Глава 14
Техник склонился над ноутбуком, ввел новую команду. В окошке программы с чудовищной быстротой замелькали символы подбираемого кода, через пару минут их бег закончился — искомая последовательность была обнаружена. Мужчина облизал пересохшие губы, повернулся к командиру боевого отряда, занявшего позицию напротив двери вентиляционной шахты:
— Все, пароль подобран, я могу вскрыть замок в любой момент. Но дверь помимо прочего держит еще и механический запор, к нему нужен ключ.
— Открывай электрический, — приказал командир. — Со вторым справится телекинетик.
Техник поколдовал над клавиатурой, кивнул:
— У меня все.
Командир развернулся, намереваясь позвать телекинетика, дабы тот разобрался с механическим замком и просканировал дверь на предмет ловушек. Не успел.
С глухим стуком с козырька над входом скатился неизвестно откуда взявшийся мяч. Впрочем, мячом его назвать не поворачивался язык — изделие было почти целиком отлито из эпоксидной смолы, составлявшей его сердцевину. Поверх янтарной массы был нанесен толстый слой пластита, а еще дальше во взрывчатку было аккуратно погружено девятьсот сорок три винтовочные пули калибра 7,62. Дабы они не заржавели и во избежание преждевременной деформации заряда всю конструкцию покрыли толстой пленкой рыхлого полимера.
Откатившись на несколько метров от дверей, шар взорвался. Взрыв нельзя было назвать слишком уж зрелищным, но эффект от него был потрясающим. Несколько позже санитары, упаковывая тела в пластик, ради интереса решили сосчитать на одном из них количество пулевых отверстий. После восемнадцатого им это занятие надоело.
В Монастыре любили устраивать неприятности для незваных гостей.
Ланс поднял голову, пристально уставился на человека, ворвавшегося в дверь. Офицер испуганно замер на пороге, на миг позабыв, зачем собственно сюда пожаловал.
— Ну? — вопросил магистр. — Надеюсь, у вас есть веская причина, чтобы оправдать столь грубое вмешательство в ход нашего заседания?
— Мятеж! — выдохнул офицер и поспешно пояснил: — Взбунтовались сразу два гарнизона, они отказались предоставить солдат для отправки в этот регион и требуют созыва совета магистров для разъяснения последних событий. Кроме того, обвиняют руководство Центрально-Российского филиала в уничтожении женского Монастыря из-за его оппозиционных настроений. Извините, что помешал проведению собрания, но мне показалось, что это важная новость и ее следует донести до вас как можно быстрее.
— Да, — кивнул Ланс, — вы поступили правильно. Насколько я понимаю, это гарнизоны Хармик и Корнуолл?
— Так точно! — изумленно воскликнул штабист.
— Хорошо. Можете быть свободны и заодно распорядитесь, чтобы бунтовщиков отрезали от всех каналов связи любыми возможными способами. Выполняйте!
— Есть!
Подождав, пока за офицером закроется дверь, магистр равнодушно констатировал:
— На сутки раньше срока.
— Вы знали, что волнения начнутся именно с этих гарнизонов? — уважительно поинтересовался один из региональных кураторов.
— Догадаться несложно, именно там руководство женское, а следовательно, корни растут из Монастыря. В общем, все идет своим чередом, разве что с некоторым опережением графика. Что у нас по другим направлениям? Хопер, ваше слово.
— Господин магистр, в двух местах мои люди сумели проникнуть в подземный уровень Монастыря, но разведать там ничего не получилось. Ходы сильно пострадали при бомбардировке и завалены во многих местах. Весь комплекс превратился во множество изолированных друг от друга участков. Если там кто-то и уцелел, то они неизбежно погибнут сами собой без еды и воды, либо попросту задохнутся. Вести буровые работы бессмысленно, слишком велик объем, на это уйдет несколько недель.
— Понятно. А что по входам на прилегающих территориях?
— Плохо. Они напичканы минами и хитрыми ловушками, мы уже потеряли более десятка человек. Эти монашки просто сумасшедшие, как они вообще рисковали сами пользоваться этими ходами?
— Это их Монастырь и они знали все его секреты, — равнодушно ответил Ланс и холодно добавил: — Ваши потери мне не интересны, мне важен только результат. А результат меня устроит один — полная гарантия того, что в Монастыре не останется никого живого. Никого. Вы можете поклясться, что уцелевшие не попытаются пойти на прорыв? Им ведь терять нечего, а неподалеку наш завод по производству ядерного оружия. Захват подобного объекта, или даже крупный инцидент, вызовет немалый резонанс. Надеюсь, вы поняли: мне не нужен ни малейший риск в этом вопросе.
— Так точно!
— Вот и хорошо… Кстати, а где Робинсон? Я не видел его со вчерашнего вечера.
— Уехал немного отдохнуть, — заявил Шишкин, руководитель московского филиала. — Он остановился в квартире Свена. Мы звонили, но трубку никто не берет, да и сотовый не отвечает.
— Проспал?
— Неизвестно.
— Свен, ты не знаешь, что с ним?
— Нет. Я сейчас лично съезжу домой, посмотрю. Он действительно вполне мог проспать, так как долго оставался на ногах.
— Вряд ли, — возразил Шишкин. — Силы в нем, что у быка. Когда вчера уезжал, интересовался у меня телефонами хороших девочек.
Собравшиеся понимающе заухмылялись, а Ланс покачал головой:
— Если он проспал из-за чрезмерного увлечения девочками, то будет наказан. Жестоко наказан. Нам сейчас не до развлечений, слишком многое поставлено на карту. Думаю, несколько дней вполне можно обойтись без развлечений. И господин Шишкин, что там по поводу происшествия на Ленинградском проспекте?
— Пока неизвестно, но есть большие подозрения на применение ментального оружия средней мощности. По крайней мере, следов взрывчатки так и не обнаружено.
— Держите это дело под своим плотным контролем, слишком уж оно странное, чтобы быть правдой, но все же расслабляться не стоит. Если по Москве начнут гулять демоны, нам это на пользу не пойдет. И вообще, я до сих пор не получил внятный ответ на простой вопрос: откуда появились фиболо, напавшие на Монастырь, и где они находятся сейчас?
Почти все опустили глаза, стараясь не смотреть в сторону руководителя. Ответа на этот вопрос ни у кого не было. Ланс тем временем продолжил:
— Вы вообще меня разочаровываете все больше и больше. Некомпетентность достигла таких масштабов, что даже Бровкин до сих пор не обнаружен, хотя уж чего проще? Этот человек не способен сидеть в тени, он должен был засветиться десятки раз, однако вы его не заметили. Как это могло получиться? Очень просто — благодаря вашему разгильдяйству. Господин Картыш, вы курируете многие объекты, в том числе и тюрьму. Скажите, вы закончили расследование на месте побега?
— Так точно! Нам удалось полностью проследить путь Бровкина до выхода из режимной зоны. Для этого пришлось поднять его личное дело, без него мы не могли быть уверены за некоторые моменты. Оказывается, он телекинетик, хотя и слабый, но даже минимальных способностей ему вполне хватило для вскрытия пары замков.
— Понятно. А что, неужели в камере не осталось никаких следов, по которым можно предположить, куда он направился после побега? Кто мог его укрыть или помочь?
— Никак нет, в камере не нашли ничего интересного.
— А искали?
— Так точно. Осмотрен каждый предмет кроме… кроме книги на столе.
— Что за книга?
— Во время пребывания в тюрьме Чапай всегда писал книги. Вот и сейчас он оставил очередной шедевр на столе. Это просто стопка исписанных листов, а сверху титульный с рабочим названием «Экстремальная проктология».
Собравшиеся откровенно заулыбались, кто-то хохотнул. Ланс бесстрастно уточнил:
— А почему никто не удосужился осмотреть эту… книгу?
— Там сверху лежала записка. В ней Бровкин предупредил, что если кто прикоснется к его книге, то на своей заднице узнает, что означает ее название.
— Понятно, — кивнул магистр. — Что ж, другого я от ваших людей и не ждал. Приступим к вопросу о мятежных гарнизонах. Для начала оговорюсь, что слово «мятеж» можно произносить только в нашем кругу, официально его факт мы не признаем ни в коем случае.
— Ты меня слышишь?..
— Нет, не слышат…
— Вот… опять…
— Не слышат…
— Холодно…
— Один…
— Опять один…
— И опять рядом…
— Ответь, ведь я маленький…
…
— Не слышат…
Проснувшись, Лина несколько минут бездумно смотрела в потолок. Она балансировала на тонкой грани между явью и владениями сновидений, как будто что-то не давало ей окончательно вернуться в реальный мир. Думая о себе странным образом как о постороннем человеке, она бесстрастно признала, что такое с ней первый раз. В Монастыре умели вбивать рефлекс поднимающегося солдата: вскакивая иной раз по тревоге, Лина, бывало, открывала глаза, уже успев наполовину одеться — тело двигалось само собой, будто на автопилоте. Вся казарма однажды долго смеялась, когда девушка, рефлекторно пытаясь застегнуть новый лифчик, запуталась в «зеркальной» застежке и громко пожаловалась на нерасторопную приемщицу, по ошибке выдавшую ей мужское белье. Самое удивительное, что окончательно проснулась она только после взрыва хохота. Нет, даже в госпитале, будучи прикованной к постели, она никогда не лежала так, в полудреме. А может, лежала? Лежала… и голос… и это все… Лина почувствовала, что еще немного, и она поймает ускользающую мысль… Важную мысль…
Ей не дали.
Дверь спальни раскрылась, заглянула белокурая мужская голова. Иронично улыбнувшись, Павел произнес:
— Доброе утро, неприступная дочь Онассиса. Чаю будешь?
— Нет, — с досадой ответила Лина, окончательно потеряв ускользнувшую нить.
Тот, поняв, что дело нечисто, уточнил:
— В чем дело? Что-то не так?
— Все нормально, сон нехороший приснился.
— Бывает. Могу повысить настроение очень смешным анекдотом. Он, правда, несколько пошлый…
— Не могли бы вы закрыть дверь с другой стороны, — перебила его девушка. — Мне надо одеться.
— Ничего, ты мне не мешаешь, — обаятельно улыбнулся Павел, но, едва не задымившись под возмущенным взглядом Лины, дверь все же закрыл.
Девушка повалялась еще с минуту, пытаясь вспомнить, что за мысль перебило появление Павла, но, увы, безуспешно. Впрочем, она тут же предположила, что это просто сон, так часто бывает, что после пробуждения кажется, что снилось что-то важное, очень интересное, но не можешь вспомнить даже маленький кусочек. Просто знаешь, что это было. Неприятное ощущение, скорее всего она столкнулась с ним и сейчас.
Девочки ждали ее на кухне, вовсю стуча вилками по тарелкам. Едва Лина присела, как Павел, уже занявший свою стратегическую позицию у окна, заявил:
— Не советую долго рассиживаться, минут через пятнадцать появится визажист.
— А зачем он здесь нужен? — удивилась Юля.
— Тебе незачем, принцесса татарская, — усмехнулся мужчина, — Нине, наверное, тоже. А вот Алина у нас человек известный, ее лицо знакомо слишком многим. Так что специалист немного над ним поработает в целях безопасности.
У Лины тут же пропал аппетит — она сразу вспомнила ныне покойную инструкторшу по прозвищу Садистка. Она перед спаррингами любила повторять одни и те же слова:
— Сейчас я так поработаю над вашей внешностью, что вы сами себя потом не узнаете.
Иногда эти слова оказывались пророческими.
— Повелитель, мы готовы ехать.
— Вы устранили повреждение «КамАЗа»?
— Да. Там и повреждениями это не назвать, обычный осмотр, на всякий случай.
— Тогда уезжайте из этого места.
— Опять будем колесить по городу?
— Нет, езжайте к магистрату.
Рог издал нечленораздельный, булькающий звук, сползая по сиденью. Фауст даже не обратил внимания на потрясение своего гориллообразного напарника — он был шокирован не меньше.
— Повелитель, но… магистрат… У него чудовищная охрана… Там… Там много людей из Монастырей, даже вашей свите не совладать с таким противником.
— Слуга, твое дело выполнять мои приказы. Вперед.
— Д-да, повелитель!
— И не проявляйте свой страх столь явно, для самца это недостойно. Я встречал самок, которые несравнимо храбрее вас. Прекратите трусить, я не собираюсь нападать на магистрат.
— Но, повелитель, зачем же нам тогда ехать в пасть к врагу?
— Тот, кого мы ищем, человек Ордена, раз он в этом городе, то рано или поздно появится там, и мы его не упустим.
— А если он покинет Москву? — уточнил пришедший в себя Рог.
— Моя свита это почувствует. Он здесь, рядом, просто теряется среди всех этих жизней.
Очередной, особо удачный удар, обрушил целый участок кладки. Настоятельница бросила кувалду на пол, вытерла пот со лба, отметив про себя, что его крайне мало — сказывалось обезвоживание.
— Все, проход готов.
Лилит присела напротив темнеющей дыры, посветила фонарем, спокойно произнесла:
— Там узкий коридор, облицован тесаными камнями. Это очень старый ход, ведь, начиная с середины девятнадцатого века, для этого использовали кирпич.
— Ничего, — заявила настоятельница. — Раньше строить умели, вон, дренаж тоже так построен и до сих пор работает. Сколько мы там ни ходили, ни разу не видела, чтобы где-то что-то обвалилось. Вперед.
Нельма подняла старинный фонарь, найденный в зале. Внутри него горела свеча, их подземные скитальцы обнаружили немало — можно было не экономить. К сожалению, и толку от них было немного, но глаза, привыкшие к темноте, в этом скудном свете могли различать дорогу на несколько шагов вперед. Помимо прочего настоятельница все время опасалась, что они забредут в невентилируемый тупик с пониженным содержанием кислорода, в этом случае по затуханию огонька можно будет вовремя узнать об опасности и выбраться до начала обмороков. Однажды, в годы молодости, она с группой бойцов исследовала старую шахту, и при этом глупейшим образом погибли двое ребят — просто задохнулись, свернув не туда, куда следовало.
— Лилит, ты уверена, что этот ход ведет на север? — уточнила настоятельница.
— Да, — кивнула девушка, — но не исключено, что он изменит направление уже через полсотни шагов. В монастырских подземельях такое случается нередко.
— Будем надеяться, что этого не произойдет, — произнесла Нельма и шагнула вперед.
Чапай отхлебнул глоток пива и, кивнув Робинсону, поинтересовался:
— Ты не устал? А я вот взмок немного.
Куратор не ответил — он пребывал в глубоком обмороке с того самого момента, когда Бровкин несколько секунд продержал включенный паяльник в его левой ноздре. Поняв, что собеседник вряд ли сможет ответить ему в ближайшее время, рыцарь отхлебнул очередной глоток, развернулся к перепуганной женщине, привязанной ко второму стулу:
— Мадам, вам с нами не скучно?
Пленница ожесточенно замотала головой, всем своим видом показывая, что она в полном восторге от всего происходящего и нисколько не скучает. Ей было страшно даже подумать о том, как этот жуткий человек сможет ее «развлечь». Чапай поймал ее взгляд, ускользающий куда-то влево, посмотрел в ту сторону. Спутник женщины, лежащий в луже собственной крови, подавал явные признаки жизни — едва шевеля конечностями, он пытался ползти в сторону входной двери.
— Надо же! Очнулся! — изумился рыцарь. — Я слышал, что есть безмозглые люди, но первый раз с таким сталкиваюсь. Да, по голове в таких случаях бить бесполезно… Ничего, сейчас изменим тактику.
Насвистывая попсовую мелодию, Чапай взял с журнального столика огромный кухонный нож с широким лезвием. Подойдя к извивающемуся раненому, он уже приготовился было перерезать ему горло, как в дверь позвонили.
— Достали меня эти посетители, — пожаловался сбрендивший от предвкушения крови рыцарь и направился в прихожую.
Взглянув в глазок, он увидел на лестничной клетке тройку мужчин. Одного из них Бровкин узнал — это и был долгожданный магистр Свен. Он как раз копался в карманах, очевидно собираясь достать ключи от квартиры. Чапай был полным психом, но прекрасно понимал, что телохранители сотрудника подобного ранга вовсе не похожи на слепых котят — вступать в рукопашную с такими противниками неразумно. Взяв ружье, он отошел на несколько шагов, присел на колено, положил палец на спусковой крючок. Жаль, что придется завершать дело с таким шумом, но ничего не поделаешь.
Дверь распахнулась, палец согнулся.
Первый патрон был с тяжелой пулей — она размозжила телохранителю кисть выставленной руки и, угодив чуть повыше печени, уложила его на спину. Тут же грохнул новый залп — картечь хлестнула по второму секьюрити, разворотив ему живот. Свен отпрыгнул назад, но тщетно — третий выстрел припечатал его к стене.
Поднявшись, Бровкин выпустил последний патрон в корчившегося телохранителя, вытащил из-за ремня один из трофейных пистолетов, обернулся в сторону гостиной, подмигнул обезумевшей от страха женщине:
— Думаю, теперь вам точно не скучно!
Обернувшись, он увидел, что тело Свена исчезло.
Лина изо всех сил сдерживалась, чтобы не моргнуть — кисточка мелькала перед самым глазом, нанося тушь на ресницы. А еще девушка старалась не фокусировать взгляд на зеркале, которое немедленно отразит всю глубину ее грехопадения. Такого издевательства над своим лицом она даже представить не могла: вот уже почти час визажист — женщина неопределенного возраста, буквально создавала ей новую внешность. Учитывая, что в Монастыре слово «косметика» считалось нецензурным, а прически и одежда у всех были одинаковые, то Лина сейчас чувствовала себя несколько необычно.
— Чуть-чуть расслабьте губы, — попросила визажист. — Я немножечко контур подведу.
Девушка закрыла глаза, выполняя требование мастера. Та, двумя движениями поправив свой огрех, задумчиво произнесла:
— Ну вроде бы все. Жаль, что волосы нельзя покрасить, был бы и вовсе шедевр.
От окрашивания волос Лина отказалась категорически, несмотря на уверения, что это кардинально изменит ее внешность. Она согласилась на парик, но этому воспрепятствовала мастерица. У девушки были слишком пышные волосы, под ним их не спрятать — будет выглядеть неестественно. Стричься выпускница тоже не согласилась, несмотря на всю разумность подобного поступка. Таким образом Лина сохранила свои локоны в неприкосновенности.
Открыв глаза, она настороженно уставилась в зеркало. Из стеклянной глубины на нее взглянуло некое существо, смутно кого-то напоминающее. Лина попыталась представить, что бы сделала настоятельница при виде подобного создания в стенах Монастыря. Но даже буйная фантазия девушки не смогла подсказать, что скажет Нельма в этой ситуации. Логичнее всего, что ничего — молча убьет столь наглую нарушительницу устоев, а ее трупом прикажет вытереть полы во всех туалетах.
Или сперва вытрет, а потом убьет.
— Что вы со мной сделали?! — с затаенным ужасом вопросила Лина.
— Ничего особенного, — удивленно ответила женщина. — У тебя великолепная кожа, честно говоря, давно такой не встречала. Просто эталон чистоты и здоровья. Очень интересно, какой косметикой ты пользуешься? Даже элитную надо подбирать индивидуально, ведь все мы такие разные.
— Никакой я не пользуюсь, — чуть не плача произнесла девушка. — А как это смыть? Оно воде поддается?
— Ну зачем же так! Есть специальные средства… Боже! В наши времена и встретить такую дикость. Сейчас я тебя немного просвещу.
— Только быстрее, у нас очень мало времени.
— Милая моя, твое лицо заслуживает потраченного времени, поверь мне.
В первый момент Чапай подумал, что окончательно сбрендил. Это вообще-то было недалеко от истины, но на все вопросы ответа не давало. Слишком странно для шизофренической галлюцинации — ведь трупы телохранителей чинно лежали на своих местах, даже не пытаясь улизнуть. А вот магистр не стал покоиться с миром и куда-то подался, не оставив после себя даже пятен крови. Нет, Бровкин понимал, что Свен мог носить бронежилет, но, будучи опытным специалистом по смертоубийству, понимал и то, что после попадания пули двенадцатого калибра придешь в себя не скоро — тут защитит только хитиновый боекостюм, да и в нем тебя может отбросить на несколько шагов. А ведь воскресший противник поймал такую пулю грудью, с ее хрупкими ребрами. Нет, тут дело нечисто.
Рыцарь с невозмутимым видом вернулся в гостиную, набросил на себя рясу, достал из кармана горсть патронов, оттянул цевье ружья, зарядил трубчатый магазин, вернул лишние боеприпасы на место. Он был уверен, что Свен не мог далеко уползти после такого приключения, и не сомневался, что сможет его догнать. Спешка в таких случаях вредна — все равно пострадавший не сможет двигаться быстро.
Выходя из гостиной, Чапай кивнул измученному куратору:
— Прощай Робинсон, приятно было с тобой побеседовать.
В глазах последнего можно было прочесть целую гамму чувств, но уж огорчения от расставания там точно не наблюдалось. Впрочем, рыцарь не обратил на это внимания. Выйдя за порог, он приметил старушку, выглядывающую из приоткрытой двери соседней квартиры. Та без страха, с каким-то нездоровым любопытством разглядывала трупы телохранителей. При виде Бровкина она проскрипела:
— Батюшка, что же это творится?!
Чапай вскинул ружье, дослал патрон в ствол, басовито ответил:
— Старуха, а ты как думала? Сатана зело хитер, и биться с ним по всякому незазорно. Сатанисты в доме есть?
— Да откуда ж, батюшка?!
— Нехорошо. Ну а хоть Свидетели Иеговы?
— Есть, — кивнула бабка. — В соседнем подъезде, квартира четыре. Вся семейка оттуда.
— Благослови тебя Бог! — благодарственно произнес Чапай. — Молись за упокой их грешных душ.
Развернувшись, рыцарь направился вниз по лестнице. Несмотря на несомненные проблемы с психикой, он продолжал мыслить относительно рационально и спускался осмотрительно. Бровкин не сомневался, что магистр вооружен, и вовсе не хотел схлопотать пулю. Однако пули он не дождался.
Все произошло настолько быстро, что Чапай не успел нажать на спусковой крючок — магистр возник будто из воздуха. Страшный удар вырвал ружье из рук, перелетев через голову, оно с силой ударило рыцаря по спине, удержавшись на ремне, перекинутом через плечо. Бровкин, как и следовало ожидать, не растерялся, бросился на Свена, сжав его в объятиях. Несмотря на неказистую внешность, объятие его было что у медведя — бревна заставляло трещать.
Лицо магистра замерло в нескольких сантиметрах от покрасневшей физиономии рыцаря, причем на нем не было ни малейшего следа напряжения или боли — он был абсолютно спокоен. А вот Бровкин как раз начал свое спокойствие терять — он понял, что нарвался не просто на опасного противника, а на ПРОТИВНИКА. А еще ему очень не понравились глаза Свена, а точнее их безжизненное, отрешенное выражение, будто его нисколько не касались потуги беглого заключенного. У трупа недельной давности взгляд на порядок живее. Ну нет, сейчас я тебе устрою!
Чапай оторвал тело Свена от пола, подался вперед, ударив его спиной об угол перил. После такого хладнокровие не сохранишь — Бровкин умел делать людям больно, и сейчас не подкачал. Магистра, очевидно, проняло — лицо его дрогнуло, но вместо мучительной гримасы исказилось в улыбке, больше похожей на оскал. Рыцарь понял, что сейчас начнутся неприятности.
Он угадал.
Его железные объятия разорвало с дивной легкостью, руки магистра схватили Чапая за плечи, сжав будто тисками, оторвали от пола, швырнули с невероятной силой. Рыцарь пролетел над лестничным пролетом спиной вперед, вышиб стекло на площадке, увлекая за собой шлейф сверкающих осколков, проследовал далее и, едва не задев за бетонный козырек, рухнул на крышу припаркованной машины. Оставив на ней солидную вмятину, он перекатился через багажник и закончил свое воздушное путешествие, шмякнувшись об асфальт.
Редкие очевидцы феерического полета священнослужителя решили было что попику пришел конец. Но не тут-то было — так просто Чапай не сдавался. Перекатившись на спину, он сделал глубокий вдох, выполняя вход в боевой режим по монастырской методике. В пару секунд рыцарь отрешился от боли, терзающей его тело, мобилизовал все резервы организма. Резко взмахнув ногами, он, оттолкнувшись от асфальта, выгнулся, вскочив сразу в низкую стойку, напряженный, готовый ко всему. Свена рядом не оказалось, но это ничего не доказывало: Бровкин был уверен — противник так просто его в покое не оставит.
Как ни странно, дробовик так и продолжал болтаться за спиной. Чапай моментально взял его на изготовку, целя в темнеющий провал вышибленного окна на площадке между первым и вторым этажами. Что-то ему подсказывало, что его невероятный противник не станет пользоваться дверью.
Он опять угадал.
Свен вылетел из окна рыбкой, будто ныряя навстречу рыцарю. Бровкин выстрелил и, к своему позору, ухитрился промахнуться — первый патрон был с пулей, угодить ею в подобную цель нелегко. Он успел отвести цевье назад, выщелкивая следующий патрон из магазина, но загнать его в ствол уже не получилось — магистр, хитро извернувшись в воздухе, впечатал пятку ему в лоб.
Удар был столь силен, что только перекачанные шейные мышцы спасли Чапая от разрыва позвонков. Его отбросило назад с такой силой, что в какой-то миг он увидел свои ноги на фоне пасмурного неба. Следом картинка погасла — тело рыцаря грохнулось на асфальт, и, хотя он начал группироваться, все же не успел защитить затылок от соприкосновения с твердой поверхностью. Сознание помутилось, Бровкина охватила знакомая по многочисленным приключениям слабость, во рту появился резкий, металлически-кисловатый привкус, верный спутник сильных ударов в голову.
Перед глазами показалось лицо Свена, склонившись над поверженным рыцарем, он с тем же оскалом упивался слабостью противника. Чапай, все еще не сдаваясь, нашел в себе силы и хрипло произнес:
— Попрощайся со своей задницей, сейчас я начну вставать.
Магистр ухмыльнулся еще шире, занес руку и, сжимая ладонь в кулак, обрушил ее вниз.
Темнота.