И вот наступил тот самый момент, когда поток боевой ярости уходит и вместо него появляется жуткая усталость и боль.

Болят мелкие раны и синяки, натруженные мышцы, кости и даже, кажется, волосы и ногти… А невыносимая усталость свинцовой рубашкой гнет тебя к земле и скручивает мышцы судорогами, от которых хочется скулить и биться головой о палубу.

Но все это — знаки большой удачи! Ибо вокруг лежат те, чьи раны гораздо серьезней, а боль — в десятки раз мучительней. Или — что еще хуже — те, кто уже ничего не чувствует и больше не почувствует никогда.

И как бы тебе ни было тяжело, как бы ни была мучительна сама мысль о том, что нужно подняться и начать двигаться, твой долг — встать и оказать помощь тому, кто в ней нуждается. И уж тем более громок зов этого долга для того, кто называет себя вождем.

Да, когда угар битвы проходит и восторг от осознания собственной победы и того факта, что ты еще жив, утихает, наступает время определить цену этой победы. Подсчитать убитых, позаботиться о раненых и (это самое страшное) узнать судьбу своих друзей и товарищей. Кто из тех, с кем всего несколько часов назад ты дружески общался, сумел пережить битву, а кто навсегда ушел из твоей жизни, оставшись только в воспоминаниях.

— Я оу Ренки Дарээка! — взобравшись на мостик, громко, насколько хватало сил в обожженных порохом глотке и легких, заявил Ренки. — Военный вождь берега, полковник фааркоонских егерей, капитан фрегата «Счастливый». Временно беру на себя командование всеми солдатами Тооредаана и мооскаавскими каперами. Кто-нибудь желает это оспорить? Нет? Тогда те, кто еще может шевелиться, — встать. Если вы считаете, что ваши раны — лишь ничтожные царапины, найдите своих сержантов и оставайтесь возле них. Если полагаете свою рану достаточно серьезной, пройдите вон туда. На борту «Счастливого» есть довольно хороший лекарь. Если тут есть те, кто владеет лекарским искусством, временно поступаете в его подчинение. И мне плевать, кто в каком университете учился, кто старше, а кто младше. Сейчас вами будет командовать мой человек. Он также будет вправе взять себе в помощь любого, кто не является офицером. Наш долг — позаботиться о раненых, так что слушаемся лекаря. Офицерам — подойти ко мне. Сержанты и мичманы, собрать свои капральства. Доукомплектовать их людьми, оставшимися без командиров. Солдаты отделяют легкораненых от тех, у кого раны тяжелые. Моряки, позаботьтесь о кораблях, чтобы нам не пришлось барахтаться в воде. После того как каждый раненый будет осмотрен, тела героев — ибо все, кто сегодня погиб в этом сражении, без сомнения, герои — мы предадим волнам! Мы славно дрались сегодня. Так сделаем свою победу более полной, сумев спасти как можно больше людей и сохранить трофеи!

Ренки оказался самым старшим по званию среди выживших офицеров. Правда, был еще капитан корабля мооскаавских каперов, но он схлопотал в грудь две картечины из фальконета, так что сейчас ему было не до командования. Лекари, как обычно они любят это делать в подобных случаях, спихнули ответственность за жизнь этого человека на богов.

В общем, весь груз забот о немалом количестве солдат и моряков лег на плечи Ренки.

А еще важный момент — распределение добычи. Тут тоже было необходимо сразу обозначить некие границы во избежание скандалов и новых драк. Ибо кое-кто уже, добивая, к примеру, кредонских раненых, попутно не забывал обшаривать их карманы. Да и «свои» убитые едва ли могли избежать подобной участи — мертвым деньги уже не нужны. Но вот их товарищам…

— Маэстро Лии, — обратился Ренки к своему недавнему напарнику по решительной атаке на врага. — Поскольку кредонцы так и не сумели выбить вас с вашего корабля, он не может считаться нашей добычей. Полагаю, вам стоит отрядить человек пять, которые проследят за сохранностью казны и груза. Да и за корабельным имуществом стоит присмотреть, хорошему боцману только дай волю — он невзначай умыкнет с чужого корабля не только канатные бухты, но и якоря с мачтами. Также, хоть мне и не пристало советовать столь опытному воину, как вы, настоятельно рекомендую осмотреть нижние палубы и трюмы на предмет возгораний. День сегодня был жарким, стреляли много, одна искра — и… Будет обидно искупаться в морской воде из-за собственной небрежности после того, как выигран такой бой. Вам, лейтенант оу Вогшаа, стоит сделать то же самое в отношении королевского фрегата, на котором вы служите, и остальных захваченных кораблей. Можете взять под свою руку человек пятнадцать-двадцать. Лучше моряков, у них больше опыта в подобных делах. А вы, второй лейтенант оу Ригнии, — обратился он к довольно пожилому офицеру в форме морского пехотинца, — берете под свое командование дюжину морских пехотинцев и следите за порядком. Любые драки и споры необходимо пресекать быстро и безжалостно, но на мелкую мародерку стоит прикрыть глаза — ребята заслужили и могут немножко набить свой карман, а покойникам монеты уже не понадобятся.

Надо было распределить людей и поставить ответственных за ремонт кораблей, заботу о раненых, очистку палуб от трупов, а также назначить наряд на кухню, ибо и сам Ренки, и его люди не ели с самого раннего утра, а солнце этого бесконечного дня давно уже стояло в зените, и в сохранивших свою целостность животах изрядно бурчало. В общем, навалилось множество важных дел и появилось огромное количество мелочей, которые надо держать в голове, чтобы успешно подвести итоги победы. И лишь в самом конце Ренки заговорил о добыче.

— У нас — три кредонских фрегата. И три команды, которые могут претендовать на добычу. Да-да, судари, — усмехнувшись, обратился он к тооредаанским офицерам. — Формально я хоть и служу нашему королю, — Ренки как бы невзначай дотронулся до своего погона, на котором красовались знаки доблести, — но являюсь в какой-то мере суверенным правителем, а мои люди — моей дружиной, которую я содержу на свои средства. И, опять же формально, строго соблюдая законы войны, я вправе претендовать не только на три кредонских корабля, но даже и на ваш, ибо вы так и не смогли удержать его, и кредонцы успели спустить королевский флаг и поднять на вашей мачте свою поганую тряпку. Я ни в коей мере не упрекаю вас — битва была действительно жаркой, противник имел существенный перевес сил, и ваши потери говорят о том, что дрались вы достойно. И естественно, я не стану претендовать на сам фрегат. Пусть я и суверенный правитель, однако все-таки служу нашему королю. Но говорю я вам все это только для того, чтобы заранее пресечь все споры из-за добычи. Ее буду распределять я, и несогласные могут подавиться своим недовольством. Впрочем, скажу заранее: я планирую выделить хорошую долю нашим мооскаавским союзникам, ибо они действительно заслужили ее. А остальное… Один фрегат захватила полностью моя команда. Судьбу двух других предоставим решать адмиралу. На этом все. А теперь — за работу!

Только спустя пару часов на шести сбитых в единую связку кораблях был наведен какой-то порядок, и они смогли расцепиться. Впрочем, из-за больших потерь моряков на все суда не хватало, так что только один пленный кредонец двигался под собственными парусами, а два других пришлось брать на буксир.

За время битвы и ремонта корабли заметно снесло на юго-восток, так что путь к основным силам тооредаанского флота занял какое-то время. И, двигаясь по местам, где шли бои, победители смогли воочию оценить, сколь дорогой ценой досталась им победа.

Это было жуткое зрелище. Даже постоянный западный ветер не мог отнести в сторону клубы дыма, стелющиеся над водой, потому что многие корабли, подвергшиеся ударам бомбических орудий, все еще продолжали гореть. От иных остались только верхушки мачт, едва выглядывающие из-под воды. Один корабль, встретившийся им на пути, перевернулся и плавал кверху брюхом подобно какому-то огромному неведомому морскому чудовищу. Некоторые суда напоминали корабли-призраки. Молча и одиноко плыли они по волнам, а их палубы были завалены трупами.

Но на иных еще кипела жизнь. Кое-где даже, кажется, продолжали сражаться, а может, уже начали делить добычу. Далеко на севере еще слышались редкие пушечные залпы, но было абсолютно непонятно, кто и в кого там стреляет.

— Два румба на запад, вижу «Громовержец». — Шкипер Лоон, как всегда, оказался самым внимательным.

Несмотря на меланхолический нрав, в прошлой рукопашной он показал себя весьма умелым бойцом, но сейчас восседал на мостике на специально принесенном для него из каюты стуле, ибо бедро его было проколото пикой и замотано бинтами, а сам он насилу сумел сбежать от лекарей, уверяя их, что, занимаясь своими прямыми обязанностями, сможет поправиться гораздо быстрее.

— Правьте туда, — просто сказал Ренки, не усложняя себе жизнь морской терминологией, коей так любил блистать еще совсем недавно. — Хм… Похоже, ему тоже изрядно досталось! — продолжил он, внимательно вглядевшись в силуэт большого линейного корабля.

— Снесло бизань, — подтвердил Лоон. — Бушприт и бак словно кракен отгрыз. А уж дырок в бортах… Кажется, они подают нам какие-то сигналы. «Капитану „Счастливого“ явиться к адмиралу». Боюсь, сударь, это будет немного затруднительно. Все наши шлюпки разбиты в щепки.

— Тогда постарайтесь подойти как можно ближе, — приказал Ренки, настороженно рассматривая в подзорную трубу приближающийся огромный корабль. — Признаться, я несколько беспокоюсь за оу Готора. Да и адмирал… Надеюсь, с ним все в порядке.

Они максимально приблизились к израненному гиганту, и шкипер Лоон в жестяной рупор объяснил суть их затруднений. Увы, но, как оказалось, на «Громовержце» положение со шлюпками было столь же печальным.

Как ни странно, но помощь пришла с борта мооскаавского капера. Оттуда спустили какой-то крохотный ялик всего с парой гребцов и рулевым. На этой-то скорлупке Ренки и смог добраться до флагмана.

Как выяснилось, обязанности рулевого на ялике взял на себя маэстро Лии, который и взошел вместе с вызванным капитаном на борт «Громовержца». Это было весьма разумно, ибо сейчас именно он фактически командовал мооскаавским кораблем.

К большому облегчению Ренки, первым, кого он увидел, поднявшись по трапу, был Готор. С забинтованной головой и рукой на перевязи, но живой, стоящий на своих ногах и даже с вполне довольной улыбкой на закопченной физиономии. Но строгий морской этикет в данном случае не потворствовал проявлению дружеских чувств, так что Ренки, лишь подмигнув приятелю, немедленно отправился доложить адмиралу о своем прибытии и о том, что успел совершить за сегодня.

— Вижу, мой мальчик, — выслушав доклад и сразу переходя на дружеский тон, заметил оу Ниидшаа, который, как и шкипер Лоон, расположился в вынесенном на мостик кресле, вот только забинтована у него была грудь, — вы сегодня потрудились на славу. Три фрегата ведете за собой, еще один болтается где-то в море, а один захвачен утром. Да еще вы спасли честь тооредаанского флота, не допустив захват врагами нашего корабля, а также корабля союзников. Весьма изрядно. В рапорте об этом сражении я особо выделю ваш вклад в наш успех. В конце концов, в этой битве вы первые сделали залп по врагу и вполне достойно смогли завершить сражение громкой победой! Хм… А кто ваш спутник, что так оживленно болтает с оу Готором? Мне кажется, я где-то видел это лицо, но вот никак не могу вспомнить, где…

— О-о-о, сударь, это маэстро Гуус Лии! Тот самый! Командир абордажной команды мооскаавского каперского корабля «Барракуда» и наш с Готором хороший друг еще по приключениям в Старой Мооскаа. Вы могли видеть его портреты, а может быть, и встречали его в каком-нибудь иностранном порту.

— Нет, не встречал, а портреты, возможно, действительно видел… — немного подумав, ответил адмирал. — Буду рад, если вы представите нас друг другу. Не так часто удается познакомиться с легендой! Заодно и Готора тащите сюда. Я же вижу, что вам не терпится обсудить с ним свои подвиги. Он сегодня тоже проявил себя с лучшей стороны.

Общение с адмиралом надолго не затянулось. Оу Ниидшаа был не в том состоянии, да и дел у него еще хватало. Собственно, решать одно из этих дел он и направил Ренки, лейтенанта оу Вогшаа и оу Нииги Нииндига, которого назначил временно исполнять обязанности капитана фрегата, взятого Ренки на абордаж. Им надлежало плыть в разные стороны, чтобы собрать своих, а заодно и разведать, как там чужие.

Как бы ни хотелось, но разгромить весь флот Кредона конечно же не удалось. Несколько кораблей смогли вырваться из ловушки, и, учитывая, что каждый из них был довольно мощной боевой единицей, можно было ожидать любого подвоха. Например, кредонцы могли перехватить тооредаанские корабли, чьи экипажи понесли значительные потери в предыдущих битвах, и либо захватить, либо пустить на дно.

Может быть, это и была излишняя предосторожность, ибо кредонцам тоже досталось преизрядно, но, как своеобразно выразился Готор: «Лучше перебдить, чем недобдить».

Ну а Ренки с Готором, помимо всего прочего, надо было еще и узнать участь своих пиратов. Потому первым делом они отправились к тому месту, где сегодня и началась битва, — к южному проходу в пролив. Тому самому, через мели которого пытались прорваться мелкосидящие пиратские посудины.

Путь туда, поиски — все это продлилось до самого вечера. А результат… Тут тоже состоялся своеобразный бой, при виде которого у древних скал и мелей могло возникнуть ощущение дежавю, ибо давно уже никто не выводил в море целые флотилии из лодок и небольших шхун без серьезных пушек на борту.

И тем не менее эти крохотные скорлупки тоже смогли устроить настоящую битву. Кто-то палил из фальконетов и пушчонок ядрами размером с крупный орех. Другие стреляли во врага из ружей и пистолетов. Ну а третьи, не тратя порох (которого, возможно, и не было), сразу шли биться в абордажном бою, грудь в грудь.

Кто победил, сказать было сложно. Часть пиратских корабликов, видимо, сумела развернуться и удрать восвояси. Наверное, с десяток пиратских лодок достигли желаемого результата, прорвавшись в Срединное море, вот только их капитаны не очень-то хорошо понимали, что им делать дальше. Остальные же суденышки были по большей части побиты, ибо противостояли им все-таки профессиональные военные моряки одного из лучших флотов в мире. Да и вооружение кредонских «скорлупок» было не в пример лучше пиратского.

К моменту прибытия «Счастливого» около двух дюжин этих «победителей» гордо стояли посреди пролива, изображая из себя этакую непреодолимую пограничную заставу. Они хоть и не могли не слышать гула сражения, однако, видимо, еще не знали, какая катастрофа случилась с их «старшими товарищами». При виде приближающегося фрегата кредонской постройки они было встрепенулись и даже вывесили какие-то флажки на мачтах, но, разглядев тооредаанский флаг, предпочли спастись бегством, ибо даже двадцать мелких посудин едва ли могли противостоять в бою пусть и изрядно побитому, но фрегату. Преследовать их «Счастливый», естественно, не стал. Он был не в том состоянии, чтобы участвовать в гонках, да и иных дел хватало.

Да, увы, но даже спасательные работы, которыми вынуждены были заняться моряки со «Счастливого», были сопряжены с немалыми трудностями. В первую очередь, конечно, из-за отсутствия шлюпок.

А спасать было кого. С разбитых корабликов, островков, а то и просто отмелей люди капитана оу Дарээка сняли примерно полсотни человек. И это являлось весьма ценным приобретением, ибо опытные моряки сейчас были необыкновенно нужны. А те, кто сумел выжить после такого боя и крушения собственных суденышек, как правило, были достаточно опытными моряками.

Ночь пришлось провести там же, спустив оба якоря, чтобы не снесло течением на мель. Спали посменно, стараясь как можно быстрее привести «Счастливый» в порядок. Заделали большинство наиболее опасных пробоин, заменили сбитую бизань и немного нарастили грот-мачту, что позволило существенно добавить парусов, а значит, и скорости.

Но тем не менее диагноз, который вынес консилиум из шкипера, боцмана и судового плотника, был предельно суров: немедленный ремонт, иначе даже достаточно средненький шторм без особого труда доделает работу, которую так и не сумели выполнить кредонские канониры, и отправит побитый фрегат на дно.

Так что утром, похоронив тех, кто умер этой ночью от ран (почти два десятка человек), и дождавшись подхода еще шести мелких пиратских судов, четыре из который вернулись из Срединного моря, а два попытались прорваться туда на рассвете, Ренки направил свой корабль к Северному проливу, где, как он знал, адмирал оу Ниидшаа заранее назначил рандеву своим кораблям в случае победы.

Там их ждали довольно приятные новости. Из пяти фааркоонских кораблей, что пошли с Ренки в этот бой, уцелело четыре. Избитые, с обломанными мачтами и значительно уменьшившейся командой, но все еще держащиеся на плаву. Литругские пираты были представлены всего двумя кораблями, а об участи остальных пока можно было только догадываться. Были ли они пущены на дно, захвачены кредонцами или просто сбежали с поля боя? Может быть, когда каждый капитан, участвовавший в сражении, составит отчет, некоторые подробности и удастся прояснить…

Примерно еще два дня три объединенных флота простояли, занимаясь ремонтом кораблей и поджидая тех, кто отстал или потерялся. Впрочем, за это время два полка регулярной тооредаанской армии под командованием генерала оу Дезгоота, плывшие на не участвовавших в сражении транспортниках, и один полк мооскаавцев как бы невзначай высадились на острове Аидаак и других островах пролива.

Нет, это ни в коем случае не было захватом. Просто надо было выбить небольшие кредонские гарнизоны, без всякого на то разрешения поставленные на островах, и позаботиться о том, чтобы республика не смогла повторить еще одной попытки оккупации нейтральных территорий.

Увы, но при всем своем желании участвовать в этой операции Ренки не мог, ибо ему хватало забот и со своей флотилией. А вот Готор поучаствовал, правда, больше в качестве инженера, дававшего рекомендации по возведению фортов и устройству пушечных батарей. Да-да, все было очень серьезно, ибо опасность ответных действий со стороны Кредона по-прежнему сохранялась. А то, что часть пушек теперь была обращена не к морю, а вглубь острова… Кредонцы — весьма коварный народ, и ждать от них можно любой подлости.

Ренки вместо подвигов все это время бился за добычу. Как оказалось, пираты взяли немало добра, и вызванное этим фактом недовольство среди тооредаанских моряков тоже было весьма немаленьким.

Обвинения в том, что, пока они бились, пираты хватали их добычу, так и сыпались подобно граду, и нельзя сказать, что все они были абсолютно необоснованными. Как, впрочем, и утверждения, что часть пиратских кораблей уже удрала прямо посреди боя в неизвестном направлении, прихватив с собой взятые на абордаж легкие кредонские корабли.

Конечно, шхуны да шлюпы были не бог весть какой добычей. Но в устах иных раздосадованных капитанов они превращались чуть ли не во фрегаты, а то и линейные корабли, по самые верхушки мачт набитые золотом и драгоценными камнями.

Как же сейчас Ренки недоставало искусства Готора торговаться. Он бы даже от помощи Одивии Ваксай, тоже весьма поднаторевшей в этом деле, не отказался, так допекли его претензии флотских капитанов.

Выиграть этот спор в некотором роде было вопросом чести. Флотские не только пытались уменьшить его добычу, но и принизить честь победителя, намекая на то, что вклад пиратского флота в общую победу был не так уж и велик.

А адмиралу оу Ниидшаа, который наверняка встал бы на сторону молодого капитана, увы, был прописан постельный режим. Его раны оказались куда серьезнее, чем он полагал вначале. И Ренки посчитал неуместным тревожить уважаемого адмирала по столь незначительному поводу.

И все же за время общения с Готором, Одивией и иными записными прохиндеями и благородный оу Дарээка кое-чему научился.

Например, сохранять спокойствие, не давая спровоцировать себя на необдуманные поступки вроде того, чтобы гордо отказаться вообще от любой добычи, бросив в лицо оппоненту какие-нибудь очень благородные и пафосные, однако абсолютно неуместные слова. Это, конечно же, было бы очень красиво и достойно отдельной баллады, но его люди едва ли смогли бы оценить подобный поступок, ибо по большей части предпочитали великой славе золото в кармане и попадать в баллады были не расположены.

А еще он научился обращать аргументы противников против них самих.

Они говорят: «Вы и так нахватали множество кораблей, да еще такого ранга!» А ты им отвечаешь: «Значит, и наш вклад в победу был весьма велик, иначе как мы могли взять такую добычу, а вы говорите, что мы и не дрались почти?»

В общем, битва за трофеи была серьезная, и на каком-то этапе победами в ней Ренки начал гордиться не меньше, чем победами над Кредоном. В результате четыре фрегата были записаны только на счет его «Счастливого». А еще четыре и полторы дюжины корабликов третьего и четвертого ранга — на счет его пиратского флота.

Даже капитан Дгай, который не только не сбежал с поля боя, но и смог отличиться, захватив кредонский фрегат, шхуну и шлюп, считал все это великолепной добычей. Что, впрочем, не мешало ему регулярно напоминать о великих сокровищах, которые только и ждут, когда некие благородные разбойники явятся их выкапывать.

— Сначала надо доставить то, что мы уже имеем, в Фааркоон, — твердо ответил ему Ренки, несколько уставший от всех этих намеков. — Что-то продать, что-то починить. Иначе рискуем больше потерять, нежели приобрести. А пока, полагаю, нам стоит позаботиться о командах. Насколько я знаю, у вас хорошие отношения с моряками, что живут на этих островах. Нам надо нанять не менее сотни человек. Я даже не буду против, если выяснится, что они чаще промышляют контрабандой и мелким грабежом, нежели честным трудом моряка. Но если кто-то из них вздумает меня предать… С вас, капитан Дгай, я спрошу как с человека, который мне их порекомендовал. Так что будьте осмотрительны!

И вот — путь через океан к ставшей уже родной гавани славного города Фааркоон. Да не просто так, а во главе целого флота. Одних только кораблей ранга фрегата было целых тринадцать штук, а еще — восемнадцать судов поменьше. Да и мооскаавский капер увязался за ними, ибо, несмотря на изрядные потери, его экипаж так и не успел в полной мере насытиться приключениями и жаждал присоединиться к флоту, плавающему под ставшим за последний год легендарным стягом с изображением головы красного вепря.

А дальше — встреча победителей и всеобщее ликование. Грандиозные попойки, балы и торжественные приемы. Вся эта ужасная круговерть, подчас не менее опасная, чем сражение, по поводу которого она и устраивается, ибо к окончанию иного светского мероприятия количество павших в битве с армиями кувшинов вина и закусок вполне могло сравниться с боевыми потерями. Но, к счастью, большинство из «павших» все-таки оживало к утру, хотя видом и напоминало тех самых zombi, сказания о которых дошли до нашей эпохи из седой древности.

Кстати, о седой древности! Хотя, впрочем, это уже совсем другая история.