Едва только Баслов переступил порог ремонтного бокса, в который поместили механика, как взгляды всех присутствующих устремились на него.

– Ну, как там? – задал кто-то один вопрос, беспокоивший всех.

– Пока держимся, – угрюмо ответил Баслов. – Но механики, похоже, твердо решили пробиться к нашему лагерю.

– И как долго мы еще сможем продержаться? – спросил Кийск.

– Трудно сказать. Неизвестно, что еще могут предпринять механики. Будем стоять до конца.

Баслов взглянул на уложенный на расстеленном брезенте корпус механика. Пластины с его груди были сняты. Под ними находился набор больших и малых полостей, пустых и заполненных причудливыми приспособлениями, о назначении которых с первого взгляда невозможно было даже догадаться. Чего не было внутри механика, так это обычного для машин и автоматов переплетения разноцветных проводов и комплектов зеленоватых плат.

– Так где же то существо, которое должно в нем сидеть? – вспомнив высказанную кем-то в свое время гипотезу, поинтересовался Баслов.

– Вот оно, – Вейзель вынул из кармана и показал черный стержень, закругленный с одного конца, размером чуть больше указательного пальца. – Это матрица с записью сознания существа, управлявшего механиком.

– Так, значит, это все-таки автомат.

– Нет. Матрица – это не программа, а абсолютная копия сознания живого существа, способная развернуться и жить в любом предоставленном ей теле, будь оно природным или чем-то вроде корпуса механика.

– Выходит, мы ошибались, предполагая, что механики готовят людей к жизни в искусственных телах?

– Думаю, что нет. Механики осуществляют процесс адаптации сознания людей, а не их биологической основы.

– Если необходима специальная подготовка для того, чтобы переселиться в корпус механика, каковы же ощущения человека, загнанного в матрицу?

– В матрице сознание находится в латентном состоянии. Активация происходит только в момент подсоединения к внешним рецепторам или информационному потоку. Период предварительной адаптации необходим в том случае, если условия жизни и деятельности матрицы после подключения будут значительно отличаться от тех, в которых находился ее предыдущий носитель. Представьте себе, что вы заснули человеком, а проснулись механиком. Трудно предугадать, понравятся ли вам новые ощущения или же вызовут тяжелый психологический стресс.

– А этот стержень в вашей руке, он до сих пор… жив?

– Вот этого я с уверенностью сказать не могу, – покачал головой Вейзель. – Мы не располагаем возможностью протестировать матрицу. Но судя по тому, что все проверенные нами основные системы механического тела пришельца работают, – хотя степень их функциональной готовности мы можем определить весьма приблизительно, – удар тока вывел из строя именно матрицу.

– Понятно. – Баслов провел кончиками пальцев по покрытой колючей щетиной щеке. – Что же еще интересного вы нашли?

– Вот это, как мы думаем, источники питания. – Вейзель стержнем матрицы указал на четыре установленных в ряд цилиндра. – Вскрывать мы их пока не рискнули, поэтому и не знаем, какой вид энергии они в себе аккумулируют. Внизу корпуса расположен гравитационный стабилизатор, что придает ему повышенную устойчивость. В грудном отделе, как мы предполагаем, находятся системы связи, наблюдения, слежения и обработки информации. Над ними расположены основные боевые и оборонительные средства механика.

– Вот это самое интересное, – оживился Баслов. – Мы сможем ими воспользоваться?

– Боюсь, что нет, – безнадежно покачал головой Вейзель. – Насколько мы успели разобраться, ни одно из боевых орудий, как, впрочем, и другие устройства, не имеет никаких внешних систем управления. Все осуществлялось на уровне команд, отдаваемых матрицей. Как в человеческом теле: нам ведь тоже не надо нажимать на кнопки или дергать за рычаги для того, чтобы двигать конечностями или произносить слова.

– То есть без матрицы это просто металлический лом, от которого нам нет никакого проку? – уточнил Баслов.

– Примерно так, – согласился с его определением Вейзель. – Впрочем, мы можем попытаться как-то использовать источники питания.

– Если они не взорвутся, когда вы станете их вынимать, – заметил кто-то со стороны.

– И такое может случиться, – не стал спорить Вейзель.

– Где самое уязвимое место механика? – спросил Баслов.

– На этот вопрос я не готов ответить. Где расположены у механика жизненно важные органы, мы знаем, вопрос заключается в том, как до них добраться, имея только автоматы и не имея возможности подойти ближе, чем на выстрел. Корпус механика выполнен из весьма необычного и чрезвычайно прочного сплава.

– У меня ребята гибнут на дороге, а вы не можете никак разобраться с кучей металлического хлама! – Баслов начал фразу тихо, едва ли не шепотом, а заканчивая, сорвался на крик. – Работайте быстрее, иначе ваши результаты никому уже не понадобятся!

Пнув со злостью откинутую в сторону железную руку механика, Баслов развернулся на каблуках и широкой, размашистой походкой направился к выходу.

Кийск догнал его уже за порогом.

– Ты напрасно накричал на техников. Они делают все, что могут.

– Я знаю, – сказал, не сбавляя шага, Баслов. – Просто сорвался. Извинись перед ними за меня.

– Тебе нужно отдохнуть, поспать хотя бы пару часов.

– Некогда.

– Так тебя надолго не хватит.

Баслов резко остановился и посмотрел на Кийска так, как никогда прежде. Казалось, он готов был признать, что все кончено – они проиграли.

– А ты уверен, что мы еще долго протянем?

– Я пойду на дорогу и посмотрю, как там обстоят дела, – сказал Кийск. – Если произойдет что-нибудь серьезное, я пришлю за тобой.

Баслов устало провел ладонью по лбу.

– Хорошо, – сказал он. – Пока еще есть время.