77
К гостям она вышла в шесть тридцать, после того как они закончили все свои дела и ожидали только появления хозяйки дома.
И хотя некоторые из них уже неоднократно видели Бэкки, её появление, как всегда, вызвало настоящий переполох. Финансовые тузы выстраивались в очередь, чтобы только приложиться к ручке Бэкки и пробормотать какой-нибудь нелепый комплимент.
Миссис Доре благосклонно кивала, а стоявший в стороне Рудольф смотрел на это представление и жмурился от удовольствия.
Управляющий директор компании «Маркое» Цольц Ван Гуффен подошёл последним. Он тоже поцеловал Бэкки руку и что-то сказал про погоду.
— Что там погода, Цольц, удиви миссис Доре своим излюбленным фокусом! — воскликнул молодящийся джентльмен, глядя на Бэкки сверкающими глазами. Он был равноправным партнёром Доре и его звали Браун.
— Каким фокусом? — спросила Бэкки.
Гости засмеялись, а сам Цольц Ван Гуффен смутился.
— Он великолепно ест зажжённые сигары, миссис Доре.
— Зажжённые сигары?
— Вот именно. Ну-ка, дружище Цольц, исполните для миссис Доре свой неподражаемый фокус!
— Но помилуйте, господа! Я съел уже восемь штук! — взмолился несчастный.
— Брось, дружище. Отказывать даме — это же некрасиво!
И снова все засмеялись.
— Скушай хотя бы парочку.
— Ну хорошо. — Цольц Ван Гуффен взглянул на столик, где стояла коробка с сигарами, и его передёрнуло. Тем не менее он выдавил из себя улыбку и повторил:
— Ну хорошо, парочку я, пожалуй, ещё осилю.
На глазах изумлённой Бэкки Браун раскурил две сигары и передал одну из них Цольцу.
Управляющий директор с полминуты взирал на сигару с нескрываемым ужасом, а затем, собравшись с духом, отхватил зубами целую половину. Быстро её прожевав, он судорожно сглотнул и забросил в рот оставшуюся половину.
Бэкки неотрывно следила за этим феноменом и невольно пыталась двигать челюстями, словно помогая несчастному справиться с его работой. Когда Цольц покончил с первой сигарой, Браун услужливо подал ему другую.
Однако самообладание оставило Цольца, и гостям пришлось кричать на него, чтобы заставить есть дальше. Как следствие, бедняга подавился и зашёлся в кашле, а Браун, выйдя из себя, начал требовать, чтобы тот не прекращал попыток и не симулировал бессилие.
— Оставьте, господа, если уж он вам так не мил, просто пристрелите его, — сказала Бэкки и, повернувшись, ушла.
Вскоре разошлись и гости.
Рудольф сразу прибежал в покои молодой супруги, надеясь подсмотреть, как она раздевается.
— Как же остроумно ты сказала, дорогая: «пристрелите его». Когда ты ушла, мы хохотали до упаду. Даже Цольц и тот улыбался…
— Мне стало жаль его, — призналась Бэкки.
— Жаль? — Рудольф усмехнулся и, нежно подвинув сброшенное на тахту платье, присел, не отводя взгляда от прозрачного пеньюара Бэкки. — На жалости, дорогая моя, далеко не уедешь. Если бы я постоянно кого-то жалел, у меня бы не было всего этого. — Доре обвёл рукой стены, окружающую обстановку и даже саму Бэкки. — Финансовое могущество и жалость несовместимы.
— Но ты же работаешь с ценными бумагами. На бирже нет людей, а между тем это приносит тебе твои богатства, — заметила Бэкки, честно пытаясь разобраться в ситуации.
— Сами по себе ценные бумаги, хотя и называются «ценными», стоят весьма немного. Чтобы получить с них хорошие дивиденды, нужно продать их раз двадцать за год.
— Так часто? — удивилась Бэкки. Она обернулась, стоя перед зеркалом, и Доре увидел её великолепную полуобнажённую грудь. В штанах у него сразу стало тесно, он сжал зубы, чтобы продержаться ещё пару остававшихся до сна часов.
— Да, дорогая. Люди должны покупать, потом бояться и продавать, потом снова покупать, думая, что уж на этот раз не прогадают. Но потом я их снова пугаю и заставляю продавать.
— Значит, такова биржа?
— Нет, таково умение управлять биржей.
— Что значит «управлять биржей»? Разве это не естественный рыночный механизм? Так нам говорили в школе.
— Рыночный механизм? — Рудольф не удержался от улыбки. — Чтобы этот механизм приносил деньги, его нужно заставлять проворачиваться побыстрее.
— Но как?
— Можно организовать трест, который будет заниматься распространением ложной финансовой информации. Однако люди не очень-то верят этой трескотне. В какой-то сезон можно сорвать хороший куш, а иной раз ничего не выходит. Поэтому лучше манипулировать реальностью, заставляя людей самих делать нужные тебе выводы.
— Это как же? — Бэкки заколола волосы и посмотрела на себя в зеркало. Она уже запуталась в объяснениях Рудольфа и поддерживала разговор лишь для того, чтобы он не стал приставать прямо сейчас.
— Скажем, можно организовать конфликт двух могущественных финансово-промышленных групп, которые сойдутся в битве за свои интересы. А интересами может оказаться свободная колония или даже планета-зарегистрированный член Ассоциации.
— И за что же они будут бороться?
— Они будут бороться, и уже борются, за обладание богатыми недрами. За доходы в триллионы и даже десятки триллионов рандов. Как только начинает побеждать одна группа, её акции на бирже стремительно идут вверх, а акции её противников — падают. Потом инициатива неожиданно переходит к другой группе, и все меняется с точностью до наоборот.
— И где они борются за эти самые недра? — Бэкки присела на мягкий пуф и вздохнула, ожидая, когда Рудольф уйдёт.
— А ты сама не догадываешься?
— Я? — Бэкки обернулась. — Я не до…
Она хотела сказать «не догадываюсь», но тут до неё дошло, на что намекал супруг. Бэкки поднялась с пуфа и уставилась на таинственно улыбавшегося Рудольфа.
— Неужели эта война ваших рук дело?
— Да, представь себе. И твой супруг, дорогая, является чуть ли не единственным её изобретателем.
— Но… но это же чудовищно, Рудольф… Там же гибнут миллионы людей!
— Это их личный выбор. Насильно в этой войне никто не участвует.
— Но почему война? Почему нельзя было сделать что-то другое?
Бэкки вспомнила своих одноклассников — Бена Аффризи и Джо Миллигана. Они отправились проверять себя на ту самую войну, владельцем которой — да, иначе и не скажешь, — владельцем которой является её муж.
А она, миссис Доре, её совладелица, потому что из пролитой на этой войне крови состоят все её платья, драгоценности, массажистки, парикмахеры, стилисты и оформители.
— Это чудовищно, Рудольф, ты зарабатываешь деньги на разрушении… — произнесла Бэкки, бессильно разведя руками. Теперь она вспомнила единственное свидание с Беном. Торопливый секс двух выпускников. И почему ей тогда взбрело в голову дать ему? Может, потому что он её удивил? Был эдаким непримиримым противником наёмничества, говорил, что ложная бравада лишь проявление трусости. А потом раз — и сам отправился воевать.
— Всеобщее заблуждение, дорогая, — переходя на наставительный тон, произнёс Рудольф. — Ведь на многих планетах экономика находится в весьма плачевном состоянии, и там существует избыток рабочей силы. Куда деваться молодым людям, которые хотят испытать себя и заработать денег? Только идти на войну. Да, некоторые из них погибают в первый же месяц, однако их родственники получают достойную страховку. Если солдат погиб в следующие полгода, его страховка увеличивается. Ты даже представить себе не можешь, но на некоторых перенаселённых планетах большая часть инвестиций в промышленность осуществляется именно получателями этих сумм. Война поддерживает агонизирующие миры, дорогая. Фактически она — донор для планет, единственным ресурсом которых является население…
Заворожённая его вроде бы разумными объяснениями, Бэкки внимательно слушала. Рудольфу это льстило. Отношение супруги значило для него много.
— Но и это ещё не все, дорогая. Помимо людских ресурсов, войне нужны танки, самолёты, транспортные корабли, винтовки, гранаты и даже нижнее бельё. Все это имущество днём и ночью производят десятки и сотни тысяч фабрик и заводов. А на них, заметь, работают люди. Люди, у которых есть детишки, немощные родители. Война их тоже кормит. И даже на планетах, где, собственно, и происходят военные действия, огромная масса населения работает на строительстве укрепрайонов. Добавь сюда работников страховых компаний, банков, которые занимаются финансированием военных кампаний, персонал средств массовой информации — от телевидения до газет и журналов. Да присовокупи проституток, которые тоже зарабатывают на войне, отправляясь в рейды на кораблях-борделях для обслуживания солдат.
Давая возможность Бэкки лучше осмыслить услышанное, Рудольф сделал паузу, затем заключил:
— Вот и получается, дорогая, что наша война — это не просто кровавая бойня, которую устроили какие-то ненормальные маньяки с целью потешить свой извращённый ум. Война — это средство перераспределения финансов из более благополучных районов в те, где людям без этих денег пришлось бы очень нелегко.
Рудольф закончил свой монолог и смотрел на Бэкки, ожидая, что она скажет.
— То, как ты все объяснил… Одним словом, мне самой это никогда не приходило в голову.
— Вот именно, дорогая! Вот именно.
Доре поднялся с тахты и с многозначительным видом произнёс:
— Механизм давно отлажен, он приносит деньги, но я уже придумал новый поворот в мировой истории. — Он перевёл взгляд на Бэкки, ожидая вопроса.
— Какой же поворот ты задумал? — спросила она.
— Появление третьей силы, дорогая.
— Третьей силы?
— Да. — Доре самодовольно улыбнулся и, скрестив руки на груди, поставил на тахту ногу. — Я даже название ей придумал — Союз Восточных Корпораций.
— А почему восточных?
— Да просто чтобы в сокращении это звучало красиво — Эс-Вэ-Ка. Только представь, как это будет звучать в сводках: «ЭсВэКа наступает» или «ЭсВэКа атакует…».
— А кого оно атакует? — простодушно поинтересовалась Бэкки.
— В этом-то все и дело.
Доре многозначительно поднял к потолку палец:
— СВК заявит, что претендует на стратегические районы, за которые уже борются Катан и Лозианская республика. На рынке сразу возникнет паника: на кого ставить? Потом мы выбросим информацию о необыкновенной финансовой мощи СВК, и тогда акции Катана и Лозианской республики резко пойдут вниз, а мы начнём их покупать. Затем придёт черёд следующего этапа, когда бывшие враги вдруг объявят о заключении союза против общего противника. Объединение всегда приводит к росту ценных бумаг объединяющихся компаний, поэтому цены нового союза подскочат и мы начнём продавать…
— А третий этап? — спросила Бэкки, насторожённо поглядывая на указующий в потолок палец, который Доре, увлёкшись рассказом, забыл опустить.
— Третий этап — это вся остальная часть военных действий, которые будут проводиться по уже накатанной схеме.
Обратив наконец внимание на свой поднятый палец, Доре ойкнул, потряс им и стал растирать — палец уже успел слегка онеметь. Но тут он заметил недоуменное выражение на лице Бэкки, опустил руку и, расправив плечи, сказал:
— Так что, дорогая, я не разрушитель, а созидатель. Только созидаю я по-своему…
