ГЛАВА 6
Инсидорский лес уже оделся в свежую весеннюю листву и весело шумел ею на ветру. Ветер был теплый и пах цветами. Солнце садилось. Последние лучи его золотыми зайчиками прыгали по коже вампира.
Шайку Волка Л'эрт нашел без особого труда, просто облетая Инсидорский лес в форме мыши прошлой ночью. Разбойники явно не предполагали атаки вампиров — их местонахождение было сложно отследить с земли, но не с воздуха.
По старой привычке Л'эрт отложил попытку «переговоров» до ночи, когда его силы будут больше.
Подходя к лагерю, он намеренно дал себя обнаружить скучающим дозорным.
— Эй, стоять! Чего ты тут выискиваешь?
Вампир неприятно улыбнулся кончиками губ:
— Да вот, хочу с вашим главарем поболтать.
— Он тебя знает?
— Возможно. У меня есть для него предложение, которое он не захочет пропустить. Но объяснять детали я буду только в его личном присутствии.
Какое-то время разбойники буравили его глазами, потом один из них кивнул, видимо, принимая некое решение. Волки приняли вампира за одного из тайных информаторов своего главаря, общее количество которых стало уже столь велико, что в лицо всех сложно было запомнить. Да и кем еще мог быть одинокий путник, суверенностью вышедший к их лагерю, будто бывал здесь не один раз? К тому же в одиночку он не представлял опасности — его пристрелят раньше, чем он успеет вытащить нож. Которого, кстати, по результатам беглого осмотра разбойники не нашли — как и вообще какого-либо оружия. Пожалуй, это было несколько странно. С другой стороны, если он бывал у них ранее, наверняка помнил, что перед встречей его все равно разоружат. Возможно, он заранее спрятал свои ножи в лесу.
Один из разбойников скрылся в зеленой листве, второй продолжал удерживать направленный в горло Л'эрта маленький самострел. В принципе, вампир мог просто расшвырять этих разбойников и пройти вперед, но ему не хотелось искать главаря по всему лагерю. И пожалуй, не хотелось случайно убивать непричастных людей. И потому он спокойно ждал. Когда второй разбойник вернулся, солнце уже окончательно село.
— Белый Волк сейчас занят. Он встретится с тобой утром. Приходи сюда, когда рассветет.
Вампир кивнул, ничем не демонстрируя своего неудовольствия. Да, утром его силы будут меньше, но далеко не на нуле, а значит, шею главаря это не спасет. Что ж, пусть напоследок порадуется жизни.
Он отошел довольно далеко от лагеря Волков, когда ощутил в затылке легкое покалывание: ощущение направленной на него магической атаки. Л'эрт автоматически выставил щит и бросил сгусток энергии назад, в ту точку, откуда исходила потенциальная атака. Через мгновение атакующее заклинание достигло его щита… и вампир опешил. Перед незримым барьером возник небольшой выводок только что вылупившихся цыплят. Желтые шарики попискивали и хлопали крыльями.
Л'эрт повернул голову в ту сторону, куда он бросил аркан удержания. В воздухе, покачиваясь из стороны в сторону, висел ребенок. Почувствовав взгляд Л'эрта, он радостно улыбнулся и проинформировал его:
— А ты тоже волшебник, да? А ты меня так научишь? Я не умею такое колдовство делать, чтобы летать!
Л'эрт некоторое время созерцал его раскачивающуюся — и явно наслаждающуюся этим — фигурку, после чего снял защиту и опустил ребенка вниз. Все его чувства упорно утверждали, что это не оптическая иллюзия и перед ним не личина, а самый обычный человеческий детеныш не старше пяти лет. Точнее, эльфийский — вампир наконец заметил острые уши.
Ребенок, непонятно что делавший в глухой чаще, был похож на маленького лесного духа. Одежда его, явно сделанная с расчетом, чтобы он мог получше затеряться в лесу, представляла собой комбинацию коричневой и зеленой ткани. Местами на одежде висели листья — Л'эрт не понял, было ли это так задумано или ребенок усовершенствовал наряд в процессе своих игр. Вампир решил, что это, скорее всего, мальчик. Волосы у него были светлые и остриженные «под горшок», длинная челка скрывала ярко-зеленые, как и положено лесным духам, глаза.
Ребенок перевел взгляд на все еще топчущийся у ног вампира выводок цыплят, и радостное выражение на его лице несколько потускнело.
— Я хотел сделать большого орла. Правда! С вот такими крыльями. — Он показал, какие должны быть крылья у птицы.
— Ага, — поддержал беседу Л'эрт, присев на корточки, чтобы не давить своим ростом. — Ну у тебя почти получилось. А зачем ты пытался создать его у меня на голове?
Мальчик шмыгнул носом:
— Ну… я хотел напугать тебя. Чтобы ты сдался в плен.
Л'эрт хмыкнул:
— Ладно, считай, что ты меня напугал. — Вампир задумчиво уставился на цыплят. Материализация объекта в таком возрасте… Из этого ребенка может получиться невероятно сильный маг. Вот только почему он с таким потенциалом разгуливает по лесу, а не находится в Белой Башне? Если он нечаянно попадется на глаза Пресвятому Ордену, мальчишку уничтожат, не моргнув глазом. — А где твои родители?
Лицо мальчика сморщилось, словно он собирался заплакать:
— Ты им скажешь, да? Что я колдовство делал? Я не хотел! Но тут так скучно… Я только чуть-чуть поиграл.
Вампир удивленно поднял бровь:
— А они запрещают тебе колдовать?
Мальчик некоторое время изучал свои ботинки:
— Ну… папа говорит, что это плохо. Он… недоволен мной, когда я так играю. А тебе тоже в детстве запрещали колдовать?
Л'эрт криво усмехнулся. Старый герцог Саранциа из кожи вон лез, чтобы обнаружить магические способности у каждого вновь рожденного ребенка.
— Я не умел так, когда был маленьким. Но не думаю, что мне бы стали запрещать.
— Правда? Ой. Я совсем забыл. Меня Грей зовут. — Мальчик протянул ему чумазую ладошку. — А тебя как?
— Л'эрт. — Вампир осторожно коснулся маленьких пальцев.
Мальчик нахмурился и попытался повторить:
— Лаэрт?
— Можно и так, — согласился вампир. Очень и очень давно никто не произносил его имя в человеческой, а не в эльфийской транскрипции.
— А почему у тебя руки такие холодные? А, знаю. Ты замерз, потому что ходишь без куртки. Я тоже мерзну, когда мало одет. А ты научишь меня, как ты сделал, чтобы я летал?
— Боюсь, что нет.
Грей обиженно насупился:
— Тебе жалко, да? Жалко? Думаешь, раз я еще маленький, то я так не смогу?
— Просто этому долго учить. Но я могу научить тебя делать фейерверк.
— Фе… чего?
Вместо ответа вампир перевернул руку ладонью вверх. Послушные его воле, в ночное небо взмыли разноцветные светящиеся шары, рассыпавшиеся в вышине на мириады сверкающих частиц. Аркан был из самых наипростейших, по сути, не требующих даже особенной концентрации, но смотрелся довольно эффектно.
— Как здорово! Давай, хочу! А можно я потом скажу, что сам такое придумал?
— Можно. Будем считать, что я подарил тебе это заклинание. Значит, так…
У Грея получилось уже с третьего раза. Он восторженно пискнул и уставился на результаты своего творчества, расцветившие небо.
Л'эрт слишком отвлекся, наблюдая за своим маленьким учеником, и налетевший на него сзади вихрь, состоявший, как ему показалось, сплошь из кулаков и колен, оказался для него неожиданностью.
— Немедленно оставь моего сына в покое, сволочь ты паскудная! — Голос, как и кулаки, были подозрительно знакомыми.
Вампир успел перехватить стремящиеся превратить его в отбивную руки, когда Грей прокомментировал:
— А папа же говорит, ругаться нехорошо.
Вампир хихикнул, но при этом выпустил одну из рук Керри, в результате чего немедленно получил удар в затылок. В голове приглушенно зазвенело.
— Все, все, мышонок, я сдаюсь! Во-первых, я не знал, что он твой сын, во-вторых, что ты забыла посреди глухого леса? Для выезда на пикник вы далековато забрались.
Удары прекратились, давая возможность вампиру обернуться. Выражение лица Керри было более чем ошарашенное.
— Л'эрт?!
— Не понял. — Вампир удивился. — То есть ты теперь сначала бьешь людей, а потом выясняешь, кто есть кто? Интересный прием, надо будет запомнить.
— Я… мне показалось, ты его хочешь куда-то утащить. — Керри испугалась, когда ее сын в очередной раз неожиданно улизнул, а в окрестностях лагеря Волков, по донесению постовых, появился подозрительный незнакомец.
— Мам, а ты его знаешь? — вмешался Грей. — Он волшебник, совсем как я. Он меня научил делать шарики из света. Хочешь, покажу? Они так здорово лопаются!
— Боги… Какие еще шарики? — Она перевела взгляд на ребенка.
— Разноцветные! Вот! — Он продемонстрировал. Небо вновь осветилось цветными сполохами.
Керри схватила руки ребенка:
— Немедленно перестань! Я же говорила, что никто не должен видеть твоей магии. И вообще, что ты делаешь здесь, когда предполагалось, что ты давно спишь?
— Ну мам… — Грей сморщил нос. — Спать скучно.
— Несомненно. А устраивать иллюминацию на полнеба — весело. Марш в постель, пока я действительно не рассердилась.
— Ну можно я еще немного поиграю? Пожалуйста!
— Грей!
— Да-да. — Мальчик покорно вздохнул. — Ухожу. — И он исчез среди молодой поросли.
Вампир улыбнулся и встал:
— Какая грозная маленькая леди. Мне почти что страшно.
Керри уставилась на него. Казалось, еще чуть-чуть, и шартрезовые глаза начнут метать молнии не хуже недавнего фейерверка.
— Что. Ты. Здесь. Делаешь?
— Гуляю. — Он ухмыльнулся, демонстрируя клыки. — Погода прекрасная, нет? А что ты здесь делаешь? Если ты не в курсе, тут рядом разбойнички обитают. Неподходящая компания, особенно для маленького ребенка, как мне кажется.
— Не твое дело! — Она стиснула руки в кулачки и отвела взгляд. — Ты не ответил на вопрос!
— А чем тебя мой ответ не устраивает? — Он изобразил невинное выражение лица.
— Уходи отсюда.
— Эмм… Мышонок, у меня тут вообще-то дела.
— Уходи. Пожалуйста.
— Это настолько для тебя важно? — Вампир нахмурился. — В чем дело?
Керри устремила на него невидящий взгляд:
— Если Рален узнает, что ты тут был, это плохо кончится.
— А кто такой Рален? — недоуменно полюбопытствовал Л'эрт.
— Ралернан, — поправилась девушка. Она почти привыкла к измененному имени эльфа за прошедшие четыре с лишним года.
— А-а. Милая кличка. А почему это должно плохо кончиться? Он тебя до такой степени ревнует?
— Что? — Она непонимающе встряхнула головой. — При чем тут ревность?
— Ой-ёй. Меня дисквалифицировали. Стыд и позор на мою бедную голову. — Он попытался рассмешить Керри, но она не отреагировала.
— Он… Он пытается охотиться на вампиров!
Л'эрт склонил голову набок:
— Идея дурацкая, да и небезопасная к тому же. Но я сильно сомневаюсь, что ему удастся на меня поохотиться. С чего ему вообще такая блажь в голову ударила?
Желание и невозможность выговориться изводили Керри уже не один год — и ее прорвало:
— Все началось, когда на него напали какие-то двое вампиров. Мне потом рассказали, что они выглядели почти что как дети. Он… он как-то изменился после этого. Словно у него внутри что-то… что-то сломалось. Что-то важное. Стал постоянно носить крест. Проклятье, он даже в постели его не снимает! И еще… Мне кажется, он больше мне не доверяет! Совсем, в смысле. Если… Если я вдруг случайно забываю прикрыть рот рукой, когда смеюсь, он так на меня смотрит… Будто это не я, а монстр какой-то! А недавно он еще раз встретил вампира. И на этот раз убил его. И… и мне кажется, его отношение ко мне еще больше испортилось. Он… он рассказывал мне потом, как он его убивал… и как вампир успел кого-то укусить, до того, как Рален его убил… Он так посмотрел на меня, когда рассказывал. Он думает, я тайком от него охочусь на людей и пью их кровь! — Керри всхлипнула, не замечая этого.
У Л'эрта возникло стойкое желание найти эльфа и как следует надрать ему задницу. Это же надо так ухитриться испортить жизнь себе и окружающим из-за какой-то глупой мнительности!
— А еще он периодически осматривает зубы Грея. Он думает, что я не вижу, но я вижу! — Девушка запнулась и нервно облизала губы. — Л'эрт, а мой сын тоже станет вампиром?
Он поморщился:
— Бред какой. Он же сейчас не вампир вроде?
— Нет, сейчас точно нет.
— Значит, он им станет, только разве что его кто-то обратит. Вообще я ни разу не слышал, чтобы вампирами рождались. Вероятно, при формировании ребенка используется первичная структура клеток родителей. Не знаю, мышонок. Но в любом случае насчет Грея тебе волноваться не надо однозначно.
— А насчет себя? — Она до боли стиснула руки в кулачки. — А вдруг Рален прав? Понимаешь, с тех пор, как он стал меня спрашивать про убийства людей, меня все время это мучает.
— Что мучает? Его дурацкие вопросы? Хочешь, я ему уши намылю для профилактики?
— Нет. Не его вопросы. — Она запнулась и уставилась в землю. — Я стала думать, на что это похоже… Ну когда пьешь кровь не животных, а человека. Мне… мне иногда снится, что я пытаюсь напасть на человека — и я все время просыпаюсь в ужасе. Мне страшно, Л'эрт. Страшно, что это желание может усилиться, что я могу не совладать с ним и действительно кого-нибудь убить. Я не хочу убивать, понимаешь? Мне неприятна сама мысль о таком убийстве. Так почему же мне снятся эти сны?
Л'эрт осторожно погладил се по плечу, ощущая, как она дрожит:
— Мышонок, не переживай так. Это просто сны.
Она подняла глаза, в которых стояла невыплаканная влага.
— А если нет? Ты даже не представляешь, насколько иногда эти сны живые! Мне… мне действительно хочется попробовать, как это… Рален прав. Я становлюсь монстром. — Она попыталась закрыть лицо ладонями.
Л'эрт перехватил ее руки, мешая ей сделать это:
— Ралернан — дурак! Ты не становишься никаким монстром! А что до твоих желаний — естественно, они у тебя возникают. Было бы странно, если бы они у тебя не возникали, когда тебе с утра до ночи талдычат, что ты пьешь человеческую кровь. Честное слово, у Белого Рыцаря, кажется, последний разум перетек в спинной мозг! Это ж надо додуматься! — Вампир злился.
— Но мне-то что теперь делать? — В голосе девушки сквозило неприкрытое отчаяние. — Вдруг я сорвусь и убью кого-нибудь?
— Тш-ш. Во-первых. Скорее всего, ты потребляешь слишком мало крови животных, раз в принципе возникает настолько острая потребность.
— Ралена бесит, когда я ем. Я думала, если буду есть меньше, он будет меньше волноваться.
— Ай, умница какая! Твой разум тоже решил сделать тебе ручкой? Да, и во-вторых. Ну покусай кого-нибудь. Что-то я сильно сомневаюсь, что у тебя от этого крышу снесет и ты начнешь грызть людей направо и налево.
— Ты спятил?! А если я не смогу остановиться и человек умрет? Ты же мне сто раз рассказывал, что у тебя не всегда получается не убивать донора!
— Покусай, когда ты будешь сытая. Тогда сможешь остановиться, — терпеливо объяснил Л'эрт.
Керри резко покачала головой:
— Это бред. Я слишком боюсь, что буду не в состоянии остановиться.
Л'эрт задумался на пару минут, потом широко улыбнулся:
— Ну хорошо. Тогда укуси меня. Моя кровь на вкус от человеческой несильно отличается. А я-то всяко не умру, благо бессмертный.
Строго говоря, он лгал про свое бессмертие — какую-то его часть он потерял, отдавая кусочек своей жизненной силы при обращении Керри. К тому же один вампир может запросто высушить другого до смерти. Но к чему увеличивать и так выросшие до несусветных размеров се страхи? Он сильнее, и если вдруг она не сможет остановиться — он сможет се оттолкнуть.
Она недоуменно уставилась прямо ему в глаза:
— Ты это серьезно?
— Ну да.
— Но… тебе же будет больно!
— А ты меня потом поцелуешь. — Улыбка его стала хит-Рой. — Идет?
Керри подозрительно на него покосилась:
— Только один раз!
— Мм… ну ладно, хотя бы один. — Он плавно опустился перед ней на колено. Из-за разницы в росте ей было бы слишком неудобно тянуться к его шее, если бы он стоял. К тому же так она, вероятно, не станет прижиматься к нему всем телом. Л'эрт вовсе не был уверен, что его самообладания хватит для поддержания видимости нейтральных отношений. — Я весь в твоем распоряжении, мышонок.
Керри нервно облизнула пересохшие губы. Она ведь всего чуть-чуть попробует, так? Совсем немножко? К тому же он правда ведь бессмертный. Она же сама видела!
Дрожащими пальцами она отбросила волосы с его шеи. Кожа вампира была привычно-прохладной на ощупь. Где-то на дне души заворочалось позабытое, как ей казалось, желание. Пытаясь не отвлекаться, она резко вонзила зубы в его шею.
Его кровь оказалась неожиданно сладкой и пьянящей. Керри почувствовала, как кружится голова и звенит в ушах. Ей казалось, что она чувствует слабый пульс, заставляющий бежать кровь по его жилам, — он стал громким, как барабанный бой, словно их сердца стремились слиться и одно, бьющееся в ускоренном темпе. Это было совершенно не похоже на кровь животных. Собственно, это вообще не было похоже на еду. Но отрываться не хотелось.
Она попыталась отвлечься, не дать этому ощущению затянуть себя, подумать о чем-то другом. В памяти неожиданно всплыли слова из учебника погибшего вампира — в той части, что касалась передачи памяти через кровь. Интересно, а может ли она выудить сейчас из Л'эрта воспоминания, связанные со смертью Варранта? Почему-то это до сих пор казалось ей крайне важным — узнать правду. И она сформировала мысленный приказ — в полном соответствии с указаниями учебника.
Слабый укол магии пробился через ощущение эйфории, в которую упал вампир. Л'эрт начал ставить блокировку — но слишком поздно. Мысленно он обозвал себя кретином. И он еще обзывал эльфа! А сам что сделал?
Мало того что ухитрился забыть, что способности вампира передаются от Мастера, который проводил обращение, — так еще и не поставил защиту от проникновения в собственный разум. Боги, ну прямо как сопливый пацан! Конечно, теоретически Керри никак не могла уметь проникать в чужую память — ведь этому же нужно учиться! — но что ему теперь эти рассуждения! Остается надеяться, что он вытолкнул ее до того, как она успела стащить больше, чем сможет переварить ее сознание. Правда, он сам не очень в это верил.
Почувствовав мысленное сопротивление со стороны вампира, Керри прервала свое заклинание. Она не ощущала прямо сейчас никаких чужих воспоминаний. Может, она что-то напутала и сделала не так, как положено? Но эти мысли плавали где-то далеко, как туманные облачка на горизонте.
Оторваться от шеи Л'эрта ей удалось, только полностью мобилизовав всю свою волю. Дышать почему-то было трудно, перед глазами все немножко плыло. Приятное тепло, наполнявшее тело, сменилось жаром, отдающим покалыванием в копчиках пальцев. Мысли путались.
Что-то она забыла. Ах да. Она же обещала, что поцелует его… Керри коснулась его губ. Легкий поцелуй мгновенно перешел в страстный. Она не почувствовала, как оцарапалась о его клыки.
Когда руки вампира с силой толкнули се назад, заставляя отстраниться, у нее вылетел недовольный стон.
Л'эрт удивлялся, как он вообще еще хоть что-то соображает. И что же теперь делать? Он не подумал, что его способности перейдут к Керри, не подумал, что она станет суккубом. И соответственно, ее укус обладал ровно теми же свойствами, что и его. И поскольку у нее не было раньше аналогичного опыта, она просто не умела блокировать откат, при этом возникающий.
Керри снова попыталась прижаться к нему. Зрачки у нее были ненормально расширены, дыхание частое и прерывистое. Ее руки скользнули ему под рубашку.
Л'эрт понял, что еще чуть-чуть — и его возможности контролировать себя испарятся. И сделал единственное, что пришло в голову: перекинулся в летучую мышь и по безумно ломаной линии взмыл в небо.
Он понадеялся, что это хоть немного смягчит воздействие укуса. И сделает реализацию его желаний технически невозможным.
Он ошибся, причем дважды.
Керри проводила его полет восторженным взглядом. Ей было ненормально хорошо, только немного обидно, что вампир улетел. Так приятно было прижиматься к его прохладной коже.
Интересно, а она сможет стать мышкой?
Керри еще не успела додумать до конца, когда ощутила, как меняется окружающий мир вокруг, а в следующее мгновение весенний ветер ударил в ее крылья.
Он завороженно наблюдал, как она метнулась мимо него в ночное небо, чуть покружилась вокруг — а потом стремительно кинулась прочь.
Л'эрт хотел остаться на месте. Действительно хотел. Он даже попытался. Но часть разума, принадлежащая летучей мыши, восприняла убегающий полет самочки как приглашение — и его крылья вспороли ночной воздух, стремительно догоняя ее.
Она игриво ушла вниз по параболе и снова взмыла вверх. Он догнал ее в верхней точке и поймал, заворачивая то в одно, то в другое крыло, как в покрывало. Они почти сцепились в единый живой комок, когда Л'эрт последним усилием воли послал мысленный приказ вернуться в человеческий облик. Его мысли слишком путались, и посыл оказался настолько силен, что вышвырнул из облика мыши не только его, но и Керри.
И они грохнулись с высоты на верхушки покрытых весенней зеленью деревьев, с шумом обламывая ветки на пути своего падения. Создать аркан левитации было выше возможностей Л'эрта в его текущем состоянии.
Еще до того, как они коснулись деревьев, Л'эрт успел перевернуться, так, чтобы оказаться снизу, и большая часть ударов при падении пришлась на его тело. Если бы это еще хоть как-то сбило охватившее его желание! Куда там. Он едва замечал удары.
Они зависли, не долетев до земли нескольких метров, неуверенно покачиваясь в изломанном гнезде из веток.
— Ух ты! Круто! Я умею летать! — восторженно выдала Керри. Л'эрт заметил, что глаза ее выглядят несколько менее затуманенными. Может, хотя бы на нее воздействие прекратилось? — А как мы отсюда спустимся? Ой, как высоко! — Она глянула вниз и поспешно вцепилась в вампира. Проблема была в том, что она слишком плотно прижималась к нему и при своем движении задела некие чувствительные части его тела. Л'эрт застонал.
— Ох! Ты ударился, когда падал? Тебе больно?
Вампир с трудом сфокусировал взгляд. Членораздельная речь получилась только со второй попытки:
— Мышонок… ты вообще… соображаешь… на что ты… сейчас села?
Керри замерла на пару секунд, после чего мучительно покраснела и резко попыталась слезть прочь. Хрупкое равновесие, удерживающее их в листве, было нарушено, и они провалились вниз еще почти на метр. Но земля все еще оставалась слишком далеко. При этом девушка, чтобы не упасть, вынуждена была вернуться в исходное положение относительно тела вампира. Л'эрт издал полусмех-полустон.
— А знаешь… Мне начинает нравиться, — не удержался он от поддразнивания.
— Немедленно перестань!
— Я? Позвольте, но это же ты на мне елозишь!
— Но… это еще не повод… чтобы так реагировать… — беспомощно начала возражать она, но замолчала, не завершив фразы. Чужие мысли, чужие чувства, чужие эмоции валом нахлынули на нее, угрожая смыть в своем потоке ее собственную искорку сознания — с легким запозданием сработал аркан чтения памяти. Голову словно разорвало изнутри острейшей болью, тело свела судорога. Керри выгнулась назад и заорала.
Волны терзавшей ее боли окатили Л'эрта не хуже ледяного душа, смывая своим потоком вожделение. Керри схватилась за голову. Глаза у нее стали стеклисто-прозрачные и абсолютно бессмысленные.
Л'эрт попытался перехватить се руки, чтобы не дать ей свалиться, но она с такой силой дернулась прочь, что спровоцировала продолжение падения. На этой высоте ветки росли уже довольно редко, и вампир с девушкой пролетели до самой земли.
Л'эрт все-таки ухитрился по-прежнему держаться снизу, оберегая Керри. Острый обломок какой-то ветки насквозь пропорол его бок. Л'эрту показалось, что его внутренности пронзила огненная игла, но он старался не отвлекаться. Он продолжал удерживать Керри за руки, напряженно вглядываясь в ее сузившиеся зрачки и лихорадочно пытаясь вспомнить, что можно сделать, чтобы удержать ее разум.
Кричала она, уже почти не переставая. Куски чужой памяти спутанным калейдоскопом крутились в ее голове. Какие-то из них она понимала. Какие-то были лишь обрывками чувств, ни к чему не привязанных.
…Девчонка с соломенными волосами и конопатым носом заливисто смеется.
— Нет, правда! Я буду великим магом! Вот смотри, не покатаю тебя на драконе — будешь знать!
— Да врешь ты все. — Мальчишка с отсутствующим передним зубом презрительно фыркает. — Хвастун несчастный.
— Эй, ты на себя посмотри! И вообще, там этих книг целые кучи. Наверняка там и про парочку кладов рассказывается. А еще я стянул оттуда карту, когда старый герцог отвернулся.
— Правда? Покажешь?
Он вытаскивает замызганный кусок бычьей кожи с тщательно выполненным рисунком. Две светлые и одна темная головы увлеченно склоняются над ним…
…Он осторожно вытаскивает очередную соломинку из водопада каштановых кудрей.
— Ты хорошая-хорошая. И я люблю тебя. Нет, правда люблю.
Девушка, лежащая на спине, тихо смеется. Смех у нее мелодичный, как хрустальные колокольчики.
— Эй, чего я такого сказал? Я же серьезно! Хочешь, я на тебе женюсь?
— Что, прямо сейчас? А как же Инка?
Он неудержимо краснеет:
— Мм…
Она снова смеется:
— Да не дергайся ты так, я же пошутила! Ты что, обиделся?
— Еще нет, но начинаю над этим размышлять. — Уголки его губ непроизвольно поднимаются в улыбке. Ему слишком хорошо, чтобы он мог по-настоящему сердиться. — Кесс, тебе никто не говорил, что ты жуткая язва?
— В аналогичной ситуации? — Она кривит тонкую, чуть неумело выщипанную бровь.
— Не хочу слушать. — Он закрывает ладонью ей рот. — Не хочу и не желаю слушать ни про какие аналогичные ситуации.
Девушка отодвигает его пальцы:
— Почему? Вдруг я могу рассказать что-нибудь интересное?
— В следующий раз расскажешь. Не сегодня.
Она встряхивает головой и чуть прищуривается:
— А ты уверен, что он будет? Следующий раз?
— А разве нет?
— Ну… я даже не знаю… — Она хмурится в притворном сомнении.
— Ладно, тогда попробую тебя убедить…
— Мне же казалось, ты устал! — Она пытается вывернуться, но не очень настойчиво.
— Я?! Леди изволит шутить?
Она смеется. Хрустальные колокольчики звенят в воздухе…
… Изящно выточенные из слоновой кости фигурки бликуют в пламени свечей. Большая часть их уже снята с двухцветной игральной доски. Напротив него, с ногами забравшись в глубокое кресло, сидит черноволосый мальчишка. Несколько неуверенно он пытается двинуть одну из фигурок.
— Нет, Кай, конем так ходить нельзя. Я же тебе показывал. Смотри, ты можешь поставить его вот на эту клетку либо…
Легкие, почти неслышные, шаги за спиной, сопровождаемые шелестом шелка.
— Лаэрт, уже почти полночь! А ты собирался уложить его спать еще час назад! — В ее голосе чуть заметны возмущенные нотки.
— Ну… — Он оборачивается, ловя ее в кольцо своих рук и затягивая к себе на колени. — Мы тут слегка заигрались. И я забыл посмотреть на часы. — Он незаметно утыкается носом в пшенично-золотистый водопад волос, вдыхая цветочный запах. — Я безумно виноват. Ты меня простишь, любимая?
— Ты же его разбалуешь донельзя. — Она качает головой, но губы ее улыбаются.
— Ну и пусть. В конце концов, может же единственный наследник герцога быть слегка разбалованным!
Мальчишка хихикает:
— Я не разбалованный! И потом, я у него три раза выиграл! Правда, мам! А еще я научился вот такому ходу… — Он сметает с доски фигурки и выставляет другую комбинацию.
Одна из стоящих на камине свечей чуть потрескивает, но никто не обращает на нее внимания…
…Языки пламени рвутся к безучастному ночному небу, выплескиваясь из бойниц северной башни замка. Остальные три башни уже завалились внутри каменной стены, взорвавшись каменным крошевом.
Руки скованы за спиной. Острием копья его небрежно подталкивают в спину, понукая двигаться дальше. Он идет, но все время оборачивается на горящую башню. Когда он достигает входа в подземные темницы, башня с жутким грохотом обрушивается, взметая в воздух облако горячей золы.
С неба сыпется снег, мешаясь с золой и тщась скрыть кровь, которой залиты камни…
…Адская боль, разрывающая тело на клочья, льдистый смех, замораживающий душу. Ужас в обращенных к нему фиалковых глазах любимой.
Кровь, кровь, кровь…
…Она бежит прочь по темному переулку. Лунные блики превращают знакомый город в чужой. Рассвет уже скоро. Он чувствует это. Теперь он всегда чувствует наступление нового дня. Но вот посмотреть на восход солнца он уже не сможет. Свет стал смертельным для него.
Девушка бежит. Каблучки ее чуть слышно цокают по камням. Он не знает ее мыслей, но чувствует ее страх. Этот страх подстегивает, словно удар кнута.
Неслышной тенью он догоняет ее. Его движения ненормально стремительны, но. дыхание остается ровным. Он хватает ее за руку, заставляя остановиться.
Девушка оборачивается. Она не кричит, только смотрит на его бледное лицо в немом ужасе. Грудь ее судорожно вздымается и опадает.
Он чувствует, как пульсирует кровь под ее кожей, как учащенно колотится сердце в ее груди. Она пытается оттолкнуть его, вырваться прочь, но силы вампира намного превышают человеческие.
Он осторожно прокусывает тонкую кожу на ее шее и почти захлебывается от сладостного наслаждения. Ее кровь кажется волшебным нектаром, божественной амброзией. Он пьет и пьет ее, не в силах оторваться. Девушка больше не вырывается. Она сладко стонет и прижимается к нему плотнее. Пульс ее понемногу слабеет. Где-то в глубине сознания всплывает мысль, что ему надо отпустить ее — пока она еще жива. Но кровь ее так прекрасна на вкус! Как можно оставить хотя бы каплю этого блаженства? Всего на секунду он отстраняется от ее шеи, чтобы поцеловать девушку в губы, и снова приникает к кровоточащей ране…
…Кожа у нее теплая, чуть теплее его собственной. Глаза кажутся огромными на хрупко-фарфоровом лице. Льняные волосы заправлены за заостренные кверху ушки. Кажется она красива. Впрочем, это абсолютно неважно.
— У тебя странные глаза, Л'эрт. Такой светло-голубой цвет бывает у льда по весне. Непрочный весенний лед. — Её голос течет музыкальными переливами. Эльфийка говорит на всеобщем с сильным акцентом, но он ее понимает. Он уже привык, что она слегка искажает его имя. Пожалуй, получается немного забавно — словно надетая маска.
— Какие есть. — Он пожимает плечами. Она начинает ему нравиться — и значит, пора прекращать общение. Он уже знает, что нельзя привязываться к жертве. Но он все еще не привык убивать. И неосознанно тянет время.
— В твоих глазах боль и смерть. Впереди и позади. Так далеко в обе стороны. Хрупкий лед. Я надеюсь, тебе удастся когда-нибудь растопить его.
— Что-то ты сегодня очень мрачно настроена.
Она нервно вздыхает и поправляет тонкими пальцами выбившуюся из-за уха прядь волос.
— Я должна сегодня умереть. Мне так предсказали. — Глаза эльфийки серьезны.
— Предсказали? — Он старается говорить нейтрально, прогоняя прочь холодные иголочки, бегущие по позвоночнику. — Какая-нибудь глупая гадалка?
Она не хочет поддерживать шутливый тон:
— Я верю этому предсказанию.
— «Сегодня» уже совсем скоро кончится. Осталось всего ничего.
Она легко дотрагивается теплыми пальцами до его скулы.
— Я знаю. И я знаю, что ты не собираешься сейчас уходить. Мне немного страшно, Л'эрт. Это будет больно?
— Что будет?
— Смерть.
— Леди Раата, перестань! Ты меня пугаешь.
Она чуть заметно улыбается:
— Интересно, ты когда-нибудь научишься правильно произносить имена на Верхней Речи?
— А ты на всеобщем? — поддразнивает он.
Эльфийка утыкается носом ему в плечо. Ее голос очень тих, но обостренный слух вампира различает каждый звук:
— Я люблю тебя. Ты знаешь это?
— Послушай…
— Тшш… — Она прижимает палец к его губам. — Я должна была это сказать. Чтобы ты знал. Если сможешь, вспоминай меня иногда, ладно? — Эльфийка косится на массивный корпус часов, расположившихся на каминной полке. Часы показывают без нескольких минут полночь. — Времени почти совсем не осталось. Почему ты медлишь?
Ее кожа пахнет какими-то экзотическими цветами. Но этот запах не в силах перебить запах крови, текущей по ее жилам. Живой и горячей крови, которая разжигает его голод, дразня и маня.
— Я только не хочу, чтобы было больно, — выдыхает она, настороженно вглядываясь в его расширившиеся зрачки.
— Больно не будет. Обещаю…
…Глаза напротив, еще минуту назад горевшие ярко-красными углями, стремительно тускнеют. Тело вампира запрокидывается назад, разрезанное почти напополам. Кровь фонтаном выплескивается наружу.
Впервые за много лет кровь не вызывает никакой реакции. Просто красная. Быть может, у него получится перестать быть монстром?
Он не чувствует удовлетворения от вида валяющегося у его ног мертвого тела Кретвеана. Разум обволакивает вязкая тьма, не желающая рассасываться. На зубах скрипит пепел, тот же пепел, что тучами носится в воздухе. Пепельная Долина…
…Они стоят под деревьями, почти растворяясь в ночной тьме. Кажется, семеро. Мужчины и женщины. И все, кроме одного, в черных мантиях.
— Так это ты — новенький? — Одна из них шагает вперед. Русые волосы, тщательно завитые в локоны, контрастируют с нарочитой простотой бархатной мантии. На вид ей лет тридцать. — А ты ничего, симпатичный. Только слишком уж серьезный.
— Чем обязан столь пристальному анализу?
От деревьев отделяется еще одна фигура. Мантия сидит на ней с небрежным изяществом. Черты лица чрезмерно резкие, брови срослись в одну кустистую линию.
— Мы — лучшие здесь. Мы слышали о тебе. Аластра будет натаскивать тебя на место своей правой руки, не так ли? Если ты действительно так силен, как болтают, тебе надо быть с нами.
— Я не завожу друзей среди нежити.
— Какой гордый! — Вампир в центре, тот, что без мантии, разражается колючим смехом. Его костюм кажется сошедшим с вывески модного портного. — Можно подумать, тебя обратили только вчера!
— Можно подумать, меня хоть на йоту беспокоит твое мнение!
— А должно беспокоить. — В алых, как раскаленные угли, глазах сверкает молния.
— Эй, господа! Спокойнее! — У этого вампира светлые, отдающие в легкую рыжину встрепанные волосы. Он невысок ростом, и мантия на нем кажется взятой с чужого плеча. Лицо его можно было бы назвать добродушным, если бы не холодно-неподвижные змеиные глаза. — Вместе мы можем сделать то, чего никто из нас не в состоянии достичь по отдельности. И это не обязывает тебя быть чьим-то другом. У тебя есть мечта, для осуществления которой нужны помощники, новенький?
— Вы не в состоянии помочь. — Он криво усмехается.
— Возможно, да, а возможно, и нет. Но мы можем это обсудить. Кстати, меня зовут Глонк. — Он протягивает вперед распахнутую ладонь. — А этого ершистого типа без мантии — Карвен. Он вроде как тут самый старший. — Рыжий вампир широко улыбается.
Он оставляет без внимания руку рыжего, напряженно уставившись ему в рот. Улыбка у Глонка вполне человеческая, никаких клыков у него нет…
…Две маленькие серые кучки пепла. Все, что от них осталось. Солнце спалило их меньше чем за час. Ему казалось, что его спалило тоже.
— Зачем, Аластра?
— Демонстрация. То, что грозит тебе за неповиновение.
— Я обещал им бессмертие. Зачем наказывать других за меня?
— Ты слишком человечен, Саранциа. Тебя нельзя напугать собственной смертью, только чужой.
— Но почему именно их?
— Каждый Мастер привязан к своим созданиям. Он чувствует их боль, как свою собственную.
— Это подло.
— Это политика обучения. Ты должен научиться подчиняться. Ты слишком своенравен. В следующий раз я вышвырну на солнце тебя. Разумеется, не так надолго, но тебе не понравится, я гарантирую.
— Зачем же ждать, Аластра? — Он шагает из-под безопасной, густой тени на свет. Ему плохо и больно из-за только что пережитых смертей, и он не отдает себе отчета в своих действиях. Он привычно закрывает глаза, чувствуя солнечное тепло. Он попадал подсолнечные лучи дважды — и оба раза обошлось только ожогами: ему удалось быстро покинуть опасное пространство. Он ждет вспарывающей тело боли ожогов, но минуты текут, а ничего не происходит. Просто неприятное покалывание по коже — но и только.
— Ты слишком быстро набираешь силу. — Голос главы ковена полон недовольства. — Не волнуйся, я найду другие рычаги воздействия.
Он дотрагивается рукой до маленьких кучек пепла, и они разлетаются в стороны…
…— Л'эрт? Что ты тут делаешь?
— Ищу Карвена. Передай… Передай ему, что я передумал. Я хочу вступить в его шайку.
— Придумал другое желание?
— Возможно. Я хочу отомстить…
…Свист ветра в крыльях. Вверх-вниз и снова вверх в игре с лунными бликами. Мир полон красок и звуков настоящей Жизни. Он чувствует ее, дышит ею.
Спиральной свечкой он взмывает в весеннее небо. Рассвет совсем скоро, но пока он еще не настал — снова поймать поток воздуха, зависнуть на мгновение, ринуться вниз с головокружительной высоты и затормозить у самой земли. В воздухе пахнет молодой листвой и недавним дождем. Вниз и снова вверх. И пусть звезды попробуют его догнать…
… Длинные черные волосы стоящего перед ним вампира полощет холодный ветер.
— Ты не можешь вот просто так повернуться спиной и уйти!
— Еще как могу, Карвен!
— А мне теперь что, повеситься на ближайшем дереве? Эта твоя проклятая магия, она вообще когда-нибудь заканчивается?
— Мне плевать, если честно. Меня тошнит от тебя, от твоего образа мышления и от твоих идей. И если уж совсем честно — это ты втравил меня в этот дурацкий спор! Уж не знаю, каких новых ощущений тебе хотелось поискать, но я явно не в восторге!
— Да ну? — Его собеседник прищуривает алые глаза, в них сверкает злость. — А ночью у меня возникло прямо противоположное впечатление.
Он устало ерошит волосы:
— Карв, оставь меня в покое. Мне надо побыть одному. Действительно надо. Я себя погано чувствую, и твои комментарии этого отнюдь не улучшают.
— А как я себя чувствую, тебя не интересует, ты, человекообразная сволочь?
— Да пошел ты!..
…У мэра города круглое, лоснящееся лицо и такой же округлый животик. Мэр смотрит мимо него, избегая встречаться взглядом.
— Да вы меня слышите вообще?! Они устроят здесь вечеринку, прямо в этом вашем городе! Как вы думаете, сколько людей наутро будут сожалеть, что не умерли ночью?
— Если ты немедленно не уйдешь, я позову церковников.
— О боги! Вы хоть понимаете, что я могу разорвать вам горло быстрее, чем вы дотянетесь рукой до звонка? Перестаньте дергаться! Вам нужно беспокоиться не о собственной безопасности, а о безопасности людей, что выбрали вас своим главой. Они доверили вам свои жизни. Так какого же хрена вы не слушаете моего предупреждения?!
— Не слушаю и не буду слушать. Бред какой! Вампирская вечеринка, это же придумать надо! Да даже если и так, что с того? Ну убьют они нескольких людей. И что? Ты думаешь, я совсем идиот? Вы же убиваете людей тихонько, понемногу, по ночам. Чем грядущая ночь так страшна?
— Я же говорил! — В его голосе уже неприкрытое отчаяние. — Это Ночь Духов! Они будут убивать людей не чтобы есть, а чтобы развлекаться. Они будут заставлять родителей смотреть на то, как умирают их дети. Они обратят часть людей и заставят их уничтожать своих близких. Проклятье, вы опять меня не слушаете! Я видел такое уже однажды. Это страшно. Действительно страшно. Это охота не за телами — за душами.
— Я тебе не верю. Ты сам вампир. Просто ты хочешь на ночь глядя выгнать все население из-под защиты стен, чтобы их перерезали, как овец, Так вот, я не доставлю тебе такого наслаждения.
— Если вы не послушаете меня, утром те, кто выжил, будут сами резать себе вены!
— Ха. Горстка вампиров так напугает целый город, что начнутся массовые суициды? Чушь собачья!
— Кретин! — Он резко разворачивается и уходит прочь.
Полчаса, и он уже за городскими стенами. Солнце заходит, багровый диск тускло светит из разрывов сизых туч. Вампиры не будут искать другое место для Ночи Духов. Просто не успеют.
Нужное заклинание всплывает в памяти неожиданно легко. Он сыт и сил у него достаточно. Город окутывает стена огня. Стена, из-за которой никому не вырваться живым. Утром на месте города останутся опаленные головешки, и ничего более. Но смерть от огня куда быстрее и безболезненней…
Пополудни следующего дня Белая Лига заявит официальный протест по поводу возмутительных действий неизвестно откуда взявшегося черного мага Ра'ота, уничтожившего крупный торговый город…
…— Да как только ты смеешь называть меня чудовищем?! — Голос рыжего вампира полон возмущения, но в змеиных глазах отражается только пустота.
— Раньше я думал, что ты — единственный, кто сохранил в себе немного человеческого. Твои действия, поступки… Но я ошибся, дав обмануть себя иллюзией. Человек… человек не сделал бы такого. — Он не может отвести взгляд от разрытой могилы и кусков трупа, разбросанных поверх свежих кучек земли. В воздухе пахнет кровью и разорванными внутренностями.
— Я никогда не притворялся человеком! Ты сам выдумал все это!
— Ты никогда не нападал на людей! Я думал, ты отличаешься от прочих! Как ты мог?! Кем же после этого я должен тебя называть?
— Мы не люди. И никогда не будем людьми. И ты — один из нас. Только и всего. — Слова капают медленно и неторопливо, с ледяным всплеском погружаясь в душу.
— Я — другой! И мои жертвы хотя бы не мучаются перед смертью!
— И ты думаешь, что это лучше? Ты действительно так думаешь, Л'эрт? Ты даришь им кусочек счастья, не так ли? Но нужно ли им это счастье, получаемое против их воли? Те, кого убиваем мы… Мы просто их убиваем, только и всего. А ты не только их убиваешь. Ты еще и измываешься над ними, заставляя влюбляться в собственного убийцу. Заставляя вожделеть собственного палача. Насильное счастье… Это не счастье, это плевок в чужую душу. Так кто же из нас настоящее чудовище, Л'эрт?..
…По серому небу проплывают белые облака. Если сосредоточиться на облаках, боль чувствуется меньше. Но сосредоточиться не получается.
— Ты меня слышишь, Л'эрт?
Он пытается повернуть голову. На губах четкий металлический привкус своей собственной крови.
— Ну моргни, что ли, если слышишь?
Он послушно моргает. Ни на что большее сил нет.
— Не очень-то ты хорошо выглядишь, скажу я тебе.
Это он и так знает. Сложно хорошо выглядеть, когда ноги отрублены выше колен, ребра вдавлены в позвоночник, правая рука превращена в мясной фарш, а в левой выбиты все суставы. Пожалуй, разве что глаза остались целы. Говорить он не может — предыдущая попытка привела к тому, что он чуть не подавился кровью.
— Аластра просил тебе передать. Ему надоели твои выходки. Ты поставил на уши весь ковен и стравил половину вампиров между собой. Он освобождает тебя от клятвы крови. При условии, что ты никогда и нигде не засветишься как вампир. Конечно, его слова верны только в том случае, если ты выживешь.
Облака похожи на белых барашков, стадом идущих к водопою.
— Да, и еще. Ты, наверное, надеешься на помощь своих дружков… Зря надеешься. Если бы один из них не сдал тебя, возможно, тебе и удался бы этот бунт. Тебе интересно, кто тебя предал? Очень интересно, не так ли? Но Аластра просил сохранить это имя в тайне. Надо же тебе чем-то занять мысли, пока ты будешь регенерировать. Если, конечно, у тебя хватит сил восстановить свое тело. Аластра счел, что твои мучения частично компенсируют его нарушенное душевное равновесие. Приятного отдыха!
Много белых барашков. Думать об облаках, только об облаках…
…— Послушай, Л'эрт, а почему ты не хочешь на мне жениться?
— А надо? — Он строит изумленные глаза.
— Нуты со мной встречаешься уже больше года. Я думала, ты меня любишь и все такое.
— Конечно, я тебя люблю и все такое. Особенно все такое.
— Не смешно!
— М-да. Ну буду тренировать чувство юмора.
— Почему бы просто не ответить правду?
— Правду? — Он чуть грустно усмехается. — Я, видишь ли, жутко привередлив. Мне надо, чтобы меня любили.
— Не понимаю. А я, по-твоему, тебя не люблю?
— Не меня. Ты любишь некий вымышленный, идеализированный образ.
Она хмурится:
— Я знаю, что ты черный маг, если ты об этом.
— Угу. А ты знаешь, скольких людей за свою жизнь я убил?
— К чему ты клонишь? Да, я знаю, что черные маги иногда убивают людей. У вас же там это положено для заклинаний.
— А если не иногда и для заклинаний, а каждый день, на завтрак, обед и ужин? Тогда как?
— Совершенно не смешно. Если я тебе чем-то не нравлюсь, мог бы так и сказать, а не пугать какими-то дурацкими страшилками.
— Это не дурацкие страшилки! Это та моя жизнь, которую ты не видишь!
— Ты хочешь сказать, ты каждый день убиваешь людей ради собственного развлечения?
— Не ради развлечения. Я ими питаюсь. И кстати, я совершенно серьезно.
— Питаешься?! Перестань вешать мне лапшу на уши!
— Лапшу? А если вот так?! — Он скалит пасть, демонстрируя длиннющие клыки.
Девушка охает, глаза у нее широко распахиваются. Она пытается отползти в сторону.
— Вампиров же не бывает… — Голос ее дрожит.
— А я тогда — результат твоей галлюцинации?
— П-пожалуйста, можно, я уйду? — Она сползает с постели, неловко падая на пол. На лице неприкрытая паника.
— Что, любить страшного мага Ра'ота проще, чем вампира?
Девушка не отвечает, лихорадочно натягивая одежду. Он задумчиво следит за ее мельтешением. Он уже успел выяснить, что она не поддается ментальному внушению. И значит, своей несвоевременной вспышкой откровенности он только что подписал ей смертный приговор: он не сможет заставить ее забыть сегодняшний диалог. А завтра же она донесет на него церковникам, и на него объявят охоту.
Девушка не успевает заметить его движения. Легкая боль от укуса сменяется нарастающей эйфорией: инкуб умеет заставить выглядеть соблазнительно саму смерть.
Ее кровь на вкус отдает горечью и ванилью…
…Девочка кажется призраком на фоне ночного леса. Как мог человеческий детеныш забрести в эту глушь? Она неловко переступает ногами по обломанному кустарнику. Светлые локоны, собранные в высокий хвост на затылке и украшенные пышным белым бантом, немного растрепались, в них набились иголки и лесной мусор.
Она поворачивает к нему лицо. В глазах ребенка нет даже тени страха.
Он садится на корточки:
— Где твои родители?
— Они умерли. — Голос у нее ненормально спокоен, словно она каждый день бегает по бурелому в бальном платьице и привыкла встречать странных людей.
— Ты заблудилась? Тебя отвести домой? — Его рука осторожно вытаскивает из светлых локонов мелкие веточки и поправляет съехавший бант.
— Нет, я уже нашлась. Я вчера заблудилась. А потом нашлась. Теперь я больше никогда не заблужусь.
Он хмурится и замечает легкую тень движения слева от себя.
— Не правда ли, милый ребенок, Л'эрт?
— Карвен… — шипит он. — Что здесь происходит?
— Уже ничего. Она тебе нравится? Хочешь, подарю?
— Решил отказаться от завтрака?
— Я не привык от чего бы то ни было отказываться. И я уже перекусил.
Он невольно косится взглядом на шею девочки. Но воротник платья слишком высок, и следов от укусов, даже если они и есть, он не видит. Девочка то ли их не слушает, то ли не понимает. На ее лице по-прежнему отстраненная безмятежность.
— Что-то я не замечаю радости в твоих глазах, Л'эрт.
— Я не ем детей.
— А я не предлагаю тебе ее есть. Кажется, ты хотел завести ребенка? Бери, дарю.
— Что ты несешь?!
— Какой ты злой. Мы не виделись почти двести лет, и ты по-прежнему готов сгрызть меня живьем? Это просто подарок. — Вампир скалит зубы, позволяя лунному свету блеснуть на его клыках.
Девочка никак не реагирует на эту улыбку. Нормальному ребенку уже давно положено улепетывать отсюда во все лопатки, оглашая своим визгом лес вокруг, а она просто стоит и смотрит.
— Что ты с ней сделал?
— Ничего особенного. Немножко модифицировал. Идеальная дочка для вампира. Она не будет тебя бояться. Разве не очаровательно?
Он осторожно берет руку ребенка в свою, пытаясь нащупать пульс на запястье — уже понимая, что не ошибся.
— Аластра запрещает инициировать детей.
— Запрещает. Он уничтожит ее, если узнает, не так ли?
Он встречается с Карвеном взглядом. Алые глаза бесстрастны, их огонь кажется мертвым.
— Ты до такой степени меня ненавидишь? Нашел способ, чтобы побольнее уколоть? Поздравь себя, у тебя прекрасно получилось!
Карвен криво усмехается. От этой усмешки стынет кровь.
— Ты доставил мне массу неприятных моментов. У меня есть полное право тебя ненавидеть.
— Еще скажи, что я тебе всю жизнь сломал!
— Мы еще посмотрим, кто кому сломает жизнь!..
…Староста селения, согбенный годами, боится его, но старается этого не показывать.
— Послушайте, лорд маг, вы говорили, что можете защитить нас от разбойников, если мой сын отдаст вам свой амулет. Тот, что добыл в походе в Заокские горы.
— Говорил. Вы отказались.
— Послушайте, мой сын погорячился. Он непременно отдаст вам все свои магические игрушки, все, что нашел, но я умоляю вас — защитите селение! Мы слишком бедны, чтобы платить разбойникам поборы в том размере, что они требуют. А, увидев недостачу, они совершенно озвереют. Они не люди, они чудовища.
Он пожимает плечами:
— Какая мне разница. Я тоже не человек.
— Да, да, вы маг. Послушайте…
— Это вы послушайте. Я должен получить эту «магическую игрушку», как вы изволили выразиться, совершенно добровольно. Добровольно, понимаете ли? А ваш сын не намерен мне ее отдавать. Это понятно: артефакт привязывает к себе.
— Он непременно вам ее отдаст, уверяю вас. Но помогите нам.
— Я не работаю в долг. Сначала артефакт.
— Хорошо, если я принесу вам его, вы поможете?
— Да, но мне нужна будет жизнь одного человека.
— В смысле? — староста недоуменно хмурится. — Это что, месть за нашу нерешительность?
— Это не месть. Моя магия связана с кровью. Я не могу построить заклинания, рисуя магические круги палкой на песке.
В глазах старосты испуг, переходящий в отвращение.
— Это… это омерзительно!
— Вы отказываетесь от сделки?
— Нет. Но я проклинаю этот день и час, когда я вынужден отдать вам жизнь невинного человека. Ваша магия противоестественна.
— Прекрати трепать языком, староста. Пока я не потребовал в дополнение к предыдущим условиям голову твоего сына на блюде и всех девственниц деревни в свою постель. А если тебе больше нравятся белые маги — нет проблем. Обратись с петицией к Главе Белой Лиги. Глядишь, не пройдет и года, как он накропает тебе официальный сочувствующий ответ…
…Накатывающая волнами усталость. Осталось два артефакта Химеры. Всего два. Целых два.
Гилеана… Он счел, что ее возвращение стоит любой цены. Что такая цель искупает выбор средств.
Но стоит ли ее жизнь — и жизни его детей — рек чужой крови? Кретвеан оказался прав. Он действительно превратился в монстра.
Если бы он мог не убивать! Впрочем, уже слишком поздно…
…— Эй! Немедленно прекрати ломать мои стрелы! — Сильная, но изящная, несмотря на шрамы, рука пытается выхватить у него полупустой колчан.
— Да ладно тебе. Такой забавный веночек получился. Синенький. Аккурат под цвет моих глаз. Разве я не очарователен? — Он сдавленно хихикает, все еще пытаясь сохранить серьезное выражение лица.
— Л'эрт, это же оружие! Я потом стрелять не смогу: руки от смеха будут трястись, если вспомню про твой вид с перьями за ушами.
— А я на самом деле засланный диверсант со стороны Некшарии. Подрываю обороноспособность повстанцев. Разве ты не знал про мою тайную миссию? — Он улыбается во весь рот, демонстрируя клыки..
— Паяц недоделанный! Ты точно уверен, что тебе несколько сот лет? Интересно, а разум вампиров со временем что, совсем деградирует?
— Будешь плохо себя вести — превращу в вампира и узнаешь сам. — Он делает большие глаза.
— Нет уж, спасибо. Как-нибудь обойдусь. Шел бы ты, а? Уже рассвет скоро, а мне надо хотя бы немного поспать.
— Мм… а ты уверен? Кстати, насчет перьев…
— Л'эрт! Положи… стрелы… на место… аа-ах-х-х…
…Один пыльный манускрипт сменяет другой. Иногда кажется, что вот-вот, и искомое заклинание замкнется. Но каждый раз только новая неудача.
А времени все меньше и меньше. Он найдет способ. Должен найти. Боги не всесильны. Должен, непременно должен быть способ обыграть Клиастро. Спасти мир. Мир ли?..
Круговерть медленно начала останавливаться. Чужие мысли еще теснились в ее голове, причиняя боль, но теперь это уже не грозило уничтожить ее собственный разум. Что-то их заблокировало. Теперь они сворачивались, словно старые свитки на дальних полках библиотеки, ожидающие своего читателя. Потом, позже, она подумает надо всем этим. Потом, не сейчас. Слишком много информации. Слишком много чувств. Глупо было лезть в его голову. Наверное, надо извиниться. Чуть позже.
Керри моргнула. Казалось, веки весят целую тонну. Перед глазами у нее плыло. Руки кто-то удерживал в ледяных тисках.
— Мышонок, ты меня слышишь?
Голос вампира проник сквозь наполнявшее пространство ватное ничто. Керри хотела кивнуть, но смогла только еще раз опустить веки. Во рту стоял мерзкий вкус, будто она наелась пыли.
Понемногу, словно нехотя, возвращались звуки, изгоняя прочь ватную муть. Она услышала, как почти прямо над ней щебечет какая-то пташка.
Воздух со свистом вырвался у нее из груди. Она вдохнула еще и еще раз. Весенний воздух был невыразимо сладким. Взгляд девушки постепенно начал проясняться.
Она лежала на спине, уставившись в светлеющее небо. На востоке начала набухать алая полоса. Боги, сколько же она провела без сознания? Только ночь? Или больше?
— Мышонок?
Керри прокашлялась:
— Пусти меня. Ты делаешь мне больно.
Она услышала вздох облегчения.
— Ты пыталась выцарапать себе глаза.
— Уже не пытаюсь. Пусти! — Почему-то она боялась его прикосновений, словно они несли в себе опасность. Но разбираться в спутанных ощущениях не оставалось сил.
Тиски разжались. Ей даже удалось сесть, почти не цепляясь за вампира, — разве что совсем чуть-чуть. Одна из ее ладоней наткнулась на что-то мокрое. Керри поднесла руку к глазам. Кровь. Она перевела взгляд на Л'эрта.
Атласная рубашка вампира на правом боку сменила цвет с синего на темно-красный. Она не видела самой раны — края рваной ткани и спекшаяся кровь не давали рассмотреть, но крови было слишком много. Керри испугалась — и окончательно пришла в себя:
— Боги, это я тебя так?!
— Нет, это я с деревьями подрался, пока падал. — Вампир вымученно улыбнулся. Цвет лица у него был даже не бледный, а зеленоватый. — Не обращай внимания, мышонок. Просто легкая царапина. Выглядит куда страшнее, чем на самом деле.
— Ты уверен?
— Конечно. Через несколько часов и следа не останется.
Он лгал. Вспоротый бок адски болел, но у вампира не было времени заниматься своей раной: он пытался вытащить сознание Керри из захлестнувшего ее безумия. И кажется, ему это удалось.
Девушка нервно покосилась на алеющий восток и попыталась встать на ноги, опираясь на вампира.
— Мне… мне лучше уйти. Если Рален будет меня искать… Я не собиралась отлучаться так надолго.
— Скажешь, что училась охотиться на вампиров, — Он подмигнул.
— Лучше бы я действительно училась охотиться на вампиров. Вечно из-за тебя какие-то проблемы. — Она слегка покачала головой и медленно двинулась прочь, придерживаясь за стволы деревьев. Л'эрт не стал возражать и указывать, что вообще-то это не он лез в чужую голову. Сказывалась слабость из-за сумасшедшей потери крови.
Он устало закрыл глаза и привалился спиной к дереву, не замечая, как сползает вниз. Надо было взять себя в руки и отправиться на стрелку с главарем разбойников, но сейчас это казалось неважным.
Перед тем как окончательно провалиться в зыбкое забытье, Л'эрт успел подумать, что так и не узнал, что же делала Керри рядом с логовом Волков.
