Глава 7
Легкий ветерок нежно шевелил спутанные ветви высоких деревьев с бело-серой корой, свешивающиеся с них лианы были покрыты мелкими розовыми цветами. Между деревьями виднелись кусты, усыпанные осенней саларикой, ярко-красной и очень вкусной ягодой. Поросшие мхом пни придавали лесу таинственный вид, а плавающие в воздухе бело-прозрачные шары, наполненные почти невесомыми семенами тамаса, лишь усугубляли это впечатление.
В мирные времена варсанский лес заполняли окрестные поселяне и дачники, собирающие саларику на варенье. Но сейчас вокруг было пусто, едва опомнившимся от страшной войны людям было как-то не до варенья. К тому же, варсанский округ все десять лет находился под властью чужаков, и удивительно, что они не вырубили лес, как поступили со многими лесами восточного полушария планеты Фарсен.
Взметнувшаяся на недалекой поляне черная воронка гиперперехода перепугала нескольких удобно расположившихся на ветвях ярких птиц. Они отлетели в сторону и принялись возмущенно верещать, кружа в воздухе. Кормившиеся саларикой два мелких белоснежных зверька насторожили круглые большие уши и юркнули за ствол ближайшего дерева переждать опасность.
Из воронки вышли две девушки, и черный провал за их спинами исчез. Одна оказалась одета в обычный темно-зеленый хлопчатобумажный комбинезон, полевую форму объединенной армии Фарсена. На второй тоже была форма, но необычная черно-серебристая, переливающаяся в лучах осеннего солнца. На плече живым огнем горело Око Бездны. Каждая из появившихся на поляне девушек выглядела красавицей, но красота их была очень разной.
У одетой в ХБ объединенной армии Фарсена были короткие черные волосы, выступающие скулы и слегка желтоватая кожа типичной уроженки северного Карстена. Но вот определить, откуда родом вторая девушка, не смог бы ни один местный житель. Длинные, слегка вьющиеся каштановые волосы, большие карие глаза. Белая кожа, довольно странно выглядящая на Фарсене, точеная фигурка. Она была невысокой, но почему-то казалось, что она сама так захотела, и выше ее никого нет. Ощущалась в ней какая-то скрытая сила, чувство собственного достоинства. Шатенка остановилась, оглянулась и восторженно выдохнула.
— Какое чудо…
— Я же вам говорила, Даша! — рассмеялась вторая девушка. — Леса красивее варсанского в нашем мире нет. Его еще лет сто назад объявили всемирным заповедником, и я очень рада, что даже у чужаков не поднялась рука на эту красоту. Было бы очень обидно… Я сама приезжала сюда лет двенадцать назад, еще до Вторжения, со школьной экскурсией. И с тех пор не могу забыть.
— Вы правы, Лави… — ответила аарн, продолжая с восторгом оглядываться. — А эти ягоды можно есть? Они не ядовиты?
— Что вы! Саларика очень вкусна. Да я вообще не слышала, чтобы в этом лесу нашлось хоть какое-нибудь ядовитое растение. Странно, но факт. Змеи, конечно, есть, но они людей не трогают, если не трогать их. Как-то так сложилось, что люди никогда не обижали этот лес, а лес не обижал людей. На любого, пытавшегося срубить здесь хоть одно дерево, испокон веков смотрели, как на святотатца.
— Я не удивлена… — пробормотала Даша, ошеломленно глядя на серебристо-зеленую листву белых деревьев. — Здравствуй, лес! Ты прекрасен!
— Здравствуй, лес! — подхватила ее крик смеющаяся Лави. — Ты — чудо!
Хохочущие девушки повалились на траву и принялись весело болтать ногами в воздухе, говоря обо всем и ни о чем. Даша сильно нравилась Лави, но дистанцию внучка маршала все-таки соблюдала. Ведь Целительница Душ жила в той же каюте, что и Лири с Миримель. И не является ли она такой же? Но никаких поползновений с ее стороны пока не наблюдалось, и фарсенская девушка несколько успокоилась. Жаль, что у нее давно не было подруги. Дед — дедом, но разве с ним поделишься всем тем, что можно сказать только другой женщине?
— А мне Никита в любви признался, — неожиданно для себя самой сказала Лави.
— Правда?! Поздравляю! Штабс-капитан чудесный человек.
— Я знаю… Я тоже его… Ну…
— Любите! — рассмеялась Даша и перевернулась на спину, подставив лицо солнцу. — Это же здорово! Это прекрасно!
— Но как я деда брошу? — уныло спросила Лави. — У него ведь больше никого нет…
— Подождите, что еще сам дед скажет. Он, судя по всему, человек мудрый и все поймет.
— Ой, не знаю… Но почему вы назвали Никиту штабс-капитаном? Он же альфа-координатор.
— Это в ордене, — пояснила Даша. — А у нас дома, в России, он был офицером. Штабс-капитан — это офицерское звание в белой армии.
— А почему армия называлась белой?
Целительница Душ тяжело вздохнула и рассказала Лави о том, что произошло с землянами на родине, и как они стали аарн. Та внимательно слушала, иногда задавая какой-нибудь вопрос, если чего-то не понимала. Ее сильно заинтересовал рассказ о прошлом человека, которого полюбила.
Лет двести назад подобная революция произошла и в Карстене, все было ничуть не менее страшно и кроваво, чем на Земле. Закончилась попытка построения счастья на чужом горе довольно быстро, за каких-то пятьдесят лет. И столько же лет потом Карстен приходил в себя… Нищета, голод, болезни. Бывшие враги, особенно Ардаш, старались изо всех сил, желая утопить некогда великую страну окончательно.
Только много позже, уже во времена Конфедерации, Карстен смог по-настоящему подняться. Почему одно и то же повторяется в разных мирах? Неужели до людей действительно не доходит, что ничего хорошего на боли и крови не построишь?.. Да, так куда проще, чем заботиться о воспитании молодого поколения. Убей всех, кто с тобой не согласен, и станет хорошо! Старый лозунг революционеров. Не понимают, не хотят понимать, что пролитая кровь падет на их собственные головы, и воздаяние окажется куда страшнее вины. Счастье, что для Фарсена этот страшный период миновал. После Вторжения никому в голову не придет устраивать кровавые революции. Да и пример аарн, поразивших воображение фарсенцев добротой, тоже сыграет свою роль.
Даша бросила в рот горсть вкусных ягод и снова рассмеялась. Господи, до чего же хорошо! Не хотелось думать ни о чем плохом, лес был прекрасен и он принял ее. Принял как свою! Чутье Целителя Душ подсказывало девушке, что это именно так. Она ощутила направленное в ее сторону из-за дерева опасливое любопытство и мысленно погладила неизвестное существо.
Кто-то удивленно пискнул, и из-за дерева выпрыгнули два мохнатых беленьких комочка со смешными круглыми ушами, торчащими в стороны. Живший в конце двадцатого века в России человек при виде странного зверька сразу воскликнул бы: «Чебурашка!» Только белый и сильно мохнатый. Да еще мордочка была остренькой. Зверьки немного постояли, а потом подбежали к Даше и принялись ластиться. Цепляясь коготками за форму, забрались ей на грудь и принялись играть прядями каштановых волос. Девушка со смехом почесывала им спинки, и зверьки попискивали от удовольствия. Лави смотрела на них, открыв рот от изумления.
— Это же сильхи… — прошептала она. — Они же от всех прячутся. Даже увидеть сильха — редкое везение. А уж чтобы они сами подошли? Ой, мамочка…
— Я — Целитель Душ, — улыбнувшись, пояснила Даша. — Меня ни одно живое существо не боится, знает, что вреда я ему не причиню. Кроме, к сожалению, людей. И кстати, давай на «ты»! Честное слово, я отвыкла уже говорить на вы.
— С удовольствием! — тоже улыбнулась Лави, продолжая во все глаза рассматривать играющих сильхов. — У меня давно не было подруг. Только ты не…
И замолчала, покраснев.
— Что «не»? — приподняла брови Даша.
— Ну… Это… Не из тех, кто женщин предпочитает?
— Из тех, — горько улыбнулась девушка. — Только это не имеет значения, меня и мужчины интересуют. Особенно после сеанса. Ты не знаешь, что такое быть Целителем Душ. И какую цену за это приходится платить.
Даша поежилась и рассказала ошеломленной Лави о плате Целителей Душ за Господень Дар. Не стесняясь, рассказала обо всем. И о том, как к ней приласкалась сначала Ара, а потом Лири. О выворачивающем душу постоянном желании, не оставляющем ее почти никогда. И об энергетическом истощении, до которого довела себя из-за стыда. И о том, что случится, если Целитель Душ не получит своего после сеанса.
Внучка маршала слушала ее рассказ с остекленевшими глазами, все пытаясь представить себя на месте Даши. И только вздрагивала — упаси Создатель от такого кошмара! Это же ужас какой-то! Даже преклонение всех окружающих не спасет от мук совести и стыда. Бедная Даша! Она с сочувствием смотрела на грустно улыбающуюся Целительницу Душ и вздыхала. И не поможешь ничем…
— Но ведь вы… То есть ты… И меня хочешь?
— Я хочу каждого симпатичного мне человека, — поморщилась аарн. — А ты мне симпатична. Но я знала, что ты этого не хочешь, потому перед тем, как идти к тебе в гости, получила необходимое. Теперь несколько часов могу не думать ни о чем таком. Скорее бы уже попасть в Школу Духа, там обучат полному контролю. Релла, например, только после сеанса ищет себе кого-нибудь. В другое время вполне обходится.
— Понятно, — с облегчением кивнула Лави. — Ты извини, просто для меня это дико. У нас в школе две такие девушки учились, так я от них просто шарахалась.
— Мне в свое время было еще более дико, — скривила губы Даша. — А потом как-то само собой вышло, что привыкла. Если бы не постоянное желание, я бы, конечно, никогда себе такого не позволила. Меня с раннего детства учили, что это — великий грех. Но выхода у меня не было. С мужчинами еще стыднее.
— Согласна… — сочувственно посмотрела на нее внучка маршала. — Не знаю, как бы я такое вынесла. Бр-р-р… Жуть.
— Дар Создателя отвергать нельзя, каким бы он ни был, — грустно улыбнулась Даша. — Это тяжелая ноша, но он возложил ее на меня. А скольким я уже помогла! Знаешь, возможность помочь тому, кто страдает, искупает все. По крайней мере, для меня.
— Да, — вынуждена была согласиться Лави. — Действительно, искупает.
Пронзительный визг сильхов заставил девушек поднять головы. Зверьки подпрыгивали на Дашиной груди и агрессивно верещали в сторону застывших неподалеку двух человек. Мужчины и женщины. Они были одеты в сущие обноски, что называется, с миру по нитке. Но в руках каждый сжимал короткоствольный карстенский автомат, и дула этих автоматов смотрели на поднявших головы подруг. Лави схватилась рукой за бедро и выругалась вполголоса. Надо же было так расслабиться, чтобы не захватить с собой оружия! Дура несчастная! Снайпер, называется. Она внимательно осмотрела незнакомцев, пытаясь понять, кто перед ней. Остатки чужаков или местные бандиты? Но ни в том, ни в другом случае ничего хорошего их с Дашей ждать не могло.
— Мерве! — коротко пролаял мужчина.
Язык был непонятен, но сомневаться в смысле приказа не приходилось. Девушки медленно поднялись на ноги. Сильхи не захотели бросать Дашу и пристроились на ее плечах, продолжая возмущенно верещать. Она нежно погладила зверьков по спинкам, и они замолчали. Женщина с искренним удивлением взглянула на них и покачала головой.
— Врен дави кра? — спросил мужчина, внимательно наблюдая за девушками.
— Я не знаю вашего языка, — ответила Лави на новокарстенском.
— Карстен? — спросил мужчина с незнакомым акцентом. — Кто такие?
— Я капитан Лави Рассмер, второй полк, первая дивизия объединенной армии Фарсена, — ответила девушка. — Снайпер.
— ОАФ?! — едва не подпрыгнула женщина. — Но как вы здесь оказались? Вы разведка? Тогда почему ведете себя столь глупо? Враги ведь рядом!
— Не поняла… — изумилась Лави. — Какие враги? Кто вы?
— Партизаны, — неохотно бросил мужчина.
— Вы что, не знаете? Война окончена! Победа!
— Не надо так шутить… — мертвенно побледнел мужчина. — О какой победе может идти речь? У нас радиоприемник сдох только месяц назад. И ОАФ отступала, что я, не помню сводок? Так что не вешайте мне лапши на уши!
— Так и было, — усмехнулась Лави. — Но две с половиной недели назад пришла помощь. Другие чужаки. Они уничтожили напавших на нас и теперь помогают восстанавливать разрушенное. Я внучка маршала Рассмера и знаю, о чем говорю!
— Вы больше похожи на провокаторов! — набычился партизан. — Лучше правду говорите, может, и сохраните свои шкуры.
«Асиарх! — мысленно позвала Даша через голар. — У нас неприятности».
«Уже вижу, — в голосе дварха звучала тревога. — Сейчас вышлю помощь. Продержитесь пару минут».
«Лучше найди нам генерала Кавина или генерала Гласса и дай связь с ними. Партизаны не виноваты в том, что у них не было вестей с большой земли. Их не за что наказывать».
«Хорошо. Но легионеры будут наготове!»
Немного в стороне зажглась рамка голосвязи, откуда на всех четверых посмотрел сонный и хмурый генерал Кавин. Он по привычке поглаживал лысину и все пытался понять, что вообще произошло и чего от него хотят. Видимо, Асиарх поднял беднягу с постели. Увидев Лави, генерал улыбнулся. Потом спросил:
— Что-нибудь случилось?
— Так точно, господин генерал! — четко доложила девушка. По официальности ее тона он понял, что следует отвечать в том же духе.
— Докладывайте, капитан.
— В варсанском лесу обнаружен партизанский отряд, не имевший связи с большой землей. Нам они не верят, потому было принято решение связаться с вами.
— Понятно, — буркнул генерал и перевел тяжелый взгляд на онемевших партизан. — Кто и откуда?
— Вы… — едва выдавила из себя женщина. — Вы… Ведь вы Эвилио Кавин?! Первый фарсенец, высадившийся на вторую планету?
— Да, я генерал Эвилио Кавин, начальник штаба ОАФ. Кто вы?
— Командир сводного партизанского отряда «Заря Свободы» Валаян Харв Вабба! — доложил партизан, непроизвольно вытянувшись, что сразу выдало в нем бывшего офицера. — Со мной боец отряда Барра Истиани. Разрешите вопрос, господин генерал?
— Разрешаю, — кивнул Кавин.
— Госпожа капитан сказала, что война закончена. Это правда?
— Правда, — усмехнулся генерал. — Последний объект чужаков взят нашими друзьями из ордена позавчера. Оставшиеся в живых интернированы и сейчас зарабатывают себе прощение, разбирая развалины.
— Нет им прощения! — с ненавистью выплюнула женщина.
— Подожди, Барра, — положил ей руку на плечо партизан. — А кто такие — «друзья из ордена»?
Кавин улыбнулся, прекрасно понимая состояние этого человека. Бедняга никак не мог поверить, что уже все, что больше не надо убивать и умирать. Он, не надеясь на победу, пытался навредить чужакам хоть чем-нибудь. Дрался до последнего. И тут вдруг приходит кто-то и говорит, что война окончена. Потому генерал коротко рассказал обо всем, что последовало после прибытия ордена Аарн на Фарсен. За лицами партизан наблюдать было крайне любопытно. Изумление сменялось недоверием, а недоверие надеждой.
— Потому можете считать свой отряд распущенным, командир, — сказал Кавин напоследок. — Пусть люди идут по домам, нам предстоит очень много работы, прежде чем мы сумеем отстроить все, что разрушено врагом.
— Понял, господин генерал, — кивнул партизан. — Спасибо за радостные известия!
— Не за что, — усмехнулся тот и собрался было отключиться, но вспомнил еще кое-что. — Летчики в отряде есть?
— Так точно! Десять человек, я сам был летчиком-испытателем в армии Барсеники.
Кавин нахмурился, припоминая. Ах да, Барсеника, карликовая страна восточного полушария, до последнего державшаяся за собственную государственность и вошедшая в Конфедерацию одной из последних. Они даже армию не распустили, как остальные.
— Звание?
— Майор!
— Все летчики могут считать себя мобилизованными в военно-космические силы ОАФ с сохранением звания и выслуги лет, — кивнул Кавин. — Нам досталось больше ста космических кораблей противника, и на них нужно кому-то летать. Так что, готовьтесь, господа офицеры! Вам предстоит стать пилотами космических кораблей!
— Есть считать себя мобилизованным, господин генерал! — счастливо выкрикнул майор, он буквально сиял. — Куда прикажете прибыть?
— Я могу попросить лор-капитана Арсана взяться за их обучение, — негромко сказала Даша.
— Это не тот, что вдвоем с напарником уничтожил орудийные платформы на подступах к базе, о которой рассказывал Релир? — прищурился генерал. — А напарником был мальчишка, укравший боевой истребитель?
— Тот самый, — кивнула девушка. — Один из лучших пилотов ордена.
— А он вас послушает?
— Я — Целитель Душ, — приподняла уголки губ Даша.
— Понял, спасибо, — кивнул головой Кавин, уже знавший, каким уважением в ордене пользуются Целители Душ.
Потом он снова посмотрел на продолжающих улыбаться партизан и сказал:
— Поступите в распоряжение лор-капитана Арсана, девушка вас проводит.
— Есть поступить в распоряжение лор-капитана Арсана, господин генерал! — четко ответил майор.
— Желаю удачи в новой жизни!
Сказав это, Кавин улыбнулся и отключился.
— Вот видите, — обратилась Лави к партизанам. — А вы не верили.
— Спасибо вам, — почти неслышно сказала женщина, не вытирая текущих по лицу слез. — Создатель, война окончена! Поверить не могу!
— Увидите новые города — поверите, — тепло улыбнулась Даша, почесывая спинки разнежившихся сильхов. — Собирайте людей, пилотов я отведу на крейсер, а остальных в ближайший город, оттуда вы легко сможете добраться домой.
— Не всем есть куда добираться… — глухо ответила Барра и отвернулась, вытирая слезы. — У нас большинство из полностью уничтоженных поселков Барсаники. Особенно пилоты, мы все вместе служили в испытательном авиаполку, нас накрыли одними из первых. И сам аэродром, и жилой комплекс при нем выжгли до основания. Немногие выжившие ушли в лес.
— Значит, найдете новый дом, — твердо сказала Лави. — Оплакивать погибших некогда. Лучшим памятником им станут отстроенные заново города и много счастливых детей в них. И армия, которая сможет отстоять родину в случае нападения кого-нибудь другого из желающих поживиться за чужой счет.
— Согласен, — кивнул майор. — Идемте, тут недалеко. Вы высадились совсем рядом с нашим основным укрытием. Мы услышали птичий гомон и пошли проверить, в чем дело. Откровенно говоря, здорово удивились, увидев двух девушек без оружия. Как будто и войны нет… Тьфу ты! Ее действительно уже нет.
— Простите, — обратилась к Даше Барра. — Это у вас ручные сильфы? Разве они приручаются? Никогда не слышала…
— Не знаю, я не с вашей планеты, — улыбнулась девушка.
Партизаны отшатнулись от нее, как от прокаженной, и посмотрели с откровенной ненавистью.
— Стоп! — вмешалась Лави. — Вы забыли, что если бы не орден, то у нас вообще не осталось бы никакой надежды.
— Трудно привыкнуть… — мрачно проворчал майор.
— Ничего, — улыбнулась Даша. — Я вас хорошо понимаю, мне тоже трудно оказалось сразу принять Ника за своего, для меня он еще долго оставался красной сволочью. На моей родине шла гражданская война, и в орден попали люди с разных сторон. Но потом я убедилась, что передо мной хороший, добрый человек. А сильфы?
Она рассмеялась, присела и протянула руку в сторону леса, одновременно позвав своей сущностью еще пару белых зверушек. Они тотчас с писком выпрыгнули из травы и вскачь понеслись к ней. Подбежав, принялись ласкаться об протянутую руку. Сидевшие на плечах девушки сильфы ревниво шипели на конкурентов и покусывали ей уши, заявляя на нее свои права. Даша ежилась и смеялась, было очень щекотно.
— Милостивый Создатель… — прошептала Барра. — В Белой Книге написано, что сильфы приходят за лаской только к святым…
— Вот уж до святости мне далеко! — иронично улыбнулась девушка, отпуская сильфов, ушедших очень неохотно. — Я Целитель Душ — и этим все сказано. Любая живая тварь чувствует, что я не хочу ей зла, и потому меня не боится.
Два сидевших на ее плечах сильфа уходить так и не пожелали. Девушка даже удивилась. На крейсер их с собой взять, что ли? Белые зверушки быстро станут всеобщими любимцами, редко встретишь таких симпатяг. Ладно, потом можно будет решить.
— Идемте тогда, — сказал майор и с тревогой покосился на небо. — Тьфу ты, нападать уже некому, а я все опасаюсь.
Шли на самом деле недолго, в глубоком овраге неподалеку находилась небольшая деревня партизан. Сверху ее скрывали сети, покрытые зеленью. Впрочем, скорее всего, чужаки вообще не искали такие деревни, им плевать было на прячущихся фарсенцев. Если случайно напарывались, уничтожали, а специально вряд ли искали, не стоило тратить на это силы. Любой понимал, что особого вреда партизаны, не имеющие никакого серьезного вооружения, нанести не могут. Ну, разве что подстрелить какого-нибудь офицера или нескольких солдат, не более того. Иногда еще взорвать что-нибудь самодельной бомбой.
— Сколько вас всего? — спросила Даша.
— Двадцать восемь человек, — вздохнул майор. — Три недели назад чужаки накрыли вторую деревню и начисто выжгли ее. Там жили еще тридцать пять наших… Всех выжгли. Напалмом залили. Паскудство, за несколько дней до победы!
— Сочувствую… — вздохнула девушка. — Но убийцы получили по заслугам.
— Командир! — выскочил из ближайшей землянки растрепанный парень лет двадцати с небольшим. — А что…
Он не договорил, с интересом уставившись на двух незнакомых, симпатичных девушек.
— А это кто?
— Гости из Карстена, — усмехнулся майор. — Собирай людей, Мавис. Передай всем — победа. Чужаков больше нет! Я только что говорил с генералом Кавином, тем самым, бывшим космонавтом.
Ошеломленный парень исчез, и вскоре на небольшой площади около командирской землянки начали собираться люди. Они, конечно, не поверили вопящему о победе Мавису, слывшему записным балагуром, но зачем-то командир их собирает. Вопрос: зачем? Многие смотрели на стоявших рядом с майором молодых женщин и хмурились при виде незнакомой формы одной из них.
— Мавис сказал вам правду! — заговорил, наконец, командир отряда. — Оказывается, две с половиной недели назад Фарсен был освобожден! Только что я говорил с начальником штаба ОАФ, генералом Эвилио Кавином.
— Он был здесь? — возбужденно спросил кто-то.
— Нет, — покачал головой майор. — Это какой-то новый тип видеосвязи. А у нас в гостях внучка маршала Дармита Рассмера, капитан Лави Рассмер.
Девушка выступила вперед и коротко поклонилась. Люди замолчали и во все глаза уставились на внучку легендарного маршала, создавшего объединенную армию Фарсена буквально из ничего. О нем знала вся планета, и даже самый последний узник концлагеря с надеждой повторял про себя имя Дармита Рассмера.
— Ваш командир сказал правду, — заговорила Лави. — Две с половиной недели назад на нашу планету прибыли другие инопланетяне, они называют себя орден Аарн. Ими, совместно с ОАФ, были полностью уничтожены войска чужаков. Аарн даже попросили прощения за то, что не смогли прийти нам на помощь раньше! Теперь помогают отстраивать разрушенное. Даша, ты не могла бы показать сводку новостей государственного канала телевидения Фарсена?
— Конечно, сейчас попрошу Асиарха.
Прямо в воздухе зажглась голографическая рамка. В ней замелькали кадры утренних новостей. Замершие партизаны смотрели на знакомые города, выглядящие совершенно непривычным образом. Непонятные машины разбирали развалины, новые здания сами собой росли на очищенных от руин местах. Везде кипела лихорадочная деятельность, люди работали, как сумасшедшие. Прокладывались дороги, строились космопорты, на орбите монтировалась защитная станция, первая из многих, вооруженная гиперорудиями, переданными орденом в дар народу Фарсена. Сеть гиперпереходов связала города и поселки планеты в единое целое, да что там, на каждой улице, в каждом квартале построили свои небольшие гиперстанции. Возобновил деятельность первый отстроенный университет в Ардаше, в котором преподавали немногие чудом выжившие ученые. Летчики учились водить космолеты и лам-истребители — среди них нашлось несколько прирожденных пилотов, и аарн подарили им живые машины.
Фарсен возрождался к новой жизни. Да, эта жизнь оказалась не похожа на то, что было до Вторжения. Но у фарсенцев появилась надежда, люди на улицах снова пели и смеялись, покупали детям мороженое и сладости, которые начали выпускать восстановленные в первую очередь пищевые фабрики. Партизаны смотрели на все это, как на невозможную сказку. Когда рамка голосвязи погасла, они долго еще стояли молча, не в силах поверить.
— Асиарх, — обратилась Даша к дварху, — найди, пожалуйста, ответственного за прием людей в ближайшем городе, и свяжи меня с ним.
— Подожди немного, — проворчал тот. — Так, ближайший отстраивающийся город у нас Барсель-Аллана, бывшая столица Барсеники. Сейчас поищу кто у нас там есть. Ага, нашел. Связываю.
Плотный пожилой человек с одутловатым лицом удивился появившейся перед ним рамке голосвязи, но виду не подал, этот способ связи за прошедшие две недели стал привычным. Увидев перед собой девушку в форме ордена, почтительно склонил голову.
— Здравствуйте, — тоже кивнула Даша. — Вы отвечаете за расселение людей в Барсель-Аллане?
— Рад приветствовать, госпожа, — сказал он. — Да, я. Еще освобожденные узники?
— Нет, партизаны. Они не знали, что война окончена.
— Бывает… — усмехнулся пожилой. — Спасибо вам за помощь.
— Пожалуйста, — смутилась Даша. — Мне действительно жаль, что мы не знали о случившемся здесь и не пришли на помощь раньше. Сколько людей погибло…
— Да… — вздохнул он. — Перепись еще не закончена, но уже ясно, что больше четырех миллиардов.
— Господи! — вздрогнула от этой страшной цифры девушка. — Какой кошмар! У меня на родине тоже страшное творилось, но чтобы настолько…
— Разве в мирах ордена воюют?
— Нет, конечно, — улыбнулась Даша. — Я в ордене меньше двух месяцев и говорю о своей прежней родине. Планете Земля.
— Понятно, — кивнул пожилой. — Сколько людей нужно разместить?
— Немного. Восемнадцать-двадцать человек.
— Простите, что вмешиваюсь, — подошел ближе к экрану майор, внимательно смотревший на пожилого человека. — Вы, случайно, не полковник Сальва?
— Капитан Вабба? — прищурился тот. — Очень рад, что ты выжил, сынок. Помню, как ты летал. Давай к нам, работы — непочатый край. Долго еще спать вдоволь не придется.
— Спасибо, — кивнул бывший партизан. — Не капитан, майор. Перед самым Вторжением дали. И к вам бы рад, да не могу — согласно приказу генерала Кавина мобилизован с сохранением звания в военно-космические силы.
— Поздравляю будущего космонавта! — улыбнулся полковник. — И рад за тебя. Жена-то жива?
— Нет, — закусил губу майор. — Она в зараженном районе была, когда чужаки с орбиты ударили.
— Прости… Не знал.
— Мы должны создать такую армию, чтобы больше никакая сволочь… — сквозь зубы выдавил майор. — И мы ее создадим.
— Уже создаем, — подошла ближе Лави. — Для начала прикроем планету, потом звездную систему. Сейчас строятся три орбитальные крепости. Пока три. Кстати, отберите пилотов, майор.
— Сейчас, — кивнул он и повернулся к замершим неподалеку партизанам. — Извините, ребята, забыл сообщить, что все летчики, а не только я, мобилизованы в военно-космические силы объединенной армии Фарсена. Нам приказано поступить в распоряжение лор-капитана Арсана для обучения управлению космическими кораблями.
— Во, блин… — протянул кто-то. — Вот уж не ждал, не гадал. До Вторжения постоянно в космический отряд просился, все время отказывали. А тут…
— Приказ не обсуждается, господа офицеры! — весело рявкнул майор. — Всем пилотам собраться возле второй землянки.
— Для остальных я сейчас открою прямой гиперпереход в Барсель-Аллан, — сказал Даша и повернулась к пожилому полковнику на экране. — Вы готовы принять людей?
— Восемнадцать человек? — пожал он плечами. — Не было бы большей проблемы, жилые комплексы неделю назад выращены.
— Но нам же собраться надо… — несмело возразила какая-то немолодая женщина.
— Конечно, — улыбнулась ей девушка. — Извините, не подумала. Вы тогда соберитесь, а проход я открою после того, как вы будете готовы. Я свяжусь с вами немного позже, господин полковник.
— Хорошо, — кивнул человек с экрана, и рамка голосвязи погасла.
— Честное слово, это надо отпраздновать! — громко заявил майор. — Давайте устроим застолье, беречь продукты больше незачем, нам все равно не утащить всех запасов.
Люди одобрительно загудели. Даша улыбалась, глядя на них — как давно бедняги не видели праздника, ради них можно и задержаться. Вокруг началась веселая суматоха. Кто-то стаскивал вместе грубые столы, кто-то паковал вещи, еще кто-то разжег огромный костер и подвесил над ним тушу какого-то животного. Уходящие в мирную жизнь восемнадцать человек не смогли бы утащить и десятой доли тех вещей и запасов, что скопились в партизанской деревне за десять лет. Потому брали только самое необходимое, чтобы не остаться совсем уж без ничего. Они еще не знали, что в городе их ждут полностью обставленные квартиры в биомеханических домах, выращенных по технологиям ордена.
Стол накрыли за каких-то полчаса, выставив на него все, что нашлось в небогатых кладовых. Даша хотела было предложить что-нибудь из редких блюд и напитков с крейсера, но потом поняла, что не стоит. Их с Лави угощают, чем могут, от чистого сердца, и отказываться от такого угощения — просто грех. За столом она оказалась рядом с Баррой, постоянно искоса поглядывающей на нее. Девушку удивили эти мрачные взгляды.
Женщина выглядела несколько странной, коротко подстриженные темно-русые волосы, настороженные льдисто-серые глаза, нос с горбинкой, похожий на клюв хищной птицы. Чувствовался стальной характер, решимость, даже жестокость. Барра привлекала внимание, но вряд ли хоть один мужчина решится подойти к ней, опасность от этой женщины исходила такая, что Даше стало не по себе. Но почему она так смотрит? Или тоже предпочитает женщин? Может быть. Вполне может быть, с таким характером совсем не удивительно.
Даша попыталась посмотреть на Барру с этой точки зрения и поняла, что даже если эта амазонка пожелает ее изнасиловать, она не рискнет протестовать. Да и не захочет, все внутри сладко сжалось при одной мысли об этом. О, проклятое желание снова проснулось. Этого только не хватало. Нет, как можно скорее нужно попасть в Школу. Сколько же можно накидываться на всех подряд?!
— Выпьем за победу! — поднял алюминиевую кружку широко улыбающийся майор.
Даша взяла деревянный стакан, стоящий перед ней, и осторожно отпила. Очень крепко, но очень вкусно, крепость даже не ощущалась. Кто-то сказал, что это спирт, настоянный на ягодах саларики и каких-то лесных травах. Интересный вкус, надо будет обязательно взять немного с собой для анализа, может, удастся загнать формулу в синтезатор. Николаю и другим офицерам этот напиток понравится.
Девушка выпила еще немного и с удовольствием вгрызлась в ломоть горячего, исходящего соком мяса. Еще на Эрлане ее удивило, что в ресторане Ара и Лири отказались от мясного, а на крейсере наворачивали его за обе щеки. Потом ей объяснили, что мясо на крейсере никогда не было плотью живого существа, что это специально выращенная биомасса. В мирах ордена не убивали живых существ ради еды. Даша понимала это, но отказаться от соблазна съесть кусок свежезажаренной дичи не могла.
— Попробуйте моченые корни валтака, — посоветовала Барра и положила ей в тарелку какие-то мелко нарезанные белые клубни. — Очень вкусно, хотя немного островато.
Даша попробовала и кивнула. Действительно, вкусно! Но пожар, разгоревшийся во рту после после пары корешков, пришлось срочно заливать водой. А Барра снова смотрела на нее оценивающе.
— Вы поосторожнее, а то Барра у нас любительница прекрасных дам! — повернулся к Даше сидевший с другой стороны Мавис, тот самый разбитной парень, которого они первым встретили в деревне.
— А по шее? — мрачно спросила женщина, пренебрежительно глянув на хихикающего парня.
— Что он понимает, — улыбнулась ей Даша. — Я такая же. Ну, и что?
В глазах Барры вспыхнул интерес, она снова посмотрела на девушку и криво усмехнулась. Даше показалось, что ее ударили, такая отчаянная надежда горела в этом взгляде. Господи, да у нее же годы и годы никого не было, бедная страшно истосковалась по капельке тепла и любви. Она же не виновата, что ей нужно совсем не то, что другим. И глядя Барре прямо в глаза, медленно опустила веки, как бы говоря: «Да!» В глазах женщины загорелось удивление и она схватилась за кружку с настойкой, залпом выпив ее.
Даша вздохнула и улыбнулась ей, на всякий случай потянувшись к своей сущности Целителя Душ. И едва не взвыла от толчка боли, скрутившей ее. Кому-то рядом было настолько больно, что перенести эту боль оказалось невозможно. Девушка, дрожа всем телом, осмотрела людей за столом и остановила взгляд на выглядящем стариком человеке с пустыми, мертвыми глазами. Он механически жевал, отвечал на реплики соседей и молча кричал от боли. Как он смог выжить с таким кровавым комком вместо души?! Даша не знала, перед ней было что-то страшное, что-то настолько нечеловеческое, что она едва удержала стон. И понимала, что обязана помочь, иначе какой она тогда Целитель Душ? Но ведь после сеанса ей понадобится… Ой, мама. А не помочь нельзя. Оставлять человека в таком состоянии — значит, подвергать опасности его самого и всех рядом с ним, он сейчас способен легко искалечить чужую душу. А то и что похуже…
— Кто это, Барра? — незаметно показала она на старика.
— Это? — прищурилась та. — Вахат, бедняга. Досталось ему… Его дома не было, когда чужаки зараженный район с орбиты жгли, их дом задели самым краем тепловой волны. Жена и трое детей Вахата не погибли сразу и несколько дней умирали у него на руках от ожогов. Мы нашли его с полуразложившимся трупиком ребенка в руках, он все напевал колыбельную и уговаривал мертвое дитя не капризничать. Сейчас пришел в себя немного, да только…
— Не пришел он в себя, — вздохнула девушка. — Я ведь Целитель Душ, я случайно коснулась его души. Это что-то настолько страшное, что у меня слов нет… Я должна ему помочь. Я умею вытаскивать таких людей.
— Мы вам все спасибо скажем…
— Только, Барра… Мне потом понадобится помощь. Ваша.
— Какие проблемы!
— Вы не понимаете, — снова вздохнула Даша. — Целителю Душ после сеанса необходим сексуальный контакт. Если нет — наступает энергетическое истощение, кома и смерть. Не сразу, конечно, но… Я один раз получила истощение и повторять этот опыт желания не имею.
— Да я и так в любое время не прочь, — усмехнулась Барра. — Вы очень красивы и страшно меня привлекаете. Но не хотела бы я быть Целителем Душ. По собственному желанию — это одно, а по необходимости — совсем даже другое.
— Вот именно, — кивнула Даша. — Я ведь тогда истощение из-за стыда получила. Не хотела ложиться с кем попало. Наставница поняла, что я на грани небольшого истощения, и решила проучить меня. Чтобы не маялась больше дурью. До смерти этого урока не забуду!
— Буду рада помочь, — тепло улыбнулась женщина. — Особенно таким образом.
— Благодарю!
Даша встала, обошла стол, остановившись возле упершегося взглядом в стол Вахата. Некоторое время стояла, потом дотронулась рукой до его плеча. Он вскинулся и уставился на девушку.
— Простите меня, — сказала Даша. — У вас очень болит душа, меня всю корежит от вашей боли. Позвольте мне вам помочь. Я умею лечить такие раны.
— Разве такое лечат? — глухо спросил Вахат.
— У нас лечат. А я — Целитель Душ.
— Зачем вам это нужно? Пусть мертвец остается со своими мертвецами…
— Вы их к Создателю не отпускаете. Ваших любимых. Позвольте мне помочь, прошу вас…
— Ну, попытайтесь, — безразлично пожал плечами он. — Мне все равно.
— Тогда ложитесь на землю и расслабьтесь. Не бойтесь, я ничего плохого вам не сделаю.
Вахат, ничего не говоря, встал со стула и лег на траву прямо у стола. Даша опустилась на колени, положила ему руки на лоб и привычно погрузилась в чужую душу. Остальные партизаны с недоумением смотрели на них, пока Барра не объяснила, что вообще происходит.
Даша ничего этого не видела, она пыталась найти хоть что-нибудь живое в мертвой, выжженной пустыне. Но все вокруг покрылось запекшейся, непробиваемой коркой. Девушка вздрогнула и скользнула глубже, на такую глубину в чужую душу она забиралась только однажды, когда пыталась пробудить совесть у полковника Вермаля. Но и это не помогло, пришлось идти дальше. Только там она нашла немного любви и желания жить. И принялась вливать в них свою собственную жизнь. Потом нежно приподняла немного оживший росток и осторожно потянула его вверх, к солнцу. Росток медленно рос, раздвигая собой пласты боли и горя, ненависти и отчаяния. И ломал их, постепенно растворяя в себе. Даша увела воспоминания о смерти детей в почти недоступную область памяти, оставив Вахату только светлую грусть.
Такой тяжелой задачи решать ей еще не приходилось, да и неудивительно, психошоки легионеров были свежими, а этому почти десять лет. И бедняга с каждым днем загонял себя все глубже и глубже, удивительно даже, что он до сих пор жив. Девушка продолжала вытягивать вверх ростки привязанности, любви, дружбы, растворяя черную корку горя.
Душа человека медленно открывалась навстречу жизни и свету. Он выглядел стариком, а ведь ему всего тридцать семь лет, еще жить и жить. Даша порой даже не понимала, что делает, положившись на чутье Целителя Душ. И не зря, вскоре последний сгусток боли и горя посветлел, медленно растворяясь и преобразуясь в грусть. Слава Господу! Даша рывком вынырнула на поверхность и рухнула на траву, хватая ртом воздух.
— Пи-и-ить… — едва простонала она, кто-то сразу же приподнял ей голову и приложил к губам кружку с прохладной ключевой водой.
Напившись, Даша с помощью Лави и Барры села. Вахат тоже встал и смотрел на свои руки с каким-то детским изумлением. И у него были живые глаза! Да, в этих глазах еще виднелась боль, но это были глаза живого человека, а не ходячего мертвеца.
— Трава… — прошептал он. — Деревья… Воздух…
Потом немного помолчал и почти неслышно сказал:
— Я вас люблю… Я вас помню… Я вас отпускаю… Простите меня, мои маленькие. Пусть вам там, на небе, будет хорошо!
— Получилось… — слабо улыбнулась Даша. — Слава тебе, Господи!
Вахат услышал ее слова. Он повернулся и низко поклонился девушке.
— Спасибо вам! Я не отпускал их от себя, не отпускал на небо, и они мучились вместе со мной. А теперь они там, с Создателем. Если бы не вы…
— Не за что, — снова улыбнулась Даша. — Я ведь Целитель Душ, я не могла не помочь.
У нее тряслись руки, в низу живота пылал огненный клубок, по позвоночнику скользили волны обжигающего холода. Никогда не думала, что после одного исцеления можно оказаться на грани истощения. Впрочем, таких исцелений ей проводить тоже не доводилось. В глазах темнело, зубы начали выбивать дробь. Да, все признаки налицо. И нужно срочно что-то с этим делать.
— Барра… — простонала девушка. — То, о чем мы говорили, быстрее. Прошу вас…
И скрутилась на траве от приступа боли в животе. Лоб покрылся испариной, Даша стонала и ничего не видела вокруг. Судороги начали скручивать мышцы в тугие жгуты, пульсирующие той же болью. Барра переглянулась с Лави, и они вдвоем потащили почти потерявшую сознание Целительницу Душ в ближайшую землянку. Вскоре внучка маршала вышла уже одна и мрачно посмотрела на ошеломленных партизан. Потом села на траву у входа, твердо намереваясь не пускать никого внутрь.
— Что с госпожой Целительницей? — спросил немного пришедший в себя майор.
— Целителям нелегко дается исцеление душ, — поежившись, ответила девушка. — Я не буду вам рассказывать, что с ней, это интимные вещи. Достаточно того, что Барра способна ей помочь, и через несколько часов все будет в порядке.
— И ради меня она согласилась перенести это? — спросил Вахат. — Благослови ее Создатель!
— Пусть он их всех благословит, — улыбнулась ему Лави. — Всех аарн. Знаете ли вы, что каждый из легионеров ордена, убив врага, валится в психошоке после боя? От осознания, что убил разумное существо! Да нет, откуда бы. Я сама только позавчера узнала. Жаль, что не они первыми нашли нашу планету.
— Действительно жаль… — пробормотал майор, с изумлением глядя на несмело улыбающегося Вахата, до этого дня тот никогда не улыбался.
Потом подошел и обнял вернувшегося к жизни человека.
— Как ты, дружище? — спросил еще кто-то.
— Давайте выпьем в память о моих детях, — поднял кружку со спиртом Вахат. — У меня еще будут дети! И я сумею вырастить их людьми. Клянусь в этом памятью погибших!
Майор снова покачал головой — Даша на его глазах совершила чудо. Не выживали люди, прошедшие через то, что прошел этот бедняга. Он налил себе и Вахату еще настойки, а потом партизаны помянули всех, кого с ними уже не было. И больше не будет. Время прошло незаметно, и мало кто обратил внимание, что на пороге землянки появилась смущенная Даша. За ней шла донельзя довольная Барра.
После этого события завертелись калейдоскопом. Уходящие в Барсель-Аллан люди подобрали свои тюки и дружно вздрогнули, когда перед ними завертелась черная воронка, похожая на пустынный смерч. Не каждый сразу решился в эту воронку войти. Но постепенно вошли все, и вскоре в деревне остались только Лави, Даша и пилоты, одним из которых оказалась Барра.
Перед ними зажглась рамка голосвязи, в которой появилось холодное по обыкновению лицо лор-капитана Арсана. Асиарх разыскал его сразу по возвращению из патрульного полета и немедленно связал с Дашей.
— Целитель Душ! — склонил голову пилот. — Рад приветствовать. Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Да, — кивнула девушка. — Мне действительно нужна ваша помощь. Здесь десять пилотов с Фарсена, вы не могли бы взяться за их обучение?
— Прирожденные есть?
— Не знаю… — растерялась Даша.
— Тогда переходите на «Пик Мглы», в восьмой ангар, — сказал лор-капитан. — Там и протестируем. На Фарсене прирожденных довольно много, что меня весьма удивляет.
— Сейчас будем.
Рамка голосвязи погасла, и на ее месте завертелась воронка гиперперехода. Даша молча указала на черный провал, и бывшие летчики-испытатели ВВС Барсеники по одному прошли в него. Девушка быстро попрощалась с Лави, собиравшейся отправиться в Барсель-Аллан, чтобы проверить как разместили остальных партизан. Потом сама вошла в гиперпереход и оказалась в одном из ангаров дварх-крейсера.
Сбившись в кучку, фарсенцы с изумлением осматривали громадное помещение, стены которого терялись где-то в далекой туманной дымке. На приподнятых над полом платформах стояли похожие на огромные сморщенные бурдюки лам-истребители, опирающиеся на трехметровые суставчатые опоры, напоминающие лапы какого-то насекомого. Напротив появился лор-капитан Арсан.
— Прибыли для прохождения обучения, господин лор-капитан! — опомнился майор.
— Хорошо, — кивнул кивнул Арсан и показал рукой на бесформенный овоид слева. — Кто-нибудь может мне сказать, что перед вами?
Фарсенцы озадаченно переглянулись и задумались. Барра прищурилась и подошла к опоре ближайшего космолета. Положила на нее руку и вдруг широко улыбнулась.
— Истребитель, господин лор-капитан! — четко доложила она. — Голову даю на отсечение! Он со мной поздоровался!
— Вот и принимайте машину, — улыбнулся Арсан. — Ваш генетический код внесен в память его биокомпа, и другой пилот не получит доступа к управлению.
Глаза Барры вспыхнули, и она бросилась к лам-истребителю, чуть ли не обнюхивая его. Живая машина, поняв ее нетерпение, мягко опустилась на платформу, втянув опоры внутрь себя. Женщина ощупывала мягко пульсирующую поверхность и никак не могла понять где кабина.
— Истребитель?! — изумление майора не поддавалось описанию.
— Именно так, — кивнул Арсан, улыбаясь. — Один из лучших в галактике. Справиться с лам-истребителями могут разве что кэ-эль-энахские «Белые Волки», вооруженные особым образом. Лам-истребитель представляет из себя живую, полуразумную машину. Дальность автономного полета — триста световых лет. О вооружении и защитных системах мы с вами будем говорить позже.
Он повернулся к Даше и покачал головой.
— Все десять — прирожденные! Я такого еще не встречал.
— Мы все — летчики-испытатели, — объяснил майор, не понимающий чему так удивляется лор-капитан.
— Тогда понятно, — кивнул тот. — В испытатели обычно только прирожденные и попадают. Другие быстро гибнут или уходят. Вам повезло господа, вы все будете обучаться летать на лам-истребителях, так как пилотировать их способен только прирожденный пилот, обладающий особым даром Создателя. Человек, этого дара не имеющий, не сможет управлять этой машиной.
— Почему? — сразу спросил майор, его глаза горели живым интересом.
— Да потому, что пилот становится частью нервной системы истребителя и ощущает его собственным телом. Как прирожденные пилоты, вы должны помнить ощущение машины частью себя, такое, я думаю, случалось с каждым из вас.
Фарсенцы переглянулись и многие кивнули, соглашаясь, что да, бывало. Майор, прищурившись, продолжал рассматривать сморщенный овоид живой машины. Значит, на такой ему предстоит летать? Вспомнились слова инструктора о дальности автономного полета. Триста световых лет?! Да уж.
— Выбирайте себе истребители, господа офицеры, — снова заговорил Арсан. — В этом ангаре машины, не имеющие пилотов. Думаю, сегодня выйдем в первый пробный полет.
Майор вздрогнул. Десять лет он не держал в руках штурвал самолета и страшно тосковал по небу. Но взлетать на незнакомой машине после такого перерыва? Не глупость ли это? Впрочем, инструктору виднее. Он направился к ближайшему от него сморщенному овоиду и влез на платформу, на которой тот стоял. С днища живой машины свешивалось какое-то серое щупальце, майору почему-то захотелось до него дотронуться. И он дотронулся.
«Здравствуй! — послышался в голове мягкий голос. — Я „Странник-318“, ты мой новый пилот?»
Майор едва не отдернул руку, но сдержался.
«Да, — мысленно ответил он через некоторое время, с трудом придя в себя. — Лор-капитан Арсан сказал, чтобы мы выбрали себе машины…»
«Я рад, что ты выбрал меня, — хихикнул истребитель. — Я соскучился по полетам. Давай полетаем!»
«С удовольствием бы, — усмехнулся офицер. — Но пока нельзя, я еще не умею управлять тобой».
«Опять ждать…»
— Кстати, господа офицеры, — привлек внимание майора голос Арсана, — вам достались лам-истребители нового поколения, их биокомпы разумны, и не удивляйтесь тому, что поначалу они будут вести себя как дети. Им понадобится от вас очень много любви, тепла и внимания. Они станут задавать вам тысячи вопросов, постарайтесь терпеливо отвечать на них. С ними нужно подружиться и тогда они никогда вас не подведут. Я сам только недавно пересел на такой истребитель и знаю, о чем говорю.
— Как дети, значит… — задумчиво протянула Барра и нежно погладила бок своего истребителя. — Наверное, так оно куда лучше.
— Естественно, — кивнул лор-капитан. — Хотя многие из генералов галактики пришли бы в ужас от самой постановки вопроса. Не приказать, а подружиться. Объяснить, почему нужно поступить так или иначе.
— Для меня, если честно, — хмыкнул майор, — любой самолет всегда был живым и я старался относится к нему, как к другу. И знаете, обычные машины из мертвых материалов отвечали на такое отношение и выкладывались до последнего. А у пилота, относившегося к ним, как к мертвому железу, выдавали только то, что было задокументировано. И ничего больше.
— Чему удивляться? — пожал плечами Арсан. — Пилот, относящийся к своей машине, как к куску железа, не может быть прирожденным. У него нет Дара. Ладно, об этом потом, пока прошу всех вас подойти ко мне, приступим к внедрению знаний о машинах и навыков управления.
Фарсенцы подошли к лор-капитану, и по его приказу выстроились в одну шеренгу. Арсан подошел к майору и положил ему ладонь на лоб. Бывшему летчику-испытателю показалось, что ему прямо в мозг ударила огненная волна. Он хрипло вскрикнул, но все уже закончилось. Лор-капитан стоял рядом и с любопытством смотрел на него.
— Теперь посмотрите на лам-истребитель, — сказал Арсан. — Что вы знаете о нем? Умеете ли вы им управлять?
— Умею, — уверенно ответил майор и замер. — Пес меня задери! Действительно умею!
— Это еще не умение, — рассмеялся лор-капитан. — Я заложил вам в память всего лишь базовые знания и навыки. Теперь их нужно оттачивать, а значит — летать, летать и еще раз летать. Обычно после получения этих навыков прирожденный пилот пять лет обучается в летной академии. Но у вас этого времени нет, потому придется учиться самостоятельно. Я дал вам куда больше, чем обычно дают начинающим, и все это вам придется осваивать уже без моей помощи.
— Справимся! — уверенно ответил майор, все еще удивляясь новым знаниям.
Даша молча стояла и наблюдала, как Арсан инициировал пилотов. Что ж, у этих людей все будет в порядке, и девушка радовалась за них. Но пора идти, скоро очередной урок у Реллы и желательно немного поспать перед ним, исцеление Вахата далось ей очень нелегко. Спасибо Барре, если бы не она… Даша бросила взгляд на женщину и кивнула. Та уже несколько пришла в себя после инициации и трясла головой. Девушка подошла к ней.
— В дурном сне еще утром все это не приснилось бы… — хрипло выдохнула Барра.
— Это еще мелочи, — рассмеялась Даша. — Походишь по крейсеру, такого насмотришься, что никакой сумасшедший не придумает.
— Крейсеру?
— А ты разве не поняла, что вы на нашем корабле?
— Это — космический корабль?! — обвела рукой огромное помещение Барра.
— Да, — кивнула Даша. — Дварх-крейсера имеют в длину пятьдесят километров и двадцать в диаметре.
— Псиная задница! — выругалась ошеломленная Барра. — Вот это махины!
— Так что посмотреть найдется на что! — рассмеялась Даша. — Когда освободишься, приглашаю в гости. И я, и мои подруги будем рады тебя видеть.
— А подруги что, тоже?..
— Да, — усмехнулась девушка.
— Зайду… — протянула Барра, плотоядно ухмыльнувшись. — Обязательно зайду. Как найти?
— Попроси Асиарха провести тебя в каюту Даши.
— Кто такой Асиарх?
— Дварх — душа и разум крейсера. Он здесь везде, позови его по имени, и он сразу отзовется.
— Поняла, — кивнула Барра.
— Ладно, не буду тебя больше отвлекать, там Арсан собрался вам что-то новое объяснять.
Сказав это, Даша улыбнулась, почесала спинки так и не отставшим от нее сильфам, махнула рукой на прощание и скрылась в распахнувшейся на стене воронке гиперперехода.
* * *
На дереве было хорошо. Ленни щурился, смотря на солнце сквозь густую листву. А главное, что никто его здесь не найдет, не станет дразнить, дергать, приставать. Особенно Тартик со своей компанией прихлебал. И чего им надо? Чего все время пристают и не дают жизни? Мальчишка вздохнул и посмотрел на закрытые ворота.
Весь вчерашний день их детский дом стоял на ушах, учителя и воспитатели обсуждали ужасную новость — передачу детского дома под патронаж ордена Аарн. Они носились без толку, вскидывали руки и громко стенали над горькой судьбой «бедных деточек». Ленни зафыркал, вспомнив их суету. Ну да, было бы им какое дело до кого-нибудь из этих деточек! За сытную кормушку, небось, беспокоятся. Государство выделяло на детские дома достаточно средств, только до детей почти ничего не доходило. Наверное, осаждалось по дороге в карманах разных добрых дядь и теть, вопящих о счастливом детстве для несчастных сироток.
Ленни не спускал глаз с ворот — этим утром в детдом должен прибыть новый директор, назначенный орденом, и хотелось бы посмотреть на него заранее — надо знать, чего вообще можно ожидать. А уж как новое начальство «ждал» персонал… Из каждого угла доносилось сдавленное, змеиное шипение. Каждый пророчил страшные беды, кое-кто даже договорился до того, что новый директор будет завтракать живыми детьми и заставит несчастных воспитателей на это смотреть. Дети, подслушивавшие эти разговоры, пищали от восторга и предвкушали что-то невероятное, смотря, как бесятся обычно преисполненные чувства собственного достоинства учителя и воспитатели.
К воротам подошел длинноволосый парень, одетый в короткие, до колен, залатанные черные штаны и ярко-красную косоворотку. Типичный патлатый из молодежных лагерей неподалеку, где собирались любители потусоваться и попеть бездарные песенки собственного сочинения. Приличное общество с брезгливостью отворачивалось от этих недоумков, на них старались не обращать внимания, а они не обращали внимания на остальных.
Ленни с недоумением смотрел на него — подобных личностей полиция обычно отлавливала еще на подступах к Кларету, маленькому городишке в сорока километрах от Триррада. Недалеко от Кларета и расположился детдом № 14. Один из многих, состоящих на содержании у государства.
Парень отбросил за спину длинные черные волосы и с интересом уставился на двухметровую решетку. Потом постучал в ворота, но охранник не обратил на него никакого внимания, небрежно махнув рукой — иди, мол, отсюда, болезный. Не до тебя. Патлатый пожал плечами, отошел на несколько метров, разбежался и перемахнул через ограду в тройном сальто. Ленни только рот открыл, увидев такой трюк. Такое он видел до сих пор только в приключенческих инфофильмах, и все говорили, что это монтаж, что человек на подобное не способен в принципе. Ага, вот тебе и не способен!
Ошеломленный прыжком через ограду охранник опомнился и бросился к нарушителю, расстегивая на ходу кобуру плазмера. Но патлатый что-то показал ему, и охранник мгновенно сник, сразу начав кланяться и извиняться. Что за чудеса? Дети опасались подходить близко к этому злобному человеку, многие отхватывали от него по шее. Разве что изредка кто-нибудь бросал в будку охранника камень и тут же сматывался. А посетителю войти на территорию детдома было почти невозможно — требовалось такое количество документов!.. Мало у кого хватало терпения пробиться через бюрократический барьер. Так, похоже начинается что-то интересное. Патлатый отмахнулся от охранника и двинулся по дорожке вглубь территории. Но поравнявшись с деревом, на котором сидел Ленни, остановился.
— Привет! — сказал он. — А я тебя вижу! Плохо спрятался!
Неправда! Ленни хорошо спрятался, никто до сих пор его не находил. А этот, вишь, какой глазастый попался! Патлатый подождал немного, потом подпрыгнул и мгновенно оказался рядом с мальчишкой. Он уцепился одной ногой за ветку и повис вниз головой. Но сразу извернулся, изогнув туловище совершенно нечеловеческим образом, вытянул его почти горизонтально и оказался лицом к лицу с изумленным Ленни.
— Привет! — снова сказал патлатый, покачиваясь на ветке, как покачивается змея. — Меня Барликом зовут. А тебя?
— Ленни… — неохотно пробурчал ошеломленный мальчишка. — Что ты тут делаешь?
— Я ваш новый директор, — хихикнул длинноволосый, а Ленни от этого известия едва не свалился с дерева.
Это директор?! Ой! Интересно, а чего воспитатели про такого директора скажут? Нет, на это обязательно надо посмотреть. Мальчишка захихикал.
— Что смеешься? — иронично заломил бровь патлатый. — Не веришь?
— Да не! Я лица господ воспитателей представил… Во вытянутся!
Новый директор тоже захихикал. Потом протянул Ленни руку, мальчишка неуверенно пожал ее. И обнаружил у себя в кулаке неизвестно как оказавшуюся там конфету.
— Ну что, пошли шороху наводить? — весело спросил патлатый.
— Пошли!
Почему-то Ленни ощущал себя рядом с этим человеком очень легко, свободно. Хотелось доверять ему. Хотелось поделиться с ним всеми своими мечтами и планами на будущее. Почему-то показалось, что он не станет смеяться и читать нудные нотации, призывая не заниматься глупостями и хорошо учиться. Что выслушает и подскажет, как добиться желаемого.
Директор не стал спускаться, он просто разжал ноги, которыми удерживал себя на ветке, и рухнул на землю вниз головой. Мягко прокатился клубком по траве и встал. Потом повернулся и протянул вверх руки.
— Не бойся, прыгай! Поймаю!
Было бы чего бояться! Мальчишка подошел к стволу и безбоязненно сиганул вниз. Барлик не подвел, действительно поймал и поставил на ноги. Ленни осмотрел его уже внимательнее и негромко фыркнул. В ухе нового директора виднелся миниатюрный наушник, спутанные черные волосы торчали во все стороны, косоворотка разорвана на груди, физиономия веселая и очень ехидная. Вот это директор!
— А прыгать, как я — научу! — сказал Барлик. — Хочешь?
— Еще бы!
— Но это потом, покажи мне лучше, где тут что. С делами разберемся, на экскурсию поедем. В космос.
В космос?! Ленни даже рот от восторга раскрыл. Он почему-то поверил Барлику сразу и всей душой, такой не обманет. В этот момент со стороны главного корпуса раздался прерывистый звонок.
— Это еще что? — спросил новый директор.
— На обед зовут, — скривился Ленни. — Опять рассольником пичкать станут. У, гадость…
— Пойдем, поглядим, чем они вас тут кормят.
И принялся распрашивать о жизни в детдоме. Что едят, как учатся, ездят ли на экскурсии, где спят, не обижает ли кто. Мальчишка рассказывал все без утайки, казалось, что с приходом этого человека их жизнь изменилась и изменилась полностью. Почему-то поверилось, что чудеса происходят не только в старых сказках. Барлик тем временем начал рассказывать ему о своей службе в легионе «Дети Бездны» и описывал атаку пиратской базы в таких красках, что Ленни приплясывал от восторга. Глаза мальчишки горели — еще бы, рядом с ним стоял настоящий космодесантник! Правда, он аарн…
Во всех инфофильмах аарн были показаны жуткими чудовищами, убийцами, против которых боролся и которых всегда побеждал доблестный трирроунский спецназ. Но идущий рядом человек вовсе не походил на чудовище. С ним было интересно!
Впереди показалось здание столовой, возле которого уже никого не было. Вот хвост Проклятого! Опоздал, снова от завуча влетит. Да ладно бы от завуча, она тетка неплохая, только строгая, а вот если старший воспитатель… Тогда — ой. Впрочем, может, из-за Барлика о нем и забудут. Да, будет сейчас шорох… Ленни даже затанцевал в предвкушении. Он почему-то был уверен, что новый директор устроит что-то такое, от чего весь детдом с ног на голову встанет.
Войдя в выкрашенный унылой серой краской зал столовой, Барлик недовольно поморщился. Столовую увешали дурацкими лозунгами, призывающими беречь хлеб и мыть руки перед едой. Никаких украшений не было и в помине. Длинные алюминиевые столы, за которыми сидело две с лишним сотни мальчиков и девочек от пяти до четырнадцати лет, тоже красотой не отличались. Дети уныло ковырялись ложками в высоких металлических мисках. Последнее время им давали рассольник, есть который можно было только совсем уж оголодав. Между столами прохаживались старший воспитатель, завуч и двое учителей. Они следили за порядком, сразу одергивая нарушителя спокойствия. Ленни весь сжался и, оглянувшись на внимательно осматривающего столовую аарн, поплелся к своему месту.
— Почему ты опоздал, Леннир Рест Вергио? — обратила внимание на опоздавшего завуч. — Где ты был?
— Оставьте мальчика в покое, — негромко сказал Барлик. — Его задержал я.
— А кто вы? — повернулась к нему с недовольным выражением на лице сухопарая пожилая женщина. — И что вы делаете на территории детского дома?
— Я — его новый директор, — ответил он, — вот мои документы.
И протянул завучу пластиковую карточку удостоверения. Глаза женщины расширились, она дрожащими руками взяла удостоверение. Все верно: департамент образования, подписи, печати, голография стоявщего перед ней юнца. Увы, перед ней действительно новый директор. Да что они там, в департаменте, с ума посходили, что ли? Назначить директором патлатого?! Кошмар! Завуч не обращала внимания на пересуды остальных сотрудников и их страх перед новым начальством, уверенная, что новый директор будет мало отличим от прежнего. Чиновник есть чиновник. Но такого она никак не ожидала! Да и ожидать не могла. Похоже, скоро в этом заведении на самом деле начнется невесть что… Чему способен научить детей такой человек? Ничему хорошему.
Дети замерли, глядя на них. Новый директор вдруг повернулся к залу, ухмыльнулся и состроил козу. Секунду царило молчание, а затем дети грохнули. Смеялись долго и со вкусом, Барлик заразительно хохотал вместе с ними.
— Вот так-то лучше, — довольно сказал он, успокоившись. — А то у вас тут похоронное какое-то настроение. Сообщаю всем, что после приема мною дел вас ждет экскурсия на настоящий боевой космический крейсер!
— Ура! — первым завопил Ленни, а вслед за ним этот крик подхватили остальные дети. Происходило что-то невероятное, и им это страшно нравилось.
Завуч изумленно вытаращилась на нового директора. О каких экскурсиях может идти речь? Он с ума сошел? Да еще и на военный корабль?! Чушь какая-то. Кто пустит туда детей?
Новый директор тем временем подошел к какой-то грустной худенькой до прозрачности девочке лет семи, улыбнулся ей своей невероятной сияющей улыбкой и погладил по голове. Малышка несмело улыбнулась в ответ. Он взял у нее из рук ложку и попробовал рассольник… Лицо Барлика мгновенно перекосилось, и он быстро отошел к ближайшей урне, брезгливо сплюнув.
— Вы чем детей кормите?! — жестко спросил директор, подойдя к завучу. — Это же несъедобно!
Женщина отшатнулась — перед ней стоял совсем другой человек. Куда только подевались его беззаботность и веселость?! Глаза стали стальными и жесткими, в них горела мрачная угроза. Губы сжались в тонкую линию. И таким он был страшен.
— Я жду.
— Что есть, тем и кормим, — с трудом выдавила из себя завуч. — Поставками занимались бывший директор с завхозом. Кухня тоже на их ответственности, с ними и разбирайтесь. Я попыталась как-то, и едва не осталась без работы.
— Разберусь, — пообещал Барлик. — Человек, обворовывающий ребенка, должен быть наказан.
Завуч смотрела на него с нарастающим интересом. А ведь этот действительно разберется, и бывшему директору не позавидуешь. Похоже, она ошиблась в оценке, заранее записав его в безответственные балагуры.
— Ладно, — сказал директор. — Это потом, а пока нужно накормить малышей по-настоящему. Мериарх!
— Слушаю, Барлик! — раздался с потолка непонятно чей голос. — Нужна помощь?
— Да! Тут, понимаешь ли, детей помоями кормят. Будь другом, накрой нормальный стол на двести тридцать человек. А то свинство же!
— Сделаем, — весело ответил голос. — Что за проблемы! Ап!
Под потолком вдруг образовалось несколько десятков черных воронок, из которых вытянулось множество длинных рубчатых щупалец. Они быстро убрали детдомовский завтрак со столов, накрыли их разрисованными скатертями и принялись расставлять блюда с едой, столовые приборы, фигурные стаканы, высокие пластиковые бутылки с соками…
Через несколько минут столы в унылой столовой государственного детского дома номер четырнадцать напоминали столы на пиру у какого-то древнего владыки. Чего здесь только не было! Совершенно незнакомые блюда перемешались со всем известными. Мясо, фрукты, десятки салатов, каши, пироги, торты, фрукты, сладости.
Накрыв стол, щупальца втянулись в воронки на потолке и исчезли. Воронки схлопнулись. Ошеломленные дети потрясенно глядели на невероятное изобилие. Им и видеть-то большую часть из стоящего на столе не доводилось, не говоря уже о том, чтобы пробовать. Детдомовцы никак не могли решиться дотронуться хоть до чего-нибудь… Им казалось, что они спят.
— Что это? — дрожащим голосом спросила завуч.
— Что? — приподнял брови директор. — Ничего особенного. Именно так с этого дня в детском доме будут питаться дети. На первый раз я попросил приготовить обед на крейсере, но сегодня же, пока дети будут на экскурсии, сюда доставят и смонтируют пищевые синтезаторы. Плюс все необходимое для полноценной жизни и учебы. Каждый, кто недостаточно подготовлен для работы с детьми, будет уволен с соответствующей записью в трудовом реестре Трирроуна. А виновные в том, что детей кормили гнилью, пойдут под суд. Я ясно излагаю?
— Да, господин директор, — несмело улыбнулась завуч. — Ну, слава Благим, хоть кого-то не только на словах волнует судьба сирот. Я делала что могла, но этого, конечно, недостаточно.
— С вами, я думаю, мы сработаемся, — улыбнулся он. — Хотя придется пересмотреть программы обучения. Впрочем, об этом пока рано. Для начала надо обустроить быт.
— Но откуда все это взялось? — повела рукой вдоль столов женщина.
— С нашего крейсера, — усмехнулся директор. — Я ведь аарн, если вы еще не поняли. Дварх-майор легиона «Дети Бездны» Барлик Фаннасанх. А детским домом занялся потому, что у меня тридцать шесть лет опыта работы в детских мирах воспитателем.
— Но вы же совсем молоды!
— Мне девяносто два года, — пожал плечами Барлик. — Мы живем куда дольше людей из ваших миров, госпожа завуч. Это имеет свою цену, конечно, и немалую, но до самой смерти мы остаемся молодыми. Точно так же я буду выглядеть и через сто, и через двести лет. Хотя до трехсот мы обычно не дотягиваем и когда приходит наше время, сгораем за два-три дня.
— Понятно… — пробормотала она, с изумлением глядя на странного человека, совсем не походившего на виденных по инфору аарн, напоминающих собой восставших из могил мертвецов.
— У нас с вами еще будет время поговорить, — сказал Барлик, откидывая за спину свою роскошную черную гриву. — Надо детьми заняться. Кстати, у вас тут старшим воспитателем редкая сволочь работает. Я озабочусь, чтобы этого человека больше никогда не подпускали к детям!
— Сволочь — это еще мягко сказано… — почти неслышно пробормотала завуч. — Только у него дядя — замминистра образования. Попробуй тронь его.
— Это уже мои проблемы, — многообещающе усмехнулся директор. — У меня достаточно полномочий от вашего правительства, чтобы уволить любого, кто бы там у него в родственниках ни ходил.
Он отошел в сторону и принялся рассказывать детям какую-то незнакомую сказку. Заслушались все, даже старшая группа. Барлик умел рассказывать так, что слушатель видел все, о чем говорил черноволосый аарн. Да о чем речь, сама завуч заслушалась. А директор перемещался от стола к столу, собственноручно наполняя детские тарелки деликатесами.
Детдомовцы постепенно отходили от шока, накидываясь на лакомства. Блюда быстро пустели, детские руки сноровисто летали над столами, каждый пытался попробовать все, до чего мог дотянуться. А если кто вдруг пытался обидеть соседа, отобрав у него или у нее что-нибудь, то рядом каким-то чудом мгновенно оказывался Барлик и мягко, хоть и укоризненно, уговаривал не делать этого. И обидчику почему-то становилось стыдно, как никогда до того, и он принимался неловко извиняться.
Завуч с восторгом следила за ним и качала головой. Вот это воспитатель! Что называется, милостью Благих. И как он только успевает повсюду? Как знает, что сказать именно этому ребенку? Да, надо же было так ошибиться в человеке… Вот наука, никогда больше не судить о людях по внешнему виду.
Вдруг дверь распахнулась, и в столовую влетел бывший директор, сопровождаемый завхозом. Старший воспитатель прибежал и доложил ему о творящихся в столовой непотребствах. И он рванулся туда.
Об увольнении и передаче детского дома под патронаж ордена Аарн директору сообщили позавчера, совершенно неожиданно. Он растерялся от такого известия — всегда ведь вовремя подсовывал взятки нужным людям. Место было очень хлебным, и терять его не хотелось. Но распоряжение исходило из таких верхов, дотянуться до которых не было никакой возможности. Последние два дня они с завхозом лихорадочно скрывали следы своей деятельности. Сегодня ждали появления нового директора, назначенного орденом, и ждали с зубовным скрежетом. Значит, эта сволочь даже не удосужилась зайти к нему в кабинет и представиться, как положено?
Директор окинул взглядом столовую и едва не сел на пол. Столы покрывали яркие скатерти из тармиланского псевдошелка, он как-то сразу понял это и онемел — одни эти скатерти тянули на добрых полмиллиона кредитов. А что было на столах… Это вообще не поддавалось описанию. Ни на одном, даже самом элитарном приеме, директору не доводилось видеть столь роскошного стола. И эту роскошь выбросили ради каких-то выблядков?! По-другому он никогда не называл воспитанников детского дома, считая трату денег на них совершенно бесполезным занятием. И без зазрения совести клал в собственный карман все, до чего мог дотянуться. Да что там, директор испытывал почти физическую боль оттого, что кое-что все-таки приходилось тратить на детей. Главное, чтобы не передохли с голоду, а то ведь комиссиями замучают. Обычных проверяющих давно прикормили, и они стали безопасны.
Директор снова окинул взглядом столы. Откуда могла взяться вся эта роскошь?! В кладовых ничего подобного не было и быть не могло! Уж кому, как не ему, знать. Он обратил внимание на мелькающего то тут, то там встрепанного патлатого в красной косоворотке и возмущенно уставился на него. Этот-то что здесь делает?
— А, вот и господин директор пожаловать соизволили, — подошел к нему этот патлатый. — Дела будете сдавать мне. Сообщаю также, что вы находитесь под следствием и вскоре пойдете под суд за воровство у детей.
— Что?! — отвисла челюсть директора. — Вы что несете?!
— То, что слышите, — насмешливо усмехнулся Барлик. — Мало того, передача о вашем преступлении пройдет по всем инфоканалам Трирроуна. Я вам обещаю, что после нашей передачи вы, кроме работы мусорщика, не найдете в этой стране никакой другой. Это слово аарн, его даю вам от имени всего ордена я, дварх-майор легиона «Дети Бездны» Барлик Фаннасанх.
— Вы докажите сперва! — взвизгнул завхоз.
— Вас это тоже касается, — резко повернулся к нему аарн. — А доказать? Это просто. Мериарх!
— Чего тебе? — отозвался голос с потолка.
— Ты получил всю нужную информацию?
— Ага, — хихикнул голос. — Тут столько, что хватит пожизненно засадить десяток директоров с завхозами, а не только этих двоих. Сейчас оформлю документы в привычном для Трирроуна виде. О, готово.
— Тогда свяжи меня с полковником Эталем из столичной службы безопасности, он в курсе дела, — хищно оскалился Барлик. — И передай ему оформленные документы.
— Связываю.
Перед аарн зажглась в воздухе рамка голосвязи. В ней был виден небольшой, скромно обставленный кабинет, в котором находился только один человек, совершенно лысый и полноватый, одетый в серый плохо пошитый костюм. Если бы кто-нибудь встретил этого человека на улице, то сразу забыл бы о встрече, настолько неприметной и незапоминающейся внешностью он обладал.
— Полковник Эталь? — спросил Барлик.
— Именно так, — кивнул тот, с удивлением глядя на длинноволосого патлатого в красной, разодранной на груди косоворотке. — А вы дварх-майор Фаннасанх?
— Да, — энергично кивнул Аарн. — Вам только что телепортировали папку с документами по детскому дому номер четырнадцать.
— Я видел… — проворчал полковник, неодобрительно покосившись на лежавшую на краю стола толстую папку. — Хоть бы предупредили сначала, меня едва инфаркт не хватил, когда она из воздуха появилась…
— Извините, — смутился Барлик. — Не подумал. Меня настолько возмутило происходящее в этом детдоме, что я про все забыл.
— А что там такое происходит? — заинтересовался гэбэшник и пододвинул к себе папку, принявшись быстро просматривать ее содержимое. — Хвост Проклятого… Вот же сволочи!
— Вот именно, они кормили детей отходами, покупая их за гроши, а все остальные деньги клали себе в карман. Сейчас мы готовим инфопередачу об этом детском доме, которая вскоре пойдет по всем каналам инфовидения. Пусть люди посмотрят на таких, как здешний директор! Обворовывать сирот?! Это же…
— Последнее дело, — скривился полковник. — Им и так невесело живется. Знаю, сам приютский. Но может, не стоит подымать особого шума? Директора мы тихо засадим до конца жизни, чтобы другим неповадно было.
— Не беспокойтесь, — отрицательно покачал головой аарн. — Передача согласована с вашим министром и получила полное его одобрение.
— Тогда это не мое дело, — согласился полковник. — Чем-нибудь могу быть полезен?
— Да, — усмехнулся Барлик. — Я сейчас открою гиперепереход. Не могли бы вы прислать людей для ареста бывшего директора, завхоза и их помощников?
— Что за проблемы? Сейчас пришлю.
Действительно, через несколько минут из взвихрившейся неподалеку черной воронки вышли пять человек в форме внутренних войск космодесанта республики Трирроун. Узнавшие хорошо знакомую по приключенческим инфофильмах форму, дети зашептались, с интересом уставившись на военных полицейских. Возглавлявший их человек с погонами капитана подошел к Барлику и поздоровался. Тот назвался. Глаза трирроунского офицера расширились, и он быстро кивнул. Потом снова с удивлением оглядел аарн, никак не походившего сейчас на боевого офицера.
— Простите, — спросил он, — вы, случаем, не тот самый дварх-майор Фаннасанх, который командовал десантом на пиратскую базу «Энния»?
— Тот самый, — подтвердил Барлик.
— Тогда позвольте пожать вашу руку, господин дварх-майор! — протянул ему свою капитан.
— Пожалуйста, — несколько смущенно ответил аарн, пожимая протянутую руку.
— У меня жена и родители летели на том пассажирском корабле… — сжал кулаки трирроунский офицер.
— На «Идущем»? — спросил Барлик. Капитан кивнул. — Сочувствую…
— Спасибо. И спасибо, что отплатили за моих родных и остальных погибших.
— Мы делали свою работу, — вздохнул аарн. — Жаль только, что не успели до гибели лайнера. Но мы не боги. Искренне желаю вам, господин капитан, еще найти свое счастье.
— Благодарю, — почти незаметно улыбнулся тот. — Ладно, вернемся к делу. Кого необходимо арестовать?
— Вот этих, — показал на застывших в ошеломлении директора с завхозом Барлик. — Здесь еще где-то старший воспитатель ошивался. Плюс, конечно, главный бухгалтер, главный повар и иже с ними.
— Парман Сенио Каралан? — подошел к директору один из военных полицейских. — Вы арестованы! Вы имеете право на адвоката. Вы имеете право хранить молчание. Каждое ваше слово может быть использовано против вас.
— Из-за чего арестован?! — взвыл тот. — Из-за этих выблядков?!
— Прекрасно! — захлопал в ладоши Барлик. — Какой кадр для передачи! Господин директор окончательно разоблачил свою сущность.
— Так сейчас что, все снимается?! — ошеломленно спросила завуч, лихорадочно обшаривая взглядом столовую в поисках инфокамер, но не нашла ни одной.
— А чего же вы хотели? — пожал плечами аарн. — Хуже положения, чем в детдоме номер четырнадцать, не было нигде в Трирроуне. Поворовывали, конечно, везде, но до такого не доходило. Когда у вас дети в последний раз получали хотя бы мороженое? Когда их в последний раз возили на экскурсию? Когда в последний раз привозили фрукты?
— Не помню… — смутилась завуч.
— То-то же… — недовольно проворчал Барлик.
— Значит, эти сволочи детей голодом морили? — спросил капитан, с гадливостью глядя на директора с завхозом, на которых уже надели наручники.
— Именно так, — кивнул головой Аарн. — Мало того, директор у себя в кабинете еще изредка насиловал трех девочек из старшего отряда и так запугал их, что бедняжки от всего шарахаются. А им ведь всего по четырнадцать! Психика девочек искалечена настолько, что мне придется просить Целителей Душ помочь им хоть как-то восстановиться.
— Что ж, — хищно оскалился капитан. — Я, пожалуй, отправлю этих господ в общую с уголовниками камеру. И шепну там пару слов об их предпочтениях. Уголовники обожают таких и обеспечат им немало «приятных» минут.
— А тебе какое до него дело? — мрачно спросил другой полицейский, тоже с погонами капитана. — Откуда ты знаешь, какие у него покровители? Как бы самим из-за них не влететь по полной программе.
— Даже если так, я не боюсь. Ты, Харван, может быть слышал, что каждому должно быть воздано по заслугам?
— Твое дело, Ларен, — пожал плечами тот. — Я в это дело не мешаюсь. Мне приказано арестовать, я арестую. А что будет дальше — мне плевать, свою работу я сделал.
Он снова пожал плечами и отошел. Капитан с насмешкой смотрел на онемевшего директора, который все не мог поверить в происходящее. Как такое могло случиться? С ним?! Где же справедливость?! Пусть выблядки спасибо скажут, что их вообще кормили! Это что такое деется на белом свете, что уважаемого в обществе человека арестовывают по смехотворным обвинениям?! Он пытался что-то сказать в свое оправдание, но не мог, горло перехватило от возмущения.
В это время два полицейских сержанта притащили откуда-то старшего воспитателя. Тот орал и вырывался, обещая, что его дядя скоро устроит всем веселую жизнь. Но на его вопли никто не обращал внимания. Полицейские только пару раз вытянули его дубинками, чтобы заткнулся.
Дети восторженно взвыли и захлопали в ладоши — зверски-жестокого старшего воспитателя ненавидели все. Много кого он ставил на ночь на мелкие камни голыми коленями, много наказаний придумывал, всегда умел подловить мальчика или девочку на мелком нарушении правил. А уж потом делал с провинившимися что хотел. Причем, бил так, что следов не оставалось. После посещения его кабинета наказанные не могли встать по нескольку дней. И теперь бывшие жертвы с восторгом видели, как визжащего старшего воспитателя охаживают дубинками. Невольно на память приходили слова: «Да воздастся каждому по делам его!»
— А этот? — спросил капитан.
— Мелкий садист, — скривился Барлик. — Издевался над беззащитными детьми.
— Таких в камерах тоже любят… — оскалился полицейский. — У некоторых уголовников есть дети, и они вполне способны представить, что их дети оказались во власти такого вот «воспитателя».
Тем временем были арестованы главный повар, главный бухгалтер и еще около десятка воспитателей. Некоторые попытались бежать, но Барлик легко нашел бежавших с помощью дварха, и вместе с капитаном скрутил их, открыв гиперпереходы прямо перед носом беглецов. Пришлось даже вызывать подмогу, пятеро полицейских оказались не в состоянии конвоировать столько людей.
Вскоре до смерти перепуганных арестованных увели в воронку гиперперехода, открытую Барликом прямо во двор главной следственной тюрьмы Триррада. Остался только капитан. Он снова с уважением пожал руку дварх-майору и тоже откланялся. Воронка исчезла.
— Ну, вот и все, — удовлетворенно сказал аарн завучу. — Дела я принял. По поводу остальных сотрудников будем решать завтра. Вам предлагаю остаться на работе с значительным повышением оклада. Пускай вы не боролись с этими, не каждый способен бороться, но хотя бы на своем месте старались облегчить детям жизнь, как могли.
— Благодарю, — с улыбкой кивнула женщина. — Не откажусь посмотреть, что вы еще устроите.
— О-о-о… — протянул Барлик, подмигнув. — Я тут такое устрою…
— Вот-вот, я и хочу это увидеть.
— Кстати, сейчас прибудут наши люди и начнут завозить все необходимое. Жилые комплексы мы вырастим новые, но не сразу. А то я ведь обещал экскурсию на крейсер, а детей обманывать нельзя. Никогда и ни по какому поводу. О, а вот и Рели. Явилась, не запылилась. Познакомьтесь, Рели будет у нас воспитателем младших групп, она прекрасно умеет обращаться с малышами.
Из появившейся воронки вышла симпатичная рыжая девушка в коротком цветастом платье. Завуч неуверенно представилась, и аарн кивнула ей. Потом столь же заразительно, как и Барлик, рассмеялась и поздоровалась с детьми. Через каких-то несколько минут она уже вытирала нос какому-то пятилетнему малышу, что-то ласково приговаривая ему на ухо. Мальчик выглядел ошеломленным, но почти сразу фыркнул и тоже рассмеялся. Как-то очень быстро самые маленькие детишки сбились вокруг Рели, глядя ей в рот и посасывая большие разноцветные конфеты.
— А теперь — экскурсия! — весело завопил новый директор, размахивая неизвестно откуда взятым ярким, многоцветным полотнищем. — Сейчас мы с вами совершим налет на боевой дварх-крейсер «Ночной Охотник»! Кто со мной в налет?!
— Я! — разом взвыли дети, с восторгом вопя и прыгая по столовой.
— Тогда слушайте приказ! Разбиться на четыре отряда! Командирами отрядов назначаются ты, ты, ты и ты! Неподчинение приказу командира отряда в боевой обстановке означает немедленную эвакуацию провинившегося обратно в детдом! Всем понятно, орлы?!
— Да! — заорали в ответ «орлы».
Завуч снова покачала головой, смотря на орущего и прыгающего вместе с детьми директора. Но при том он ухитрился разбить детей на группы, назначить старших ответственными за младших и убедить их, что это невероятно важное задание, которое доверяет им командование. Почему дети так ему верят? Они же впервые увидели его меньше часа назад! Может, потому, что он тоже играет? Но этого ведь мало.
Барлик тем временем выстроил детей в колонну по четыре. Перед ними распахнулись воронки гиперпереходов, и детдомовцы ряд за рядом начали прыгать в них. Барлик командовал: «Ап!», и очередная четверка скрывалась в черных провалах. Завуч никак не могла понять, как он смог добиться такого послушания от самых отпетых хулиганов. Но даже Тартик, никогда и никого не слушавший, смотрел ему рот и делал все, что говорил аарн. Вскоре дети исчезли из столовой, а за ними ушел сам директор.
— Госпожа завуч? — привлек ее внимание чей-то голос за спиной.
Она обернулась и увидела высокую молодую женщину в форме ордена. В стенах вертелись добрых десятка три воронок, откуда выходили люди и гварды, выезжали какие-то непонятные агрегаты, сами собой вылетали и строились в штабеля пластиковые ящики с каким-то оборудованием.
— Да, — ответила завуч.
— Очень приятно, — поклонилась аарн. — Я — дварх-лейтенант легиона «Дети Бездны» Вирта Харвед. Не могли бы вы показать нам территорию детдома? Нужно наметить объекты для реконструкции, определить, что завозить и в каких количествах.
— Никаких проблем, — ответила завуч, продолжая с некоторым недоумением наблюдать за начавшейся в столовой кутерьмой. — А что будет здесь?
— Сделаем нормальную детскую столовую, оборудованную всем необходимым, — широко улыбнулась дварх-лейтенант. — Поужинают дети на крейсере, а к утру здесь все будет готово. Главное сейчас — спальни и учебные классы, их переоборудование мы должны завершить до возвращения экскурсантов.
— Тогда не стоит терять времени, — решительно сказала завуч, и они вышли из столовой, направляясь к спальному корпусу.
