Глава четвертая, напряженная

Казалось, холод пробрался до самого позвоночника, проник в спинной мозг, а оттуда ринулся будоражить головной, отчего, собственно говоря, мне и пришлось очнуться. Система тут же выдала отчет о повреждениях: головокружение, тошнота, дважды отбитый затылок и трижды копчик — в общем, ничего смертельного.

Открыв глаза, я обнаружил себя бесстыдно валяющимся прямо на траве в зазывающей позе. Рядом отдыхал клинок, чудом не оброненный во время бешеной ротации. Как я еще умудрился не искромсать им себя на части — тоже удивительно. Веки с трудом распахнулись, и оказалось, что, пока организм наслаждался в забытье, уже наступила ночь. Безоблачное небо смотрело на меня зрачками неисчислимых миллиардов звезд, а глядя на огромную полную луну, можно было запросто даже ослепнуть.

Я принял сидячее положение и осмотрелся, благо лунный свет позволял это сделать без труда. Окрестности удивили полным несоответствием с тем местом, где я потерял сознание. Впереди, метрах в пятидесяти, стояла сплошная стена высоченного черного леса, которая простиралась в обе стороны, и конца ей не было видно. За спиной, насколько хватало взгляда, разлеглось бескрайнее поле. Показалось, что слева вдалеке, у самой кромки леса, колыхались огоньки.

— Черт, неужто вояки меня сюда оттащили? — пробурчал я, вспоминая людей в камуфляже. — Почему тогда меч не забрали?

Продолжая озираться, я подобрал клинок, встал и отряхнулся. Надо было решать, в какую сторону двинуться. Пришло время напрячь слух: рядом могла проходить автомагистраль или железная дорога. И тут я понял, что вокруг — абсолютная тишина! Ни пения птичек, ни треска цикад, ни даже шума ветра в кронах деревьев. Это странное обстоятельство почему-то настораживало.

Наспех пораскинув мозгами, решил поначалу направиться в сторону полыхающих издали огоньков. Вряд ли там Лас-Вегас, однако должен ведь кто-нибудь обитать в той области.

Но только я повернул налево — краем глаза удалось заметить две тени, стремительно отделившиеся от леса. Они приближались ко мне, одна за другой, с бешеной скоростью, и уже через секунду можно было разглядеть их кошмарные очертания. Два огромных, размером с лошадь, существа, своим видом напоминающие собак. Но странные это были собаки: без шерсти, костлявые, обтянутые сухой и серой, как у мумии, кожей, с широкой грудной клеткой, огромной пастью и пустыми глазницами. До ушей донесся не собачий рык, а утробное замогильное сипение.

Монстры передвигались слишком быстро, чтобы пытаться от них убежать. Да я и не мог — тело не слушалось. Все, на что был способен организм, — это в ужасе отвесить челюсть и смотреть на приближающихся тварей, которые были совсем близко. Та, что бежала первой, уже находилась на расстоянии прыжка и, широко разинув пасть, взметнулась в воздух.

В эту же секунду до моего скованного парализующей оторопью мозга дошло, что в руке я сжимаю грозное оружие. Осознание этого факта моментально придало решимости и подвижности. Сместившись рывком с линии атаки прыгнувшего уродца, я располосовал ему весь бок и сразу же сконцентрировался на втором нападавшем. Но поздно! Тот уже пикировал на меня, стремясь вцепиться зубами в горло и раздавить под тяжестью своего тела. Я лишь выставил меч вперед и начал падать на спину в надежде, что лезвие проткнет какой-нибудь жизненно важный орган чудовища, а сама тварь окажется достаточно легкой, чтобы не превратить меня в пиццу. Тело зверя нанизалось на меч, как на шампур, вскользь придавило меня к земле, но, увлекаемое инерцией, перекатилось на пару метров дальше. Я сразу вскочил в боевую стойку, занося клинок над головой, но сражаться больше было не с кем.

Тот монстр, что прыгнул на меня вторым, уже не вставал, а первый, с вываливающимися из рассеченного бока внутренностями, силился подняться, но лапы его совсем не держали. Раненое, похожее на хорошо сохранившийся труп огромной собаки животное обратило ко мне свою страшную безглазую морду и тихо, но все так же пугающе, неестественно просипело. Я осторожно подошел к нему на пару шагов ближе, чтобы внимательнее рассмотреть, но существо вдруг, остервенело выгибаясь и мотая головой, видимо, из последних сил, поползло ко мне. Отскочив в сторону и оказавшись сбоку от мерзкой твари, я одним ударом снес ей голову. Зверь замолчал навсегда.

Но тишина длилась недолго — почти сразу после этого из недр леса раздался нечеловеческий вой, а из чащобы стали доноситься множественные шорохи, будто десятки лап начали шелестеть в траве между деревьями.

Выглядело так, будто поначалу природа затаилась, рассматривая меня, затем, когда я очнулся, послала двух слепых разведчиков, чтобы проверить незваного гостя, и теперь, убедившись, что он действительно хуже татарина, решила действовать.

Я тоже не думал тормозить и на этот раз рванул в сторону огней, как студент в столовку на перерыве. Постоянно озираясь на бегу, я все думал: что же это на самом деле было? Перебрав кучу фантастических версий, наиболее вероятным признал испытание военными нового биологического оружия. Скорее всего, разработка вышла из-под контроля экспериментаторов. Или это было бета-тестирование, причем на мне, придурке, так удачно подвернувшемся под руку. Интересно, а бандитов, гнавшихся за мной, тоже поймали? И каким же все-таки органом огромные безглазые твари безошибочно меня чуяли? Как бы то ни было, приоритетным вопросом на данный момент являлось удовлетворение своего инстинкта самосохранения — над остальным я решил поразмышлять потом, если доведется.

Единственным вариантом спасения, на мой взгляд, было место, где светились огни, где могли оказаться люди. Даже если это и подставившие меня вояки — они все равно хомо сапиенс, разумные существа, с которыми на крайний случай можно договориться, а не кошмарные монстры, способные сами разобраться между собой, кому и сколько вкусных кусочков молодой жертвы достанется на ужин.

Метров через двести стали виднеться очертания забора, который при ближайшем рассмотрении оказался деревянным частоколом. Ничего себе военная база, охраняемый объект! Никогда не думал, что инженерная служба догадается в полевых условиях обносить лагерь ограждением из вбитых в землю толстых заостренных деревянных стволов метра в три высотой. Однако при этом высота оборонительного сооружения и его структура не позволяли спокойно перелезть на огороженную территорию. Оставалось искать ворота. Я оглянулся по сторонам. В лунном свете стало видно, что огни горят на двух вышках, стоящих хоть и за частоколом, но прямо напротив леса. Приближаться к пугающим шумным зарослям хотелось меньше всего, однако что еще могли охранять вышки, если не вход на базу?

Внимательно вглядываясь в чащу, готовый встретить лицом к лицу все, что могло выскочить оттуда, я, как спятившая бабочка, полетел на свет. Частокол шел по кругу, и в той его части, которая располагалась к лесу ближе всего, метров за двадцать до зарослей, действительно находились широкие, обитые жестью ворота. Высотой в три этажа, деревянные каркасы вышек торчали из-за массивного забора и оканчивались чем-то вроде крытых смотровых площадок, на которых горели костры.

Я немного покрутился у ворот, раздумывая, как бы оповестить обитателей о своем присутствии, да так, чтобы на всякий случай не расстреляли без разбору. Вдруг сверху раздался человеческий голос, говоривший на непонятном языке, и я задрал голову. Разглядеть на фоне пламени настороженные, неподвижные человеческие силуэты удалось не сразу. Судя по тревожной интонации речи говорившего, стало понятно, что с распростертыми объятьями, фанфарами и хлебом-солью встречать меня явно не намереваются. Хоть бы впустили вообще. Я принялся оживленно семафорить руками, указывая в сторону того места, где произошел инцидент с двумя чудовищами, и орать что есть мочи:

— Люди! Не стреляйте! Помогите! На меня напали вон там две собаки, здоровые, без глаз! Впустите!

Неожиданно в зарослях, совсем рядом, почти на самой опушке раздался высокий громкий нечеловеческий смех, заставивший меня вздрогнуть и подскочить на месте. Я слышал, как похожие звуки издают шакалы, но откуда им взяться в здешних широтах? Люди на вышках принялись переговариваться между собой, правда, ни слова понять не удалось. Тем временем из глубины леса донесся громкий хруст ломающегося дерева, что-то заскрипело, как корабельные мачты парусников на ветру, и земля задрожала под могучей поступью чьих-то гигантских ног. Тут уж я забеспокоился совсем не на шутку.

— Эй, там, наверху! Впустите, мать вашу! — Добавив еще пару непристойных словечек для пикантности и ясности изложения, рукояткой меча я принялся нервно постукивать по жестяной ограде.

Видимо, бюрократы наверху наконец пришли к консенсусу, и я опять услышал тот же голос:

— Хорошо, мы тебя впустим. Но если что не так — убьем! — Одна створка ворот приоткрылась.

О! Ведь могут и по-нашему разговаривать, если захотят, подумал я, прошмыгнув молнией внутрь.

А за воротами, отсвечивая радостными бликами от горящих факелов, меня гостеприимно встретила куча ощетинившихся лезвий. Мужики, державшие копья, были одеты в грубые шмотки, каких сейчас не встретишь даже в самой глухой деревне. Всклокоченные бороды на каждой роже и нелепые лапти создавали весьма обескураживающее впечатление. За их спинами виднелись силуэты бревенчатых домов, из которых выползали грузные женщины с заспанными, но любопытствующими взглядами. Платья их также были пошиты из грубого, похоже, льняного, сукна. Пара босых детей в рубахах до пят тоже умудрилась просочиться, чтобы поглазеть на гостя, но, получив кто по заднице, кто подзатыльник, мигом испарилась.

Что-то в этом месте явно было не так. По крайней мере, на военную базу оно тянуло с большим трудом — это если пропустить несколько последних столетий. Не очень смахивала обстановка и на декорации к историческому фильму. Точнее, смахивала еще как, но больно уж реалистично все выглядело.

Я таращился на диковинных людей, и они тоже настороженно, правда, не без интереса меня разглядывали. Так, наверное, могло продолжаться вечно, пока один из них не догадался спросить:

— Кто ты такой и что тебе здесь нужно?

Не сказать чтобы такого каверзного вопроса я от них не ожидал, однако выдать сразу более-менее вразумительный ответ едва получилось.

— Ну, я… это… попал сюда случайно: убегал от бандитов, потерял сознание, а потом оказался здесь. На меня из леса напали две огромные собаки без глаз — я их убил, потом увидел огни на вышках и прибежал сюда. Вот.

В толпе сразу после этих слов началась оживленная дискуссия, к которой, опять же ввиду языкового барьера, я не мог присоединиться. Когда наконец все замолкли, ко мне вновь обратился тот же мужик:

— Ты убил двух волколаков?

Толпа смотрела недоверчиво и явно ждала ответа.

— Послушайте, я вообще-то в местной фауне совсем не шарю. Вылезли два упыря — пришлось порезать. А как вы их называете — волколаками или волкодавами, — это уже ваше дело… — На меня продолжали смотреть как на рыбака, который, хвастаясь, расставлял руки слишком широко. — Чего так смотрите? Не верите? Сходите проверьте — там трупы валяются. Вот, кровь на мече еще осталась.

Я демонстративно выставил клинок на обозрение. Люди принялись толкаться, пробираясь поближе, чтобы лучше рассмотреть кровь на лезвии. Копья и пики были беспечно задраны остриями вверх. Они, как дети, увидев что-то любопытное, мигом забыли обо всем окружающем. Сейчас появилась прекрасная возможность одним махом чирикнуть пару шей и, пользуясь неразберихой, прорваться смертельным вихрем через толпу. Теоретически я знал, как это сделать, — Шаман и таким фокусам учил. Но был ли в этом смысл? Ребята оказались не слишком агрессивными простачками. Причем у них срочно следовало узнать, где я нахожусь, и кое-какие мысли по этому поводу уже настойчиво барабанили по мозгам. Я решил перебить бойкое обсуждение аборигенов, размахивающих руками, словно строй чокнутых регулировщиков:

— Простите, а вы не подскажете, где я сейчас нахожусь? — как можно более вежливо и непринужденно спросил я.

— Это деревня Прилесье, — практически не отрываясь от дискуссии по поводу моих подвигов, ответил тот житель, который задавал мне вопросы.

Судя по уважению, с которым окружающие внимали его речам, этот мужик был здесь за главного.

— А можно подробнее?

Крестьянин внимательно посмотрел мне в глаза:

— Ну, Прилесье, возле Крипета… — Поняв по выражению лица, что эти названия мне говорят не более, чем слово «синхрофазотрон», селянин добавил: — Ты что, не знаешь? Ну, Крипет! Великое княжество Мидлонское. Столица Глада. Не знаешь? Ты что, из Казмадского королевства?

— Первый раз слышу! Вы что, прикалываетесь? Поверьте, с географией у меня в школе никаких проблем не было. — Теперь все молча смотрели на меня. — И чего это вы со мной на русском, а друг с другом на непонятном языке разговариваете?

— Понятно, — сказал все тот же мужик, хотя по взгляду было видно, что ни черта ему не понятно.

Он задумался на секунду, затем обернулся и на чужом языке что-то сказал своим соплеменникам. По толпе сразу пробежал ропот неуверенности. Глава еще раз с упреком обратился к людям, но те принялись неуверенно мяться. Я с любопытством наблюдал за происходящим. Наконец он выхватил из людской массы за руку первого попавшегося добровольца, наорал на него, затем указал пальцем на деревню и швырнул в ту сторону. Несчастный чуть не зарылся носом в землю, но, сохранив равновесие, оглянулся, обреченно вздохнул и неспешно исчез между домами.

— Так ты и вправду ничего про эти земли не знаешь? — обратился градоначальник уже ко мне.

— Только то, что гостеприимство здесь — явно не конек. — Я скептически ухмыльнулся, оглядывая копья.

Мужик нахмурил брови:

— Когда каждую ночь готовишься отбивать нападки нечисти, любого гостя начинаешь встречать одинаково. — Из толпы раздались одобрительные возгласы. — Но ты убил двух волколаков, на твоем оружии черная кровь этих исчадий. Такое не каждому под силу. Говоришь, никогда не слышал про Поляну? Возможно, ты не лжешь. Я послал за волшебником — пусть он проверит.

— Волшебник?!

Пока старший по селу не произнес этого слова, я собирался у него спросить о многом, но теперь вопросы повылетали из головы, словно тараканы из-под тапки.

— Да, сейчас один из них у нас проездом. Скокс — тот еще чудак. Приехал что-то выяснять о нечисти. Тебя, кстати, как звать, незнакомец?

— Арсений… Арсенал, в общем. Но погодите, какой к черту волшебник?.. А! Понял: у вас тут секта!

Я вспомнил документальный фильм про группу отшельников, которые зашились в самую глушь и основали там свое поселение, свою новую жизнь со странной религией, традициями и обрядами. Как бы у этих экземпляров каннибализм не был одной из славных традиций, радующих и детей и взрослых. Я как можно более примирительно продолжил:

— Ушли от грязи и шума цивилизации — ну это понятно. Не осуждаю. Самому иногда хочется, но как-то не сейчас. Мне бы только домой добраться — и все. Больше я от вас ничего не прошу. Хотя… стойте… — Я задумался в неуверенности. — Откуда здесь тогда эти чудовища? Неужели все-таки…

Сгруженные в одну кучу небывалые мутации животных после мощного радиационного выброса, научные разработки военных и поселок языческих фанатиков, причем всего в нескольких десятках километров от средних размеров мегаполиса почти в центре Европы, — слишком ничтожная вероятность. Как ни странно, более правдоподобной выглядела совсем другая — фантастическая версия: неужели все-таки Палыч не был психом?..

— Ты странный человек, Арсенал, — прервал глава поселка мои мысли. — Пускай Скокс разбирается с тобой. — И с надеждой добавил: — Может, хоть от нас отстанет.

В это время из-за домов раздался душераздирающий вопль, и через минуту бегом вернулся тот самый гонец, которого градоначальник посылал за волшебником. Вытаращив глаза, он покрикивал от боли и держался обеими руками за ягодицы, почему-то дымящиеся. За ним шел высокий мужчина, ярко отличавшийся от окружающих отсутствием бороды, забавными кудряшками на голове и длинным балахоном. Выражение лица этого типа явно не предвещало ни мне, ни сельчанам ничего хорошего, поэтому все присутствующие благоразумно расступились на безопасное расстояние в стороны еще задолго до приближения страшного дядьки, увенчав сей живой коридор моей скромной персоной. Волшебник целенаправленно топал к нам, и уже можно было расслышать его злобные причитания:

— Вы, стадо тупоголовых елупней! Паляндры на вас нет! Сколько раз вам повторять, чтобы не беспокоили меня, если на деревню никто не нападает! Но нет! Вы умудрились опять это сделать, да еще когда? Ночью! Решили, что, если я спалю одного из вас, в темноте это будет смотреться особенно красиво? Показывайте — кто вас тут испугал? Этот? — Скокс уже подошел и принялся презрительно окидывать меня взглядом, с недоумением остановившись на кроссовках.

Толпа в ужасе молчала. Я тоже никак не мог решить, какую линию поведения выбрать в разговоре с недавно разбуженным среди ночи, а поэтому, естественно, злым, как стадо пчел, волшебником.

— Кто ты такой? — сурово рыкнул Скокс, обращаясь ко мне.

— Арсенал! Убегал от разбойников, убил двух волколаков, потерял сознание и прибежал сюда! — отрапортовал я, как солдат командиру, но, поняв, что доклад непоследователен, решил тут же исправиться: — Точнее, сначала потерял сознание, а потом убил волколаков. Ну, а перед этим убегал от бандитов, а сейчас вот здесь. То есть…

— Заткнись, раздави тебя Перун! — проорал волшебник, закатил устало глаза, а затем обратился к старосте поселка: — Горлан, это же лазутчик Кащера, ты только посмотри на него! Во что он одет! Нашему бессмертному врагу совсем уже некого засылать, кроме таких полных ничтожеств, как этот шут!

Градоначальник открыл было рот, чтобы что-то возразить, но тут я не выдержал: мало того что меня нахально обозвали, так еще и затронули самую больную тему — прикид!

— Между прочим, я этот костюм всего два месяца назад купил, а если кому-то не нравится спортивный стиль, то это его личное мнение, и я рекомендовал бы заткнуть оное себе в одно место!

Что конкретно мог сделать мне колдун и почему его так боятся в деревне, я даже не подозревал, но меня уже несло конкретно и безостановочно:

— Ты хоть сам себя в зеркало когда в последний раз видел? Выглядишь как пугало и считаешь, что имеешь право называть других людей ничтожествами?

Глаза Скокса налились яростью, а ноздри стали раздуваться, словно купола парашютов. Тишина повисла громогласная — показалось, что даже разбуянившиеся заросли дремучего леса за частоколом притихли. Такой наглости от пришельца никто не ожидал, и теперь все со смесью страха и любопытства ждали, что произойдет дальше. Я же дал себе зарок, что если выберусь живым из этой переделки — сразу запишусь на прием к психиатру, чтобы научиться давить в себе приступы неконтролируемой, чрезмерной и зачастую неуместной агрессии.

— Испепелю, — прошипел волшебник и уже начал это делать, по крайней мере, взглядом.

Он крутанул предплечьями — из левого рукава его балахона прямо на ладонь выкатился стеклянный шарик синего цвета размером с гандбольный мяч. Из правого выскочила небольшая черная палочка, похожая на эбонитовую, которые в школах на уроках физики натирают шелковой тканью и показывают фокусы со статическим электричеством. Только Скокс начал показывать трюки на порядок круче.

Шар налился ярким свечением, волшебник самым кончиком палочки дотронулся до его поверхности и отвел руку. Получилось, будто чародей зацепил палочкой часть энергии в стекляшке и потянул за собой ленточку синего света. Затем Скокс, как на выступлениях по художественной гимнастике, быстро начал чертить в воздухе этой ленточкой какую-то непонятную фигуру. Не прошло и трех секунд, как волшебник замкнул ее очередным штрихом, начертание ярко вспыхнуло и обратилось в комок синего пламени. Последним взмахом палочки огненный шар пришел в движение и метнулся в мою сторону. Толпа вздохнула. Все это время я стоял, разинув рот, не в силах оторваться от представления, поэтому не успел даже догадаться, что от этой атаки благоразумнее будет увернуться. Шар влепился в меня на бешеной скорости и красиво разлетелся вдребезги ослепительными голубыми искрами. Толпа гулко ахнула.

Я окинул себя взглядом с ног до головы — абсолютно никаких изменений. Вспомнив незадачливого посыльного, пощупал ягодицы — тоже без эксцессов. Услышав нарастающий ропот, я посмотрел по сторонам. Люди таращились в недоумении, тыча пальцем то в волшебника, то в меня, и переговаривались между собой все громче.

— Ваше могущество, что это было? — Решив присоединиться ко всеобщему обсуждению произошедшего, Горлан фамильярно ткнул волшебника в бок.

Видимо, находясь под впечатлением, староста забыл, как тот реагирует на оскорбления.

— Перун его знает… — Еще более ошарашенный Скокс не обратил внимания на бестактность деревенского старосты. — Столько чар должно было оставить от него только дым… Волшебство на него не действует! Он — Второй Пришелец.

— Второй Пришелец… В такие времена… — Горлан задумался. — Интересно, что по этому поводу скажет Радзивилл Седьмой?

— Пока ничего — князь и не узнает. До поры до времени. Сначала сами разберемся.

Радзивилл Седьмой? Откуда здесь всплыла фамилия самого знатного в истории моей родины семейства магнатов? И с какой радости мое пребывание собрались поначалу скрывать от него? Хотя это сейчас не главное.

— Так! Нечего тут глазеть! Марш дежурить, остальные — спать! Дажбог с вами. Завтра трудный день. Как обычно. — Горлан решил, от лишних вопросов и от греха подальше, ограничить контакт окружающих с загадочным пришельцем.

Пока крестьянский начальник разгонял ночных зевак по охранным вахтам и домам досматривать свои примитивные сны про какой-нибудь неурожай смородины, я успел окончательно и бесповоротно убедиться в самом насущном. Да, меня нагло вышвырнули из родного мира! Хотя, наверное, я сам выскочил из него через тот ртутный волнистый круг, возле которого крутились люди в камуфляже. Вот оно что! Это, скорее всего, не армейская разработка новейшего биологического оружия, а эксперименты телепортации в реальных условиях под прикрытием военных.

Провернув еще раз в памяти ход событий сегодняшнего дня, стал вырисовывать цепочку из чрезвычайно странных событий, которые с иным гуманоидом даже за всю жизнь приключиться не могут, а со мной — одно за другим в течение всего лишь суток! И подраться уже успел два раза, хотя до этого, на самом-то деле, не особо рисковал применять знания Шамана на практике, если не считать пары выпровоженных пинками невменяемых посетителей клуба. В остальном-то я был строгим приверженцем мирных решений — для более радикальных вариантов не хватало смелости. Если, конечно, целенаправленно не посадить меня на белого коня. Тогда уж простите — страх устраивает себе перекур, а результаты тяжелых тренировок всплывают с неизменной пользой.

И все-таки череда сегодняшних происшествий казалась крайне подозрительной. Ладно! То, что Леонтий Палыч передал напоследок свой секрет именно мне и без свидетелей, — это, положим, случайность. Тогда то, что к другу Шаману пришлось ехать с клинком в другой город как раз мимо места, где именно в этот день разворачивался далеко не рядовой эксперимент, — это пусть будет совпадение. Но то, что я умудрился нарваться на банду предприимчивых головорезов и те, сами того не подозревая, как молодого лося, загнали меня на самый телепорт, — это уже какая-то нереальная закономерность!

Я подозрительно глянул на меч. Это ты небось так домой рвался, что все просчитал, все устроил, а меня с собой прихватил за компанию, как тупоголового носителя? Поздравляю, ты — дома! А я — нет! Я, черт возьми, тоже хочу на родину!

— Хотеть не вредно, — донесся до ушей голос Скокса.

Пришло мое время удивляться:

— Что?

— Он говорит, хотеть не вредно. И еще улыбается от души. — Волшебник тоже не скрывал издевательской ухмылки.

— Он разговаривает?

— Да. Правда, только я могу его слышать. Чары тебя не берут, чужак, но это не всегда тебе на руку.

— Серьезно? — Я наигранно выпучил в изумлении глаза. — А как же он тогда мои мысли прочитал, раз на мне эти ваши чары-пачвары не фурычат? Просто меч-телепат, и все?

— Ты про пачвар знаешь? — спросил уже разогнавший всех подопечных Горлан.

— Откуда у тебя этот меч? — Это вновь Скокс.

— Кого ты еще видел? — опять Горлан.

— Ну ни фига себе! — Я даже слегка обалдел. — Бородатый крест и колдун из бабушкиных сказок устраивают мне качественный перекрестный допрос? Вы что, из местных средневековых органов безопасности?

— Я не колдун, я — волшебник! — В интонации Скокса опять прорезалось злобное шипение.

— И что? У меня, между прочим, очень острая погремушка. — Я со свистом крутанул клинком. — А твои чары, если не забыл, мне до лампочки. Так что можешь своим стеклянным шаром настучать себе по лбу, а палочку засунуть в задницу!

— Это не палочка, это — жезл!

— Тем более, там ему и место! Еще к словам придираться будет!

Та-ак, кажется, опять начал заводиться. Пора бы уже сбавлять обороты, иначе если не Скокс, то вся деревня порвет меня на флаг какой-нибудь местной великой морской державы. Хорошо еще, Горлан сохранял самообладание и любезно принялся нас разнимать:

— Арсенал, ты — гость в Прилесье, и не ты ли недавно всем нам напоминал о вежливости? — Затем староста села обратился к сердитому, как ежик, волшебнику: — Ваше могущество, Второй Пришелец сейчас, как никогда, может быть полезен Великому княжеству.

— Погодите-ка! Быть полезным невесть кому в мои базовые функции не входит. Особенно если на халяву.

Отдаленно мои собеседники смысл фразы поняли, поэтому, подумав, начальник села предложил:

— Послушай, у тебя, несомненно, есть к нам вопросы. Мы тоже кое-чем интересуемся. Почему бы нам не обсудить это в более удобном месте? В трактире, за кружкой доброго вина?

Хм… А вот глотнуть винца после скопившегося стресса и вовсе не помешало бы. Знает председатель местного колхоза, чем подкупить славянскую душу. Волшебник тоже не протестовал. Наверное, тот еще любитель выпить.

— Согласен. Только местных тугриков у меня нету, поэтому банкет за ваш счет.

— То есть на халяву? — угрюмо попробовал Скокс новое выражение.

Я глянул в его сторону, не выдержал и весело, но как-то нервно хохотнул. Стресс все-таки.

Мы шли довольно широкими улочками между бревенчатыми, в основном одноэтажными срубами и сколоченными из досок сараями. Заборы здесь, не считая наружного частокола, явно были не в моде, поэтому частные дворики со свирепыми собачками, охраняющими территорию, отсутствовали. Хотя пару раз что-то мелкое и в меру злобное тявкнуло на нашу троицу из-за угла. Отовсюду прескверно пахло канализацией, а еще домашним скотом и сеном. Горлан, чтобы заполнить ночную тишину, презентовал жителей всех домов, мимо которых мы проходили, причем делал это с упоением базарной бабки, торгующей семечками:

— Вот тут живет наш кузнец Азит. — Мэр села кивнул в сторону широкого, похожего на ранчо, дома. — Толковый мужик, но стал много пить после того, как пачвары утащили в лес его жену. Свою благоверную он встретил потом еще раз, когда она уже стала одной из них, и убил собственными руками. А вот здесь, — Горлан махнул рукой на противоположный край дороги, где красовались два симпатичных двухэтажных коттеджа, — хаты купцов, Кампила и Цикрофа. Они возят от нас в соседний город Крипет дерево, а сюда приезжают со всякими товарами. Иногда берут с собой местных, если кому надо в город по делам или на ярмарку — повеселиться. Говорят, что хотят они в ближайшем времени съехать куда-нибудь, где спокойнее. Если так и случится — пиши пропало: ведь лошади есть лишь у них да у трактирщика Игмата. Пешком до Крипета за сутки не добраться. Ночью нагонят нечистые, а еще хуже, если колдуны! Пропадем без лошадок…

— Какая душераздирающая история, — зевнул Скокс. — Неужели ты думаешь, что хоть кто-нибудь среди ночи способен выслушать эту смесь отборных сплетен с нытьем и не уснуть?

А спать как раз совсем и не тянуло. Занесло же меня, судя по всему, в самую горячую точку чужого мира, и если я намереваюсь ждать возможности вернуться обратно именно здесь, то надо постоянно быть начеку и обзавестись информацией о местных особенностях хотя бы гигабайта на три. Вопросов появилось множество, правда, было решено для начала дождаться трапезы — желудок вспомнил, что пустует с самого утра, и обиженно подавал знаки нетерпения. Горлан же пропустил язвительные замечания волшебника мимо ушей и невозмутимо продолжал:

— Останешься на первое время у Игмата: в трактире на втором этаже есть комнаты для гостей. За последний год вы с его могуществом будете там единственными жильцами — не балуют нас гости. Вот, кстати, пришли.

Трактир абсолютно ничем не отличался от обычных домов, только размерами был явно больше. Рядом располагались пустые стойла для лошадей. Своего скакуна хозяин, видимо, держал в другом месте, менее приметном. Над двойной входной дверью в кабак была прибита незамысловатая деревянная табличка с вырезанным наспех рисунком здоровой кружки. Кривая надпись чуть ниже гласила: «Трактир Волот». Войдя внутрь, Горлан продолжал говорить, только уже почти шепотом и мне на ухо:

— У Игмата дочка есть, Арлета. Не повезло девчушке, Девоя отчего-то знатно ее обидела — худая как щепка, взяться не за что. Вот и не берет ее никто в жены. Хоть и слабая с виду, зато внутри — огонь. Как поняла, что как нормальная девка ухажеров не дождется, так и придумала себе занятие не как у всех баб. Охотницей стала! С утра в лес уйдет, а к вечеру непременно возвращается с добычей. Правда, отец ее за это ругает, иногда бивал даже. Больно уж за нее боится.

Трактир изнутри был чист как в плане мусора, так и в смысле декора. Местные жители, видимо, светских мероприятий изрядно чурались, поэтому народу внутри не было вообще. По бокам от двери вдоль стен стояли широкие деревянные столы с лавками. По четыре штуки с каждой стороны. До стеклодутия местная цивилизация уже развилась, поэтому над каждым столом находилось небольшое застекленное окошко. Практически по центру помещения стояли два несущих столба, на которых горели факелы. Зал они освещали тускловато, но современные кафешки нашего мира тоже предпочитают кутать гостей в приятный полумрак, чтобы новые посетители не пугались уже изрядно захмелевших рож тех, кто пришел пораньше. По бокам от противоположной входу стены вверх поднимались две лестницы, между которыми располагалось некое подобие барной стойки, откуда вылез слегка заспанный мужичок невысокого роста, лысый, как дельфин, и бородатый, как партизан. Он зевнул и стал осматривать новое лицо в заведении:

— А, это ты ночью за забором шляешься, Паляндру дразнишь? — Наверное, прослышал, о чем посыльный старосты недавно докладывал Скоксу.

За меня ответил Горлан:

— Да, он. Игмат, нам тут надо бы обдумать кое-что. Подай-ка харчей, вина и карту Поляны.

Халдей, не изменяя сонного выражения лица, медленно поднялся по лестнице, что-то прокричал там, отдавая указания, потом так же нехотя спустился вниз с потертым свитком и бросил его на ближайший стол. Отсутствие здоровой конкуренции вконец обленило хозяина трактира, отчего страдали и сервис, и клиенты. Мы уселись на лавки, отполированные явно не руками, а другой человеческой частью тела, за тот стол, куда Игмат бросил свиток.

— Арсенал, давай так — сначала мы задаем вопросы, так как нас двое и мы старше, а потом ты, — как-то по-детски рассудил председатель местного сельпо.

Но мне, в общем-то, было не принципиально, поэтому я согласился.

— Итак, расскажи, каким образом ты здесь очутился и как у тебя в руках оказалась эта милая игрушка? — первым спросил волшебник.

Я вкратце передал им историю сегодняшнего дня, параллельно поясняя, что такое квартирная многоэтажка, автомобиль и мобильный телефон. Когда повествование подошло к концу, мои спутники наморщили лбы, отражая на лицах мыслительный процесс. Затем Скокс любезно, насколько мог, попросил посмотреть меч и, заполучив его в свои руки, принялся вертеть, осматривая со всех сторон.

В это время раздались шаги на лестнице, и я, глотая слюни, уставился на спускающийся вниз дымящийся поднос. Желудок издал победный клич. Лишь чуть позже я заметил девушку, которая, собственно говоря, сей поднос транспортировала. Пришлось даже сдержаться, чтобы не присвистнуть в восторге и… удивлении. Ее восхитительное личико поистине можно было назвать безупречным, если бы не желтовато-фиолетовый фингал, красовавшийся под левым глазом. Дивные русые волосы волнами спускались чуть ниже плеч, плавные черты лица указывали на еще юный возраст, а огромный карий правый глаз обещал, что если с симметрией у барышни все в порядке, то через пару дней они с левым вдвоем составят сногсшибательный дуэт. Подпоясанная льняная рубаха спускалась чуть ниже колен и, естественно, скрывала особенности фигуры, но и так было видно, что параметры девушки за пределы нормы не выходят.

Со стороны оно, конечно, виднее, но, кажется, я вперился в нее озорным и даже чуток дебильноватым взглядом. А та в свою очередь украдкой пару раз оценивающе зыркнула в мою сторону. Я с самого начала пребывания здесь успел обратить внимание, что в первую очередь всех поголовно интересовали, как ни странно, диковинные кроссовки. Фирменные — еще налюбуются, если найду время регулярно чистить.

Когда слегка подбитая красавица пошла на второй заход, я, старательно налегая на мясо и что-то вроде картошки, спросил у Горлана:

— Это и есть та самая дочь халдея, как ее там… Арлета?

— Угу, — ответил староста и, дожевав, добавил: — Говорил же, бедная девчушка — бьет ее Игмат за лесные походы. Ох, бьет!

— Так это ее, что ли, никто в жены не берет?

— А что тут брать-то? На волколаках и то жиру больше! Не видать ей Люмбела, как мне — трезвого Азита.

— Хм… Ну, если это не вариант — посмотрю тогда я завтра на местных фавориток.

Наесться получилось больше чем до отвала. Если бы какой-нибудь добряк ненароком опрокинул меня на пол — я наверняка барахтался бы на спине, как жирный жук, не в состоянии перевернуться. Следующим рейсом Арлета принесла три пол-литровых кружки вина. Мы развалились на лавках, насколько это было возможно, и принялись беседовать дальше.

— Как я могу вернуться отсюда обратно? — озвучил я первоочередной вопрос. При положительном ответе остальные можно было задавать чисто из интереса.

— Позволь, я вкратце расскажу тебе о нашем крае, о его героях, истории, чтобы тебе потом проще было во всем разобраться… — Болтливость Горлана, как НАТО, не знала границ.

Ну что ж, придется слушать все сразу. Староста развернул на столе принесенный трактирщиком свиток, на поверку оказавшийся географической картой.