Кошмар шестой
ХЕЙМДАЛЛ ОДИНОКИЙ И КАМЕННЫЙ ГОРГУЛ

Дорога петляла меж стволов неохватных многовековых вязов. Кора их была мозолиста и груба, а ветви раскидисты и тенисты. Теперь я шел по карте и надеялся, что вскоре она выведет меня к людям. Масштаб на ней указан не был, что было серьезным упущением со стороны неизвестного картографа.

В вышине пели птицы. Их музыкальная разноголосица здорово действовала мне на нервы. Вообще, все события последних недель изрядно расшатали мою нервную систему. Не помогли даже влитые ведьмами эликсиры. А ведь я должен был сильно укрепиться внутренне. Представляю, что случилось бы с обычным человеком, испытай он хотя бы малую толику того, что уже выпало на мою долю. Наверное, сошел бы с ума и бегал бы сейчас по лесу с бешеным хохотом. Впрочем, обычный человек вряд ли выбрался бы из любой случившейся со мной переделки.

Еще больше, чем птицы, меня внезапно стала раздражать долгополая ряса – она стесняла мои размашистые движения.

Судя по тому, как менялся лес, я выбирался к местам, где человек был хозяином. Я даже нашел следы вырубки. Причем рубили дерево совсем недавно. Куски коры были разбросаны вокруг, а ствол покрыл прозрачный древесный сок. Это зрелище воодушевило меня, и я прибавил шагу.

Вскоре впереди послышался громкий хруст. Я насторожился. То, что крупный хищник до сих пор не полакомился моей плотью, было редкой удачей. На самом деле этот лес был довольно густо населен крупной зубастой живностью. Теперь, похоже, удача меня оставила, и я столкнулся с кем-то весьма массивным. Но, может быть, он окажется уже сытым. Тогда я смогу пройти мимо. Потом послышался звук гулких ударов, и я решил, что ошибся и это человек рубит дерево. В конце концов неподалеку я ведь видел совсем свежие следы вырубки.

Я осторожно раздвинул ветки. Сначала среди пышной зелени я никого не заметил, но потом рассмотрел стоявшую среди папоротника и сливавшуюся с ним гигантскую птицу с фиолетовыми лапами и зеленовато-желтым радужным оперением. У нее были глаза немного навыкате и хвост с синеватым отливом, состоявший из нескольких длинных перьев. Преобладал зеленый цвет, но желтой была выпуклая грудка птицы и крылья, желтым также отсвечивали два пятнышка на щеках. Загнутый клюв производил угрожающее впечатление. Размером он был с мою голову, а книзу заострялся и был немного зазубрен. Птица развлекалась тем, что долбила гигантский вяз. Дерево сотрясалось, в стороны летели громадные куски коры и сочной древесины. Некоторые колосс с удовольствием пожирал, запрокидывая вверх клюв, когда очередной обломок дерева проскальзывал в его большой зоб.

Теперь стало очевидно: то, что я с самого начала принял за вырубку, на самом деле было следами, оставленными клювом пернатого гиганта. Вид у него был не агрессивный, иначе я вряд ли отважился бы выйти из кустов и показаться ему. Впрочем, происшествия последних недель позволили мне утвердиться в собственных магических силах. Несмотря на некоторые опасения, вызванные массивными размерами птицы, я испытывал уверенность, что в случае необходимости смогу себя защитить. Огромная птица сразу же заметила мое появление и замерла, выставив в мою сторону немигающий недоверчивый зрачок. Ноздри на темном клюве раздувались с громким шелестом вдыхающего воздух могучего существа. Я сделал шаг навстречу и ласково проговорил:

– Не бойся, птичка, не обижу…

Наверное, ему понравился тембр моего голоса, потому что он стремительно повернулся – до сих пор он стоял ко мне в профиль, будто бы впав в ступор, теперь же, склонив голову с едва заметным хохолком, он стал наблюдать за мной. Продолжая нашептывать что-то подходящее, я сделал еще несколько шагов в его сторону, осторожно протянул ладонь – не без опасения: он мог оттяпать ее одним движением мощного клюва – и погладил птицу по крылу. Она издала едва различимое воркование и вдруг распахнула крыло на целых шесть футов, словно приглашала меня продолжить приятное поглаживание. Я снова потрепал птицу по крылу, а потом улыбнулся и сказал:

– Ну, мне пора, приятель! Меня ждут великие дела!

В молодости все самонадеянны, и нередко ожидание великих дел оборачивается в зрелом возрасте жестоким разочарованием в жизни, но в моем случае все, о чем я когда-либо мечтал, сбылось… Правда, совершенно иначе, чем я предполагал… Однако не буду забегать вперед: о великих делах и свершениях я поведаю несколько позже…

Гигант проводил меня взглядом, а я отправился дальше через лес. Мои мысли долгое время занимала странная встреча с дружественным существом. Я жалел, что не мог взять птицу с собой: такой могучий союзник в дороге мне наверняка пригодился бы. Он смог бы оберегать меня от хищников, которые могут встретиться в любой момент. К тому же мне было бы не так одиноко. Я грустил так некоторое время, пока не убедился, что птица следует за мной и вовсе не собирается покидать меня. Она ломилась через кустарник с диким хрустом. Видимо, ей было очень и очень одиноко в лесу, и случайная ласка сразу же привязала ее к человеку.

Я решил дождаться ее появления. Увидев, что я остановился, птица тоже замерла. Она спряталась за кустом и внимательно рассматривала меня сквозь густую листву.

– Эй ты, – крикнул я, – иди сюда, чего замерла…

Некоторое время птица предпочитала оставаться в своем укрытии, а потом выступила на поляну и протянула шестифутовое крыло, чтобы я погладил его.

Впоследствии, продолжив путешествие вместе, мы крепко подружились. Я назвал птицу Кеш. Очень скоро он выучился говорить: «Кеш – хорошая, умненькая птичка!» и звучно выкрикивать: «Жак – дурак!» Этому я его не учил. Слово «дурак» он узнал где-то прежде и срифмовал мое замечательное имя с этим постыдным прозвищем. Некоторое время я пытался заставить его замолчать, но никакие увещевания и наказания не помогали, тем более что довольно сложно наказывать птицу, которая выше тебя ростом. Кеш выкрикивал и другие слова. Как на знакомом мне языке, так и на странном северном диалекте.

Хорошо, что ведьмы заставляли меня внимательно штудировать лингвистическую учебную литературу: я без труда понимал речь почти всех мест, где оказывался, и мог легко объясниться. Исключение составлял разве что край Гейрог, где мне суждено было участвовать в военной кампании… Но и там из обрывков слов мне удавалось извлечь смысл сказанного.

По большей части я перемещался теперь верхом. Поначалу Кеш воспринял мою попытку на него взобраться как посягательство на личную свободу. Он даже попытался ущипнуть меня клювом – я едва успел увернуться, – но очень скоро он привык к всаднику, и хорошо ходил под седлом. Он вообще обучался всему с немыслимой скоростью. Никогда не думал, что птица может быть такой умной.

Были, конечно, и некоторые проблемы с его использованием в качестве скакового животного. Пробираясь через лес, Кеш забирался на дерево, цепляясь за ствол могучими лапами и клювом, а потом, разбросав крылья, спархивал на землю или на следующую ветку. Подобный способ передвижения через короткое время сильно утомил меня. Вцепившись в перья гигантской птицы, я в ужасе заваливался назад, пока он карабкался вверх, а потом стремительно летел в пропасть. Через некоторое время я почувствовал в себе присутствие разгневанного желудка, который настаивал на том, чтобы опорожниться.

Несколько дней ушло у меня на то, чтобы заставить птицу идти по земле. Наше путешествие несколько замедлилось, но зато мои внутренние органы теперь были в порядке, я мог удержать внутри себя ту скудную пищу, что удавалось добыть в дороге. Несколько раз я обнаруживал гнезда мелких птиц и разорял их – питательный желток поддерживал во мне силы. Кеш с завидной ловкостью отыскивал большие и вкусные семена и ягоды, несколько раз предлагал мне полакомиться древесиной, но я неизменно отказывался.

Путь наш был омрачен проливными дождями, которые, начавшись, уже больше не прекращались. Вода лилась с неба нескончаемыми потоками. Моя монашеская одежда превратилась в мокрые тряпки, облепившие тело. Кеш отряхивался время от времени, и тогда я едва не слетал с его сильного загривка, а брызги от пахнувших птицей перьев летели мне прямо в лицо. Во время одного из таких встряхиваний я выронил карту брата Жарреро. Мне пришлось заставить Кеша вернуться. Полдня я прочесывал местность и наконец нашел пергамент с нанесенными на него ориентирами… За то время, что я искал ее, карта сильно отсырела, некоторые названия расплылись, но в целом чернила оказались очень стойкими, так что она могла бы послужить мне. Но, к сожалению, карта теперь представляла для меня куда меньшую ценность, потому что, сбившись с пути, я забрел за пределы тех мест, которые были изображены на ней…

Родственников Кеша мы не встретили. Другие птицы в лесу были совсем небольшого размера: самая крупная – с ладонь.

Мне представилось, что мой спутник – странный каприз природы. Впоследствии мне суждено было убедиться, что это не так.

Первыми, кто заметил меня и Кеша, были несколько мальчишек, болтавшихся на лианах у самой опушки леса. Увидев нас, они здорово струхнули. Всадник, заросший темной спутанной бородой, с гривой почти черных волос, рассыпавшихся по плечам, и диковинная птица яркой расцветки, чей клюв угрожающе пощелкивал, заставили их сорваться с места и броситься прочь с криками ужаса. Этим они здорово меня позабавили. Я дал Кешу указание прибавить ходу, и очень скоро моему взору предстала уютная маленькая деревушка. Одноэтажные мазанки с соломенными крышами и деревянными крылечками стояли вразнобой. Между ним пролегала хорошо утоптанная дорога.

Проехав по ней недалеко вперед, покачиваясь на спине гигантской птицы, я вдруг услышал настойчивые удары колокола и невольно обернулся. На небольшой часовенке женщина в темных одеждах била в набат, с силой дергая длинный темный язык колокола. Похожее, она возвещала о моем прибытии. Это насторожило меня.

Люди встретили мое появление как-то странно. Они выходили навстречу, прижимали ладони к груди, начинали кланяться, старались заглянуть в мою немытую и заросшую физиономию.

Я дернул за оперение шеи, и птица остановилась. Ловко спрыгнув на землю, я поправил капюшон монашеской рясы. Он соскользнул мне на голову и несколько испортил эффектное приземление.

– Привет вам! – выкрикнул я. – Жак – мое имя!

Но местные жители и не думали представляться. Они продолжали кланяться и держались от меня на почтительном расстоянии. Люди выходили из домов медленно и, как мне показалось, с некоторым опасением. В толпе, которая все прибывала, я заприметил парочку весьма симпатичных селянок. Их поклоны, адресованные мне, внушали некоторые надежды на приятное времяпровождение. Выделялся своей мощной фигурой также деревенский староста, бормотавший приветствия.

Женщина, бившая в колокол, наконец спустилась. Расталкивая людей, она пробиралась ко мне. Вблизи на ее лице я рассмотрел разноцветные татуировки: узор из магических символов – следы причудливых древних верований.

Она упала на колени. Приятно, конечно, но даже мне показалось, что это уж чересчур.

– О посланник богов! – выкрикнула татуированная на смутно знакомом наречии, глядя на меня совершенно безумными глазами. – Как давно мы ждем тебя… и вот ты наконец среди нас…

– Хм, – смутился я, – давно ждете? Действительно, и вот я среди вас…

Следом за странной татуированной женщиной прочие мужчины и женщины тоже стали преклонять колени. Они протягивали ко мне руки и что-то гортанно выкрикивали. Должно быть, это были обращения к посланцу богов.

– Ладно, ладно, будет вам, – с приятным чувством в сердце принялся я поднимать их на ноги, – я тоже очень рад, но не до такой же степени…

– Священная птица, – различил я один из голосов и обернулся к своему пернатому приятелю.

«Ну да, животному посланца богов следовало быть сосудом святости».

Когда приветственная лихорадка потихоньку стала спадать, местные жители занялись более полезными делами. Сначала меня плотно накормили, а потом устроили на ночлег в одном из глиняных домиков. Кешу досталось место в конюшне. Селяне притащили ему бочку грецких орехов, и он принялся с наслаждением их разгрызать, оглушительно щелкая клювом.

Потом все удалились, оставив меня наедине с татуированной женщиной. Помещение было довольно темным, таким же, как это лесное племя. Свет из маленького окошка с трудом мог пробиться через мутный бычий пузырь. Мы стояли напротив и пристально смотрели друг другу в глаза. В доме, да и во всей деревне царила подозрительная тишина. Складывалось впечатление, что жители деревни вдруг затаили дыхание и ожидают чего-то.

Я мерил комнату шагами. А потом решил выяснить, что же здесь, черт возьми, происходит.

– Эй, – довольно грубо сказал я, – что, так и будем стоять и пялиться?

– Я не понимаю тебя…

– Просто скажи, с чего вы взяли, что я посланник богов?

Мы говорили на разных диалектах, и она вполне могла заплутать в паутине моих лингвистических конструкций. Я тоже не слишком хорошо понимал их речь. Она и другие селяне говорили на наречии Катара, но странно измененном, напоминающем чем-то язык Тура. Смешение диалектов невозможно было бы понять, не познакомься я во времена своего бурного детства с целой лексической системой языков, в том числе старокатарским праязыком. Она вдруг бегло начала говорить, гортанные звуки чередовались с длинными гласными, следующими одна за другой, иногда она помогала себе жестами – чувствовала, что я понимаю не все из сказанного. Я с большим трудом, но все же смог расшифровать речь жрицы.

По ее словам выходило, что я посланник, чье появление было предсказано в их ведических книгах еще в стародавние времена. Она проникновенно говорила о пришествии того, кого их книги называли Спаситель. Спасителем, по их мнению, был, надо думать, я. Согласно ведическому тексту, этот некто должен был явиться в трудный час на диковинной птице и избавить поселение от ужасного духа зла. Что это за дух и как я должен был их от него избавить, слушать я отказался. Раздраженно ходил из стороны в сторону и яростно бормотал себе под нос, что меня мало волнуют проблемы местных жителей. В книге упоминалось, что Спаситель будет странствующим монахом. На мне было одеяние монаха, но душа моя была черна, и я вовсе не планировал изгонять духов и кого бы то ни было из их привычной среды обитания. Меня любые злые духи вполне устраивали. Мысли проносились в моей голове со скоростью ветра. А что, если посланником должен был стать брат Жарреро и именно ему надлежало встретить в лесу птицу, подружиться с ней и явиться в эту деревню, если бы один из братьев-людоедов не сцапал монаха и тем самым не уничтожил древнее предсказание. Эти измышления представлялись мне вполне реальными. А может быть, брат Ариоро должен был оказаться на моем месте?

Я, конечно, с наслаждением покушаю за их счет, переночую здесь, а потом, простите, святые угодники, отправлюсь по своим делам.

Особенно важных дел у меня в те времена не наблюдалось, но несмотря на отсутствие дел, я постоянно куда-то спешил.

– Ладно, – сказал я, – думаю, теперь имеет смысл мне отдохнуть немного.

– Позволь разделить с тобой ложе, посланец богов. – Жрица мгновенно скинула с себя одежду.

Ее нагота была совершенной. Немного портили картину многочисленные татуировки по всему телу – даже соски грудей были испещрены мелкими кривыми каракулями, – но потом я усмотрел в цветном рисунке некоторую оригинальность. Какое-никакое, а разнообразие…

Она была страстной и ласковой одновременно Гладила мою голову и целовала плечи. А потом падала в пучину страсти и отдавалась ей вся, отдавалась мне… Ее крики, могу поспорить, не давали заснуть этот ночью никому в деревушке.

А наутро я проснулся один. Приготовился погладить упругое женское тело, и рука моя нащупала его отсутствие. Я торопливо огляделся, пошел к умывальнику и ополоснул лицо ледяной водой. Моей любовницы не было в доме.

«Может, она готовит завтрак?»

– Модрена, – крикнул я.

В пылу страсти она назвала мне свое имя. Но никто не откликнулся. Завтрак никто не готовил. В доме царила тишина.

Потом я выбрался из домика и принялся бесцельно рыскать по деревне, но нигде не смог ее найти. Наконец ко мне приблизился староста, положил руку на мое плечо и сказал:

– Не ищи ее, посланник. Она поступила, как должно. Она спустилась в подземелье…

Его слова, как ни странно, я разобрал сразу же:

– Куда-куда?

– В подземелье. Туда, куда каждую полную Луну уходят наши девушки.

– А ну-ка пошли туда. – Я решительно качнул головой.

– Как, уже? – Староста в недоумении уставился на меня.

– Уже, уже, давай скорее, пошли… Он нерешительно отступил и глядел на меня с видимым удивлением.

– А разве уже пора?

– Пора, – решительно заявил я.

Староста пожал плечами и повел меня через деревню к лесу. Мы миновали несколько лесных прогалин и добрались до холма, внутри которого был лаз, уводящий отвесно вниз, в самые недра земли.

– Она что, там?

Он утвердительно кивнул. Я собирался отправиться следом за жрицей немедленно, но старейшина удержал меня.

– Ты же сказал, она там? – Я не совсем понимал, что он имеет против немедленного спасения жрицы.

– Да, там, – ответил староста, – и будет там, пока Луна не сделается полной и круглой. И это будет ее последний час. Однако тебе еще не время идти туда, ты заблудишься в подземном лабиринте.

– А когда будет время?

– Ближе к вечеру неизвестный нам человек, или злой дух, придет забирать еду, и тогда ты сможешь пойти за ним и убить. Так сказано в древних книгах – посланник пойдет за духом и убьет его. Может быть, тебе нужно какое-нибудь оружие?

– Да нет, спасибо, – откликнулся я, – думаю, и так разберемся с вашими проблемами. А какого черта она туда полезла?

– Она была уверена, что ты дождешься вечера, пойдешь и спасешь ее…

– Чушь собачья…

– Что? Прости, посланник, я не понял тебя…

– Да ничего, это наречие племени боном – так их шаманы отгоняют злых духов.

– А, я понял. – Вид у старосты сделался очень довольный.

Меня обрадовало то, что злой дух питается теми же продуктами, что и люди, значит, он не так страшен, как я сам. Наверное, кому-то просто удалось запугать наивных деревенских жителей, и теперь этот некто пожинал плоды собственного хитроумия. Молодец, ничего не скажешь. Надо и мне взять на вооружение этот трюк. Может, заберусь в подземный ход возле какого-нибудь города и буду требовать дань. Как бы то ни было, но жрицу следовало оттуда вытащить. Мне она очень понравилась, и я решил во что бы то ни стало спасти ее.

Согласен, происшествие исключительное – мне кто-то понравился так, что я попытался его спасти. По молодости лет такое со мной иногда случалось. Редко, но бывало.

К вечеру некто, чью фигуру в темноте сложно было рассмотреть, и вправду появился и взял продукты, а потом скрылся в подземном ходе. Там он, насколько я смог рассмотреть, зажег свечу. По крайней мере, его силуэт удалялся, освещенный сполохами огня, который горел внутри подземного хода.

Я кивнул старосте и жителям деревни, собравшимся вокруг холма, и решительно направился вниз, намереваясь быстро разобраться с этим простым делом: злые духи неплохо видят в темноте, им дополнительное освещение ни к чему.

Огонек свечи слабо мерцал впереди, и я следовал за ним, опасаясь потеряться в обширном подземном лабиринте. В детстве ведьмы учили меня проходить лабиринты, но некоторым полученным знаниям я почему-то не доверял.

А разве у вас так не бывает? Казалось бы, все обстоятельства вам известны, вы доподлинно знаете, как поступить в данной ситуации, – теорию освоили в совершенстве, а на практике – бабах, вы потерялись, у вас уже наблюдается дрожание конечностей, онемение позвоночного столба, трясучка челюстей с одновременным зубодробительным эффектом. Так и я, наделенный магической силой и сводом полезных В подобной ситуации знаний, совсем не был уверен, что смогу выбраться из лабиринта, тем более что таких холодных и мрачных подземелий видеть мне еще не приходилось. Лабиринт производил неприятное впечатление, он чем-то тяготил меня, давил, словно невозвращенные долги.

Огонек еще некоторое время вел меня, а потом вдруг исчез. Я сразу же зажег заклятие факела: не хватало только блуждать в кромешной темноте…

На глиняном полу немедленно проступили очертания человеческих костей. Беглый осмотр показал, что кости обглоданы кем-то огромным с массивной челюстью и острыми зубами. Я растерянно обернулся. Может, вернуться? Но глаза татуированной жрицы были так огненно красивы, ее тело настолько сладко, а страстные стоны – глубоки и возбуждающи, что я выругался и пошел дальше.

Вскоре обнаружилась простая причина внезапного исчезновения огонька – дубовая дверь, за которой несший свечу человек, или злой дух, скрылся. Я немного потоптался у порога, а потом решительно толкнул ее и, пригнувшись, вошел в длинный подземный зал, весь заставленный книгами. Десятифутовые потолки почернели от копоти. И в самый потолок, поражая воображение, упиралась статуя диковинного зверя. Раскинув полукружие крыльев, каменная тварь скалила мерзкую, исключительно тупую морду. Скульптор не поленился и создал несколько рядов острых зубов, которые вразнобой торчали из пасти.

Помещение освещалось свечой, вставленной в металлический подсвечник. За столом, склонившись, сидел седобородый старик. В руках он держал гусиное перо. Должно быть, собирался что-то записать, но мое появление помешало ему осуществить задуманное. Старик поднял лицо. Оно отразило удивление, но я отметил вместе с тем некоторое злорадство в его глазах, словно во мне старик разглядел нечто очень смешное. Его гримаса мне не очень понравилась.

– Я – Жак, уважаемый, – представился я со всей вежливостью, на какую только был способен.

– На колени, смерд! – выкрикнул вдруг старик, вскакивая на ноги. Подобное обращение было для меня совершенно неожиданным и в высшей степени неприятным после оказанного мне наверху королевского приема. – Ты разговариваешь с Хеймдаллом Одиноким, хранителем Каменного Горгула!

– Да-да, я понял, ты сторож при статуе, – сказал я, – вот только в толк не возьму, к чему такой пафос-то? И куда деваются девки из деревни, которых ты забираешь каждую Луну?

У меня уже появились смутные подозрения насчет того, что этот престранный старикан, за которым я шел по лабиринту, делает с молодыми девушками… Возможно, он ест их потом, как Латуний Цизераний Четырнерий и его брат, имени которого я, к сожалению, а возможно к счастью, не знаю.

Хеймдалл Одинокий вдруг вздрогнул всем телом и уставился куда-то в сторону. Проследив его взгляд, я увидел массивные песочные часы, стоявшие в стенной нише. Белый песок тонкой струйкой перетекал из верхней части вниз. Вверху они почти опустели. Мы оба замерли, завороженные течением времени.

Потом он метнулся к часам и ловко их перевернул, как только последняя песчинка упала вниз, подхватил стоявший рядом со столом посох и угрожающе двинулся на меня. Свое оружие старик держал двумя руками, как настоящий боец, но все равно происходящее выглядело довольно забавным: уж больно дряхлым был нападавший.

О да, теперь я понял – предсказание ведических книг было очень точным, жители селения ждали именно меня. В такой ситуации я, несомненно, тот, кто сможет им помочь. Сейчас расправлюсь со стариком, переломаю все. его иссохшиеся кости и стану великим героем, победителем злых духов-пенсионеров.

– Уважаемый дряхлый сторож, – сказал я, – может, ты не будешь веселить статую?

Старик сильно обиделся, его лицо сморщилось, как гнилое яблоко, а потом он резко перешел в наступление и ударил меня посохом по клацнувшим неудачно зубам. Удар был настолько неожиданным – такой прыти от старика Хеймдалл а я не ожидал, – что на некоторое время я оказался дезориентирован. Но быстро пришел в себя, встряхнул головой, в которой сначала забегали-забренчали звонкие ноты и цвета, а потом медленно, но верно, прояснилось.

– Так, старик, – выдавил я, утирая тыльной стороной ладони окровавленный рот, – так и зубы потерять недолго.

– Недолго, – сурово согласился Хеймдалл Одинокий, – и потеряешь…

Его поза была исполнена значительности: успешное нападение здорово вдохновило любителя молоденьких селянок.

Я поднял ладонь и начертил в воздухе сияющий полукруг, чем немало удивил старика. Наверное, в его подземелье колдуны захаживали нечасто. Полукруг обратился в окружность, которая, вопреки всем законам физики, начала бешено вращаться, вихрь смел со стола все папирусы и письменные принадлежности, огонек свечи затрепетал и едва не погас. Некоторое время Хеймдалл Одинокий тупо рассматривал огненную окружность, пока она не раскрутилась окончательно и не врезалась в его впалую грудь. Дедушка со свистом промчался по воздуху, отчаянно взмахнул худыми ногами и врезался в книжный стеллаж, который не удержался на старых крепежах и с диким грохотом повалился, придавив многочисленными тяжелыми томами и грузным деревянным основанием хранителя Каменного Горгула. При этом я услышал отчетливый хруст. Все, Хеймдалл весь поломался…

Свеча погасла, и я оказался в кромешной темноте. Деревенька была спасена. Теперь в моих ближайших планах был поиск любезной моему сердцу татуированной жрицы. Поскольку в комнатке ее присутствия не наблюдалось, я здраво рассудил, что дряхлый извращенец, темная ему память, спрятал ее где-то в подземном ходу. Мысль о том, что красотка томится одна во мраке, испытывая ужас и страдание, наполнила меня праведным гневом.

Я зажег заклятие факела и, насвистывая примитивный кабацкий мотив, выбрался из кельи гадкого старика. Здесь я остановился, чтобы поразмышлять.

Теперь становилось очевидно, что мне все же придется плутать по лабиринту и оставлять пометки на стенах, чтобы впоследствии найти дорогу наверх. Теоретические знания следовало применить на практике. Почему-то недоверие к ним никак не давало мне покоя.

Осторожно продвигаясь вдоль неровных стен, я решил для начала вернуться к выходу из подземелья, чтобы потом знать, в каком направлении мне идти.

«Кажется, я проходил вот здесь…»

Факел осветил коридор, ведущий наверх. По нему я и направился очень осторожно, обшаривая взглядом пространство.

Почва под ногами была довольно мягкой – красная глина. Время от времени я наступал на что-то твердое. Сомневаться в том, что это такое, уже не приходилось – в лабиринте повсюду были разбросаны обломки человеческих костей, а продвинувшись немного дальше, я наткнулся на почти целый череп. В темноте он матово поблескивал серовато-белой лобной долей. Чьи-то гигантские челюсти сильно повредили кость, оставив на ней длинные глубокие отметины. Я перевернул череп ногой, на меня явственно пахнуло холодком страха. Дальше я пошел с еще большей осторожностью, размышляя о том. что, видимо, не все так просто, как мне представлялось с самого начала, и лабиринт – место довольно неприятное.

Вскоре я понял, что найти выход мне не удается, однако панике не поддается.

Не такой я человек, чтобы поддаваться панике. Симпатичной девчушке по имени Паника – если бы кто-нибудь решил так назвать свою нелюбимую дочурку, – я бы, пожалуй, поддался, а абстрактному понятию, означающему чувство полнейшей безысходности, никогда!

Вдруг позади раздался то ли скрежет, то ли громкое воркование. Поскольку природа звука оставалась для меня загадкой, я обернулся и направил факел назад. Он пролетел по воздуху несколько метров и замер. Некоторое время я вглядывался в кромешный мрак, но так ничего и не увидел – только пустое пространство и сполохи пламени на стенах. Между тем звук повторился. Скрежетало железо, будто несмазанные петли двери, или едва слышно стонал гигантский хищник. Теперь я отчетливо уловил, что звук раздавался в отдалении, но был настолько громким, что показался мне очень близким. Мягкие стены лабиринта словно специально были созданы для того, чтобы поглощать звук, и тем не менее я его слышал!

Я решил ускорить поиски жрицы и как можно быстрее убраться отсюда восвояси, развернулся и стремительно зашагал прочь. В конце концов, мне было абсолютно все равно, что будет происходить дальше с жителями этого селения, – пусть злой дух, или кто он там, продолжает ужинать их девушками, но татуированную жрицу я должен был спасти… У меня есть для этого ловкость, интеллект и магические силы, в чью непобедимую мощь я уже начинал безгранично верить.

Дикий рев – ощущения были такие, будто толпа, состоящая из ста лишенных рассудка безумцев, решила проорать приветствие своему господину, – обрушился на меня и раздавил мою уверенность в несколько мгновений, пока мои барабанные перепонки пульсировали, а по взмокшей от ужаса спине катилась струйка пота.

Какое бы дьявольское создание ни обитало в этом лабиринте, совершенно очевидно, что глотка у него гигантского размера, да и зубы, судя по всему, рекордной длины. Мне вспомнился обглоданный череп, и я прибавил шагу, стараясь, чтобы дыхание не сбивалось.

А вдруг это гигантская дрофа, которая питается героями, спасающими девушек? Или минотавр? Я где-то слышал, что минотавры любят обитать как раз в таких вот подземных лабиринтах. А может, все это – одна большая ловушка, в которую меня завлекли жители деревни, чтобы покормить свою возлюбленную зверюшку?

Размышляя таким образом, я неожиданно понял, что угодил в тупик. Между тем я уже вполне отчетливо слышал, как кто-то не в меру массивный ступает на глиняный пол позади, при этом шаги его отдаются гулким эхом. Значит, весит это существо не меньше тонны. Если это дрофа, то мне точно конец. После первого же раза…

Я стремительно побежал по коридору, приведшему меня в тупик, – назад, назад, быстрее, быстрее. Факел немного не поспевал за мной – заклятие было весьма несовершенным, поэтому большую часть пути я проделал в кромешной темноте. Гулкие шаги неизвестного монстра становились все ближе, потом я увидел несколько ответвлений, нырнул в одно из них и помчался вперед со всей возможной скоростью.

Очень скоро я почувствовал, что подземный ход расширяется, и через несколько мгновений неожиданно вдохнул менее спертый воздух большого пространства. Факел взмыл под самый потолок, подчинившись моей магической воле, и я смог рассмотреть, где очутился. Коридор привел меня в обширный зал, потолок которого, судя по всему, упирался в самую макушку холма, а значит, все это подземелье было когда-то давно создано для того, чтобы служить домом. Вот только чьим домом?

Факел поднимался все выше, продолжая рассеивать тьму, и я внезапно заметил впереди деревянный столб, постепенно выплывавшие из мрака. К заржавленным металлическим скобам, крепко сидевшим в сухом дереве, была прикручена за запястья татуированная жрица. Она была без сознания и безвольно висела на руках, кисти ее уже посинели, а лицо, там, где кожа проглядывала через причудливый рисунок, было бледнее Луны. Впрочем, в подземелье все выглядело либо бледным, либо темным. Столб же был такого огромного размера, что я, подняв голову, ощутил легкое головокружение. Если бы я вдруг решил его обхватить, мои ладони вряд ли встретились бы с другой стороны. Из какого же дерева неизвестные древотесы создали такой столб? Вокруг него – о ужас! – все было засыпано обглоданными человеческими костями.

Я стремительно кинулся к жрице и, сведя пальцы, быстро пережег веревки. Девушка осела на землю. Я припал к ней – пульс хорошо прослушивался, но дыхание было слабым.

– Модрена, – позвал я, но жрица не откликнулась.

Гул шагов, несколько отдалившийся, тем временем снова стал нарастать. Я взвалил девушку на плечо и осмотрелся. Из зала вело не менее десятка коридоров. Мне предстояло очень быстро сделать выбор. Промедли я еще мгновение – и наша участь была бы решена. Но перед лицом смертельной опасности я соображал и двигался весьма проворно. Как только я вбежал в один из коридоров, позади меня раздался оглушительный и яростный рев. Он буквально сбил меня с ног. А потом я отчетливо услышал, как нечто огромное захлопало крыльями.

Я боялся обернуться, потому что мне показалось, я догадался, что я там увижу. Мне вспомнился Хеймдалл Одинокий – хранитель Каменного Горгула и трехметровая каменная статуя, упиравшаяся в потолок. У старика был очень злорадный вид, когда он переворачивал песочные часы. Наверное, они отсчитывали мгновения до того часа, когда горгул вновь оживет и отправится за своей добычей.

Я споткнулся и тяжело рухнул на колени, жрица выскользнула из рук и, ударившись о землю, слабо вскрикнула. Она все еще находилась без сознания, но уже начала приходить в себя. Сделав над собой усилие, я приподнялся, не удержался и все же кинул взгляд назад. Самые мрачные мои предчувствия сбывались.

Разбросав огромные перепончатые крылья, гигантский горгул медленно взмывал вверх. Его челюсти, не нашедшие добычу, которая, по обыкновению, должна была находиться у жертвенного столба, яростно смыкались, я отчетливо услышал скрежет гигантских зубов. Потом он заметил меня. Некоторое время я рассматривал желтые радужки его звериных глаз, а потом резко прыгнул в подземный ход, подхватив жрицу на руки. Она едва слышно застонала, что позволило мне надеяться, что, возможно, вскоре она придет в себя и сможет передвигаться самостоятельно.

Факел снова отставал, он прыгал где-то за моим плечом, больше освещая дорогу горгулу, нежели мне. Втиснувшись в узкий проход, он сложил крылья за спиной и довольно ловко, перебирая мелкими когтистыми лапами, полз следом за нами. Эти коридоры словно специально были созданы для того, чтобы он мог удобно по ним перемещаться, я же постоянно спотыкался и налетал на стены. В конце концов факел погас, и наступила кромешная тьма. Подземную тишину нарушал скрежет чешуйчатого тела горгула о землю.

Так мы продвигались по подземным ходам довольно продолжительное время. Я все больше выматывался – ведь мне приходилось тащить татуированную жрицу. Горгул чувствовал, что приближается к добыче, и издавал громкие горловые звуки, с аппетитом щелкал тяжелыми челюстями и оглушительно сопел – я постоянно чувствовал зловоние и смрад его дыхания.

Наконец мне надоела эта погоня, которая явно должна была вскоре завершиться – и отнюдь не в мою пользу. Я резко остановился, аккуратно положил жрицу на землю, резко обернулся, наполнил ладони магической силой и метнул назад огненный шар. Поскольку времени до того, как зубы и когти этой твари обрушатся на меня, оставалось совсем мало, шар вышел не слишком крупным. Он покатился по подземному тоннелю, освещая все вокруг и оставляя позади себя огненный след, а потом врезался в грудь монстра. Получив удар, горгул взревел и попытался встать на задние лапы, но ударился о потолок. Вокруг него рассыпались огни, искры, ход осветился, и стало хорошо видно, что он ранен: из множества порезов на его птичьей груди сочилась темная жидкость.

Горгул затряс головой и яростно заревел, так что я отшатнулся и закрыл уши руками. А потом ожившая статуя ринулась вперед с такой немыслимой скоростью, что я даже не успел сотворить простейшего жеста. Когти зверюги полоснули меня, разрывая одежду и кожу. Я почувствовал, как из глубоких порезов на ребрах хлынула теплая кровь. От второго удара горгула я тем не менее успел увернуться и, нырнув под его лапу, скользнул мимо разверзшейся и клацнувшей пасти. Изо рта каменного идола на меня пахнуло адским смрадом.

Избежав таким образом смертельной опасности, я мигом оценил обстановку и со всех ног побежал обратно к залу. Кровь продолжала литься из располосованной груди, багровые капли падали и исчезали во тьме.

Обычный человек, скорее всего, давно бы уже оказался на том свете, получив такое ранение, как я, но во мне благодаря эликсирам ведьм бежала кровь совсем иной молекулярной структуры, поэтому я все еще был жив и твердо стоял на ногах. Мои ткани принялись стремительно регенерировать, края ран стягивались, стремились сомкнуться, а кровь стремительно сворачивалась, чтобы прекратить кровотечение. И все же последствия ранения, конечно, ощущались: кружилась голова, нестерпимо кололо в правом боку. Не обращая внимания на боль, я продолжал бежать вперед, пока наконец не оказался в зале. Горгул должен был появиться из лаза через секунду. Он яростно ревел, звучно хлопал сложенными за спиной крыльями. Большую часть времени зверюга потеряла, пока разворачивалась, – в подземелье у него было совсем мало места для маневра.

Я зашел за гигантский столб, к которому Хеймдалл Одинокий прикручивал несчастных девушек, попавших к нему в руки, и свел ладони. Оставалось дождаться, когда из подземного хода появится морда отвратительного существа. Шелест был все ближе, и наконец два огненных глаза показались из тьмы. Тогда я послал незримый импульс. Огонь ударил в самое основание столба, послышался треск, и ствол гигантского дерева стал медленно заваливаться.

Расчет был точным. План, родившийся в моей голове, когда длинные когти полоснули меня по ребрам, реализовался полностью. Каменный горгул появился из подземного хода и стал стремительно возноситься вверх, чтобы напасть на меня с воздуха. В это мгновение гигантский ствол рухнул, оборвав его красивый полет, и подмял горгула под себя. Послышался ужасающий треск, столб сломался в поперечнике и вместе с тварью врезался в землю…

Наступила тишина, нарушаемая только слабым поскребыванием. Это когти горгула некоторое время двигались, царапая плотную древесину. Затем все стихло. Что-то едва слышно защелкало.

Я приблизился к гор гулу, придавленному столбом. От его головы и грудной клетки мало что осталось. Монстр медленно каменел с характерным треском в конечностях, быстро превращаясь в часть скалистой породы… Впрочем, статуя, в которую он стремился превратиться после смерти, более всего напоминала скульптуры, найденные археологами в раскопках Попей, древнего города-государства Альвиолен, – части конструкции повреждены, отсутствуют важные фрагменты, нарушая целостность произведения искусства. При взгляде на каменного горгула мне вспомнилась Мегера Вилосская, скульптура женщины без ног, ныне являющаяся украшением исторического музея в просвещенной Миратре.

Я устал наблюдать страшноватую каменную агонию, зажег факел и задумчиво побрел по лабиринту к тому месту, где оставил татуированную жрицу.

Ну вот. На моей совести еще два убийства – мерзкий старик, возомнивший себя неизвестно кем, но очень большим и сильным, и ужасающая тварь, которую он кормил красотками, как, впрочем, и страхолюдинами, из местной деревушки.

Жрица уже пришла в себя. Она сидела, привалившись к стене, и пялилась мутноватыми глазами в темноту. На мое появление она почти не отреагировала, хотя я, черт возьми, был ее спасителем, фактически «принцем на белом коне». Она просто обязана была воздать мне должное.

– Похоже, тебе уже лучше, – сказал я.

– Я как будто сплю, – медленно размыкая губы, пробормотала она, – наверное, меня чем-то опоили.

– Ладно, поднимайся, – я взял ее за локоть, – пошли на выход.

У меня сильно кружилась голова. Все-таки потеря крови была довольно большой. Временами я думал, что вот-вот окажусь на глиняном полу и уже не встану, однако мы все-таки дошли.

Когда на поверхности появилась жрица, переставлявшая нога так, словно они принадлежали кому-то другому, а следом за ней из подземного хода выбрался я, толпа селян, собравшаяся здесь, издала бешеный вопль ликования. Они славили посланца богов, то бишь меня. Бедолаги снова попадали на колени и принялись воздавать хвалу спасителю от Каменного Горгула, низко припадая к земле.

– Если вы действительно хотите сделать мне приятное, – выкрикнул я, и мои слова встретили новой бурной овацией: как же иначе – «посланец богов» к ним обратился, – срочно принесите мне бочку холодного эля… Я собираюсь надраться.