28

Дни, заполненные тяжёлой, до седьмого пота, учёбой пролетали быстро. О доме почти никто не думал — некогда было. Даже когда Бен и Джо ложились спать и закрывали глаза, они видели перед собой силуэт далёкой мишени, по которой им ежедневно приходилось стрелять.

«Граната!» — кричал во сне сержант Кнопфлер, и тогда спящие вздрагивали — это они припадали к земле.

Утро было одним из самых тяжёлых испытаний. Все тело болело и, несмотря на крики дежурного, хотелось снова упасть на кровать и пролежать, не шевелясь, целую вечность.

Впрочем, после разминочного кросса появлялось желание жить, а завтрак возвращал молодым солдатам уверенность в своих силах.

И снова к ежедневной учёбе. Стрельба, бег, падения и опять стрельба.

— Ты выглянул из-за угла, Рулз, на что нужно обратить внимание?

— На окна, сэр.

— Молодец. Выглянул, определил расстояние до следующего укрытия — и стремительный бросок.

Рулз выскочил из-за угла и помчался к невысокой полуразрушенной стене.

Стоявший позади него Джо Миллиган тут же взял пустые окна на прицел, прикрывая своего товарища.

— Правильно, Миллиган, — похвалил его Кнопфлер, размышляя о том, что мог бы сделать из этих ребят крепкое отделение, если бы ему дали на это время. Ну хотя бы месяц.

Следующим открытый участок преодолел Джо, который уже научился двигаться быстро, не обращая внимания на усталость. Бен хотел последовать его примеру, но сержант остановил его.

— Аффризи, Миллиган сообщил тебе, что в одном из окон заметил штуцер. Понял вводную?

— Понял, сэр.

— Пошёл.

Бен выскочил из-за угла и стал петлять, стараясь запутать электронный мозг воображаемого штуцера.

— Хорошо. — Кнопфлер вздохнул, снова вернувшись к невесёлой мысли, что готовит ребят для бессмысленной гибели. Ну да, благодаря каким-то навыкам они преодолеют в этом городе кто-то пару десятков метров, а кто-то и целый квартал. Но то будет настоящий везунчик.

Дувший с запада ветер принёс несколько раскатов. Сегодня на фронтовом рубеже было неспокойно. Утром где-то над рекой шёл воздушный бой. После него на берегу горело два сбитых истребителя.

Сержант ещё погонял новичков и пообещал, что после обеда они пойдут на стрельбище.

— Возвращайтесь в казарму и сдайте оружие. А в оставшиеся четверть часа можете сходить на узел связи и отправить домой телеграмму. Дежурному связисту скажете, что я распорядился.

— Спасибо, сэр, — за всех ответил Джо Миллиган. — Но что-то не очень хочется ничего писать.

С него было достаточного и того раза, когда он прямо из транспорта разговаривал с домом, объясняя, куда они с Беном подевались. Это было нелегко.

Возвращаясь с учебной площадки в военный городок, новички решили срезать путь и пошли через холм, оставив тропу, петлявшую среди кустарника.

Их невольно предупредили зенитчики. Бен Аффризи и его товарищи услышали грохот артавтоматов и, повернув головы, увидели вертолёт огневой поддержки «джулия», от которого в их сторону уже тянулись дымные хвосты неуправляемых снарядов.

— Воздух! — крикнул Бен и прыгнул под уклон холма. Теряя амуницию и оружие, солдаты покатились вниз, и это спасло их. НУРСы взорвались несколькими метрами выше, разбросав красноватую землю вперемешку с осколками.

Рулз громко вскрикнул и схватился за ногу. Больше никого не задело.

— Не шевелись, я его вижу! — воскликнул Абрахаме, подползая к раненому товарищу.

— Кого ты видишь? — не понял Джо. Он сидел, держа автомат наготове на случай, если вертолёт появится вновь.

— Джо, у нас же нет патронов, — напомнил Бен.

— Можно встать, — сказал парень по имени Инсбрук. — Слышите, по нему уже возле реки лупят.

— Давайте поднимем Рулза, — предложил кто-то.

— Нет, лучше вызовем сюда санитаров.

— Отвалите! Я его вижу! — отмахнулся Абрахаме. — Рулз, убери руки, я сейчас выдерну этот осколок!

— Не надо, Ноэль! Лучше в госпиталь!

— Заткнись, я знаю, что делаю! Убери руки, кому сказал! Убери руки!

Наконец Рулз отнял окровавленные ладони, и Абрахаме, едва ли не рыча, ухватился зубами за торчащий краешек и дёрнул что было сил.

Раненый дико заорал, из раны хлынула кровь.

— Нужно срочно его перевязать! — крикнул Джо.

— Не дёргайся, — бросив витой кусок металла на траву, буркнул Ноэль. — Давай бинт и антисептик, а кровь пусть немного стечёт, чтобы заразу наружу вымыло.

— Но я же истеку-у-у! — завопил Рулз.

— Ты не видел, как истекают, парень, — авторитетно заметил Абрахаме, готовя бинт. — Когда в Арби Паплонски всадили двадцать восемь скрепок, вот тогда он истекал.

— Каких скрепок? — удивился Бен.

— Мебельных, парень, мебельных.

— Это как? — тут же спросил кто-то из сбившихся в кучу солдат. И даже раненый перестал кривиться, заинтригованный рассказом Ноэля.

— Дружок его Бруно решил пошутить и направил на него пневматический степлер. Направил и говорит: бабах, Ар! А поскольку пили они с самого утра, то он случайно нажал спуск и пришпилил одежду Паплонски к его телу в двадцати местах. Ар посмотрел на своё брюхо и говорит Бруно: какого хрена, приятель, у тебя в обойме ещё восемь скобок осталось…

— И что?

— И Бруно пришпилил к Арби оставшиеся скобки.

С этими словами Абрахаме прижал к ране Рулза смоченные антисептиком бинты, и тому снова пришлось орать.