В лагере тилукменов наблюдалось необычное оживление. Какая досада, что у меня нет бинокля.

— Нимли, ты видишь, что там происходит?

— Они готовятся, Вик.

— Готовятся. Вот только к чему?

Минут пять мы всматривались вдаль, пытаясь разгадать смысл передвижений, которые происходили в лагере тилукменов.

— Быки! — сказал наконец Нимли удивленно. — Они что, собираются гнать сюда быков?

— Быки?

Так оно и было. На обращенной к нам окраине лагеря тилукменов постепенно росло стадо быков. Явно их пригнали сюда не с намерением покормить травкой. Бычий таран! Страшная вещь. Пара тысяч разъяренных быков (а тилукмены постараются их разъярить) сомнут наши порядки. Удержат ли их трос и заградительные плети? Не знаю. Такой удар может смести все наши заграждения. Мало того, мы разом лишимся всех заготовленных для тилукменов сюрпризов.

Я с досады стукнул рукой по каменному парапету. Ну почему тилукмены решили пустить быков? Мы их постарались уверить, что ловушек больше нет. Может, перестраховываются? Нам их перестраховка может обойтись очень дорого.

Так вот для чего они забрасывали ямы. Погонят быков, разумеется, не по всему фронту, а там, где ямы-ловушки засыпаны — по полосе шириной метров двести пятьдесят. Но им и этого хватит.

— Трубачам — сигнал общего построения. Нимли, срочно пошли курьера к катапультам. И сам тоже скачи — к тем, которые расположены дальше. Все метательные машины срочно привести в действие. Отдыхающие расчеты не будить. Отрядить три сотни мечников в помощь расчетам камнеметов. Как можно быстрее следует забросать пространство, на котором засыпаны ямы-ловушки, осветительными шарами.

— Понял. Сделаем.

Нимли отдал несколько распоряжений курьерам, затем вскочил на коня и поскакал на другую сторону долины, к расчетам метательных машин второго бастиона. Вот когда он оценил мою идею сделать из его племянника Тригги конного курьера. Порой скорость многое решает.

Запели трубы, призывая гномов к построению. Вслед за этим прозвучал сигнал «камнеметы к бою». Гномы строились, грохоча железом. Если быки прорвутся, лучше их встретить в строю, в полной готовности. Заскрипели приводы камнеметов. Те, кто успел заложить в машины камни, доставали их обратно — курьеры спешили доставить распоряжение о замене камней огненными шарами. Подбежавшие мечники помогали разводить костры. Успеем или нет? Ага, вот кто-то догадался отнести шар к уже горящему в отдалении костру. За ним побежали остальные, не дожидаясь, пока запылают костры рядом с машинами. Первый залп последовал минут через пять после объявления тревоги. Неплохо, очень даже неплохо. Если учесть, что расчеты не были предупреждены о замене зарядов заранее, отличное время.

Огненные шары со свистом понеслись в сторону неприятеля. Масло горит не так жарко, как бензин, зато долго. Придется брать количеством, усеивая пространство как можно большим числам горящих шаров.

Метательные машины произвели уже третий залп, когда стадо быков, погоняемое всадниками, двинулось в нашу сторону. Рев быков заглушал все остальные звуки. Что будет, когда они подойдут поближе? Тилукмены кричали и щелкали бичами, подгоняя стадо и направляя его в сторону горящих шаров. На что они рассчитывают? На то, что шаров слишком мало?

Фур! Фур! Фур! — Очередная партия шаров отправилась в полет. На поле их уже почти сотня. Хватит ли? Если надо — добавим. Камнеметы должны успеть сделать еще пару залпов до того момента, когда быки достигнут горящих шаров.

Я вцепился в парапет так, что побелели пальцы.

— А нам что делать, мастер Вик? По быкам стрелять будем?

Подошедший мастер Лорти смотрит азартно, с прищуром. Его внук застыл у арбалета и ждет команду его взводить. На бастионе зажигательных шаров нет — здесь не так много места, чтобы с ними управляться.

— Заряжайте станковые арбалеты. С любого расстояния бить только крупными болтами.

Мастер Лорти кивает. Бык — это не всадник, его легким болтом не остановишь.

— Онагры тоже взводите, — добавляю я. — Если быки минуют линию ям-ловушек, начинайте стрелять без дополнительной команды.

Скрипят лебедки. Онагры пока держатся — гномы сработали на славу. Арбалетчики крутят редукторы и взводят арбалеты. Быки приближаются, понукаемые погонщиками. Быки, бегущие впереди, начинают принюхиваться и недовольно крутить головами, а затем пытаются затормозить, напуганные запахом гари. Те, что бегут сзади, продолжают напирать. Передние ряды, почувствовав близость огня, упираются уже серьезно. На миг быки замирают в шатком равновесии и вдруг, сминая погонщиков, бросаются в стороны. Многовековой инстинкт гонит их прочь от пылающего огня, заставляя бодать не успевших увернуться погонщиков и скакать через ямы-ловушки, ломая ноги и сворачивая шеи. Часть быков оторвалась от стада и, проскакав вдоль линии ям-ловушек, повернула обратно к лагерю тилукменов. Защелкали бичи, пытаясь повернуть спасающихся бегством животных. Поздно. Около пятисот быков летело на порядки тилукменов, грозясь снести все, что подвернется им по пути.

Там, где были ямы-ловушки, высились горы из ревущих раненых быков. У второго бастиона за линию ловушек пробилось голов семьдесят. Они потеряли разгон, но ненадолго: лавируя между ям и уворачиваясь от рогов раненых быков, их гнали вперед погонщики. Ударили онагры второго бастиона, их поддержали баллисты, установленные на поле. Удар хорошо разогнанного камня весом пять-семь килограммов не выдержит ни один бык. Арбалетчики действовали более избирательно, выцеливая зазевавшихся погонщиков. Это правильно — на предельном расстоянии быка трудно остановить даже крупным болтом, вот подойдут поближе — тогда другое дело. За этот фланг я спокоен. Камнеметы успеют сделать три-четыре залпа. С учетом поддержки арбалетов этого должно хватить. А вот напротив первого бастиона ситуация создалась угрожающая. За линию ям-ловушек там прорвалось примерно четыреста быков. Их пока что удавалось отпугивать выстрелами камнеметов, но это ненадолго. Просочатся погонщики — и заставят их броситься на наши порядки. Сомнут.

— Вик, пора натягивать трос! — Стоящий рядом Нимли схватился за каменный парапет так, что, казалось, он готов его раскрошить.

Я сам видел, что пора, но как не хотелось этого делать! Мы приберегали сюрприз совсем не для быков. Оставалось не больше минуты. Сейчас тилукменские погонщики соберутся с силами и погонят на наш правый фланг это стадо. Четыреста голов — они просто сомнут копейщиков правого фланга.

В это время вдоль первого бастиона, заставив гномов посторониться, вперед вырвался легкий фургон, запряженный парой лошадей. Стоящий в открытом фургоне гном размахивал топором, второй рукой держась за большую бочку.

Пораженный, я смотрел на фургон, летящий навстречу стаду быков. На что рассчитывает погонщик?

Не доезжая метров пятьдесят до быков, гном резко повернул поперек долины и, размахнувшись топором, изо всей силы ударил по бочке. Что у него в бочке? Масло? Масло щедро лилось на поле, оставляя за фургоном заметный след. Гном наклонился и, подняв с пола фургона горящий факел, швырнул его назад. Масло весело запылало. Огонь побежал за фургоном, создавая непреодолимую для быков преграду. Масло прогорит минут через двадцать, но нам этого хватит. Гном подхватил топор и погрозил им в сторону врага, заставив гномов взреветь от восторга, а тилукменов от досады.

— Нимли, кто это?!

— Не знаю, мастер Вик! Слишком далеко, я не могу узнать этого смельчака.

Тилукменские погонщики, опомнившись, схватились за луки. На повозку и смельчака посыпались стрелы. Упала, споткнувшись, первая лошадь, раненная стрелой. Гном обрубил постромки и, схватив вторую лошадь под уздцы, побежал дальше. Копейщики замерли в волнении, затаив дыхание. Метров через пятьдесят, нашпигованная стрелами, пала вторая лошадь, застив фургон остановиться. Гном схватил пустеющий бочонок и, взвалив его на плечо, бросился дальше, преследуемый бегущим по пятам за ним огнем.

Несколько стрел отскочили от его панциря или впились в бочку. Гном продолжал бежать. Бежал он до тех пор, пока стрела не впилась ему в ногу. Собрав последние силы, гном швырнул бочонок и упал, пытаясь откатиться от разлитого масла.

Оставить его умирать на поле я не мог. Тилукменов около ям-ловушек было не так и много, быстро получить подкрепление из лагеря и организовать атаку они не смогут. Быть может, это опрометчиво и рискованно, но я постараюсь его вытащить.

Я слетел по лестнице вниз, вскочил на коня, повод которого держал один из курьеров, и галопом помчался на правый фланг. Туда, где упал неведомый герой.

— Щит! — Я подскочил к одному из пехотинцев желтой сотни.

— Но, мастер…

— Щит! И не возражать! Подержи моего коня.

Отобрав щит и всучив упрямому гному повод моего скакуна, я протолкнулся в первую шеренгу копейщиков.

— Желтая тысяча, вперед! Все остальные — на месте! — крикнул я во весь голос. Сигнальщики закричали, передавая дальше распоряжение.

— Марш! — Я стукнул мечом о щит и шагнул вперед. Вместе с гномами. Они так разогнались, что мне пришлось ускорять шаг. Следом за копейщиками двинулись мечники и стоящие в тылу желтой тысячи арбалетчики. Оставшиеся погонщики выпустили в нашу сторону пару десятков стрел и, не выдержав, припустили к своему лагерю.

Отважного гнома мы вынесли на руках и отправили в лазарет. Он оказался без сознания — был ранен стрелой и немного обгорел. Я узнал его — это был тот самый гном, которого я из копейщиков перевел в расчеты камнеметов. Это он делал для метательных машин первые осветительные шары. На фургоне, который тащили неторопливые быки, мы отправили его в лагерь. Неужели он не выживет?

Ловушки, которые нам удалось сохранить, это десятки, а то и сотни жизней гномов — тех, кто не погибнет в прямом столкновении.

Через полчаса масло прогорело, заградительный огонь погас. Быки в отсутствие тилукменских погонщиков успели утихомириться. Часть их разбежалась, оставшиеся на месте сотни две с половиной гномы перегнали к нам в тыл.

~~~

Хан Тулум негодовал. Мало того что провалилась ночная вылазка, так провалилась еще и идея с быками. Идея, казавшаяся такой безупречной, обернулась против тилукменов. Они потеряли почти всех быков, ничего при этом не достигнув. Более того, часть кинувшихся вспять быков зацепила краем лагерь тилукменов, затоптав полтора десятка кочевников. Оставшиеся несколько сотен быков умчались в поле, где всадникам пришлось ловить их и собирать не меньше часа. Мало того, часть быков гномы угнали к себе в тыл. Потери, одни потери. Одно хорошо — быки не провалились ни в какие ловушки, кроме ранее обнаруженных ям. Пора с этим заканчивать. Гномов следует опрокинуть во что бы то ни стало.

Хан выбежал из шатра, гневно сверкая глазами. Командиры тысяч старались не встречаться с ним взглядом, чтобы не навлечь нечаянный гнев.

— Все вперед! — прорычал хан. — Одепр, твоя тысяча ударит по центру! Пробейте оборону гномов, остальные довершат начатое!

— Слушаюсь, мой хан! — Одепр не посмел перечить. Хан пустил в ход свой главный козырь, тем лучше. После провала ночной вылазки Одепр горел желанием свести с гномами счеты.

— Остальные пойдут по флангам! — вскричал хан, и тысячники заторопились, спеша передать приказ своим подчиненным.

Через пятнадцать минут все тилукменское войско начало строиться, готовясь к атаке. На этот раз отборная ханская тысяча должна участвовать в битве. Более того, на ее ударную мощь делалась основная ставка.

~~~

Я смотрел на построение тилукменов не с удовольствием (какое может быть удовольствие, когда тебя собирается атаковать конная лавина?), а скорее с удовлетворением. На этот раз хан решил бросить в бой все резервы — по центру строилась усиленная тысяча. Кожаные доспехи многих были расшиты металлическими пластинами, у сотников — панцири. Тем лучше — нашим арбалетчикам легче будет выцеливать их среди скачущих всадников. Хороши ли панцири, я не знал. Не беда: если болт из ручного арбалета их не пробьет, то из станкового — наверняка. Мастер Лорти это доказал весьма наглядно. У коней — нагрудники, защищающие от стрел. Сразу видно — по центру строится ударный кулак. Тилукмены решились атаковать всерьез. После провалившейся первой атаки они осторожничали, пытались обнаружить новые ловушки. Не обнаружили — и уверились, что ловушек больше нет.

Стоящие поперек долины три толстых столба, возвышающиеся метра на полтора, наверняка их не насторожили. Мы установили их для того, чтобы трос, который планировалось натянуть в момент атаки, не слишком провисал. К счастью, погонщикам быков не удалось приблизиться и как следует рассмотреть трос. Поняли бы они, для чего он нужен? Не знаю. Но у них был бы лишний повод насторожиться — продолжить разведку или атаковать малыми силами. Подвести врага к нужному тебе решению — это половина победы. Тилукменский хан уверился в том, что сможет опрокинуть гномов решительным ударом. Тем лучше. Массированная атака была для нас сейчас менее опасна, чем десятки мелких вылазок.

— Похоже, пришла пора привести в действие все наши ловушки.

Я обернулся.

— Раста? Ты почему не отдыхаешь?

— Какой отдых? Пришла пора решительной битвы. Удалось вздремнуть пару часов, и то хорошо.

— Ты прав. Этот удар будет решающим. Ладно, собираем все резервы. Тем, кто дежурил ночью, в бой пока не вступать, но быть наготове. Может так статься, что нам понадобится каждый. Раз уж ты здесь, то проверь готовность заряжающих метательных машин. Нимли, отправляй курьеров к охотникам, что отдыхают после ночного дежурства. Пусть будут пока в резерве, но чтобы были готовы выступить при первой необходимости. И еще, направь курьеров ко всем командирам тысяч. Пусть проверят готовность команд, которые будут взводить заградительные плети.

— До них дойдет?

— Да. Чувствую, сегодня в ход пойдут все резервы.

Нимли отправился раздавать указания курьерам. Раста пошел проверять исправность воротов и готовность команд, которые будут их крутить. Подозреваю, что потом он направится к своим любимым камнеметам. Я находился на первом бастионе, наблюдая последние приготовления тилукменов. Время развертывания в боевые порядки — очень важный показатель. Хорошо, когда оно есть, но бывает и так, что его катастрофически не хватает. Именно поэтому я в свое время начертил для гномов линию построения. Каждый на ней находил свое место в строю довольно быстро, несмотря на явную недостаточность тренировок. Хорошее оружие и доспехи, боевой дух — все это имеет огромное значение во время боя. Но на первоначальном этапе наиболее важна организация боевых действий. Именно благодаря ей мы могли позволить себе дать отдых копейщикам и мечникам. В боевые порядки тилукмены строились примерно в два раза дольше, чем гномы.

Я довольно улыбнулся — не пропали даром наши тренировки. Согласованность действий тилукменов оставляла желать лучшего. Об управлении войсками в бою нечего было и говорить. Будь у меня год, я отработал бы все необходимые маневры и разбил кочевников прямо в их лагере, проведя пешую ночную атаку. А сейчас можно было рассчитывать только на удержание линии.

Хан прокричал команду, и кочевники рванулись вперед, постепенно набирая скорость. Им еще предстояло миновать линию ям-ловушек, около которой находилось несколько сотен мертвых или раненых быков — с разгону это не получится. Тем лучше: они попадут под один-два залпа камнеметов, пока будут пробираться через эти завалы. Лишь бы гномы не перепутали сигналы трубы. Сигналов накопилось уже около двух десятков. Их распознаванию я уделил немало времени. Никакой курьер не сравнится со скоростью звука.

Камнеметы выбросили в поле два десятка огненных шаров. Ну точно, Раста добрался до баллист. Без него никто не стал бы заниматься такой самодеятельностью. Всю долину они не перекроют, да и боевые лошади более дисциплинированы, чем быки, призванные тянуть фургоны, но и лишними не будут. Немного дополнительной сумятицы в стане врагов нам не помешает.

Артиллерия бастиона тоже пришла в движение, гномы взводили онагры и станковые арбалеты. Засевшие выше на скалах лучники последний раз проверяли оружие. Колчаны их были заполнены под завязку. Пора.

— Сигнал «камнеметам открыть огонь», — сказал я. Стоящий неподалеку трубач отозвался, огласив долину ревом трубы.

Тут же ударили камнеметы с первого и второго бастионов. Третий бастион молчал — он находился чуть дальше. Мы договорились, что он будет вести огонь самостоятельно.

Залп удался на славу. В рядах кочевников сразу образовались прорехи, хотя они не успели еще миновать линию ям-ловушек. Среди тилукменов раздался вой. Как бы им ни хотелось, сейчас они не могли пришпорить лошадей, чтобы во весь опор устремиться к врагу. Второй залп был не менее результативным. Промахнуться было просто невозможно.

Два залпа — это хорошо. Тилукмены потеряли не менее полутора сотен всадников, не успев даже как следует развернуть атаку. Что ни говори, камнеметы хороши именно против массовых атак.

Ударная тысяча, пришпорив коней, рванулась вперед. В центре долины препятствий было гораздо меньше. Тилукмены могли бы разогнаться для атаки и раньше, но тем самым вызвали бы на себя огонь всех камнеметов. Одепр придерживал своих всадников, не позволяя им раньше времени оторваться от соплеменников. И в то время, когда всадники, скачущие по флангам, стали не торопясь пробираться через линии ям-ловушек, ударная тысяча пошла в отрыв.

— Трос! — крикнул я. — Сигнал «натягивать трос»!

Гномы начали вращать вороты. Медленно, слишком медленно. Всех перехватить не получится. Досадно! Вовремя ли я отдал команду? Не сейчас. Сомнения в сторону. Только не сейчас.

Около трех с половиной сотен из ударной тысячи успели проскочить, прежде чем натянутый трос остановил конную лавину. Это было что-то. Лошади спотыкались, падая и теряя всадников. Кони, люди — все смешалось. В этой давке затоптали несколько сотен тилукменов. И здесь в очередной раз ударили камнеметы. Тилукмены дрогнули. Свалка усилилась. Кони шарахались в стороны. Всадники ударялись в панику, не понимая, что произошло, и отчего возник затор на ровном месте. Они потоптали друг друга, причиняя себе больший урон, чем тот, который нанесли камнеметы. Вот что значит неожиданная помеха и паника. Трос лопнул, не выдержав напора, но камнеметы успели произвести еще три залпа, прежде чем тилукмены смогли навести в своих рядах какой-то относительный порядок для продолжения атаки. Крики военачальников развернули тех, кто уже собирался броситься наутек. Так обстояли дела с основной массой тилукменского войска. А вот оторвавшаяся часть ударной тысячи была для нас опасна.

— Взводим заградительные плети? — спросил Нимли.

Взводить? Нет. Я скрипнул зубами от досады. Заградительные плети, конечно, остановят эти три сотни всадников. Сколько им понадобится времени, чтобы преодолеть триста метров до строя копейщиков? Полминуты, не больше. А до заградительных плетей? Секунд двадцать. Нет, нельзя взводить. Это последний шанс на то, чтобы остановить конную лавину. Лавину, а не три сотни всадников. Если гномы не выдержат удар этой группы, то что говорить об ударе всего тилукменского войска?

— Всем огонь по оторвавшейся группе! — крикнул я.

Гномы начали разворачивать онагры, станковые арбалеты первого бастиона перенесли огонь на оторвавшуюся группу. Их поддержали арбалеты второго бастиона. Лучники второго бастиона достать всадников, атакующих по центру долины, не смогли. Десятки выпущенных ими стрел упали, не долетев, а некоторые достигли скачущих на излете, потеряв пробивную силу, и оказались бесполезны.

— Команда «копейщики, на колено»! — крикнул я.

Сигнальщик протрубил. Гномы сработали четко — не пропали наши тренировки.

Залп ручных арбалетов был малоэффективен. Болты ударялись в нагрудники коней или доспехи всадников, не причиняя им вреда. Удачными оказались от силы выстрелов двадцать. Зато станковые арбалеты отработали на совесть. И те, что были заряжены в три болта, и те, что выпустили по одному, но большому, сбивая по нескольку всадников за раз. Всадников семьдесят остались лежать на поле, остальные продолжали атаку. И здесь прямой наводкой ударили онагры, буквально сметая строй атакующих. Как я узнал позже, этим мы были обязаны идее Расты. Поставив прицел онагров на прямую наводку, он зарядил их крупным щебнем. Такой залп с расстояния в пятьдесят метров был подобен залпу картечи. Залп онагров снес более половины атакующих. К сожалению, второго залпа они сделать не успели.

— Сигнал «копейщики, к бою»!

Гномы ощетинились копьями, готовясь принять на себя удар оставшейся сотни кочевников. Тилукмены не стреляли. Они стремились как можно скорее сократить расстояние, чтобы сшибиться с гномами в рукопашной схватке. Их стремление можно было понять: задержись они на полминуты, следующий залп онагров мог уничтожить весь прорвавшийся авангард. Отступить они уже тоже не могли — просто не успели бы.

Рубка была ужасной. Длинные копья — хорошая защита от конницы, но умения гномам не хватало. Потеряв половину из оставшихся всадников, тилукмены все-таки смогли прорвать линию копейщиков и столкнуться с мечниками. Онагры и станковые арбалеты были бесполезны. В ход пошли мечи, секиры и ручные арбалеты, из которых гномы стреляли почти в упор. Двуручные мечи показали себя с самой лучшей стороны. Мастерству тилукменов гномы могли противопоставить лишь длину своего меча и крепость панциря.

Прорвись тилукменов хотя бы на сотню больше, гномы могли бы не устоять. Доберись всадники до метательных машин — это была бы катастрофа. Вывести из строя камнемет не так уж и сложно, если находишься поблизости, а почти невооруженные расчеты пали бы в неравном бою. Как и расчеты станковых арбалетов. Отразить вражеский прорыв удалось бы с большим трудом и немалыми потерями.

В то время, когда мечники гномов добивали остатки прорвавшихся тилукменов, основному войску удалось, наконец, организовать свои порядки и продолжить атаку.

Признаюсь, я вздохнул с облегчением. Расчет был правильным — тилукмены, уверившись в том, что их не ждет больше никаких сюрпризов, бросились в бой. Их вдохновлял успех оторвавшейся группы. Она пала, но смогла пробиться за линию копейщиков. Не будь тилукменов так мало, их ждал бы успех.

Тяжела ноша полководца: поверни тилукмены от линии оборванного троса обратно — и гномы, павшие в битве с оторвавшимся авангардом отборной ханской тысячи, были бы на моей совести. Это я решил не использовать против авангарда заградительные плети.

И решил, как оказалось, правильно. Начавшаяся массированная атака тилукменов позволила мне наконец вздохнуть с облегчением: все было правильно. Наш последний сюрприз сыграет как надо — остановит не каких-то три сотни кочевников, а атаку по всему фронту.

Сигнал я подал чуть раньше, чем хотелось бы, — опоздать никак было нельзя. А может, гномы, которые тянули за веревки, взводя заградительные плети, делали это быстрее, чем на тренировках.

Скачущие впереди всадники почти успели остановиться, увидев, как всю долину вдруг перегородил ряд толстых металлических копий. Почти, но не совсем — следующие ряды напирали, так что первым было просто некуда деться. Вот это затор получился — свалка почище, чем у троса. И это в тот момент, когда они уже считали битву выигранной. Представляю их удивление. Тилукмены еще рвались вперед, яростно пытаясь пробиться через образовавшийся затор, но их боевой дух был уже сломлен. Плети устояли, за них удалось пробраться лишь нескольким тилукменам, оставшимся без коней. Арбалетчики подстрелили их еще до того, как они добежали до строя гномов. Ручные арбалеты, оказавшиеся так малоэффективны против отборной ханской тысячи, здесь были гораздо более полезны. Не зря мы проводили испытания: с семидесяти метров болты уверенно пробивали дешевые кожаные доспехи. А вот для метательного оружия мечников оказалось далековато. Видя, что заградительные плети держатся прочно, гномы подошли ближе, до тридцати пяти метров, и на тилукменов обрушился град оружия — метательные копья, раскручиваемые на цепях небольшие ядра, молоты. В дело пошло все. Баллисты были малоэффективны на таком близком расстоянии, но модернизированные онагры били прямой наводкой без остановок. Если возникший затор отчасти являлся преградой для камнеметов, установленных на земле, то онагры, расположенные на бастионах, работали очень эффективно. Каждый залп лучников тоже приносил результат.

Тилукмены, застрявшие в последних рядах, открыли огонь из луков — не прицельно, вести прицельный огонь мешала образовавшаяся свалка. В отчаянии тилукмены попытались штурмовать бастионы. Первый был слишком высок. Несколько десятков кочевников, которые попытались взобраться по каменной стене, сорвались вниз или были подстрелены лучниками. Третий бастион был чуть в стороне и прямой атаке не подвергся. Хуже всего обстояли дела на втором бастионе. Он был ниже первого и третьего, к тому же его огневая мощь наносила тилукменам наибольший урон. Не менее двух сотен тилукменов бросились на штурм второго бастиона. Они карабкались по камням, поддерживаемые стрельбой лучников с земли. Через пару минут на бастионе завязалась рукопашная.

Спасли положение охотники — та сотня лучников, которая находилась в резерве после ночной засады. Огонь из луков в упор сбросил ворвавшихся на бастион кочевников. К сожалению, без потерь не обошлось. В числе других в схватке погиб мастер Лорти — изобретатель станкового арбалета. Этот старик заражал меня своим задором и жизнерадостностью. Он сражался до последнего. Ему мало было того, что именно его изобретение дало гномам серьезное преимущество в стрелковом вооружении, он хотел быть в первых рядах обороняющихся.

Провалившаяся атака на второй бастион была последней каплей — тилукмены бежали. Вслед им неслись камни — на дальней дистанции к онаграм присоединились баллисты, провожая остатки тилукменской армии.

Тилукмены ушли в тот же день — их осталось не более трех тысяч, причем половина из них были ранены. Большую часть обоза им пришлось бросить. С потерей быков фургоны было просто некому тянуть. Так закончился их поход. Потеряв три четверти состава и не достигнув цели похода, они возвращались в степь.

Наши потери были гораздо меньшими. Сто семьдесят два гнома пали в этой битве, раненых было вдвое больше. Укрывшиеся в долине люди потеряли восемнадцать человек.

Это был грустный праздник. Гномы привезли из лагеря бочонки с пивом. Жгли костры, вспоминали павших, радуясь тому, что удалось отстоять свою долину. Такая вот необычная смесь печали и радости — вкус победы.

Неделю гномы наводили на месте битвы порядок и занимались погребением павших. Своих и врагов. Если погребение врагов было неприятной рутинной работой, то погребение павших гномов превратилось в торжественную процессию. Она направилась к пещере, являющейся старой горной выработкой. Это место должно было стать местом упокоения павших в битве за долину. Прощание продолжалось полдня. Здесь собрались все гномы. Заслон на линии обороны мы снимать не стали, пока не убедились в том, что тилукмены ушли окончательно, так что участвовавшие в битве гномы прощались с павшими по очереди. Когда прощание закончилось, павших гномов занесли в пещеру и навсегда обрушили ее свод. Один из мастеров подошел к входу и начал замерять скалу, перекрывшую вход.

— Зачем он это делает? — спросил я Нимли вполголоса.

— На скале будут выбиты имена всех павших в битве.

— Хороший обычай.

Если погребение павших гномов происходило торжественно, то с павшими врагами поступили проще — общие могилы в степи. Пусть сбежавшие тилукмены скажут спасибо, что их павших соратников не оставили без погребения. Конечно, старались не ради них, а ради чистоты своей долины.

Брошенные в бывшем лагере тилукменов шатры и фургоны остались напоминанием о минувшем набеге.

— И что нам с ними теперь делать? — спросил Гримми.

— Вот уж не знаю. Может быть, в хозяйстве пригодятся? А если нет, то можно продать.

Гримми пошатал тилукменский фургон и вынес заключение:

— Лучше продать. Не основательно сделано, не как у гномов.

Я улыбнулся такому заключению. Судьба трофейных фургонов меня не волновала.

Через пять дней вернулся отряд охотников, посланный по следам тилукменов. Они уходили в степь, даже не думая об остановке.

Люди поблагодарили за временное пристанище и в тот же день отправились обратно к своим поселкам. Но перед этим случилось одно забавное событие.

За день до ухода людей из долины небольшая делегация охотников остановилась около моей палатки. Гадая, что им еще нужно, я вышел навстречу. Последние дни были на удивление спокойными. Количество дел, которые мне приходилось решать, резко пошло на убыль. Вот отдохну немного, и пора будет подумать о своей дальнейшей судьбе. Но это чуть позже. А пока я по нескольку часов в день пропадал в походной кузне — одной из тех, что стояли во временном лагере гномов. Что я там делал, не знал никто. Я не спешил поделиться с окружающими подробностями. До отъезда я хотел закончить одно дело. В остальное время гулял по долине или отдыхал в палатке, где меня и застали охотники.

— Мастер Вик, можно задать вопрос? — Охотники переминались с ноги на ногу. С чего бы?

— Задавайте.

— Тем, кто оборонял второй бастион, были обещаны памятные знаки… На людей это тоже распространяется?

Я улыбнулся. Вот оно в чем дело — охотники беспокоятся, достанутся ли им медали.

— Разумеется. А как иначе?

В тот же вечер я попросил гнома, искусного в резьбе по дереву, изготовить шаблон по несложному эскизу — круг диаметром сантиметра четыре с логотипом «V» посередине.

Вечером я отлил сотню медалей, и на следующий день состоялось их вручение особо отличившимся. Гномы и люди радовались как дети. Много ли надо для счастья? Я раздал девяносто девять кругляшей. Сотый? С ним пока было непонятно. Он предназначался тому гному, который остановил быков, разлив горящее масло на их пути. Он заслужил медаль как никто другой. Но состояние его до сих пор оставалось тяжелым, и я отдал его медаль Нимли, попросив вручить ее герою, если он выживет.

Вот и перевернута еще одна страница моей жизни. Что впереди? Кто знает. Есть время, чтобы подумать. Варианты были разные. Взятые на себя обязательства я выполнил, а об остальном — отдельный разговор. В этом году повторного набега гномы могут не опасаться.

На следующий день после отъезда людей тайна моей работы в кузне была явлена на всеобщее обозрение. Это был памятный знак — арбалет, молот и табличка с надписью: «Здесь принял свой последний бой мастер Лорти».

Чем-то зацепил меня этот старый гном. Я искренне жалел, что мне не довелось продолжить с ним знакомство. Знак я водрузил на втором бастионе. Под удивленное сопение гномов.

— Почему именно Лорти? — поинтересовался Раста.

— Не знаю. Он мне запомнился как никто другой.

— Мы вырубим нишу для знака. Вы не против, милсдарь?

— Хорошо.

Бастион может еще пригодиться, а в нише памятный знак никто не заденет.

Вот и все. Пора отправляться в путь. Я обнял Расту, Гримми и Нимли. Трех невысоких крепышей, встреча с которыми в таверне так неожиданно повлияла на мою судьбу. Вернусь ли я сюда? Кто знает? Впереди долгая дорога.