Глава 14. РЕЗНЯ
(Паук)
Шесть Башен!
Я не подозревал, что человек способен двигаться так быстро.
А этот в малиновом камзоле был подобен молнии. Только что он сидел за столом, опираясь на локоть и внимательно вслушиваясь в разговор — миг! — и его рука уже отдергивает штору. Расстояние было не меньше девяти шагов, но он преодолел их раньше, чем мое сердце успело отбить один удар.
Потрясающая скорость!
Если бы не тонкая трель предчувствия, заставившая меня отпрянуть от окна и затаиться буквально за долю мгновения до того, как малиновый убийца поднял голову, все могло бы кончиться прямо сейчас. Я хорошо знал себе цену и потому не питал ложных надежд: справиться с таким проворным соперником мне не по силам. На это способен разве что Цапля… да и то, если нанесет удар первым.
К счастью, Природа следовала законам равновесия, создавая такой образчик. Феноменальные навыки убийцы уравновешивались скудным воображением и не самым острым умом. Выглянув в окно, лорд Флэшер и не подумал посмотреть наверх, где я превратился в ночную тень, вросшую в жесткие побеги плюща.
Отошел.
Дальше оставаться там было слишком опасно. Я и так услышал много больше, чем хотел. И, потом, кровь уже слишком сильно прилила к голове, висеть и дальше вверх ногами становилось тяжело. Выждав некоторое время, я осторожно отпустил стебли, молясь, чтобы плющ не хрустнул, подтянулся лицом к коленям, перехватился руками и осторожно выпутал ноги из побегов.
Голова просто гудела.
Дери с меня живого шкуру! Хантеры — это Малиганы!
Потрясающе! Я вляпался в историю с Выродками!
А мой Генри Тассел — тот самый Ришье Лисий Хвост, что участвовал в знаменитом Походе героев против Анджея, Мертвого Герцога. Тот самый рыцарь, у которого как минимум четыре двойника — в разных армиях и по обе стороны границы. Репутация, заслуживающая уважения.
Вот тебе и беспомощный контуженый заика…
Может ли что-нибудь быть хуже?!
Ах, да… конечно, может!
Ведь по приказу мастеров их надо убить.
Всех.
Мало кому из смертных удавалось прикончить человека с Древней кровью и не понести за это кары. Выродки из разных семейств ненавидели и презирали друг друга, что не мешало им мстить за каждого потерянного родича. А мне… нам… придется убить как минимум пятерых. Ярость кланов будет чудовищной, и я не уверен, что от неё сможет защитить даже сила Сагаразат-Каддаха и его мастеров.
Но ослушаться нельзя. Их гнев страшен, а наказание неотвратимо.
Я поднял руки и принялся растирать виски, пытаясь унять внезапную головную боль.
Влип! Как же я влип!
Паук, плетущий хитроумную сеть, попал в тенета, куда более запутанные и смертоносные.
Знали ли мастера о том, кто такие Хантеры? Если знали, то почему не предупредили нас, предпочитая использовать вслепую? Ведь тем самым наши шансы на победу превращались в пыль! Одно дело — обычные смертные, пусть даже и наделенные некими магическими способностями, и совсем другое — Древняя кровь. Целых три Тотема против горстки людей, это одно. Всего лишь три Тотема против пяти Выродков (не считая белолицего урода) — совсем совсем другое.
Шесть проклятых Башен!
Нет, скорее всего — не знали.
Слуги Зверемастера слишком осторожны, чтобы так рисковать. За долгие годы существования культа Повелителя зверей, мастера ни разу открыто не выступали против четырех кланов. Слишком опасно.
А если узнают сейчас? Остановятся ли?
Или всё же заставят братьев выполнить самоубийственный приказ?
Не остановятся.
Ни за что не остановятся. Того, что я услышал, достаточно, чтобы понять, насколько велик приз и насколько потрясающи ставки. Сила, позволяющая превращать невозможное в возможное, вопреки законам природы и магии, может стать самым страшным оружием разрушения и самым великолепным инструментом созидания.
Конечно, если попадет в знающие руки.
Знание!
Вот оно, ключевое слово.
Да! именно знание сейчас решает все!
Одни только сведения о существовании Дикого Таланта и о том, как его можно отыскать, стоят многого. Жизни — как минимум! Даже нам, слугам Тотемов, преданным рабам Сагаразат-Каддаха, отправленным на поиски ключей к этой силе, такое знание не доверили.
Я почувствовал, как губы против воли складываются в ухмылку. Впервые за долгие годы кровавой службы Зверемастеру, я знал о том, что происходит, чуть больше, чем мастера. Ощущение причастности к тайне, за которую схватились Выродки и Сагаразат-Каддах, будило в душе (пока еще моей душе) противоречивые чувства. Наверное, так чувствует себя паук, в сеть которого влетел огромный, налитый силой, шершень. Отпустить такую великолепную добычу никак нельзя, но удержать её — и вовсе невозможно.
…как минимум — жизни, да.
А для меня цена ещё выше, ибо потеря жизни будет стоить мне гибели души. Не в добрый час я полез подслушивать чужие тайны.
И тем не менее, будь у меня возможность всё переиграть, я бы ни за что не согласился.
Кажется, я так и заснул с ухмылкой на лице.
На следующее утро после завтрака Ришье Малиган (граф Тассел, напомнил я себе) отправил меня в город — сдать один из пистолетов в оружейную лавку для замены курка. Кроме того, Лота дала мне записку к аптекарю, чтобы я купил лекарства, необходимые для поправки здоровья хозяина. Баронесса, как и положено аристократке Фронтира, неплохо разбиралась во врачевании. Местный климат, просвистанный пулями, тому уж больно способствует.
Удачно, что я могу сказать!
Может быть, даже слишком удачно?
На всякий случай я как следует покружил по Наолу, старательно делая вид, что заблудился. «Хвоста» не оказалось.
Цапля встретил меня в одиночестве.
Жаба, как выяснилось после взаимного обмена «любезностями», ушел к ростовщику за деньгами. К тому же, он не хотел встречаться со своими наемниками здесь, в кабаке, под бдительным оком хозяина заведения.
— Вот.
Я положил перед Цаплей листок бумаги, исчерканный свинцовым карандашом.
— План особняка. Проникнуть проще всего через сад, ночью он почти не охраняется. Там один пес — громадный зверь, но я о нем позабочусь. Необходимо перекрыть эту калитку и еще вот эту. Одного человека на черный ход. Кого-то с арбалетом стоит посадить у фонтана. Через решетку забора он сможет держать под контролем улицу, и даст знак, если появится патруль. А если кто-то из обитателей особняка прорвется через главный вход…
— Не прорвется. По центру пойдут Жаба с Корнаком, — тут же решил Цапля.
— Корнак?
— Бретер из Ханнории, потрясающе хорош с кинжалами. Что еще? Первый этаж, я так понимаю, это холл, гостиная и столовая?
— А в левом крыле — кухня и кладовые, там же комнаты слуг.
— Всех пересчитал?
— Из прислуги остаются ночевать только привратник и две служанки.
— Кто-то должен ухаживать за садом?
В отсутствие Жабы Цапля оставил свою браваду и демонстративную ненависть ко мне. Без зрителя это было не так интересно. Он проявлял внимание к деталям и почти не придирался к тому, что я говорил. Впрочем, «почти», как известно, не считается.
— У садовника болеет дочь, он на ночь уходит домой. А если и останется — невелика беда. Старый пень глуховат.
— Странно, что в городе, полном сброда, нобили не уделяют должного внимания охране своего дома. Тем более, если баронесса так молода и привлекательна, как ты её описал, — задумчиво почесал длинный нос слуга Тотема. — Правда, если верить тому, что я слышал о её муже, одного его имени хватит, чтобы держать воров и разбойников на почтительном расстоянии. Страшный человек. Страшный и жестокий.
Барон Хантер!
Человек, меняющий учителей фехтования как перчатки!
Увлеченный тайнами Выродков и мастеров, я и думать забыл о нем. А ведь это — потайная карта, которая может сыграть неведомо как.
Впрочем, Цапле об этом знать не обязательно.
— Насколько я понял, он в отъезде.
— Да, я тоже это слышал, — кивнул Цапля. — Выполняет тайные поручения герцога Наольского. Впрочем, пусть его носит. Будем надеяться, этой ночью он не вернется.
— Этой ночью?
Я не ожидал, что всё пойдет так быстро.
— Нет смысла тянуть. К нам с Жабой начали присматриваться. Уж я-то шпиков за лигу чую.
— Нельзя так сразу, — покачал головой я. — Дело нечистое! Три Тотема не собираются по пустякам. Не исключено, что Хантеры опаснее, чем кажутся на первый взгляд. Я еще не прощупал белолицего урода. Не знаю, насколько опасен человек, которого называют лорд Флэшер…
— Ну, ты уже здорово испугался его шпаги! — не удержался Цапля.
— …наконец, мы не знаем, что именно ищем, — не отвлекаясь на перебранку, продолжал я. — Если вывозить из дома все вещи, обладающие магической аурой, нам, может быть, целый фургон потребуется! Будет лучше, если я все заранее разнюхаю.
— У тебя в запасе целый день, — осклабился Цапля. — Сделай это!
Я попробовал в последний раз:
— Не спеши. Мастера не похвалят тебя за ошибку.
— Ошибки быть не может. Нас восемь против тупого вояки, двух калек, один из которых тебе доверяет и позволит приблизиться на длину ножа, а также книжного червя и кучки женщин. Отправляя в Наол три Тотема, мастера, видно, брали в расчет барона Хантера. Но его на нашу удачу в городе нет. Именно поэтому не стоит упускать время. Если Хантер вернется, все станет гораздо сложнее.
— С таким же успехом он может вернуться и этой ночью. Мы ничего не теряем. Еще один день, и я…
— Тебе напомнить, кого мастера поставили старшим? — вкрадчиво спросил Цапля.
Бормоча проклятья, я отвернулся, чтобы не видеть злорадного триумфа на роже Цапли.
Ск-котина!
Сегодня вечером… у меня осталось всего несколько часов. И большую часть времени придется провести рядом с графом Тасселом, чтобы не вызвать подозрений. Тайны семейства Хантеров лежали на душе свинцовым грузом, а я так и не придумал, как их использовать. Судьба щедрой рукой подкинула волшебный шанс, который теперь пропадет втуне из-за упрямства этого тупого скота!
Он ведь даже не знает, с кем придется иметь дело!
В мучительном раздумье я потер переносицу. Если предупредить Цаплю, что нашими противниками станут Выродки-Малиганы, он умерит прыть и не будет настаивать на немедленном штурме особняка. Даже его куцый умишко сообразит, насколько меняет дело такой расклад.
Эту же фразу — слово в слово — я повторил ночью, когда Цапля, неслышной тенью проскользнув через сад, взобрался по веревке, сплетенной из постельного белья, ко мне в комнату.
Ночь идеально подходила для убийства — душная, несмотря на легкий ветерок, и звонкая из-за оголтелого хора насекомых, прятавшихся в траве и на деревьях. Конечно, чуткое собачье ухо и в таком звоне уловило бы тихие шаги крадущихся людей, но, увы, верный пес Хантеров — громадное животное с квадратными челюстями, способными перекусить бедренную кость — уже не мог предупредить своих хозяев. Задушенный лентами Тотема, он лежал на земле, положив голову на передние лапы и, казалось, спал.
Плоский диск луны висел в чистом звездном небе. Из четырех масляных фонарей, освещавших подходы к особняку Хантеров, по странному стечению обстоятельств горели только два. И оба, опять-таки по странному стечению обстоятельств, — дальние от дома. Так что под стенами лежала густая и сочная тьма, в которой можно было укрыть с дюжину убийц. Собственно, где-то в ней сейчас и скрывалось пресловутое «стечение обстоятельств» — сжимая в руках ножи и шпаги.
Крыльцо парадного входа тоже освещал фонарь, но об этом уже позаботился я. Плохое масло сильно чадило, свет в результате выходил такой тусклый, что не привлекал даже ночных бабочек.
Напрягая зрение, я вгляделся в темноту и уловил шевеление возле фонтана, выложенного кашимским розовым мрамором. Цапля послушал меня и посадил туда человека с арбалетом.
В желтом круге света у главного входа мелькнула тень. Жаба? Корнак?
Кажется, все были на местах, ожидая только сигнала.
Когда убийца, носящий малиновый камзол, уснет не до утра, а навеки, пронзенный ударом Цапли, наш вожак прокричит совой. В течение следующей минуты-другой я должен постучать в двери спальни графа Тассела, и едва мой хозяин появится на пороге — заспанный и заторможенный, — перерезать ему одним движением горло. А дальше дело закончится уже без моего участия.
Мы слишком хорошо все спланировали. Едва ли что-то сумеют предпринять даже Выродки.
Еще раз прогнав рисунок ночной резни перед мысленным взором, я медленно и глубоко вдохнул.
Сейчас.
Сейчас начнется.
И потом пути назад уже не будет.
— Ну, двинулись! — свистящим шепотом скомандовал Цапля.
Голос его подрагивал, а ноздри жадно раздувались, точно слуга Тотема пытался взять след жертвы по запаху. Ему не терпелось начать убивать.
Вот тогда я и повторил фразу, что прозвучала утром в кабачке «Беспутная вдовушка». Но только прежде я соврал, а сейчас говорил чистую правду.
— Есть один момент, о котором я забыл тебе сказать.
Голос прозвучал чуть хрипловато, но ровно и спокойно.
Цапля мог сколько угодно думать, что это он — ловкий, быстрый и подозрительный, — успел заметить краем глаза блеск металла и отскочить в сторону. На самом деле все обстояло иначе: я просто дал ему шанс. Убивать Пауку было не впервой, но тот, кем я был раньше, не любил удары в спину.
Очень глупая и непрактичная привычка.
— Что за игру ты затеял?
Цапля даже не удивился.
Я молча двинулся на него, держа кинжал на уровне груди. Застигнутый врасплох, Цапля, тем не менее, не собирался позволить зарезать себя, как поросенка. Слегка пригнувшись, словно для броска в ноги, Цапля двинулся вдоль стены, выбирая момент для ответного удара. Выражение ярости сменилось гримасой, вздернувшей уголки губ в насмешливой улыбке: слуга Тотема считал себя лучшим убийцей, чем я, и теперь, когда ему удалось избежать удара в спину, сомнений в исходе поединка у него не было.
Как и я, Цапля даже не пытался достать пистолет из-за пояса. Слуга Тотема выбросил руку, из которой со скоростью, недоступной глазу, вылетело черное жало магической татуировки.
Промахиваться Цапле еще не доводилось. И уж тем более не с такого расстояния!
Поэтому он так и не понял, почему я, вместо того, чтобы рухнуть на пол с пробитым черепом, спокойно шагнул навстречу. Приобняв Цаплю, как лучшего друга, я несколько раз быстро вонзил кинжал, метя в печень. Боль и удивление смешались на лице слуги Тотема. Он попытался закричать, но вышел только слабый звук, похожий на всхлип.
— Никогда не убивал себе подобных? — тихо спросил я, глубже вгоняя кинжал в обмякающее тело. — Видимо, нет. А то бы знал, что один Тотем не может причинить вреда другому. Мастера этого не любят.
Он сполз мне под ноги и остался сидеть у стены, уронив руки. Бессильная ненависть какое-то время еще теплилась во взгляде, отравляя последние мгновения Слуги Тотема. Наконец и её стало недостаточно, чтобы удерживать жизнь в теле раба Сагаразат-Каддаха. Голова Цапли упала на грудь, и душа его отправилась в когти Зверемастера.
Моя тайна, в самом деле, стоила и жизни, и души.
И не одной.
Вокруг дома затаились в ожидании сигнала наемники, возглавляемые Жабой — убийцей, ничуть не менее опасным, чем был Цапля.
— Но под Тотемами мы остаемся людьми, а люди тоже умеют убивать. — я вытащил пистолеты из-за пояса мертвеца. — По старинке. Без магии и прочих уловок.
Первый шаг сделан. Теперь свернуть с выбранного пути: скользкого, головоломного и почти наверняка — самоубийственного, уже не удастся.
Дальше я действовал осознанно и решительно. Один за другим со зловещим скрежетом нависли над полками с порохом курки четырех пистолетов, оказавшихся в моем распоряжении. Приготовив оружие к бою, я развязал веревку из белья и застелил постель. Затем сорвал с себя камзол и штаны и бросил их на табурет, оставшись в одном исподнем: чтобы со стороны казалось, будто нападение застигло меня, равно как и прочих обитателей особняка Хантеров, в кровати. Подумав, сдернул шнурок с заплетенной косы, распустил ее и взъерошил волосы, дабы выглядели как у ворочавшегося во сне человека. Может и лишнее, но лучше перестраховаться. Не хватало еще, чтобы недоверчивый лорд Флэшер (или как там его по-настоящему — Корт Малиган?) со свойственной ему скоростью проткнул меня прежде, чем я успею хотя бы рот раскрыть.
Закончив с маскарадом, я встал к окну. Два пистолета положил на подоконник, из двух других хладнокровно прицелился в сторону фонтана, туда, где давеча заметил движение. А потом выстрелил. Сначала раз, затем другой.
Тишина ночи, разбавленная лишь звоном насекомых, умерла в оглушительном грохоте. Вспышки! Кислый белесый дым. И все же я успел заметить, как у главного входа, в пятне тусклого света, нелепо дернулась чернильная тень. Бросив разряженные пистолеты, я схватил вторую пару, и следующий выстрел подсек обладателя тени, заставив с глухим вскриком растянуться на присыпанной гравием дорожке.
Хотелось бы мне, чтобы им оказался Жаба!
С другой стороны дома донесся звон стекла, а затем вопль человека, исполненный такого ужаса, что меня мороз по коже продрал.
Ох, только бы никто из Малиганов!
Крик повторился, ещё более жуткий, оборвался на высокой ноте, словно кричавшему перерезали горло. Скорее всего, так оно и было.
С последним пистолетом я выбежал в коридор.
К лестнице!
Дверь в комнату Корта Малигана была распахнута, но сам обладатель малинового камзола исчез. Дверь главного входа тоже оказалась открыта. Учитывая характер убийцы в малиновом камзоле, я не сомневался: после первого же выстрела тот схватил шпагу и бросился встречать непрошеных гостей — напрямик, через холл. Иллюзий, что ханнарец Корнак и слуга Тотема Жаба могли выжить, столкнувшись с этой живой молнией, я не питал.
Полдела сделано!
Добравшись до лестницы, я остановился. К своему изумлению, глядя сверху на парадную залу, я обнаружил, что со стороны кухни выбегает мой молодой хозяин, замотанный в простыню. В руке Малиган сжимал огромный мясницкий нож. Вид у графа был растрепанный, но, я бы сказал, отнюдь не сонный.
Черт меня подери!
Благородный господин не погнушался провести ночь в комнате служанок? И это после тех выразительных переглядок с баронессой Хантер, полных внутреннего огня?!
Не ожидал!
Нет, ну право слово, не ожидал…
Мгновением позже я сообразил, что недооценил не только графа Тассела.
Сюрприз преподнес и Жаба.
Быть может, слуга Тотема почуял какой-то подвох. А, может, ему просто не понравился план Цапли. Так или иначе, но Жаба оставил позицию у главного входа, благодаря чему разминулся с молниеносным убийцей-Выродком и сохранил жизнь.
Замерев, я лихорадочно соображал: как Жаба мог провести меня? По всей видимости, мой собрат, не дожидаясь сигнала Цапли, пробрался в особняк через черный ход.
Дьявольски осторожен, хитер и опасен.
Сейчас Жаба крался вдоль стены, ступая бесшумно, точно не человек шел, а скользил бестелесный дух, сливаясь с тенями. Несмотря на то, что его отделяли от молодого графа самое большее десять шагов, Ришье всё ещё не замечал врага.
Я понял, что Жаба не пройдет мимо.
У него просто не осталось выбора.
Жуткий крик, встревоживший меня, донесся именно с задней стороны дома, от черного входа. Значит, путь отступления Жабе уже перекрыли. Главный вход, судя по распахнутой двери, занят врагом, к тому же, как мог предположить слуга Тотема — простреливается сверху. Вырваться из дома мой собрат мог только одним путем — через кухонные помещения, на пути к которым стоял мой не в меру любвеобильный хозяин.
Жабе потребуется всего лишь свернуть контуженному Ришье шею. Зная чудовищную силу слуги Тотемов, я не поставил бы на застигнутого врасплох Малигана и медной монетки.
Пусть даже он Выродок и знаменитый рыцарь!
Сейчас-то схватка идет совсем не по рыцарским правилам.
Я поднял пистолет. В то же мгновение многократно усиленные татуировкой конечности швырнули Жабу вперед. Граф Тассел успел обернуться и даже поднять нож. На большее его уже не хватило.
Матерый разбойник врезался в молодого аристократа, точно пушечное ядро. Нож Ришье отлетел далеко в сторону. Сплетясь в клубок, Выродок и слуга Тотема покатились по полу, но почти сразу остановились. Клубок распался, оставив одного из противников лежать без движения.
И всё же, когда Жаба пружинисто поднялся на ноги, я едва сдержал ликующий крик, сообразив, что Генри-Ришье ещё жив! Кинжал слуги Тотема остался в ножнах. Словно подтверждая мою догадку, Малиган зашевелился, тщетно попытался подняться и схватить врага за ногу. Не двигайся, глупец!
Жаба мог бы убить графа еще в прыжке, всадить в сердце фут стали — так неуловимо ловко, как только он один умел.
Жаба не сделал этого только по одной причине: в отличие от Цапли, он умел не только убивать, но и думать. Слуга Тотема, без сомнения, сообразил — теперь, когда нападение на особняк Хантеров с треском провалилось, лишний труп ничего не дает.
Да ещё труп аристократа, прибывшего из Ура!
Крови нобиля на руках лучше не иметь. Конечно, если не жаждешь, чтобы на твоих плечах повисли ищейки Второго департамента.
Тем не менее, на всякий случай я взвел курок и прицелился в затылок собрату по тотемному рабству.
Как бы не повернулось дело, Ришье Малигану рано уходить со сцены!
Жаба меня не разочаровал. Простым пинком он отшвырнул моего хозяина (добро, если челюсть не сломал) и повернулся в сторону кухни.
Правильно, теперь уходи!
…не успел.
— Ришье!
Крик принадлежал Лоте, выбежавшей в холл с правой стороны. Должно быть, там за драпировками скрывалась потайная дверь или что-то в этом роде. Лота была почти одета, только корсаж стоило бы зашнуровать. Наверное. Или не стоило.
— Ришье! — с тревогой выкрикнула она и направила на Жабу небольшой пистолет, отделанный серебром. — Не двигайся.
Слуга Тотема замер, стоя к ней боком. Сверху мне было прекрасно видно, как его рука потянулась за спину, к потайному метательному ножу.
Я прищурился и начал плавно давить на спуск.
В этот миг за спиной Жабы послышались нарочито громкие шаги. Из коридора, ведущего к черному ходу, показался лютецианец, облаченный в просторную белую рубашку с закатанными до локтей рукавами. Темнота силилась пощадить его, скрыть половинчатое уродство.
Не получалось.
Жан-Половинчик шел, небрежно встряхивая кистями, как будто только что ополоснул руки. Капли срывались с его пальцев и падали на пол. Даже в полумраке, окутывавшем парадную залу, виделось: они слишком темные и тягучие, чтобы быть просто водой. На ходу Половинчик поднял руку и облизал пальцы… но я успел рассмотреть — его уродливая морда была в крови и до того.
Я осклабился.
С кем еще водить компанию Выродкам, как не с вампиром?
Лицо Жабы окаменело.
— Камень-Сердце! А я думал, что нашел всех!
Коренастый гость Хантеров, в одних подштанниках и малиновом камзоле, наброшенном на голое тело, вошел с главного входа, окончательно лишив моего собрата шансов на спасение. За поясом подштанников торчал пистолет, а в левой руке Малиган держал свою страшную шпагу, явно побывавшую в деле.
Окруженный с трех сторон, слуга Тотема затравленно оглянулся.
Его взгляд, наконец, упал на лестницу. Несмотря на темноту, он разглядел и узнал меня. В глазах Жабы на мгновение вспыхнула надежда. Я кивнул и отступил на шаг, освобождая Жабе пространство. Никто иной и не помыслил бы искать путь к спасению подобным образом, но мощь Тотема нельзя недооценивать. Это простому смертному не совершить прыжок в пятнадцать футов высотой и почти вдвое больше в длину, но лягушки и жабы прыгают много дальше собственного роста.
Жаба присел, обхватив голову руками — точно человек, смирившийся с поражением и подступающей гибелью. Однако я уловил, как взбугрились его мышцы, как поползли по ним, зачерняя кожу, ленты Тотема. С негромким скрежетом шпага покинула ножны. Да, тот, кем некогда был Паук, не любил бить в спину, но когда Жаба, совершив невероятный прыжок, приземлится на балконе, я ударю его именно так. Промеж лопаток, под третий позвонок. Он должен умереть, а мне не хотелось смотреть в глаза человека, которого я предал.
…прыгнул!
Внезапно, с места, без видимого усилия, оттолкнувшись всеми четырьмя конечностями, точно настоящая жаба.
Грандиозный прыжок!
Выродок-убийца прервал его на середине.
По правде говоря, я и движения-то Малигана не заметил. Просто, прежде чем стихло эхо выстрела, Жаба был мертв, а вояка в подштанниках оказался единственным, у кого в поднятой руке дымился пистолет.
Продолжая полет, умирающий слуга Тотема врезался в ограждение лестницы. Толстые пальцы дернулись, еще раз. Долгое мгновение мне казалось, что Жаба сумеет схватиться, но — нет. Пальцы замерли. Выродок действительно неплохо стрелял, надо признать. Жаба, медленно перевернувшись в воздухе, рухнул на пол. История знаменитого разбойника закончилась.
— Ришье!
Лота упала на колени рядом с моим хозяином. Сообразив, что больше прятаться нет смысла, я начал спускаться, держа оружие в вытянутых руках. Кровь Цапли, которой я заранее смочил рукав рубахи, свидетельствовала, что телохранитель графа Тассела тоже принял участие в ночной резне.
— Неужели? — хмыкнул Корт Малиган. — Соизволил? Сдается мне Ри… э… Генри, ты зря тратишь деньги на этого варвара. Мерзавец проспал все веселье!
— Наверху вы можете найти тело одного из нападавших, — огрызнулся (впрочем, очень сдержанно) я. — И это я начал стрелять, подняв всех на уши.
— Не все так просто. — Пистолет Лоты уставился мне в грудь. — Не все так просто, мой дорогой Дакота. Время давать объяснения.
Говорила не она.
Пистолет баронессы Хантер перекочевал к моему хозяину, лежавшему на полу в одной простыне. И произнес он эти слова ровным чистым голосом, без малейшего намека на заикание.
— Может быть, — бесцветно сказал я. — Трудно сохранить тайну, когда тебя окружает столько людей, в жилах которых течет Древняя кровь.
Лота от удивления даже привстала, а Корт нахмурился. Глаза его недобро сузились.
— …а под прицелом тебя держит Ришье Малиган, тот самый Лисий Хвост, который, если верить молве, убил Анджея, Мертвого Герцога.
Рука, державшая пистолет, вовсе не дрожала.
Нисколечко.
Поэтому я с трудом подавил вздох облегчения, когда она опустилась.
— Все объяснения потом! — раздраженно сказали сверху, где недавно стоял я, дожидаясь прыжка Жабы.
На этот раз я не удержался и вздрогнул…
Проклятые Выродки!
…всё это время у меня за спиной был чертов книжник с лошадиным лицом! Если бы лорду Феррину… или иначе, Феру Малигану, только показалось, что я целюсь не в Жабу, а в Ришье, под лопатку мне вошло бы пару футов стали. Спускаясь по лестнице, Выродок как бы невзначай продемонстрировал клинок.
— Надо убрать трупы в подвал и затереть кровь, — скомандовал Фер, глядя на мертвеца посреди зала. — Корт, ступай и немедленно выпей вина! Пары бутылок хватит, я надеюсь? Когда нагрянет патруль, скажем, что благородный господин из Ура нажрался и устроил пальбу по картинам, оскорбившим его изысканный вкус. От этих столичных хлыщей ничего иного ждать и не приходится.
— Из Корта актер, как из козьей задницы, — морщась, произнес Ришье. С трудом поднялся на ноги. — Тащите вино для меня! Что стоишь, слуга? — это уже адресовалось мне. — Принеси камзол, он в… хотя постой, сам возьму. А объяснения и в самом деле подождут.
— Тебе тоже предстоит кое-что объяснить, Ришье, — хмыкнул Фер, ткнув пальцем в простыню.
Корт Малиган заржал.
