Глава 4
Когда вентилятор, шепча нечто утешительное, поворачивал свою сетчатую голову к следователю Богоушеку, тот торопливо прижимал ладонью бумаги на столе, закрывал глаза и блаженно подставлял лицо упругому воздушному потоку. Это приносило хоть какое-то облегчение, кроме того, появлялась возможность забыть на минуту о деле. Об этой нелепой истории исчезновения Христофора Гонзо из следственного изолятора.
Вместо того перед мысленным взором Богоушека разворачивались картины, одна соблазнительнее другой: сияющие снежной белизной вершины гор, а у подножия — город в колоннаде пальм, желтая полоса пляжа и море самого интенсивного аквамаринового цвета. Еще представлялся парад шикарных мод на набережной и пиво в запотевшей кружке на столике под навесом…
Но минута блаженства проходила, вентилятор отворачивался от следователя и с тупым постоянством как бы заново оглядывал комнату. Приходилось возвращаться на землю, а точнее, к бумагам.
Следователь Богоушек (тот самый, что арестовал Христофора в порту межмирников) вздохнул и перевернул очередной лист дела.
Итак, вот показания капрала Бейтса, начальника отделения передач и посылок. Собственно, назвать показаниями то, что наплел бедняга капрал, было трудно. Его обнаружили на следующее утро после побега Гонзо, совершенно голым под грудой посылок. Как он туда забрался, зачем разделся, куда, наконец, девался арестованный — в ответ на эти вопросы Бейтс только моргал честными глазами.
Может быть, спрашивали капрала, в передаче, полученной Гонзо, было какое-нибудь парализующее средство, которое он и применил? Ни в коем случае. Никакого такого средства капрал бы не пропустил и подследственному выдать не мог. Но, может быть, оно было добавлено в какой-нибудь из передаваемых продуктов питания? Исключено! Как из продуктов для арестованного оно могло попасть в организм капрала?! В самом деле — как?
Богоушек вспомнил глаза Бейтса, какими они стали в этом месте допроса: чистые озера, в которые глядится еще более чистое небо. Следователь плюнул. Как тут установить истину?
Несколько раз в ходе допроса Бейтс заводил речь о какой-то маленькой зеленой ящерке, о том, как хорошо ей в темной, уютной норке под ящиками, где никто не может убить ее связкой ключей… Словом, ясно было, что капрал совершенно не пригоден к отбору показаний.
Между прочим, о маленькой зеленой ящерке говорил и караульный Перетятько, первым обнаруживший исчезновение арестованного и капрала. Будто бы именно она и подняла тревогу. Да только причем здесь ящерка? Выползла из норки, насмерть перепугала капрала, так что тот голый полез под штабель посылок? А подследственного, что, проглотила?
— Черт бы вас побрал всех, и с ящерками вместе! — выругался Богоушек.
Даже в комиссариате на Сальмовой улице в Праге, где он начинал свою службу и откуда в начале первой Мировой войны бежал в Параллелье, ему никогда не попадались такие запутанные и нелепые дела.
Было очевидно, что тюремное начальство всячески препятствует проведению расследования в своих стенах, во-первых, из-за постоянной вражды с Полицейским Управлением, а во-вторых, чтобы скрыть собственные просчеты, а то и злоупотребления. Когда полицейские эксперты впервые прибыли на место преступления, они прежде всего обнаружили следы спешного наведения порядка в делах тюремного отделения передач и посылок. Там было чисто. Ни настоящих следов, ни свидетелей. Хорошо еще, что Бейтс обнаружил себя, развалив гору ящиков прямо на глазах полиции, а то бы от него вообще не удалось добиться показаний.
Работа следственных органов осложнялась еще и тем, что многочисленные чудеса из других пространств, наводнившие Узловой, фактически снимали с тюремного ведомства всякую ответственность за происходящие порой побеги. В протоколах неизменно указывалось, что арестованный совершил побег «с применением неизвестных технических средств», даже если на самом деле он просто перепилил решетки или подкупил стражу.
— Ищи теперь, свищи… — вздохнул Богоушек.
Словно в ответ на его слова в комнате вдруг раздался негромкий свист.
«Что такое?» — насторожился следователь.
Он выключил вентилятор и прислушался. Ухо сейчас же уловило легкий шорох, доносившийся из кучи бумаг на столе. Богоушек протянул было к ним руку, но в этот момент верхние листы зашевелились, приподнялись, и из-под них на полированную поверхность стола выбралась маленькая зеленая ящерка.
От неожиданности Богоушек вместе с креслом отъехал к стене. Так, подумал он, начинается.
Однако ящерка не проявляла никаких агрессивных намерений, а напротив, сидела на месте смирно, глядела на следователя выпуклыми глазами и дружелюбно помахивала хвостиком.
«Интересно, что она делала в бумагах? — подумал Богоушек. — Читала показания? Что она вынюхивает? Ну, погоди же…»
Следователь осторожно поднялся с кресла и потянул за собой висевший на спинке пиджак.
— Сейчас мы тебя поймаем, голубушка! — он приподнял пиджак за плечи, словно примеривал на себя, а затем ловко бросил его на стол и накрыл ящерицу.
— Ага! — Богоушек устремился вслед за пиджаком, но тот вдруг на глазах следователя стал надуваться, вспухать, обозначая какие-то округлые и быстрорастущие формы, а затем из-под него, к окончательному уже изумлению следователя, появилась пара голых и чрезвычайно изящных женских ног. Рыжая симпатичная девица села на столе и, кутаясь в пиджак, произнесла хрустально:
— Спасибо. Вы очень любезны…
— Я? — просипел Богоушек. — Э-э… разумеется. К вашим услугам, пани… Но с кем…
— Меня зовут Ольга. Ольга Борщаговская. Я пришла, чтобы сделать заявление. А то вы еще подумаете, что я заодно с этим типом…
— С каким типом, пани?
— С Христофором Гонзо!
Она чуть повернулась и ноги поставила на подлокотник следовательского кресла. Богоушек, машинально опустив глаза, кашлянул смущенно и после уже старался глядеть только в лицо посетительнице.
— Кхм! Так. Гонзо, вы говорите? Очень хорошо. Позвольте! Борщаговская Ольга! Так это вы приходили к нему на свидание в тюрьму?
— Я.
— Вы — его невеста?
— Да какая там невеста! — Ольга похлопала себя по карманам следовательского пиджака, выудила пачку сигарет и закурив, доверительно окутала Богоушека облаком дыма.
— Я его жертва. Понимаете, господин следователь? Невинная жертва. Он ведь, подлец, жениться обещал. Богатство сулил, счастье! И вдруг — записка. Приходи, пишет, в тюрьму, на свидание. Ничего не бойся, дескать, скоро буду на свободе. А главное — принеси серебристый аэрозольный баллончик, что лежит в чемодане. Он ведь чемодан у меня держал!
— Ну-ну! — оживился следователь. — И что же это за баллончик?
— Да я ведь и сама не знала! Всегда он с таким баллончиком ходит. Весь день в кармане таскает и ночью… Кхм! Ночью под подушку кладет… Всего у него их два. Один всегда при нем, а другой в чемодане, про запас.
— Ну а в баллончике-то что? — продолжал допытываться Богоушек.
Желая ободрить свидетельницу, он потрепал было ее дружески по колену, но, спохватившись, убрал руки за спину и стал прохаживаться взад-вперед вдоль стены. Оля провожала его умными доверчивыми глазками.
— Вероятнее всего, господин следователь, там содержатся какие-либо естественные галогениды двухвалентной меди в смеси с ее безводным сульфатом или с раствором в бескислородных кислотах, известным также под названием «Зелье Хозяйки Медной горы»…
Богоушек замотал головой, будто хотел отряхнуть что-то с ушей.
— Прошу прощения, пани! Я всего лишь полицейский. Нельзя ли попроще? Для чего нужно это зелье?
— Ну… насколько я понимаю, оно служит для превращения человека в рептилию.
— Позвольте! Как это в рептилию?!
— Очень просто. Путем ускоренной обратной эволюции. Видите ли, я, как химик-технолог по специальности, могу засвидетельствовать, что галогенид меди с хлором… или, например, с бромом…
— Да-да, разумеется! Значит, Гонзо просил вас принести баллончик в тюрьму. Что же дальше?
— А дальше — незаметно обрызгать его из баллончика во время свидания.
— И вы это сделали?
Ольга, потупившись, колупнула острым ноготком крышку стола.
— Н-ну… да. А что? Я же не знала тогда… Поверьте, господин следователь, если бы я знала, что там, в баллончике, никогда в жизни не согласилась бы… А он даже не предупредил! Я, как дура, прихожу в тюрьму, подвергаюсь унизительным расспросам о своей личной жизни, а потом на свидании, умирая от страха, вынимаю баллончик и жму из всех сил на клапан. С испугу, естественно, я сначала всю себя облила, а потом уж, со второго раза, попала в Гонзо.
— И дежурный ничего не заметил? — спросил недоверчиво следователь.
— Он, видите ли, смотрел, в основном, на мои ноги…
Богоушек почувствовал, что краснеет.
— Ну хорошо. И где сейчас этот баллончик?
— Где баллончик? — ощетинилась Ольга. — А где мой браслет золотой? Кольцо, серьги, все документы, которые со мной были? Все мои вещи теперь — где? Я только успела на улицу выйти, как вдруг — вспышка перед глазами, жар по всему телу… и не успела я оглянуться, как была уже не человек, а черт знает что, с лапками! Вдобавок, чуть под колеса не попала — ведь это случилось как раз на перекрестке…
Следователь сочувственно покивал.
— А как вы провели время с момента превращения до сегодняшнего вечера?
— Очаровательно провела! — Ольга сердито дернула плечом. — В парке скрывалась от машин, на деревьях — от собак и детей. Думала, с ума сойду. Потом решила идти к вам…
— Позвольте спросить, с какой целью? — следователь Богоушек не был наивным человеком и не забыл, что зеленая ящерица рылась в его бумагах.
— Чтобы все рассказать! — заявила Ольга.
— Вы разве могли говорить?
— Н-ну… в письменном виде.
— Ах, в письменном!
Тень глубокого раздумья, как пишут в романах, легла на чело следователя. Богоушек не верил Ольге. Правда, здесь, в Узловом, давно привыкли к разным диковинкам, завозимым из соседних пространств. Все охотно ими пользовались, а без некоторых, особо распространившихся вещиц уже не могли обходиться. Однако, большинство этих вещиц было известно полиции. Что же касается баллончика, превращающего людей в ящериц, то о подобной штуке следователь слышал впервые.
Вдруг его осенило. Он взял телефонную трубку и сказал:
— Хофман? Принеси-ка мне опись изъятого при задержании у Гонзо Христофора… Да. Двадцать пятого, пятого, сего. Угу… Жду.
Всего минут через десять опись, а за ней и сам серебристый баллончик были предоставлены в распоряжение Богоушека.
— Что ж, вы были совершенно правы, пани, — следователь вежливо кивнул Ольге. — Гонзо действительно носил его с собой.
Баллончик был небольшой — легко прятался в ладони, очень легкий, и внутри плескалась какая-то жидкость. Богоушек осторожно держал его двумя пальцами и рассматривал со всех сторон. Но сомнения не проходили. Слишком просто все это у них получалось! Брызнул на человека, и готово…
— Значит вы утверждаете, что если нажать на эту вот пупочку…
Следователь положил большой палец на слегка выступающий бугорок клапана. Ольга хотела было что-то ответить, но в этот момент длинное аэрозольное облако вырвалось вдруг из баллончика и ударило ей прямо в лицо.
— Ах, простите ради бога! — воскликнул Богоушек. — Честное слово, это произошло совершенно случайно!
Ольга молча смотрела на него расширенными от испуга глазами. Следователь еще раз вздохнул для приличия, затем улыбнулся.
— Но раз уж так случилось, будем считать это следственным экспериментом, полностью снимающим с вас подозрение в соучастии.
Он вынул из кармана ключ на длинной цепочке и открыл сейф. Ольга все не отвечала.
— Да вы не расстраивайтесь так, пани! На время эксперимента мы создадим для вас самые комфортные условия, лучшее питание, предупредительный уход… Что?
Богоушек обернулся на какой-то шорох, как ему показалось, в другом конце кабинета. Девушка все также неподвижно сидела на месте, испуганно уставившись в одну точку.
— Ну полно, полно! — следователь подошел к Ольге, намереваясь ободрить ее отеческим похлопыванием по плечу. Рука его вдруг провалилась, не найдя под собой опоры. Сквозь тело девушки она проходила, как сквозь воздух. Богоушек даже отпрыгнул, испугавшись в первое мгновение.
— Да это мираж какой-то! — воскликнул он.
В голосе его звучали удивление и обида. На минуту даже возникла мысль, что никакой девушки-ящерицы, может быть, и вовсе не существовало, а просто кто-то морочит ему голову с помощью голограммы. Такие случаи бывали. Впрочем, Богоушек тут же сообразил, что пиджак-то его голограммой никогда не был, а теперь вот, пожалуйста — он снова провел рукой сквозь изображение — пустота! Неужели всему виной этот дурацкий баллончик?
Следователь потянулся к столу, чтобы еще раз рассмотреть странную, запространственную, как видно, вещицу, и тут же с досадой грохнул по крышке стола кулаком. Баллончик исчез! Исчез так же необъяснимо, как и подозрительная свидетельница Ольга, только от него не осталось даже изображения…
* * *
— … Как тебе это удалось? — восхищенно спросил Джек Милдэм, выводя машину со стоянки у Полицейского Управления.
— Долго рассказывать! — Ольга, сидевшая на заднем сидении, протянула тонкую белую руку. — Подай-ка пакет с одеждой. И не пялься на меня, отвернись и следи за дорогой. Гонзик, тебя это тоже касается.
— Не понимаю, зачем мне-то следить за дорогой? — отозвался Христофор. — Машину ведет его сиятельство…
— Дадут мне сегодня одеться или нет?! — прикрикнула Ольга, изображая гнев.
— Ну, если бы это зависело от меня… — глубокомысленно произнес Гонзо.
— Ты это про что? — покосился на него граф.
— Да нет, я так… Я просто хотел сказать, что Ольге идет этот пиджак.
— Тебе он еще больше подойдет! — Ольга перекинула пиджак на колени Гонзо. — Там, в кармане, удостоверение на имя следователя по особо важным делам Богоушека.
— Да ну?! — Христофор, несмотря на запрещение, бросил на Ольгу удивленный взгляд. — Вот это класс! Позвольте вам выразить свое восхищение, пани! Ручку поцеловать разрешите! Разумеется, если граф не возражает…
Ольга улыбнулась.
— Так и быть, пан Богоушек, — сказала она, протягивая ему руку.
— Куда ехать-то теперь? — спросил Джек, сердито глядя на дорогу.
— Прежде всего, на птичий рынок! — сказал Гонзо.
— Это еще зачем?
Христофор взял серебристый баллончик и встряхнул его. Внутри плескался фиксатор — жидкость, предназначенная вовсе не для того, чтобы превращать людей в ящериц.
— Нам нужен миражинский нюшок. Самой чистой породы, — сказал Гонзо. — И непременно — кобелёк…
