ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Еще не открыв глаза, Володя знал, кто находится рядом. Он чувствовал ее присутствие, ее неповторимый запах. Да, это была ведьма, но ее присутствие не возбуждало в нем неуемную жажду крови, что ведьмак ощущает всегда в присутствии нарушителей магических законов. Как это ни странно, прожив бок о бок с вампирами много лет, она умудрилась не замазаться в запрещенной магии, не стала законченной сукой, готовой продать всех и каждого ради своей копеечной выгоды.

Это была Виктория, а Володя помнил, что переводится ее имя как «Победа». Судя по тому, что он до сих пор жив и чувствует себя относительно неплохо, Вика действительно принесла ему победу. Победу над всеми исчадиями ада, которые так хотели завладеть его телом, вышвырнув из него ведьмаческую душу.

Открыв глаза, Володя прежде всего попытался оценить свое состояние. Правая рука до локтя была перетянута бинтом, от которого исходили запахи трав, крови и еще чего-то, но самое главное, пальцы послушно сгибались и разгибались, а это, учитывая, как над ней поработали челюсти оборотня, было уже немаловажно.

Откинув прикрывающую его простыню, он окинул взглядом свое тело, которое представляло собой сплошные свежезатянувшиеся шрамы, обработанные каким-то незнакомым составом, внешне очень напоминающим зеленку. Но в целом все основные органы были на месте, конечности послушно сгибались и разгибались, а присутствие рядом под простыней посапывающей ведьмочки рождало в организме совсем не платонические чувства.

Однако, как ни странно, жажда затянуться сигареткой, которую ведьмак почувствовал еще в мире демонов, заглушала в нем все прочие желания и позывы. Осторожно, стараясь не разбудить свою спасительницу, он выбрался из кровати, поначалу почувствовав легкое головокружение, которое, впрочем, довольно скоро прошло. Мягко, бесшумно, как это умеют только ведьмаки, Володя прошел к висящему на ближайшем кресле халату, накинул его на плечи, так же бесшумно покинул спальню.

Пройдя через вереницу комнат, он вышел на улицу и оказался в ухоженном дворике с аккуратными песочными дорожками, цветниками и ночными фонарями, изготовленными под старинные газовые светильники. Это и еще высокий кирпичный забор, огораживающий не самый шикарный, но все-таки двухэтажный домишко, — все явно указывало на то, что находится он на загородной даче. Причем дачка эта не имела ничего общего с пролетарскими шестью сотками, на которых в лучшем случае стоит деревянный сарай, который в России издавна принято именовать дачей.

Около забора, несмотря на довольно ранний час, Владимир заметил копошащегося в цветнике мужичка. Вид у мужичка был довольно непрезентабельный, такой, какой бывает у крепко пьющих людей, которые, несмотря ни на что, все же работают, хотя душа их просит одного — опохмелиться. То, что мужик тихушный алкоголик, не вызывало у Владимира никакого сомнения. Подобный типаж был ему, увы, хорошо знаком, но интересовал он ведьмака лишь только на предмет разжиться куревом, так как, копаясь в земле, мужик отчаянно дымил.

— Доброе утро! — Вид завернутого в халат, перепачканного зеленкой, перевязанного ведьмака не вызвал у мужика ни малейшего удивления. Он тяжко вздохнул, распространяя вокруг запах вчерашнего перегара:

— И вам того же…

Чуть подумав, продолжил с видом ослика Иа, придав голосу немного философский тон:

— Если оно действительно доброе.

— Сигаретки не найдется? — При виде дымящего человека курить Владимиру захотелось с удвоенной силой. — Пролетел я с куревом…

— Удивительно вообще, что вас хозяйка выходила. — Мужик достал из кармана пачку «Примы», спички, протянул их Владимиру. — Видок у вас был, мягко говоря, хреновый.

Владимир вытряхнул сигарету, жадно затянулся. Отвыкшие от дыма легкие отреагировали сухим кашлем, после чего наступила знакомая всем курильщикам нирвана, вызванная первой после долгого перерыва затяжкой. Голова пошла кругом, в ногах наметилась тенденция подогнуться, и так бы, скорее всего, и случилось, учитывая слабость организма, но мужичок, видя, что собеседника «повело», мягко подхватив его под руку и подвел к стоящей неподалеку скамеечке.

Быстро добив первую сигарету, Володя прикурил еще одну, но теперь уже пускал дым не торопясь, удивляясь про себя, насколько дерьмовой стала популярная в народе «Прима». Мужик также, очевидно, никуда не торопился, поскольку присел рядом на скамью, вытянув ноги и откинувшись на спинку.

— И давно я здесь? — решил навести о себе справки Владимир.

— Да почитай, уж сегодня пятый день. — Мужик словно ждал, когда начнутся расспросы. Во всяком случае, молчаливостью он не страдал. — Как вас хозяйка привезла, она меня приспособила помогать. Вы-то тяжелый будете, а она девушка молодая, хрупкая. Вот, значит, мы вас и занесли. Я тогда посмотрел, рука-то у вас совсем, почитай, оторванная была, на одной шкуре держалась, кровь отовсюду шла. Я, грешным делом, думал, все, не жилец.

— Ну и как же вы меня вылечили? — Невольно, услышав о своей перекушенной руке, Володя пошевелил пальцами, лишний раз убеждаясь, что функции восстановились полностью. — Что, врача на дом вызывали?

— А зачем хозяйке врач? — Казалось, мужик был слегка удивлен. — Да и откуда врачам здесь взяться? На тридцать верст ни одной больницы. Тем более хозяйка сама лучше любого доктора в организмах разбирается.

— Это в каком смысле в организмах? — Владимира начинал утомлять разговор с аборигеном, определенно тупившим после вчерашнего.

— В таком смысле, что Виктория Викторовна у нас — знахарь. Хошь — сглаз сымет, хошь — порчу отведет, а надо — от любой хвори отварчик сготовит. — Мужик суетливо трущимися руками достал сигарету, не сразу, с третьего захода, прикурил. — Я вот тоже жду не дождусь, когда она проснется, извелся весь.

— Тебе сейчас не лечиться надо. — Володя, искоса наблюдавший за процедурой прикуривания, бедняге искренне посочувствовал. В таком состоянии мужику было ни до чего. — Граммов двести водки покушать, и в отлежку…

— Вот-вот, сейчас стаканюгу дербалызнешь, а к вечеру опять в говно. — Судя по всему, такое развитие событий было мужику хорошо знакомо. — Нет, я уж лучше хозяйку подожду. У нее настой есть целебный. Пару кружечек принял — и как заново родился. — Мужик мечтательно прикрыл глаза. — Сколь раз так было. Помню, пили мы с шуряком дней десять. Все, думал, копыта откину. Лежал уже почти мертвый. А тут моя возьми да обратись к хозяюшке: так, мол, и так, помирает Прошка. Она, не смотри, что из богатых, — сразу ко мне пришла, глянула, чегой-то пошептала и настоя дала хлебнуть. Полчаса не прошло, все как рукой сняло. Так я потом месяца три в рот не брал, ни-ни…

В доме негромко хлопнула дверь, прервав душевные излияния бедолаги Прохора. На крыльце в коротеньком полупрозрачном халатике появилась героиня его рассказа, которую страдалец ждал больше второго пришествия. Завидев свою благодетельницу, мужик резво вскочил со скамьи, оставляя своего случайного собеседника сидеть в гордом одиночестве. Почти бегом подбежав к хозяйке, он с жаром вполголоса поведал ей обо всех превратностях судьбы, которые привели его вчера к употреблению местного самогона, настоянного для крепости на карбиде. Такие утренние повествования были для Виктории не в новинку, поскольку, даже не дослушав просителя до конца, она скрылась в доме и появилась опять, неся в руках пластиковую бутылку из-под минералки, в которой плескалась жидкость соломенного цвета. Заполучив желаемое, Прохор с одухотворенным лицом скрылся в небольшой пристройке, где, вероятно, хранился садово-огородный инвентарь.

Оставшись на крыльце одна, Виктория приподнялась на носочки и со вкусом потянулась, продемонстрировав сидящему в отдалении Володе свою точеную фигурку во всей красе. Посмотреть на что было. Лучи восходящего солнца просвечивали тонкую ткань халата, словно рентген таможенника сумку контрабандиста. Еще при первой встрече Владимир отдал должное сложению своей помощницы, хотя было ему в то время совсем не до этого. Теперь же, когда никто никуда не торопил, не грозил убить, он буквально залюбовался, глядя на свою спасительницу. Естественно, от Вики не утаился его восхищенно-раздевающий взгляд. Легкой походкой она подошла к скамье, где сидел ведьмак, и сделала перед ним разворот «а-ля топ-модель на подиуме».

— Нравлюсь? — В глазах ее прыгали смешинки.

— Впечатляет.

— А я, признаться, думала, ты женоненавистник!

— С какого это перепугу? — Чего-чего, а поводов усомниться в его ориентации Владимир не давал никогда и никому.

— Да вот с такого! — Виктория без церемоний устроилась на ведьмачьих коленях, закинув на скамью свои точеные ножки. — Я когда увидела, что ты вот-вот мне кол в грудь загонишь, честно сказать, с жизнью простилась. Ты серьезно хотел меня убить, такую молодую и непорочную?

Володя и сам с ужасом вспоминал тот момент, когда он ошибочно принял сигнал амулета, предупредившего о появлении оборотня, за предупреждение о том, что Виктория превращается в вампирку. Иначе как роковым стечением обстоятельств он это назвать не мог, ведь кинься на него Кайфуций на пару-тройку секунд позже, он убил бы Вику, убил не задумываясь. И неизвестно, как дальше сложилась бы его судьба, поскольку в том состоянии, в котором он находился, если верить похмельному Прохору, от трупа его мало что отличало. Одно то, что он вновь угодил в мир демонов, куда ведьмак попадает только в случае смерти, говорило о временной остановке сердца, или, как ее иначе называют, клинической смерти.

Отрицать свои прошлые намерения Владимир не стал. Не стал он и вдаваться в подробности своего малопонятного со стороны поведения. Вместо ответа он, насколько позволяла недолеченная рука, крепко обнял сидящую у него на коленях ведьму и припал к ее мягким, аппетитным губам. От них исходил аромат роз, мяты, жасмина. Он кружил голову, заставляя сердце биться в учащенном режиме.

Виктория, для приличия самую малость поупиравшись своими ладошками в ведьмачью грудь, в конце концов обняла своего обольстителя за шею, отвечая взаимностью. Продолжались эти лобызания довольно долгое время, в течение которого Владимир имел возможность неоднократно убедиться в отсутствии на своей подруге нижнего белья. Скорее всего, столь бурные предварительные ласки имели бы свое естественное продолжение прямо на скамеечке, но этот эротический экспромт был прерван подлечившимся Прохором, который вылез из своей каморки в самый неподходящий момент.

Услышав скрип открываемой двери и раздавшееся вслед за ним сдавленное «кхыканье», Виктория с сожалением отстранилась от предмета своей страсти.

— Прохор Фомич, а истопите-ка вы нам баньку, — озадачила она посвежевшего цветовода, при этом глядя на раскрасневшегося ведьмака затуманенными глазами. Легко соскочив с Володиных коленок, она, не стесняясь присутствия постороннего человека, ухватила ведьмака за руку. — Мне кажется, нам надо пройти в более удобное место! — И потянула его за собой в дом, где, надо полагать, этих более удобных мест было в избытке.

Как и следовало ожидать, до спальни они попросту не добрались, отдавшись страсти прямо на диванчике в гостиной. Владимир самозабвенно целовал Вику в губы, шею, грудь, с каждым мгновением чувствуя, что конец их слиянию близок, всеми силами оттягивая этот момент, но нельзя избежать неизбежного. Волна наслаждения вырвала из его горла приглушенный стон наслаждения, почти отключив сознание от этого мира, но все же он почувствовал, как сладостная судорога прошлась по телу лежащей под ним женщины, их стоны слились в единый любовный аккорд.

Немного отдышавшись, они наконец добрались до спальни, где все повторилось, правда, более неспешно и бережно, в лучших традициях любовных романов. Ведьмак и ведьма дополняли друг друга столь органично, что временами у обоих складывалось впечатление, будто они читают мысли друг друга, поскольку в любовной игре обходились без слов, следуя малейшему желанию партнера. Если верить утверждениям Ахмеда, лучшие любовники — это вампиры, однако и ведьмаки (Владимир готов был в этом поклясться) в сексе были намного выше обыкновенного человека. Как обстоят с этим дела у ведьм, он точно не знал, но Виктория оказалась ему под стать, столь же неутомимой и изобретательной. В перерывах между постельными кувырканиями Владимир ловил себя на том, что невольно ревнует Викторию к ее прошлому. Ну нельзя научиться всем этим постельным штучкам на заочных курсах! А раз так, то можно было только догадываться, где и с каким количеством партнеров это мастерство приобреталось.

Разумеется, подобные перепады в настроении любовника не остались незамеченными, и Вика, запустив свою шаловливую ручонку в то место, которые мужики берегут пуще зеницы ока, как бы шутя поинтересовалась, что его величество ведьмака беспокоит, чем поставила его в не очень удобное положение. Поначалу Владимир как мог отнекивался, ссылаясь на боли в руке, но мало-помалу ей все же удалось раскрутить его на откровенность.

Выслушав в свой адрес пару малоприятных предположений насчет «облико морале», Виктория на пару минут затихла, задумчиво перебирая волосы у Владимира на груди. Затем, придя к какой-то своей мысли, она ловко вынырнула из его объятий, оседлав ведьмака сверху.

— Ой, чует мое сердце, что наш господин ведьмак влюбился, — На робкий лепет со стороны растерявшегося Володи она крепко обхватила его лицо ладонями. — В глаза смотреть, в глаза!

Владимир взглянул в эти бездонные черные озера и понял, что тонет в них с головой, что ничего важнее этих глаз для него просто не существует, что он отдаст все, что угодно, лишь бы видеть эти глаза постоянно, ночью и днем, до последнего своего вздоха. Действительно, это была любовь, которая «нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь». Любовь, которая поражает как молния, так же мгновенно и бесповоротно, которая приносит муку и наслаждение. Одним словом — любовь.

Если бы Владимир не был ведьмаком, на которого не действуют никакие магические фокусы, он бы точно подумал, что ведьма его попросту приворожила, уж слишком симптоматика была похожей. Но в том-то и дело, что от подобных чар его ведьмачий разум был надежно закрыт.

Очевидно, нечто подобное чувствам Владимира испытала и Вика, потому как, глядя в его змеиные глаза, она вдруг перестала улыбаться, сделавшись необычайно серьезной. Медленно их лица двинулись навстречу друг другу, пока губы не сошлись в поцелуе, и это было лучше любых слов, которые они могли бы в тот момент произнести.

Любовную идиллию опять нарушил Прохор, который деликатно постучал в дверь спальни с докладом, что баня готова, господ просят париться.

Досадливый вздох по поводу того, что их опять отвлекли, вырвался у обоих практически одновременно. Взглянув друг на друга так, как будто видятся впервые в жизни, ведьмак и ведьма весело рассмеялись.

— Пошли, Отелло! — Вика ласково потрепала Владимира по коротко остриженным волосам. — И не забивай себе голову разной ерундой. Могу поклясться, что ничего такого, чего можно было бы стыдиться, я в своей жизни не делала. А список моих любовников далеко не такой длинный, как тебе кажется.

— Ну да, как там в песне поется: кто у нас не первый, тот у нас второй. — Червячок сомнений все же грыз ведьмачью душу, как Владимир ни пытался его заглушить. — Ладно, будем считать, что я поверил…

— Ну уж нет! — Молодая женщина прищурилась, зло поджав губки. — Давай уж сразу разберемся до конца. — Она встала около кровати, обнаженная и прекрасная в своем гневе. — Мне тоже не безразлично, скольких женщин до меня ты осчастливил! Судя по твоей опытности, в свободное от ведъмачества время ты подрабатываешь на съемках порнофильмов или мальчиком по вызову!

— Ну знаешь… — Владимир медленно закипал. — Это уже слишком! Я тебя проституткой не обзывал! И если ты хочешь продолжать в том же духе…

Внезапно он замолчал, представив, насколько анекдотично они смотрятся со стороны, выясняя, словно прыщавые подростки, дела давно минувших дней. Вместо продолжения разбирательств он встал с кровати, нежно обнял все еще негодующую Вику за плечи:

— Кстати, кем здесь этот Прохор, у которого талант появляться в самый неподходящий момент?

— Что? — Столь радикальная смена тематики застала молодую ведьму врасплох. — При чем здесь Прохор? — Она подозрительно глянула на Володю. — Ты что, и его хочешь в мои любовники записать?

Она уже готова была взорваться, как фугасный снаряд, но Владимир поспешил внести в ситуацию ясность:

— Да-а, до такого я бы точно никогда не додумался! Нет, просто я интересуюсь, кто есть кто в этом доме, только и всего. А насчет прошлого мы, по-моему, с тобой уже разобрались: я проститут и альфонс, место которому только рядом с такой общедоступной бэ, как ты. Как вам трактовка?

С минуту любовники молча глядели друг другу в глаза, затем Виктория усмехнулась, накидывая халат:

— Ты, оказывается, не только ведьмак, бабник и извращенец, но еще и пошляк изрядный! — Она достала из шкафа просторный банный халат, кинула его Владимиру. — Пошли париться, господин поручик. Сейчас я попытаюсь вас отмыть от всей той грязи, которая пристала к вам в прошлой жизни!

Конфликт был в корне исчерпан. Новоиспеченные влюбленные, беседуя о всякой всячине, проследовали в настоящую русскую баню — с жаркой парилкой, березовыми вениками и деревянными шайками вместо оцинкованных тазиков, прижившихся в современных парных.

То, что Виктория знает толк в банной науке, Владимир понял практически сразу, как только попал на полок. В отличие от неумех, стремящихся сразу нагнать пару, а потом садящихся на пол в поисках спасения, она чуть-чуть плеснула на каменку настоя, сразу наполнившего парилку божественным благоуханием лесных трав. Владимира, аккуратно освободив от повязки на руке, она уложила на широкий полок, растерла его с ног до головы незнакомой пахучей мазью и очень осторожно, стараясь не причинить боль, начала втирать в воспаленную руку густой, как деготь, и такой же черный бальзам. В руке началось сильное жжение, прекратившееся только после того, как ведьма закончила свою процедуру. Затем, поддав на каменку, работая двумя вениками одновременно, она начала парить обливающегося потом ведьмака. Никогда до этого Владимир так не парился. Веники, направляемые уверенной рукой, двигались над его телом, не доходя до кожи какие-то миллиметры. Постепенно поддавая пара, Вика разогрела Владимира до красноты вареного рака.

Первое время, поддерживая марку ведьмака, Володя мужественно терпел этот термомассаж, выслушивая попутно, за что именно он подвергается этой экзекуции. Терпению его пришел конец, когда он увидел в руках своей очаровательной мучительницы очередной ковшик с настоем. Тут он взмолился не на шутку, призывая ее к состраданию, поскольку утомленное болезнью сердце могло не выдержать, оставив ее вдовой раньше, чем она станет законной супругой.

— Я так понимаю, сейчас имело место официальное предложение руки и сердца? — Вид у Вики с ковшиком наперевес был донельзя суровый.

— Все, что хочешь, любимая, только выпусти меня отсюда!

— Живи пока, развратник.

Владимир пулей выскочил из парной, хватая ртом прохладный воздух предбанника. Когда туда вышла Вика, он лежал на топчане, сожалея, что не умер тогда, в лаборатории вампира, — до такой степени ему было хреново. Видя его состояние, ведьма достала из шкафчика пузатенькую бутылку. Налив стакан бесцветной, как вода, жидкости, она поднесла питье к губам ведьмака:

— Пей, милый, и терпи. Сейчас будет действительно больно.

Находящийся в полуобморочном состоянии Владимир выпил предложенное питье не задумываясь, не почувствовав вкуса. Напоив любимого, Виктория присела рядом на топчан, осторожно помяла пальцами искалеченную оборотнем руку:

— Сейчас будет выходить.

Сквозь накатывающую на глаза пелену Владимир видел, как набух нарыв в том месте, где рука была перекушена Кайфуцием. Набрав на ладонь все того же черного бальзама, Вика начала втирать его в распаренную кожу. Затем, закусив, как от сильной боли, губу, она резко надавила на нарыв своими тонкими, сильными пальцами. Нарыв лопнул, выпуская наружу сукровицу вперемешку с мутным гноем. Ведьмак глухо застонал, а ведьма продолжала давить и давить на рану, пока оттуда не показался кусочек желтоватой кости. Ловко прихватив его двумя пальцами, Вика извлекла на свет обломок клыка, который оставил оборотень. Срастив кости предплечья, Виктория не смогла сразу избавиться от чужеродного предмета, засевшего глубоко в надкостнице. Чтобы извлечь это наследие прошлого, она и устроила парную, применив все свое искусство врачевания, в том числе и ведьмины снадобья, которые, впрочем, на ведьмака действовали слабо.

Обработав очищенную рану обыкновенной зеленкой, она наложила пропитанный все тем же бальзамом тампон, туго перебинтовав больное предплечье. Только после этого она обратила внимание на лицо своего возлюбленного, ставшее от боли из красного серо-зеленым. Легким касанием она дотронулась губами до его плотно сжатых губ:

— Все кончено, любимый. Сейчас тебе станет легче.

И впрямь спустя недолгое время Володя почувствовал значительное облегчение. Через десять минут он уже сидел, прихлебывая приготовленный Викторией чай.

— Расскажи мне, болезному, как я здесь очутился? — Провал в памяти длиной в пять суток было нужно восстанавливать, и, пожалуй, никто, кроме Виктории, не смог бы этого сделать лучше. — Что это за сельский оазис и вообще как обстоят дела в мире? — Вопросов у Владимира накопилось много, поэтому Вика начала свой рассказ по порядку:

— Рассказывать особо нечего. Помнишь, когда я тебе позвонила насчет дежурных в комнате слежения? Так вот. Только я отключила телефон, откуда ни возьмись появился Ахмед. Оказалось, он давно за мной следил, все мои разговоры прослушивались. В общем, полный абзац. Я даже дернуться не успела, как он меня отключил каким-то незнакомым заклинанием. Ну он по этой части всегда был спец. Очнулась я только после того, как ты его убил, уничтожив все его чары. Только глаза открыла, смотрю, ты надо мной колом замахиваешься. Я думала, что это очередное видение, а тут на тебя налетел Кайфуций, и я поняла, что все происходит наяву. Когда я поднялась, ты уже был без сознания, рука практически откушена, живот, ноги — все вдрызг изодранно когтями. К счастью, я знала, где у Ахмеда хранились снадобья, быстренько обработала все мелкие раны, наложила на плечо жгут. Дальше мне заниматься тобой не дали: в лабораторию ворвалась охрана, которую притащил за собой Кайфуций.

Виктория ненадолго замолчала, вновь переживая события, о которых рассказывала.

— Не буду вдаваться в подробности, короче, я их всех перестреляла, как собак! — Голос ее стал глух. — Меня еще в Чечне научили, как обращаться с оружием. Думала, никогда мне это умение не пригодится, но, как видишь, ошибалась. После той стрельбы, которую устроили в лаборатории, мало что уцелело. Эти крутые вояки перебили все, что только можно. В общем, я решила везти тебя в безопасное место, где никто не помешает лечению. И вот ты здесь.

— Извини, а здесь — это где? — Володя видел, как нелегко пришлось его любимой, и был не рад, что заставил ее вновь вспомнить, как она убивала людей. — Только учти, я с местной географией незнаком.

— Этот дачный поселок называется Выховка. В свое время Мамай оборудовал здесь себе «лежбище» для экстренной эвакуации из Гелинска. Надо сказать, место он нашел неплохое. Во-первых, Выховка находится вообще в другой губернии. Во-вторых, оформлен дом на другого человека, кстати говоря, на Прохора. Ну и, в-третьих, домишко по местным понятиям скромный, неприметный, поскольку поселок элитный. Об этом доме ни среди мамаевских прихвостней, ни среди тех, кто служил Ахмеду, никто не знал. Мамай молчал, как рыба об лед, а всплыла эта «норка» только после того, как Ахмед залез в его сознание.

— Значит, ты хочешь сказать, место здесь безопасное? — Несмотря на общую слабость в теле, голова ведьмака работала четко, сразу выделяя главное из потока информации.

— Ну на какое-то время — да.

— А как обстоят дела со сканированием? Пока был жив вампир, ты была невидима для «стрелки», шара. Может быть, теперь все изменилось и нас сейчас кто-то выслеживает, сама понимаешь, не с самыми добрыми намерениями?

Вика ответила не задумываясь:

— Пока ты со мной, ты в безопасности. Ни тебя, ни меня ни одним сканированием не достать.

Владимир чувствовал: молодая ведьмочка что-то явно недоговаривает. Это было странно.

— Ты в этом так уверена? — Да.

— Интересно, а как же в таком случае на Ахмеда в Чечне вышли «охотники»?

По лицу Виктории Владимир понял, что раньше ей такой вопрос в голову не приходил. Оно и понятно: ведьмочка долгое время жила на полном вампирском обеспечении, не задумываясь о собственной безопасности.

— Честное слово, я не знаю! — и, чуть-чуть поколебавшись, сняла с шеи изящный золотой кулон с небольшим ярко-голубым камешком. — Вот.

Володя взял в руки кулон, повертел его и так и сяк, присматриваясь к переливам граней. Надев его Виктории на шею, он поправил кулон, органично вписавшийся в ложбинке меж ее тяжелых грудей:

— Симпатичная вещица.

— Ты не понял. — Вика слабо усмехнулась. — Это и есть оберег от сканирования. Точнее, оберег — это камень. Обычная бирюза, только обработанная заклинаниями и ядом кобры. Радиус действия этого камня где-то около десяти километров, и действует он независимо от того, умер маг, который его создал, или нет.

Догадка промелькнула в ведьмачьем мозгу, как фотовспышка, выхватив на миг из тени то, что раньше было ему недоступно. Наконец нашлась разгадка, почему кровавого некроманта, магистра магии нежити Кузьмича не обнаружил ни старый ведьмак, ни Володя. У него на пальце находился перстень с точно таким же камушком, только размером покрупнее. Когда Владимир задал ему наивный вопрос, зачем дедушке не совсем мужской перстенек, Кузьмич наплел что-то о памяти покойной супруги. Бред, конечно, полный, но для удовлетворения праздного любопытства вполне хватило. Владимир хмыкнул, припомнив, что по соседству с этим перстнем старый колдун носил еще один, с черным камнем, а на шее постоянно болталась серебряная пентаграмма с крупным ярко-красным рубином в середине. Если эти камушки, так же как и голубой, выполняют каждый свою функцию, можно было только догадываться, какие сюрпризы ожидают всякого, кто попытается достать Кузьмича.

— Да-а, век живи — век учись! Колдовство не стоит на месте, кто бы мог подумать. — Удивление Владимира было вполне искренним. — В наших книгах ни слова о таких оберегах.

Вика хмыкнула:

— Издание неполное, детское! — Потом серьез нее: — А вообще, может, ты и прав насчет «охотников». Хотела тебе попозже сказать, но раз уж разговор зашел… В общем, на второй день, как мы сюда приехали, я послала этого обормота Прохора в Гелинск. Ну там родню навестить, прибарахлиться, а заодно разнюхать, что в городе происходит. Он, конечно, алкоголик, но дело знает туго, за что, впрочем, получает приличную зарплату. Я его раньше чем через три-четыре дня и не ждала, потому как не первый раз он родственников навещает, знаю, чем это заканчивается. А тут является через день, трезвый как стеклышко. Естественно, я сразу смекнула, что все не так просто, как хотелось бы. Ну и, разумеется, я угадала. Как Прохор говорит, в тот день, когда мы сюда приехали, в городе начался большой переполох. Понаехало ментов, московских, еще каких-то, весь город начали трясти. На улицах протокольные морды в штатском, но со стволами под мышкой. Арестовали всю городскую верхушку, включая местное руководство МВД и ФСБ, губернатор, говорят, под домашним арестом. По городу объявлены «Перехват» и «Невод», кругом облавы, ИВС и СИЗО под завязку набиты мамаевской братвой и «авторитетными» менеджерами. Короче говоря, я так понимаю, государство взялось за Гелинск всерьез. Такое ощущение, как будто кого ищут, но, судя по всему, найти никак не могут. Как ты думаешь, любимый, не по нашу ли душу сюда нагнали столько служивого народа?

Владимир надолго задумался. Судя по Викиному рассказу, зачистка в городе шла по заранее известным адресам, с бухты-барахты такой грандиозный шмон из-за смерти местного «авторитета» устраивать бы не стали. К тому же зацепили даже губернатора, значит, дело все-таки в вампире. Если предположить, что «охотники» выделены в особое подразделение спецслужбы, такой тарарам как раз им по силам. Бьют, невзирая на закон, зачищая все вероятные вампирские контакты. Непонятно только, почему они начали операцию только сейчас, когда основные «виновники торжества» уже окончательно мертвы?

Ответы на эти вопросы подразумевали определенный уровень информированности, которого, увы, у Владимира не наблюдалось. Единственное, что можно было предположить, так это объект или объекты поиска «охотников». Первые допросы приближенных Ахмеда, оставшейся в живых охраны, должны были выявить наличие в особняке ведьмы, тела которой среди трупов конечно же не обнаружилось. Не могло остаться незамеченным и какую охоту устроил Ахмед за неким приезжим, чье появление в городе по времени точно совпадает с началом переполоха. Его среди убитых и раненых тоже не нашли, зато в особняке весь паркет залит кровью, которая по своему составу не подходит ни одному из участников побоища. Вывод напрашивался сам собой: раненый незнакомец скрылся либо сам, что маловероятно, учитывая, сколько крови из него вытекло, либо, что более вероятно, при непосредственном участии ведьмы.

Ведьмак печально посмотрел на свою любимую и не менее печально подвел итог своим умозаключениям:

— Боюсь, милая, ты права. На нас началась охота, и кого конкретно искать — они знают. Я не знаю, сколько времени им понадобится, чтобы выйти на этот райский уголок, но рано или поздно они сюда доберутся. Даже не прибегая к сканированию.

В предбаннике повисла тягостная тишина, нарушаемая лишь доносящимся с улицы шарканьем метлы — Прохор мел двор. Молчание нарушила Вика. Решительно поднявшись с топчана, она надела банный халат и набросила на влажные волосы полотенце:

— Будь что будет, Володя. — Впервые она назвала ведьмака по имени. — Пойдем в дом, пообедаем. Все равно тебе еще необходимо дня три полежать, попить отвары. От судьбы не убежишь, а я тебя одного не брошу.

Она повернулась и пошла к выходу. Владимир, накинув халат, последовал за ней, размышляя, что такая женщина попалась на его пути впервые. И прав был старый ведьмак, когда сказал, что такое отношение надо ценить. Именно этим он и собирался заняться в ближайшее время, причем самым приятным образом.