Глава двенадцатая, командировочная

Возможно, некоторые мои недруги могут назвать меня хамом, наглецом, подлецом, кидалой и беспринципным негодяем. Может быть, таковым я и являюсь на самом деле. Однако после всего содеянного за последнюю неделю даже такую отрицательную личность, как я, может плотным покрывалом накрыть черный депресняк. С горем пополам я еще мог оправдать свои действия и пережить их последствия, но потерю самого дорогого, чего удалось добиться в этом мире, простить себе было невозможно. А ведь все могло пойти совсем иначе. Если бы каждый следовал плану до конца — не было бы стыдно перед Гиссандрой, ничего не узнал бы Скокс, и Арлета по-прежнему светилась бы счастьем рядом со мной. Зачем же этот князь вломился в гостиницу раньше времени?

Три дня безвылазно провел я в гостевых покоях, три дня ничего не ел, лишь изредка пил воду. Как-то заходил Пагом. Плел бессвязную несуразицу, мол, ему жаль, что все так получилось, извинялся за нелепые попытки поиздеваться надо мной тогда, во внутреннем дворе. Заглядывал один раз и Радзивилл. Тоже соболезновал, оправдывался государственной необходимостью. Их речи я оставлял без ответов и вообще каких-либо знаков внимания. Не имело смысла. Каждый день появлялась Ланна, приносила еду и воду, пыталась покормить, но после неудачных попыток со вздохом покидала комнату. А на четвертый день меня посетил поручик Атом.

— Слышал, что на тебя чары не действуют, — с порога заявил вояка. — Ну, ничего. В нашей деревне волшебника отродясь не было, так что приходилось выкручиваться самим. Держи.

И он протянул мне флягу.

— Это что? — даже не из любопытства, а скорее по привычке спросил я.

— Говорю же, в моей деревне волшебников не было. Лечились сами, как могли. Это по бабушкиному рецепту. Ты пей — оно поможет.

Ну я и хлебнул, чего уж там. Щедро так хлебнул, без задней мысли. Выражение полного безразличия на лице пришлось наспех сменить выпученными в панике глазами. Атом тоже прилично забеспокоился и вырвал флягу из рук:

— Ты что ж так резко, а? Его маленькими глоточками пить надо!

А у меня за грудиной жгло так, будто я проглотил раскаленную арматуру. Впервые за прошедшие трое суток я поднялся с места, да еще и начал нарезать круги по комнате, пока Атом не выловил мой беснующийся организм и не влил в него стакан воды. Полегчало. Но…

Уже через пять минут я был в стельку пьян и со слезящимися глазами рассказывал этому практически первому встречному человеку о своей несчастной любви. Вот, оказывается, какие знатные декокты намешивала бабка поручика. Вот что значит участкового волшебника на селе не было — сразу настои гнать сподобились!

Прерываясь рыданиями, я не останавливался, пока не излил собеседнику всю душу, и практически в ту же минуту меня отпустило. Откатилась пелена опьянения и утащила за собой тучи депрессии. Нет, настроение, конечно, не обернулось таким, что впору прыгать, радоваться и хохотать, но легче на душе стало неимоверно. Я встряхнул головой, охая и вытирая слезы.

— Кстати, к чести князя, — он организовал тщательнейший поиск твоей девушки, — сообщил Атом, заметив, что я уже адекватен. — Подключил практически всех людей, но она даже следов не оставила. Потрясающе ловкая сударыня.

— Это верно. С ее образом жизни — куда уж ловчее, — философски отметил я, все еще мотая головой, а затем обратился к поручику: — Надеюсь, на этом действие твоего лекарства заканчивается? Больше побочных эффектов не будет?

— От бабкиных отваров за всю ее жизнь только два человека померло. Я, конечно, не так хорошо, как она, их готовлю, да к тому же пару компонентов забыл…

— Не надо, — прервал я военного. — Дальше не надо. Пусть лучше мои шансы на выживание останутся тайной. Надежда, знаешь ли, умирает последней. Значит, так… за целебный коктейль, конечно, спасибо. Только, сдается мне, вряд ли ты это по доброте душевной. Князь опять хочет чего-то, правильно?

— В общем, чего таить: да. Посовещались мы, решили — хватит уж тебе кручиниться. Пора пользу людям приносить, — ответил честно поручик.

— Что? Опять?! — мгновенно завелся я. — Сколько можно пользу приносить? Я вам что, ходячий благотворительный фонд? Или должен чего-то, что ли? Да я тут ради вас и так в сто раз выше головы прыгнул, как блоха! Там в лесу неоднократно сдохнуть мог, здесь ваши темные интриги расковыривал. И что мне все это дало? Были бриллианты — нет бриллиантов. Была девушка — нет девушки. Была, в конце концов, стабильная психика — и ту расшатали! Какого хрена я для вас еще чем-то жертвовать буду?

Атом растерянно смотрел в пол, хотя именно его вины в том, что со мной произошло, не было.

— Арсенал, нам очень нужна твоя помощь. Пожалуйста, — наконец бесхитростно произнес он тихим голосом.

Тут я запнулся. Ответ поручика был короток, ясен, без напыщенных речей и обещаний, но, самое главное, искренен. Тем более что водится во мне одна особенность: если меня о чем-то вежливо попросить — отказываюсь не часто. Ключевое слово тут — «вежливо». В общем, пришлось задуматься.

С одной стороны, разрушенным счастьем я был обязан именно князю и его людям. Но, с другой, в данный момент на Поляне заняться пока было нечем, а праздное безделье — это бесплатный пропуск хандры в душу на after party. Тем более что вдруг без меня действительно всем придется туговато? Вряд ли, конечно. Хотя, возможно, кое-какая помощь со стороны пришельца может оказаться действительно полезной. Вдруг бездействие окажется чреватым печальными последствиями? Поляна — это вам не капитал-шоу «Поле чудес». Тут на кону не автомобиль, а человеческие жизни, включая мою. С программы после неудачи можно запросто вернуться на историческую родину, а отсюда, скорее всего, не получится. Ах да, кстати, чуть не забыл: в случае отказа, вполне возможно, князь прикажет меня казнить, несмотря на все боевые заслуги. Медаль на грудь — и кол под зад. Какая чарующая перспектива!

— Вообще-то мне надо срочно найти Арлету, — для начала все-таки попытался я отмазаться.

— У тебя в одиночку нет никаких шансов, а князь на первое время людей не выделит. Когда разберемся со всем, найдем твою женщину. Обещаю.

— Ладно, — нехотя протянул я. — Чего надо-то?

Было заметно, что Атом хоть и скупо, но по-настоящему обрадовался. Он повел меня на очередной совет к Радзивиллу и в дороге по-военному кратко излагал обстановку:

— За три дня изменилось многое. Взяли всех сообщников Кащера. Выяснили имена предателей в других городах. Посланы гонцы и группы дознания. Начинаем план ложной переписки с врагом. Нашли говорящий клинок. Идет работа по утверждению князя на троне и возвращению правителю всех полномочий. Сейчас будем составлять оперативный план дальнейших действий. Вчера Верховную Волшебницу Великого княжества Мидлонского Гиссандру казнили…

— Как казнили? — воскликнул я. — Уже? Зачем?

— Она… — поручик подыскивал подходящее слово, — в общем, говорят, онемела. Ни с кем не разговаривала. Никаких сведений от нее не добились, поэтому его величество решил казнить.

Я со всей силы пнул первую попавшуюся на пути табуретку, отчего та рикошетами полетела вдоль коридора. Возникло такое пакостное ощущение, будто я сам затащил волшебницу на эшафот и своими руками привел приговор в исполнение. Кстати об исполнении.

— Кто казнил? — мрачно спросил я.

— Его могущество Скокс, — был ответ.

Ясно, старый паразит все-таки выполнил условие спора. Что ж, быть может, благодаря этому я буду презирать его меньше.

Должно быть, присутствовавшие на совещании у князя лица сочли мое выражение несколько мрачноватым и, может, даже грозным, иначе с чего бы они прервали такую оживленную беседу, едва я вошел? А пребывали в резиденции Радзивилла следующие товарищи: сам правитель, его неизменный помощник Пагом, неприметный начальник разведки, еще пара человек в штатском и собственной персоной его могущество, будь он неладен, Скокс. Тоже в советчики набился, что ли? Пока я сомневался, закатить показательный скандальчик для профилактики либо вести себя культурно, мои мысли прервал князь:

— Арсенал, рады тебя видеть во здравии. Еще раз хочу сказать, что нам всем очень жаль, но по-другому поступить мы не могли. Добро пожаловать в строй. — С одной стороны, Радзивилл вроде говорил сухим, официальным тоном, но вот чувствовались порой нотки сочувствия в его поставленном голосе.

Хотя по большому счету в гробу я видал его сочувствие, равно как и чувства прочих в этом помещении. Тем более что в глазах советников никаких соболезнований не просматривалось. Они исподволь поглядывали на меня со смешанным чувством любопытства и восхищения. Ну конечно, такую женщину охмурить умудрился. Небось еще все диктофонные записи с зачарованного камня прослушали. И не раз.

Один лишь Скокс прятал взгляд. Неужто стыдно? Стыдно, что не поверил в очевидное, да еще и подлым образом отомстил за это? Не скрою, сам я осознавал весьма отчетливо, что по отношению к чувствам волшебника поступил не слишком благородно. А как по-другому надо было делать? Не будь Скокс таким тупоголовым, согласись он сотрудничать с самого начала, может, нашли бы иной выход.

Тут меня осенила еще одна мысль. Ведь если бы вместо меня с Гиссандрой под моим чутким руководством зажигал Скокс — чародей легко и безболезненно смог бы перетянуть ее на нашу сторону. По крайней мере, до тех пор, пока грозный, но весьма наивный волшебник не осознал бы, какая мегера ему досталась. Ведь единственное, что меня самого удержало от подобного шага, — это чувства к другой женщине. Короче, вариант с кудесником в качестве действующего лица мог оказаться идеальным. Но получилось то, что получилось. Такая вот судьба-злодейка — у нее всегда свое видение дел.

— Итак, Арсенал, надеюсь, Атом уже ввел тебя в курс дел? — уточнил правитель и после кивка поручика продолжил: — Мы сейчас тоже обсудили почти все, так что коротко подытожим основные моменты. Значит, так, сударь Мартолен, повторите свои основные задачи.

Начальник разведки с ленцой, неведомо который за сегодня раз, начал перечислять:

— Глобальный арест предателей по всем городам Мидлонии, тщательный допрос и казнь. По возможности выяснить личности сообщников Кащера в Казмадском королевстве. Часть людей обрубают корни Совету Старейшин. Мы вербуем их лучших исполнителей, а тех, кто станет отказываться принципиально, — убираем. По Казмаду определенного плана нет. Король Ванко, согласно последним данным, собирается выступать с войском на княжество в течение месяца. Необходимо предупредить этот шаг, возможно, с помощью диверсии. Тогда, не опасаясь атаки в спину, путем ложных сообщений выманиваем нечисть из леса и уничтожаем всех. Главное, чтобы королевство не успело опомниться слишком рано. На две полномасштабные войны подряд армии княжества не хватит. Ну и к появлению Кащера из леса желательно иметь полный комплект доспехов, некогда зачарованных духами Верховных Волшебников. Рабочее название «Живые доспехи».

Начальник разведки закончил и занял свое место. Князь взял слово:

— Да, с Казмадом пока разумных версий нет. Над этим будем усиленно работать…

— Не пойму я все-таки, — прервал Радзивилла крепкий мужчина, судя по выправке и ощущению, будто гражданская одежда выглядит на нем инородным объектом, он являлся одним из приближенных к правителю военных, скорее всего, какой-нибудь генерал. — Почему бы нам не договориться с Казмадом и не объединить усилия против нечисти?

Вместо князя ответил разведчик:

— У Кащера в королевстве намного больше последователей, нежели в княжестве. Наше предложение ими в свете будет изображено как бред и ловушка. Собственно, то же самое, что произошло с сударем Арсеналом в Сейме Чароведения. Плюс мы раскроем перед ними карты. Нет, ваше благородие, так действовать слишком рискованно.

Вояка, видимо, удовлетворился ответом и молча сел на место. Князь продолжил:

— Пока ничего путного с Казмадом не решили, так что будет над чем поразмыслить перед сном. Но верю, все у нас получится. Теперь по поводу «Живых доспехов». Ваше могущество Скокс, меч уже у вас — что он говорит?

Волшебник подобрался и усталым голосом заговорил:

— За время заточения с рассудком у этой железяки, сами понимаете, стало не все в порядке. Общаться с ней сложно. Говор вовсе неразборчив. Но, по крайней мере, он утверждает, будто может указать путь к схрону остальных фрагментов. Это на территории Казмадского королевства. Где-то в бескрайних степях неподалеку от городка Гозырь. Какой-то склеп. Из всего бормотания также удалось выяснить, что несколько раз туда, в схрон, забредали случайные люди, но все отчего-то умирали внутри. Причем бывали случаи, когда за короткий промежуток времени заходили несколько человек по очереди, с теми же последствиями. Из вышеупомянутого можно сделать вывод: в склеп может единовременно проникнуть лишь один искатель приключений. В общем, как бы то ни было, внутри неизменно погибали все визитеры. Кроме одного. Последний устроил там грохот, как на ярмарочном фейерверке, и под шумок стянул Верховного Волшебника в лице известного нам клинка. Вот все, что нам известно.

— Ну тут все просто. — Князь склонился над картой Поляны, разложенной посредине комнаты. — Вот Гозырь. Туда и отправится группа, чтобы изъять наши сокровища. Пойдет его могущество Скокс, чтобы держать связь с мечом, поручик Атом и сударь Арсенал.

С удивлением я посмотрел на волшебника. В неменьшем недоумении тот пялился на меня. Пришлось презрительно фыркнуть и отвести взгляд. Во-первых, чесать на вражескую территорию с очередным рискованным заданием, понятное дело, совсем не хотелось. Во-вторых, в компании со Скоксом. Желательно, чтобы в команде царило взаимопонимание, а не взаимная неприязнь. Поэтому я открыл было рот, чтобы возразить, однако Радзивилл мягко, но властно прервал меня.

— Не обсуждается, — отрезал он. — Командовать походом будет поручик Атом. Он же доберет необходимое количество подходящих, по его мнению, людей. Ваше могущество, как я уже говорил, вы будете налаживать связь с клинком, у вас есть необходимый опыт для этого. А ты, Арсенал, нужен, чтобы войти в склеп и забрать остальные доспехи. Если твой предшественник смог, кому, как не тебе, еще раз попробовать?

Ну что тут сказать? За-ши-бись! Мгновенно вспомнились речи Кащера по поводу тайника. Каждый, кто туда войдет, увидит свой самый сокровенный страх, а затем склеит ласты. Что, собственно говоря, и происходило со всеми энтузиастами, если верить переводу Скокса. Отлично! Мысль же князя выглядела преждевременной, как удар в челюсть перед гонгом. Если один пришелец вернулся живым, значит, второй тоже как-нибудь проскочит. Не слишком ли рано выведена сомнительная аксиома?

Также прекрасным образом всплыли в памяти рассказы моего псевдосумасшедшего соседа по подъезду Леонтия Павловича. Со слов старика, в склепе Кащера фашисты устроили ему засаду. И неизвестно, чем все могло закончиться, если бы доблестный советский воин не преодолел своего сокровенного страха и не швырнул во врагов гранатой. Кстати, откуда в этом мире взяться настоящим фрицам? Неоткуда! Скорее всего, солдаты возникли с помощью чар. Причем очень хитрых чар, если они подействовали на второго Великого Пришельца. Значит, и на меня подействуют. Но я-то без гранаты!

Кстати, а каков мой самый сокровенный страх? По-моему, до дрожи в коленках я боюсь акул, хотя ни разу не видел их вживую. Впрочем, для того чтобы я испугался этих рыбешек, нужны определенные условия. Если вдалеке от берега в одиночку бултыхаться на волнах и увидеть торчащий из воды устрашающий гребень — запаникую так, что воды в море станет немного больше. Но как их на суше бояться — ума не приложу. На суше они вовсе не страшны. А уж в подземном склепе — и подавно. Как же меня там собираются пугать морскими хищниками? Ладно, разберемся в дороге или на месте. Отказываться все равно нет смысла — заставят.

— Арсенал, — вывел меня из размышлений голос князя. — Нам предстоит война с необычным противником — с нечистью. У тебя уже имеется опыт схватки с ними — как с пачварами, так и с волколаками. Я не зря пригласил командующих кавалерийским корпусом генерал-поручика Герадима и пехотным корпусом генерал-лейтенанта Демитера. Что ты можешь посоветовать им в тактике, вооружении, броне солдат?

По глазам обоих генералов можно было понять, где они видали мнения и советы какого-то сопляка, а также в какие малоприятные и труднодоступные места отослали бы его самого. Однако при князе открыто сопротивляться не стали. Но вопрос, как ни крути, важный, поэтому не хватало, чтобы дутые армейские индюки просто из вредности, назло сделали все наоборот и поставили весь исход битвы под угрозу. Пришлось немного схитрить:

— Ваше величество, что я буду время зря тратить? И так видно, что их высокоблагородия без меня все прекрасно понимают. Что ж они, разве не знают, что пачвары — быстрые и ловкие твари, поэтому нет необходимости зашивать солдат в плотные латы, делая их излишне грузными и неповоротливыми. Медлительных пехотинцев твари просто свалят на землю и выцарапают глаза сквозь щели в забралах. Конечно, генералы снарядят своих бойцов легкими кольчугами и жесткими кожаными накладками. Этого, понятно же, будет вполне достаточно. И как будто судари генералы не понимают, что длинными тяжелыми двуручниками, топорами и молотами по пачваре вовсе сложно будет угодить. Конечно, понимают! Небось уже начали тренировать солдат и офицеров биться на коротких легких саблях. Ведь знают все, старые хитрые стратеги, знают!

Генералы гордо надували щеки, увлеченно кивая.

— И лучников побольше, побольше. Стрелы тоже нужны легкие. У тварей и так никакой брони, только скорость. А от легких, стремительных стрел не увернутся. Да что я все говорю! Их высокоблагородия давно уже, наверное, всем своим офицерам такие распоряжения раздали.

Что ж, как бы ни было противно, ради общего дела пришлось нагло подхалимничать и льстить. Зато я мог быть твердо уверен — генералы претворят мои советы в жизнь. Князь с улыбкой подмигнул, когда я закончил, — заценил, видать, психологический подход.

— Что ж, — подытожил правитель, — ближайшие задачи понятны, приоритеты расставлены. Итак, всем спасибо, и за дело. За Княжество!

— За Княжество! — нестройным хором подхватили остальные.

Это еще что за новый слоган? Поднимает корпоративный дух, наверное?

Уже в коридоре поручик посвящал меня в тонкости нашего похода на казмадские земли. Атом собирался взять еще троих солдат, отличавшихся от остальных соратников сообразительностью и хорошими навыками. Выход он запланировал на завтра, а чтобы перейти без подозрений границу с королевством, решил замаскировать нас всех под бродячий цирк. Идея крайне удивительная и вязалась с образом серьезного поручика не лучше, чем боксер с декоративной собачкой под мышкой. Атом пояснил, что косить под цирк необходимо, чтобы он под видом жонглера смог без проблем перевезти кинжалы на территорию Казмада. Чародею улыбнулось побывать иллюзионистом, ну а мне, кто бы сомневался, выпала честь попробовать себя в роли клоуна.

Мои сборы длились недолго: нацепил когти под рукава рубахи и… все, пожалуй. Ближе к вечеру меня поймал взмыленный придворный стилист и с причитаниями, что, мол, найти такого неуловимого мстителя, как я, совершенно невозможно, вручил перевязанный пакет. Внутри красовался мой новый рабочий костюм: желто-красный, с отливающим токсичной синевой взъерошенным париком. Ежели кто-то наивно предполагал, будто я когда-нибудь в здравой памяти по своей воле напялю на себя это развеселое убожество, то он слегка ошибался. Хотелось верить, что выданные шмотки пригодятся мне лишь на таможне, и не для того, чтобы потешать доблестных служителей границы, а с целью провести стандартную процедуру: вот клоун, а вот — его униформа. Дабы вписаться без подозрений в стройные ряды циркового коллектива.

Остаток дня заняться было нечем, поэтому я провел его в мечтах и надеждах. Мечтал, что, когда все закончится, Радзивилл поможет быстро найти Арлету. Надеялся, что найду слова, которые убедят ее простить меня. В конце концов, был уверен — охотница непременно выслушает, поймет и вернется. Ведь она у меня такая умница! Ну конечно, поймет, я ж ей не всю правду стану рассказывать. Н-да, врать, пожалуй, придется так, что, будь на моем месте Пиноккио, его нос обогнул бы земной шар и уткнулся ему в затылок. И это всего лишь за предполагаемые полчаса извинений. Ничего, главное, чтобы простила. Ах, мечты, мечты… как сладко с вами засыпать.

Скорее всего, по циркадным ритмам весь состав нашей экспедиции, за моим исключением, был укомплектован стопроцентными, несгибаемыми жаворонками. Иначе с чего бы это меня подняли с постели еще затемно и вялым багажом потащили паковать в огромный и нелепый цирковой обоз. При этом все остальные члены похода, по крайней мере, старались выглядеть бодрячком. Поручик Атом раздавал короткие указания, которые беспрекословно исполнялись тремя его архаровцами. Скокса он в такие мелочи запрягать не решился, щадя авторитет волшебника. Я же недолго рассуждал, помочь воякам или завалиться дрыхнуть на тюки в багажное отделение: так как совесть еще не проснулась, с благородством и альтруизмом решено было повременить. Едва я принял удобную позу, в обоз юркнул Скокс и присел рядом. Одним глазом я выжидающе на него уставился.

— Раз уж нам опять предстоит долгая дорога вместе, считаю, что надо бы объясниться друг перед другом, — пояснил свое присутствие волшебник.

Мой глаз продолжал смотреть на чародея, отчего тот вздохнул и продолжил:

— Я не знал, что так получится. А если бы знал — то не сделал бы этого. Просто в тот день мне случайно стало известно, что вы заканчиваете свою операцию. Вот мы и увязались за княжеским эскортом. Я все не мог поверить, что Гиссандра предала нас, поэтому решил убедиться воочию. Сначала, когда я увидел вас вместе, было горько. Потом, когда довелось прослушать записи с камня, стало еще горше. Но вынужден признать: ты был прав, и у тебя не было других вариантов. Мы с Гиссандрой оказались по разные стороны понимания жизни. Потому я казнил ее лично. И если это хоть каплю тебя утешит, то я даже самой последней пачваре не пожелаю пережить то, что со мной творилось, когда пришлось побывать палачом. Слишком тяжко это было сделать. Как и ты, я долго приходил в себя, осмысливал, переживал. Мы все отчасти виноваты — я, ты, Радзивилл, Гиссандра. Но главный виновник беды — Кащер! Без сомнений! И сейчас я помогаю князю лишь для того, чтобы добраться до мерзкого колдуна.

— Ты хоть самое главное понял? — после паузы спросил я.

— Я понял две вещи, — хмуро проговорил волшебник. — Если бы я с самого начала поверил — все могло бы сложиться иначе. Коренным образом. Но сейчас ничего не вернуть. Придется жить с тем, что мы натворили. Выкручиваться. И если для самого себя я не смогу исправить наши ошибки, то уж точно помогу тебе с твоей проблемой.

Интересно, с чего бы он так раздобрился?

— Ну а какая вторая вещь, что ты понял? — поинтересовался я.

Скокс хитро прищурился и усмехнулся:

— Я понял, что ты не такой уж елупень, каким показался мне сначала.

Я хмыкнул и беззлобно ткнул волшебника в плечо. Что ж, добрыми друзьями, скорее всего, мы никогда не станем, но уж точно не врагами.

Поручик Атом решил сжалиться надо мной и позволил хорошенько выспаться, прежде чем собрал всех над картой во время одной из стоянок. Во-первых, он представил нам с чародеем новых лиц. Рядовых, между прочим, принято величать по кличкам, а не по именам. А уж фамилий, как и у всех полянцев, ребятам вовсе не досталось. Одного из них, высокого, с атлетическим телосложением, следовало называть Дроздом, другого, низкого и крепко сложенного, сослуживцы окрестили Черпаком, а третий, тоже невысокий, но пластичный и гибкий, в армейских кругах звался Прутом. После знакомства поручик разрисовал на карте наш примерный маршрут и объяснил, как вести себя на границе. Хотя как сказать, объяснил? Просто велел молчать всем, как партизанам, а все переговоры соблаговолил взять на себя. Никто и не вздумал перечить. Завершив краткий инструктаж, командир приказал продолжать движение.

Сама граница, кстати, располагалась недалече от столицы Мидлонии, и уже к полудню мы торчали в очереди на переправу. Компанию нам составляли в основном торговые караваны. Дельцы из княжества в королевство тащили торф из окрестностей Тросянских болот, пушнину из многочисленных пущ на северо-западе и лен с шелком, а в обратную сторону везли потрясающую бескостную рыбу Казмадского моря, лошадей, взращиваемых на просторах степей королевства, и лучшие сорта вин с южных виноградников. Плюс торговцы гоняли туда-сюда всяческие великолепные в своей ненужности поделки ремесленников обоих государств. Оружие при всем при этом переправлять через границу в обе стороны строго воспрещалось. Именно за этим в основном следила таможня, и именно ее кропотливой работой были обусловлены нехилые очереди. Ребята потрошили каждую повозку неистово и самозабвенно. Мидлонский таможенный пункт располагался на западном берегу Вескера и досматривал караваны из королевства, и, соответственно, на восточном берегу хозяйничали казмадцы. Широкую дорогу, именуемую Большим Торговым Гостинцем, через реку соединял массивный каменный мост, движение по которому шло во встречных направлениях.

Я скептически осматривал вереницу обозов и с недоумением переводил взгляд на нашу телегу. Никак не мог понять — к чему было устраивать весь этот маскарад с цирком? Если я мог своим «фольксвагеном» перевезти через границу полноценный танк в пять-шесть рейсов, то занычковать тройку кинжалов среди барахла обычной торговой повозки труда мне бы точно не составило. Однако Атом, несомненно, гордился своей гениальной идеей с цирком, поэтому омрачать его светлых помыслов не хотелось.

Занимала меня еще одна мыслишка: с чего бы это власти запрещали брать с собой оружие? Вроде Ледяные скалы границей разделены пополам, и железных болванок хватает обоим государствам. Боятся, что просочатся инновационные технологии? Бред. Какие навороты можно придумать с холодным оружием? Вот если бы огнестрельное — тогда да. Или они наивно предполагают, будто лишенные сбруи на границе злоумышленники не смогут приобрести чего-нибудь подходящего на вражеской территории?

— Конечно нет! — позже объяснял поручик. — Почти нет. На границе на нас наденут зачарованные браслеты, владельцам которых в Казмаде ни один торговец не решится продать даже столовое серебро. Снять такие браслеты могут лишь таможенники на обратном пути либо весьма опытный в подобных делах волшебник. В королевстве такого найти крайне сложно. Есть, конечно, возможность приобрести что-нибудь из оружия на черном рынке или у внедренных людей, но в первом случае слишком велик риск нарваться на облаву, а во втором — выдать своих и опять же подставить самих себя. Можно украсть или отобрать, но сам понимаешь, каково это при наших задачах. А так — у нас идеальный вариант.

— Есть еще один вариант, — меня осенила веселая идейка. — Я без проблем снимаю с себя зачарованный браслет и затариваюсь в ближайшей лавке на всех по полной программе.

На лице Атома явственно было написано что-то типа «раздери меня пачвара, как я сам до этого не догадался!».

— Да ну! — после нескольких секунд ошеломленного раздумья замотал головой поручик и, ничем не аргументируя своего ответа, спешно удалился узнавать, как дела с очередью.

Тоже мне, великий стратег выискался! Смятение всегда сосредоточенного вояки меня изрядно насмешило. Ладно уж, пусть будет по-твоему.

Когда цирковому обозу настала пора быть досмотренным, инспектировать нас выбрался чуть ли не полный состав местного таможенного отделения. Видимо, цирки на Поляне были занесены в Красную книгу — оттого и ажиотаж. Конечно, раззявив рты никто не стоял — скорее, наоборот, к нам относились с показным скептицизмом. Пытались открыто сомневаться в наших способностях и взять на «слабо». Но все это лишь для того, чтобы посмотреть бесплатное представление. Атом сразу просек настроения масс, поэтому развернул небольшое шоу работникам границы и ближайшим челнокам. Поручик, оказывается, на самом деле умел неплохо жонглировать, что без труда изобразил зевакам, Прут проявлял на публику чудеса гибкости, Черпак показал пару силовых упражнений, а затем в паре с Дроздом рядовые проделали несколько акробатических трюков. Даже Скокс презрительно зарядил в воздух пару-тройку фейерверков. В общем, к таким случаям наша труппа была готова. Ну почти… С весьма угрюмым выражением я наблюдал за творящейся феерией. Это на что сейчас они намекают? Что скоро мой выход на потеху общественности? Вот уж фигушки!

Вскоре показательное мини-представление закончилось.

— А это у вас кто? — наконец обратил на меня внимание старший смены.

Все остальные таможенники тоже заинтересовались моей скромной персоной.

— Это клоун, — ответил честно Черпак.

— А чего такой хмурый, клоун? — уже ко мне обратился начальник. — Повеселил бы нас, что ли?

— Я вот что-то съел намедни весьма несвежее, да и желудком с детства не вышел, а от вида твоего воротит совсем, так что подойди-ка поближе, человече, чтоб меня стошнило тебе на сапоги, — вот и повеселимся все вместе.

Склонив голову набок, я непринужденно улыбнулся. За спиной начальника сослуживцы и вовсе еле сдерживали смех.

— Вы не обращайте внимания, — подскочил к старшему Дрозд. — Он у нас личность творческая, утонченная. Сейчас не в духе просто. Так мы поедем?

Все-таки сообразительных ребят набрал Атом, а главное — с инициативой.

Шеф таможни тем временем задумчиво рассматривал свою обувь, а после махнул рукой и приказал украсить наши запястья волшебными браслетами. Собственно говоря, аксессуары представляли собой обычные металлические кольца с незамысловатым креплением, просто поверх дополнительно заговаривались штатным чародеем, который, между прочим, провожал нашего Скокса презрительным взглядом. Кудесника вполне можно было понять: ведь этот приграничных дел товарищ, скорее всего, наивно предполагал, будто наш волшебник действительно так бездарно использует свои возможности.

Сразу после таможенного пункта располагалась группа шатров, которые облюбовали для себя суровые крепкие ребята бандитской наружности. Один из них подскочил к нам и предложил охранные услуги в пути. Пришлось объяснять, что взять с нас нечего, кроме пары тряпок да провизии, соответственно, и в охране мы не нуждаемся. Мужик оказался неназойливым и сразу отвалил. Зато вереницы торгашей от эскорта не отказывались. Скорее всего, надеющихся на свои собственные силы челноков уже через пару километров потрошили те самые ребята, что на таможне предлагали охрану.

Через сотню-другую метров после пересечения границы я без труда отстегнул свой браслет и с удовольствием натянул извлеченные из подготовленного заранее тайника когти. Затем дал политическую свободу товарищам. Скокс все хвастался, что мог бы и сам отстегнуть крепление, правда, ему для этого требовалось вспомнить кое-какое заклинание. В процессе освежения памяти по поводу сих чар волшебник мог на практических испытаниях ненароком оторвать кому-нибудь руку с мясом. Об этом уже я ему напомнил, и волшебник примолк. Поручик же все время чесал затылок в недоумении. После того как весь состав компании простым и немудреным способом оказался лишен волшебных браслетов, мы могли сойти за граждан Казмадского королевства и покупать оружие в неограниченных количествах, поэтому его затея с цирком оказалась бесполезным маскарадом. А впоследствии еще и вредным.

По предварительным подсчетам, на выполнение задания нам требовалось чуть больше недели. Столько времени полагалось затратить из-за маршрута, специально подобранного в обход крупных городов. Не хватало еще выступления каждый день закатывать — ведь прошедший сквозь мегаполис транзитом цирк выглядел бы сверхподозрительно. Мелкие приграничные городишки с расквартированной там в немыслимых количествах солдатней мы тоже старательно огибали. Вообще, чтобы не привлекать лишнего внимания, я предлагал перекрасить наш обоз в нейтральные цвета и двигаться, изображая туристов, жаждущих искупаться в Казмадском море. Далее следовало пространное объяснение, что с нетерпением искупаться в этом, несомненно, сказочном водоеме желают лишь сказочные идиоты и самоубийцы из-за кишащей в сих водах не менее сказочной нечисти. Туда, оказывается, и рыбаки наведываются с риском для жизни, что делает вкус местной рыбы еще более пикантной, а стоимость морепродуктов — совсем запредельной. При этом насчет банальной перекраски вагона и разработки новой легенды никто лишних действий совершать не собирался и более гениальных идей не высказывал. Всех устраивало прикидываться циркачами. Ну и я рыпаться перестал. Лень — страшная штука!

Двое суток мы ехали без приключений. В пути встречался разный люд: и крестьяне, и торговцы, и солдаты, и простые путники. И все, как дошколята, провожали нашу повозку восхищенными взглядами, что меня лично раздражало и нервировало. Чересчур много внимания к секретной операции. А один раз к нам прицепился вообще странный пассажир. Одет он был прилично, даже слишком прилично для обычного путешественника. Будто минуту назад вышел из театра и уже собрался в ресторан. Этот непонятный тип оказался единственным из всех, кто шел с нами в одну сторону и осмелился попросить подвезти. Веских причин отказать ему не придумали, поэтому пришлось взять на борт. Естественно, наши традиционные беседы относительно задания смолкли. Впрочем, вообще все старались свести общение к минимуму, дабы не выдать незнакомцу лишним словом свое мидлонское происхождение. Один лишь общительный Дрозд взял на себя функцию развлекать попутчика непринужденной беседой. Однако, несмотря на, казалось бы, увлеченный разговор с рядовым, возникало ощущение, будто загадочный пассажир цепким взглядом не оставлял без пристального внимания ни одной детали наших действий и не пропускал мимо ушей ни одного шепота. В общем, все вздохнули с облегчением, когда этот молодчик наконец покинул обоз. И, на свою беду, начали активно дискутировать по поводу его подозрительной личности, перебирая все варианты, кем попутчик мог быть и что мог бы сделать, узнай он про нашу миссию.

Уже потом, к вечеру, когда все успокоились и начали забывать странного человека, я наткнулся взглядом на интересную и коварную вещицу. Это был камешек — точно такой же камешек, что лежал в моем кармане, когда я соблазнял Гиссандру. Жучок-диктофон, в общем. И кто его подкинул — догадаться не составило бы проблем даже отъявленному олигофрену. Сначала я поднял находку, привлек всеобщее внимание выпученными глазами и приложил палец к губам, а затем показал зачарованный приборчик. Атом и волшебник сразу сообразили, в чем дело, рядовые же с подобными артефактами, видимо, никогда не сталкивались, поэтому подобный вопрос следовало ожидать.

— Это что за штука? — интересовался Черпак.

— Страпон, — ответил я. — Пошли, покажу, что это такое.

Жестами я предложил остальным вести дальше непринужденную беседу и начал тихонько по одному выводить всех наружу и объяснять, в чем дело. Вскоре рядовые солдатскими байками пудрили мозги тем, кто подслушивал нас через волшебный камень, а мы с волшебником и поручиком держали совет на улице.

— Итак, ему все известно, он слышал все наши разговоры, — констатировал Атом.

— А нам неизвестно, что он предпримет дальше, — продолжил Скокс.

— Что, если этот казачок уже успел доложить о нас всем подряд и за нашей телегой теперь охотится полказмадской армии? — забеспокоился я.

— Вряд ли, — успокоил Атом. — Он, скорее всего, еще анализирует данные.

Решение созрело мгновенно:

— Предлагаю в таком случае устроить для нашего слушателя небольшой радиоспектакль.

Знающие мои методы коллеги по заданию заинтересовались.

Через минуту я вовсю подмигивал рядовым, в смысле чтобы подыграли.

— И все-таки, если это был шпион, представляю, как бы его наградил король Ванко, возьми он всех нас, а? Что скажете? — Я вновь принялся обсуждать личность нашего туманного попутчика.

— Да уж, купался бы в золоте, наверное, до конца своих дней! — поддержал меня Дрозд.

— Не, вы что! — встрял Атом. — Куда бы он в одиночку сунулся? Надо быть полным елупнем, чтобы соваться на нас без прикрытия. Скорее всего, подмогу вызвал бы.

— Ага, и дели тогда с подмогой барыши на всех, — заметил Скокс. — Я бы на его месте нашел способ взять нас в одиночку. Ну, нанял бы пару наемников за гроши, друзей, в конце концов, позвал.

Еще с полчаса мы спорили, как нас лучше всего было бы взять в плен, а потом все разом взяли да и занемогли. По легенде, от скудных кулинарных способностей Черпака.

— Ох, как живот болит! — причитал каждый из нас. — Черпак, ты нас чем накормил?

— Ах! — добавлял я. — Так плохо мне бывает, лишь когда я шампанское с водкой на Новый год мешаю!

А Черпак оправдывался:

— Да разве ж я специально? Мне самому плохо — хоть помирай!

Вот так была заброшена вкусная наживка. Расчет был на то, что жадный до королевской похвалы разведчик ломанется к нам, как одинокий стервятник на легкую добычу, без посвящения в детали сослуживцев и начальства, чтобы отличиться перед королем лично в поимке лазутчиков.

Благо изображать стенания пришлось недолго. Спектакль под названием «тяжелое отравление шпионов», развернутый на тактически подготовленной к нападению местности, длился не больше часа. Вскоре холм, на котором раскинулся наш страдающий лагерь, был окружен десятком вооруженных людей, среди которых со сверкающей улыбкой крутился наш попутчик. В негустой группе бойцов к тому же ошивался какой-то древний седой старикан. В целом, как мы и планировали, наш хитрый друг прихватил с собой минимум людей. С осторожностью несколько из них поднялись наверх. Мы в это время дружно валялись на траве, изображая несусветные муки.

— Судари! — воскликнул наш знакомый. — Позвольте представиться вам, начальник разведки Гозырьского округа Ремиль. А ведь я сразу заподозрил в вашей нелепой повозке неладное. Два дня в пути — и ни разу не остановились в крупном городе. Будто совсем не прибыль вас интересует.

Разведчик начал расхаживать между нашими телами с довольной ухмылкой.

— Так удачно вышло — завтра у меня как раз шестидесятилетие, и если бы вы знали, какой подарок преподнесли мне к юбилею. И все ваши идеи, выложенные как на блюдечке, прямо вслух, в мои уши. Благодарен! Ценю. Ведь если бы не вы, я и впрямь согласовал бы все с вышестоящими инстанциями, и все лавры, несомненно, достались бы им. Огромное спасибо! Признаться, не ожидал, что из Мидлонского княжества к нам прибудут столь умные и в то же время столь глупые люди.

— Не ожидал? — прошипел Атом. — А вот мы как раз этого, милейший, от тебя и ждали.

Поручик взметнулся с места и стремительным выпадом вспорол кинжалом Ремилю брюхо, омрачив тем самым начальнику разведки весь канун праздника. Королевский прихвостень умер с маской несказанного удивления на лице. Зато бдительное окружение шпиона среагировало мгновенно, и кровавая сеча развязалась в считаные секунды.

Казмадские бойцы были хороши, но, как я уже говорил, Атом отобрал в отряд лучших солдат. Плюс за нас играла выбранная заранее на возвышенности позиция. Рядовые стояли спиной друг к другу и успешно отражали атаки врага, мы же с Атомом работали в паре. И, надо сказать, работали так, будто всю жизнь сражались вместе в одной связке. Мы прикрывали друг друга, понимали намерения партнера с полувзгляда, синхронно маневрировали. Правда, я бился не в полную мощь. Просто на самом деле не хотелось брать грех на душу и убивать живого человека. Одно дело — приговорить нечистого. Тут вообще никаких проблем, но вот лишать жизни людей раньше не приходилось. К тому же не хотелось делать этого в чужой войне, к которой лично я не имел никакого отношения. В общем, с риском для собственной жизни я старался не наносить смертельных ударов, а пытался лишь вырубить соперников, что удалось дважды. Хотя поручик с подопечными врагов не жалели — кровушка вокруг них брызгала фонтанами.

Но самая главная битва происходила не посредством стали. Среди атакующих был волшебник, тот самый старик, и с ним схлестнулся наш Скокс. Дуэль чародеев удалось наблюдать лишь краем глаза, но и этих впечатлений хватило с лихвой. Палочки невидимыми в своей скорости движениями чертили смертельные чары, ежесекундно с них срывались мощнейшие атакующие и могучие обороняющие заклинания. Боевые формы чар ослепительными разноцветными брызгами взрывались о защиту обоих кудесников, и уразуметь, на чьей стороне инициатива, не было никакой возможности. Жаром кипела битва, соперники оказались равными, бой шел до первой ошибки. Наконец, что называется, молодость победила опыт. Скокс, вместо того чтобы отразить очередной выпад оппонента, сделал кувырок в сторону, пропустив заряд чар мимо, и сразу швырнул во врага подобие кометы. Старик не успел выставить щит, его тело с хрустом откинуло на несколько метров назад и размазало по земле. Скокс тут же вскочил на ноги, зачерпнул из шара энергию и сменил цель. С его палочки сорвался веер лучей, который раскидал наших оставшихся противников, словно кегли в боулинге. Все, на что бойцы были способны после волшебной пайки, — это тихонько постанывать. Надо же! Если Скокс может вытворять с людьми подобное, на что же тогда способны хваленые колдуны? Добить стенающих казмадцев труда не составило.

Все соперники были мертвы, а наш отряд, как ни странно, не потерял ни одного бойца. Победе долго радоваться не стали, а наскоро отряхнулись, вытерли кровь с лезвий, спрятали тела поверженных врагов и спешно двинули дальше.

Это нападение было тревожным звоночком для всех. Стало ясно, что с нашей маскировкой не все ладно. Однако в целях экономии времени решили пока ничего не менять. Хоть в бою все сработали чисто, мы условились в последующем ни в коем случае не брать попутчиков и разговаривать исключительно про животных, которых в нашем цирке так не хватает. В целях конспирации.

Третьи сутки пути длились в бесконечных степях. Города здесь вовсе не встречались, лишь пара обветшалых поселков располагалась вдоль дороги. Один раз совсем рядом с нашим обозом пронесся табун самых настоящих диких лошадей, а так, в общем, особо ничто не запомнилось.

К вечеру активизировался наш провожатый — меч. Скокс внимательно его выслушал и скомандовал поворачивать с дороги. По пересеченной местности мы тряслись до полуночи, когда клинок вдруг объявил остановку. Судя по всему, склеп должен был располагаться где-то неподалеку. Все понимали, что в темноте поиски того самого погреба могут оказаться затруднительными, однако любопытство заставило нас вместо заслуженного отдыха прочесывать местность и высматривать запрятанное колдуном хранилище. Вооружившись факелами, долго бродили мы по просторам окрестностей, но ничего похожего на вход не находили. С одной стороны, казалось — неужели действительно так тяжело найти дефект в виде погребка на ровной степной поверхности? Ан нет, задача получилась не настолько простой, тем более — темень окружала нас кромешная, как у фараона в саркофаге. Естественно, когда-нибудь должен был настать переломный момент, после которого мы дружно послали бы поиски куда подальше и завалились спать, и это мгновение неуклонно приближалось, набирая скорость. Но вдруг в темноте послышался голос Прута:

— Нашел! Здесь.

Мы собрались вокруг небольшого холмика. Его западный, более крутой склон украшала невысокая, в четыре локтя, трухлявая деревянная дверца, которая, казалось, рассыплется в пыль, если рядом чихнет мышонок. На земле рядом валялся давно сбитый ржавый замок. В общем, картинка во тьме при свете факелов вырисовывалась готическая и почему-то слегка пугающая. Прут взялся за ручку и потянул дверь на себя. Та со скрипом открылась. Отвесный ход вниз терялся во мраке, а из неровных земляных стен и полукруглого потолка во все стороны торчали корни кустарников. Кривые, вытоптанные прямо в грунте ступеньки носили на себе следы подошв самых разных форм и размеров. Все они были направлены внутрь, в сторону тьмы. Ни одного оттиска в обратном направлении. Никто не возвращался оттуда к свету. Хотя нет! Вот едва различимые следы носков сапог. Скорее всего, их оставил Палыч. Получается, сосед убегал в такой панике, что едва касался ногами земли! Из глубины погреба отдавало могильной сыростью.

— Ну что, может, сразу все и решим? — вопросительно посмотрел на меня поручик.

— М-м… — растерялся я и застыл в раздумье.

А ведь и вправду, чего тянуть? Все равно рано или поздно придется спускаться в страшный склеп, так почему бы не сейчас? Тем более что, дожидаясь утра, еще надумаю себе всяких кошмаров — потом от одного взгляда на дверцу волосы по всему телу дыбом стоять будут. А сейчас, пока еще до конца не осмыслил, что передо мной и что может ждать там, внутри, может, действительно рвануть?

Я сделал три глубоких вдоха, парой взмахов размял конечности, выпустил когти и сделал первый шаг вниз. Следом второй, третий. И тут меня застопорило. Зачем-то я решил напоследок взять консультацию у провожатого — клинка: мало ли чего полезного могла рассказать железяка. В каком углу хотя бы валяются эти доспехи и сколько их всего? Не дай бог, забуду еще что-нибудь из металлолома. Придется второй раз бегать. Развернувшись, я увидел недоумение на лицах спутников. Они тревожно и бесшумно, как в немом кино, переговаривались о чем-то.

— Что такое? — спросил я.

Ответа не последовало. Хоть мы и стояли в метре друг от друга, но было такое ощущение, будто ребята меня не видели и не слышали. Ситуация почему-то показалась пугающей, и я пулей вылетел на улицу.

— О! — воскликнул Черпак. — Так быстро?

— Нет, я кое-что хотел спросить. У меча, — скороговоркой выдал я и отошел подальше от входа.

— Когда ты зашел, дверь исчезла, — сказал слегка озадаченный поручик.

— Как исчезла? — не понял я.

— Просто так. Смотри.

И Атом зашел внутрь, а вход и вправду исчез — перед нами высился простой холмик, ничем не отличающийся от остальных холмиков на всем свете. Скокс ткнул жезлом в то место, где только что красовалась дверь, и тот вошел в землю на несколько сантиметров. Секундой позже из вновь появившегося погреба вышел поручик.

— Вот такой фокус, — подвел он черту.

— Что ты хотел спросить у клинка? — поинтересовался волшебник, пока я с удивлением рассматривал материализовавшуюся только что дверцу.

— Ну, в общем, что он может рассказать про погреб. В смысле как там и что внутри?

— Не дождешься ты подробностей. У него маразм. Не помнит ничего.

— Ясно, — протянул я в задумчивости. — А какие доспехи оттуда еще надо вытащить?

— Шлем, щит и кирасу.

Тут наконец у меня созрела та мысль, которая крутилась в голове после того, как Атом показал трюк с исчезающим входом.

— Слушайте! Так раз кто-то из вас туда может проникнуть, а потом дверь пропадает, значит, это какие-то чары. А если один из вас зайдет, а потом я сквозь эти чары тоже пролезу, это же получается, что мы вдвоем туда сможем попасть? Можно и так попробовать! Ну что? Кто со мной?

Я смотрел на лица нашей компании и понимал, что моей радости никто не разделяет. Все молча отводили взгляд.

— Знаешь, Арсенал, — наконец ответил за всех Атом, — из этого погреба ведь никто из наших живым не возвращался.

— И что? Палыч, который вытащил оттуда меч, между прочим, тоже в склепе свой страх увидел. И что-то мне подсказывает — он тоже там, скорее всего, мог остаться навсегда, если б не граната. А у меня пиротехники нету.

— Он все-таки вышел оттуда живым, — оправдывался поручик.

— Ладно, а если я в этом погребе погибну? Придется ведь кому-то из вас туда сунуться следующим! Тогда что? Вдвоем ведь намного больше шансов!

— У нас приказ: если ты не выйдешь в течение суток, отправляться с мечом обратно в Гладу. Нет смысла еще терять людей.

Ах вот оно как! Вон как меня используют эти трусы несчастные! Я ведь себя изначально как минимум слоном в этой игре чувствовал, а тут, оказывается, пешка разменная! Выходит, мною можно рисковать, а вот остальными — нет. Хотя чему тут удивляться? Чего я, собственно говоря, хотел от чужого мира? Доброты, понимания, уважения? Черта с два! Выжмет из меня князь все возможности по максимуму — и в урну. А начну артачиться — в расход, причем руками моих же сотоварищей по команде. От таких размышлений стало грустно, и лезть смерти в пасть ради какого-то левого дяди расхотелось.

— Устал я. Завтра спущусь. Мне кажется, надо быть в форме, чтобы удачно туда зайти, — заявил я и молча пошел спать.

После этого инцидента мое желание встретиться с Арлетой, заслужить прощение и добиться своего счастья обострилось, отбросило все лишнее, стало более четким, обрисованным. Просто другого смысла своего существования в этом мире я не видел. В этом мире, где меня либо презирали, либо не замечали, либо пытались бессовестно использовать в своих целях. Ради того чтобы вернуть простые, искренние чувства, что были между мной и охотницей, я готов был пройти через все испытания, выжить, а потом, когда-нибудь, со скупой сочувствующей улыбкой соболезновать князю по поводу его краха, подстроенного согласно моим нуждам. И с чувством самоудовлетворения лицемерно корчить из себя заботливого друга. А завтра я просто войду в этот погреб и достану все доспехи, но не для княжества Мидлонского, а чтобы выжить! И для этого важного мероприятия невеселый ход мыслей следовало перенастроить на безбашенный позитив! Хотя бы попытаться…

Так как спалось все равно плохо, я поднялся на удивление раньше остальных, вместе с утренней зарей, и принялся раздавать налево и направо тонизирующие пинки, приговаривая:

— Ну-ка, давайте резче, служивые! Чему вас там на вашей армейке учат? Сейчас я быстренько за железом туда и обратно, чтобы к этому времени кофе уже дымился! И помчимся бегом домой, а то наше развеселое цирковое пятно со всех спутников и деревьев видно. Нечего в этом захудалом королевстве задерживаться.

Пока народ нехотя потягивался и зевал, я без лишних раздумий схватил факел, зажег его, подошел к погребу и отворил дверь. Днем в глубине спуска тьма, казалось, была еще гуще, чем ночью. Утро в степи выдалось теплым, но изнутри склепа ледяным контрастным душем в лицо пахнуло сыростью, и по спине маршем прошлись мурашки. Весь положительный настрой, над которым довелось работать чуть ли не целую ночь, за считаные секунды растворился в атмосфере.

Но я встряхнул головой, разбросав налипшие предательские мыслишки о малодушном побеге, резко выдохнул и с уверенностью начал спуск. Назад не оборачивался — смысла в этом не было. Никто из якобы друзей сейчас не мог помочь мне даже подбадривающим жестом или взглядом.

Открытая настежь дверь пропускала дневной свет не более чем на пять-семь ступенек, а дальше даже полыхающий факел с трудом отвоевывал у темноты клочки пространства.

Поначалу ничто не омрачало движения вниз, но вскоре меня начало беспокоить странное, неприятное ощущение. С каждым шагом в груди противным колокольчиком нарастал звон тревоги. Еще через несколько ступеней внезапно смолкли звуки просыпающейся степи за спиной. Начало сдавливать голову, как под водой на глубине. Казалось, туда сейчас что-то прорвется. Я не знал, каков мой самый сокровенный страх на самом деле, и от мысли, что сейчас придется с ним встретиться, становилось… страшно. Вдруг нестерпимо захотелось убежать из этого странного места, придумать любую причину, чтобы вернуться обратно, к солнечному свету. В мыслях я уже панически карабкался вверх по ступенькам, но тело непослушно шагало дальше. Что там ждет впереди? Кто? Почему голову охватил невидимый стальной обруч и тянет меня вниз? Я все-таки обернулся назад. Выхода совсем не было видно. Тьма уже обступила меня со всех сторон и продолжала тисками стягивать череп, а ноги по-прежнему несли вглубь. Отчетливо было слышно, как грохочет испуганное сердце.

Внезапно, без каких-либо внешних предпосылок и дуновений ветра, погас факел. В кромешной тьме я споткнулся о корень и кубарем покатился со ступенек. Когда удалось остановиться, я панически вжался в стену, прислушиваясь к окружающим звукам, представляя, будто нечто страшное склонилось совсем рядом и дышит мне в лицо. Но было тихо. Ощупав лихорадочно карманы, я нашел зажигалку, и через несколько сравнимых с вечностью секунд свет факела вновь прорвал темноту. Обстановка вокруг изменилась. Похоже, мое падение завершилось уже в самом склепе. Свет влился в небольшое прямоугольное помещение, осветив его почти до дальнего противоположного конца. Стены, пол и низкий потолок здесь были вымощены камнем, а в конце стоял невысокий постамент, на котором кучей желтоватого железа приютились Живые доспехи. При виде долгожданной цели смелости ничуть не прибавилось, даже наоборот! После пары осторожных шагов тревога в груди забилась диким зверем. Ну где же, где? Ведь вот — доспехи, значит, и то, о чем предупреждали, должно появиться на свет. Ожидание кошмара становилось невыносимым. Я начал лихорадочно осматриваться по сторонам в поисках своего сокровенного ужаса. Кого же я встречу? Кого я так сильно боюсь? И тут в дальнем углу, едва освещенном светом факела, в колыхающейся тени, шевельнулся с трудом различимый силуэт. Мгновением позже я смотрел в пустые глазницы мрачной безмолвной фигуры, которая олицетворяла мой настоящий кошмар. Это была Смерть. Да, та самая, жуткая, заставляющая кровь стынуть в жилах, Смерть с большой буквы. Старуха в черном балахоне и с косой в руках.

И я все вспомнил! Как еще в детстве наткнулся на книжку со страшными рассказами, прочел один из них, про нее и маленького парнишку, которого она поймала. А в конце рассказа на картинке была нарисована она. И я так испугался этой истории, что долго еще не мог засыпать в одиночестве. И эта Смерть с тех пор засела глубоко в моем подсознании, она несколько раз приходила ночью, во сне, чтобы забрать меня с собой. А теперь страх детства был разбужен, он стоял прямо передо мной, и я вновь чувствовал себя маленьким напуганным мальчиком.

Смерть начала медленно двигаться в мою сторону, а я не мог отвести от нее взгляда, лишь дрожал всем телом и надеялся поскорее проснуться. Когда черный силуэт достиг середины комнаты, я смог-таки сделать маленький шаг назад, и под ногой что-то хрустнуло. Этот звук невольно заставил меня опустить глаза, и стало видно, что я наступил на человеческую кость, которые были разбросаны в обилии по полу.

Зашелестели полы балахона, и, подняв глаза, я увидел, что нас со Смертью разделяют уже лишь полшага. Костлявая рука тянулась к лицу, обдавая кожу трупным холодом. Ужас оцепенения схлынул под новой волной страха, и я еще попятился, наступил на что-то круглое, похоже, череп, поскользнулся и упал на спину.

В этот миг со стороны входа над моей головой со свистом пронеслась короткая стрела, прошив Смерть насквозь, отчего та подернулась ряской, будто голографическое изображение. Снаряд с треском разлетелся о каменную стену за ней. Внешний вид старухи с косой начал искажаться.

Я спешно обернулся назад. Справа от ступенек в комнате, оказывается, была выдолблена большая глубокая ниша, которой изначально заметно не было, так как она располагается за спиной входящего. И в этой нише сидело нечто невысокое, подвижное и чрезвычайно злобное — агрессия существа ощущалась чисто интуитивно, буквально шестым чувством. Я схватил факел и вскочил на ноги, не зная, от кого теперь ожидать угрозы. Смерть пыталась приобрести начальную форму, но не очень удачно, а потом, видимо, плюнула на это дело и растворилась в воздухе. Тем временем существо в нише начало издавать неприятные шипящие звуки, грозно ворчало и быстро копошилось. В два прыжка я оказался недалеко от него. При свете факела стал различим отвратительного вида шевелящийся сгусток змей, из которого росло серое туловище в локоть высотой с короткими ручками и маленькой уродливой головой. А ручки, между прочим, сжимали портативный арбалет, уже заряженный и нацеленный мне прямо в грудь. Резкое смещение направления движения — и вторая стрела тоже летит мимо своей цели. Третьему снаряду из этого арбалета сегодня вылететь было не дано. Ударом когтей сверху я раскроил голову мутанта на три части и тут же отскочил назад — опасался укуса какой-нибудь гадюки. Этого хватило вполне. Мерзкое существо недолго билось в агонии, сопровождаемой диким шипением. Через минуту карликовое тело перестало дергаться, а змеи, по счастью, умерли вместе с хозяином.

Тут я ощутил, что голова прояснилась, сбросив с себя незримые оковы, тревога ушла. Ум заработал трезво. Тьма расступилась. Я осмотрелся и вдохнул полной грудью. Что ж, можно было и проанализировать ситуацию.

Итак, главным действующим лицом в данном склепе, оказывается, был именно этот мелкий нечистик. Поскольку его функции распространялись как на местный люд, так и на нас с Палычем, — значит, чары тут ни при чем. Скорее всего, это существо обладало грандиозными экстрасенсорными и телепатическими способностями, то есть без труда проникало в голову жертве. Дальше последовательность поведения твари незамысловата: она с легкостью раскапывает в памяти несчастного самый яркий страх и вызывает иллюзию этого страха. Пока жертва пялится в оцепенении на тещу, мышь, фашистов или, как в моем случае, Смерть, наш хитрый повелитель змей выпускает бедняге в затылок стрелу. За доказательством сего факта далеко ходить не пришлось: на полу среди костей без труда удалось откопать пару арбалетных болтов. Схема проста и убийственно эффективна. Кащер нашел замечательное решение проблемы с хранением вражеских доспехов. Правда, Палыч-то не растерялся и огрел иллюзию гранатой. Небось при этом оглушил змеиного уродца и не заметил контуженного тела в нише, когда выбирался обратно. А вот если бы я случайно не зацепился за череп и не упал в нужный момент, мои косточки непременно пополнили бы коллекцию хозяина склепа. А это лишний раз доказывает, что, как бы редко к тебе гости ни заходили, убираться в квартире все равно периодически необходимо.

Все, ребус решен, теперь — к делу. Тем более что хотелось все-таки быстрее выбраться на свет: после пережитого сердце колотилось по инерции. Я ринулся к доспехам и задел ногой кучу костей, зацепив при этом что-то тяжелое. Из-под останков с веселым гулом выкатилась граната. И опять душа ушла в пятки. Это, конечно, не самый сокровенный мой страх, но нахождение в замкнутом помещении с только что потревоженной гранатой, без сомнения, радости не вселяет. Я вспомнил, как Леонтий Павлович рассказывал, будто он метнул в фашистов аж две штуки, только вот с первой от страха запамятовал сдернуть чеку. Значит, эта и есть та самая, первая.

Через десять секунд взрыва не последовало, и я аккуратно подобрал оброненную соседом лимонку. А хлопушка, между прочим, оказалась действительно так называемой лимонкой — Ф-1, оборонительная. И сохранилась в хорошем состоянии, по крайней мере на вид. Что ж, такой девайс на современной Поляне может знатно пригодиться. Правда, говорить об этом пока мы никому не будем. С такой мыслью граната перекочевала в карман.

— Арсенал, как ты там? — раздался голос поручика издалека.

— Нормально! А что такое? Забеспокоились?

— Просто дверь появилась, а тебя все нет.

— Ну и заходите, раз появилась, — предложил я.

— Так ведь нормально все, чего мы пойдем? Тащи сюда доспехи!

Вот ведь каков лучший боец княжества — боится! Кого же ты в душе так страшишься, что не желаешь сюда зайти?

Спустя минуту я вывалился из погреба, сверкая доспехами, которые в лучах солнца даже сквозь плотный слой пыли принялись отсвечивать яркими золотистыми бликами.

— Ну что там? Как? — навалились все с расспросами.

— Доспехи требуют, чтобы им дали посовещаться с Верховным. Ну, то есть с мечом, — встрял с переводом Скокс.

— Да пошли они, — презрительно бросил я. — Такого ради них натерпелся. Валялись там черт знает сколько лет, еще подождут. Пусть вон к солнышку привыкают. Короче, слушайте.

Я отвернулся от груды железа и принялся в красках описывать спутникам свой спуск. Скокс шустро сгонял за клинком, не слишком учтиво швырнул его в кучу приятелей и присоединился к слушателям.

— Да ладно, — протянул Дрозд после окончания рассказа. — Неужели сам Князь Змей?

— Конечно, смотри ты, — проворчал волшебник. — Будет тебе сам Князь Змей охранять чье-то барахло. Он по преданию обитает глубоко под землей, ближе к центру, и не такой злобный, как эта тварь. Скорее всего, логово там устроил его слуга или нежеланный отпрыск. Жрал помаленьку любопытных. Только вот каким образом Кащер умудрился с ним договориться?

— Кащер и с первым Радзивиллом по душам пообщаться успел. Талантливый дипломат, задери его волчара! — буркнул я.

— Колдун гениален. Достойный соперник нашему князю, — констатировал Атом.

Утверждение, конечно, спорное. Достоин ли сам Радзивилл Седьмой быть серьезным визави Кащеру? Да что бы этот князь без меня вообще делал? Только и может, что чужими руками жар загребать да не свои ягодицы на ежика сажать! Сам бы небось даже «За Княжество!» в этот погреб не полез. Вслух, конечно, порочащих власть мыслей никто не произнес.

Доспехи вскоре были спрятаны по неприметным закуткам обоза, и наша компания, наскоро перекусив, пустилась в обратную дорогу.

Путь из гостей или командировки обратно, домой, традиционно считается более легким и быстрым, даже если маршрут один и тот же. Видимо, как-то скрашивает дорогу ощущение того, что скоро увидишь родные стены. Конечно, в нашем случае все оказалось не слишком радужно. Возможно, из-за того, что у одного из нас в этом мире своего дома официально не было, равно как и заверенной в паспорте прописки либо регистрации.

Хотя поначалу все шло по сценарию. Мы даже умудрились без приключений добраться почти до самой границы, с которой нас разделял всего лишь один более-менее крупный городок — последний из тех, что следовало втихаря обогнуть. И тут нам в дороге встретилась внушительная делегация из трех солидных черных карет, смахивающих на катафалки, окруженная крепкой охраной. Эскорт не спеша двигался в одну сторону с нами, секьюрити тщательно прочесывали местность орлиными взорами, а мы так торопились перейти границу, что даже осмелились обогнать этот караван. А до развилки с объездной, так сказать, трассой вокруг последнего на пути городка оставалось всего ничего — пара верст. Плелись бы лучше у них в хвосте. Так нет же — не терпелось, как алкашам под магазином без пяти минут перед открытием! Охраняемые кареты нам, конечно, удалось обойти, но не успели мы оторваться на пару саженей, как наш обоз догнала пара стражников.

— Стойте! — властно крикнул один из них.

Все насторожились и дружно расселись поближе к тайникам с оружием, готовые тут же вступить в скоротечную схватку, а затем, по предварительному сговору, делать ноги. Атом высунулся вести переговоры.

— Губернатор Евдолим желает побеседовать с вашим хозяином, — донесся голос охранника.

— Я хозяин, — ответил поручик. — А что надобно?

— Нам откуда знать? Велено доставить, так что пошевеливайся.

Поручик спрыгнул на землю и проследовал за стражей. Тем временем в обозе показался сидевший на козлах Черпак.

— Что такое? — осведомился он, извлекая из щели в днище кинжал. — Опять подозревают?

— Да волк их знает, — отозвался Прут, проверяя защелку на замаскированном запасном выходе.

— То, что цирку нужны животные, — еще не повод подозревать, что мы крадем лошадей. — Округлив глаза, я побарабанил кулаком по голове Черпака.

Нашел когда про подозрения спрашивать: вдруг опять жучка подкинуть успели? Договорились же только про животных разговаривать! Черпак все быстро сообразил и демонстративно прикрыл рот ладонью. Напряженная обстановка длилась минут с десять, затем объявился Атом и жестами собрал нас в круг.

— Не знаю даже, что сказать, — смущенно выговорил он. — Похоже, придется выступать в этом городе. Их губернатор когда услышал, что мы умеем делать, так ухватился за наш цирк, будто мы бесплатно раздаем золото.

— Ты что, не мог придумать вразумительной отмазки? — зашипел я.

— Смог! Десять отговорок нашел, но он обещал, что небольшое представление оплатит как два полноценных концерта. Ну представьте, какой артист откажется от такого? Я сказал, что мы сейчас подумаем.

— Может, ну его к лешему? Откажемся — и рванем во весь опор. Глядишь, пронесет, никто ничего не успеет заподозрить. А когда заподозрят — мы уже в Мидлонии будем… — Последние предложения Дрозд говорил еле слышным шепотом.

— Границы достигнем в лучшем случае к ночи, — рассуждал Скокс. — У них времени разобраться со странным цирком — завались. Придется дурачиться. Иди, соглашайся. И улыбайся этим пачварам побольше, циркач недоделанный!

Атом вздохнул и побрел договариваться с губернатором. Мало того, еще и застрял у него в карете. Ему, видите ли, выпала честь разделить почетную трапезу с сударем Евдолимом. А нам велено было колесить в город и остановиться в таверне. Выступление запланировали на вечер следующего дня.

Городок оказался небольшим и довольно компактным. Обнесенный каменной стеной, он должен был стать крепким орешком в случае наступления армии противника. Таверна, в которую нас заселили, была доверху набита казмадскими офицерами, что невольно заставляло чувствовать себя как минимум индейцем в ковбойском баре.

Мало того что мы бездарно теряли время, так вдобавок оно текло медленно и скучно. Решили на улице не рисоваться и все время до выступления проводить в номере, якобы в процессе подготовки. А так как мы всерьез опасались прослушки помещений, пришлось постоянно разговаривать все про тех же осточертевших животных. Хотели сначала, чтобы Скокс попробовал заглушить чужие чары и прикрыл дыры в стенах, но потом передумали. Откуда цирковому фокуснику такие трюки знать? Не положено, по идее. Вообще изначально была мысль свалить из города, как только наши пути с губернатором разойдутся. До назначенного времени выступления мы могли успеть пересечь границу. Но только где гарантия, что за нами не следят? Вот если бы мы застраховались от подобных случаев… Но страховых компаний в Казмаде не существует, гарантий никто не дает. Поэтому пришлось тупить в таверне. Тем временем в городке развернулась настоящая пиар-кампания нашего шоу: повсюду развешивали огромные цветные плакаты, надрывно трубили глашатаи, печатали объявления в газетах. Судя по всему, намечался аншлаг. В таком случае точно придется остаться — негоже ведь разочаровывать раскатавших губу малолетних ребятишек.

На следующий день перед выступлением волновались все. Одно дело — в родной роте показывать свои выкрутасы, а на почтенную незнакомую публику — это совсем по-другому. Даже Скокс немного нервничал. Что уж говорить обо мне? До сих пор мне в голову не приходило, чего же такого феерического я могу изобразить в роли клоуна. Как рассмешить местный народ и не обзавестись при этом парой пятен от гнилых помидоров и тухлых яиц? Дилемма не для профессора математики, однозначно. До последнего я надеялся спрыгнуть на расстройство кишечника и не выходить на сцену вообще. Однако на всех афишах среди прочей информации было четко написано: до надрыва животов и смертельных колик вас будет смешить цирковой клоун. По ходу, вариантов отвертеться не оставалось. Хоть на горшке — но выступи.

На центральной площади к назначенному времени собралось столько народу, будто в городе проходил финал чемпионата мира по футболу. Припаркованные на всех прилежащих улицах телеги говорили о том, что гостей из окрестных деревень тоже понаехало немеряно. Значит, система информирования по принципу «сорока на хвосте принесла» работает в здешних краях исправно и оперативно. Иначе откуда неместные узнали бы о нашем приезде за такой короткий срок? Расквартированная в городе солдатня заполнила собой весь центр площади. Что ж, служивые любят развлечения не меньше остальных. Многим зевакам пришлось убедиться, что площадь не резиновая, и вскоре на крышах домов стали появляться любопытствующие головы молодежи. В основном, конечно, молодежи, потому что пару морщинистых беззубых лиц наверху я все-таки тоже приметил. Стало немного забавно: ведь весь народ собрался ради такого действа, которое в моем мире даже забесплатно не всякий пошел бы лицезреть. Кроме, конечно, диковинных фейерверков Скокса. Хотя наш состав при всем при этом решил выложиться по максимуму своих возможностей.

Первым вышел поручик под громыхание волшебных взрывов. Скокс не скупился на чары. Атом поприветствовал общественность, в первую очередь первые ряды, где с комфортом располагался губернатор и особо приближенные из свиты, затем уже простых обывателей. Красиво говорить поручика в армии явно не учили, а выступать перед огромной аудиторией — тем более, поэтому он заметно смущался и нервничал. Вот если бы по программе выступления пришлось кого-нибудь проткнуть насквозь, тогда Атом не сплоховал бы, а так… Выручил болтун Дрозд, который выскочил на сцену перед командиром, бестактно оттер того в сторону и взял дело в свои руки. Усиленным чарами голосом рядовой рассыпался в благодарностях о радушном приеме, поговорил о красотах сего замечательного мегаполиса, нес еще какую-то чушь, а затем под все те же взрывы началось само представление.

Ход событий существенно не отличался от того, что мы изображали на таможне. Только все это было щедро приправлено пиротехникой Скокса, что, несомненно, производило на публику неслабое бонусное впечатление. Это меня нынче сложно удивить работой жонглера или акробатическими этюдами Черпака с Дроздом, которые в нашем мире без труда можно увидеть в исполнении прогрессивной молодежи в местах ее массовых скоплений. Что мне до пластики Прута, когда на Олимпийских играх в программе по гимнастике я и не такое видал. Да и фейерверками по большим праздникам все мы, земляне, давно успели насытиться. Зато на здешнюю, неискушенную публику наши номера оказывали громоподобное впечатление. Зритель терзал глотки в восторге.

Но лишь до тех пор, пока не пришло мое время. Себя в тот момент я мог с полным правом называть грустным клоуном, или просто Пьеро. Что делать с этой толпой, жаждущей смеха, я не знал. После того как Дрозд объявил выход самого смешного в мире человека, Скокс злорадно толкнул меня между лопатками, и я кубарем выкатился на сцену. Народ заржал. Что ж, начало вполне обнадеживающее. Печальными глазами я проводил Дрозда за кулисы. Рядовой всем своим видом сочувствовал мне, но помочь ничем не мог. В растерянности я безмолвно открывал и закрывал рот, как выброшенный на берег карась, а многотысячная толпа притихла, в ожидании необузданного, искрометного юмора.

И от безысходности я начал травить анекдоты! Про Вовочку, про Чапая, про немца, русского и поляка. Про Поручика Ржевского, в конце концов. Только слегка переделывал на ходу под местную аудиторию. А что мне еще оставалось делать? Зато каков был эффект! Сначала собравшийся люд похихикивал, а уж потом, по нарастающей, втягивался — и в конце чуть не валялся на земле от дикого хохота. Да уж, толк в смачных анекдотах я знаю. Разносимый чарами голос достигал самых дальних уголков площади, знакомя каждого со славянским народным творчеством. Кстати, оказалось очень удобно, что хоть на мой голос чары могут воздействовать, как усиливая его, так и записывая на жесткие волшебные носители.

В тот момент, когда люди уже с мольбой смотрели на меня, держась за надорванные животы и утирая слезы, в дальнем конце площади я заметил подозрительное движение толпы. Группа всадников рассекала людское море, а первым ехал человек с разбитым лицом и невежливо тыкал пальцем в мою сторону. В оставшихся целыми чертах его фейса я узнал одного из тех бойцов, с которыми у нас недавно состоялась кровавая схватка на холме. Как раз которого я из человеколюбия лишь оглушил, а ребята, видимо, забыли добить и просто швырнули в кучу к трупам товарищей. Надо же, как облажались!

К удивлению почтенной публики, на сцене произошла чудная метаморфоза. Веселый клоун вдруг оскалился, рявкнул все еще усиленным голосом: «Уходим!» — и выпустил из предплечий когти, вспоров рукава цветного костюма. Далее аудитория лицезрела представление, которое тоже не каждый день увидишь: экстренная эвакуация опытного боевого отряда. За доли секунды состав нашей компании брызнул в разные стороны. Скокс, кряхтя и выкрикивая ругательства, собрал в кучу доспехи, поколдовал палочкой и преобразился в седого ворчливого старичка. В таком неприметном камуфляже волшебник мирно ретировался от толпы подальше. Остальные члены отряда тоже затерялись между зрителями. За кем оставалось гнаться преследователям? Конечно же за самым приметным — за клоуном! Первым делом я избавился от идиотского синюшного парика. Уже на бегу я заметил, что это цветное недоразумение приземлилось на чью-то лысую башку, и отчего-то мне подумалось, что там оно, несомненно, приживется. Далее в расход пошел красно-желтый кафтан. Штаны пока я решил сохранить, чтобы не рассекать на главной площади в одном исподнем. Не хватало еще, если поймают, плюс ко всему идти по статье «за нарушение общественного порядка» или типа того. Перед летающими вентилятором когтями народ шустро разбегался, но гораздо охотнее толпа давала дорогу всадникам. Необходимо было срочно выходить на оперативный простор и скрываться переулками.

Когда лишь несколько метров разделяло меня и тот самый оперативный простор, за спиной уже отчетливо стали слышны выкрики с требованиями остановиться, а также призывы к окружающим способствовать поимке. Смельчаков нашлось немного. Лишь один пьяненький обыватель вожделенно потянул ко мне трясущиеся ручонки, предвкушающие выпивку на гонорар за помощь правоохранителям, однако с располосованным плечом, визжа от боли, отскочил в сторону. Ничего, в любом случае потребует от властей спирта для дезинфекции раны, полученной в яростном бою с преступником, и вряд ли будет расходовать его по прямому назначению.

Более не встречая препятствий, через десяток шагов я оказался на широкой улице. Все жители городка, скорее всего, дружно торчали на площади, поэтому вокруг было безлюдно. При беглом взгляде назад выяснилось, что разогнать лошадей до галопа преследователям не позволяет лишь горстка шустро разбегающихся людей. Не пройдет и минуты, как всадники получат значительное преимущество в скорости. Этот город я знал плохо — скажем так, вообще не знал. Даже названия не удосужился запомнить. Но и без того становилось ясно — вряд ли рядом с центральной площадью располагаются какие-нибудь нищенские трущобы, в которых так легко уйти от всадников. Что ж, придется делать ноги по длинным просторным улицам, без шансов юркнуть в узкий переход.

Однако после первого поворота удача улыбнулась мне: рядом, возле распахнутой двери одного из домов, на привязи стоял конь. Конечно, первой мыслью было уйти с помощью непарнокопытного, но мой личный опыт езды на горбу у скаковых животных ограничивался поездкой по лесу верхом на волке, а вот оппоненты явно могли похвастать более широкой практикой. А вдруг это вообще престарелая кляча, подрабатывающая на пенсии, которая обсядет после стометровки рысцой. Поди угадай с первого взгляда, сколько ей лет. А может, ее кормили аж неделю назад или только что проскакали пол-Поляны во весь опор. В любом случае все преимущества на стороне преследователей. Ну уж нет, мой план вырисовался иным образом.

Я рассек узду, за которую была привязана лошадка, и неглубоко, всего лишь сантиметра на два, вогнал ей в ляжку лезвия когтей. Ее реву мог позавидовать бурый медведь-шатун, засунувший лапу в капкан. Задние копыта несчастного животного чудом разминулись с моими зубами, угрожающе просвистев рядом с лицом. Слови я такой чудовищной силы удар — даже родная мама с трудом смогла бы меня опознать. По пустой улице гулким стуком разлетелось цоканье копыт. Несомненно, всадники всю эту какофонию живой природы отлично слышали и, по идее, должны были решить, что преследуемый оседлал коня и скрылся. Я же юркнул в открытый проход, прикрыл дверь и сел под окном. Несколько мгновений спустя послышалось, как за стеной промчался конный отряд. Погоня взяла-таки ложный след.

Появилась возможность вздохнуть с облегчением. Но лишь на секунду: оказывается, в углу помещения незаметно приютился чернявый парнишка и удивленно смотрел на меня. Заметив его силуэт, я поначалу вздрогнул от неожиданности, а затем чертыхнулся. Что ж ты на цирк-то глазеть не пошел, как все нормальные дети, а? Растерявшийся подросток явно сомневался, сматывать ли отсюда по-быстрому, орать как ужаленному или тупо ждать развития событий.

— Даю сто рублей, если посидишь тут молча пару минут, идет?

Хлопчик шмыгнул носом и кивнул. С улицы начал доноситься шум толпы: любопытные увязались за погоней.

— А чего на цирк смотреть не ходил? — решил я разбавить унылое молчание.

— Дык это… мамка сказала за складом смотреть.

— А сама где?

— Цирк смотрит, — грустно вздохнул пацан.

Вот они какие, местные родители! Все лучшее — детям, называется. А потом будут удивляться, почему сынок оформил их в дом престарелых задолго до наступления маразма.

— Слушай, я тут подумал. Что тебе эти сто рублей? Давай-ка я тебе настоящие клоунские штаны отдам, вот только ты мне нормальную одежду взамен принеси. Как тебе?

Паренек весь засветился, как звезда на новогодней елке, и радостно кивнул. Хорошая реакция на выгодное предложение, тем более что сотки рублей для закрепления первой сделки у меня не было. Плюс после такого жестокого кидалова со стороны матери не хотелось разочаровывать парнишку второй раз за день.

— Ну так неси давай, чего расселся!

Шалопай вихрем взметнулся с места, и через минуту я уже примерял на себя обновки. Паренек презентовал незнакомцу обычную серую одежду праздного обывателя, что, собственно, в данный момент подходило больше всего. Даже размер почти совпал. Таким образом, расставшись с мальчуганом чуть ли не лучшими друзьями, я вышел на улицу и тут же растворился в людской массе. Оставалось найти товарищей по заданию.

Условно мы договорились при подобных случаях сваливать ношу доспехов на Скокса, что произошло без проблем, и после собираться на западном выезде из города. Атом говорил, будто там располагается, радуя горожан, знаменитый бордель. Так как народу рядом всегда трется немеряно и можно легко затеряться среди посетителей, было решено встречаться возле этого милого заведения. Сориентировавшись по солнцу, я двинул в сторону заката. По незнакомому городу пришлось, конечно, немного поплутать. Мало того, что чем ближе подступала периферия, тем сложнее было разобраться в путанице улочек и подворотен, так еще и усиленные патрули заставляли зачастую менять маршрут, дабы не мозолить лишний раз глаза доблестной страже. К тому же частенько встречались армейские отряды, которые, скорее всего, тоже подключили к поискам диверсантов. В общем, к оговоренному месту я добрался часа через полтора. Оказалось, что либо мои спутники знатно шифруются, либо еще не подошли. А может, вообще решили не ждать меня. Короче, никого из наших вокруг не было. Я неловко топтался на месте, постоянно оглядываясь, дабы не нарваться на стражу, успел полюбоваться завлекающими в бордель красавицами и прочитать все вывески вокруг.

Когда на горизонте нарисовалось бесстрастное лицо Прута, я, можно сказать, даже слегка обрадовался. Едва удержался, чтобы не сорваться с места и не побежать навстречу. Правда, рядовой, хоть и явно меня заметил, — никаких признаков узнавания не подавал. Просто шел прогулочным шагом, посвистывал, руки держал в карманах. Однако на лице бойца читалась легкая тревога. За несколько метров до меня он как бы невзначай осмотрелся, а затем просто прошел мимо. Я лишь успел почувствовать, как на долю мгновения рука Прута побывала в моем кармане. Таким же прогулочным шагом я не спеша ретировался в подворотню и достал из кармана записку. Она гласила следующее: «Выходы из города перекрыты. Возможна слежка. Скокс успел уйти. Выбираемся по отдельности, через два дня встречаемся на границе. Ждем друг друга еще день, затем переходим. Заметай следы тщательно. Как выберешься — избегай идти дорогой». Вот такие чудесные новости! И где мне перевалить через городскую стену в таком случае? Сразу всплыли кадры из фильма «Кавказская пленница» с двумя психами да детскими качелями в эпизодической роли, которые помогли Шурику преодолеть препятствие. У меня, к сожалению, таких замечательных помощников под боком не имелось. В общем, я решил, что просочиться наружу в ночное время будет проще, а пока пошел искать бреши в городской защите.

Слоняясь меж навозных куч сомнительных кварталов этого коварного городка, ближе к ночи я наконец нашел то, что искал. Правда, двое оборванцев, кажется, тоже нашли то, что искали, — то есть невесть каким ветром забредшего в их родные пенаты приличного человека. Я стоял возле выбитых в стене отверстий, очевидно, предназначенных для скрытной переправы за черту города, когда меня окликнули.

— Эй ты, куда собрался? — прозвучал противный, скрипучий голос за спиной.

Я обернулся. Да уж, персонажи передо мной оказались колоритные и, можно сказать, бесстрашные. Конечно, внушительными габаритами я похвастать не могу, но даже рядом со мной эти товарищи смотрелись обезвоженными пигмеями.

— Че надо? — рыкнул я, ожидая, что одним голосом этих бродяг как ветром сдует.

Однако ребята оказались продуманными.

— Нам-то ничего не надо, а вот братьям нашим меньшим…

Оборванец хитро присвистнул, и будто из засады, с радостным тявканьем из всех подворотен стали выскакивать разнокалиберные дворняги, быстро организовываясь в солидную стаю. Уже через минуту на меня дружно рычала злобная свора. Ишь какой царь зверей выискался! Самого дрессировщика с товарищем небось собаки не жрут сугубо из-за специфического запаха, а вот деликатеса в виде честного горожанина псы отведать не прочь. Сплоченный единым чувством голода коллектив, видимо, в нетерпении ожидал лишь заветной команды «фас!», а их художественный руководитель и вдохновитель с наслаждением оттягивал приятный момент. Вот кого нам в цирке-то не хватало!

Но я решил не давать оборванцам поводов для радости, поэтому со всей возможной прытью начал карабкаться на стену. Мое позорное бегство лучше всяких вербальных команд послужило собачкам сигналом к атаке. С оглушительным лаем различных видов дворняг стая бросилась за желанным ужином. Самый длинный из них щелкнул пастью в считаных сантиметрах от моей ноги, а вот самый умный представитель своры, не отличаясь крупными размерами, воспользовался спиной более внушительного коллеги в качестве взлетной полосы — и спустя мгновенье повис, вцепившись мне в икру. Я сдавленно крякнул, сдерживая вопль, дабы не привлечь внимания патрулирующей на стене стражи. Подергав обзаведшейся паразитом ногой, избавиться от нахала не сумел, лишь боль усилилась. Со столь неудобной ношей я решил добраться до верха, а там уже преподать дворняге краткий курс жесткой дрессировки. Едва перевалившись на площадку, я откинулся на спину и принялся долбить животному по голове. Хватка ослабла, мне удалось избавить свое мясо от зубов голодного хищника. С трудом поднявшись на ноги, я увидел застывшее от изумления лицо стражника, стоявшего неподалеку. Недолго думая, я запустил озверевшего пса патрульному в рожу, пока тот не опомнился. Зато дворняга сориентировалась мгновенно: ей не все ли равно, чью плоть неистово терзать? Душераздирающий визг разнесся над городом. Началась беспощадная схватка человека с животным, следить за которой, к сожалению, не нашлось времени. Я сиганул вниз, даже не видя в темноте, куда приземляюсь. Стыковка с грунтом отдалась болью в искусанной голени, кувырком я погасил инерцию. Уже на бегу прикидывал, где здесь можно раздобыть курс прививок от бешенства. За спиной, на площадке стены началось суетливое метание. Я надеялся, что боевой дух позволил псу одержать верх над более тяжеловесным соперником, и это должно было дать мне дополнительную фору.

Проковыляв пару километров к югу, обнаружил, что на моем пути раскинулась густая дубрава. Там, уставший и обессиленный, я наконец позволил себе отдохнуть, с трудом взобравшись на толстое дерево.