Сергей очнулся от сумятицы чувств, на которые, как он думал, уже не способен. Молодой воин осматривал его ладони, осторожно смазывая укусы обра ржавой, остро пахнущей мускусом мазью. Потом обработал раны на затылке.

Вокруг без суеты, но споро собирали оружие, складывали рядами стрелы и луки. Аккуратно уже были разложены кинжалы, мечи — и короткие с широким лезвием, и длинные с лезвием узким. Отдельно сложили щиты, седла, рубахи с нашитыми чешуей костяными и железными пластинами и цельнометаллические доспехи. Доспехи и оружие врагов не отличались от человеческих, только шлемы были больше похожи на круглый котелок с висящими наушниками кольчуги и длинной широкой пластиной, прикрывающей рыло…

Издали к ним съезжалось множество всадников. Прибыли подростки с лопатами и заступами. Дружно копали ямы для падали и складывали плотно, но считая, скольких сегодня побили.

Битва пробудила аппетит. Разожгли потухшие было костры, наспех разрубили одно из верховых обрских животных, побросали куски в котлы.

Сергей понял, почему его сейчас так сторонятся, когда увидел одного погибшего: обр разодрал его пополам. Схватил за ноги, и душа с мукой ушла ждать новые рождения. Страшная сила обров поразила его. Как и победа людей.

У Сергея сильно болели ладони. Хотелось прилечь. Кто-то сунул ему кость с большим куском вареного мяса, кто-то подал хлеб. Сергей, неловко орудуя забинтованными холщовой тканью руками, стал есть. Мясо оказалось очень вкусным.

Прибыли телеги, на которые погрузили доспехи и оружие. Не оставили даже звериные шлемы.

— Перекуем, — пояснил кто-то. — Железо нынче дорого.

Троим их товарищам не суждено было уже никогда увидеть восход солнца. Убитых хоронили вечером. Сухие бревна сложили срубом, чтобы жарче горело пламя и душам бойцов было легче расстаться с телами.

Вождь Доброслав пояснял Сергею:

— Мы со своими кладем оружие, доспехи и всякую охотничью снасть. Бог-Отец дает всем после смерти новую жизнь, мы все хотим возвратиться обратно в род. У вас, я знаю, не жизнь, а сладкий мед, мы же ценим нашу. Горше нет, чем потерять связь со своими. Мы кладем в последний путь все, что нужно мужчине, чтобы там, на небесах, он не мог забыть близких и быстро нашел путь.

Женщины плакали. Кто-то со стенаниями называл усопших по именам, перечислял заслуги.

Догорел высокий костер. Ровно светились красные угли, и быстро скользили языки сизого пламени. И старые и молодые носили землю, насыпали холм.

Недалеко от выросшего холма установили длинные столы, заставленные блюдами с мясом, рыбой и кашами. Тут же были бочки с пивом, брагой и квасом.

Все расселись по лавкам, пили, ели, славили умерших.

Сергей сидел рядом с вождем, а дальше за одним из столов кучно расположились остальные паломники.

Потом в честь павших начался бой. Две шеренги, сближаясь, бились на мечах. Раненых не было, чтобы не обидеть умерших.

Выходили и пары. В одной Сергей заметил Семена Кочетова. Тот ловко наносил убийственные на вид удары и так же ловко ускользал от ответных выпадов. Гул одобрительных голосов оценил его умение.

— У тебя хорошие бойцы, — похвалил Доброслав. — Но ты сегодня удивил нас. Мы не знали, что есть люди, способные выстоять против обра без оружия. Научишь нас. Наши судьбы теперь слиты.

Ночью никто не расходился. Подростки поддерживали костры. На столах ровно горели светильники. Тихая ночь. Мертвые ушли спокойно.

Доброслав, хмелея, гудел Сергею в ухо о племенах, о пяти тысячах бойцов, сохраненных до сего дня, о дальнем дозоре, выследившем передовой отряд обров, о том, что их племя — единственный непокоренный обрами островок, на который уже нацелены злые клинья, значит, быть великой войне!

И негромко гудело застолье, стены кругом — родной лес, потолок — жемчужное от звезд небо, и лишь порыв ветра, временами налетая, шумно тревожил вершины деревьев…

Будем жить!..