как смертельные стальные зажимы, на горле Корвейна.
* * *
Майк нажал на нижнюю кнопку, подождал, пока дверцы лифта закрылись, и с преувеличенно деланным стоном застыл у деревянной стенки.
— Готово, — буркнул он. — Наконец-то.
— Хм?
Дамона нахмурила брови.
— Как прикажешь понимать твои слова, великий маэстро?
Майк коротко усмехнулся, но сразу же, без перехода, стал серьезным.
— Как хочешь, дорогая.
Он кивнул и добавил:
— Во всяком случае, переговоры начнутся, поскольку ты или я для этого необходимы.
Он выделил эти слова особо, но Дамона сделала вид, будто не расслышала, и Майк после едва заметной паузы продолжал:
— Кроме того, у меня расшатались нервы, и они расшатываются еще больше, когда я вижу, что ты так думаешь.
Дамона вздохнула. Лифт остановился на первом этаже. Она казалась королевой, когда быстрыми шагами пересекала холл. Лишь когда они перешли заполненную автомобилями Кинд-роуд и сели в обтекаемый красный «Порше», Майк заговорил снова.
— В последнее время ты довольно редко появляешься, — сказал он укоризненно. — Особенно если учесть, что фирма, в сущности, принадлежит тебе.
Дамона усмехнулась, откинулась на мягкие подушки и машинально нащупала ремень безопасности.
— Возможно, — согласилась она. — Но у меня сейчас много забот.
— Ах!
Майк включил мотор, терпеливо дождался свободного места в автомобильном потоке.
— Ты считаешь важным все, кроме меня.
Дамона слегка рассердилась, но в то же время она сознавала свою вину. В сущности, Майк был полностью прав. Ведь он уже в течение месяца нес за нее все основные тяготы управления концерном «Кинг», и эта задача явно истощала его силы. Он выглядел больным и утомленным. Под глазами лежали темные круги, а руки нервно вздрагивали на руле.
— Я серьезно подумаю над этим, — сказала Дамона через некоторое время. — Не отдать ли управление концерном в чьи-нибудь руки? По крайней мере, на некоторое время.
— Отдать?
— Ну, передать полномочия, если это выражение тебе нравится больше. Романо Тоцци готов к этому. Так будет лучше для всех.
Майк выругался, прибавил скорость и заставил «Порше» в последний момент проскользнуть на желтый свет.
— А мы укрываемся в Кинг-крепости и ждем следующего ледникового периода, так? — несколько насмешливо спросил он.
Дамона раздраженно покачала головой.
— Едва ли. Но мы должны, наконец, что-то предпринять против Зарангара и его банды. Я очень жалею, что сидела и ждала его следующего удара, вместо того чтобы действовать. Парень становится опасней день ото дня.
— Ты думаешь?
— Я знаю это, — подтвердила Дамона. — Это затишье в последнее время…
— Затишье? — вопросительно повторил Майк.
— Да, затишье, — подчеркнула Дамона. — И оно мне не нравится. Я считаю, если хочешь знать, что он готовит решительный удар. Действительно опасный удар. Все, что он делал до сих пор, служило только для того, чтобы держать нас в напряжении и отвлекать наше внимание.
Майк задумчиво кивнул.
— Я еще вижу перед собой газетные заголовки, — сказал он едва слышно. — «Крылатый гангстер захватил Лондон», «Ангел-убийца овладел Букингемским дворцом и похитил королеву».
Дамона вздохнула.
— Или я ошибаюсь, — проговорила она, — или ты не принимаешь меня всерьез.
— Да нет же. Ты действительно думаешь, что я хотел тебя разыграть?
Майк усмехнулся.
— Как ты смотришь на то, чтобы обсудить эту проблему за бутылкой хорошего вина у Луиджи?
— Что ж, это неплохо, но я прежде хотела бы еще раз съездить в город.
— Сейчас?
— Почему бы и нет? Поищи где-нибудь стоянку и приготовь свою чековую книжку. Я хочу устроить оргию покупок.
— С моей чековой книжкой?
— Ну, конечно, — невозмутимо ответила Дамона. — Неужели ты думаешь, что с моей? Для чего я плачу тебе ежедневно зарплату, если я не могу таким образом возвращать назад свои деньги?
Майк хотел что-то сказать, но потом решил, что не стоит, и только, пожав плечами, сбросил газ, чтобы высмотреть стоянку.
Одинокое дождевое облако закрыло солнце, и через секунду его тень упала на улицу.
Они припарковались, и Майк поспешил — совсем как галантный джентльмен — обойти машину и открыть перед Дамоной дверцу.
Внезапный холодный порыв ветра заставил их вздрогнуть, и они поспешили покинуть тротуар и укрыться в тепле большого универмага. Торговый зал выглядел пустынным. Это был магазин с повышенной категорией цен, и экономический кризис, разразившийся над страной почти год назад, для таких заведений, казалось, не существовал.
Дамона шагнула к двухметровому табло с планом магазина, где красные метки указывали отделы, а стрелки — направление движения эскалаторов.
— Туда, наверх, дорогой.
Майк закатил глаза в притворном ужасе.
— Нет, — тяжело выдохнул он. — Только не это. Ты действительно для своего удовольствия хочешь накупить драгоценностей и этим удовлетвориться?
— Почему бы и нет?
Дамона решительно шагнула на эскалатор, приглашая его жестом.
— На это у меня обычно не хватало времени. Для чего же ты зарабатываешь столько денег, если я не могу их тратить?
— Эта шутка уже в первый раз мне не понравилась, — проворчал Майк.
Но он послушно ступил вслед за Дамоной на эскалатор, и они поднялись на этаж.
Наверху Дамона повернула направо, куда указывала большая стрелка. Там находились отделы часов и украшений, но она не пошла прямо туда, а прежде свернула в другой отдел.
— О нет, — простонал Майк, — только не меха. Нет, Дамона…
— Но ведь зима на носу, — запротестовала Дамона.
— Потом, потом зайдешь сюда.
Дамона не обратила внимания на это замечание, словно ничего не слышала.
— Скоро зима, — настаивала она, — а мне абсолютно нечего надеть.
Она показала на группу укутанных в дорогие меховые пальто и куртки манекенов.
— Смотри-ка, какое прелестное маленькое нутриевое манто. Неужели тебе не нравится?
— Нутрия? — проворчал Майк. — Ее цену пишут с тремя нулями, а может, даже с четырьмя. Да это еще и крыса! Ты ведь не хочешь носить крысиную шкуру, а?
Дамона долго обдумывала, потом кивнула:
— Да, ты прав. Оцелот выглядит лучше.
Она хотела еще что-то сказать, но неожиданно обернулась и подошла к другому манекену.
— Это кролик, — сказал Майк. — Он, однако, тоже красивый и совсем не дорогой.
Дамона покачала головой.
— Меня интересует не куртка, — сказала она.
Внезапно она стала совершенно серьезной.
— Посмотри-ка на куклу.
Майк послушался, но не обнаружил ничего особенного. Это был манекен, очень точно изготовленная кукла, вероятно, не столь уж и дешевая, но подобного и следовало ожидать в магазине этой категории.
— Я не вижу ничего особенного.
— Не видишь?
Дамона осторожно протянула руку и дотронулась до искусственного лица кончиками пальцев.
— Теплая, — проговорила она.
— Что?
— Она теплая. Температура человеческого тела, я бы сказала, — повторила Дамона.
— Не совсем, — раздался голос позади них. — Чтобы быть точным, тридцать градусов Цельсия.
Дамона вздрогнула и повернулась испуганно и чуть сконфузившись. Позади них стоял маленький лысый человек.
Дамона поглядела сквозь затемненные стекла золотых очков на его лицо.
— Мисс Кинг, если я не ошибаюсь?
Дамона машинально кивнула.
— Мое имя Хирлет. Джефферсон Т. Хирлет, мисс Кинг. Извините, если я вам помешал, но я заметил ваш интерес к нашему новому манекену.
— Это… ничего, — смущенно пролепетала Дамона. — Но откуда вы знаете мое имя?
Хирлет засмеялся. Дамона отметила, что у него была странная манера смеяться — холодно и как-то фальшиво. Чувствовалось, что это было профессиональной гримасой, которая стала за долгие годы непроницаемой маской.
— Но помилуйте, мисс Кинг. Я руковожу работой этого магазина вот уже двадцать лет, и знание определенных слоев общества входит в мою профессию.
— Вы что, имеете в виду потенциальных покупателей? — резко спросил Майк.
Дамона бросила на него предостерегающий взгляд, но Майк проигнорировал его. Ему не понравился этот Хирлет.
Пожалуй, любой управляющий магазином соответственно отреагировал бы на грубость Майка, но Хирлет воспринял это как само собой разумеющееся.
— Вы интересуетесь куклой? — спросил он еще раз.
— Интересуемся — это слишком громко сказано, — уклончиво ответила Дамона. — Она только привлекла наше внимание.
— Это меня радует.
Хирлет прошел мимо Дамоны, коснулся рукой манекена и провел почти нежным движением по лицу, как бы лаская гладкую поверхность.
— Это наша настоящая гордость. Мы — первый магазин в Лондоне, который их приобрел. Они чудесны, вы не находите?
Дамона кивнула.
— Как же вы их делаете? Из кожи?
Она еще раз коснулась манекена, но так и не поняла.
— На ощупь это как настоящая кожа.
Хирлет кивнул. В его глазах сверкала гордость владельца.
— Новый вид пластика, — объяснил он. — А тайна объясняется легко и просто: незаметно проложенным проводом, с помощью которого вся фигура подключена к электрической сети и подогревается.
— А зачем это нужно? — спросил Майк. Он сделал определенные выводы из реакции Хирлета и чувствовал себя провинившимся.
— Конечно, это не имеет никакой практической пользы, — ответил Хирлет уязвлено. — Но они красиво выглядят. С расстояния пяти шагов вы не отличите этот манекен от живого человека. Он действительно живой, мистер Гюнтер.
Майк, не соглашаясь, покачал головой и вгляделся в тонкое кукольное лицо.
Против своего желания он был вынужден признаться, что оно его околдовало. Манекен был не особенно красивым, но это только подчеркивало его правдоподобие.
— Это удивительно.
Он еще раз покачал головой.
— Но, наверное, и дорого?
— Еще бы! — снова заговорил Хирлет. — Вы бы удивились, если бы я назвал их цену. Она на двадцать процентов больше по сравнению со стоимостью обычной куклы. Но они становятся дешевле, если благодаря им мы больше продаем.
— Откуда они у вас? — спросила Дамона.
Звук ее голоса заставил Майка поглядеть на нее.
Взгляд Дамоны был неподвижен и направлен на куклу. Дамона выглядела напряженной, нервной, хотя она явно старалась сделать вид, что ничего не случилось.
Хирлет засмеялся.
— Я очень сожалею, мисс Кинг, но это секрет.
— Вы боитесь, что мы откроем конкурирующее предприятие? — спросил Майк язвительно.
Хирлет нервно поправил очки.
— Нет, конечно, мистер Гюнтер, — сказал он поспешно. — Я должен посоветоваться с моим поставщиком. Я пообещал ему, что буду держать его адрес в тайне, но если вы действительно так сильно этим заинтересовались, я могу попросить его связаться с вами.
Я уверен, что он даст о себе знать.
Майк хотел махнуть рукой, но Дамона оказалась быстрее.
— Сделайте это, мистер Хирлет, — сказала она.
Она не отрывала глаз от манекена.
— Это было бы очень мило с вашей стороны.
— Да неужели?
Хирлет засмеялся, только теперь с типичной английской невозмутимостью.
— Это доставит мне удовольствие. Вы еще остаетесь в Лондоне?
— Да, до конца недели. Но в центральном правлении концерна смогут найти меня и позже.
Она с явным усилием оторвалась от фигуры, еще раз поблагодарила Хирлета и быстрыми шагами пошла к эскалатору. Майк, обменявшись взглядами с Хирлетом, молча пожал плечами и поспешил за Дамоной.
— Что с тобой случилось? — спросил он после того, как догнал ее. — Сначала тебя не оттащить от этого комичного коротышки, и вдруг ты прямо-таки убегаешь.
Дамона раздраженно отмахнулась.
— Потом.
Она ступила на эскалатор, положила руку на поручень и начала сбегать по рифленым ступенькам, как будто ей не терпелось скорее покинуть магазин.
Она нарушила молчание, лишь, когда снова села в автомобиль.
— Эта кукла… — пробормотала она. — Я должна узнать о ней как можно больше. Мы не едем в отель.
— А куда прикажете?
— Еще раз в центральное правление концерна. У нас есть частный детектив, который время от времени работает на нас, или нет?
Майк кивнул.
— И?
— Я должна выяснить, откуда берутся эти куклы.
— А потом? — терпеливо спросил Майк. — Ты опять интересуешься для дела?
Дамона серьезно покачала головой.
— Эта кукла — не обычный манекен, — сказала она с ударением на слове «кукла». — Она живая!
* * *
Торнхилл очнулся с гудящей головой и отвратительным, гнилым привкусом во рту. В первый момент ему было трудно вернуться к действительности. Казалось, что ему все еще снится ужасный сон. Он понимал, что все произошло наяву, но хотелось думать, что это был сон. Он припомнил каких-то неприглядных типов, отбрасывавших противные, длинные тени и вызывавших неприятное ощущение, но, похоже, что именно они-то были во сне. Торнхилл встал, кое-как умылся под краном у двери и торопливо оделся. Через окно в комнату вползал холод, но хозяйка упорно отказывалась включить отопление. Он надел пуловер, вытащил сигарету из пачки и прикинул, как бы ему незаметно выйти из дома. Плата за квартиру была просрочена уже дня на три, а миссис Менерс вообще не принимала шуток на этот счет. Он надеялся на то, что после ограбления сможет пару недель прожить без забот.
Его мысли снова вернулись к складу на севере Лондона, и страх опять овладел им. Кошмар и действительность смешались, и в какой-то момент он уже не знал, что произошло на самом деле и что он себе вообразил. Он и не хотел этого знать.
«Это займет только пять минут… — промелькнуло в его мозгу. — Просто чудо, что полиция еще не появилась здесь».
Он подошел к окну, взглянул на убогую улицу внизу и зажег спичку. Корвейн мертв, в этом можно было не сомневаться. Совсем не хотелось знать, как он был убит. Торнхилл в страшной панике кинулся из здания и убежал так быстро и так далеко, как только мог. Но страх все еще сидел в нем. Стоило только закрыть глаза, чтобы снова увидеть невыносимую картину.
Он едва слышно вздохнул. Наверное, он никогда не сможет забыть этого.
Торнхилл повернулся, натянул свою куртку и шагнул к двери, осторожно приоткрыл ее, внимательно посмотрел в коридор и вышел. В доме было тихо. Как и всегда в полдень, когда жильцы расходятся по делам. Он еще раз осмотрелся, закрыл за собой дверь на замок и начал тихо спускаться по лестнице. Но все же ему не повезло.
Покрытая слоем пыли стеклянная дверь в прихожей была приоткрыта. Когда он коснулся ногой последней ступени лестницы, ему навстречу вышла краснощекая, закутанная в грязный домашний халат миссис Менерс.
Лицо ее было воинственным и грозным.
«Вероятно, — догадался Торнхилл, — старая карга все время подслушивала под дверью, чтобы подкараулить».
— Мистер Торнхилл, — начала она своим резким, неприятным голосом, — как хорошо, что я вас встретила.
Торнхилл принужденно рассмеялся.
— Доброе утро, миссис Менерс. Прекрасный день, не правда ли?
— Вы находите? Я думаю, мы с вами должны когда-нибудь поговорить.
— Охотно.
Торнхилл кивнул.
— Но только не сейчас. Я очень тороплюсь. Простите.
— Это займет всего пять минут.
Она сердито сверкнула на него глазами и быстрым движением преградила ему путь, приглашающе указав на открытую дверь квартиры.
Торнхилл беззвучно вздохнул и покорился своей судьбе. Он вошел в крохотную кухню, подождал, пока миссис Менерс последует за ним, и демонстративно посмотрел на свои часы.
— Сегодня третье, — начала миссис Менерс.
— Я знаю.
Торнхилл печально кивнул.
— И вы снова опаздываете с платой.
— Я знаю, миссис Менерс, — пробормотал Торнхилл. — Я собирался… Прямо по пути…
— Ерунда, — прервала его миссис Менерс. — Вы живете у меня уже полгода и еще ни разу не платили вовремя. Пора нам поговорить.
Она отодвинула стул, уселась и стала ждать, когда Торнхилл сядет напротив нее.
— Все это, — еле слышно начал Торнхилл, — мне тоже очень неприятно. Но мои дела последнее время идут все хуже, знаете ли. Я, правда, думаю, что это скоро изменится…
— Какие еще дела? — неожиданно перебила его миссис Менерс. — Не считайте меня глупее, чем я есть, мистер Торнхилл. Я, может быть, старая женщина, но у меня есть глаза. Вы не работаете, а если вы что-то и делаете, то я не хочу об этом ничего знать. Я сдала вам действительно дешевую комнату, но у меня не благотворительное заведение. Если у вас ничего не изменится, я буду вынуждена вас выселить.
Торнхилл молча кивнул. Он и так собирался покинуть город в ближайшее время. Будет большой шум, когда найдут труп Корвейна. А многим хорошо известно, что он и Корвейн сошлись в последние недели.
— Что, собственно говоря, с вами случилось? — спросила миссис Менерс после паузы. — Вы здоровы и молоды, выглядите так, что можете хорошенько подзаработать. Не хотите же вы сказать, что полный силы молодой человек, как вы, не нашел работы? Так или не так?
Она покачала головой, встала и подошла к плите для того, чтобы вернуться с двумя чашками кофе.
Торнхилл отказался, но миссис Менерс молча поставила чашку перед ним на стол и смерила его таким ехидным взглядом, что он не осмелился больше возражать.
— Я давно обдумала, — продолжала она, — что я должна с вами сделать. По-видимому, самым простым было бы спустить вас с лестницы. Но я хотела бы вам помочь.
Торнхилл хлебнул кофе и вместе с ним проглотил колкое замечание, которое вертелось у него на языке. «А то ведь придется тут же пожалеть об этом», — подумал он.
Знала бы эта старая карга, как ему противны ее ужимки! Но он взял себя в руки и притворился, что слушает ее с интересом.
— Вы знаете, мистер Торнхилл, у меня есть свояк, который держит маленькую автомастерскую. Я могла бы поговорить с ним. Работа тяжелая, но вы бы хорошо зарабатывали. Я…
Внезапно она насторожилась, сильно наклонилась вперед и кончиком пальца указала на руку Торнхилла.
— Что вы сделали со своей рукой, мистер Торнхилл?
Торнхилл проследил за ее взглядом и тоже неожиданно испугался.
Его правая рука была серой.
Он зажмурился, изумленно поднял руку и испытующе пошевелил пальцами. Рука вела себя нормально, и он мог ею двигать беспрепятственно. Но она была серой, словно матовый серый пластик, и его ногти казались нарисованными.
— Я поэтому и хотел так срочно уйти, — сказал он поспешно. — Я собирался пойти к врачу.
Миссис Менерс окинула его недоверчивым взглядом и откинулась на спинку стула. Дружелюбное выражение испарилось с ее лица.
— Надеюсь, что это не заразное? — сказала она. — Я не хотела бы иметь в своем доме инфекционного больного, мистер Торнхилл!
Торнхилл покачал головой и инстинктивно спрятал руку под стол.
— Это пустяки, — сказал он быстро и как можно убедительнее.
— Пустяки! — Миссис Менерс встала и решительно пошла к двери. — Но это выглядит вовсе не так уж и безобидно, мистер Торнхилл.
Торнхилл поднялся.
— Конечно, это неприятно, миссис Менерс. Это от того, что я вынужден был работать с химикатами. Врач уже взялся за лечение.
— Я надеюсь на это, мистер Торнхилл, — холодно сказала миссис Менерс. — Я не хочу, чтобы в моем доме…
— Вы правы, миссис Менерс, но вам не нужно ни о чем беспокоиться, — перебил ее Торнхилл. — Через пару дней все снова будет в порядке.
— Лучше я, пожалуй, подожду спрашивать у свояка.
Торнхилл облегченно вздохнул.
— Хорошо, миссис Менерс. Я дам вам знать, как только все снова будет в порядке. А вопрос с оплатой я улажу сегодня же вечером.
Он попрощался коротким кивком и через мгновение был на улице.
Его мысли громоздились в страшном беспорядке. Он быстрыми шагами спустился вниз по улице и зашел в подворотню, прежде чем рискнул вынуть руку из кармана.
Сердце, казалось, болезненно подпрыгнуло, когда он внимательно рассмотрел свою руку. Кожа слегка поблескивала в мутном полумраке подворотни. Он засучил рукав. Серый оттенок тянулся, как облегающая перчатка, до локтя. Кожа не изменилась, каждая мельчайшая подробность, каждый волосок были такими же, какими и должны были быть, только цвет был другим.
С колотящимся сердцем он поднял другую руку и осмотрел пальцы. На ощупь они были холодными и гладкими, холоднее, чем должно было быть.
«Пластик», — подумал он.
Мысль эта даже особенно и не испугала его. Он был словно парализован, будто в глубоком шоке. Он ничего не чувствовал, только что-то похожее на беспокойство. Его кожа была на ощупь искусственной. Кожа куклы…
* * *
Зазвонил телефон. Дамона приподнялась, но Майк махнул рукой, бросил журнал, который без интереса листал, и поднялся ловким движением. Звякнув второй раз, когда он поднимал трубку, телефон смолк. Майк ответил, сказал пару слов, наконец, поблагодарил и снова положил трубку.
— Ну? — спросила Дамона.
— Херкмент, — объяснил Майк, — детектив, которого я приставил к Хирлету.
Дамона насторожилась.
— И что он выяснил?
— Ничего неожиданного, — сказал Майк.
Он снова сел.
— Хирлет руководит магазином двадцать пять лет и за это время ни в чем не провинился.
— Это меня не интересует. Откуда берутся эти куклы?
— Ни малейшего понятия, — признался Майк. — Херкмент разговаривал с большинством служащих универмага, но никто не знает о происхождении манекенов.
Он помедлил секунду, схватил журнал и вновь бросил его.
— Скажи-ка, — начал он осторожно, — ты точно уверена, что не ошиблась? Я думаю, может быть, Хирлет не зря гордится тем, что эти манекены так совершенны, так похожи на живых людей?
Дамона решительно покачала головой.
— Я знаю, что чувствовала. Это были не куклы, во всяком случае, не обычные куклы.
Она бессознательным жестом схватилась за талисман — черное сердце ведьмы, — который висел на серебряной цепочке у нее на шее, и начала играть со сверкающим камнем.
— Ты можешь мне верить, я чувствую, когда где-то замешана магия.
На какой-то момент она задумалась, потом быстро встала и подошла к телефону.
— Кому ты звонишь? — спросил Майк, когда она уже набрала номер.
— Бену, — ответила Дамона.
— А зачем? — полюбопытствовал Майк.
Дамона пожала плечами.
— Этого я сама точно не знаю, — призналась она. — Это только смутная идея. Может быть, он что-нибудь слышал…
Она отвлеклась, когда на другом конце провода подал голос дежурный Скотланд-Ярда. За несколько секунд она соединилась с комиссией по расследованию дел об убийствах, а потом должна была ждать чуть ли не пять минут, пока к телефону не подошел Бен Мюррей.
— О, Дамона! — радость в голосе Бена была неподдельной, когда он узнал голос Дамоны. — Как прекрасно, что ты позвонила. Ты где? В Лондоне?
Дамона импульсивно кивнула.
— В отеле, — подтвердила она. — Майк тоже здесь. Я надеюсь, мы тебя не оторвали от какого-нибудь важного дела?
— Ничего подобного! — возразил Мюррей весело. — Что может быть важнее, чем ты?
Дамона засмеялась.
— Спасибо за комплимент.
— Не стоит благодарности. Чем я могу быть полезным для тебя?
Дамона помедлила секунду.
— Собственно, у меня только один вопрос, — сказала она наконец. — И, наверное, довольно глупый.
— Ты всегда обращаешься ко мне с глупыми вопросами, — возразил Бен. — Я привык к этому.
— Речь идет о куклах, — начала Дамона.
— Куклы? Что за куклы?
Дамона вздохнула.
— Это тяжело объяснить. Собственно, я только хочу узнать, не появлялось ли в Лондоне что-либо важное, что касалось бы манекенов.
Мюррей немного помолчал, и Дамона живо могла представить себе озадаченное выражение его лица. Если бы она и Бен не дружили так тесно, она бы едва ли отважилась задать ему подобный вопрос.
— Смешно, что ты, как нарочно, спрашиваешь об этом, — ответил Бен через вечность. — Как ты набрела на это?
— Так, — сказала Дамона поспешно. — Что-то случилось?
— Не то чтобы случилось, — торопливо ответил Бен. — Правда, тут одно дело… Мы сегодня утром нашли труп внизу, в порту. Но, может быть, было бы лучше, если бы мы где-нибудь встретились и поговорили об этом?
— Не напускай на себя таинственный вид, — пробормотала Дамона. — Что произошло?
— В общем-то, ничего особенного. Я только удивился, когда ты так неожиданно спросила о куклах. У трупа был палец…
— У меня их пять на каждой руке, — возразила Дамона.
Мюррей тихо засмеялся.
— Но, вероятно, не искусственные пальцы. Дамона. У трупа в кулаке был зажат палец. Это был оторванный палец, и такой только у манекена и увидишь. Но хватит об этом. Что тебе дают эти расспросы?
— Может, действительно будет лучше, если мы встретимся? У тебя есть время?
— Нет, — ответил Бен. — Хотя, впрочем… приезжай. Скажем, через час.
— Договорились. Большое спасибо.
Дамона повесила трубку, повернулась и задумчиво облокотилась о низкий телефонный столик.
— Ну? — спросил Майк. — Он что-нибудь сообщил?
Дамона пожала плечами.
— Возможно. Вероятно, из этого ничего и не выйдет. Увидим. Я встречусь с ним через час.
Она встала, быстрыми шагами пошла в спальню и начала копаться в своем чемодане.
— Что ты ищешь? — крикнул Майк через открытую дверь.
— Теплую куртку. Я не имею ни малейшего желания простудиться в такую дрянную погоду.
— Но у тебя еще час времени.
Дамона достала из чемодана кожаную куртку, помедлила секунду и пристегнула наплечную кобуру, прежде чем надеть куртку.
— Я еще раз хотела бы заехать к Хирлету, — сказала она. — Ты поедешь со мной?
Сбитый с толку, Майк заморгал.
— Зачем?
— Я думаю, этот примечательный человек сказал нам не все, что он знает. Кроме того…
Снова зазвонил телефон.
Майк встал и поднял трубку.
— Да?
Он помолчал секунду, потом с изумлением посмотрел на Дамону и протянул ей трубку.
— Хирлет, — прошептал он.
Он прикрыл левой рукой микрофон.
— Ты опять скажешь, что не можешь читать чужие мысли?
Дамона пожала плечами и взяла трубку.
— Мисс Кинг? Это Хирлет. Я надеюсь, вы помните меня?
— Разумеется, мистер Хирлет, — быстро сказала Дамона. — Мы виделись сегодня в полдень в вашем магазине.
— Правильно, — подтвердил Хирлет. — Вы еще проявили такой большой интерес к нашим новым куклам. Или нет? Я надеюсь, что не помешал вам своим звонком? Дело в том, что я дозвонился до своего поставщика. Он будет рад, если вы его посетите и осмотрите его предприятие.
Дамона чуть-чуть помолчала. Что-то в словах Хирлета ее беспокоило, но она не могла сказать, что именно. Может быть, это была чрезмерная осторожность из-за событий, происшедших с нею за последние месяцы.
— Охотно, — ответила она через несколько секунд. — Когда вам будет удобно?
— Может быть, сегодня вечером? — предложил Хирлет. — Мастерская здесь, в Лондоне, не очень далеко от Сити. Я мог бы заехать за вами на машине. И за мистером Гюнтером, конечно, тоже. Вас обоих сердечно приглашают, скажем, в восемь.
Дамона секунду размышляла. У нее еще была договоренность с Беном, а было уже почти шесть.
— В девять было бы лучше, — сказала она наконец.
— Хорошо, тогда в девять. Я буду ждать вас и мистера Гюнтера в холле отеля.
Он сразу же повесил трубку, и Дамона тоже положила трубку на место и изумленно посмотрела на Майка.
— Он пригласил нас на осмотр, — буркнула она.
— Осмотр?
— Мастерской, в которой изготавливают манекены, — объяснила Дамона.
Для него это тоже было неожиданностью.
— Ну? — сказал Майк. — Что в этом такого особенного?
Дамона мрачно пожала плечами.
— Ничего. Я нахожу смешным только то, что он с этим так внезапно заспешил. И это после того, как он ни разу не назвал фамилию своего поставщика.
— Может быть, он почувствовал выгодное дело? — спросил Майк. — Некоторые люди убеждены, к сожалению, что концерн «Кинг» располагает деньгами, и большими. Или он таким образом хочет все-таки всучить тебе свою поддельную крысиную шкуру.
Дамона коротко засмеялась. Юмор Майка сегодня не особенно забавлял ее.
С тех пор как она вошла в магазин и увидела необычные фигуры, у нее было нехорошее предчувствие, и оно как-то было связано с Хирлетом.
Она вздохнула, снова сняла куртку и опустилась рядом с Майком на диван.
— Может быть, ты прав, — проворчала она.
— В чем? Я считаю, что я всегда в принципе прав, но к чему относится на этот раз твое утверждение?
— К твоему замечанию, что, может быть, Хирлет почуял выгодное дело, — ответила Дамона.
Она словно не замечала грубоватой иронии Майка.
— Может быть, он или тот человек, который изготавливает манекены, надеются, что мы вступим в их дело.
— Почему ты решила, что речь идет об одном человеке? — спросил Майк.
Он сморщил лоб.
— Ведь за такими мастерскими обычно скрывается какая-нибудь фирма.
Дамона насторожилась. Это были ничего не значащие слова, брошенные просто так, не для того, чтобы она на них отвечала, но она почему-то знала, что прав не Майк, а она.
— Это одиночка, — сказала она категорично. — Мужчина. И он один.
Майк долго молчал.
— Значит, ты уверена, — пробормотал он наконец.
Дамона кивнула. Она хотела что-то сказать, но ее горло внезапно пересохло. Она почувствовала, что где-то там, снаружи, сгущается опасность, безмолвная угроза, которая направлена не столько на нее, сколько на весь город; она почувствовала это своей интуицией колдуньи, остатки которой еще теплились в ней. Но увидеть опасность четко и ясно ей не удавалось.
— Что с тобой? — спросил Майк.
В его голосе звучала явная озабоченность.
Дамона с трудом открыла глаза и попыталась засмеяться.
— Ничего, — сказала она не слишком убедительно. — Это… ничего. Почему ты так спросил?
— Ты так побледнела, — серьезно сказал Майк. — Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?
Дамона кивнула, но, словно в наказание за неискренний жест, ее тело пронзила мгновенная острая боль, которая тут же исчезла, но успела на секунду исказить ее лицо болезненной гримасой.
— Ты уверена, что хочешь встретиться с Хирлетом и с Беном? — спросил Майк.
— Конечно, — резко ответила Дамона, — и я была бы тебе признательна, если бы ты перестал вести себя как наседка.
Она быстро встала, шагнула к окну и некоторое время пристально смотрела безжизненными, пустыми глазами вниз, на улицу, на спешащих людей.
— И их жизни… — прошептала она. — Я потеряла самообладание. Я сожалею об этом.
— Ладно, все уже в порядке, — пробормотал Майк.
Дамона услышала, как он пошевелился на диване и зажег новую сигарету. До порядка было далеко, и они оба знали это.
Это была мелкая неприятная сцена, из тех, что часто происходили между ними в последнее время. Без ссор — упаси бог, — но все-таки это были нежелательные мелкие трения, свидетельствовавшие о том, что они уже больше не та безмятежная пара, какой они, возможно, были вначале и какой их до сих пор считали сторонние наблюдатели.
Она закрыла глаза и на секунду прижалась лицом к холодному стеклу. Это было бы слишком просто. Человек не может из года в год бороться и подвергаться все новым и все возрастающим опасностям и однажды не сломаться от этого. А она, в конце концов, была только женщиной, пусть и с необыкновенными дарованиями, но все-таки только женщиной.
Она повернулась, бросила на Майка приглашающий взгляд и пошла к двери.
— Идем. Я не хочу заставлять Бена ждать.
* * *
Громкая музыка, гул множества голосов сливались с дребезжанием стекла и грубым, то взрывавшимся, то опадавшим смехом, типичными звуками пивной, которые ринулись навстречу Торнхиллу, когда он отодвинул занавес в сторону и вошел в зал. Он зажмурился. Его глазам потребовалось несколько секунд для того, чтобы привыкнуть после сумрачного дня к освещению небольшого зала.
Заведение никогда, не пустовало, в особенности в это время суток. Перед баром толпились угловатые верзилы, все места без исключения были заняты.
Торнхилл на секунду остановился перед дверью, поискал взглядом знакомые лица и, наконец, двинулся к бару. Он заказал пиво, положил пару монет на засаленную стойку и осторожно проскользнул со своей кружкой через зал. Воздух был пропитан табачным дымом и алкоголем. Торнхилл отхлебнул пива, привалился к стене и недоверчиво скользнул взглядом по собравшейся толпе. Тут было много людей, которых он знал, не близко, но, по крайней мере, достаточно хорошо, чтобы определить, что чужих здесь нет. Однако человека, которого он искал, здесь не было.
Он зажег сигарету, переложил кружку из правой руки в левую и незаметно посмотрел на свои пальцы. В сумеречном, красноватом освещении пивной нельзя было, слава богу, обнаружить болезненный оттенок кожи. Пока никто пристально не вглядывался в его руку, она не бросается в глаза.
И все же его очень беспокоило все это. После того как первый испуг прошел, он начал обдумывать все трезво и объективно. Может быть, он соприкасался с химикатами на самом деле? Он вспомнил верстак, на котором лежала кукла. Может, он в самом деле коснулся какого-то вещества?
Он выждет некоторое время, а потом пойдет к врачу, если все это не пройдет само по себе.
Но прежде он закончит другое дело.
Он опорожнил кружку, осторожно, но решительно протолкался к стойке и поставил ее со страшным треском. Бармен взглянул, нахмурился и заметно вздрогнул. Но тут же взял себя в руки.
Улыбнувшись, он придвинулся тучным телом к Торнхиллу.
— Еще одну, мистер?
Торнхилл смущенно моргнул.
— Что за вздор, Марк… Я…
Бармен остановил его быстрым предупреждающим взглядом и наклонился вперед.
— Я должен тебе кое-что сказать, — прошептал он в то время, когда казалось, что он был занят тем, что вытирал стойку грязной тряпкой, — но не здесь. Приходи через пару минут в заднюю комнату. Но незаметно.
— Зачем? — спросил Торнхилл точно так же тихо.
— Обернись, но не сразу, — шепнул Марк. — Рядом с дверью сидит ищейка, длинноволосый тип в джинсах. Я уйду сейчас, но ты лучше подожди немного.
Он поставил перед Торнхиллом новую кружку, сгреб деньги и повернулся к другим посетителям.
Торнхилл медленно взял пиво, сделал длинный, глубокий глоток и подчеркнуто безразлично повернулся. Он увидел мужчину, которого описал Марк, сразу же. Тот сидел за маленьким столиком прямо рядом с дверью и, потягивая кока-колу, ковырялся сигаретой в переполненной пепельнице перед собой.
Сидел он здесь, по-видимому, уже довольно давно. Во всяком случае, он производил впечатление человека, который ужасно скучает.
Только, как заметил Торнхилл, глаза его были живыми. Видно было, что он подмечает даже малейшую мелочь.
Торнхилл заставил себя насильно улыбнуться и зажечь еще одну сигарету. Дым был безвкусным и горьким, но он курил долго, затем допил пиво и медленно, стараясь не привлекать внимания, поплелся к узкой двери в заднюю комнату.
Марк уже нетерпеливо ждал его.
— Он не заметил? — выдохнул он, едва Торнхилл закрыл за собой дверь.
— Кто? Ищейка?
Марк кивнул.
— Учти, у меня будут чертовские неприятности, если обнаружится, что я тебя предупредил.
Торнхилл сердито дернул головой.
— Что вообще случилось? — прошептал он. — Чего этот парень от меня хочет?
— Именно это я и хотел бы у тебя спросить. Часа два назад сюда пришла целая банда полицейских. Они допрашивали меня о тебе, о Сэме. Сэм мертв?
Торнхилл вздрогнул, как будто коснулся оголенных электрических проводов. Совершенно внезапно перед его глазами предстала невыносимая картина прошедшего вечера. Только с большим трудом ему удалось отделаться от этого видения.
— Да, — пробормотал он. — Поэтому я здесь. Я ищу Бархама. Ты его сегодня видел?
Марк слегка вздрогнул при упоминании Бархама, и Торнхилл это заметил.
— Сегодня перед обедом, — продолжил Марк после явного замешательства. — Смешно, что ты про него спросил.
— Почему?
— Он спрашивал про тебя. Хотел знать, где ты живешь.
— И ты ему сказал?
— Ни звука ни ему, ни ищейке. Но что все-таки в действительности случилось? Что-нибудь сорвалось вчера вечером?
Торнхилл засмеялся истерическим смехом.
— Сорвалось? Можно сказать и так. Как ты думаешь, почему я ищу Бархама? Если он не расскажет мне кое-что об этом чертовом складе, он пожалеет, что родился на свет. Сэм был отличным товарищем, ты знаешь.
Марк шевельнул губами, но не добавил больше ничего. Кто-то резко и сильно стукнул в дверь, потом ручка повернулась, и дверь распахнулась от грубого толчка.
Торнхилл повернулся на каблуках и озадаченно уставился на человека, который вошел сюда так бесцеремонно. Это был тот самый длинноволосый тип в джинсах, полицейский шпик, от которого предостерегал его Марк.
Человек ногой закрыл за собой дверь и, скрестив руки на груди, в небрежной позе прислонился к стене.
Взгляд его темных внимательных глаз несколько раз обшарил Торнхилла и бармена.
— Мистер Торнхилл, если не ошибаюсь? — сказал он спокойно.
Торнхилл невольно кивнул и сразу же после этого мысленно обругал себя идиотом.
Мужчина его не знал, и он мог бы с легкостью улизнуть, назвавшись другим именем, но он упустил этот шанс.
— Что вы хотите? — выдохнул Марк. — Это служебное помещение. Посетителям здесь не…
— Я здесь не посетитель, и вы это наверняка знаете, — спокойно перебил его полицейский.
Потом он вновь обратился к Торнхиллу:
— Мистер Торнхилл, у вас нет оснований для беспокойства. У меня только пара вопросов.
— Почему я должен отвечать на вопросы первого встречного? — упрямо ответил тот.
Он окинул полицейского злобным взглядом и отошел в сторону.
Полицейский вздохнул, покачал головой и полез во внутренний карман своей грязной джинсовой куртки.
Только этого Торнхилл и ждал.
Он без подготовки прыгнул вперед, замахнулся и ударил правой в подбородок полицейского, который был почти на две головы ниже и гораздо легче.
Но он недооценил своего противника. Тот отскочил в сторону и отбил удар Торнхилла, тут же ответив коротко и сильно.
Раздался особый хрустящий звук, когда его кулак врезался в грудную клетку Торнхилла. Удар был так силен и встретил такое неожиданное сопротивление, что полицейский отшатнулся, прислонился к двери и растерянно уставился на Торнхилла. Сгибы его пальцев были разбиты и окровавлены, а рука распухала так быстро, что это было заметно простым глазом.
Торнхилл удивился едва ли не меньше, чем полицейский. Но он растерялся. Он почти не почувствовал удара, но все никак не мог воспользоваться своим преимуществом. Наконец он прыгнул вперед, схватил противника за отворот куртки и сунул кулак ему в лицо.
Раздался глухой стук. Тело в руках Торнхилла обвисло.
Через секунду в маленькой комнате наступила почти неестественная тишина. Торнхилл медленно приходил в себя, глядя на безжизненное тело в своих руках. Он очень медленно начал осознавать, что убил человека.
— Но это же… — прохрипел он. — Он же мертв, Марк.
Внезапно его охватил леденящий, мучительный страх. Он отскочил, оставив тело падать, и отступал шаг за шагом назад, пока не ударился спиной о противоположную стену.
— Мертв… — недоверчиво повторил он.
Хозяин автоматически кивнул. Его лицо в мутном освещении казалось неестественно белым, нижняя губа тряслась.
— Ты его убил, — пробормотал Марк.
В его глазах ничего, кроме ужаса, не было.
— Но это же невозможно! — прохныкал Торнхилл. — Я же только один раз ударил. Нельзя же убить человека с одного удара!
— Все же, Торнхилл, можно, — сдавленно сказал Марк.
Взгляд Торнхилла блуждал в отчаянии между безжизненным телом перед дверью и жирной фигурой хозяина.
Только с большим усилием ему удалось преодолеть себя и кое-как направить свои мысли в нужном направлении.
— Ты должен мне помочь! — сказал он. — Мы должны его спрятать.
Марк резко засмеялся.
— Ты спятил, — крикнул он.
Его голос был уверенным и твердым.
— Ты убил ищейку, Торнхилл. Ты действительно думаешь, что я так устал от жизни, что влезу в это дело? Я же первый после тебя на очереди.
Торнхилл хотел вспылить, но потом понял, что бармен прав. В этот момент просить у него помощи равнялось подстрекательству к самоубийству.
— Хорошо, — прохрипел он. — Но дай мне, по крайней мере, час, прежде чем ты позовешь ищеек.
— Десять минут, — сказал Марк. — В самом крайнем случае.
Он оторвался, наконец, от созерцания трупа, с секунду пристально смотрел на Торнхилла, а потом показал движением головы на узкую, наполовину загороженную ящиками и картонками дверь за своей спиной.
— Ты можешь выйти тут. Но торопись. Через четверть часа тут все будет кишеть полицейскими.
Торнхилл сделал шаг к двери и опять остановился.
— Мне нужны деньги.
— Деньги?
— Всего несколько фунтов. Чтобы хватило на билет. Пожалуйста, Марк.
Бармен какое-то время колебался, потом кивнул с явным неудовольствием. Он сунул руку в карман своей куртки и из пачки плотно свернутых банкнот торопливо отсчитал двадцать фунтов.
Торнхилл схватил их, благодарно кивнул и двинулся без лишних слов мимо него к двери.
Леденящий ветер, пахнувший дождем, ударил его в лицо, когда он вышел на убогий задний двор, но он совсем не заметил этого. Не оборачиваясь, свернул вправо, проскользнул через низкую подворотню и тут же очутился на улице.
— Марк сказал: «десять минут», — пробормотал он про себя. — Может быть, десять минут, прежде чем полиция будет здесь.
Пожалуй, у него было, в общем, больше часа, прежде чем начнется погоня. А то, что погоня будет беспощадной, Торнхилл не сомневался ни секунды. Лондонская полиция была известна своей оперативностью, а когда погибал полицейский, это считалось самым тяжким преступлением, которое только можно было совершить в Лондоне.
Торнхилл должен был напрячь все свои силы, всю свою волю, чтобы не побежать по улицам в панике. Его разум все еще сопротивлялся мысли, что он убил человека. Он этого не хотел, видит бог.
Но этому никто бы не поверил.
Он заставлял себя спокойно идти дальше, но снова и снова ловил себя на том, что оборачивается, как затравленный зверь. Если он поторопится, то сможет за полчаса добраться до вокзала и сесть в ближайший поезд. Но наверняка полиция догадается и проверит поезд в пути. Он отчетливо понимал, что с двадцатью фунтами далеко не уедет.
Вообще, если трезво посмотреть, его положение было безвыходным. Если даже Марк будет держать язык за зубами и не выдаст его адрес, Скотланд-Ярду понадобится меньше часа для того, чтобы получить о нем все сведения и наводнить город розыскными фотографиями.
Он мрачно подумал, что действительно был бы мудрецом, если бы сразу пошел и сдался ближайшему бобби, который попался бы ему на дороге.
Но кто ему поверит? Он убил человека единственным ударом…
Он остановился, поднял руку к глазам и медленно повернул ее. Серый оттенок не изменился, наоборот, он, казалось, усилился.
Его кожа сейчас больше, чем когда-либо, напоминала искусственный материал.
«Кожа куклы», — подумал он с внезапным страхом. И сразу же ему вспомнилось, что почему-то он не почувствовал удар полицейского. Он торопливо огляделся, шмыгнул в щель между двумя припаркованными грузовиками и расстегнул дрожащими руками рубашку.
Кожа на его груди тоже начала меняться, но оттенок здесь был еще не совсем серым. Виднелось большое раздробленное пятно, которое покрывало его грудную клетку как блекло-серая сыпь, и когда он провел по нему кончиками пальцев, то почувствовал неестественную онемелую холодность.
Где-то в отдалении завыла полицейская сирена. Звук быстро удалялся, но это настойчиво напоминало Торнхиллу о его положении. Он торопливо застегнул рубашку, суетливо оглянулся по сторонам и быстро пошел по улице.
* * *
Доктор Теракис покачал головой, тяжело опустился в поблескивающее хромом кресло из металлических трубок перед письменным столом и провел обеими руками по лицу.
Жест выглядел усталым, а темные круги под его глазами и глубокие складки вокруг рта еще больше подчеркивали это впечатление. Он некоторое время пристально вглядывался в пространство перед собой, потом улыбнулся Бену Мюррею и, вздохнув, наклонился над столом, чтобы выудить сигару из пепельницы.
— Закурите?
Мюррей молча отказался, но дал доктору закурить и терпеливо ждал, пока он сделает две или три глубоких затяжки, а потом снова откинется назад.
— Это уникальный случай в моей сорокалетней практике, — начал, наконец, Теракис, — а я пережил уже многое.
Он пососал сигару и выпустил плотное голубое облачко дыма. Мюррей заметил, что он не затягивается, а только пускает дым.
— Где вы нашли этот труп?
— Внизу, в порту, — ответил Мюррей, — недалеко отсюда. Но человек был убит не там. Кто-то его туда притащил уже после убийства.
Теракис кивнул ему.
— И причиной смерти, говорите вы, было удушение?
Мюррей помедлил секунду.
— Во всяком случае, это мнение ваших коллег, — сказал он осторожно.
Между крутыми бровями Теракиса появилась вертикальная складка.
— В этом они тоже полностью правы. Мужчина был задушен. Среди прочего.
— Среди прочего?
Теракис отрывисто засмеялся и потушил едва начатую сигару о пепельницу.
— На чьей бы совести ни был этот парень, — медленно сказал он, — тот, кто его убил, должен иметь силу Кинг-Конга. Я редко видел гортань, которая была бы так основательно раздавлена. Но не поэтому я попросил вас прийти, по крайней мере, не только поэтому.
— Ну и?.. — спросил Бен.
Любопытство его уже достигло предела.
— Ну, — сказал Теракис, — это ваша задача — найти убийцу, и в это я не могу вмешиваться. Но все же я хочу попросить вас держать меня в курсе дел. Прежде всего, когда вы намерены задержать убийцу?
Мюррей довольно долго молчал.
— Вы недоумеваете, не правда ли?
Теракис засмеялся.
— Но я вам попробую объяснить. Видите ли, коллеги по патологоанатомическому отделу советовались со мной, потому что в этой смерти имеется определенная особенность. Они толком не знали, с чего начать, и попросили меня помочь. И слава богу, хотел бы я сказать.
Бен все еще молчал. Он впервые столкнулся с самим Фемистоклом Теракисом, но, конечно, раньше много слышал о нем.
Теракис был чем-то вроде пожарной команды для лондонских врачей, врачом-криминалистом с немыслимой выдержкой и невероятным чутьем. Кафедру в институте он возглавлял исключительно для проформы. Большую часть времени он занимался тем, что исследовал загадочные убийства, когда убийцы ловко скрывали способы преступления.
Теракис некоторое время смотрел перед собой, потом внезапным движением встал и поспешил к письменному столу.
— Рассмотрите-ка повнимательней эту картинку, инспектор, — попросил он.
Мюррей встал и подошел к нему. Теракис положил на стол желтую пластиковую папку и раскрыл ее. Появилось несколько увеличенных черно-белых фотографий.
— Корвейн.
Бен кивнул. Он видел этого человека лишь утром, и образ его был еще ясен в памяти: вылезшие из орбит, остекленевшие глаза, застывшее выражение неимоверного ужаса, как будто он увидел в момент смерти что-то такое, что было страшнее, чем мысль о близком конце. Бен содрогнулся.
Он видел уже много смертей, очень много, но так и не смог привыкнуть к этому. Хотя внешне казалось, что он загрубел на своей работе. И вид трупа взволновал его так же, как и в самый первый раз.
— Кто его так? — пробормотал Теракис.
Он положил первую фотографию и взял в руки вторую.
— А сейчас, пожалуйста, взгляните на эту картинку.
Бен повиновался, но не смог увидеть ничего необычного. Фото было увеличенным фрагментом первого — часть шеи Корвейна. Отчетливо были заметны темные пятна от удушения.
— Совсем обычные следы на первый взгляд, не правда ли?
— Вы преподносите это очень увлекательно, доктор, — нетерпеливо сказал Бен.
Теракис коротко усмехнулся.
— Это на самом деле увлекательно, — сказал он. — Подождите и поблагодарите случайность, а также наблюдательность юного ассистента за то, что мы вообще обратили внимание на это. Рассмотрите внимательно эту картинку.
Он взял в руки третье фото. Это был тот же снимок, только на этот раз цветной.
— Тщательно вглядитесь в отпечатки рук, — попросил он, — и обратите внимание на цвет кожи. Вероятно, вы что-то заметите.
Мюррей проклинал в душе неторопливость врача, но сделал то, о чем просил Теракис.
Зрелище было ужасным. Пальцы убийцы оставили после себя глубокие, налитые кровью следы на шее Корвейна. Даже Мюррей, который не был врачом, понял, какую чудовищную силу должны были иметь пальцы, которые лежали на шее Корвейна. Внезапно он осознал, что это была нечеловеческая сила, но ничего не сказал. Теракис был человеком науки, не из тех, кто верил в духов, демонов и оккультные силы. Бена наверняка основательно могла бы сбить с толку научная система взглядов доктора Теракиса, но его мнению были все основания доверять.
— Мне жаль, доктор, — сказал он через некоторое время, — но я не вижу ничего особенного.
— Если вы внимательно посмотрите, то увидите маленькие серые точки на коже, — сказал Теракис.
Он снисходительно усмехнулся.
— А точнее, на следах удушения. Эти точки — то, что побудило меня срочно позвать вас сюда.
Бен смущенно вгляделся.
— Но каким образом…
Теракис перебил его.
— Я объясню это вам, инспектор. Ваш врач заметил эти точки и основательно исследовал их, хотя официально осмотр трупа был уже закончен. То, что он нашел…
Он сделал драматическую паузу и взял следующую картинку из папки, но держал ее так, чтобы Мюррей не мог ее увидеть.
— Пластик.
— Пластик? — тупо повторил Мюррей.
Теракис кивнул.
— Балакрон, чтобы быть точным.
— Балакрон?
Мюррей изумился.
— Скажите, доктор, это не та штука, из которой обычно делают манекены?
— Да, из него тоже.
Теракис кивнул.
— При трупе нашли кусок такой куклы, не так ли?
— Правильно. Ну и…
Мюррей секунду помедлил.
— Эта штука может продвинуть нас дальше. По крайней мере, поможет установить моего происшествия!
Теракис вздохнул, но так, будто Мюррей объяснил ему только то, и так очевидно, что два плюс два равняется семи.
— Я боюсь, что это не так просто, инспектор, — проворчал он. — Знаете, наша первая мысль была, естественно, что и говорить, о частичках пыли, которая, возможно, каким-то образом въелась в кожу Корвейна. Но дело, к сожалению, обстоит по-другому.
— А как?
Вместо прямого ответа Теракис повернул картинку, которую держал в руках, и Мюррей смог увидеть изображение.
— Этот снимок сделан при помощи электронного микроскопа, — объяснил он. — То есть мы можем — а правильнее сказать, не можем — понять, что мы в итоге обнаружили. Но это доказательство.
— Ага, — сказал Мюррей, ничего не понимая.
На этот раз Теракис остался серьезным.
— Что вы здесь видите?
Он указал подчеркивающим жестом.
— Это нормальная человеческая клетка, из кожи Корвейна, если быть точным. А сейчас посмотрите на клетку рядом с ней. Вы что-нибудь замечаете?
Мюррей сосредоточенно склонился над картинкой.
— Нет, — сказал он через некоторое время. — Я не вижу никакого различия. Они выглядят совершенно одинаково.
— Это верно, — сказал Теракис. — Они похожи, как могут быть похожи только две клетки, но, несмотря на это, имеются различия, которые, честно говоря, заставляют меня сомневаться в своем рассудке. Левая клетка, как было сказано, совсем обычная, и та, что рядом с ней, тоже выглядит абсолютно нормальной.
После точно выверенной паузы он закончил:
— Только она насквозь из БАЛАКРОНА.
Он выждал некоторое время, пока Бен осмыслил, что именно сказал только что Теракис.
— Вы думаете, что…
Бен остолбенел.
Теракис кивнул.
— Я думаю, что тело Корвейна превращалось в искусственный материал, по крайней мере, частично, — сказал он серьезно. — Его кожа там, где она соприкасалась с руками убийцы, превратилась в балакрон. Я знаю, что с точки зрения науки это невероятно, и мне кажется, что я прямой дорогой иду в сумасшедший дом, поскольку рассказываю подобные истории. И все же это именно так.
Он положил фотографию обратно, вздохнул и оперся о край письменного стола.
— Может быть, вы теперь понимаете, почему я хотел бы знать, когда вы задержите убийцу?
Бен с усилием кивнул.
— Еще бы, доктор. Если то, что вы мне тут рассказали, правда, то…
— Это при известных обстоятельствах указывает на опасность, размеры которой мы пока не в силах оценить, — закончил за него Теракис. — Под это еще, конечно, рано подводить какие-либо теории, но сам факт…
Он испуганно замолчал.
Некто ходит по городу и одним своим прикосновением может сделать пластиковым любое человеческое тело.
— Вы полагаете, что реакция пошла бы и дальше, если бы Корвейн не умер?
Теракис кивнул:
— Да. Видите ли, инспектор, клетка еще продолжает жить, даже если наступает клиническая смерть. Кожа, например, жила еще час. По распределению трансформированных клеток можно однозначно вычислить процесс развития.
— Но он все-таки умер? — удивленно спросил Мюррей. — Я думаю, что если жизненно важные органы поражены…
Врач медлил с ответом.
— Клетка в определенном смысле тоже жизненно важный орган, — сказал он уклончиво. — И эта клетка явно жила и изменялась, несмотря на то, что это невозможно.
Мюррей безмолвно кивнул. Он осознавал опасность, может быть, даже больше, чем Теракис. Мысль о человеке, который неузнанным разгуливает по городу и может одним лишь прикосновением превращать в куклы других людей, заставила его содрогнуться.
— У вас уже есть следы? — прервал его мысли голос Теракиса.
— Ни одного следа, но…
Он испуганно оборвал себя.
— Дамона! — выдохнул он.
Теракис наморщил лоб.
— Хм?
— Я должен сейчас же позвонить! — поспешно сказал Мюррей. — Может быть, у нас все-таки есть след!
Теракис без слов показал на аппарат и отступил в сторону, чтобы дать Бену место. Мюррей подошел к телефону, торопливо набрал номер и подождал, пока на другом конце снимут трубку.
— Мисс Кинг? — прокричал он в трубку. — Быстрее позовите мисс Кинг!
— Кто это — мисс Кинг? — полюбопытствовал Теракис.
Мюррей закрыл рукой трубку телефона.
— Одна моя знакомая. Я боюсь, что она в опасности. Я объясню это вам позже, но…
Он замолчал, прислушивался с секунду, а потом его лицо раздраженно вытянулось.
— Что значит — здесь нет? — сказал он резко. — Если ее нет в комнате, тогда разыщите и позовите ее. Это очень важно. Сейчас же!
Он снова подождал секунду, затем в бешенстве бросил трубку на аппарат и поспешно отвернулся.
— Пойдемте, доктор! Мы сейчас же должны идти. По дороге я вам все расскажу. Я, кажется, тоже схожу с ума.
Теракис поспешно последовал за ним к двери, снимая на ходу свой рабочий халат.
— Почему я должен считать вас сумасшедшим, инспектор? — спросил он.
Мюррей сумрачно ухмыльнулся, рванул дверь и нетерпеливо помчался по коридору.
— Подождите-ка, доктор. Сначала один вопрос: вы верите в духов?
* * *
Дамона включила дворники, положила руки на руль и, расслабившись, откинулась назад. Дождь глухо и монотонно барабанил по крыше «Порше» и превращал улицу за стеклом в серое, матово поблескивавшее зеркало, в котором, как призраки, отражались автомобили.
Тихая музыка доносилась из радиоприемника.
— Ты действительно считаешь разумным пойти с Хирлетом? — спросил Майк.
Дамона повернула голову, задумчиво посмотрела на Майка и убрала руки с руля.
— Ревнуешь? — спросила она. — Или ты внезапно испугался за меня?
— Ни то, ни другое, — сухо ответил Майк.
Он был в дурном настроении.
— Но, в конце концов, ты сама сказала, что у тебя нехорошее предчувствие.
— Тебе не нравится Хирлет, верно? — сказала Дамона вместо прямого ответа.
Майк сердито наморщил лоб.
— Какое это имеет отношение к делу? Да, я не особенно доверяю Хирлету, но это действительно не играет здесь никакой роли. Ты лучше меня должна знать, что твои предчувствия всегда имеют под собой реальную подоплеку.
— Вот именно поэтому меня так и тянет к нему.
— А Бен?
Майк горячился.
— Ты уже забыла, что он сказал. Эта смерть в порту…
— Случайность, — небрежно сказала Дамона. — Если бы это было как-то связано с куклами, он велел бы нам передать. Ты не знаешь Бена. Он заботливее, чем родная мать.
— По крайней мере, мы должны были сообщить о нашей поездке Бену, — настаивал Майк.
— Конечно, но его не было на месте, дорогой, — язвительно ответила Дамона. — В конце концов, у него такая профессия. Видит бог, мне не очень улыбалось сидеть в Скотланд-Ярде до полуночи и ждать, когда он вернется и вернется ли вообще.
Она отвернулась, пристально посмотрела на улицу и закрыла глаза.
Она сказала Майку неправду, во всяком случае, не полную правду. Но правду сказать она не могла.
Ей тоже не хотелось встречаться с Хирлетом.
Но она должна была это сделать.
Что-то шевельнулось в ней, когда она увидела в магазине Хирлета тот необычный манекен, что-то ее тревожило, чуть ли не пугало. Она не находила этому никакого объяснения. Ей никак не удавалось изгнать из памяти вид этого оцепеневшего кукольного лица. О чем бы она ни думала, перед ней всегда стояли эти глаза, темные, вытаращенные, наполненные немым криком. Особым, едва ли объяснимым рассудком образом она чувствовала в них какое-то загадочное притяжение. Она почти знала, что это больше чем бесчувственная кукла. Что-то бесплотное, жуткое скрывала фигура, как будто где-то внутри взывала о помощи законная душа.
Дамона очнулась от своих мыслей, когда на противоположной стороне улицы остановилась машина, и ее пассажиры размашистыми шагами поспешили под дождем к отелю.
— Это не Хирлет, — пробурчал рядом с ней Майк. — Я скажу тебе, когда он появится.
Он помедлил секунду, потом, закряхтев, уселся поудобнее и укоризненно добавил:
— Может быть, ты будешь так любезна и объяснишь, почему мы ждем здесь, на улице, в машине, вместо того чтобы сидеть в холле отеля?
— Потому что мне совсем не хочется еще раз ставить машину в гараж, — резко ответила Дамона.
Она приподняла левый манжет куртки и быстро взглянула на часы.
Было без шести девять. Он мог появиться в любой момент.
— Может, он врезался в дерево? — с надеждой сказал Майк.
Дамона не ответила. Она снова откинулась назад, лизнула указательный палец левой руки, а затем потерла им кончики пальцев на правой руке.
— Что случилось? — спросил Майк.
Дамона пожала плечами, быстрым движением включила освещение, снова потерла и стала рассматривать кончики своих пальцев.
— Понятия не имею, — буркнула она. — Я, должно быть, где-то измазалась, по-видимому, масляной краской. Эта гадость не оттирается.
Она потерла еще раз, растерянно вгляделась в серый оттенок на кончиках пальцев и, наконец, оставила руки в покое.
— Я попробую потом бензином или растворителем. Если это не поможет… А вот и тот, кого ждем.
Тяжелый американский автомобиль приблизился к отелю. Водитель затормозил, остановился прямо перед входом и выскочил из автомобиля, чтобы открыть заднюю дверцу.
Это был Хирлет.
Майк уважительно присвистнул.
— Малый умеет жить, — сказал он.
Дамона коротко усмехнулась, надавила клаксон и одновременно открыла дверцу. Ветер и холодный дождь ударили ее по лицу, когда она высунулась из «Порше» и совсем не по-женски резко свистнула, вложив пальцы в рот, чтобы привлечь внимание Хирлета.
Хирлет остановился, растерянно оглянулся и потом кивнул, узнав Дамону. Он повернулся и поспешил через улицу маленькими семенящими шагами.
— Мисс Кинг, — радостно сказал он, — я надеюсь, вам не пришлось долго ждать?
— Да минут пять, — ответила Дамона. — Мы только решили ждать вас в машине, так как было бы хлопотно снова ставить ее в подземный гараж. Вы один?
Хирлет кивнул.
— Мой партнер ждет вас и мистера Гюнтера в своем офисе. Я предлагаю вам пересесть в мой автомобиль. Это проще, чем ехать за нами. Само собой, мой шофер отвезет вас обратно в отель.
Дамона отказалась движением головы.
— Вы очень добры, мистер Хирлет, но мы лучше поедем сзади.
Хирлет не растерялся ни на секунду.
— Но дорога скользкая, вы можете потерять нас, — возразил он.
— Да нет, — настаивала Дамона. — Оставим этот спор. Езжайте впереди, а мы последуем за вами. Никаких проблем.
Хирлет все медлил, но потом молча пожал плечами и пошел назад к своей машине. Дамона снова села за руль «Порше», захлопнула дверцу и откинула со лба прядь волос. Она завела мотор и наблюдала в зеркало заднего вида, как машина Хирлета проехала вниз по улице, затем двинулась следом.
* * *
Боль пришла неожиданно — сильный и резкий удар между лопатками, который пронзил его, как гром среди ясного неба, и заставил с пронзительным криком упасть на колени.
Десять, пятнадцать минут катался Торнхилл с криками по сырой булыжной мостовой, окутанный покровом боли и муки, не в силах что-либо соображать.
Потом боль так же внезапно прошла, оставила его. Ужасные толчки между лопатками исчезли, не осталось ничего, кроме глухой парализующей тяжести, как будто невидимый великан давил своими руками на его спину.
Торнхилл еще несколько секунд лежал без движения и ждал, когда исчезнет перед глазами светлая мерцающая точка. Он застонал. Его собственный голос прозвучал чуждо в его ушах, тяжелым хрипом, как будто его гортань больше была не в состоянии издать человеческий звук. Руки его дрожали, когда он с трудом приподнялся. Он встал на колени, пошатываясь, и, переводя дыхание, сел на корточки, а после этого осторожно выпрямился. Кружилась голова. Он неуверенно шагнул, облокотился о стену и снова бы упал, если бы не ухватился за каменный забор. Словно у годовалого ребенка, у него не было силы держаться на ногах, пришлось прислоняться к стене. Короткий приступ израсходовал, казалось, все его жизненные силы.
С трудом, словно многопудовую гирю, он поднял руку и попытался ощупать то место на спине, где вспыхнула боль. Он не дотянулся до него, но понял, что это не был чей-то удар.
Торнхилл снова застонал, постоял еще несколько секунд неподвижно, прислонившись к стене, и попытался идти.
Его сердце бешено стучало. Собственно, он должен был бы замерзнуть — дождь промочил его до костей, и в ботинках при каждом шаге хлюпала вода, — но он не замерз. И вообще он не чувствовал ни тепла, ни холода — совсем ничего. Как-то глухо, с чужеродным чувством постепенного угасания жизни он ощущал свое тело, но координация движений не нарушалась.
Торнхилл снова остановился, обессиленный, оперся о стену и огляделся вокруг. Глаза его были полны слез.
До цели уже было недалеко. Склад находился через четыре дома. До него было десять минут ходьбы, но это больше, чем в состоянии был пройти Торнхилл.
Его кожа между тем окончательно приняла серый пластиковый оттенок, и он все больше начинал чувствовать себя чужим в своем собственном теле. Кожа была холодной и гладкой, как у мертвеца, а дождевая вода сбегала по ней, как будто она взаправду состояла из пластмассы, а не из живой ткани.
Торнхилл оттолкнулся от стены и с трудом поплелся дальше. Шаги гулко отражались от глухих каменных стен и издавали какое-то особое, звякающее эхо.
Дальше: Часть вторая Кукла-чудовище