Глава семнадцатая, зачищающая

Радзивилл был задумчив. Он постоянно исподлобья поглядывал на незваных гостей в своем штабе, мерил меня взглядом и еле сдерживался, чтобы не погрызть ногти. А все потому, что я сразу же, с приветственного предложения, ненавязчиво дал князю знать о некоторых вещах. Первое: группа пришельцев пользуется огнестрельным оружием, которое на порядок эффективнее любого холодного, особенно в руках профессионалов, коими пришельцы и являются. Второе: теперь я состою под их протекцией. Соответственно отругать или, куда больше, наказать меня за нарушение своего приказа Радзивилл на данный момент явно побаивался. И поделом. Атмосфера в княжеском штабе царила нездоровая. Все его наместники от мала до велика, равно как по званиям, так и по величине живота, растерянно переводили взгляд с некогда грозного, а ныне притихшего правителя на группу молодых людей со странными, но внушающими уважение железяками в руках. Вояки — они ведь даже самое причудливое оружие из самых дальних галактик могут определить одним чутьем, даже если оно будет валяться в куче бесполезного хлама. Также они способны без проблем примерно, на глаз оценить его мощь. Мидлонские генералы рассматривали «калаши» пришельцев с явным уважением и некоторым подобострастием. Определенно чуяли силушку.

— Судари, я искренне прошу прощения, что не могу принять дорогих гостей как подобает. Сами видите — у нас война, — поклонившись, вымолвил князь. — Но смею вас заверить: как только все закончится, я и самые высокопоставленные, самые достойные люди княжества, самые могущественные волшебники — мы устроим в честь вашего прибытия торжественную встречу и праздничный банкет, на котором обязательно установим с вами, как выразился сударь Арсенал, контакт. А если вы согласитесь незначительно помочь нам в небольшом и уже затихающем текущем конфликте, то наше собрание произойдет еще быстрее.

Радзивилл натужно и фальшиво улыбался. Один лишь я, казалось, замечал это. Мне ли не помнить, как он взбеленился тогда, при моем первом появлении в Гладе. Все мнил, что я на правах происхождения коварно собираюсь свергнуть его с трона. Как же теперь он должен подсесть на измену, когда из моего мира заявилась целая шайка серьезно вооруженных людей. Скованность, напряжение, бегающие глазенки Радзивилла предвещали одно: паранойя все-таки доведет правителя до умопомешательства, тут даже не надо быть психиатром. Хотя головы князь пока не потерял — тоже сообразил, что можно заручиться помощью новоприбывших на Поляну. А если в процессе так называемой помощи весь отряд пришельцев еще и поляжет — вообще будет у правителя праздник.

— И какого рода поддержки вы от нас ожидаете? — уточнил седой.

— К сожалению, пока не прибыла разведка — мы и сами не знаем. Сейчас основные силы врага разгромлены, однако должны были остаться разрозненные фракции.

Вот как! И Радзивилл туда же. Тоже не может прикинуть, как получше распорядиться убойным отрядом. Значит, будем ждать вместе.

— Пока мы ожидаем данные, располагайтесь поудобнее, чувствуйте себя как дома, сударь… — Приглашающий жест и многозначительная пауза.

— Майор Глухович, — сказал седой и присел на мигом освобожденное одним из княжеских прихвостней место за широким столом.

Глухович — это мало того что фамилия, которых местные отродясь не носят, так еще и звучит как-то ностальгически! Будто на родине очутился.

Вместе с командиром спецназа (я решил их для начала так называть) внутри шатра заняли позиции четверо его бойцов. Расположились незаметно, зато грамотно — чтобы держать под наблюдением и в случае чего простреливать все углы штаба. Пятеро спецназовцев остались снаружи, контролировать выход. Конфликтовать по поводу самоуправства майора и его команды никто не рисковал.

Сидели молча. Глухович и его бойцы с любопытством рассматривали окружающую обстановку, князь нервно барабанил по столешнице, его советники деловито пыхтели. Когда я уж было собрался разбавить зависшую паузу и что-нибудь ляпнуть, в штаб зашел один из бойцов майора, оставшихся снаружи. Рядом с ним в недоумении озирался по сторонам худощавый мужичок в серенькой, местами неплохо потрепанной кольчужке.

— Товарищ майор, этот говорит, к князю с донесением, — доложил спецназовец.

— Пусть входит, — разрешил Глухович.

Я с нескрываемым удовольствием, даже злорадством наблюдал за бессильным возмущением в глазах окружающих высокопоставленных мидлонцев. Конечно, привыкли, что Радзивилл всем беспрекословно рулит. Полюбуйтесь теперь, кто тут на самом деле крут!

— Ваше величество. — Мужичок после недолгих колебаний обратился все-таки к правителю. — Только что прибыли из окрестностей Крипета. На первом ярусе обнаружены группы пачвар по три-пять особей. Мы склонны полагать, что твари патрулируют город и охраняют пленников. Следов Кащера обнаружить не удалось. Возможно, колдун прячется в глубинах первого яруса, вместе с захваченными жителями.

— Чудесно! На это мы и надеялись! — воскликнул князь, вскочив с места. — Такое положение вещей облегчает нашу задачу значительно! Судари, — он обратился к майору, — вас ждет незабываемое зрелище, в котором вы также сможете поучаствовать! Охота на пылающих чудовищ!

— Погоди-ка! — наплевав на всякий такт, прервал я князя и ткнул в него пальцем. — Ты что же это хочешь? Поджечь Крипет, чтобы выманить нечистых? Сафари устроить?

— Пойми, Арсенал, другого выхода у нас нет! — Примирительная улыбка с усилием натянулась на уста правителя. — Слишком опасно туда лезть. Это идеальная возможность! Город-факел вспыхнет как огниво, и обезумевшей нечисти некуда будет деться! Им останется одна дорога — в расставленную нами ловушку! Окружим город и будем легко расстреливать пачвар издалека.

— А как же пленники? Спалить вместе со всеми? О них ты подумал?

— Иногда правителям приходится жертвовать малым, чтобы спасти большее. — Радзивилл оправдывался скорее не передо мной, а перед майором, все заглядывал тому в глаза — ждал, как отреагирует землянин.

Да и вообще откуда только князь таких сакраментальных фраз понабрался? Пожалуй, при несколько иных обстоятельствах я и смог бы согласиться с правителем — что мне до горстки несчастных, которым банально не повезло? Ведь и вправду план князя выглядел привлекательно. Только вот Арлета…

— Товарищ майор! — решительно обратился я к седому. — Какую задачу вы получили перед высадкой сюда?

— Максимально разведать обстановку, вернуть своих граждан. — Было заметно, что развалившегося на стуле командира спецназа ситуация абсолютно не напрягает: он был расслаблен и проявлял к происходящему лишь незначительный интерес.

— Вот! Вернуть своих граждан! — выпалил я, пытаясь хоть как-то расшатать чувства майора. — Там, в городе, который они хотят сжечь, содержится в плену моя… эм… невеста! Да, невеста! И она от меня беременна! У нее в животе наш гражданин, и его необходимо вернуть вместе со всеми! Со мной и Шаманом! И если с ними что-нибудь случится, я хрен куда с вами пойду. Даже нет, черта с два, пойду и доложу вашему начальству о том, что здесь происходило. Что вы позволили погибнуть…

— Тихо, тихо, — спокойным голосом остановил Глухович мой припадок. — Не горячись. Надо сначала провести рекогносцировку местности. Оценить обстановку. Посмотрим, что мы сможем сделать.

Князь, приложивший ладонь ко лбу во время моей истерики, вдруг всплеснул руками, повернулся ко мне и улыбнулся какой-то виноватой, нелепой усмешкой.

— Ах, ты об Арлете, Арсенал. — Радзивилл уткнулся взглядом в пол и лишь после минутной паузы продолжил: — Видишь ли, я сразу не хотел тебя расстраивать, так уж вышло. Дела житейские, понимаешь. Я и не говорил бы тебе, но сейчас так получилось, что вынужден. Дело в том, что ребенок Арлеты не от тебя.

Вот это прозвучало громом в ясном небе. А от кого же?

— Можешь меня презирать, ненавидеть, я все пойму. Но так вышло, что это мой ребенок. Пока ты работал над заданием с Гиссандрой, я и твоя женщина совершенно случайно, мимолетно встретились во дворце. Не знаю, как все произошло, как вспыхнула страсть, как мы оказались в моих покоях…

В ушах головокружительно зазвенело, этот звон поглотил все звуки: голос князя, дружный вздох изумления свиты, крики с улицы. Земля начала предательски трястись под ногами, от слабости в коленях я едва не рухнул. Левое веко задергалось, а уголки губ сами потянулись вниз. Из горла вот-вот готов был вырваться тоскливый вой, в глазах защипало — начали наворачиваться слезы. Как же так? Неужели такое могло случиться? Нельзя, нельзя, нельзя! Не время и не место сейчас раскисать, на глазах у этого подлеца! Я сглотнул, встряхнул головой, разгоняя отчаяние, помассировал лицо ладонями. Это помогло немного собраться, прийти в себя. Теперь я с лютой ненавистью смотрел на Радзивилла. Впервые в жизни я готов был убить человека без раздумий и зазрения совести. Просто убить, хладнокровно и безжалостно, а пожалуй, что и кровожадно, как дикий зверь, порвать зубами, растерзать на мелкие кусочки. В тот момент, когда из пластин угрожающе выскочили когти, за моей спиной раздался твердый голос:

— Ложь. — Все разом обернулись и увидели, что на входе монументом справедливости застыла потрепанная фигура Скокса. — Все это ложь! Он все придумал. — Волшебник гневно взирал на Радзивилла и продолжал говорить: — Арсенал, я находился во дворце рядом с Арлетой постоянно и с уверенностью могу сказать: ничего такого не было. Скажу больше. Там, в Гладе, я даже водил ее к знакомому волшебнику, специалисту в этой области. Он подтвердил — ребенок твой. В таком сроке определить непросто, но, кажется, у вас будет мальчик.

Я смотрел на чародея, а одна слезинка все-таки не удержалась — быстро скатилась по щеке. Пришлось шмыгнуть носом, утереть его, зацепив заодно и мокрую дорожку рядом.

— Спасибо, — за все время нашего знакомства в первый раз поблагодарил я волшебника.

Он лишь удовлетворенно кивнул в ответ. Захотелось выйти на улицу, отдышаться, привести мысли в порядок, но князя следовало дожимать, пока он в недоумении таращился на Скокса и не мог связать двух слов, чтобы хоть как-нибудь возразить.

— Я догадывался — ты готов пойти на многое, чтобы все шло по-твоему, но таких мерзостей даже от тебя сложно было ждать! Знаешь, упырь, что я тебе скажу?.. — начал я грозно.

— Да как ты смеешь так разговаривать с князем? — Правитель уже оправился от первоначального потрясения и теперь попытался злобно огрызнуться.

— Э, погоди, товарищ Радзивилл, — вмешался майор. — Ты уже высказался. Может, парню позволишь слово молвить?

Князь затравленным зверем посмотрел на окружающих, но смолчал. Придворные не решались вступаться за своего благодетеля.

— А мне и вправду есть что сказать. Есть что вспомнить. Он, — указывая на правителя, начал я рассказывать, в первую очередь спецназовцу, — всегда поступает, как ему выгодно. Интересы других людей никогда его не интересовали. А еще он жутко боится потерять свой трон. Когда я впервые попал в княжеский дворец, он всерьез испугался, что я, как и его дальний предок Радзивилл Первый, возьму власть на Поляне в свои руки. Думаю, он приказал бы убить меня сразу. Но наш князь очень хитер. Да, он решил сгубить меня, но с пользой для дела. Сначала придумал подложить под меня Верховную Волшебницу, чтобы уличить ее в измене княжеству. Небось рассматривал в числе остальных такой вариант, что Сейм схватит меня и казнит — невелика беда. Но дело выгорело. Тогда он послал меня за Живыми доспехами, чтобы я в одиночку лез в нору к неизвестному чудовищу, от которого никто не возвращался назад. Но и там я умудрился провернуть все четко. Далее он записал меня и Шамана, второго якобы претендента на трон, в летучую роту смертников. Шамову даже доверил Живые доспехи — чтоб наверняка пришили. Если бы не Сашкин саботаж… Хотя оба претендента на твое место все еще живы. Правильно? Чего вылупился? А тут еще десяток новых прибыл! Ха! Как тебе такое нравится? Что ты хотел с ними сделать? Пригласить в оцепление Крипета, рассредоточить и каждому по стреле в затылок? А если бы отказались участвовать в осаде — траванул бы чем-нибудь на банкете. Правильно я соображаю?

Конечно, еще в детском садике всех учили — ябедничать нехорошо, но других вариантов я не видел, тем более выдалась такая замечательная возможность высказать все громко и в лицо, а не шепотом и за спиной.

— Товарищ майор, — теперь я обращался к Глуховичу. — Вам приказано собрать информацию об этом измерении. Не нужно вам для выполнения задания никаких банкетов и собраний. Я про Поляну знаю больше иного местного. Началось у меня все с деревни на западе Мидлонии, а после довелось углубиться и в лес, причем довольно далеко, хоть не по своей воле, и вообще куда меня только не носило! Был я в обеих столицах Поляны, присутствовал при убийстве короля Казмадского королевства — по приказу князя, кстати. А уж тварей каких тут навидался! Наверное, всех, каких только можно! В общем, про здешние места знаю многое. Майор, я просто кладезь информации, за такой источник вам начальство целый орден даст или премию повысит, как пить дать! Но только без Арлеты я отсюда ни ногой. Там, в ней, опять же наш гражданин. Полноправный, как я думаю.

— И что ты предлагаешь? — краешком рта улыбался командир.

— Провести зачистку первого яруса в Крипете. С вашим вооружением это не составит проблем. Найдем заложников, освободим Арлету, пачвар уничтожим! Может, даже доспехи не понадобятся! Кстати, Скокс, что с Атомом, как рядовые? Довезли?

Я так надеялся услышать добрую весть о боевом товарище, но лицо волшебника омрачилось:

— Собственно, за этим я сюда и прибыл. Рядовых нашел, всех троих обнаружил без сознания, оглушенными. Поручик мертв. Я осмотрел — умер еще в дороге. Ты был прав, он слишком серьезно пострадал. Доспехов нигде вокруг не нашлось. Когда рядовые пришли в себя, никто ничего не помнил. Только Дрозд смутно припоминает про какую-то чрезвычайно сильную и быструю пачвару. Нечисть перехватила доспехи.

— Ч-ч-черт! — хлопнул я кулаком по ладони. — Как же так? Но ничего! Надежда есть. Теперь, может, справимся и без них. Так что скажете, майор?

— Я уже говорил: надо провести рекогносцировку местности.

— Тогда не будем терять время! А то сейчас наш гаденыш колдун как смоется обратно в лес — и жди его потом с новой партией красавцев годков через двести.

— Раз так, будем выдвигаться. — Глухович поднялся с места и начал раздавать команды своим ребятам.

— Товарищ майор, разрешите обратиться, — уже на выходе к седому подошел спецназовец и после короткого кивка начальника продолжил: — Если мы пойдем на зачистку, следовало бы прикрыть задницу. Я не хочу, чтобы город подпалили, пока мы будем возиться с заложниками.

— Резонно, — согласился Глухович и задумался. — А мы своего заложника возьмем! Товарища Радзивилла. Тогда точно никто ничего жечь не станет. Ну-ка, ваше величество, поднимайся, пойдешь с нами.

По ярости физиономию вероломного правителя можно было сравнить со львом, которого только что кастрировали без наркоза. Но перечить сильнейшему князь не осмелился — поднялся и пошел следом. Свита в растерянности провожала взглядом своего кормильца.

Князь оказался не последним представителем своей страны, отправившимся с нами. Скокс набрал отряд из десяти солдат, которые умели пользоваться одинаково хорошо как луком, так и клинком. Конечно, не летучая рота, но все же. Через минуту, получив заряд интеркома, к нам присоединились еще двое нахмуренных коллег чародея. Неплохая собралась компашка.

Кое-кто подсуетил кучеров, и вскоре нам были поданы самые лучшие экипажи из кортежа Радзивилла. Спецназовцы с интересом глянули на транспорт и деловито забрались внутрь.

— Жалко, фотик никто не взял, — походя сказал товарищам один из них. — Показали бы механикам, в каких ведрах на задание выезжаем.

Возница начал что-то с недовольством бурчать себе в кожушок, но мигом стушевался под взглядом рослого землянина.

Мидлонские же солдаты, наоборот, не верили своему счастью и украдкой, с опаской косились на притихшего Радзивилла. Шутка ли — осквернять княжеский кортеж запахом своих портянок. Ну как осерчает?.. Но в кареты все запрыгивали охотно.

Я ехал в экипаже вместе с пока еще правителем княжества Мидлонского, Скоксом, командиром и еще одним спецназовцем. Чародей, к моему удивлению, вполне учтиво разговаривал с Глуховичем, отвечая на его вопросы. Подобная манера общения никак не вязалась с образом склочного волшебника. Оказывается, Скокс мог быть вежливым при желании. Хмурый, но уже смирившийся со своей долей князь периодически вставлял пять копеек. Очень смелых, надо сказать, копеек, учитывая нынешнее положение вещей. Его полные сарказма комментарии местами выглядели даже весьма забавно. Я же смотрел в окно, и картина представлялась далеко не жизнерадостной.

Бой окончился. В живых не осталось никого из нечисти. Убили всех, вырезали под корень. Но радости на лицах мидлонских солдат не было. Воины сиротливо ходили взад-вперед по полю боя, где в одиночку, где группами, отстраненные, поникшие, потерянные, пинками разбрасывали тела уродцев, искали среди них павших товарищей, до последнего надеясь, что те лишь ранены. Подобных сражений, масштабных, кровавых, ужасающих размерами потерь, армия княжества еще не проводила.

Первыми в себя пришли отряды снабжения и тактической поддержки. Тыловые подразделения напрямую не участвовали в боевых действиях, поэтому им гораздо проще было взять себя в руки. Вереницы лекарей, носильщиков, помощников широкой сетью накрыли поле боя. Они выискивали пострадавших среди трупов, аккуратно их вытаскивали, транспортировали в часть, некоторым оказывали помощь на месте, иным из человеколюбия и сострадания помогали быстро и без мучений отойти в иной мир. Не брезговали добивать даже поскуливающих пачвар с волколаками. Вскоре, следуя такому примеру, остальные тоже подключились к активным поискам и спасению выживших солдат.

Неожиданно поднялся резкий, порывистый, пронизывающий ветер. Он дул с северо-востока и разгонял, отодвигал обратно к лесу искусственно созданные колдунами тучи. Вскоре прояснилось, сбросило с себя темный саван солнце, стало таким, каким привыкли мы видеть его каждый день. Вокруг посветлело, природа налилась красками, отчего на душе чуть полегчало, и, казалось, туго стиснутая спазмом грудь начала дышать свободно, в полную силу. А я и не замечал раньше, как на самом деле был скован. Где-то вдалеке раздалось полное муки сипение — лучи дневного светила достигли чувствительной к солнечным лучам кожи какой-то недобитой пачвары. Через минуту сип резко оборвался — обезболили. По шее лезвием.

Где-то вдалеке одиноко паслась лошадь. Присмотревшись внимательно, я с радостью заметил, что это была моя Фишка! Выжила все-таки, бестия! Следы от когтей колдуна, исполосовавшие левый бок лошадки, оказались недостаточно глубокими: нечистый не добрался до внутренностей. Теперь вокруг окровавленных боков кобылы роились охочие до свежанины мухи, которых она разгоняла хлесткими взмахами хвоста. Мою Фишку заметил уже кто-то из снабженцев и теперь аккуратно к ней подкрадывался, подзывая вытянутой вперед рукой и странным улюлюканьем, которое доносилось аж до наших карет. Лошадь настороженно глядела на доброжелателя, потом стриганула ушами, вздрогнула раненым боком и неуверенно попятилась. Ничего, не пропадет. Настроение улучшилось еще больше.

От обозревания окрестностей меня отвлекла бурная полемика, развязавшаяся в карете.

— Вообще не пойму, ваше, так сказать, величество, чего это вы свой нос в политику засунули да страной руководить повадились? — ехидничал Скокс. — Плохо вам дурачком жилось, что ли? Сидел бы себе великий князь, профессионально пускал слюнки на паласы, да и не лез к большим дядям. Кормили-то небось хорошо, и одевали модно, и в тепле держали. Холили и лелеяли! Горничных в специальных домах для него заказывали. Чем такое благолепие не угодило? Нет! Надо было перевернуть все с ног на голову! Милый вы наш юноша, Сейм Чароведения и без вмешательства сопляков, едва поборовших личные дилеммы, связанные с прыщами на лице, прекрасно справлялся с управлением страной.

— Ох! — возмутился князь. — Во-первых, если бы не я, сейчас Кащер объяснял бы вашему могуществу, отчего у него такие проблемы с кожей лица, что аж Поляной поруководить захотелось. А во-вторых, кто-кто, но уж Сейм никогда и близко не стоял у рычагов управления княжеством. Пока я набирал силы, всем до последних лет руководил Совет Старейшин. Вашему Сейму только бы палочками меряться — что вам до народа?

— Кто? Совет Старейшин? — Волшебник имел возмущенный вид бабки, которую малолетний школьник только что на людях обозвал старой каргой. — Эти одряхлевшие дубы уже полсотни лет мозгами скрипели только в сильную бурю!

Радзивилл поморщился и чуть отсел в сторону, беспомощно глядя, как Скокс забрызгивает ему слюнями весь салон.

— Да что вы? Позвольте, ваше могущество, а кто же не далее как три года назад организовал стремительное нападение на Казмад у подножия Ледяных скал, в результате которого под территорию княжества попали три богатейших прииска? Что-то не помню там ни одной волшебной рожи, ни одного заклинания! А этот стратегический ход буквально выручил нашу загибающуюся экономику, повысив обороты сырья в торговле.

— Ха! Сами сгноили торговлю, сами ее, слава Дажбогу, и вытянули! Ценой нескольких рот солдат. Вам-то что — подумаешь, людишки! Герои, тоже мне. А эпидемию в трасянских городах кто гасил? Твое старичье укуталось всеми простынями, закрылось наглухо в городской резиденции, а на двор даже свои морщинистые носы не казали. Представьте, комнаты проветривать боялись. Там небось до сих пор трухлявыми пнями воняет. А тех несчастных, которым не повезло ненароком чихнуть в Гладе, наши заботливые мешки с костями вообще казнить велели! Милейшие люди у тебя в этом Совете Старейшин заседали. И чего только ты их сверг? — Скокс и не заметил, как фамильярно перешел с князем на «ты».

— Потому что пришел их час, да и вашему Сейму оставалось недолго. Это ж надо — прозевали гадюку, да еще в самые высшие сферы запустили, — угрюмо буркнул Радзивилл.

— Ах вот как! — возмущенно воскликнул чародей и, грозно засопев ноздрями, выдал тираду на непонятном языке.

— Я знаю наречия восточного Казмада, — прищурился князь, — а вот вас, ваше могущество, знание некоторых оборотов данного языка совсем не красит и представляет в глазах посторонних людей в невыгодном свете.

Лицо Скокса стало пунцовым, но чародей ничего не ответил и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку седушки. Майор Глухович все это время с интересом следил за спором, не рискуя вмешиваться. Несмотря на яростный накал беседы и трещавший по швам от напряжения воздух вокруг, разговор между чародеем и князем вернул меня к жизни. Он заставил вспомнить выраженную когда-то давно, еще на Земле, Сашкой мысль: что бы ни произошло, как бы ни обернулась для тебя ситуация, в любом произошедшем событии виновных нет, а прав тот, кто добивается своего. Философия, конечно, странная, но сейчас вроде все шло к тому, что именно я, а не кто-то другой добьюсь своего. Значит — буду прав.

Долго ехали в тишине. Чтобы хоть как-то развеять скуку и провести время с пользой, я начал рассказывать ехавшим с нами спецназовцам о хитростях и особенностях Крипета. Через два предложения, как и следовало предполагать, меня с недовольным ворчанием заткнул Скокс и сам продолжил говорить то, что другими словами собирался изложить я. Решать, конечно, не мне, но почему-то казалось, будто у меня самого получилось бы рассказать про город-факел намного интересней, красочней и к тому же информативней. Тем более что описание волшебника опять же потихоньку скатилось к ругани с Радзивиллом по поводу золотого закона Крипета и к определению главенствующей роли Совета либо Сейма в его принятии. Так, слово за слово, и появился на горизонте сам виновник перебранки.

Крипет был совсем не таким, как я видел его в первый раз. Тогда — суетливый, многолюдный, нелепый, теперь — мрачный, пустой, страшный. Высадились полным составом где-то метров за двести. Молча. Лишь один из спецназовцев присвистнул, глядя на хитросплетения переходов города. Земляне, все как один, извлекли бинокли из многочисленных закромов разгрузок и начали пристально сканировать местность. Мидлонцы с явным непониманием наблюдали за фигурами парней, приставивших к глазам непонятные штуковины. Наконец кто-то из ребят снисходительно дал местному солдатику позырить. Тот со вздохом восхищения буквально прилип к окулярам, и спецназовцу вскоре пришлось чуть ли не силой отбирать у мужичка свою оптику. Мидлонец, лишенный игрушки, сломя голову побежал к своим — рассказывать да хвастаться.

— Товарищ майор, вижу группу существ на три часа к западу, — спустя несколько минут прервал затишье один из бойцов.

— Негусто, — протянул Глухович и пригласил жестом стоящих поодаль и все еще препирающихся князя с волшебником: я и без того находился рядом. — Основную массу этих уродцев, говорите, перебили?

— Вроде да, — пожал плечами Радзивилл.

— Чем вооружены?

— Могут носить с собой мечи. Орудуют ими не ахти. Метательными не пользуются. С арбалетами и луками замечены ни разу не были, — пояснил я и добавил: — Очень живучие, сволочи. Хотя от приличного калибра эта их живучесть, думаю, не спасет.

— Где заложники?

Тут мы с князем уставились как по сговору на волшебника.

— Что? Чего смотрите? — растерялся он.

— Кто у нас тут смотрящий Западного Региона от Сейма? А, ваше могущество? Кто в этой местности все знать должен? — оскалился правитель.

— Да их на первом ярусе где угодно держать могут. В любой развалюхе! Искать надо.

Теперь все выжидающе посмотрели на майора.

— Ладно, — сказал он. — Уровень опасности с первого взгляда небольшой. Сейчас выступаем. Но ничего наобум обещать не стану. Если до сумерек никого не отыщем — адье. Без приборов ночного видения мне туда ребят гнать ни к чему.

Тут и возразить нечего — все правильно рассудил военный.

Глухович скомандовал построение. Несмотря на свои явные различия, бойцы из разных миров быстро скоординировались вместе. Учитывая отсутствие угрозы обстрела, шли плотным кольцом. В центре двое волшебников, спецназ и ВИП-турист Радзивилл, по периферии — мидлонская пехота. Вел Скокс, а я, как некогда бродивший по здешним улочкам, шел рядом и ассистировал волшебнику в выборе направления. По крайней мере, делал вид, что помогаю.

В город вошли со стороны конюшен, из которых я некогда покидал его на пути в Гладу. Сейчас возле стойл не дежурили бдительные стражники, не раздавалось ржание лошадей, не расхаживали взад-вперед пронырливые обитатели первого яруса. Крипет был мертв. Лишь иногда с верхних переходов доносился скрип деревянных суставов города, потревоженных ветром. А может, и чьей-то крадущейся поступью? Мрачное, темное дно Крипета, и без того запущенное, в отсутствие своих жителей теперь выглядело просто угрожающе. Грязные дощатые перекрытия второго яруса угрюмо нависали над головами, покосившиеся бараки разверзали темные пасти проемов, заставляли до боли в глазах всматриваться во мрак своих недр, выискивать — не пошевелится ли там кто-нибудь.

Все время казалось, будто за нами кто-то наблюдает, таится, ждет за углом или в темноте переулков и домов. Несколько раз мне почудилось, будто вдалеке, между хижинами, проскакивает чья-то черная тень. Очень явственно чудилось, и, похоже, не мне одному. Скокс постоянно крутил головой, вглядывался в сгустки темени, а при появлении таинственной тени начинал заметно нервничать. Неужели какая-то пачвара упорно выслеживает наш отряд? Вскоре выяснилось, что не только чародей обеспокоен загадочным нечистым спутником нашей компании. Один из бойцов спецназа дотронулся до моего плеча, а когда я обернулся, молча протянул пистолет и дополнительную обойму к нему. На рукоятке оружия с одной стороны было выгравировано «P228», а с другой — «SIG-SAUER». Надписи «Made in» сразу найти не удалось, да и так было видно, что машинка буржуйская. Патрон в ствол я досылать не стал, просто поставил пистолет на предохранитель. А вдруг вообще стрелять не придется?

Какая глупая, самонадеянная мысль. Будь я на прогулке в Диснейленде — тогда точно стрелять не пришлось бы, но мы шагали по первому ярусу Крипета. Здесь даже в лучшие дни повод продырявить кому-нибудь башку всегда найдется. А уж сегодня…

Первое намерение пачвар атаковать выдали разом зашуршавшие по второму ярусу тихие, шаркающие шажочки. Угрожающий легкий топот раздавался повсюду над нами, отчего казалось, что тварей никак не меньше дюжины. Едва я в нервной спешке успел сделать с пистолетом то, чего не произвел при получении, как злобная нечисть посыпалась на нас черным градом. Напасть исподтишка, из укрытия, быстро, стремительно — вот стихия этих существ, вот где сказывается их преимущество в скорости, цепкости, ловкости. Шастая вдоль узких переходов Крипета, они чувствовали себя как рыба в воде, не то что на открытом поле боя. Это мы быстро поняли. Страшно представить, что бы стало, не будь с нами спецназа. Сохраняя хладнокровие, экономными очередями ребята отстреливали кровожадных тварей, большинство из которых оказались нашпигованными свинцом, даже не достигнув земли. Волшебники тоже успели поджарить нескольких на излете. С душераздирающим предсмертным сипением уродцы плюхались в зловонную жижу первого яруса и затихали, захлебываясь нечистотами, смешанными с их собственной черной кровью. Двум пачварам удалось неведомо каким чудом избежать и пуль, и чар. Они приземлились по-кошачьи плавно и тут же ринулись в атаку. Тут не сплоховали мидлонцы, встретив монстров клинками. Одной пачваре меч засадили в правое подреберье по самую рукоять, порвав печень и легкие, другой пришлось навсегда расстаться с головой. Когда тело последней пачвары плюхнулось в лужу, наступила тишина, отзывавшаяся звоном в ушах после трелей «калашниковых», шипения заклинаний и чавканья мечей во вражеской плоти.

Уф, вроде отбились. Можно дать волю эмоциям. Ну как вам, отрыжки эволюции? Не ждали такой встречи? Думали, врасплох нас взять? Не на тех нарвались! Познакомьтесь с элитным подразделением специального назначения! Злорадно улыбаясь, я обернулся и заметил скрывшуюся за поворотом невдалеке черную тень. Пришлось успокоиться и вновь сконцентрироваться. Да что же это за тварь такая, всю радость мне испортила?

Кто-то из ребят Глуховича подошел поближе к мертвой пачваре, присел, вглядываясь в омерзительные очертания ее рожи, и брезгливо скривился:

— Таких даже убивать не жалко, — сказал он и сплюнул.

Группа продолжила движение. Когда мы почти добрались до геометрического центра Крипета, пачвары повторили нападение. На этот раз они повыскакивали из хибарки, вплотную к которой проходил наш отряд. Принявшие бой мидлонцы поневоле закрывали тварей собой, мешая стрелять землянам. Завязалась яростная рукопашная, в которой звуки одиночных выстрелов и осторожных коротких очередей лишь изредка раздавались среди звона клинков и хруста рубящихся костей. И опять мы отбились, но в этот раз обойтись без жертв отряду не удалось — двух товарищей по оружию пришлось оставить за собой с разорванными шеями. Еще один прихрамывал, держась за расцарапанное до мяса бедро. Волшебники слегка почаровали над ним, чтобы мог идти дальше, не мучаясь от боли.

После этой схватки мы шли, стараясь держаться центра улиц и находиться на максимальном расстоянии от развалюх. Каждая из них могла оказаться коварной засадой.

Когда половина города оказалась за спиной, я начал волноваться не на шутку. Где же чертовы уродцы держат заложников? Вдруг нам не удастся их найти? Что тогда станет с Арлетой? А может, всех пленников уже отправили на тот свет или, что еще хуже, превратили в пачвар? Я представил себе охотницу, обращенную в нечисть, с ужасом вздрогнул и поежился. Не дай бог!

От глупых, но чрезвычайно навязчивых мыслей оторвал майор, негромким возгласом позвавший нас с чародеем:

— Эй, передовики! Там в доме, кажись, кто-то стонет.

Глухович указывал на нелепое сооружение, ничем не отличавшееся от всех остальных. Отряд остановился, все с усердием принялись напрягать лицевые мышцы и крутить головами, будто эти манипуляции реально могли повысить порог слышимости.

— Проверим? — нерешительно спросил я.

— Прошу, — приглашающим жестом седой майор предложил мне пройти первым.

Я осторожно приблизился к дверному проему, выставив пистолет вперед. Когти на левой руке уже были в состоянии боевой готовности. Изнутри раздался отчетливо слышный тихий стон. Человеческий ли? Все мидлонцы сгрудились за моей спиной и с трепетом ожидали, что случится дальше. Спецназовцы тихо и настойчиво оттянули за шиворот любопытных наблюдателей назад, чтобы в случае чего у меня появилась возможность отскочить, а у них — прикрыть мое отступление огнем. Несмотря на серьезную поддержку за плечами, было страшно. Мало ли кто затаился там, внутри. Совершенно случайно краем глаза я заметил, что из-за угла в нашу сторону по земле тянется едва заметный кровавый след, скрывающийся во тьме хижины. Смешавшиеся с грязью пятна имели едва различимый в полумраке трущоб красный оттенок — значит, не так давно здесь лилась человеческая кровь.

— Скокс, ну-ка светани, — шепотом попросил я волшебника.

Чародей быстро начертил рисунок и забросил в помещение заклинание. Стены развалюхи осветились неровным бледно-голубым светом. Набравшись духу, я резко вошел внутрь, наспех осмотрелся, зашарил стволом по кривым стенам. Никто на меня не бросился. Во второй раз я окинул комнатушку взглядом уже более спокойно. Кривенький сундук у стенки, колченогий стол и гора тряпья в дальнем углу — вот и все нехитрое убранство хибары. Как здесь люди жили-то? Снова раздался стон — со стороны груды ошметков. Наставив туда пистолет, я подошел ближе. С трудом различимый, на фоне кучи обносков, порванного белья и ветоши там лежал человек. Он едва дышал и вообще, похоже, провалился в забытье. Тряпье повсюду вокруг него было красным от крови. Приглядевшись, с изумлением я узнал несчастного. Им оказался Реван, тот друг детства Арлеты, который когда-то пытался руками своей разбойничьей шайки обокрасть меня и зарезать. Если бы не охотница…

— Реван? — Я склонился над раненым.

Никакой реакции.

— Реван! — Я слегка потянул его за плечо.

Бандит замычал, тряхнул головой, резко дернулся, но с полным боли стоном откинулся обратно. Держась за живот, он затравленно смотрел на обступивших его людей. Лишь через минуту его мозг наконец капельку прояснился.

— А, это ты? — узнал меня разбойник и прищурился. — Ты чего сюда приперся? Никак отомстить хочешь? Так поздно уже, подыхаю я… — Реван приподнял немного лоскут простыни, прикрывавший его тело, и нашим глазам предстала ужасная рана, разбороздившая поперек весь его живот. Мышцы превратились в сочащееся кровью месиво, а местами наружу из брюшной полости торчали внутренности. — Еще часок помучаюсь — и все.

— Заметно, — изо всех сил сохраняя хладнокровие, ответил я. — Ты как здесь оказался?

— По дурости. — Каждое слово давалось Ревану с видимой болью, но бандиту, вероятно, слишком хотелось поговорить хоть с какой-нибудь живой душой перед смертью, пусть даже с врагом. — Когда весь Крипет начал выметываться, мы с ребятами решили помародерить. Дурни, кабы знали, кто сюда заявится, — самые первые на восток рванули бы. Пачвары появились откуда ни возьмись, все тут заполонили, каждый ярус, даже первым не побрезговали. Там нас и схватили. Собрали всех таких же, любителей поживиться, согнали вместе. И Арлета была там. Не знаю, почему не ушла вместе со всеми. Рядом с ней терлись еще несколько забитых горожан с семьями. Может, хотела их выпроводить, да не успела. Мы с ребятами попытались бежать, я и ей предлагал, — но уперлась отчего-то. Без нее пошли, но не дали нам скрыться. Погрызли ребят моих, всех до единого. Я вот один успел — вернее, думал, успею. Ан нет! Догнала меня тварь окаянная. Брюхо вон вспорола, кишки выпустила. Только и я ее перышком пощекотать успел. Валяется тут недалече — сходите, полюбуйтесь. Эх, Арсенал, всю жизнь думал — на плахе голову сложу, а тут вон как вышло. Ты уж не серчай на меня, ежели что: такая работа у нас, разбойников.

— Не буду, Реван, не буду. Грехи даже отпущу, ты скажи нам только — где нечистые держат Арлету с остальными?

Фартовый кашлянул в кулак, да так неудачно, что чуть было не помер от боли, вызвав у всех крайнюю степень беспокойства. Но парнем он оказался крепким — выжил, очухался и поведал:

— В схроне они. В нашем большом воровском схроне. Тайна это разбойничья, да чего уж теперь. В общем, это место находится еще ниже первого яруса Крипета, под землей. Вход в жарке, что возле кабака «Серый Волк», недалече от центрального подъема. Чтобы открыть проход, надобно лист железа в дальнем правом углу приподнять. Удачи вам, ребятки. Пусть Велес на вашей стороне будет. Теперь идите, не то еще из-за меня опоздаете.

Тут он прав — опоздать мы можем запросто, так что пора и честь знать. Мы уже направились к выходу, где остались дежурить несколько ребят, прикрывая снаружи, когда нас догнала последняя просьба Ревана:

— Может, добьете, братцы? А то мучиться страсть как неохота.

Ничего не говоря, Скокс вернулся к раненому и опустил на него заклинание, после которого разбойник забылся беспокойным сном.

— Знаешь, куда идти? — спросил я чародея на улице.

Тот кивнул в ответ и свернул на боковую улочку, изменив основное направление группы. Солдаты быстро построились и двинули следом.

Пачвар на пути мы больше не встречали, только все та же загадочная черная тень, следовавшая неподалеку, не отставала ни на шаг. Скокс вел уверенно — ни разу не усомнился в выбранном маршруте, поэтому наша группа быстро достигла трактира «Серый Волк». Снаружи никаких признаков содержания в своих недрах заложников он не подавал. После профессионального проникновения землян в основной зал оказалось, что внутри таких признаков тоже не имелось. Вообще пустующий трактир выглядел заброшенным и унылым, хотя, пожалуй, не далее как сутки назад здесь вовсю веселились представители городской касты неприкасаемых.

Скокс решительно повел нас к помещению, специально предназначенному для разведения огня в городе-факеле. Жарка своим видом и убранством напоминала бронированную кухню со стенами, обитыми листами жести, железным полом и потолком, а также большими каменными плитами для приготовления пищи, располагавшимися по центру помещения. Вдоль краев стояли длинные столы, видимо, предназначенные для нарезки продуктов, а учитывая место — ярус-то первый, — возможно, и для нарезки людей.

Отряд бесшумно зашел вслед за чародеем, бойцы рассредоточились, заняли позиции. Сейчас, когда стены опустевшего трактира не сотрясались от многоголосого рева завсегдатаев, когда вокруг царило безмолвие, мы напряженно вслушивались в тишину, пытаясь уловить хоть какой-нибудь шорох из-под земли, едва различимый шумок или отголосок человеческой речи. Мы отчаянно силились расслышать приглушенный звук, подсказку, которые могли намекнуть об одном — да, там, внизу, кто-то есть. Но, кроме завывающего снаружи ветра, ничего больше слышно не было.

Что ж, придется убеждаться воочию. Двигаясь как можно тише, несколько мидлонцев подошли к описанному Реваном правому дальнему углу жарки, аккуратно переставили в сторону массивный стол и принялись обшаривать края железной плиты под ногами. Разбойник не обманул, хотя какой был ему смысл перед самой смертью лгать нам? Вскоре солдаты нашли нужные пазы, немного с ними повозились — и через мгновение встроенный в пол механизм бесшумно сдвинул пласт железа вниз, а потом сместил его в сторону. Прямо под нами разверзлось черное отверстие с крутыми ступеньками, уходящими во мрак.

В открывшийся проход тут же, из мер предосторожности, были направлены одновременно все стволы, клинки, луки, арбалеты и заряженные жезлы. С минуту мы всматривались внутрь, ожидая какой-нибудь пакости из глубины. Пакости, к счастью, не случилось и вроде как не предвещалось. Убедившись в этом, Глухович во второй раз за сегодня барским жестом предложил мне пройти первым. Ну правильно — а кому ж еще? Раз уж сам организовал спасательную экспедицию — значит, милости просим. Я и не возражал, так как, во-первых, это было бы невежливо, а во-вторых, бессмысленно. Зато вновь, как и тогда, лезть передовиком во мрак было страшновато, хотя кого это, в сущности, волновало?

Волшебники подсветили дорогу чарами. В свете иллюминационных заклинаний оказалось, что спускаться придется на небольшую глубину — примерно в два человеческих роста. Сырое помещение с зацементированным полом и стенами живо напоминало темницу. В дальнем его конце обозначался узкий коридор, уходящий в темноту. Спустя секунду возникло странное и неприятное ощущение, будто кто-то на меня оттуда смотрит. Я с осторожностью начал спуск, не отрывая глаз от зловещего черного прямоугольника. Металлические ступени едва слышным гулом отзывались на прикосновения моих ботинок. К этому звуку с тем же ритмом, только в три раза быстрее, подстроилось и мое сердце. Вскоре за спиной начали раздаваться более громкие шаги. Короткий взгляд назад — майор Глухович не побоялся сунуться сразу за мной, нарушая спокойствие металлических ступеней подошвами тяжелых берцев. За ним, решительно посапывая, пихал себя в отверстие Скокс, из-за плеч которого щетинились воинственно настроенные стволы «калашей», готовые прикрыть своего командира в любую минуту, а заодно и меня с чародеем. После нашей разведывательной тройки спуск остальных бойцов прошел быстро, правда, немного шумно.

Вскоре в помещении базировалась почти вся наша группа — снаружи оставили двоих спецназовцев для прикрытия. В страшный коридор мне опять пришлось идти первым. Ох, судьбинушка. Благо тоннель оказался не очень длинным и пустым. Чары Скокса, ярко вспыхнув, осветили дорожку шагов в десять, заканчивающуюся массивной железной дверью. К ней я подобрался с великой осторожностью, обшаривая взглядом каждый квадратный сантиметр пола и стен. Отчего-то не внушала мне эта дверь доверия. А вдруг тут повсюду в обилии натыкано ловушек с разверзающимися под ногами ямами, полными кольев, или встроенными прямо в стены кучами самострелов? Мало ли чего ворюги тут наворотили, чтоб сберечь свои тугрики.

Путь к двери, как ни странно, удалось проделать без приключений, ничего из моих опасений не случилось. Полминуты спустя я уже с интересом разглядывал большой глаз, тисненный на ее поверхности, а он отвечал мне холодной взаимностью. Почетная обязанность заглянуть по ту сторону двери никому, кроме меня, опять не досталась. Кто бы сомневался. Да я уже и привыкнуть успел, поэтому позволил себе расслабиться. Дурак!

Качественно смазанные петли позволили без шума и особых усилий распахнуть громоздкую дверь, словно ее смастерили школьники на уроках труда из фанеры. И тут же на меня набросились две явно ждавшие момента пачвары! Словно знали, когда и кто сюда войдет. Острые когти впились в шею раньше, чем я успел испугаться. Оскаленные клыки монстров с угрожающей быстротой стремились к сонным артериям. Грозное сипение отродий практически сразу прервал грохот выстрела — это я от страха вздрогнул и стиснул рукоять пистолета, сжав к тому же спусковой крючок. Пуля — дура, но при этом крайне удачно вошла твари в грудину и отбросила ее на несколько метров назад. Второй уродец сам напоролся на выставленные вперед лезвия когтей, и я лишь в панике задергал рукой, пытаясь сбросить насаженного на сталь монстра. Далее последовал мощный толчок в спину, от которого я кубарем укатился в сторону. Из освободившегося проема подземную авансцену заполнял спецназ. Мне в этом акте довелось побывать лишь сторонним наблюдателем.

Довольно большое, со среднестатистическую столовую помещение заполняла разбросанная по всему полу деревянная мебель: поломанные столы, стулья, табуреты. Горящие через один факелы на стене освещали серое подземелье. В дальнем углу сидела кучка испуганных, дрожащих от страха людей, человек пятнадцать, а к выходу со всех сторон ломилось не меньше двух дюжин черных, обезображенных тел. Уродцы стремительно неслись в нашу сторону, чтобы на куски разорвать незваных гостей. Пачвары торжественно сипели, уже заранее ощущая на зубах людскую кровь, неслись мстить за убитых собратьев. Но не тут-то было! Отряд землян встретил тварей плотным огнем, против которого монстры Кащера ничего не могли поделать. Прошитые насквозь пачвары ложились замертво, так и не достигнув сеющих гибель стрелков. Радостно грохотали «калаши» в руках бойцов, и радость светилась на лицах ребят: радость и злоба, радость и отвращение. Глаза спецназовцев продолжали внимательно оценивать обстановку, пристально наблюдать за врагом, тщательно выбирать цель, а вот губы растягивались в издевательских, довольных ухмылках. Поголовье отродий стремительно уменьшалось — как тут не радоваться. В очередной раз я поблагодарил судьбу за то, что подсунула этих ребят на мой жизненный путь так вовремя.

Одного мимолетного взгляда на дверь, которую так неосмотрительно я давеча распахнул, хватило, чтобы понять, почему твари знали про нас и ждали. В том месте, где со стороны коридора красовался тисненый глаз, по эту сторону ничего не было — просто дырка! Гипертрофированный дверной глазок. Воры перед входом в свою резиденцию вставили зачарованную дверь, которой так удачно сейчас воспользовались нечистые. Возможно, поэтому, когда я спускался вниз по лестнице, меня не покидало ощущение чужого взгляда. Своими безглазыми рожами пачвары постоянно следили за входом в подземелье.

Но поражаться современным системам охраны Мидлонского княжества времени совсем не было. Я вскочил на ноги, быстро окинул взглядом все вокруг и бесшумно, не привлекая внимания, посеменил вдоль стенки в сторону пленников. От попеременного громыхания нескольких автоматов на просторах замкнутого помещения здорово заложило уши. Только бы никто не догадался швырнуть гранату или зацепить заложника шальным рикошетом. Но ребята оказались настоящими профессионалами — кучка пленников так и не попала в радиус обстрела спецназовцев, а оглушительного взрыва тоже не случилось. Казалось, в случае ограниченного боезапаса земляне справились бы даже прикладами.

Когда я, раскидав на пути горы деревянного хлама, пробрался к поскуливающим в тихом ужасе пленникам, бесплатная стрельба по мишеням окончилась. Все монстры валялись навзничь, не подавая признаков жизни. Но при этом ребята Глуховича уделяли внимание каждому из трупов, а тех, кто таковыми лишь прикидывался, методично угощали контрольным выстрелом в безглазую голову.

Заложники, несмотря на появление спасителей, по-прежнему в страхе жались друг к другу. Они с подозрением косились на странно выряженных людей и явно не знали, как к нам относиться. Я шарил взглядом по их серым лицам, пытаясь найти то самое, до боли знакомое выражение, но в глазах все смазывалось от едва сдерживаемого волнения. Наконец из-за спин пленников раздался властный женский голос:

— Чего сели? Встаем! Не видите — за нами пришли!

Это был ее голос! Арлета поднялась во весь рост, встала над трепещущим стадом горожан и, нахмурив брови, уверенно пошла мне навстречу. Следуя примеру охотницы, обнадеженная толпа людей рванула с места. Обгоняя девушку, измученные томлением в ожидании люди мчались навстречу мидлонским воинам, старательно огибая землян. Казалось, будто среди мельтешащих вокруг фигур идущая уверенно и не спеша охотница выделяется неким неземным свечением, окружена слепящим ореолом. В полном ступоре я стоял на месте, боясь пошевелиться, спугнуть этот мираж, — мне просто не верилось, что мы с Арлетой наконец встретились. С замершим сердцем я смотрел на охотницу, как преданный пес, и с несказанной надеждой ждал ее благосклонного взгляда, теплого слова. Но Арлета лишь прошла мимо, и взгляд ее был таким отсутствующим, будто меня и вовсе не было рядом. Охотница, словно не заметив, даже зацепила меня плечом и не обернулась, когда я покачнулся в сторону, с трудом сдержав равновесие. Неужели я для нее больше не существую? Это… это неприятно. Черт возьми, да это больно!

— Арлета! — Я догнал ее, взял за руку, но она резко дернула плечом, яростно вырвалась и как ни в чем не бывало пошла дальше. — Да подожди ты! — Я вновь догнал охотницу, схватил ее за плечи, резко развернул к себе.

С бесстрастным взглядом Арлета врезала мне коленом в бедро и добавила по уху локтем. Я приглушенно вскрикнул, но скорее от неожиданности, чем от боли, оступился, споткнулся о разломанный стол и рухнул на землю, походя раздавив почти целую табуретку. Охотница пошла дальше, будто ничего не случилось, будто я не существовал, а вместо меня ей докучал какой-то назойливый нищий.

— Так и будешь меня игнорировать? — поднимаясь, крикнул я ей вслед.

Арлета не обернулась.

— Даже не выслушаешь?

Ноль эмоций.

— Тебе все равно, кого мы с тобой вместе зачали?

Даже шага не замедлила.

— Сколько еще в этом проклятом мире близкие мне люди будут меня бить и делать больно? — в бессилии прошипел я и злобно пнул остатки стула, неосторожно раскорячившиеся рядом.

Когда деревянная конструкция с треском разлетелась о стену, за моей спиной раздался дрожащий голос:

— Простите. — Это говорил один из пленников. Он не побежал радостно вслед за остальными, а все еще стоял на месте и глазами, полными скорби, смотрел на меня. — Там колдун, он забрал мою дочку.

Мужичок дрожащей рукой показывал на второй коридор, уходивший из помещения.

— Он водил туда людей и превращал в пачвар. Помогите, пожалуйста…

Вот как? Гений эволюции, оказывается, тоже здесь. Как удачно! Двух зайцев уложим с одного выстрела — и заложников спасем, и Кащера нафаршируем.

— Да с радостью! — тут же согласился я. — Где эта сволочь?

Еще одна деревяшка полетела в стену. Я был раздражен, я был зол. Эта злость срочно требовала выплеска, и Кащер попался под руку очень даже кстати. Решительным шагом я направился в коридор.

— Стой! — крикнул за спиной Скокс. — Он тебя убьет!

— Вороховец! — вторил Глухович. — Ты куда?

А мне было все равно. Убьет он меня, ха! Сдохну? Да подумаешь! Как будто кручиниться кто-то станет. Кому я тут нужен? Кому я вообще нужен? Может, и вправду лучше сгинуть к чертям — вдруг даже полегчает кому-нибудь! А если нет — так поделом! Зачем же доводить человека до такого состояния?

— «Гордо скину плащ, вдаль направлю взор! — Затуманенная злостью и отчаянием голова начала выдавать эти знакомые с детства строки, а я быстро шел по коридору и во всю глотку горланил их: — Может, она ждет? Вряд ли, это вздор!..»

В обе стороны длинного коридора лилась грустная песня, сзади слышались торопливые шаги следовавших за мной бойцов, а спереди виднелись отблески света. К припеву достигли прохода в очередное помещение.

— «…тогда поймешь, кого ты потеряла!» — С этими словами я ворвался в обширный грот, по периметру забитый наполненными доверху мешками, ящиками и сундуками.

Кое-где сверкали золотом слитки, местами яркими бликами манили бриллианты, повсюду были разбросаны купюры самого разного номинала. А в центре всех этих богатств гротескным монументом склонился над лежащей без сознания маленькой девочкой самый ужасный и монструозный колдун, которого только знала Поляна, — Кащер. В скрюченных пальцах у него не было ни напитанного чарами шара, ни жезла, но густые потоки волшебной энергии вихрились вокруг чародея, извиваясь во всех направлениях. Они рябили, клубились, ослепительно искрились, пронизывая тела колдуна и ребенка, переливались всеми цветами радуги. Кащер блаженно скалил свои клыки, глядя только на объект своих адских заклинаний.

Не замедляя шага, я открыл огонь, чтобы свинцом стереть эту отвратительную ухмылку с морды нечистого. Пистолет яростно выплевывал пули, но снаряды непонятным образом не достигали своей цели. Выстрелы исправно гремели один за одним, но Кащер даже ни разу не дернулся. Обойма уже опустела, однако результата все не было. Это меня расстроило, но не остановило. Защелкнув новую обойму, я продолжил идти на сближение и беспрестанно вел огонь по колдуну. Лишь подойдя ближе, я увидел, как пули вышибают крошку из стен за нечистым и попадают совсем не туда, куда я целился. Некоторые из них застревали прямо в воздухе перед Кащером и беспомощно осыпались ему под ноги. Чертов уродец окружил себя щитом, который задерживает даже пули! Но ничего, меня он точно не остановит! Последний выстрел я произвел почти в упор, в обезображенную башку предводителя нечисти. Возникло такое ощущение, будто снаряд застрял в стволе и даже не соизволил вывалиться. Зато Кащер наконец отвлекся от своей жертвы и раскаленными угольками в глазницах обратил на меня внимание. Заметил. Узнал. И тут же схлопотал ногой по морде. Очень технично и чрезвычайно красиво. Если бы от этого еще был эффект! Голова колдуна лишь немного покачнулась, сам он даже не сдвинулся с места. Только теперь я заметил, как изменился Кащер с момента нашей предыдущей встречи. Плечи уродца стали намного шире, массивная черная шея напоминала размерами бычью, а просторные одежды не скрывали бугрящихся под тканью мышц. Во что же он себя превратил? А ведь урод еще свободно пользуется чарами всех цветов без помощи дополнительных приспособлений! Чертов мутант непрерывно прогрессировал все проведенное в лесу время!

Вторым размашистым ударом я вспорол ему когтями кожу и мышцы на груди, лезвия с неприятным глухим стуком прошлись по ребрам чародея. Кащер даже не поморщился — и наконец ответил. Его могучая рука со свистом пролетела над головой — я успел пригнуться. Второй выпад напоролся на мой блок, но этого хватило, чтобы я отлетел на несколько метров назад. На левой руке онемели пальцы — средний, безымянный и мизинец, я просто перестал их чувствовать. Двигать ими тоже не получалось. Чуть позже на предплечье, там, куда попал удар чародея, вспыхнула жаром адская боль. Похоже, локтевая кость сломана. Я вскочил на ноги, заметил, что девочка, лежавшая у ног Кащера, уже очнулась, отползла в сторонку и теперь испуганно вжимает голову в плечики. Сейчас ребята Глуховича начнут обстрел, как бы не зацепили.

В три прыжка я вновь оказался рядом с колдуном, проскользнул мимо, пригнувшись под еще одним взмахом, подобрал девчушку здоровой рукой и просто с разворота швырнул ее в сторону подоспевших из коридора людей. Спецназовцы ловко поймали ребенка, а вот мне повезло меньше. Попал-таки под безжалостную колотушку нечистого. Колдун крепко ухватил меня за плечи, резко крутанул и начал осыпать ударами. Такой скорости я никогда не видел, даже на быстрой перемотке боевиков! Мне не удавалось ни прикрыться, ни увернуться. Уйти тоже не получилось — колдун будто взбесился. Взмахи черных лап слились в одну сплошную мельницу. Я ничего не мог сделать, лишь чувствовал, что слева уже сломана ключица, острыми когтями разодраны в клочья плечевые мышцы, а голову просто водит по сторонам после нескольких ударов, кувалдой свалившихся на прикрывающие ее руки. Казалось, он сейчас убьет меня — проломит череп или вспорет прикрытый бесполезной кольчужкой живот, но завершающим штрихом был мощнейший толчок в грудину, после которого с хрустом не выдержали несколько ребер, а мое безвольное тело кубарем повалилось назад. От боли хотелось потерять сознание, но Кащер, казалось, намеренно лишь изувечил меня, чтобы я своими глазами видел дальнейшие события.

Настала очередь спецназа. Я больше не мешал им стрелять, не перекрывал собой здоровенную черную мишень. Одновременно заговорили сразу все автоматы отряда Глуховича. Ни о какой экономии боеприпасов не было и речи, ребята с остервенением поливали беспрерывными очередями, заставлявшими воздух вибрировать от грохота. Сквозь симфонию «калашниковых» раздался греющий душу протяжный крик:

— Нет!

Это была она! Она пришла за мной. Ей не все равно! Значит, не зря пошел подыхать под удары этого монстра. Я устало, но счастливо улыбнулся, из уголка рта теплой струйкой вниз потекла кровь. Через секунду Арлета прорвалась сквозь толпу военных и, не глядя по сторонам, помчалась ко мне. Ее сказочные, немножко растрепанные сегодня волосы так красиво развевались на бегу.

Видно было, как Глухович изо всех сил орет что-то назад, своим. Вот один из спецназовцев отделился от основной группы, побежал вслед за охотницей. Арлета вскоре уже сидела подле моего распластанного тела, уложив мою голову себе на колени, подолом сорочки утирала кровь и смотрела глазами, полными слез. Я улыбался, попытался обнадеживающе подмигнуть — не очень-то получилось. Охотница улыбнулась в ответ. Мило, нежно, как улыбалась мне раньше. Смахнула слезу.

Подбежал боец Глуховича, присел рядом. Суетливо, не отводя взгляда от шипящего в ярости Кащера, он достал из нагрудного кармана оранжевую пластиковую коробочку, открыл ее. Коробочку я узнал — это была индивидуальная аптечка, их теперь используют регулярные войска для оказания первой помощи. В нашем ночном клубе по инициативе шефа точно такие же имелись у каждого охранника. Боец достал из коробочки шприц-тюбик, воткнул иглу мне в бедро, ввел препарат. Скорее всего — промедол, чтобы обезболить. А я не понимал — зачем? Ведь у меня ничего не болело, мне было хорошо. Арлета сидела рядом, смотрела на меня своими большими красивыми глазами, слегка смущенно улыбалась. Что мне еще нужно?

А нужно во что бы то ни стало выбраться отсюда, и Кащер этим планам — явная помеха. Стена за спиной колдуна разлеталась в мелкий щебень от роя влетавших в нее пуль. Трое волшебников старательно выжигали защиту нечистого, вот уже несколько снарядов с негромкими хлопками вошли в его черное тело. Казалось, с минуты на минуту броня колдуна просядет, пропустит лавину огня, и пули нашпигуют его перекачанный зачарованными анаболиками организм, но не тут-то было. Ребята слишком увлеклись — в тот момент, когда им наконец удалось зафиксировать цель. Они начали стрелять одновременно и совсем необдуманно расходовали боезапас. Поэтому магазины у всех опустели практически одновременно. Наступило затишье, только шелестели кармашки разгрузок, из которых бойцы спешно извлекали дополнительные обоймы. Затем начали тихо щелкать входящие в автоматы рожки, а после громко залязгали передергивающиеся затворы. Массовая перезарядка длилась максимум секунд пять, но за этот короткий промежуток времени произошло невероятное!

Зачерпнув из пространства голыми руками два темных сгустка чар, Кащер начал размазывать их по телу, будто мылся мылом в ванной. Его черная кожа в местах ранений запузырилась, начала раздуваться, клубиться в самой глубине оставленных мною царапин. Совсем новые, отвратительные, но абсолютно здоровые раковые ткани колдуна вытесняли наружу поврежденные. Вскоре из отверстий в его теле, оставленных меткими попаданиями, вывалились всмятку сплющенные пули. Три кровавых полосы на груди стянулись, осыпались, не оставив даже рубца. Колдун регенерировал.

— А теперь моя очередь! — рявкнул он и хлестко расшвырял веером по комнате чары всех цветовых спектров.

Наше мидлонское сопровождение в полном составе осталось охранять заложников, на землян чары традиционно не подействовали, так что досталось лишь волшебникам. Зато как! Одного отшвырнуло прямо в коридор, и, судя по удаляющемуся грохоту костей, чародей кувыркался до самого банкетного зала. Второго размазало по здоровенной несущей колонне, которые тут в щедром количестве разработали архитекторы. Скокс, в отличие от коллег, вместо сооружения бесполезной защиты попытался увернуться. Почти удачно. Его зацепило лишь краешком. Сделав три-четыре эффектных оборота в воздухе, чародей плюхнулся в груду мешков с деньгами у стены, где тихо застонал от боли.

Без помощи волшебников у спецназа не оставалось никаких шансов пробить щиты Кащера. Результат попытки вступить в рукопашную все видели на моем неудачном примере. Глухович с ребятами прекрасно понимали, в каком незавидном положении оказались, понимал это и сам нечистый. Способности колдуна к регенерации вообще ввергали в пучину беспросветного уныния. Майору оставалось, пожалуй, лишь одно — спасать своих людей и отступать. Глухович уже обернулся к выходу, раскрыл было рот, чтобы отдать приказ, но так и застыл, округлив глаза.

— Ваше могущество! — донесся из коридора знакомый, полный сарказма голос.

Колдун застыл в ожидании, так и не выпустив очередного заклинания. Спецназовцы спешно расступились, давая пройти закутанной в черный костюм фигуре Шамана. Не знаю, чего им такого страшного рассказывали про моего товарища, но стволы автоматов постоянно были наведены на Сашку, буквально провожали его. Спецназовцы боялись моего друга, пожалуй, даже больше неведомого и опасного Кащера. Скорее всего, им уже доводилось когда-то сталкиваться. А Шаман преспокойно шел дальше, не обращая никакого внимания на окружавших его бойцов. За спиной у него болтался просторный мешок, в котором что-то весело позвякивало металлом.

— Я тут нашел для вас кое-что, да вот за ребятами еле поспел.

Так вот что за черная тень преследовала нас всю дорогу в Крипете! Шаман! Как я сразу не догадался?

— Шамов, что с моими бойцами? — грозно спросил Глухович, видимо, имея в виду тех, что остались сверху, в жарке.

— Нормально, майор. Спят, ничего с ними не случилось. Только башка завтра будет побаливать, — вполголоса бросил Саня, остановился в трех шагах от колдуна и заложил руки за спину.

Командир недовольно сдвинул брови.

— А ведь знаете, ваше могущество, — продолжал Саня, опять громко, чтобы все слышали, обращаясь к нечистому, — плохи наши с вами дела. Вашу армию эти, как вы говорите, людишки разнесли к чертовой матери. Заклинание, что вы со своими колдунами на репетициях так упорно разучивали, — оно, конечно, хорошее. Только без колдунов совсем не работает. А их-то перебили всех, родненьких.

Кащер слушал молча, настороженно ждал, чем Шаман закончит выступление.

— Волки те же. Вы говорили, мол, не пойдут они из лесу даже за вас воевать, не место им на Поляне. Так пошли же! Только сражались отчего-то на стороне тех самых людишек. Как они колдунов да пачвар грызли! Загляденье! Ну а нашу последнюю надежду — Цмока — пришиб заморский гость, — Шаман кивнул в мою сторону и незаметно подмигнул, весело ухмыльнувшись, — чтоб ему пачварой стать. Хотя это, пожалуй, комплимент — правда, ваше могущество?

— Шаман, ты сделал то, о чем я просил? — вкрадчиво спросил Кащер, да так тихо, будто боялся спугнуть хорошую новость.

— Ах, Живые доспехи? — хлопнул себя по лбу Саня.

Вспомнился недавний доклад Скокса в княжеском штабе. Рядовой Дрозд, с его слов, припоминал, будто чрезвычайно сильная пачвара налетела на них во время транспортировки поручика в тыл. Так вот оно что! Это была вовсе не пачвара — по ходу, сам Шаман, одетый в свой черный костюм ниндзя, с маской на голове, оглушил бойцов и забрал у них доспехи! Такого немудрено перепутать с нечистым. Пожалуй, солдатам даже знатно повезло, что их с моим другом объединяли кое-какие общие похождения, иначе мог убить всех без задней мысли.

— Куда уж теперь торопиться, не пропадут ваши железяки, — говорил тем временем Сашка. — Я еще про ваших пачвар не закончил. Итак, вернемся к теме! Даже сейчас вы, полагаю, планировали наштамповать себе новую партию своих детищ — чтобы теперь не в одиночестве убегать в лес. Потом будет с кем начать все сначала. Да и веселее с ними, не правда ли? Всем, по-вашему, эти пачвары хороши. Ну, почти. Пара дизайнерских модификаций, глазные имплантаты — и вуаля! Вершина эволюции, так?

— Так! — При обсуждении любимой темы Кащер не мог смолчать.

— Предположим, — не останавливался Шаман. — Если ваших питомцев действительно эстетически облагородить, то в них сконцентрируется отменный набор положительных характеристик. И физические данные, и здоровье, и средняя продолжительность жизни — в общем, куча всего! А вы мне пообещали со временем излечить мою болезнь, сделать в точности таким, как я описал только что. Совершенством. Так?

— Да, Шаман, и сейчас от своих слов не отказываюсь. Но где…

— Постой-ка, твое могущество. Я все еще не закончил. — Шаман резким жестом прервал вопрос колдуна. — Итак, ты обещал мне вершину эволюции. Но у меня было время поразмыслить. Я совершенно случайно пообщался с некоторыми из твоих ныне покойных колдунов. И знаешь, что я от них узнал? Что твоя теория — полный бред!

— Это еще почему? — занервничал Кащер. — Что они тебе наплели?

— А то, — Шаман перешел на злобный крик, — что все твои уродцы — бесплодны! У них ущербные гонады! И что бы ты ни делал, как бы ни чаровал — они все равно никогда не смогут продолжить свой род! А значит, все твои твари — не вершина эволюции, а ее тупиковая ветвь! Что это за вид, который не дает потомства? Что за вид, обреченный на вымирание? Ты меня обманул, Кащер! Понимаешь? Меня! Но мало того — ты обманываешь сам себя! Они уроды, Кащер, не более! Я не хочу становиться уродом! Им нет места среди нас!

— Нет! — растерянно возразил колдун. — Я обязательно что-нибудь сделаю, у меня получится, у них будут детки!

Я представил себе маленького, черного, только что родившегося безглазого пачвареныша, покрытого слоем густой слизи, — и меня чуть не вырвало.

— Я решил сделать следующее, ваше могущество, — уже спокойно сказал Шаман и вытряхнул из мешка на землю груду желтого металла.

Живые доспехи я узнал без труда.

— Доспехи? Я же сказал, где следует их спрятать! — насторожился колдун. — Зачем ты их сюда принес? Шаман! Зачем?

— За шкафом — традиционный ответ на вопрос «зачем?», — озвучил Шаман свою любимую шутку и с хладнокровным видом выудил из кучи железа щит и меч.

— Ты что же? Так расстроился? Думаешь, я тебя обманул? Теперь хочешь убить меня из-за этого? — сперва удивился Кащер, но вскоре, через мгновение, вовсю разразился диким сиплым хохотом, тыча в Сашку пальцем: — Еще один! Погляди-ка на своего дружка, он уже попытался! Захотел прилечь рядом? Я знаю твои способности, Шаман. Мы с тобой очень похожи. Однако даже не тебе сейчас тягаться со мной. То, что у тебя лишь в голове, — у меня во всем теле.

Тут я даже склонен был согласиться с нечистым. Кащер теперь обладал потрясающей быстротой, не намного, но превосходящей скорость самого Шамана. Уж кому, если не мне, сравнивать. Да и силушки у колдуна явно водилось побольше. Плюс эта его чертова регенерация!

На лице Александра Шамова играла холодная улыбка. Я с притихшим в ожидании сердцебиением следил за немой сценой. Что удумал мой друг? Неужели надеется победить колдуна за счет многолетних за спиной тренировок? Глухович уже и забыл, что ему надо уводить людей. Сами бойцы тоже, затаив дыхание, ожидали развязки. Скокс расположился на мешках поудобней — ему лишь попкорна не хватало. Даже Арлета оторвала от меня любящий взгляд и вовсю глазела на две напряженные фигуры.

— Ты прав, Кащер, мы с тобой похожи, — негромко сказал Шаман. — Поэтому я точно знаю все твои ощущения. Я знаю, как обострена твоя реакция, знаю, как быстры твои рефлексы. Они быстрее мысли. Знаешь, что такое рефлекс?

С этими словами Сашка не сильно, зато резко и неожиданно швырнул в колдуна щит и меч. Мой друг оказался на сто процентов прав. Не знаю, как поступил бы на месте Кащера обычный человек, но нечистый, не успев толком подумать, схватился обеими руками за брошенное оружие. Рефлекс, обычный рефлекс, отшлифованный мутацией до совершенства. По воровской сокровищнице полетел полный боли, недоумения и негодования рев.

— Твои колдуны совершенно случайно сболтнули мне лишнего, даже не догадываясь, что ненароком открыли тайну великого предводителя нечисти! — Шаман пытался перекричать оглушительное сипение твари. — Они сказали, что сам ты никогда не касался Живых доспехов — с самого момента их создания! Ты даже прятал их чужими руками, кривыми руками своих монстров. С чего бы такая брезгливость, а? Или это не брезгливость, а страх? Я ведь правильно все понял? Что скажешь, Кащер?

Кащер уже ничего не мог сказать. Он яростно боролся. Меч и щит вспыхнули ярким белым пламенем, потянули колдуна вниз, к земле. И вновь смерчем завьюжили вокруг него чары. Кащер изо всех сил пытался противостоять силе волшебников, заключенной в доспехах. Там, где он держался за оружие, с противным шипением горела кожа нечистого, поднимался дымок, неприятно пахнущий паленой органикой. Предводитель пачвар пытался избавиться от врученных ему подарков, разжать пальцы, выкинуть ненавистное железо, но доспехи прилипли намертво. Когда Кащер уже стоял на коленях, не орал, а лишь кряхтел и, с усилием выгнув спину, пытался оторвать руки от земли, к нему подскочил Шаман и ловко насадил чародею на голову шлем.

И вновь разразился в сокровищнице нечеловеческий вопль. Надевать на нечистого кирасу моему другу помогал уже очухавшийся и вовремя подоспевший на подмогу Скокс — нечистый дергался всем телом, яростно извивался и активно мешал людям наряжать себя. Когда последний элемент доспехов был надежно закреплен поверх могучего торса колдуна, весь комплект начал излучать яркое до боли в глазах свечение. Воздух вокруг пронзительно звенел, напрочь заглушив крики нечистого, дым от которого валил коромыслом.

Кащер мучительно умирал за свою идею, за свою правду, которая, возможно, тоже имела право существовать. Но только не в этом мире. Здесь, на Поляне, он не смог добиться своего — значит, не был прав. Он искренне хотел помочь больным людям, он по-настоящему хотел сделать человечество лучше, он верил, но его не послушали. Его победили. Ему не дали добиться своего. Он был неправ. Шаман собственноручно, на деле доказал полноправность своих странноватых гипотез.

— Дым столбом идет — зима будет морозная, — глядя на догорающее тело нечистого, философски отметила охотница.

От Кащера остались одни уголья. Последними потухли те два огонька, что заменяли колдуну глаза. Все! Не стало грозного предводителя нечисти, равно как и всех его мерзких отродий. Хотя кто знает, может, где-то в дебрях лесов осталась неприкаянно бродить пара-тройка пачвар и волколаков. Но что нам до них? Отживут свой век да и подохнут — ведь плодиться убогим не дано природой.

А теперь можно было смело благодарить того спецназовца, что вколол мне промедол. Когда все закончилось, внимание поневоле переключилось на ноющие раны и переломанные кости, лишь отдаленно намекавшие притупленной пульсацией, какой адской болью мне бы сейчас довелось наслаждаться, не введи боец анальгетик. Поначалу чувство тревоги вкупе с бушующим в сердце адреналином хоть как-то сглаживало действие опиата, однако теперь, когда опасность миновала, наркотик сразу бросился дурманить голову. Мысли спутались, картинка в глазах весело удвоилась, а веки наперегонки рванули вниз. Последнее, что я заметил, было не на шутку обеспокоенное лицо Арлеты и пружинистой походкой приближающийся Шаман. Друг был таким радостным…

Приснившийся мне красочный бред вообще не подлежит никакому описанию. Да я и не помню особо, что там привиделось моим одурманенным извилинам. Знаю лишь одно — приятных ощущений было мало. Я очнулся в небольшом темном шатре, лежа на высокой жесткой кушетке, и сразу протяжно застонал. Половину тела можно было смело снимать в фильмах про мумию — забинтовали на славу. Левую руку в согнутом положении привязали к туловищу, а к правой плотно пристроили кусок деревяшки — скорее всего, древко от копья. Так вот как себя чувствуют неудачливые каскадеры и выжившие жертвы крупных аварий. Я мог без лукавства сказать, что во мне болит все, но это неотъемлемая привилегия бабулек в кабинете участкового терапевта. Нет, все-таки некоторые детали организма оказались здоровыми и нетронутыми, например пятки. Остальное явно желало участи получше. Из-за сломанной ключицы я не мог отвести левую руку даже на сантиметр в сторону, поврежденное предплечье позволяло в полной мере использовать лишь указательный и большой палец правой кисти, а благодаря множественным переломам ребер и общей порванности корпуса даже такой бесхитростный, но требующий регулярности акт, как вдох, осуществлять было проблематично. Многострадальная голова уже, видимо, привыкла к сотрясениям и держалась довольно стойко.

Но вся эта боль стоила той картины, что я видел рядом с собой. Опершись локотком на край кушетки, Арлета сидела подле меня и мирно дремала. В полусне личико девушки было таким очаровательно милым. Я потянулся было, чтобы прикоснуться к ней, но тут же зашипел от боли. В любом случае цели достиг — охотница проснулась. Она спешно улыбнулась, критически осмотрела мои повреждения, поправила повязку на плече и звонким голоском крикнула в сторону:

— Саша! Он очнулся! — Надо же, и с Шаманом подружиться успела!

В палатку тут же влетел мой друг, нашел меня взглядом, широко улыбнулся и раскинул руки для объятий, отчего я весь съежился. В его захвате даже абсолютно целые люди могут запросто хрустнуть — чего уж обо мне говорить?

— Чего ты, дружище? — наигранно удивился Саня. — Боишься меня? Это из-за того ночного инцидента? Да ладно! — махнул он рукой. — Ты уж извини меня. На самом деле сам не свой был. Ты же видел все, слышал. Но это меня, конечно, не оправдывает! Понимаю — провинился. Можешь просить чего хочешь — все сделаю.

Шаман скорчил полную раскаяния рожу пойманного малолетнего хулигана.

— Знаешь, меня эти твои бурные эмоциональные всплески настораживают, — со всей серьезностью заявил я. — Они у меня теперь будут ассоциироваться с предвестниками всякой дури с твоей стороны. Ты предал меня, психанул, да еще навалял очень больно и теперь кривляешься, будто мы пятиклашки, а ты всего лишь спер мой фломастер. Я тебя, конечно, прощу. Но только должок придется вернуть, дружище. На первой же тренировке.

Шаман тоже перешел на серьезный лад:

— Хорошо. Случилось то, что случилось, Арсенал. А могло выйти по-другому. Я ведь, несмотря на то что, как ты говоришь, психанул, все равно пытался контролировать события. И, поверь, при любом исходе не бросил бы тебя. Тогда я просто ушел к Кащеру за информацией, убедиться. Если бы ты не пошел в ту ночь за мной, то, возможно, я бы спокойно и незаметно вернулся обратно, по меньшей мере для того, чтобы прикрыть тебя в предстоящем бою. Но раз ты все-таки немыслимым образом увязался следом, пришлось мне убегать — ты однозначно не поверил бы, что я вернусь. И жестокость эта, когда мы дрались, пожалуй, тоже была необходима. Ведь я на самом деле надеялся плотно тебя вырубить, чтобы ты всю заварушку на поле боя наблюдал из лазарета. Кто ж мог догадаться, что ты так быстро оклемаешься? Я, знаешь ли, сильно удивился, когда этого Цмока увидал. Но еще больше офигел от того, как ты его сделал. Я-то думал — ты вообще в медсанчасти после нашего разногласия прохлаждаешься. И, представь, даже помочь тебе ничем не мог, хотя стремление было… — Шаман усмехнулся краешком рта. — Понимаешь, после разговоров с Кащером и его колдунами я понял, что альянс с ними — гнилая затея, бесперспективная. Ну, ты сегодня уже слышал об этом. Короче, я быстро смекнул, что к чему, якобы примкнул к ним и вызвался лично заняться доспехами — это чтобы никто не путался под ногами. Представляешь, так забегался с этими железяками! И найти надо было, и догнать. С ребятами Атома к тому же аккуратно сработать пришлось — ведь почти свои. Поручика, кстати, жаль. Толковый был мужик. Но я как подоспел — уже отошел парень. Вот. Собственно, с этим всем водоворотом как-то уж не до тебя было, извини. Да ты и сам, гляжу, неплохо справился. Дальше сам знаешь, как вышло. Собственно говоря, на такой примерно исход я и рассчитывал.

Ай да Сашка! Ай да сукин сын! Конечно, Шаман очень грамотно и красиво мне сейчас все обрисовал, будто и в самом деле он контролировал каждый свой шаг и даже за мной присматривал краем глаза. Однако имелся у меня еще один вопрос. Такой, что искренний ответ на него мог напрочь испортить нашу хрупкую, едва налаженную в данный момент дружбу. Но задать его все-таки пришлось:

— А если бы вышло по-другому? Вдруг тебя устроил бы союз с нечистью? Что, если ты согласился бы присоединиться к ним? Ведь ты был готов и к такому?

— Да, был готов, — твердо ответил Шаман и сразу же возразил: — Только меня интересовал вовсе не союз. Исход битвы мне был абсолютно безынтересен. Главное, чтобы выжил Кащер и смог сделать то, что мне нужно. Только вот не нужно мне того, что он мог. Ты не думай, я не оправдываюсь. Просто хочу, чтобы ты меня понял, чтобы знал, какая у меня была мотивация. И тебя, Арсенал, я при любом раскладе все равно бы не бросил. Говорил ведь. Даже в случае полной победы нечисти я бы не отдал тебя им на растерзание. Видишь, все сходится к тому, что перед тобой виноват я лишь в одном: немножко припечатал прошлой ночью, и то для дела. Так что, дружище, не суди меня строго. Да, кстати, — Саня щелкнул пальцами, — когда будешь избивать на тренировке, знай: ты реально можешь меня сделать. Что-то в тебе есть такое… этакое. Нет, не могу в данный момент объяснить. Только тебе надо научиться этим пользоваться, вовремя извлекать и подстраивать под себя. Я видел нечто изумительное в твоих глазах, движениях. Ты сам по себе способен на многое. Каким только способом развить в тебе твои способности? — Шаман задумался на секунду и решил: — Надо будет всерьез ими заняться. Участим тренировки.

Я посмотрел на свое переломанное тело и мысленно сказал ему спасибо за то, что своим плачевным состоянием оно будет ограждать меня от изнуряющих упражнения хотя бы пару месяцев.

— Ладно, Саня, — сказал я, — поговорим с тобой потом. Будем считать, суд присяжных признал тебя невиновным перед потерпевшим. Только тебе небось еще князю придется рассказывать эти сказки.

— Да уже рассказывал, — махнул рукой Шаман. — Скептически он к ним отнесся. Правда, князю сейчас не до этого. Сидит с советниками, сам свою легенду разрабатывает. О том, как великий Радзивилл Седьмой не побоялся ради спасения державы отправиться лично вместе с отрядом пришельцев на зачистку города-факела, встал лицом к лицу с врагом лютым, да и завалил его собственноручно. В общем, пиарщики вовсю трудятся.

— Кстати! — вспомнил я. — А где наш князь-то был, когда все Кащера одолеть пытались?

— О! Этот любопытный стратег вместе с остальными пленниками коротал время в ожидании, не выходя из подземелья. Грамотно построил заложников и солдат напротив коридора, чтоб, если что, Кащер сначала напоролся на них, и каждую минуту отправлял перепуганных бойцов проверять обстановку в сокровищнице.

— Вот молодец правитель! — Я бы еще и поаплодировал, если б мог. — Эх, Саня! Что ж мы такими хитро… — я кинул взгляд на скучающую Арлету, — хитрыми не уродились, а?

Шаман лишь с улыбкой пожал плечами.

— Ладно, дружище, — собрался я. — Тут у нас давненько назревал разговор с Арлетой. Можешь оставить?

— Конечно.

Друг без промедления покинул палатку. Мы с девушкой вновь остались наедине. Настало время и в этих отношениях расставить все по местам. Я выждал минуту, посмотрел на вмиг подобравшуюся охотницу и спросил:

— Ну а ты? Ты меня простишь?

Арлета не отвечала долго. Охотница смотрела в землю и, собираясь с мыслями, нервно крутила в руках стрелу. Наконец подняла взгляд:

— Не знаю… Я много думала. Многое мне рассказал Скокс, пока ты был без сознания. Знаешь, Сеня, ведь ясно, что там, в Гладе, по-другому ты поступить, наверное, не имел права, поэтому на самом деле твои действия оправдать несложно. Только я не могу тебя простить. Простить не могу, поэтому, — Арлета глубоко вздохнула, — постараюсь все забыть. Ради нас с тобой и ради него. — Девушка нежно погладила живот.

Немного закружилась голова — оказывается, пока охотница говорила, я даже не осмеливался дышать.

— Спасибо, милая, — с облегчением выдохнул я.

Тихую идиллию прервал вломившийся в палатку майор, который тут же недоверчивым взглядом принялся меня разглядывать.

— Уже? — спросил он.

— Что уже? — решил я уточнить.

— Оклемался, — пояснил Глухович. — Быстро ты. Как будто в тазик с нашатырем положили. Ну что, собирай свои кости, еще что-нибудь ценное, нажитое непосильным трудом, и будем потихоньку выдвигаться. Телепорт через двадцать три минуты.

— Как? — обомлел я. — И все? И домой?

— А ты думал? Мы с ребятами не на постоянное место жительства сюда явились. Пора и честь знать.

— Что, и я с вами?

— А как же? Ты ведь мне обещал. Кулаком в грудь бил, мол, наше начальство за твою информацию всем премии повысит, если поможем. Вот — мы помогли, теперь твоя очередь соблюдать условия. Собственно, у тебя другого выхода нет. Во-первых, мы в любом случае вернем тебя домой, тебе сопротивляться-то все равно нечем. А во-вторых, если над тобой не поколдуют наши медики, то здесь тебя, скорее всего, и похоронят. Даже если выживешь — калекой станешь. Кости сами правильно не сопоставятся, а такие раны сами собой долго заживают, если без поддержки. Мало ли что у того колдуна под ногтями было. Может, у него там зараза вовсю плодилась, а теперь в тебе сидит, в царапинах… — От этих слов я с отвращением скривился, но подлый майор продолжал: — Это еще ладно, а вот что у тебя внутри сейчас творится — никто даже не догадывается. Может, ушиб печени, а может — вообще селезенка оторвалась? — Глядя на мое заметно поникшее выражение лица, Глухович наконец смилостивился: — Ну да ладно, не дрейфь, у нашей организации элитные эскулапы! Из таких пазлов людей собирали, тебе и не снилось.

— Хорошо, — я согласился со всеми доводами спецназовца. — Но только Арлета? Как нам с нею быть? Мы ее тоже забираем?

— Я-то не возражаю, — развел руками майор, глядя куда-то позади меня. — Вот только…

— Я возражаю, — раздался твердый голос охотницы позади.

— Как, Арлета? Почему? — Я, встрепенувшись, перевел взгляд на девушку.

Она была явно расстроена, однако тем не менее полностью сосредоточена. Я узнал то самое выражение лица охотницы, при котором изменить ее решения, пусть и тяжелого для нас обоих, никто был не в силах.

— Сеня, сейчас я не могу покинуть Поляну, — с грустью сказала она. — Прилесье в разрухе, Крипет опустошен и разворован. Война принесла много бед и потерь. Самое время теперь восстанавливать былое, и я вынуждена остаться. Ты поезжай. Тебе и вправду надо вылечиться. Сударь военный прав. Наши волшебники и боги тебе не помогут.

— Да брось, милая! Тут и без тебя справятся, — все же решил я попытаться. — А через пару месяцев от тебя вообще никакого толку не будет. Загоняешь только папеньку за солеными огурцами да арбузами. Плюс ко всему, товарищ майор вон говорил, что у нас медицина высшего класса. Мне так спокойней будет.

— Не надо мне вашей медицины, — снисходительно улыбнулась Арлета. — Наши волшебники со всем чудесно справляются. Ты поезжай, за меня не волнуйся. Будет воля Перуна — еще свидимся. И Люмбел благословит.

— Свидимся ли? — Я с вопросом посмотрел на Глуховича.

— Как шеф распорядится, — пожал он плечами в ответ.

Отряд землян провожала чуть ли не вся армия Мидлонского княжества. Спецназовцы шагали вдоль живого коридора, подбадриваемые овациями и криками солдат, растерянно улыбались и заметно смущались. Видимо, Радзивилл решил организовать пышные проводы пришельцев, дабы те не проболтались простому люду, какие на самом деле планы строились изначально по поводу Крипета и каким образом эти планы изменились. Я развалился на носилках, которые тащили четверо парней Глуховича, и мог чувствовать себя вполне комфортно, если бы не доводящая до сумасшествия боль в теле. Промедол мне больше не кололи, потому как ждать качественной помощи, по идее, оставалось недолго. Вот и приходилось постанывать на кочках, пугая окружающих побледневшим лицом. Рядом шла заботливая Арлета, по другую сторону бодро шагал Саня.

— Слушай, мне показалось, что у тебя с бойцами Глуховича какие-то напряженные отношения, — тихо, чтобы тянущие носилки ребята не услышали, спросил я Шамана в дороге.

— Да, были кое-какие инциденты, — прищурившись, ответил он. — Сейчас все улажено. Пришли к консенсусу.

— Сам расскажешь или к ним за подробностями обращаться?

— Конечно, сам! Они тебе такого насочиняют. — Шаман с ироничной ухмылкой глянул на спецназовцев.

Через несколько шагов, едва виднеющееся вдалеке за головами солдат, на небольшом пригорке я увидел еще не слишком отчетливое, только набирающее размеры, но такое знакомое серебристое пятно — волнистое окошко домой. Оставалось лишь добраться и нырнуть туда. Рядом с порталом в землю были вбиты цветные флажки явно фабричного производства, которые земляне, скорее всего, использовали в качестве ориентира. Вокруг пятна, как и следовало ожидать, толпилась верхушка Мидлонии, во главе которой сиял, словно яркий, но фальшивый бриллиант, князь Радзивилл. Даже ручкой махал — вот подхалим!

Вскоре наш отряд приблизился к уже разросшемуся телепорту, Глухович жестом приказал остановиться. Князь, по традиции, начал напыщенную речь:

— Глубокоуважаемые гости нашего княжества! Позвольте от всей души, а также от имени каждого жителя Мидлонии выразить вам несказанную благодарность и признательность за то, что вы сделали для нас. Нам всем чрезвычайно жаль, что вы не почтите более Мидлонию своим визитом, но — что поделать… Дорога зовет…

— Князь! — наклонившись к правителю, тихо выдавил майор. — У меня тут раненый еле жив, да и сроки открытия телепорта с вашим красноречием явно несопоставимы. Давайте к делу.

Радзивилл таким же тихим, на грани шепота голосом ответил:

— Понимаю, что не от вас зависит — придет ли к нам на Поляну еще кто-нибудь из этой штуковины, — князь кинул взгляд на телепорт, — но, как бы то ни было, я весьма надеюсь на вашу благосклонность. Такой развитой цивилизации, как ваша, явно здесь нечего делать. Могу полагать, что именно такую мысль вы донесете своим правителям. И еще мне бы очень хотелось в случае повторного визита, чтобы никто из наших простолюдинов не узнал, как на самом деле складывались обстоятельства перед походом в Крипет. Это может сильно испортить мою репутацию. Со своей стороны все возможные меры я приму.

Радзивилл грозно посмотрел на свою хмурую свиту, которая, наверное, отдаленно догадывалась о своей ближайшей участи. Как же, стать свидетелем позора правителя — дорогого стоит. Например, личной головы.

Затем князь едва заметным, быстрым как молния движением профессионального барыги сунул Глуховичу в карман горсть сверкающих камушков. Даже веселого перестукивания драгоценностей слышно не было. Майор, стрельнув одним глазом в недра кармана, широко улыбнулся в ответ, радостно кивнул Радзивиллу, по-дружески хлопнул того по плечу и дал знак своим бойцам следовать дальше. Первая вылазка в иной мир оказалась весьма удачной для Глуховича. Он даже принялся насвистывать что-то задорное, видимо, прикидывая ориентировочные цены брюликов на подпольном рынке, а также составляя список ближайших приобретений навроде манто или шубы. Для жены, естественно, если таковая имеется.

Князь же после дружелюбного жеста майора весь ссутулился и смешно, будто монашка, сложил на груди тощие ручонки. Он с тоской и надеждой смотрел вслед удаляющемуся командиру спецназа. На меня и Шамана даже не взглянул.

Стоявший поодаль Скокс, возможно, впервые за всю историю Поляны был искренне рад. Только не совсем понятно — чему? Он скалился во все зубы и махал нам рукой. То ли волшебник обезумел от счастья, что мы наконец убираемся восвояси с его родных просторов, то ли… Хотя, пожалуй, первое. Я в ответ пошевелил ему пальцами. Хватит чародею и этого.

Когда ртутное полотно телепорта было уже совсем близко, когда фигуры идущих впереди спецназовцев уже скрылись за ним, понеслись туда, откуда пришли, я, превозмогая боль, оглянулся вокруг.

Что мне дала Поляна? Эта маленькая, не всегда дружелюбная, кишащая самыми разными, даже невероятными событиями земля? Пару новых шрамов? Острые ощущения? Новые впечатления? Вернусь ли я домой таким же, каким был до Поляны? Кто знает! Да и вообще — настолько ли это важно? Главное — одно. Мне просто неудержимо хотелось вернуться сюда. Нет! Я просто обязан сюда вернуться!

Когда мои ботинки уже погрузились в серебристые волны телепорта, я пронзительно посмотрел в полные отчаяния глаза охотницы.

— Арлета! — крикнул я. — У меня получится! Я обязательно вернусь! Душ приму — и сразу к тебе. Через недельку-другую. — Я погружался все глубже. — Обязательно. Слышишь, милая? Ты только жди! Через недельку. Максимум — две…

Голову захлестнули волны портала, и сознание отчалило.