Глава 8
Шаг, другой — идем по тоннелю с грубой кладкой каменных стен. Впереди лишь тьма, позади… позади даже не знаю что. Не обернуться; и без того магическая энергия всего пронизывает. Проход неширокий, будто бурный поток навстречу несется. Еще парни на плечах повисли…
Вскоре каменная кладка сменилась плохо отесанным монолитом, и дальше мы пробирались по самой настоящей пещере, едва не цепляя касками неровности потолка. Постепенно подошвы заскользили по наледи, у стен забелели наметенные ветром сугробы, и к стылости текшей навстречу магии добавился пронзительный холодок сквозняка.
А потом мы совершенно неожиданно оказались посреди ночного леса. Высоченные сосны, снег на развесистых еловых лапах, черное небо с бессчетными искорками крупных зеленых звезд.
— Занять позиции, — скомандовал Городовский, прячась за поваленное дерево.
Гамлет немедленно залег в кустах; я спрыгнул в яму, оставшуюся от вывороченного корневища, и потеснился, освобождая место Селину. Денис привстал, повел глушителем пистолета-пулемета, вглядываясь в темноту, и тихонько произнес:
— Чисто!
— Чисто! — подтвердил Гамлет, выдохнув настоящее облако пара.
— Лед, за нами кто-нибудь пройти может? — спросил Городовский.
— Из тех, кому будем рады, — нет. А что?
— Ждите! — распорядился Филипп и начал обходить деревья, возле которых мы вывалились в сверток.
Пользуясь передышкой, я снял шлем и опустил мультибандану на шею, а взамен нее натянул на макушку черную вязаную шапочку. Непонятно, сколько еще тут проторчать придется, а так хоть не продует.
Городовский тем временем закончил возиться с деревьями и, закинув рюкзак за спину, вернулся к нам.
— Ты чего сделал-то? — удивился я.
— Пару мин с инфракрасными датчиками оставил. На всякий случай.
— В задницу такой случай, — поежился Селин. — Их потом демонтировать можно будет?
— Разумеется, — ухмыльнулся Городовский. — Дальше как? Ждем здесь или местность разведаем?
Я оттянул рукав и просмотрел на часы.
— У нас в запасе полчаса, весь сверток можно пройти минут за десять. Успеем вернуться, если что.
— Наследим, — глянул на заснеженную землю Филипп.
— Не без этого.
— Лучше бы засаду на входе организовать, — перебрался к нам Гамлет. — Чтобы они очухаться не успели.
— Так-то да. — Городовский задумался и вставил в ухо наушник рации. — Первый канал выбирайте. — Потом перелез через поваленное дерево и обернулся: — Ну чего вы?
— Сейчас.
Я достал из кармана пластиковую бутылочку, свинтил пробку и вытряхнул на перчатку одну из последних горошин «Магистра».
— Совсем сбрендил?! — перехватил меня Датчанин, не дав проглотить желатиновый шарик.
— Не понял?
— Это «Магистр»?
— Ну и?
— А тебе крышу не снесет с него?
— Да как-то пока не сносило, — хмыкнул я и попросил: — Руку отпусти.
— Смотри, Скользкий, подсядешь на эту дрянь, потом намучаешься, — предупредил Гамлет.
— На эту уже не подсяду, — поморщился я, припоминая обжигающе-холодный укол в позвоночник. Прогнал не самые приятные воспоминания, раскусил пилюлю и, проглотив ее, сплюнул под ноги омерзительно горькую слюну. — Чё встали? Пошли!
И мы пошли. Впереди Гамлет, замыкающим Денис; мы с Филиппом страховали их и друг друга. А кругом — ночной зимний лес. На разлапистых соснах повисли настоящие сугробы, из неглубокого снега под ногами проглядывает заиндевелая трава. Видимость — метров тридцать, дальше все сливается в сплошное марево зависшей в воздухе белесой дымки.
Блин, как же в кедах пальцы мерзнут…
Неожиданно Датчанин замер на месте, неуверенно повел глушителем по редкому подлеску и попятился назад.
Городовский моментально толкнул меня за толстенный, в два обхвата сосновый ствол, сам укрылся за соседним деревом и спросил:
— Принц, что такое?
— Не знаю, — озадаченно отозвался Гамлет. — Лед, глянь.
Я осторожно выдвинулся вперед и вскоре почувствовал, как искривляется и растекается в разные стороны пространство, а посередине, ближе к эпицентру этой странности остается лишь чистое и ничем не замутненное ничто. Вот еще торчат заснеженные сосны, а пара шагов — и начинается даже не серость, а самая настоящая пустота, разъедавшая сверток изнутри.
Пара шагов — это, разумеется, чисто теоретически. Соваться туда себе дороже.
— Пришли? — заволновался Селин.
— Нет, в реальном мире на этом месте церковь стоит, поэтому сверток и не сформировался, — пояснил я. — Можно обойти.
— Разделяться будем? — уточнил Гамлет.
— Придется, — кивнул Филипп. — Мы справа идем, Денис со Льдом слева.
— Не подстрелите нас только, — буркнул Селин.
— Аналогичное пожелание к тебе будет, — наставил на него указательный палец Датчанин.
— Принц, идем, — позвал Городовский.
Парни начали пробираться меж деревьев и почти сразу растворились в ночном лесу. Денис оторвал несколько сосновых иголок, растер их и принюхался.
— Это все настоящее?
— Чистая магия.
— Вообще, колдуна необязательно убивать, — задумчиво глянул на меня Селин. — По крайней мере — сразу…
— Идем уже! — не захотел я даже ничего слушать и зашагал, забирая влево от растекшейся меж деревьев пустоты.
— Сам подумай, — догнал меня Денис. — Человек, который умеет создавать карманные пространства — это же натуральная золотая жила! Это будет…
— Это будет полный пипец, если он ноги сделает! Хочешь, чтобы город с миллионным населением в Приграничье провалился?
— Провалится — и провалится. Места больше станет.
— А люди?
— Людей эвакуируют.
— Кого успеют, — буркнул я, огибая две росшие впритирку сосны и начиная забирать вправо, когда пустота осталась за спиной. — Вон парни идут. — И по рации сообщил: — Мы вас видим.
— Мы вас тоже.
— Да эвакуация фигня вопрос! — Селин оставлять меня в покое точно не собирался. — Только подумай, какие перспективы!
Я беззвучно выругался и обернулся к здоровяку:
— Лучше сам подумай, как хренова туча квадратных километров в Форт втиснется. Мало, думаю, никому не покажется.
— Ну так-то — да… — поскучнел Денис.
— Вот и хватит за советскую власть агитировать!
— Тише, — дернул меня Селин, приседая за дерево.
Я немедленно приник к земле и прошептал:
— Что такое?
Денис не успел ответить, а в ухе негромко прошуршал динамик:
— Идут. Четверо.
— Без команды не стреляйте, — прошептал я в микрофон и отполз в сторону. Устроил глушитель на тонком стволе поваленной ветром сосенки и напряженно уставился в полумрак ночного леса.
Есть движение на одиннадцать часов! Двое, трое, четверо…
Осторожно нацелив туда пистолет-пулемет, я напряг глаза, но понял лишь, что одеты горожане по-летнему и оружия никто из них на виду не держит. Лиц — не разглядеть.
Но кому нужны лица, когда по энергетическому полю бегут колебания набиравшего силу заклинания?
Там либо колдун, либо кондуктор, а значит…
— Валим наглухо! — шепнул я в микрофон, и тут же шагавший впереди остальных горожанин настороженно замер на месте.
Силуэт его подернулся рябью, но я уже поймал красной точкой коллиматора голову, немного сместил прицельную марку вниз и утопил спусковой крючок.
Залязгал затвор, пистолет-пулемет несильно задергался в руках, и человека качнуло в сторону. Он наткнулся на дерево и не успел еще повалиться в снег, как открыли стрельбу парни.
Негромкие хлопки прокатились по лесу, быстро угасая среди ветвей, и все оказалось кончено в считаные мгновения. Никто из горожан даже оружия достать не успел. Если оно у них было — оружие…
Да нет, было: когда, поменяв магазин на новый, я приблизился к замершим на окровавленном снегу телам, то первым делом отодвинул в сторону выпавший из чьей-то руки пистолет. После присел рядом с навалившимся на сосну телом и посветил в лицо.
— Не тот? — уточнил Гамлет, расслышав мой разочарованный вздох.
— Это кондуктор, — переходя к следующему телу, ответил я, — не колдун.
— Плохо, — перезаряжая оружие, пробормотал Городовский. — Выдвигаемся дальше?
— Сейчас.
Не особо надеясь на удачный исход, я проверил другие тела, и ожидаемо не обнаружил ни одного знакомого лица. Оно, может, и к лучшему даже…
— Кого ищешь? — заинтересовался Селин.
— Колдуна, кого ж еще? — поморщился я. — Идемте…
Пару минут мы пробирались по сугробам, дальше сосны понемногу остались позади, подлесок поредел, и впереди замаячил высокий холм, поросший кустарником, почему-то до сих пор так и не облетевшим на зиму. Только начали взбираться вверх по склону, и вдруг будто что-то в спину подтолкнуло.
Я аж на полушаге замер. Вскинул руку, постоял так, затем обернулся к насторожившимся парням и спросил:
— Ничего необычного не чувствуете?
— Нет, — шумно глотнул морозного воздуха запыхавшийся Денис.
— Говорил же — не пей всякую гадость, — не сдержался Гамлет. — Нам точно на эту верхотуру забираться надо?
— Второй вход где-то там, — указал я на лысую вершину покатого холма. — Так вы точно ничего необычного не чувствуете?
— У меня волосы дыбом встали, — произнес вдруг Филипп. — И зубы ломит.
— Та же фигня, — подумав, кивнул Денис.
Все уставились на Гамлета, но он только фыркнул:
— Да не чувствую я ничего!
— Ладно, ходу, — позвал я парней и зашагал в гору.
Точнее, только развернулся — и меня подкинуло в воздух, закрутило и потащило вниз по склону холма. Налетевшая снежным шквалом ударная волна миг спустя умчалась дальше, а я с треском вломился в густые кусты и ошалело замотал головой. Слегка очухавшись, перевалился на живот и обомлел: на вершине холма теперь возвышался прекрасно знакомый по фотографиям особняк!
Вывалившийся из реального мира или созданный магией прямо в свертке?
Кто б мне сказал…
— Лед! — послышался сзади приглушенный шепот. — Лед, падай!
Растянувшись на снегу, я поспешил заползти под кусты, и тут же битым стеклом осыпалось окно на втором этаже. Секундная заминка — и грохот выстрелов.
На голову посыпались срезанные пулями ветки; я немного съехал по склону и, укрывшись за первой попавшейся кочкой, с облегчением перевел дух. Залегшие поодаль Гамлет и Городовский короткими очередями обстреливали прижимавшего нас к земле автоматчика; Денис бежал к зданию со стороны лишенного окон торца.
Прокравшись у самой стены, он подобрался под окно, в проеме которого полыхали дульные вспышки, достал из кармашка разгрузки гранату и резко взмахнул рукой. А миг спустя громыхнуло так, что в соседних комнатах повылетали стекла! Длинный язык огня взметнулся до самой крыши, но пламя быстро опало и лишь рваными отблесками пожара продолжило танцевать внутри.
Ничего себе у них зажигалки!
Гамлет с Филиппом бросились вверх по склону холма. Я поднялся на одно колено и взял на прицел фасад особняка, а когда в темном проеме открытой двери почудилось движение, сразу всадил туда длинную очередь. Подстреленный горожанин вывалился на крыльцо; Датчанин добил его парой выстрелов, Филипп зашвырнул в коридор гранату, и оба они перебежали к стене.
Я тоже не стал изображать из себя мишень и перекатился на новое место. Тут в доме приглушенно громыхнул взрыв, а высунувшийся из-за угла Селин крикнул:
— Прикрываю!
Добежав до крыльца, я вслед за Гамлетом и Филиппом взлетел по залитым кровью ступенькам. Там перепрыгнул через мертвеца и, прижавшись спиной к выщербленной осколками стене, сменил опустевший магазин.
— Ну и чего? — спросил я Гамлета, который опустился на одно колено и осторожно выглядывал в темный коридор.
— Это у тебя спросить надо — чего, — огрызнулся Датчанин. — Откуда здесь эта халупа взялась? Мы так не договаривались!
— А я знаю?
— Зачищаем? — хрипло выдохнул Городовский.
— Без вариантов. — Лезть под пули не хотелось, но на подкрепление нам точно рассчитывать не приходилось. — Денис где?
— Он черный ход держит. Как думаешь, где колдун?
Я на миг задумался, но сразу уловил расходящиеся по магическому полю колебания и указал под ноги.
— В подвале.
— Пока дом не проверим, туда соваться нельзя, — решил Датчанин. — Вы план особняка помните?
— Блокируем лестницу, дальше по обстоятельствам, — приказал Городовский и, оттеснив Гамлета, катнул в темноту РГД-5. Только грохнул взрыв, и он метнулся за угол; мы с Датчанином рванули следом.
Филипп заскочил в одну комнату, Гамлет юркнул в дверь напротив, я остался контролировать коридор.
— Чисто. Чисто. — Почти одновременно прошелестело в наушнике.
Я осветил подствольным фонарем лестницу, высунулся из-за простенка и сразу спрятался обратно. Со второго этажа прогрохотала запоздалая очередь, и ко мне незамедлительно присоединился Гамлет.
— Куда лезешь?! — возмутился он.
— Не спешим, — поддержал его Городовский. — Держи лестницу, мы проверим первый этаж.
— Один?
— Ну позови кого-нибудь на помощь, — пошутил Датчанин.
— Это вы здорово придумали! — Я достал РГД-5, но передумал и выдернул из кармашка трубку зажигательного заряда. — Пожар не начнется? — уточнил на всякий случай.
— Кидай в подвал, — разрешил Филипп и уже в рацию произнес: — Денис, мы выдвигаемся.
Датчанин и Городовский, освещая темные закутки, ушли по коридору; я беззвучно выругался и, подняв лицевой щиток, вытер лицо. После вернул бронестекло на место и прислушался. Тихо.
Только вот это ненадолго.
Для тех, кто засел на втором этаже, другого пути в подвал нет; однозначно будут прорываться.
И как накаркал: по ступеням звонко залязгало железо. Граната?
Но только спрятался — и вместо взрыва на лестнице загрохотали тяжелые ботинки, а потом темень разорвали всполохи дульных вспышек. Не высовываясь из-за стены, я дернул рычажок запала, швырнул трубку зажигательного заряда вдогонку сбегавшим вниз горожанам, и сразу ухнуло. А еще закричало, завопило, зашкварчало. Повеяло жаром, языки пламени взметнулись ко второму этажу, и там тоже кто-то испуганно заголосил.
А чужая граната так и не взорвалась!
Да и граната ли это была? Может, на испуг взять хотели?
Я перехватил оружие, осторожно выглянул на лестничную клетку, и сразу захрипела рация:
— Лед! Что там у тебя?
— Порядок!
— Мы подходим, не стреляй.
Парни вынырнули из темноты, осветили закопченные ступени, и Городовский спросил:
— Что здесь стряслось?
— Попытка прорыва, — объяснил я.
— Жди.
Филипп и Гамлет начали осторожно подниматься на второй этаж, Денис отправился их прикрывать. Вскоре до меня донеслась короткая автоматная очередь, потом грохнула граната, и все смолкло. Минут пять тишины — и Городовский по рации предупредил:
— Это мы. Идем на третий этаж.
— Хорошо, — отозвался я, продолжая контролировать лестницу.
Парни убежали наверх, но вскоре вернулись, так никого и не отыскав.
— Как-то не тянут они на егерей, — объявил спускавшийся первым Гамлет.
— Не говори гоп, — оборвал его Филипп. — Подвал еще…
— А есть ли там кто-нибудь? — засомневался Принц.
— Колдун точно там, — уверенно заявил я и окликнул Селина, который никак не мог вставить магазин: — Ты как?
— Нормально, — буркнул тот. — Сам как?
— Сердце давит.
— Отвык?
— Не то слово.
— Лед, — настороженно глянул вниз Городовский, — колдун мог ловушку установить?
— Запросто, — ответил я и пнул металлическую пепельницу, которую горожане использовали в качестве муляжа гранаты.
— Сможешь почувствовать?
— Попробую.
— Давай первым тогда.
— Лады.
Перехватив пистолет-пулемет, я начал осторожно спускаться по закопченным ступенькам, и тут Денис вдруг резонно поинтересовался:
— Зачем они вообще в подвал попрятались?
И в самом деле — зачем?
Держа на прицеле неплотно прикрытую дверь, я переступил через обугленное тело — к горлу подкатил комок тошноты, но и только, — провел ладонью вдоль косяка, и пальцы сразу заломило от противоестественного холода. Отступив на пару шагов, я обернулся и спросил:
— Веревка есть?
— Держи, — скинул вниз моток Городовский.
Не касаясь заиндевелой дверной ручки, я затянул узел и попятился к дожидавшимся меня парням. Поднялся на лестничный пролет и спросил:
— Дернем?
— Давайте подальше, — решил перестраховаться Гамлет.
Насколько хватило длины веревки, мы отошли в коридор; потом я осторожно потянул свой конец, почувствовал сопротивление и дернул его изо всех сил.
И сразу — хлоп! — будто пакет с водой из окна на асфальт кинули.
Вырвавшаяся из подвала стужа в один миг коркой наледи расползлась по ступеням, затянула инеем стены и выморозила воздух, да так что дышать стало невмоготу. Здание заскрипело, послышался звон лопнувших стекол, и останься мы внизу, сейчас украшали бы интерьер четырьмя ледяными статуями.
— Мать вашу! У меня слезы замерзли! — пожаловался Селин и принялся счищать изморозь с лицевого щитка.
— Плакса! — не упустил возможность поддеть его Гамлет, предусмотрительно отошедший дальше других.
— Рот закрой, — огрызнулся Денис, не расположенный сейчас выслушивать в свой адрес шпильки.
— Соберитесь! — одернул их Городовский. — Теряем время!
И мы отправились в подвал. С каждой ступенькой температура становилась все ниже и ниже; стужа проникала под одежду, ледяными касаниями морозила кожу, заставляла трястись в ознобе и клацать зубами. Короче, холодно было, очень холодно…
Споткнувшись об отозвавшегося ледяным звоном мертвеца, я ухватился за приоткрытую дверь и заглянул внутрь. Никого и ничего. И лишь откуда-то из глубины подвала докатывались рвавшие гладь магического поля колебания. Как будто, как будто…
— Он пытается удрать! — сообразил я и одним рывком распахнул заевшую дверь.
— Как так? — удивился Городовский.
— Создает новый выход из свертка!
Я заскочил в подвал, и кеды немедленно заскользили на покрывавшей пол наледи. Пришлось замедлить шаг, но и так удерживать на прицеле дальний дверной проем толком не получалось.
— Прикрывайте! — попросил я парней, и словно нарушившее тишину слово стало тому причиной, по комнате начал расходиться нестерпимо студеный туман, а рассыпанное тут и там ледяное крошево потекло, собираясь в человекоподобные фигуры.
Одна из полупрозрачных рук вдруг стремительно дернулась, ухватила меня за штанину и рванула на себя; я рухнул на спину, сразу попытался отползти к выходу, но ледяные пальцы заострились и острыми когтями пропороли прочную ткань, удерживая на месте. Тут же залязгали затворы пистолетов-пулеметов, тяжелые пули сорок пятого калибра принялись выбивать из големов осколки льда; тем — хоть бы что.
Спас Городовский. Ухватив страховочную петлю жилета, он поднатужился и одним рывком оттащил меня к входной двери, потом выдернул обрез и спустил курок. Голова вцепившегося в ногу голема разлетелась на куски, и я наконец сумел выползти к уже убравшимся на лестничную клетку парням. Сразу выхватил из кармашка вторую самопальную гранату и зашвырнул ее в комнату.
— Мать! — охнул Городовский и пинком захлопнул дверь; Денис и Датчанин ухватили меня под руки и молча рванули вверх по лестнице. Я попытался высвободиться, но тут раздался негромкий вроде бы хлопок, и особняк содрогнулся от фундамента и до самой крыши.
Сорванное взрывом дверное полотно разлетелось в щепы, парней сбило с ног, а меня со всего маху впечатало в стену, и от серьезных увечий уберег лишь шлем. В голове так и зазвенело.
— Ну на хрена? — сплевывая кровь, простонал Селин.
— Эргэдэшки за глаза хватило бы, — согласился с ним Гамлет.
Мне было не до них. В ушах звенело, в затылке пульсировала непонятная боль, а перед глазами кружились серые точки не до конца прогоревших заклинаний. Реальность двоилась, и никак не удавалось определиться, где именно сейчас нахожусь: здесь, в темном коридоре, или же где-то посреди ослепительно-белой пустоши…
Черт бы побрал этот «Магистр»!
— Кто сказал, что эта по мощности такая же? — вяло возмутился я, когда померкло нестерпимое сияние отката.
— Не в закрытом же помещении! — закашлялся Датчанин. — Вот ты, блин, вообще…
— Хватит! — прикрикнул Городовский и скомандовал: — Лед, вперед!
Подхватив пистолет-пулемет, я первым спустился по скользким ступеням, настороженно заглянул в подвал и обнаружил, что как таковой комнаты больше не существует. Начиненная серебром граната выжгла всю магию, и подвал понемногу распадался, превращаясь в серое ничто. Мебель на глазах рассыпалась в труху, стены оплывали, потолок прогибался, покрывался трещинами и мог обвалиться в любой момент. Одно радовало — ледяных тварей развеяло в пыль.
— Быстрее! Они уходят!
Проскочив изуродованное взрывом помещение, я заглянул в следующую комнату и замер как вкопанный, не в силах поверить собственным глазам.
Вместо дверного проема — дыра в мирозданье. За ним, где-то много-много ниже, под черным небом с лазурной кляксой солнца раскинулась заснеженная равнина с торчащими из сугробов ледяными пиками. И все они направлены прямо на меня…
— Стой!.. — Я попятился назад, но кто-то из парней уже врезался в спину и сбросил вниз. Вот ведь, мать вашу…
Падение оказалось недолгим. Миг свободного полета — и вот уже шипы. Но ледяные пики развеялись, будто их и не было, а я со всего маху врезался в заметенный снегом шифер и заскользил вниз по скату. Затормозил, вцепившись в антенну, и тут в полуметре над крышей прямо из воздуха возник Селин. Денис приземлился аккурат на конек, приглушенно ойкнул и скатился на другую сторону, Гамлета же пришлось хватать за страховочную петлю и останавливать, прежде чем он доехал до края и едва не сорвался вниз.
— Ты чего орал? — спросил Датчанин, когда дотянулся до одной из распорок антенны и по скользкому шиферу перебрался поближе ко мне.
— Да так, показалось, — шумно выдохнул я. — Просто показалось.
— Завязывай с «Магистром», — посоветовал Гамлет, ловко вскарабкался вверх и уже оттуда спросил: — Остальные где?
— Я только Дениса видел. Он на ту сторону скатился.
— Чердак! — раздался в наушнике голос Филиппа. — Быстро!
Где-то в доме прогрохотала автоматная очередь, взорвалась граната, защелкали пистолетные выстрелы.
Мы перебрались через конек крыши, и Гамлет вслед за Селиным залез в чердачное окошко, я заглянул внутрь и спросил:
— Спуститься получится?
— Они там крепко засели, — ответил Городовский, удерживая на прицеле темный проем люка. — Если только гранатами закидать…
— А хоть и гранатами, — раздраженно облизнул разбитую губу Датчанин. — Какие еще варианты есть?
Терять время на осаду и штурм было нельзя, поэтому я передал парням гранаты и предложил:
— Обойду их по пожарной лестнице.
— Гамлет, прикрой, — распорядился Филипп.
— Идет.
Проскальзывая на заснеженном шифере, я поспешил к дальнему концу крыши, а вот Датчанин не удержался на ногах и под трехэтажный мат съехал по крутому скату.
— Тебе помочь? — обернулся я.
— Сам справлюсь! — отмахнулся тот, упираясь ботинками в дождевой слив.
Я подбежал к ржавым поручням пожарной лестницы, осторожно глянул вниз — никого, — и начал спускаться. Повис на последней перекладине, разжал пальцы и метров с трех рухнул в высокий сугроб. Едва не оставив в снегу кеды — идиот, почему только ботинки не попросил?! — перебрался к углу дома и сразу заметил трех убегавших со двора парней.
Задержав дыхание, я поймал взглядом красную марку прицела и, утопив спуск, открыл огонь по беглецам.
Двух тут же сбило с ног, и они распластались на забрызганном кровью снегу, а третий резво обернулся и швырнул в меня шар искрящегося огня. Я качнулся за угол, и шаровая молния угодила в стену, да так, что та взорвалась разлетевшимися во все стороны обломками кирпича.
В голове будто колокол ударил, очнулся уже в сугробе. Машинально попытался выдернуть пустой магазин, но тот заклинило. Пришлось избавиться от покореженного оружия и доставать пистолет.
По кирпичной осыпи я осторожно подобрался к углу дома, и тут на голову посыпалась снежная крошка.
— Ты где пропадал? — спросил я спрыгнувшего с пожарной лестницы Гамлета.
— Достал колдуна? — связав воедино закопченную стену и валявшиеся во дворе тела, спросил Датчанин.
— Ушел.
В этот момент на верхних этажах вновь послышалась стрельба; я стянул с головы поцарапанный шлем и поспешил через двор.
— Прикрой наших!
— Уверен? — засомневался Гамлет.
— Да!
Добежав до трансформаторной будки, я осторожно выглянул на улицу, там — никого. Вывалился из-за угла и сразу боковым зрением выхватил из темноты белый овал лица с черными провалами глаз. Тут-то вбитые инструкторами рефлексы и пригодились: продолжая движение, я в развороте вскинул пистолет и утопил спусковой крючок.
Раз-два! — и сразу заледенелыми обломками рассыпалась простреленная голова смертельно раненного снеговика.
Черт! Это ж надо!
А колдуна след простыл, ищи теперь ветра в поле!
Ветра в поле? Ну уж нет…
Постаравшись расслабиться, я уловил легкое давление текшей меж домов магической энергии и выбежал на дорогу. Свернул к темневшей пустыми окнами пятиэтажке, срезал через арку и, оказавшись на параллельной улице, сразу заметил фигуру улепетывавшего со всех ног беглеца.
Пришлось, позабыв про усталость и сбившееся дыхание, броситься в погоню.
Главное, не дать оторваться, в городе ему никакие заклинания не помогут.
И вот тут колдун меня едва не подловил. Прекрасно осознавая, что в реальном мире дело решит пара метких выстрелов, он вдруг развернулся и швырнул в меня новое боевое заклинание.
Шаровая молния ослепительной кометой помчалась над дорогой, все увеличивая и увеличивая скорость; я раздавил в кулаке пробирку с черным порошком, отшвырнул ее от себя и резко отпрыгнул в сторону. Сгусток энергии вильнул следом, но влетел в серую завесу и, будто пошедший юзом автомобиль, промчался мимо. По широкой дуге он начал разворачиваться, зацепил металлический гараж и с грохотом взорвался, сорвав крышу и оставив в стене оплавленную дыру.
Все бы ничего, но опережавший меня на полсотни метров колдун в этот самый момент вывалился в реальный мир. Я поднажал, на пределе своих возможностей добежал до границы, с ходу вломился в нее, на миг завяз, но тут же прорвался дальше; оглядел темный дворик — никого, и укрыться негде.
Твою ж мать! Судя по всему, успел удрать на улицу.
Выскочив к оживленной дороге, по которой сновали яркие пятна автомобильных фар, я заметил несшуюся к остановке фигуру и со всех сил припустил следом.
На бегу вскинул пистолет, но беглец уже поравнялся со стоявшими у киоска людьми. Юркнув под навес, он выскочил на проезжую часть и заколотил ладонью по борту тронувшегося с места маршрутного такси. Я перескочил через дорожное ограждение и рванул вдогонку напрямик через газон.
Водитель ярко-желтой «газели» притормозил, колдун дернул на себя ручку боковой двери, и тут уж я медлить не стал и выстрелил беглецу в затылок.
Бам! — по маршрутке будто красным мазнули. Перепуганный водитель утопил педаль газа, и «газель» резко помчалась прочь. Подскочив к телу, я всадил вторую пулю колдуну промеж лопаток, миг поколебался и разрядил в мертвеца остаток магазина.
Чтоб уж наверняка…
А потом развернулся и в обход остановки помчался к свертку. Тяжело дыша, заскочил во двор и под быстро приближающийся вой сирены — центр города, блин! — вломился в границу свертка, будто ледокол в торосы.
Прорвавшись внутрь, я без сил растянулся на заснеженной дороге и несколько минут просто жадно хватал ртом морозный воздух. Немного очухавшись, перезарядил «Зиг-Зауэр» и поплелся на встречу с парнями, настороженно оглядывая темные подворотни. Не хватало еще на подельников колдуна нарваться…
Пока шел, оттаявшая в городе одежда заиндевела, и меня начало знобить, но все же торопиться я не стал и осторожно подкрался к трансформаторной будке. Выглянул из-за нее во двор и успокоился, увидев сидевшего на крыльце Селина, который размеренно и без какой-либо спешки бинтовал себе левую руку.
И сразу — легкий скрип снега позади.
— Не дергайся, — усмехнулись за спиной. — Свои…
Я медленно обернулся к Гамлету и спросил:
— Вы в порядке?
— Да. Что с колдуном?
— Готов.
— Ништяк. А то уже волноваться начали, что здесь надолго застряли.
Датчанин зашагал через детскую площадку, я поспешил следом и поинтересовался:
— Что с Денисом?
— Ерунда, — фыркнул Гамлет. — Царапина.
— Царапина? — возмутился расслышавший его реплику Селин. — Ты не охренел ли, часом? Навылет прошла!
— Хорош орать! — оборвал их выглянувший из подъезда Городовский и подошел ко мне: — Уходим?
— Да, собирайтесь. — И я тяжело опустился на ступеньку рядом с Денисом. — Ты как?
— Ерунда, царапина, — отмахнулся тот. — Но продезинфицировать на всякий случай стоит.
— Изнутри? — уточнил Датчанин.
— Само собой. И в сауне отогреться не помешает, а то замерз как цуцик. — Селин поднялся на ноги и протянул мне руку. — Лед, ты в сауне транспортного цеха был?
— Нет. — Помощь мне и в самом деле понадобилась. Еле встал.
— Многое потерял. Ну ничего, сегодня наверстаешь.
— Не, сегодня не могу.
— Слушай, Скользкий, — подступил ко мне Гамлет с другого боку. — Мы часто видимся? Что значит — не могу?
— Все, все, был неправ, — пошел я на попятную. — Давайте только выберемся отсюда для начала.
— Идемте! — поторопил нас Филипп и уже персонально мне: — Лед, куда собрался?
— Я там ствол оставил…
— Забрали уже. Ходу!
Ходу? Ходу — это хорошо. Только вот ближайшую точку перехода использовать нельзя. Там сейчас от ментов не протолкнуться.
— Ну? — поторопил меня Филипп.
— Идемте, — тяжело вздохнул я и зашагал со двора.
— Стой! — насторожился Гамлет. — Ты ж с другой стороны возвращался?
— Я там немного… нашумел. Лучше небольшой круг сделать.
Датчанин только головой покачал.
— Веди, Сусанин-герой.
Двигаясь навстречу медленно текшей меж домов магической энергии, я подвел парней к занесенным снегом гаражам и потребовал:
— Хватайтесь.
Дождался утвердительных возгласов и только двинулся вперед, как со всех сторон нахлынул теплый воздух, ароматы летнего вечера и прогорклая гарь автомобильных выхлопов.
— Ох! — блаженно выдохнул Селин. — Хорошо!
— Вызывай своих! — потребовал Филипп, настороженно оглядывая глухой переулок, в котором мы очутились. По счастью, рядом — никого.
Я достал мобильник и набрал куратора.
— Да? — моментально отозвался тот.
— Заберите нас… — С одной стороны глухая стена жилого дома, с другой — бетонный забор. Ни названия улицы, ни номера дома. — Отсюда. Понятия не имею, где мы. Найдете?
— Телефон не выключай.
— Да, еще, минут десять назад в центре перестрелка была. Убитый — наш колдун.
— Перестрелка? — хмыкнул Владимир Николаевич. — Ну-ну. — И он сбросил вызов.
— Что дальше? — поинтересовался Городовский.
— Сейчас заберут.
И в самом деле минут через пять переулок осветили автомобильные фары и в наушниках послышался голос Ярового:
— Давайте в темпе!
Мы быстренько погрузились в фургон и начали избавляться от заиндевевшей амуниции и холодной одежды.
— Ну вы вообще! — только и присвистнул Борис. — Снег-то где найти умудрились?
— Свинья везде грязь найдет, — стуча зубами от холода, выразительно глянул на меня Гамлет и поторопил коротышку: — Ну чего сидишь? Доставай!
Яровой вытащил из сумки початую бутылку и протянул ее Датчанину. Тот выдернул пробку, приложился к горлышку и передал мне. Я от коньяка отказываться не стал, глотнул, и по телу немедленно разошлось благодатное тепло; глотнул снова — и пустил литровую бутыль дальше по кругу.
Ух, хорошо зашел!
Вслед за теплом накатила расслабленность, я кинул бронежилет под ноги, стянул заледеневшие кеды и блаженно развалился на сиденье.
— Борис, как у вас все прошло?
— Чистый цирк, — ответил коротышка. — Штурмовая группа только выдвинулась, а особняк взял и пропал непонятно куда. — Яровой забрал у меня бутылку, одним глотком влил в себя остатки коньяка и, вытерев губы, усмехнулся: — Хорошо хоть никто внутрь прорваться не успел.
— Хорошо — да, — кивнул Филипп. — А то бы еще с нами схлестнулись.
— Так он к вам?.. — вытаращился на приятеля Борис.
— Ну да.
— Обалдеть!
Тут фургон остановился, боковая дверца ушла в сторону, и к нам заглянул Шептало.
— Ну ты, Лед, даешь… — с выражением произнес он.
— В смысле?
— Обязательно колдуна на всеобщем обозрении расстреливать было?
— Он не оставил мне выбора, — натягивая холодные и влажные кеды, хмыкнул я. — Со стволом что делать?
— В Форте утилизируют.
— Понятно. — Я выпрыгнул к куратору и спросил: — Отчет нужен будет?
— Завтра. Краснюка не встретил?
— Кондуктора-то?
— Его самого.
— Встретил.
— И?
— Готов.
— Вот и замечательно! — обрадовался Шептало и понизил голос: — А твой старый знакомый не объявлялся?
— Нет.
— Плохо.
— А вот это с какой стороны посмотреть, — нервно поежился я.
— Плохо, Лед. С какой стороны ни посмотри — плохо, — вздохнул Владимир Николаевич. — Завтра привезут бласт-бомбу, и тебе придется лезть в сверток. А значит…
— …значит, он будет там.
— С вероятностью, близкой к ста процентам.
— А может, другой «пузырь» подвзорвем? — без особой надежды предложил я.
— Не выйдет, — покачал головой Шептало.
— Точно?
— Точнее не бывает, — заявил Владимир Николаевич. — Ты здесь остаешься или в институте ночевать будешь?
— Почему это в институте? У меня на сегодня другие планы были!
— Считай, тебя на казарменное положение перевели. Решай быстрее: остаешься или едешь.
— Сейчас узнаю. — Я позвонил Алене, выслушал в ответ, что «абонент временно недоступен», и вздохнул: — Ладно, пока здесь побуду. Если планы изменятся, к кому обращаться?
— Максим Альбертович к тебе своих людей приставил, скажешь, они отвезут в институт.
— Понятно, — поморщился я.
— Все, до завтра.
Я кивнул и с мрачным видом отошел к дожидавшемуся меня Денису.
— Только не говори, что сквозняк сделать собираешься! — заранее начал возмущаться Селин. — Гамлета позову, он тебя сразу зарэжэт!
— Да остаюсь я, остаюсь. Но пить не буду. Мне работать завтра.
— Базара нет, нам больше достанется. Пошли давай!
— Пошли…
Парни к этому времени успели куда-то убежать, но Денису провожатый и не требовался. Он уверенно повел меня через пустой полутемный цех, нырнул в подсобку и распахнул неприметную дверь. За ней — обшитая вагонкой сауна. Филипп и Борис в простынях уже сидели за столом, Гамлет только переодевался.
— О, не сбежал? — обрадовался Датчанин.
— Силой волок! — рассмеялся Денис.
— Давайте накатим! — заторопился Яровой.
— Я соку накачу, — предупредил я, избавляясь от мокрой и холодной одежды.
— По пятьдесят грамм — это святое, — подтолкнул Гамлет меня к столу. — Ты глянь только на себя! Бледный как смерть!
— Тьфу-тьфу-тьфу, — сплюнул я и взял стакан. — А чего водку? Не могли коньяк заказать?
— Да привыкли мы к ней, к родимой! — глянул на запотевшую рюмку Селин. — Будем!
Выпили, закусили. Городовский тут же налил по новой и пояснил:
— Коньяк хорошо в медицинских целях пить, а вот если вдумчиво с хорошей закуской посидеть, то лучше водки ничего не придумали. Ну между первой и второй…
— Без меня. Пойду греться.
Я одним махом влил в себя стакан апельсинового сока — витамин C сейчас в самый раз будет, — и отправился искать парилку. Прошел помывочную, обогнул бассейн и с трудом распахнул разбухшую деревянную дверь.
Ух! Чуть уши в трубочку не свернулись!
Осторожно забравшись на верхнюю полку, я какое-то время полежал там, но пот все не прошибал и не прошибал. В итоге слез, поддал на камни травяного настоя и едва успел присесть из-за навалившейся сверху жары. Переждал, залез обратно и постарался расслабиться.
Хорошо. Мне хорошо. Пусть и не на пляже под солнцем вялюсь, но тем не менее — хорошо…
Правда, от водки зря отказался. Хоть бы стресс снял. А то чего-то никак не отпускает. Сердце давит, предчувствия нехорошие опять же…
Из-за завтрашнего? Так до завтра далеко, чего ж меня сейчас-то ломает?
Чего ломает? А знаю чего…
Выбежав из парилки, я заскочил под душ и до упора выкрутил ручку холодной воды. Постоял под ледяными струями воды, закутался в простыню и отправился обратно за стол.
— Уже вернулся? — удивился Гамлет. — Как-то ты быстро.
— Накатим? — предложил Селин.
— Сейчас. — Я набрал Алену, но ее телефон по-прежнему не отвечал.
— Ты кому все названиваешь? — полюбопытствовал Денис.
— Знакомой, — не стал скрытничать я и потер нывшие ребра.
— Слинять хочешь?
— Хотел бы, но не получится.
— Тогда давай выпьем.
— Вздрогнем! — Я опрокинул в себя рюмку, закусил балыком и поморщился: — Нет, определенно лучше б коньяку взяли…
— Понты это, — отмахнулся Филипп. — На публике «Хеннесси» хоть из горла хлещи, а среди своих — ну какой коньяк может быть? Русские ж люди… — Он глянул на Гамлета и добавил: — В основном.
— Да пятьдесят на пятьдесят, так-то, — заржал Селин. — Я да Боря. Ты ж у нас из семитов?
— А в глаз? — взвесил в руке пустую бутылку Городовский.
— Ладно, ладно, — поднял рюмку Денис. — За интернационализм!
Выпили, перекусили жаренной с салом картошкой, пирогом с красной рыбой и ухой, снова сходили в парилку. После остыли в бассейне, вернулись за стол и открыли новую бутылку. Но тут уж я отказался наотрез:
— Не, мне хватит.
— Да чего ты? Расслабься! — пристал как банный лист Селин.
— Мне еще работать завтра, — напомнил я и, в очередной раз не сумев дозвониться до Алены, отправился в туалет.
Умылся и тяжело оперся на раковину, собираясь с мыслями. Потом выпрямился и вздрогнул, когда отражение ответило взглядом пронзительно-синих глаз.
Что за нафиг?
Протер запотевшее зеркало — порядок. Обычные глаза, ничего такого. А в голове на мотив слышанной где-то песни уже завертелось: «У меня синие глаза, пьяные глаза синего огня…»
Так и вышел из туалета, тихонько бормоча этот бред.
Не стоило все же «Магистр» с водкой мешать. Да и вообще с ним аккуратней надо.
— Слушайте, попросите чаю заварить, что ли, — предложил я усаживаясь на диван.
— Сделаем, — кивнул Филипп. — А ты бы все же выпил…
— Не, свою дозу знаю.
— Ты?! — подавился пирогом Денис.
— Знать — знаю. Соблюдаю редко. Хотя не сказать, что пью много…
Тут уж заржали все:
— Хватит заливать!
— Да ну вас! — отмахнулся я и отправился в парилку.
Только улегся, и сразу вновь распахнулась дверь. Присоединившийся ко мне Селин уселся на нижнюю полку и шумно выдохнул:
— Зашибись…
— Неплохо, да. — Я перевернулся на живот и спросил: — Как у вас там вообще дела обстоят?
— Нормально дела обстоят. Развиваемся потихоньку. Новый клуб с кинозалом открыли в прошлом году.
— А фильмы где берете?
— Ты Апостола помнишь?
— Кличка, что ли?
— Нет, фамилия.
— Наверное, не застал уже.
— Он от вашей конторы на том конце портала сидит; с кем-то договорился, ему флэшки с фильмами передают. Нам остается только деньги за просмотр собирать да следить, чтобы спиртное не кончалось.
— Это вы хорошо устроились.
— Не жалуемся.
Мы выскочили из парилки и плюхнулись в холодную воду бассейна. Вылезли, замотались в простыни и отправились за стол. А там Гамлет указал на чайник:
— Как заказывал.
— Замечательно.
— И у тебя телефон жужжал.
— Да ты чё?! — Я вытащил из кармана мобильник, увидел пропущенный вызов и перезвонил Алене. — Привет! Ты как?
— Еле живая, — вздохнула девушка, — но все в силе.
— Ты понимаешь, я тут людей встретил, которых сто лет не видел; мне б посидеть с ними. Да и выпить, честно говоря, уже успел. Может, завтра?
— Конечно, конечно! — обрадовалась Алена. — Ты не переживай даже, оставайся! Мне самой бы лучше сегодня поработать — комиссия все расчеты перепроверяет, хоть проконтролирую их.
— Тогда до завтра?
— До завтра.
Я отключил телефон, кинул его на полку и уселся за стол.
— Слышь, Денис, мы с тобой люди, оказывается, — толкнул Гамлет Селина. — Скоро он вот так делать будет. — Датчанин прищелкнул и с развязной интонацией произнес: — Эй, человек!
— Зазнался Лед, — кивнул здоровяк. — В Форте не зазнавался, а здесь зазнался.
— А ведь мы его уважали, — скорбно кивнул Гамлет. — Помнишь, когда он до стены дополз? Мы его на последние сбережения в кабаках неделю отпаивали, а он нам теперь фигвамы рисует.
— Идите в задницу! — не выдержал я.
— Да ладно, — усмехнулся Селин. — Мы шутим, чего завелся?
— Не напоминайте лучше.
Была в свое время в Форте народная забава — начинающих правонарушителей вместо виселицы или штрафного отряда отправляли без оружия и верхней одежды за городскую стену. Кто сумеет обратно вернуться, жизнь с чистого листа начнет; кто не сумеет… Ну на нет и суда нет. Караульным за проявленную бдительность премию выпишут, тело закопают. А если на мине подорвется или в сугробе околеет, так вообще сплошная экономия — не придется ни служивым платить, ни с мерзлой землей возиться.
— Это когда было! — фыркнул Датчанин.
— Не так давно, как хотелось бы.
— Ты ж справился, — хлопнул Денис меня по спине. — Ты крут!
— Как же, как же, — передернул я плечами и налил себе чаю. — Знаете, сколько Ян Карлович тогда денег на ставках поднял?
— Много? — заинтересовался Гамлет.
— Не то слово. А знаете, почему он на меня поставил?
— У Яна Карловича глаз — алмаз.
— Хрена, — поморщился я. — Он через Смирнова денег караульным заслал, мне всего-то надо было к нужной башне выйти и дождаться, пока они в наряд заступят.
И все равно — жутко. Снег, ночь, прожектора. Заметят с соседних постов — хана. Да и мины…
— А я-то гадал, чего эту лавочку прикрыли! — шлепнул себя по ноге Датчанин. — А это Ян Карлович с комендантом не поделился!
— Ну ты, Лед, партизан, — покачал головой Денис. — Никому ведь ни слова…
— Проехали. — Я подул на чай, отпил и шумно выдохнул. — Давайте, рассказывайте лучше, как там и чего нового!
— Чего рассказывать-то? — обреченно вздохнул Гамлет и потер крючковатый нос. — Ничего нового, все по-старому.
— Рассказывайте, рассказывайте, мне все интересно.
— Денис, он нас так точно изнасилует за ночь. — Датчанин поднялся с лавки и отправился в парилку. — Держи оборону, я за подмогой!
— Беги, трус, беги! — Селин кинул в спину приятеля полотенцем и сграбастал чайник и чистую кружку. — А я тоже чайку выпью.
— Денис, ты Шурика Ермолова знаешь?
— Кто ж его не знает! — фыркнул парень. — Большим человеком стал твой Шурик.
— Серьезно?
— Вся разведка теперь под ним. Последний раз к нам заходил новоселье справлять. Он особняк на «Поляне» выстроил. Небольшой такой, метров на четыреста всего.
— Силен! — порадовался я за приятеля. — Не женился?
— Женился. Сыну года два уже, наверное.
— А Напалм как?
— Напалм совсем плохой стал, — вздохнул Селин, отпив чаю. — Он и раньше не злоупотреблял, а теперь к нам и вовсе только с женой заходит. Подкаблучник, каких свет не видывал.
— И курить бросил?
— Не, это у него святое. Держится пока.
— А… — Я запнулся, решая, про кого еще спросить, и вдруг понял, что давно уже не испытывал подобного интереса к судьбам знакомых по реальному миру.
— Подавился?
— Да нет. Помнишь, как там у Гарика Сукачева? — Я уставился в потолок и тихонько пропел:
Только в этих портах и на станциях тех
У меня никого почему-то,
Может быть, потому, что все мои в тех далеких местах.
— Тянет обратно? Так давай с нами, — предложил Селин.
— Типун тебе на язык! — выругался я. — Не, меня и здесь неплохо кормят.
Тут из парилки подтянулись парни, и Яровой начал разливать водку, а Городовский потянулся за чайником.
— Не тронь, — легонько хлопнул его по руке Денис. — Это наш чай, и мы его пьем.
— Ну ты, Селин, ваще!
— Пусть еще принесут, — усмехнулся я.
— Нет, ну что ты за человек такой, Лед? — только и вздохнул Гамлет. — Сидели нормально, обычная пьянка была. А теперь не пойми что и сбоку бантик!
— А что такое?
— Сейчас мы чай пить будем! В сауне!
— Да не, нормально, — шумно выдохнул Филипп, осушив отвоеванную у Дениса чашку. — Мы ж не пьянствуем, просто нервы успокаиваем.
— Ладно, — махнул рукой Датчанин. — Пусть чай несут. Я тоже буду.
Борис Яровой демонстративно опрокинул в себя рюмку водки и запил ее апельсиновым соком.
— А чего вы на меня уставились? — оглядел он нас, дожевывая балык. — Как принесут, тоже чай буду. А пока — зачем продукту пропадать?
— Давайте по последней, — предложил Гамлет.
Я с кружкой в руке перебрался на диван и покачал головой:
— Без меня.
Так дальше и сидели — пили чай, ходили париться, остывали в бассейне. Трепались обо всем сразу и ни о чем одновременно. А потом я только на минутку прикрыл глаза, и тут же меня потряс за плечо невесть когда успевший одеться Селин.
— Нам пора, — объявил он.
— Сколько сейчас? — помотал я головой, усаживаясь на диване.
— Полшестого.
— Рано вы.
— Нормально, — зевнул Денис и вдруг спросил: — Ты мне ничего рассказать не хочешь?
— По поводу? — насторожился я.
— А сам как думаешь? Что за фотографию ты у своего куратора подрезал? Кого мы грохнуть должны были? Или грохнули?
— Не грохнули, к сожалению. — Я распахнул дверцу шкафа, достал из нагрудного кармана куртки фотокарточку и протянул ее здоровяку. — Только не ругайся, и так голова болит.
Селин поначалу недоуменно уставился на снимок, потом прищурился и перевел взгляд на меня:
— Это тот, кто я думаю?
— Ага.
— … — Денис выдохнул одно-единственное нехорошее слово, и таков уж великий и могучий русский язык, что пять букв в полной мере сумели выразить всю гамму обуревавших его эмоций. — Ну ты вообще! Предупредить не мог?!
— А вы бы подписались? — прямо спросил я.
Селин задумался и отрицательно помотал головой.
— Не-а.
— Вот видишь.
— Скользкий, какой же ты, сука, скользкий! Вломить бы тебе разок…
— Обошлось ведь?
— А если б нет?
— Тогда бы мне с ним сегодня вечером встречаться не пришлось.
— Оно тебе надо?
— А куда деваться?
— Давай лучше с нами, а? — на полном серьезе предложил Денис. — Там шансы выжить повыше будут.
— Спасибо, не вариант.
— Была бы честь предложена. И это, на будущее: давай без таких подстав обойдемся.
— Договорились.
— Вот и ладушки.
Селин отправился в зал ожидания, я в простыне и в шлепанцах потащился следом.
Парни были уже в сборе, ждали только Дениса.
— О Лед! — немедленно сграбастал меня Гамлет. — Не пропадай тут без нас!
— Да уж постараюсь! — Я с трудом вырвался из его объятий, пожал руку Филиппу, кивнул Борису.
— Может, все же с нами уйдешь? — понизив голос, предложил Денис.
— Все нормально будет. Да и не пропустят.
— Это решаемо.
— Не стоит.
— Ну как знаешь, — пожал плечами Селин и громогласно поинтересовался: — Все трусы свинцовые надели? — Выслушал, куда ему стоит засунуть свои шуточки, и невозмутимо хмыкнул: — А я надел.
— Серьезно? — с недоверием уставился я на него. — Вы туда радиоактивные материалы тащите?
— За холодным синтезом, брат, будущее, — то ли пошутил, то ли на полном серьезе объявил парень, и тут Борис Яровой указал на часы:
— Денис, Гамлет, вас ждем! — заторопился он. — Нам еще груз проверять!
— Да идем мы, идем! — крикнул Селин и ткнул Гамлету пальцем в живот. — Помнишь, как я с ним познакомился? Тощий, морда разбитая, куртка порезана, синтепон торчит, а сейчас…
— Да иди ты! — отмахнулся я. — Не так все было.
— Именно так, просто не помнишь уже, — заулыбался Датчанин и неожиданно спросил: — Ты, кстати, тех отморозков потом нашел?
Я только усмехнулся:
— Они сами меня нашли. — И добавил: — Зря.
Гамлет отстраненно хмыкнул и покачал головой:
— Слушай, Скользкий, напомни мне при следующей встрече, чтоб судьбой твоих врагов не интересовался. Ага?
— Валите уже! А то Боря инфаркт заработает.
— Не пропадай!
— Счастливо! — Я помахал парням и отправился одеваться.
В институт валить надо. Может, еще поспать получится.
Не получилось. Нет, доставили меня в НИИ в лучшем виде, просто сон как рукой сняло. Только в машине подремать и получилось.
Из-за дремоты, кстати, все и началось. Из-за дремоты да разбередившего прошлое вопроса. Еще водитель закурил, и запах табака усилил частенько снившийся последние годы сон. Кошмар, где я ни черта не помню и просто отбываю свой номер от и до. От первого слова, до последнего выстрела.
Ничего не помню — но только не сегодня.
Питейное заведение затянуло серое марево, стены терялись в густом дыму, а силуэты завсегдатаев расплывались, и до меня доносился лишь монотонный гул голосов.
Ничего удивительного: выкушал пива я в тот раз изрядно.
По какому поводу, уже и не помню, если честно. А скорее всего, и вовсе без повода — просто не было причин оставаться трезвым, вот и все.
На третий месяц пребывания в Форте я опустился едва ли не на самое дно. Ни работы, ни денег, ни друзей, ни перспектив. Случайные заработки, случайные собутыльники. И водка. Водка, которой заливал оставшуюся после ухода Кати пустоту.
Но, как ни странно, в разрыве бывшую подругу я нисколько не винил — после того, как нас вышибли из Гимназии, ей пришлось устраивать свою жизнь, а от меня толку было немного. Точнее, не было вовсе.
Обычный человек мог устроиться хотя бы чистить снег. Идиота, избившего восходящую звезду Гимназии, не брали даже дворником. Да что там чистить снег! Даже самые мутные личности не хотели связываться со столь неуравновешенным персонажем.
И правильно — как можно рассчитывать на того, кого со дня на день найдут утром в сугробе? Все знали, что рано или поздно Миша Стрельцов отквитается за свои сломанные ребра. И скорее рано, чем поздно. Это дело принципа. Престижа, если угодно. Репутации.
А раз так — почему не выпить?
Человек слаб, человеку надо хоть как-то расслабляться…
Тот вечер я коротал в «Цапле». Днем удалось неплохо подкалымить, поэтому в кои-то веки не пришлось накачиваться дешевым самогоном в одной из безымянных рюмашечных, где надо было быстро глотать отраву и освобождать место следующему страждущему.
Здесь можно было посидеть в тепле, отдохнуть. Почувствовать себя не отбросом, а нормальным человеком. Правда, лишь до тех пор, пока на кармане звенела монета. А у меня с этим был напряг.
Именно поэтому я уставился в кружку, на дне которой оседала пивная пена, и старательно делал вид, будто меня здесь нет.
Не вышло.
— Эй, ты! Это наше место!
Я поднял взгляд — у стола стояли трое бандитского вида ребят. Один вплотную, двое на подхвате. Долговязый заводила весь из себя будто на шарнирах; его приятели просто безликие расплывчатые фигуры в табачном дыму.
Долговязый, на шарнирах, писклявый.
О черт!
Да это же тот самый гад, который по наводке Олежи Кузнецова с меня куртку снял! А Кузнецов, на минутку, лучший кореш Стрельцова…
— Уже ухожу, — просипел я.
— Уходишь, базара нет. Только за место заплати сначала, — оскалился заводила и обернулся проверить реакцию завсегдатаев.
Ожидаемо — всем плевать.
— Слушайте, нет денег. — Во сне обычно до этого не доходило, но из песни слова не выкинешь. — На пиво последнее потратил…
— Вот и подумай, как расплачиваться будешь. И броню не включай, хуже будет… — заявил вертлявый, вынуждая меня ударить первым. Дабы потом на законных основаниях сбить с ног и топтать, топтать, топтать, пока буду еще хоть что-то соображать. А в оконцове выкинуть в сугроб и оставить там замерзать.
И никому никакого дела. Сам нарвался.
Только вот долговязый просчитался. Он забыл, что даже загнанная в угол крыса может загрызть излишне самоуверенного удава.
И в одурманенной алкоголем голове как-то само собой возникло понимание того, что либо я, либо меня. А мне очень, очень сильно хотелось жить…
— Ага, сейчас. — Я поднялся со стула и резким движением приставил ко лбу заводилы дуло выдернутого из кармана нагана. У меня с собой было — да…
Долговязый лишь скривился в презрительной ухмылке и попытался отодвинуть ствол в сторону.
— Убери пушку, щено… — начал было он, да только для меня все уже было решено, и палец сам потянул тугой спусковой крючок.
Раз! — И вертлявый с опаленной дырой во лбу завалился на спину.
— Сука! — заголосил второй и выхватил нож, сразу поймал грудью пару пуль, завалился на стол и медленно сполз по нему на пол.
У последнего не выдержали нервы, он метнулся к выходу, но в глазах у меня неожиданно прояснилось, я навел мушку на его бритый затылок, спустил курок…
…и проснулся.
Только отдышался, и автомобиль въехал во двор НИИ. Там меня быстренько определили в апартаменты на третьем этаже и оставили в одиночестве. Но спать уже не хотелось. Нервы, блин…
Проглотив найденную в аптечке таблетку цитрамона, я забрался в ванну и перекрыл слив. Струи душа тихонько шуршали, теплая вода согревала и помогала снять напряжение. Так и провалялся часа полтора, а когда кожа на пальцах набухла и скукожилась, выбрался на кафельный пол и сдернул с вешалки полотенце. Начал вытираться и вдруг обратил внимание на дверную ручку. Хромированную ручку, сплошь затянутую изморозью.
Глянул под ноги, а там клубится туман.
Что за чертовщина?!
Мотнул головой — и сразу все пропало, как и не бывало.
Осторожно прикоснулся к ручке — прохладный металл, и только. Приоткрыл дверь, выглянул в коридор — тоже ничего.
Гамлет, блин, накаркал! Поедет крыша, поедет! Сам будто не знал…
Нервно поежившись, я ушел в комнату и включил телевизор. Развалился на кровати и переключал каналы до тех пор, пока не нашел местные новости.
— «Криминальная хроника». Сегодня в программе: стрельба в центре города, взрыв бытового газа и антитеррористические учения на железной дороге. — На экране замелькали мигалки припаркованных у обочины полицейских автомобилей. — Дерзкое убийство было совершено вчера вечером на одной из центральных улиц Ямгорода. Жертвой преступления стал садившийся в маршрутное такси молодой человек. По свидетельству очевидцев нагнавший свою жертву убийца произвел не менее десяти выстрелов в упор, после чего скрылся. От полученных ранений пострадавший скончался на месте, его личность до сих пор не установлена. Если вам что-либо известно об этом происшествии, позвоните в дежурную часть по телефонам, которые вы видите внизу экрана».
Звонить я никуда не собирался и потянулся за пультом, но выключить телевизор не успел.
— «Продолжается расследование причин взрыва, полностью разрушившего трехэтажное офисное здание по Кировскому проспекту, в результате которого лишь чудом обошлось без человеческих жертв. На текущий момент на месте продолжают работу взрывотехники ФСБ. По предварительной информации речь идет о взрыве бытового газа, но наш источник в правоохранительных органах сообщил, что владельцы здания объявлены в розыск».
Взрыв бытового газа? Ну хоть какая-то версия. Навезли, поди, строительного мусора за ночь, вот вам и полностью разрушенное здание.
— «Продолжается розыск преступников, совершивших огра…» — А вот розыск каких-то там преступников меня нисколько не интересовал. Щелк — и тишина.
Дерзкое убийство — ну надо же! А если б я на бегу шмалять стал, как бы они такое назвали? Нет же — догнал, с первого выстрела уложил, никого из посторонних не зацепил…
И тут затрезвонил стоявший на прикроватной тумбочке телефон. Я поднял трубку и настороженно произнес:
— Слушаю вас…
— Минут через пятнадцать подходи в кабинет Грачева, — распорядился Шептало и отключился, прежде чем удалось спросить, чем обязан столь раннему вызову.
Быстренько одевшись, я захлопнул за собой дверь и отправился в энергетический отдел. Заглянул к Алене — в кои-то веки никаких посетителей! — и уточнил:
— Не помешаю?
— О, Лед! Заходи, — обрадовалась моему визиту Зимина, — кофе пить будем.
— Лучше чаю, — попросил я, поцеловал подставленную щеку и уселся за стол. — Еще подремать днем планирую.
— Вечер удался? — прищурилась Алена.
— Неплохо пообщались, да. Полночи чай пили.
— Чай?
— Ага, — с усмешкой подтвердил я, опуская в стакан с кипятком заварочный пакетик. — Водка не лезла, честно говоря.
— Надеюсь, сегодня никаких встреч со старыми знакомыми? — уточнила девушка.
— А уж я-то как на это надеюсь… — нервно поежился я.
— У меня просто вечер свободный…
— Свободный вечер — это святое. Сходим куда-нибудь?
— Никуда идти не хочу. Поужинаем и баиньки. Ты как?
— Только за!
— Вот и замечательно.
Я вынул пакетик, положил его на край блюдечка и хлебнул чаю. Задумчиво поглядел на девушку и, отбросив несвоевременное желание пригласить ее в номера, спросил:
— Слушай, Ален, ничего нового не слышно?
— В смысле? — удивилась Зимина.
— Ну вообще. Меня просто к руководству на ковер вызвали, интересно, чего ждать.
— Ну тебе лучше знать, что ты опять натворил.
— В том-то и дело, что ничего. Может, какие-нибудь подвижки по срокам появились?
— Да нет. Около полутора суток в запасе остается. Мы уже на чемоданах сидим.
— Понятно, — вздохнул я: — А обязательно именно привокзальный «пузырь» уничтожать или какой-нибудь другой сгодится?
— Уничтожение других свертков такого эффекта не даст, — покачала головой Зимина. — Повторные расчеты подтвердили, что именно тот «пузырь» удерживает на месте все остальные. С вероятностью девяносто девять процентов его уничтожение вызовет полное разрушение барьера…
— Хорошо бы. — Я поднялся на ноги и, вдохнув легкий аромат духов, наклонился поцеловать девушку. — Спасибо за чай.
— Подожди! — Алена вышла из-за стола и обняла меня. — Возвращайся. Обязательно возвращайся. Слышишь?
— А куда я денусь? — только и рассмеялся я. — Обязательно вернусь! — Сказал и прикрыл за собой дверь.
И вот уже в коридоре беззаботная улыбка сама собой сползла с лица, сменившись недовольной гримасой. Не везет так не везет. Придется лезть в волчье логово.
Дошел до приемной — там давешний следователь.
— Мне к вам или туда? — указал я на дверь кабинета.
— Подождите, вас вызовут, — не отрываясь от монитора, объявил молодой человек.
Я тяжело вздохнул и плюхнулся на ставший уже родным диванчик. Но только-только начал подремывать, как меня растормошил Шептало:
— Ты как себя чувствуешь?
— Нормально себя чувствую. — Как ни странно, самочувствие и в самом деле нисколько не беспокоило. Нельзя сказать, что полон сил, но, вопреки опасениям, вареным овощем себя вовсе не ощущал. — За этим разбудили?
— Идем, новости появились.
Вслед за куратором я проследовал в кабинет и, ни на что особо не надеясь, уточнил:
— Новости хорошие или так себе?
— Это с какой стороны посмотреть, — усмехнулся развалившийся в кресле Максим Альбертович.
— Полагаю, смотреть нужно с нашей стороны. Нет?
— Господин Прокофьев…
— Нашли его?
— Нет. Так вот, бывший милицейский полковник Прокофьев…
— Вы Романа допросили? — вновь перебил я крепыша.
— Ты издеваешься? — ожидаемо возмутился тот.
— Разве?
— Успокойся! — потребовал Владимир Николаевич. — Да, мы допросили Романа…
— А бласт-бомбу привезли?
— Лед!
— Все, молчу, молчу, — пообещал я и уселся на стоявший у окна стул. — Так что там с господином Прокофьевым?
— Завязывай со своими хохмачками, — хлопнул по столу Максим Альбертович. — А то нарвешься. У всех нервы на пределе. — Он грозно глянул на меня и уже совершенно спокойно продолжил: — Поскольку ваш юный талант Роман Дьячков поддерживал отношения с сотрудницей НИИ, господин Прокофьев его из поля зрения после увольнения не выпускал и, когда тот связался с оккультным кружком, решил на этом подзаработать. Так сказать, срубить деньжат на пенсию. Привлек старого приятеля, пару не прошедших аттестацию сослуживцев помоложе и начал обносить банки и грабить инкассаторов. А Рома Дьячков и его рыжий приятель уводили шайку через свертки.
— Вот как? — задумался я. — А ко мне они чего тогда прицепились?
— Неужели непонятно? — с неприкрытым сарказмом поинтересовался Владимир Николаевич. — Рыжий наверняка сразу доложил о похищении Романа, а Прокофьев за описание твоей толстовки не зацепиться просто не мог. Потом проверил, кто за последнее время открывал личное дело Дьячкова, ну и запаниковал, наверное.
— Скорее всего, так и было, — согласился с этой версией Максим Альбертович. — Только не учел, что ты такой резкий…
Я глянул на Шептало и с упреком произнес:
— А вот что мешало сразу Романа по полной программе выпотрошить?
— И я о том же, — кивнул крепыш и гаденько заулыбался. — Непрофессионально, Владимир Николаевич, крайне непрофессионально. Колдуны под носом, устойчивая преступная группа с заместителем директора по режиму во главе…
— Проверкой Прокофьева при назначении на должность занимался не я!
— И что это меняет? — удивился Максим Альбертович, и его морщинистые щеки на миг разгладились. — Пусть на момент утверждения в должности Борис Федорович и не был чист как стеклышко, но в требуемые рамки вполне вписывался.
— Прокофьев точно с горожанами не связан? — рискнул я привлечь к себе внимание руководства.
— Точно, — подтвердил куратор.
— Да, кстати, патрульные неподалеку от Стылого моря на колдунов наткнулись, — произнес вдруг развалившийся в кресле Баринов.
— На живых?
— Какой там! Мертвее не бывает. Один, правда, говорят, перенос пережил и уже от холода загнулся.
— А больше ничего там не вывалилось? — уточнил я. — Обгорелые останки, например, или…
— Закрыли тему, — нахмурился Владимир Николаевич. — Неважно, какие у тебя были резоны так поступить, ответить все равно придется.
— Ответить за что именно?
— За порчу особо ценного имущества как минимум, — пояснил Максим Альбертович. — Ты хоть представляешь, сколько бласт-бомба стоит?
— К слову о бласт-бомбах, — поспешил я перевести разговор на другую тему. — Так доставили уже, нет?
— Доставили.
— Так чего мы тогда сидим?
— Что, не хочешь узнать, какой тебе счет выставят? — поднялся из кресла Баринов.
— Нет, не особо, — поморщился я.
— Сюрприз будет, — усмехнулся Шептало и сунул в сумку рабочий ноутбук. — Ладно, давайте собираться.
— Ты сколько людей с собой провести можешь? — уже в приемной уточнил Максим Альбертович. — Четверых?
— Троих максимум.
— А если два раза сходить?
— Можно. — Лишние люди точно не помешают. Не в одиночку же геройствовать.
— Вот и замечательно.
Мы через двор перешли в спецблок, куратор распахнул дверь оружейной комнаты и указал на заваленный снаряжением стол.
— Проверь, все ли на месте.
— Проверю, — пробурчал я и, начав переодеваться, спросил: — Кто еще пойдет?
— Первой ходкой проведешь в сверток Виталия и пару человек Максима Альбертовича, — огорошил меня Шептало.
— На фига? — горестно вздохнул я, затягивая ремни бронежилета. — Виталий-то нам на кой сдался?
— Это не обсуждается, — твердо заявил Владимир Николаевич.
— В самом деле? — мягко поинтересовался Максим Альбертович.
— Виталий ориентируется на местности и обладает соответствующей квалификацией.
— Как скажете, — лишь ухмыльнулся крепыш.
— Хрен с вами, пусть идет, — капитулировал я. — Остальные-то хоть бывалые?
— Если после твоего обучения они пережили командировку в Приграничье, это о чем-то да говорит, — язвительно заметил Максим Альбертович.
Я только хмыкнул и спросил:
— А остальное где? Бласт-бомба, оружие, патроны?
— На месте выдадим.
— Понятно. Тогда вопрос: с кем по техническому устройству бласт-бомбы пообщаться можно?
— Что конкретно тебя интересует? — спросил Шептало.
— Грачев как-то обмолвился, что энергию бласт-бомбы можно использовать для заправки амулетов. Насколько сложно это сделать в полевых условиях? Нам бы отводящие пули обереги совсем не помешали.
— Надо уточнить. — Максим Альбертович достал мобильный телефон и указал им на дверь: — Вы идите пока. Сейчас догоню.
Забрав со стола шлем, я вслед за Шептало вышел из оружейной комнаты и остановился на крыльце.
— Дробовик взяли? — спросил уже там.
— Взяли, — подтвердил куратор.
— Патроны с серебром?
— И патроны. Все взяли, — невесело улыбнулся Владимир Николаевич. — Сам только все не запори. — Он помолчал и добавил: — Как обычно.
— Чего это — как обычно?
— Просто не запори, и все.
— Уж постараюсь.
Вновь в полный рост навалилась неуверенность, острыми коготками пробежался по спине страх, противно заныло в груди.
Не запори!
Легко сказать — не запори!
Вот встретят нас пулеметом на входе — и абзац котенку. Пусть колдуна и кондуктора мы и ликвидировали, наверняка кого-то оставляли «пузырь» караулить. Кого-то — да…
В этот момент во двор въехал служебный фургон. Он остановился рядом с крыльцом, и сразу ушла в сторону боковая дверь.
— Залезай, — подтолкнул меня в спину Владимир Николаевич.
Я забрался в салон, кивнул двум смутно знакомым парням (мои бывшие слушатели? Не помню таких!), и бухнулся на свободное сиденье. Шептало устроился рядом; Виталий пропустил вперед Максима Альбертовича и задвинул дверцу.
Ну — с богом!
Я мысленно перекрестился и вновь поинтересовался:
— Так что там с амулетами?
— Всему свое время, — отмахнулся от меня Максим Альбертович и положил на колени небольшой алюминиевый на вид дипломат.
— А если…
— Возвращаться не придется, — уверил меня крепыш.
Я выдохнул беззвучное ругательство и откинулся на спинку.
Ну что за люди такие? Все из них клещами тянуть приходится!
Когда минут через десять фургон остановился, Шептало подключил свой ноутбук к внутренней сети, и на закрепленном под потолком экране высветилась сделанная со спутника фотография прилегающей к железнодорожному вокзалу территории.
— Излагай, Лед, — попросил он.
— А вторая группа?
— Они нас слышат, два раза повторять не придется.
— Работать придется на вокзале, — откашлявшись, сообщил я. — Сразу предупреждаю, в свертке многое не так, как сейчас на снимке. На площади никаких павильонов, только памятник и трамвайное кольцо. Если мы пойдем в сверток со стороны Советской или Маршака, то вывалимся аккурат посреди открытого пространства.
— Там, где тебя подстрелили в прошлый раз? — уточнил Владимир Николаевич.
— Именно. На мой взгляд, не самый лучший вариант.
— Где-то можно укрыться? — уточнил один из приданных в усиление парней.
— У памятника насыпной газон, но, прежде чем добежим туда, пара стрелков легко понаделает в нас дырок. Немного дальше стоят трамвайные вагоны. — Я развернул к себе ноутбук и курсором мыши указал нужное место — Там тоже можно укрыться…
— На месте горожан я бы разместил по бойцу на газоне и в трамвае, — произнес Максим Альбертович. — Возьмут в клещи и расстреляют.
— А сколько у них людей? — спросил Виталий.
— Без понятия. Как минимум — один точно будет.
— Ну это не страшно…
— Да как сказать, — поморщился я. — Позицию этот товарищ однозначно займет самую выгодную. Подставимся, он нам этого не простит.
— Какие еще есть варианты? — задумчиво потер морщинистые щеки Максим Альбертович.
— Второй вход в сверток расположен у железнодорожных путей. В этом случае мы вывалимся прямо на рельсы. — Я припомнил свою обратную дорогу и уточнил: — Справа от нас будет грузовой состав, слева пригородная электричка.
— Там найти укрытие проще, разве нет? — задумался Владимир Николаевич.
— Проще, но возможностей для маневра будет меньше.
— А еще я бы заминировал там все, — пробурчал Максим Альбертович, достал мобильный телефон и распорядился: — Нужны четыре защитных комплекта.
— Думаете? — засомневался Шептало.
— Лучше подстраховаться, — заявил крепыш. — Дальше куда?
— Выведите на экран поэтажный план вокзала. Если есть, то старый, начала восьмидесятых. — Прилегающая территория сменилась планировкой внутренних помещений, и я указал на задний вход. — Поскольку пойдем со стороны путей, зайти лучше либо через крытый переход, либо через выход к перрону. В любом случае придется подниматься на второй этаж. Обратите внимание на красный круг: бласт-бомбу следует заложить в пределах данной окружности.
— Теперь что касается амулетов… — произнес Максим Альбертович.
— Ну? — оживился я.
— Для заливки энергии нужно просто снять заднюю панель. Там есть специальный разъем. Как мне сказали — ничего сложного.
— Замечательно!
— А это не повлияет на свойства бласт-бомбы? — забеспокоился Владимир Николаевич.
— В наших объемах нет.
— А по времени это сколько займет? — задумался я.
— По две минуты на каждый амулет. Только заряжать придется уже в свертке. Иначе энергия сразу рассеется.
— Итого придется продержаться семь-восемь минут…
— Справитесь?
— А куда деваться? — пожал я плечами. — Амулеты где?
Максим Альбертович щелкнул замками дипломата, вытащил из него увесистый пакет, но передавать его мне не стал, а вместо этого протянул потрепанный журнал и шариковую ручку.
— Распишись за получение.
«Чешуя дракона», количество и галочка.
Я поставил в соответствующей графе свою закорючку, распотрошил пакет и за стальную цепочку вытащил из него отводящий пули амулет. Обычный шлифованный аметист, зажатый двумя медными пластинками; магической энергии — ноль.
И вот это могло стать реальной проблемой. По две минуты на штуку — это вовсе не мало. Но зато и преимущества очевидны. С полным зарядом «Чешуя дракона» способна отвести до шестидесяти выстрелов из пистолета Макарова или же без малого четверть сотни стандартных пуль триста восьмого калибра.
Замучаются стрелять. Если только гранатами закидают…
— Бласт-бомба где?
— Виталий, доставай, — распорядился Шептало.
Парень расстегнул убранный в ноги рюкзак и передал мне оказавшийся неожиданно увесистым чемоданчик.
Я удивленно присвистнул и спросил:
— Вы чего в него напихали?
— Во избежание разного рода неприятностей, — нахмурил брови Максим Альбертович, — корпус бронирован. И очень тебя прошу, не испытывай его на прочность.
— Договорились. — Раскрыв чемоданчик, я убедился, что панель управления не претерпела никаких изменений, и задумался: — А как задняя стенка крепится?
Виталий достал отвертку, немного повозившись, справился с подпружиненными защелками и снял титановую пластину. Ага, вот и разъем.
— С заправкой аккуратней, — предупредил Максим Альбертович. — Спецы просили передать, что, если передержишь, камень сгорит.
— Две минуты?
— Плюс-минус десять секунд. Не больше.
— Ясно. — Я поставил панель на место, убрал чемоданчик бласт-бомбы в рюкзак и глянул на часы: — Что с оружием?
— Можем выдать АК-9 или «Каштан», — предложил Владимир Николаевич.
Я задумался, что предпочесть, и уточнил:
— «Каштан», который у меня был?
— Виталий? — повернулся Шептало к водителю.
— Тот самый, — кивнул парень. — Уже пристрелянный.
— Тогда «Каштан». И ПМ не помешает. И рации.
— Само собой.
Виталий передал пистолет-пулемет; я на всякий случай сверил серийный номер и закрепил глушитель. Рассовал по кармашкам тактического жилета магазины, закрепил кобуру с «макаровым» и спросил:
— Гранаты?
— РГД-5. Двух хватит?
— Хватит, наверное.
Убрав гранаты, я подумал-подумал да и всучил патроны двенадцатого калибра и обрез Виталию. После присмотрелся к парням, но лезть с советами не стал. Вроде дело знают.
Да и что тут посоветовать можно? Снаряжение всем выдали однотипное: «городской» камуфляж, бронежилет, разгрузка, шлем. И даже рюкзаки одинаковые, чтоб потенциального противника с толку сбить. Только вооружились остальные не «Каштанами», а автоматами Калашникова под специальный патрон девять на тридцать девять.
В этот момент боковая дверь ушла в сторону, и нам передали защитное обмундирование — весьма и весьма увесистое, — в которое меня тут же начали облачать. К счастью, навьючили не полный саперный комплект, а лишь спускавшуюся спереди до колен бронированную накидку, секции защиты рук и ног да прикрывший шею ворот. Еще высоченный щит вручили.
— Ну вот, теперь готов к любым неожиданностям, — усмехнулся Владимир Николаевич.
— Может, щит кто-нибудь другой понесет? — поморщился я.
— Ты первый поедешь, тебе и нести, — отрезал Максим Альбертович. — Под ноги внимательней смотри, если что и будет, то наверняка растяжки.
— Не знаю, не знаю…
— Все, выдвигайтесь, — хлопнул Шептало меня по спине. — Транспортники насчет антитеррористических учений предупреждены, проблем не будет.
Я закинул в рот последнюю пилюлю «Магистра» и, сглотнув нестерпимо-горькую слюну, осторожно выбрался из подогнанного к железнодорожным путям фургона. Второй фургон остановился метрах в пятидесяти, там же дежурили две кареты «скорой помощи» и пожарная машина. Дальше приткнулись три внедорожника и несколько автомобилей со спецсигналами, у которых топтались люди в форме.
— Вас как зовут-то? — неуклюже поднявшись на насыпь, обернулся я к сопровождавшим меня парням. — Лица вроде знакомые, а имен не помню.
— Сергей, — представился один.
— Вадим, — ответил другой.
— Серега и Вадик? — усмехнулся я. — Ладно, хватаетесь за меня и, пока не разрешу, не отпускайте. Тебя… Виталик, это тоже касается. Вставай сзади.
Парни выполнили мое распоряжение, и неуклюжей черепахой мы заковыляли по шпалам к далекому зданию вокзала.
— Двадцать метров! — крикнул на прощанье Шептало. — К «пузырю» надо подобраться на двадцать метров!
— Помню!
— Ни пуха ни пера! — напутствовал нас Максим Альбертович.
— К черту! — буркнул я себе под нос, размеренно переставляя ноги и стараясь не цеплять гравий нижним краем тяжеленного щита.
Шаг, другой — мы идем по шпалам.
Шаг, другой — все по тем же шпалам…
Ан нет, уже не по тем же: раз — и под ногами промасленное дерево, тронутое серебристым наростом изморози. И снег…
Как провалились в сверток, сам не заметил. Просто мир вокруг неуловимо изменился, с обеих сторон невесть откуда выросли вагоны поездов, а в грудь вонзились иглы разлитой в пространстве магии. Энергетическое поле захлестнуло с головой, в глазах посерело, и защитное обмундирование враз стало неподъемно-тяжелым. Парни помогли устоять на ногах, но только шагнул вперед, и сразу крик:
— Мина! — Меня тут же сбили с ног, навалились сверху, придавили к шпалам…
А потом — БАМ!
Над головой оглушительно громыхнуло, а в следующий миг меня уже вздернули с земли, подтащили к товарному вагону и через пробитую взрывом дыру в дощатом борту зашвырнули внутрь. Не иначе здесь мина и была закреплена…
— Ты в порядке? — заскочил следом Вадим.
Вадим? Да, точно — он.
— Нормально, — прохрипел я, стягивая шлем.
— Серега, тебе помочь? — оставив меня в покое, Вадим сунулся к напарнику, тяжело навалившемуся на борт.
Тот отмахнулся, отлип от вагона и шагнул к контуженному взрывной волной Виталию. Но контузия — это ерунда. Могло все куда хуже выйти…
И тут — чпок! — брызнула кровь, нога Виталия подкосилась, и он тяжело рухнул на рельсы, а миг спустя до нас донесся раскатистый хлопок.
Сергей, как стоял спиной, так в вагон и запрыгнул. Я даже глазом моргнуть не успел, а он перехватил автомат и осторожно выглянул наружу. Стукнуло, полетели щепки, и лишь потом над путями загулял грохот выстрела.
— Снайпер в переходе над платформой. Отсюда его не достать.
— Мать вашу, — выругался я, вслед за парнями лихорадочно скидывая с себя защитное снаряжение.
Виталий корчился на шпалах метрах в трех от спасительного состава, из простреленной ноги вовсю хлестала кровь, а снайпер почему-то медлил и не спешил его добивать.
Ждет, пока кто-нибудь на помощь кинется? Вот сука…
— Ползи к электричке! — крикнул Сергей водителю и попробовал высунуть наружу ствол автомата, но сразу отпрянул от полетевшей во все стороны щепы.
Я лихорадочно расстегнул рюкзак, выдернул из него тяжеленный чемоданчик бласт-бомбы и, сковырнув заднюю панель, воткнул амулет в идеально подошедший ему по размерам разъем. После задрал рукав и начал пристально следить за слишком уж неторопливым бегом секундной стрелки наручных часов.
— Здесь оставаться нельзя, — перебрался ко мне Вадим. — Сейчас с площади подтянутся и расстреляют прямо через борт.
— Минуту! — рявкнул я. Хотя бы минуту. Хотя бы половину заряда…
Виталий тем временем переборол боль и, оставляя за собой кровавый след, пополз к соседней электричке, но тут же его рука подогнулась, на снег брызнули алые капли, а меж составов загуляло эхо второго выстрела.
— Вот сволочь! — в бессильной ярости скрипнул зубами Сергей. — По конечностям бьет! Задушу, суку…
— Уходить будем на ту сторону, там не достанет. — Вадим перебежал к дверям товарняка и начал закреплять на ней заряды. — Вынесем и уйдем…
Чувствуя, как начинают обжигать пальцы медные пластины, я накинул цепочку «Чешуи дракона» себе на шею и выскочил из вагона.
— Стой! — заорал Сергей, но мне было уже не до него.
— Заряжайте амулеты! — крикнул я и метнулся к вывшему от боли Виталию. Под ногами глухо стукнуло, и от шпалы во все стороны полетели острые щепки; миг снайперу на перезарядку — и следующая пуля сыпанула искрами, впустую срикошетив от рельса.
Понимая, что каждый отведенный выстрел расходует драгоценную энергию, я ухватил Виталия под мышки и без особых сантиментов рванул на себя. Проволок по заснеженной земле, уперся ногами в шпалу, собираясь перетащить через рельс и…
…и тут голова парня мотнулась, а из дыры в простреленном шлеме начала выбиваться тоненькая струйка крови.
Сволочь!
Развернувшись, я метнулся в укрытие — выстрел, второй! — забрался в вагон и отшвырнул «Чешую дракона» в угол.
— Ты чего? — удивился заряжавший амулет Сергей.
— Забей! — отмахнулся я. — Неизвестно, сколько в нем энергии осталось, второй раз заправлять слишком опасно.
— У меня все, — отодвинулся парень от чемоданчика с бласт-бомбой.
— Нужно еще четыре минуты! — предупредил я и воткнул в разъем новый амулет. — Вадим, ты ту сторону контролируешь?
— Да, — оторвался приникший к щели парень. — Они точно будут здесь раньше. Если пойдут вдоль состава, нам хана.
— Хотя бы три минуты!
Вадим на миг обернулся и предупредил:
— Окажется у них пулемет или гранатомет, расстреляют за милую душу…
— Откуда? — спросил я и, натянув перчатки, чтобы не обжигать пальцы, продолжил заряжать амулет. — Откуда у них возьмутся пулеметы и гранатометы?
— Оттуда же, откуда мины и снайперская винтовка, — буркнул Сергей. — Явно крупнокалиберная.
— Держи! — И я кинул Вадиму амулет.
— Оставь себе!
— Держи, сказал! — рявкнул я и воткнул в разъем последнюю «Чешую дракона».
— Идут! — прошептал парень через минуту и пятнадцать секунд. — Трое. Похоже, не знают, в каком мы вагоне.
— Еще немного!
— Расходятся! Упустим момент.
Выругавшись, я застегнул на себе цепочку с заряженным лишь на две трети амулетом и дал отмашку:
— Начинай! — Сам передвинул ползунок таймера бласт-бомбы на четверть, глянул на часы — восемь ноль пять ровно, — и щелкнул переключателем. Иначе никак, иначе на это просто может не остаться времени.
Вадим отбежал к нам и зажал уши ладонями.
— Взрываю! — предупредил он, сразу громыхнуло, и сорванную створку просто вынесло наружу.
Вскинув автоматы, парни синхронно подскочили к выходу и в два ствола расстреляли застигнутых врасплох горожан. Ближних сразу сбило с ног, и они попадали в снег; третий изловчился схорониться за невысоким бетонным бортиком. Я недолго думая зашвырнул туда гранату и, выпрыгнув из вагона, присел в ожидании взрыва.
Присел — и сразу боковым зрением уловил движение на крыше. Крутнулся, заваливаясь набок, и тотчас земля взорвалась фонтанчиками щебня. «Чешуя дракона» обожгла грудь; я поймал красной точкой прицела бежавшего по крыше вагона стрелка и потянул спусковой крючок.
Пистолет-пулемет несильно толкнулся прикладом в плечо, автоматчик дернулся, качнулся и полетел вниз. И сразу — хлопок моей гранаты.
— Пошли! Пошли! Пошли! — заорал Сергей и рванул к бортику, за которым укрывался последний горожанин. Вадим на всякий случай всадил короткую очередь в подстреленного мной парня и замер в дверях вагона, готовясь при необходимости поддержать нас огнем.
Успев первым, я перескочил через бетонное ограждение и сразу увидел полулежавшего на забрызганном кровью снегу подранка. Нашпигованный осколками мужик упрямо тянулся к винтовке, и пришлось добить его, всадив пару пуль в голову. Он завалился набок и затих.
— Уходим отсюда! — подбежал к нам Вадим с моим рюкзаком в руке. — Быстрее!
Когда домчались до здания вокзала, парни сразу заменили рожки; я присел около стены и тоже воткнул в пистолет-пулемет новый магазин. После закинул за спину рюкзак и стянул лямки ремнями на груди и животе.
— Значит, так, — прохрипел я, немного отдышавшись, — если со мной что-то случится, главное — доставьте на место бласт-бомбу. Просто притащите ее туда и убедитесь, что никто не унесет.
— Что еще может случиться? — пробурчал Вадим. — Все под контролем. Только вперед не лезь.
— Случиться может что угодно. — Сердце колотилось как безумное, и каждое его биение толчками острой боли отзывалось в голове. Это все нервы, просто нервы. — Без меня вам из свертка не выбраться, но есть небольшой шанс пережить перенос в Приграничье после взрыва…
— Не стоит об этом, — оборвал меня Сергей.
— Зайдем через центральный вход? — перешел к делу Вадим.
Через центральный? Через центральный мы попадем в простреливаемый со всех сторон, в том числе и с галерей второго этажа, холл. Но от пуль нас защитят амулеты; гораздо важнее, что там не должно быть мин. Оттуда нас точно никто не ждал, а вот со стороны перрона возможны любые сюрпризы.
— А если зайти через один из служебных входов? — спросил заметивший мои сомнения Сергей.
— Толку-то? Так и так ждать нас будут у перехода к платформам. Только время потеряем.
— Тогда, может быть, разделимся?
— Идем вместе.
Разделиться — идея не из лучших. Пока есть огневое превосходство, кого угодно раскатаем. А поодиночке вырежут, и никакие отводящие пули амулеты не помогут. Да и время поджимает.
И самую малость поколебавшись, я решил:
— Идем через центральный.
На самом деле идти на вокзал не хотелось ни через центральный вход, ни через какой-либо из служебных. Просто не хотелось, и все. До слабости в коленях, до скрежета зубовного.
Как подумаю об этом, так сразу рядком выложенные на снегу тела вспоминаются.
«Они лежали ровно в ряд, их было восемь…»
А, к черту!
— Пошли! — И я первым начал пробираться вдоль стены. — На мне сектор с десяти до двух, на Сергее с шести до десяти. И не забывайте про второй этаж. Вроде гранат ни у кого из горожан не было, но мало ли…
— Ну у нас-то они точно есть, — усмехнулся Вадим и похлопал по подствольному гранатомету. — Справимся…
Я осторожно поднялся по облицованным мраморной плиткой ступеням и замер, не в силах с ходу преодолеть свой страх.
Было жутко, других слов и не подберешь. По лицу, заливая глаза, ручьем тек пот, и на какой-то миг я вновь ощутил себя зеленым новичком, только-только поступившим в Патруль. И, как ни странно, именно премерзкое ощущение собственного бессилия помогло собраться и преодолеть неуверенность.
Раззадоренный злостью на все и вся, я распахнул тугие двери и выскользнул в пустынный холл. Выскользнул легко, будто и не ожидал выстрелов. Плавно, бесшумно, перестав наконец ощущать себя жертвой.
Прошмыгнувшие следом парни моментально развернулись и взяли на прицел свои сектора, не забывая и про второй этаж. И дальше они уже так и передвигались — пятясь за мной мелкими шажками и не испытывая при этом ни малейших неудобств. Слаженно, словно не раз и не два отрабатывали подобный маневр.
Я б так не смог, но мне проще. Проще — да…
Пять, десять, пятнадцать шагов от двери.
Тишина жуткая. Слышен лишь шум крови в ушах да глухие удары сердца. Ну и немного — шорох подошв.
Двадцать, двадцать пять, тридцать…
Руки слегка дрожат, не из-за усталости, а из-за нервного перенапряжения. Глушитель качается из стороны в сторону, глаза выискивают малейшие признаки опасности. Ничего.
Тридцать пять, сорок, сорок пять — мы почти у лестницы.
Черное табло над ней как издевка. Как некое предупреждение: мол, теперь все поезда идут строго по одному маршруту — прямиком в ад. Время отправления: прямо сейчас.
— Второй этаж, кадка!
И сразу — хлопок гранатомета, стук затворов и лязг прыгающих по полу гильз. Миг спустя — взрыв.
Я крутнулся на месте, но посеченный осколками горожанин уже выронил непонятный контейнер и рухнул на пол.
— Ходу! — подтолкнул меня к лестнице Сергей.
Разворачиваясь обратно, я вдруг заметил движение за фонтаном и сразу выпустил в ту сторону длинную очередь.
— Девять часов! Фонтан!..
Срикошетившие от камней пули заставили горожанина нырнуть в укрытие, Сергей немедленно зашвырнул туда РГД-5, а миг спустя жахнуло на втором этаже. На голову посыпалась какая-то труха, пальмовые листья, земля, обломки бочки, и от неожиданности я упустил выскочившего из-за фонтана горожанина. К счастью, тот просто пытался укрыться от заброшенной к нему гранаты. И, к счастью, — не успел.
Я еще только повел стволом, ловя на прицел темную фигуру, как раздался взрыв, парень споткнулся и его короткой очередью добил прикрывший меня Сергей.
— Уходим! — Я сорвался к лестнице, и вдруг кровавыми ошметками разлетелся камуфляж на спине Вадима. Парень, будто пьяный, рухнул на пол; Сергей в развороте выпустил остаток рожка по второму этажу, но выпустил наугад — не видя врага. А миг спустя он выронил автомат и зажал ладонями простреленную шею.
Что за черт?!
Пригнувшись, я сорвался с места, тут же что-то садануло в правый бок, и бег перешел в падение. Чудом не выронив оружия, мне удалось кувыркнуться через плечо и вскочить, но только шагнул, и сразу подломилась вспыхнувшая болью нога. Потом удары в спину — один, второй.
Спас бронежилет. Прежде чем во мне понаделали новых дырок, я змеей заполз за лестницу и на какое-то время оказался вне зоны обстрела.
Бежать, бежать, бежать…
Простреленная штанина быстро пропитывалась кровью, но пуля прошла навылет, не задев кость, и, стиснув зубы, я заковылял на выход. Проскочил мимо коридора с туалетами, вывалился на перрон и, плюхнувшись на холодный асфальт, отполз от настежь распахнутой двери.
Черррт! Сейчас ведь даже «Небесное исцеление» не вколоть! Элементарно времени не хватит!
Кое-как наложив на рану повязку, я прямо через штанину загнал в бедро лошадиную дозу обезболивающего и заменил магазин «Каштана» на новый. В голове звенело, во рту стоял отвратительный металлический привкус, и никак не получалось отдышаться.
Да что ж это такое?!
Кое-как справившись с дурнотой, я заглянул в дверной проем, никого не заметил и перевел взгляд на часы. Восемь десять.
Но почему не сработали амулеты?!
Разложив нож, я нашарил пробоину в бронежилете и подцепил острием сильно деформированную пулю. На асфальте звякнуло; пригляделся к смятому кусочку желтого металла — уцелевший участок оболочки чернел тончайшими черточками колдовских письмен.
Спецпуля? Откуда?!
Подумал — и сразу все понял. Аж желчь к горлу подкатила.
Вот же сволочь предусмотрительная! Как детей сделал! Тварь!
Но кто мог знать? Кто?!
Ладно, неважно. Надо валить отсюда, пока кровью не истек или чего похуже не случилось. Но с этим тоже не все так просто. Нет, валить надо — не вопрос, вопрос: куда валить?
От снегопада перрон прикрыла протянувшаяся над головой кишка крытого перехода-конкорса, следов здесь не останется. И, если б не нога, можно было бы побарахтаться, но так уж карты легли…
Вновь глянув в дверь, я заметил в темноте смутное движение и перечертил коридор длинной очередью. Не попал, зато спугнул.
Перезарядив «Каштан», катнул в дверной проем последнюю гранату и запрыгал на одной ноге к основанию перехода-конкорса. Голова кружилась, простреленное бедро сводило судорогой, но медлить было никак нельзя — только проскочил половину дистанции, а в здании вокзала уже гулко громыхнул взрыв. Собрав в кулак всю свою волю, я заставил себя перейти на бег, рывком распахнул дверь, за пыльным стеклом которой темнела лестница на второй этаж, и… с грохотом ее захлопнул!
Мне туда не надо, мне и тут хорошо.
Я сполз с перрона к рельсам и уселся, прижимаясь спиной к его метровой высоты основанию.
Теперь хрен найдете.
Вытащив из рюкзака не пострадавший в перестрелке бронированный чемоданчик бласт-бомбы, я запрокинул голову и сразу почувствовал, как прямо надо мной изливаются из горловины «пузыря» излишки магической энергии. Холодной, колючей, не просто чуждой этому миру, но сводящей этой чуждостью с ума…
Правое предплечье обожгло огнем, я скрипнул зубами и мотнул головой, пытаясь прийти в себя.
Нельзя расклеиваться! Только не сейчас!
Надо убираться отсюда, пока меня на вокзале ищут, а чемоданчик в снегу оставлю. Вот он сугроб, рукой подать. И «пузырь» почти точно надо мной, нет тут двадцати метров, никак нет…
Умывшись снегом, я отряхнул перчатки и только начал потихоньку отползать от нависавшего над головой перехода, как вдруг послышался легкий скрип. И сразу — осторожные шаги.
Кто-то пробежал от перрона к вокзалу, постоял там и вдруг направился обратно.
Черрт!
Между ним и мной — почти ничего. Метровой высоты основание перрона — это разве укрытие? Неосторожно пошевелюсь, зашумлю — сразу заметит. И ведь медлить нельзя! До выхода с раненой ногой еще ковылять и ковылять!
Черт, черт, черт!
Ориентируясь на звук шагов, я выгадал момент и одним судорожным рывком вынырнул из-под перрона. Горожанин в развороте начал вскидывать автомат, но короткая очередь, угодив чуть ниже легкого бронежилета, сбила его с ног, потом прицельный выстрел в голову и — готов.
И тут же, на пределе бокового зрения — движение! Я крутнулся, заранее утапливая спусковой крючок, но густая темень под переходом-конкорсом первой взорвалась пламенем дульных вспышек. Что-то садануло по груди, боку, руке, отшвырнуло на рельсы и обжигающей тяжестью придавило к земле, не давая наполнить легкие воздухом.
Я попробовал дотянуться до «Каштана» и не смог. Правая рука отнялась, вместо крика кашель с кровью. И бронежилет не спас: одна из пуль угодила точно под мышку.
Ну, не сама, конечно угодила. Уложили ее туда; куда хотели, туда и уложили.
Могли и в голову, так-то…
Заметив выросшую на краю перрона фигуру, я кое-как откашлялся, сплюнул кровь и прохрипел:
— Сука ты, Крест. Ренегат хренов.
Худощавый мужчина средних лет с изуродованной шрамами левой щекой безразлично пожал плечами и опустил короткий ствол компактного автомата к земле.
Крест, он же Силантьев, он же Савельев, он же Крестовский и, подозреваю, много кто еще, был заместителем командира моего отряда в Патруле, а по совместительству, как позже выяснилось, агентом горожан. Вот уж с кем не хотел встречаться, так это с ним. И не зря, как видно…
— Я Форту не присягал, — усмехнулся Крест после недолгой паузы. — Я на Форт работал. И пока работал, работал хорошо.
— Лучше б ты сдох, — скривился я. — Столько людей загубил…
— На себя посмотри, — спокойно отреагировал на оскорбление собеседник. — Я защищаю свой дом, а ты за деньги продался. Тебя, Скользкий, хоть и считали одиночкой, асоциальным элементом, но ты всегда был частью системы. Плоть от плоти ее. Обычный винтик.
— Да и хрен с ним. Зато своих не предавал.
— Ты повторяешься.
— Зачем? — выплюнул я вместе с кровью самый главный вопрос. Вколотое обезболивающее позволяло худо-бедно сохранять ясность мысли, но каждое слово давалось через силу, выходило из меня с надрывным кашлем, уносило с собой остатки жизни. — На хрена вы сюда полезли?
— А зачем твои хозяева полезли в Приграничье? Зачем открыли портал? — вопросом на вопрос ответил Крест. — Окончательно проворовались, мало показалось? Решили все изгадить, до чего дотянуться смогут? — Изуродованную щеку скривила гримаса отвращения. — За последние четыре года я здесь такого насмотрелся, хоть в петлю лезь. На страну всем плевать, одни лишь деньги на уме. Деньги, деньги, деньги! Развалили, распродали, а теперь скелет обсасывают. Взятки, вымогательства, откаты — у нас за такое сразу к стенке, тут — в порядке вещей. Должности продаются, будто в Средневековье. Пресловутая вертикаль власти сгнила на корню. Население вымирает почище, чем в Приграничье, а всем плевать, только успевают мигрантов завозить. Пустить такое к себе? Ну уж нет. Мы себя грабить не позволим!
— Герой, блин, — просипел я и закашлялся. Черт, как же хреново, когда собственной кровью захлебываешься. — Ради идей тот самый народ на убой готов…
— Не мы это начали, мы просто собирались уничтожить портал, — невозмутимо заявил Крест; в лицо мне уставилось дуло автомата, и стало ясно — все, абзац.
Но — не хочу. Вот так — не хочу!
— Подожди! — прохрипел я и поднес к лицу левую руку. Не закрыться от пули, нет — на часы глянуть. Восемь часов, девятнадцать минут, и секундная стрелка, будто ленивая черепаха, только-только подбирается к тройке. — Без меня тебе отсюда не выбраться! Колдуна грохнули, кондуктора грохнули. Хочешь сдохнуть здесь?
— Выберусь.
Я сплюнул кровь, собрался с силами и скривился в невеселой ухмылке:
— Правда? А тебе не пришло в голову, что винтик вроде меня мог заранее выставить таймер бласт-бомбы?
Опущенный было к земле ствол автомата стремительно приподнялся, полыхнула дульная вспышка, и по правой ноге будто палкой шибанули. Хорошее, годное обезболивающее вколол…
— Где она? — спрыгнул с перрона простреливший мне колено Крест. — Где ты ее оставил?!
— Пошел ты! — плюнул я в него кровью, не боясь больше ни черта, ни Бога.
Крест оскалился, но второй раз выстрелить уже не успел — секундная стрелка миновала красную звезду на циферблате командирских часов.
Восемь двадцать. Прости, Алена, на ужин сегодня не приду…
Нестерпимо яркая вспышка в один миг пожрала сотворенный магией мир, и он просто перестал существовать.
А вместе с ним перестал существовать и я.
Щелк — и выключили свет.
Я здесь привык, я здесь не так одинок,
Хоть иногда, но здесь я вижу своих.
Когда начнет звенеть последний звонок,
Я буду здесь, если буду живым.
«Черный обелиск»
