ГЛАВА 7
Si nescis, qui tibi inimicus sit, omnes esse suspica, si nescis, qui tibi amicus sit, nemini crede.
Ioannus Tecius. Artifex ferro pugnandi
Вновь обрушившаяся на город жара высушила землю и уничтожила следы затяжного ночного ливня. Но, несмотря на то что погода улучшилась, людей на улицах было не так уж и много. Никаких праздных гуляк. Нет обычного смеха и песен. Даже вечно непоседливые мальчишки притихли.
Такое уже случалось лет десять назад, когда дворяне пытались решить разногласия при помощи шпаг и кинжалов.
Тогда тоже были уличные бои, а мирные жители в испуге прятались по домам. Ни король, ни Церковь ничего не смогли сделать. Лишь стянутые с окрестных провинций войска каким-то чудом охладили воинственный пыл высокородных сеньоров.
Сегодня весь город обсуждал ночное сражение на одной из улочек Старого города. Тридцать с лишним трупов — это не шутка. Семейка де Льедесов была в ярости. За прошедшие сутки в Эскарине произошло больше десятка кровопролитных схваток. Дворяне бегали в полумасках и черных плащах и, вспоминая застарелые обиды, пускали друг другу кровь. Ситуация медленно, но верно выходила из-под контроля городских властей.
Фернан не рискнул покидать дом без кирасы. Пустые улицы вечно веселого, шумного и многолюдного города угнетали. Словно чума нагрянула. Лишь патрули стражников, жандармерии и расквартированных в городе полков сновали туда-сюда. От подозрительных взглядов солдат в буквальном смысле сводило скулы.
Старая городская ратуша, серое, угрюмое чудовище с трехсотлетней историей, возвышалась над площадью Трех торговых улиц. Маленький отряд Фернана обогнул ратушу слева и углубился в хищное переплетение переулков Второй торговой улицы. Это была самая окраина города, и окрестные строения не отличались белизной стен. В основном здесь располагались одноэтажные домики с небольшими садиками и высокими заборами. Отсюда было рукой подать до моря.
Профессор Гартэ хоть и удивился визиту Фернана, но встретил гостя радушно. Раньше этот старый и седой человечек преподавал в городе Боллоде, но из-за сомнительных делишек, связанных с интригами в Ученом совете Университета, был изгнан и теперь прозябал в Эскарине. Он на свой страх и риск без разрешения Церкви занимался наукой и подрабатывал переводами текстов. Жил Гартэ один, без семьи. Единственными собеседниками старого ученого были старая рыжая кошка и книги, которые профессор не продал бы, даже если бы умирал с голода. Книг в его маленьком домишке были сотни.
Фернан снял перчатки, бросил плащ на изрядно запыленный стул и сел. От предложенного вина отказался.
— Неспокойная неделя, — кашлянул старик. — Все словно с цепи сорвались. Того и гляди, вцепятся друг другу в глотки. Простите… вы ведь сюда приехали не за моим ворчанием…
В последней фразе звучал невысказанный вопрос.
— Вы сможете сделать перевод интересующих меня документов?
— Язык?
— Староиренийский, если не ошибаюсь.
— Это мой конек. — Гартэ усмехнулся в усы. — Я читал курс лекций по староцерковному. Очень мелодичная речь. Правда, теперь она считается мертвой. Бумаги у вас с собой?
— Да.
Старик вытер руки и осторожно, кончиками пальцев, взялся за документы. Изучил. На морщинистом лице промелькнуло изумление.
— Откуда это у вас?
— Вы что-то о них знаете?
— Нет, но часть очень старая. Могу ошибаться… это седьмой, быть может, шестой век.
— Мне сказали, что пятый.
— Вполне возможно… М-да… У вас появился доступ к церковным раритетам? Хм… — Все внимание Гартэ было приковано к тексту.
— А что вы можете сказать о другой части бумаг?
— Эти? — Шуршание страниц. — Судя по всему, кто-то решил пошутить. Они новые. Или же… — Быстрый взгляд на маркиза. — Писали клирики.
— Так вы беретесь?
Молчание. Старик не дурак и знает, что связываться с бумагами Церкви все равно что целоваться со змеей. Но ему нужны деньги, а Фернан всегда платил звонкой монетой. Жадность сражалась на дуэли с осторожностью.
«Василиск» не торопился. Ждал.
Наконец он услышал неуверенный ответ:
— Думаю… да. За два дня я справлюсь.
— Нет! — отрезал маркиз. — Перевод текста нужен к вечеру!
— Но это слишком мало… — Ученый осекся. Вздохнул: — Хорошо, я сейчас же сажусь за работу.
— Отлично. Я оплачу ваши труды.
— Не сомневаюсь… К полуночи документы будут готовы.
— Думаю, вам не следует напоминать, что все должно остаться в тайне?
— Я не первый год живу…
— Замечательно. Мои люди останутся с вами.
— Зачем? — Старик нахмурился. — Вы мне не доверяете?
— Что вы! Но я не хотел бы, чтобы с бумагами что-то случилось.
Старик недовольно пожевал губами и неохотно кивнул. Фернан вернулся к гвардейцам:
— Алмано. Оставайтесь здесь.
— Сеньор… Его Светлость приказал быть рядом с вами и…
— Сеньора де Вредо я беру на себя. Вряд ли мне что-то грозит. Гартэ из дома ни под каким предлогом не выпускать.
— А если старикан заупрямится? — спросил Алмано, смирившись с тем, что придется караулить профессора.
— Объясните, что это не в его интересах. Но аккуратно! Он мне нужен живым и здоровым. Расставь ребят, и глядите в оба. При малейшем подозрении берите документы и убирайтесь к Его Светлости. Я вас найду. Вот деньги. Пусть кто-нибудь из вас съездит на рынок и купит еды. Вам здесь долго сидеть.
— Спасибо. Когда вас ждать?
— К ночи. Не спускайте с профессора глаз.
Абоми ждал возле ворот особняка маркиза.
— Идемте со мной, талела. К Ули. Вы должны его выслушать.
— Зачем?!
— Надо.
Логичная аргументация.
— Ладно… Где мальчишка?
Ули они нашли у конюшни. Мальчик забился в угол и сидел, обхватив руками колени. Глаза у него были красными. Как видно, совсем недавно он плакал. Заметив Фернана, паренек вздрогнул и еще сильнее вжался в угол.
— Что случилось? — За разъяснениями маркиз повернулся к Абоми.
— Ули, расскажи хозяину то, что рассказал мне.
Мальчик с опаской посмотрел на господина, а затем выкрикнул:
— Это он!
— Кто — он? — Сеньор де Суоза уже ничего не понимал.
— Тот человек! Сеньор де Турсеко! Он приезжал, пока вас не было. Я его узнал! Это он все сделал! Он!
— Ули, — Фернан старался говорить спокойно, — ты можешь объяснить?
Маленький конюх проглотил слезы и заговорил:
— Это он. Тот человек. Один из тех, что напали на нашу деревню ночью. Я узнал его лицо. Он убил Карлоса! И еще многих. А потом на меня посмотрел. Было темно, но дома горели, и я видел. Запомнил. А потом он Ери убил. А мне в спину кричал, что это их земля. Голос тот же, сеньор. Это тот всадник! Это он! Он!
Если бы кто-нибудь сейчас спросил у Фернана, каково его нынешнее состояние, то он, ни секунды не раздумывая, сказал бы, что спокойное и… очень злое. Мальчишка мог обознаться. И не такое со страху покажется. Но в то же время Ули говорил слишком уж убедительно. Даже Абоми ему поверил, а «василиск» привык доверять звериному чутью слуги. Зерна сомнений пали на благодатную почву. И все равно никаких доказательств нет, а сомнения — это всего лишь сомнения. Слово конюха против слова дворянина — это даже не смешно.
Что же получается? Если Мигель действительно участвовал в нападениях на деревни в Тулине, то… андрадцы ни при чем? Ведь так, кажется, говорил Жерар де Альтеньи? «Подставка! Вы ведь умный человек, милоррд, и должны понимать, что нам незачем развязывать войну. Воины Андррады, тем паче киррасиры Пятого Кавалеррицского, шлем которрого всучил… врручил мне грраф де Бррагарре, никогда не были у грраницы и не тррогали ваших поселений. Это не наши солдаты».
Стоп! Если андрадцам незачем подгонять войну, то зачем это нужно виконту? Для чего столь жестоко уничтожать жителей своей же страны?! Форменное безумие! Полная нелепость! Глупость! Да и не способен Мигель на такие поступки!
Не способен?! — шепнул внутренний голос. А так ли хорошо Фернан знал своего друга? Детство осталось в далеком прошлом, и жизнь раскидала их в разные стороны и политические лагеря. Они стали совсем другими. Что, если все то, о чем поведал Ули, правда? А причин, сподвигших кирасира на столь ужасный поступок, «василиск» просто не видит?
Следует получить хотя бы какие-то намеки на возможность того, что сеньор де Турсеко участвовал в пограничной резне. Маркиз пошел по пути наименьшего сопротивления. Мигель обещал заглянуть в особняк сеньора де Суоза, и какое-то время у Фернана было. И он начал действовать. Он отправился в ведомство контрразведки и с помощью нескольких сотрудников перерыл архивы, где хранились копии приказов, заверенные печатями маршалов. Ничего существенного. Все, что нашел «василиск», сводилось к тому, что два отряда полка «Ураганных голов» в начале лета покидали расположение своей части. Причины подобной командировки, место переброски, имена офицеров, командующих отрядами, — об этом никакой информации не было.
Оставался последний шанс. Очень опрометчивый. Рискованный. Наглый. Ребята де Брагаре сработали чисто. Они не только нашли одного из кирасир, но и так ловко его окрутили, что окружающие не поняли, что произошло. Рядовой поначалу возмущался, пытался показывать зубы, но «василиски», никогда не отличавшиеся вежливостью на допросах, выбили из парня все, что хотел Фернан. Он не ошибся. Отряд Мигеля действительно больше месяца находился вне Копы. Их направили куда-то на северо-восток. Куда точно — солдат не знал. Подозрения маркиза лишь укрепились. Приказав задержать допрашиваемого на несколько дней, сеньор де Суоза направился домой с железным намерением узнать у Мигеля правду.
Он застал виконта уже у себя. На предложение провести часик в обществе бутылки вина капитан кирасир ответил полным и безоговорочным согласием.
— Как идет служба?
— Какая служба?! — отмахнулся Мигель. — Пока вся армия сражается с поедателями змей, мы прозябаем в Эскарине. Очень весело, не находишь?
Фернан в этой ситуации ничего веселого не находил. Он бы с радостью выпроводил кирасир из столицы. И как можно дальше. Полк опытных солдат в столь неспокойное время в столь неспокойном городе — очень серьезная сила. И приходится признавать, что распоряжается этой силой человек, не поддерживающий Его Величество.
— Как здоровье де Муора?
— Вспомнил! — фыркнул Мигель. — Он в городе, в родовом особняке Лосских, но все еще в постели. Рана оказалась куда серьезнее, чем мы думали. Боюсь, Эрландер Симоеш еще не скоро сядет в седло. Ты крепко повредил ему ногу.
— Не повезло.
— Да… для маркиза последний месяц складывался неудачно, — согласился виконт. — Вначале де Туриссано его к себе в адъютанты забрал, затем ваша дуэль…
— В адъютанты? — Фернан старался не показать своего интереса. О том, что де Муора был адъютантом маршала кавалерии, сеньор де Суоза не знал. Да и кто знал?
Мигель, поняв, что сболтнул лишнее, поморщился:
— Да. Перед самой смертью граф взял его к себе. Твой кровник слишком горяч и… глуп, чтобы оставлять его без присмотра. А перевести в другой полк, не имея на то веской причины, чревато грандиозным скандалом. Так что наш командир посчитал, что лучше держать этого умника под присмотром, и скрепя сердце взял де Муора к себе. Эй! Ты о чем задумался?
— Ни о чем, — соврал маркиз.
Неужели он напал на след?! Де Муора был адъютантом графа! Но почему об этом никто и словом не обмолвился?! Эрландер Симоеш всегда находился рядом с де Туриссано! Ведь именно от де Муора кинжал, пропавший из коллекции маршала, попал к одному из де Доресов! Из-за событий с Леонорой Фернан и думать забыл о клинке, а тут такое… совпадение! Явно не случайность. Де Муора все время находился при своем командире. Он может многое знать. И Фернан намерен выяснить все до последней капли!
Но не сейчас… после Мигеля. Да и так просто его в особняк кровника не пустят. Даже знак «василиска» не откроет двери дома врага. А брать берлогу Эрландера Симоеша штурмом — несусветная глупость. Придется придумать что-то другое. Как только маркиз разберется с бумагами, он вплотную займется кровником.
— Ты не знаешь, когда убили графа, де Муора все еще был при нем?
— Не знаю. Тебе следовало бы спросить у денщика, пока того не пристукнула жандармерия.
— Знал бы, где упаду… Теперь-то чего жалеть? Ты вообще ничего не знаешь?
— Я же говорю — нет. Меня с ребятами в то время в полку не было.
— Кутили? — стараясь, чтобы голос звучал ровно, спросил маркиз.
— Не важно, — отмахнулся Мигель и перевел все в шутку: — Считай это важной государственной тайной.
— Как к де Муора попал кинжал маршала? — «Василиск» решил не торопить события.
— Впервые слышу, — удивился Мигель. — М-м-м… Забыл спросить, а Рийна дома?
— Нет. На корабле. А что?
— Сам знаешь — что. Твоя супруга меня не жалует.
— Да брось ерунду говорить.
— И ничего не ерунда! — возмутился Мигель. — Я что, не знаю?
— Оба хороши.
Фернан отдал распоряжение слугам, чтобы те накрыли стол в обеденной зале на две персоны. Разговор во время обеда сводился к войне и обсуждению ситуации в столице. «Василиск» медлил.
— Ты знаешь новость? — Мигель ловко подцепил ножом фаршированный перец.
— Я знаю их великое множество. Про какую ты говоришь?
— Ту! — обиделся виконт. — Вчера де Нуньо вернулся в город.
— Ого! — Маркиз отставил бокал. — Нет, об этом я слышу впервые.
Сеньор де Нуньо в столице? Ведь совсем недавно, обиженный тем, что король вручил маршальский жезл де Герошто, горячий южанин клялся, что ноги его не будет в Эскарине. Что задумал вспыльчивый граф? И как сильно он зол на Его Величество?
— Вот-вот, — поддакнул Мигель. — Правда, я несколько преувеличил. Он не совсем в городе. Предпочел загородное имение графа де Амока. Слышал о таком? Говорят, это он повинен в смерти де Льедесов, но доказательств нет. Так вот, Де Нуньо прибыл не один, а вместе с гвардией. Сто пятьдесят отборных вояк. С ними придется считаться. А еще и полк рейтаров де Амока. Итого — шестьсот пятьдесят человек.
— Де Амок в свару не полезет.
— До поры до времени. Я-то пташка подневольная, а вот тебе советую из Эскарины уехать. Хотя бы ко мне в имение. Если начнется пожар, от огня ты не убежишь.
— Спасибо за предложение, но я лучше останусь здесь и запасусь водой. Мой дом — моя крепость. Кстати, как много людей знают о прибытии де Нуньо?
— Вполне достаточно.
Плохо. Значит, к графу потянутся делегации от всех родов. Будут прощупывать почву и определять, на чьей стороне соберется выступить известный столичный сквернослов.
— Но зато почти никто не знает, что с де Нуньо сеньор де Каэро, — все тем же любезным тоном сообщил виконт. — И с ним гвардейцы. И заметь! Из ушедших в отставку ветеранов моего полка! Это еще сто с лишним человек.
— Час от часу не легче!
Бывший полковник «Ураганных голов» связался с всесильными графами? Он тоже обижен на короля? Нет. Ножку де Каэро подставил нынешний маршал кавалерии — де Герошто. Вот на кого следовало злиться.
— Я сегодня же обо всем расскажу командиру. Почти восемьсот клинков — это не шутка. Делаешь ставку?
— Если ситуация не изменится, то два дня, не больше.
А потом разразится катастрофа. Интересно, почему Церковь молчит? Неужели кардинал желает крови?! Но зачем? Какая ему выгода от свары родов?
— Заметано! Слушай, ты сегодня какой-то хмурый.
— Тебе кажется, — наигранно ухмыльнулся «василиск».
— Но-но! — Мигель шутливо погрозил пальцем. — Мои глаза не проведешь!
— Тогда считай, что мне жаль тратить на тебя столь хорошее вино.
— Вот все и объяснилось — ты слишком жаден, дружок. С этим следует бороться!
— И ни в чем себе не отказывать! — поддержал его Фернан, скидывая камзол. — Наливай, что ли!
— Сию минуту.
Сеньор де Суоза смотрел на друга. С каждой минутой он все больше сомневался в правильности своего решения задать вопросы. Даже несмотря на то что допрошенный солдат хоть как-то подтвердил слова Ули.
— Чтобы вино не кончалось, а женщины были ласковы!
— Особенно к кирасирам! — подхватил тост капитан контрразведки.
— Точно! Как вспомню ту блондиночку, так дрожь пробирает! Надо же! Мать Предстоятельница! Будь она чуть поулыбчивей…
— Мигель, а куда отправляли твой отряд? — перебил друга Фернан.
— Что? — Сеньор де Турсеко озадаченно вскинул брови. — О чем это ты?
— Ты сказал, что не знаешь, был ли де Муора с графом в день его смерти. Тебя не было в то время в полку. Так?
— Да, ты прав, — легко согласился Мигель. — Пришлось отправиться в Майдель. Старик посчитал, что моим ребятам стоит развеяться.
— В Майдель?
— Совершенно верно. А что такое?
— Странно… Майдель находится на западе, но, по моим сведениям, ты уехал на северо-восток. В Тулину.
— Вроде не пил… — Сеньор де Турсеко с тревогой посмотрел на Фернана. — С чего это тебя понесло? Какая, к Искусителю, Тулина?
— А почему ты так заволновался?
— Тебе показалось. Просто ты задал глупый вопрос. Что я забыл в этой проклятой Тулине?
— Вот и мне это интересно. В то время пока весь полк сидел в Копе, тебя с твоими рубаками зачем-то занесло на север. Странно все это. Вот я и спросил.
— Уработался? — рассмеялся тот. К неприятному удивлению «василиска», смех друга вышел неискренним и фальшивым. — Я же говорю, с отрядом мотался в Майдель. Подбирали подходящих лошадок в тамошних табунах. В полку кто угодно подтвердит. Ты что-то путаешь. В Изумрудную провинцию нас не посылали. Там же дел никаких нет!
— Ну… — Фернан наконец решился. — Дела всегда найдутся. Было бы желание. Положим, можно сжигать окрестные деревушки да рубить крестьян.
— Ты серьезно? — Улыбка сеньора окаменела.
«Проклятье! — выругался „василиск“. — Что я делаю?! Ведь, кроме слов мальчишки, у меня нет никаких доказательств!»
— Я совершенно серьезен. Будь любезен, ответь на простой вопрос, зачем тебе и твоим ребятам понадобилось убивать крестьян?
— Да ты болен! — Мигель больше не улыбался.
— Я болен? — Капитан говорил тихо. — Нет. В отличие от тебя, я не убивал детей.
— Все! Я не намерен больше выслушивать оскорбления, сеньор! — Виконт встал из-за стола. — Поговорим, когда ты придешь в себя!
— Нет, ты выслушаешь меня сейчас! Или же тебе придется разговаривать в Роперре! У меня есть доказательства!
— Хорошо! — неожиданно легко согласился кирасир и с беспечным видом уселся на место. — Похоже, общение с де Армунгом не пошло тебе на пользу. Вперед, дружище! Давай разберемся со всем прямо сейчас! А потом ты отправишься в постель, а я вызову лекаря. Поведай мне о своих доказательствах!
— Мальчишка опознал тебя.
— Мальчишка? А… тот странный паренек.
— Именно он. Ему чудом удалось спастись. Или же вам нужно было, чтобы кто-то выжил и смог рассказать о жестокости андрадских солдат?
— Бред!
— Бред? Но так ведь и вышло! Все подумали на андрадцев. К тому же один из солдат твоего полка поведал мне, что вы отправились в Тулину, а не в Майдель.
Фернан действовал по наитию. Он молча бросил на стол медальон с изображением мантикоры, принадлежащий одному из де Доресов. Мигель наклонился над безделушкой, со вниманием изучил, затем откинулся на спинку стула:
— И?.. Как связана побрякушка с той ерундой, что ты сейчас мне наговорил? И при чем тут слова глупого щенка? И якобы человека из моего полка?
— Уверен, под рубашкой у тебя точно такой же медальон.
— Ну-ну! — фыркнул Мигель, но его глаза нехорошо блеснули.
— Что же, докажи, что я ошибался. Расстегни воротник.
— Не буду я тебе ничего доказывать! Быть может, мне еще и на колени встать? Я ухожу! Кстати! Нашей дружбе конец!
Мигель с красным от ярости лицом направился к двери. Фернан в это время переместился поближе к шпаге. В груди ворочался ледяной ком. Теперь «василиск» был уверен. Виконт дернул дверь, но та, как и следовало ожидать, не поддалась. Маркиз запер ее заранее, а теперь с нехорошей улыбкой достал из-за пояса ключ и показал его кирасиру.
— Не это ищешь?
— Открой мне дверь, Искуситель тебя забери! — заорал де Турсеко.
— Ты не выйдешь из комнаты до тех пор, пока не расскажешь про Тулину.
— Меня там не было! Ты! Безумный идиот! Отдай ключ!
— Чего ты так боишься, Мигель? И куда торопишься? — Капитан медленно обходил стол. — К виконту Лосскому?
— Не твое дело!
— Покажи, что у тебя под рубашкой! Добром прошу!
— Ну все! Ты мне надоел! — Виконт обнажил шпагу. — Или ты выпускаешь меня отсюда, или пеняй на себя!
— Угрожать мне оружием в моем же доме. Как неосмотрительно. Но не волнуйся, я тебя выпущу. Всему свое время. Так ты нашел ответы на мои вопросы или дать тебе время подумать? Что ты делал в Тулине? Зачем тебе понадобился маскарад с переодеванием в мундиры андрадской кавалерии?
Бывший друг с тихим рычанием двинулся вперед.
— А еще я очень хочу узнать про некий Орден Мантикоры. Эти слова произвели совершенно неожиданный эффект. Мигель остановился и даже немного опустил шпагу.
— Что ты знаешь?
О нет! Значит, это все-таки правда и он верно угадал! Посол говорил, что здесь замешаны военные, но слышать — это одно, а знать — совершенно другое.
— Все, — солгал маркиз. — Я знаю все. И скоро об этом узнают другие. Я ясно выражаюсь?
— Вполне! — выкрикнул Мигель.
До последней секунды «василиск» не думал, что дело дойдет до шпаг. Все что угодно, но только не бой.
Он едва не пропустил укол в сердце. Отбил клинок, отскочил назад, не желая продолжать поединка. Не вышло. Виконт пер напролом.
— Ты никому ничего не расскажешь, глупец!
Укол, защита, ответная атака в руку.
— Неужели? И кто меня остановит? — Фернан уже успокоился.
Мигель не ответил и, схватив со стола бутылку, запустил ею в голову маркиза. Тот пригнулся, выхватил дагу и едва не пробил бедро противника нисходящим уколом.
— Зачем вы это задумали? — Отразить укол, нацеленный в горло, отшагнуть вправо. — Неужели так сложно сказать?
Они кружили вокруг стола, рубя, коля, обманывая, защищаясь.
— Покажи медальон!
Вздвоенная атака. Укол в плечо! Есть! Жаль, что рана легкая и враг без труда сможет продолжать бой. А так? Ух! Едва не зазевался. Еще бы чуть-чуть… Нет! Не сдаваться! Усилить натиск! Именно сейчас! Резче! В ногу! Стремительней! Не убивать! Попытаться обезоружить.
— Покажи медальон!
Мигель ударил в голову, Фернан проскочил под шпагой, оказался сзади и едва не всадил дагу в бок противника, в последний момент остановив руку. Ему нужен тот, кто наконец сможет сорвать завесу с тайны!
Сражаться с де Турсеко было легко. Маркиз оказался намного сильнее и опытнее противника. Наверное, будь у Мигеля палаш, а не шпага, бой проходил бы несколько иначе… В обеденном зале звенели клинки. Шпаги плели узор. Фернан играл, виконт огрызался короткими атаками и тут же уходил в глухую оборону.
— Покажи медальон!
Шпага сверкнула перед глазами, капитан отбил ее дагой, и тут же резанул клинком по предплечью. Мигель вскрикнул, но бой продолжил, перебросив оружие в левую руку.
— Что ты делал в Тулине?!
— Иди к Искусителю!
— Я не выпущу… тебя отсюда… пока не скажешь!
— Ты хочешь знать, да?! Я хотел стать капитаном! — внезапно выкрикнул Мигель и занес оружие для сокрушительного удара в плечо.
Он слишком сильно открылся, да к тому же быстро шагнул вперед, и «василиск», защищаясь, совершенно машинально выставил перед собой шпагу. Виконт не успел остановиться и наткнулся на клинок. Вскрикнул, выронил оружие, схватился обеими руками за пронзившее его лезвие и, не спуская с маркиза не верящего взгляда, осел на колени. Фернан выругался, выдернул шпагу. Ярко-алая кровь обжигала руки. Никаких сомнений — рана смертельна. Чуть выше сердца. Кажется, задет целый узел жизненно важных сосудов.
Фернан сорвал со стола скатерть. Столовые приборы дождем посыпались на пол. Капитан попытался остановить кровь, но все было без толку. Умирающий забился в конвульсиях. Еще через несколько секунд все было кончено. Мигель Луи де Турсеко виконт де Коста умер.
Руки Фернана в буквальном смысле были по локоть в чужой крови, пальцы скользили, и пуговицы камзола виконта не поддавались «Василиск» попросту разорвал воротник и застонал, пораженный увиденным. На тоненькой цепочке висело распятие и… больше ничего. Медальона с изображением мантикоры на шее Мигеля не было.
— Талела. — Абоми горой возвышался над Фернаном. Нет ответа.
— Талела. Этот…
— Я убил его. И ничего не узнал.
В голове звенела пустота. Из-за собственной глупости он убил человека, которого много лет считал своим другом, приобрел очень опасных кровников в лице рода де Турсеко и так и не узнал, что скрывалось под знаком мантикоры.
— Все было зря…
— Вставайте, хозяин. Плохо сидеть в чужой крови.
Сейчас маркиз увидел себя со стороны: человек стоит на коленях в луже крови. Рядом, уставившись безжизненными глазами в потолок, лежит Мигель. Та еще картина!
Капитан пошевелился, и тут крепкие ручищи Абоми с неожиданной легкостью подняли его и поставили на ноги.
— Как ты сюда попал? — Фернан не спускал глаз с лица виконта.
— Я ждал. Слушал. Когда бой стих и вы не ответили, решил войти.
Слугу не остановили массивные дубовые створки. Он попросту сорвал их с петель. Интересно, почему маркиз этого не помнит? Сколько времени он сидел вот так, ощущая на руках и лице чужую кровь?
— Надо убрать тело.
— Не надо, — возразил Абоми. — Не следует трогать… Если вы хотите узнать его тайны.
Капитан контрразведки издал горький смешок.
— Мертвецы не рассказывают тайн.
— Да. Но лоа могут говорить. Если вы не испугаетесь, я смогу на время вернуть лоа в это тело.
Фернан недоверчиво посмотрел на Абоми. Слуга явно не шутил. Его лицо было непроницаемо, а черные глаза следили за каждым движением господина.
— Ты раньше такое проделывал? — В голосе проскользнули истеричные нотки.
«Спокойно!»
— Да, талела. Гамбо меня учила. Каждый воин Сукри должен уметь вызвать лоа своего врага.
В горле пересохло. Отчего-то маркиз ни секунды не сомневался, что Абоми может оживить мертвого, а от этого Фернану самым банальнейшим образом было страшно. Нет, он не был суеверен, а тем более религиозен и многое повидал за свою жизнь (в особенности за последний месяц), но есть некоторые вещи, которые пугали его до дрожи в коленях. Сейчас сеньору де Суоза предлагали оживить затаенные детские страхи. Вызвать из-за грани, откуда не возвращаются, то, о чем так часто талдычат клирики во время проповеди, — душу человека. Вернуть ее обратно в мертвое тело. Нарушить все законы мироздания. Сделать то, что не было подвластно даже самым великим клирикам Церкви. Да что там клирикам! Святым!
Магия, живущая в непролазных дебрях джунглей Страны Дождей. Непостижимое и непонятное Церкви волшебство сердца Черного континента. Какими силами и неведомыми тайнами обладают живущие за тысячи лиг от Эскарины люди, если самый обычный телохранитель какой-то ведьмы обладает властью над душами мертвых и способен оживить то, что уже мертво?!
Люди, живущие в своем, непонятном для цивилизованного человека мире. Люди, никогда не слышавшие о порохе, науке, Церкви, Святых походах, отцах-дознавателях, пылающих кострах, еретиках. Да, их магия была другой, даже «бордовые» тут не слишком усердствовали в борьбе с ересью. Именно это древнее знание позволило чернокожим колдунам добиться того, что никогда не выйдет у святых отцов, — оживить труп, вернуть душу в мертвое тело и тем самым встать вместе со Спасителем и Искусителем на одну ступень если не власти, то силы.
Маркиз не верил в то, что, если он согласится на проведение богомерзкого ритуала, его тут же поразит упавшая с ясных Небес молния Спасителя. Тому нет дела до людских грехов, иначе молнии падали бы с небес безостановочно. И вместе с тем… То, что предлагал Фернану Абоми, было… неправильно. Это попирало все догматы. Как общечеловеческие, так и церковные. А клирики очень не любили, когда на заветах Святой книги танцуют ральеду. Если «бордовые» прознают о случившемся, то Фернану, даже при всех его связях и влиятельности, не выкрутиться. Оживление покойников — это прямая и очень быстрая дорога на костер, которому без разницы кого пожирать: смердов или благородных.
Нужно ли ему это? Готов ли он рискнуть собственной жизнью ради тайны? Решение далось тяжело. Оно оказалось глупым. Нет! Оно было безумным! И даже понимая это, Фернан все же нашел в себе силы сказать:
— Хорошо. Сделай… это. — Собственный голос показался «василиску» чужим.
— Да, талела.
— Мы должны быть очень осторожны. Если отцы-дознаватели почуют магию…
Продолжение не требовалось.
— Они ничего не узнают. — Слуга говорил уверенно. — Клянусь умбо Дождя.
— Тогда приступай.
В коридоре послышались шаги. Фернан обернулся и увидел де Армунга. Пройдя путь от спальни до обеденного зала, располагавшегося на первом этаже особняка, шут потратил слишком много сил и еле стоял на ногах. Левой рукой он опирался на стену, в правой сжимал пистолет. Откуда у маркиза взялась игрушка с льедским колесным замком, сеньор де Суоза не стал даже думать.
Сезар Сильва перевел взгляд с хозяина дома на тело Мигеля. Выругался. Грубо.
— Сеньор, позволено ли мне сказать, что ты загнал себя в полное дерьмо?!
— И без тебя знаю. Что ты здесь делаешь?
— Услышал шум грандиозной драки, но, пока доковылял, все уже кончилось. Куда подевались слуги?
— Я их отправил в другое крыло. На время.
— Проклятье, Фернан! Ты хоть понимаешь, что теперь де Турсеко с тебя живого кожу снимут?! Не хотел бы я таких кровников!
Фернан промолчал. Де Армунг был его другом, во всяком случае, маркиз надеялся на это, но как поступит шут, оставалось только догадываться. Если он решит сделать вид, что ничего не случилось, то станет соучастником и рано или поздно ему тоже придется платить кровью перед родом виконта.
— Из-за чего все это? — Королевский дурак уселся на пол.
— Старый спор…
— Тупицы! Не могли решить его в другом месте? Зачем тебе понадобилось убивать виконта в собственном доме? Смерть гостя…
— Это вышло случайно.
— Я посмотрю, как ты будешь рассказывать сказку кровникам. Следует унести тело и придумать, что делать дальше.
«Василиск» редко ошибался в людях. И тем сильнее было его удивление. Королевский дурак не собирался бежать с тонущего корабля.
— Как вижу, ты желаешь насладиться концовкой драмы?
— Да. Хотя следовало бы уносить ноги, — проворчал де Армунг. — Твои дальние родственники умеют быть мстительными. Особенно Графиня Сталь.
Упоминание женщины, спасшей Фернана в далеком детстве, еще сильнее пронзило и так кровоточащую рану вины. Он многим был обязан графине де Турсеко, она заменила ему мать — и как он ей отплатил? Убил младшего сына.
— Тогда еще не поздно…
— Поздно. К тому же не в обычаях знати трогать королевского дурака. Я это давно понял. О своей участи подумай. Так что ты решил? Мигеля следует убрать, и как можно быстрее. Если все обтяпать грамотно, то ты избежишь ямы, в которую сам себя загнал.
— Пусть все остается как есть.
— Ты и вправду безумен!
— Я не буду избавляться от тела. Он мой родич.
— Ну давай… — безнадежно фыркнул собеседник. — Ты еще письмо графине напиши с личными извинениями и объяснением причин вашей идиотской потасовки. Ну точно святой! — всплеснул руками де Армунг, встал, дошел до стола и взялся за вино. — Во всяком случае, ты всегда сможешь уйти в служение Спасителю. Святые отцы тебя с распростертыми объятиями примут в какой-нибудь Орден.
— Я не буду прятаться. Тем более в Церкви.
— Твой выбор. И что тогда ты собираешься делать?
— Абоми?
— Мне нужны человеческие останки. Прах колдуньи, — невозмутимо ответил тот.
Шут подавился, и вино выплеснулось ему на рубашку и усы.
— Вы что?! Совсем с ума посходили?!
— Ты все еще желаешь мне помочь?
— Ну… да. Вот только что этот парень говорил об останках. Ты коллекцию мертвецов решил собирать?
— Не важно. Сделай доброе дело. Никого сюда не пускай, пока мы не вернемся.
— М-м-м… я, конечно, справлюсь… но вот с сеньорой де Суоза разбирайся сам. Я на ее дороге не стану.
— И не надо. Скажи, что я скоро буду.
— И где тебя искать? — ядовито поинтересовался Сезар Сильва.
— На кладбище, — бросил Фернан. — Где же еще можно найти кости?
Солнце поработало на славу, и верхний слой земли оказался сухим, но, как только лопата погрузилась чуть глубже, стало видно, что жирная почва все еще была влажной.
Отправляясь в дорогу, сеньор де Суоза все хорошенько продумал и решил, что вид дворянина, ни с того ни с сего взявшегося за лопату, может вызвать нежелательные вопросы. Поэтому Фернан. переоделся в неброскую одежду простого горожанина, и теперь, если, конечно, не обращать внимания на лицо и руки, его можно было принять за могильщика. Хуже дело обстояло с Абоми — великана заметят сразу, невзирая ни на какую одежду. Но тут уж ничего не поделаешь. Приходится смириться с неизбежным и постараться быть осторожным.
Если необходимый инструмент они добыли сравнительно легко, всего лишь заглянув в пустую сторожку смотрителя кладбища, то с поиском подходящего для их нужд захоронения пришлось повозиться. Во-первых, по словам Абоми, возраст могилы не должен превышать года. Во-вторых, покойником должна быть женщина. В-третьих, копаться в земле, да еще и средь бела дня, смерти подобно — кто-нибудь обязательно заметит. В-четвертых, обнаружить среди сотен могил ту, где похоронена ведьма, и вовсе невероятно. Впрочем, Фернан знал, где следует искать останки ведьм или хотя бы тех, кого таковыми считают отцы-дознаватели. Иначе он никогда бы не приехал на кладбище Прощенных.
Погост находился в пятнадцати минутах неспешной езды на запад от Окраинных ворот Эскарины. Местность здесь была холмистой, перемежающейся множеством ручейков и перелесков. Земля принадлежала Церкви, так что никто не покушался выращивать на ней виноград, рубить лес или строить дома.
Маленький заповедный уголок. Тихий и мирный. Вот только кладбище, раскинувшееся с правой стороны от старой дороги, портило очарование пейзажа. Среди горожан место пользовалось дурной славой, и в этом не было ничего удивительного. Земля, где Церковь хоронила казненных еретиков или же их прах после сожжения, не располагала к увеселительным прогулкам.
Недалеко, за небольшим лесочком, в который упирался дальний край кладбища, находился монастырь, являющийся одним из оплотов «бордовых». Как говорят, отцы-дознаватели именно там держали в глубоких темницах тех, кто был обвинен в ереси. Клириков без нужды старались не трогать, а уж грозный монастырь и подавно обходили кружной дорогой. Так что праздного гуляку возле кладбища встретить было сложно. И все же приходилось соблюдать осторожность. Лишние вопросы сеньору де Суоза были не нужны, а если кто-то из святых отцов их заметит, избежать вопросов не удастся. Именно поэтому после достаточно долгих поисков Фернан остановил свой выбор на захоронении, находящемся у самого леса и полуразрушенной каменной ограды, вдали от случайных глаз.
На первый взгляд могила подходила им по всем требованиям. На камне, служащем памятником, было выбито женское имя. Конечно же, год рождения не указывался, зато «бордовые» не забыли отметить время казни еретички. Не так уж и давно. А выбитая рядом с именем буква «Р» говорила о том, что под землей Фернан найдет не пепел, а кости.
Дело шло споро, и спустя совсем небольшой срок лопата Абоми ударила по крышке гроба.
— Отцы-дознаватели не потрудились вырыть могилу поглубже, — пробормотал маркиз. — Проклятье! Вот уж не знал, что я прирожденный гробокопатель.
За самоиронией скрывался страх. Все это время «василиск» относился к тому, что ему предстояло совершить, как к чему-то нереальному. И когда глухой звук вернул его к действительности, сеньору стало не по себе. Он никогда не думал, что вот так запросто, посреди белого дня, окажется на кладбище, где лежат проклятые Церковью люди, и станет тревожить их кости. Такое даже в страшном сне не приснится!
Доски гроба, как и предполагал Фернан, оказались плохими. За время, проведенное в земле, часть крышки успела провалиться внутрь.
— Талела, вы уверены, что это ведьма?
Конечно же маркиз не был уверен. Кто знает, кем была несчастная, которой не повезло попасть в руки клириков? Быть может, самой страшной последовательницей Искусителя, а может, безвинной овечкой? Как узнать?
— По словам отцов-дознавателей, каждый еретик в той или иной степени является колдуном, преступившим заветы Спасителя. Так что можешь считать ее ведьмой.
Абоми, удовлетворившись ответом, кивнул, вставил лопату между крышкой и стенкой гроба, резко надавил. Дерево оказалось гнилым, гвозди ржавыми, и слуга без всякого труда сломал часть досок. Звук вышел донельзя противным, словно кто-то со всей силы наступил на панцирь гигантского жука. Да еще запах! Фернана, вопреки его воле, передернуло.
Он оглянулся — нет ли поблизости чужаков? Тихо. Куда ни глянь — множество оплывших от времени могил, да буйные заросли крапивы и малины. Последней здесь было безумно много. Ягоды крупные. Алые. Но пробовать их маркиза не тянуло. Он скорее съест миску грязи, набранной во дворе свинарника, чем попробует то, что выросло на прахе мертвецов.
Спустя минуту Абоми доломал крышку простенького гроба, и «василиск» увидел человеческие останки Зрелище было премерзким. Нет, ужасным; но на лице сеньора де Суоза не дрогнул ни один мускул.
— Нам повезло, хозяин. Зелье получится сильным.
— Почему? — выдавил из себя Фернан. Дышать приходилось ртом, да и то с трудом.
— Ее закопали живьем, и она умирала долго. Это хорошо.
Маркиз не видел в этом обстоятельстве ничего хорошего Он вообще едва не послал все в глотку Искусителя. То, что они делали, было неправильным по всем людским законам. А уж вид покойницы, которая перед смертью долго ворочалась в гробу, и вовсе наводил на неприятные мысли. Но отступать было поздно. Пришлось себя пересилить и вымолвить:
— Делай что требуется, и убираемся отсюда.
— Нет, талела, — Абоми с сожалением покачал головой, — я не могу. Это должны сделать вы.
— Что ты мелешь?!
— Зелье вернет лоа человека, которого вы убили. Вы, а не я. Сейчас я не могу вмешиваться. Спуститься в могилу должны вы. Но я буду рядом. Скажу как.
— И в чем же заключается моя задача? — не разжимая зубов, процедил Фернан.
— Нужна голова ведьмы.
— Всего-то? — ядовито осведомился маркиз.
— Да, — слуга иронии не понимал и протянул хозяину баргел, — голова. Просто отрубите ее, талела. Все остальное я сделаю сам.
«Василиск» вновь пересилил себя, взял в руки тяжеленный клинок, задержал дыхание и спрыгнул вниз, стараясь не наступать на останки. Запах был ужасен. На счастье капитана, покойница лежала на боку, к нему спиной и он не видел лица. Впрочем, ему хватило вида рук, которые, судя по всему, до последнего мгновения жизни женщины пытались расковырять ненавистные доски. Кости, обтянутые пепельной кожей, расползающийся от прикосновения саван, обломанные остатки ногтей…
Фернану потребовалось два удара. В первый раз он промазал — и клинок рассек лопатку и руку покойницы, войдя в тело со звуком, от которого мурашки пробежали по спине. Во второй раз Спаситель был к нему более благосклонен и широкая сабля без труда перерубила шейные позвонки.
Абоми помог ему выбраться, и только тогда маркиза замутило. Убивать живых людей — это одно, а вот отрубать мирно спящим в могилах мертвецам головы — это… почти безумие. Обед он сумел удержать, но вот от гадкого вкуса на языке избавиться было невозможно. Словно саван поцеловал. Стараясь не бежать — все страшное уже позади, — он взял из седельной сумки флягу с вином, прополоскал рот. Полегчало, но не сильно.
Между тем Абоми за волосы достал отрубленную голову. Кажется, Фернан ошибся, думая, что все страшное уже произошло. Он с каким-то отстраненным интересом наблюдал за тем, как слуга ловким ударом кривого клинка раскроил голову на две ровные половинки, а затем начал выковыривать черное, расползающееся под пальцами содержимое черепа и складывать его в небольшой, заранее припасенный кувшин с широким горлышком.
— Ваш бог неправильный, талела, — неожиданно прогудел великан. — Он осуждает тех, кто беспокоит мертвецов. Но это всего лишь оболочка, она такая же, как камень или палка. Она пуста. В ней нет лоа.
«Василиск» не счел нужным что-то отвечать. Наконец, спустя целую вечность, все было кончено. Абоми осторожно положил останки в гроб и без всяких указаний со стороны хозяина взялся за лопату. Фернан зашептал молитву, прося душу покойной простить их за сотворенное святотатство. Он не был уверен, что его услышат, но есть вещи, без которых не обойтись.
Теперь оставалось сделать самую малость — отнести украденные лопаты обратно в сторожку. Смотритель кладбища рано или поздно хватится пропажи, и если пойдет ее искать, то может набрести на могилу еретички. «Василиск» не сомневался, что рано или поздно это все равно произойдет, но чем дольше приход чужаков на погост будет оставаться в тайне, тем лучше. Ведь об осквернении могил обязательно доложат отцам-дознавателям, а чем больше пройдет времени, тем сложнее святым отцам будет докопаться до истины.
Оставив Абоми сторожить лошадей, Фернан подхватил позаимствованные у сторожа инструменты и направился к выходу. Он шел вдоль невысокой кладбищенской стены, сложенной из грубого камня, и старался не думать о том, что случилось. Не получалось. До сих пор перед глазами стояла картина вскрытого гроба.
Тропинка петляла между могил, то удаляясь, то вновь прижимаясь к стене. На одном из камней, греясь под лучами ласкового вечернего солнца, дремала зеленоватая ящерка. Заслышав шаги, она приподняла голову и юркнула в высокую серебристую траву, от греха подальше. Маркиз все шел и шел и уже начал опасаться, что пропустил поворот, когда впереди показалась дорога. Тут же находилась и сторожка, старенький, накренившийся набок домик с некрашеными стенами.
«Василиск» оставил лопаты у маленького сарайчика и только сейчас заметил, что на дороге появились всадники. Двое. Рясы серого цвета. «Гарпии». Как видно, путь клириков лежал в монастырь, в подвалах которого было не счесть еретиков, и они выбрали кратчайшую дорогу.
Для святых отцов маркиз не представлял никакого интереса. Вряд ли они захотят вести с могильщиками светские беседы. Поэтому сеньор де Суоза без суеты вошел в кладбищенские ворота и только тут со всей поспешностью отпрянул в сторону и прижался к теплым камням стены. Отсюда он мог наблюдать за частью дороги, но сам благодаря выступу ворот оставался невидим для проезжающих.
«Серые», как и предполагал Фернан, не обратили никакого внимания на человека в одежде простолюдина. Ни один из всадников даже не повернул головы в сторону ворот и ограды, где прятался незнакомец. Зато капитан контрразведки с интересом проводил взглядом «братьев» Жозе Наярры. — Одного из «гарпий» он видел впервые, зато второй оказался не кем иным, как сутулым горожанином, что убил Вето на улице Святого Шеро. Всадники скрылись за поворотом, и только после этого маркиз осмелился выбраться из укрытия. Он не стал преследовать святых отцов. Это было глупо и опасно.
В голове царило полное смятение. Если это был не глупый маскарад, то слуга Искусителя, которого искали люди де Лерро, оказался «гарпией»! Клириком!
— Что, побери меня тьма, тут происходит? — озадаченно произнес Фернан и, не задерживаясь, поспешил к лошадям.
Его Высокопреосвященство сказал, что «гарпии» убили Сутулого. Но еретик жив! Буквально пять минут назад капитан своими глазами видел, как тот проехал мимо него. Стоп! Но кто сказал, что он еретик? Кто?! Клирики! А между тем «гарпия» всего лишь воспользовался Даром Спасителя. Им можно убивать ничуть не хуже, чем Даром Искусителя. Выходит, что святые отцы покрывают своего? Вполне вероятно. А все случившееся было задумано и спланировано заранее. На кого подумает контрразведка, если человек в гражданской одежде вдруг использует Дар? Ну конечно же на сторонников Искусителя! Как глупо! Никто не подумал, что святые отцы тоже могут переодеться. Почему нет? Это же… так просто. А он поверил!
Церковь уничтожала всех, кто был хоть каким-то образом причастен к расследованию смерти де Туриссано? Они считали, что кто-то мог узнать о записках Святого Агусто? Да, капитан тогда практически ничего не знал, но это не причина, чтобы оставлять его живым. Лучшего способа для убийства, чем магия, к тому же прикрытая легендой о еретике, они найти не догадались?
И вновь стоп! Да. Эта версия имеет право на существование. Но слишком сложно. И слишком… просто. Вполне возможно, что здесь что-то другое. Но что? Если пофантазировать, то можно многое предположить и настроить таких версий, что волосы встанут дыбом даже у умников графа де Брагаре. И все же… Неужели «гарпии» осмелились провести свою, только им понятную игру? В обход Ордена крови Бриана? В обход де Стануззи и Церкви? Ведь их в последнее время давят, мешают подняться, развернуться в полную силу. Сила «серых» означает передел влияния орденов. И кто-то очень больно упадет с высоты. На кону грандиозной игры кардинальский посох, а это слишком лакомый кусок. Для всех орденов. Глупая версия? Уж точно не глупее других.
Кардинал сказал, что Сутулого убили «серые», когда тот попытался оказать магическое сопротивление. А Его Высокопреосвященству сообщил о смерти «еретика» Жозе Наярра. Ну убили и убили. Кто будет проверять? Кто не поверит? Услышав новость, Фернан тут же забыл о «еретике», у него и других линий в расследовании хватало, и что толку было хвататься за оборванную нить. Но и кардинал в свою очередь тоже мог поверить аббату монастыря Благочестия и…
Слишком много «и»! Они будут висеть тяжким грузом до тех пор, пока не появится ответ на очень сложный вопрос: кто кому врал? Кардинал Фернану или Жозе Наярра Старому Грифу?
