Теперь возле Круга их осталось четверо.

Они стояли в опасной близости от его периметра, завороженно наблюдая за развернувшейся там картиной сражения. На их лицах играли отсветы желтого сияния, и свет, отражавшийся в глазах, словно наполнял их внутренним огнем. Как сговорившись, они молчали, потому что все равно не в силах были что-либо изменить…

Они видели нубесов, вступивших в неравную схватку с подавляющими их числом воинами дал-роктов, и грандиозность битвы, неукротимость бушующей в ней мощи бойцов просто потрясали воображение. Грозные воины Нубесара с лихвой оправдывали свою легендарную славу — каждый мечерукий исполин, двигаясь словно сотканный из стали и ощетиненный смертоносной сталью смерч, успевал унести с собой во Тьму не меньше десятка Вестников, прежде чем упасть от смертельных ран и затихнуть окончательно… Но все их бешеные атаки на самого рослого дал-рокта, орудующего светящимся клинком в гуще битвы, заканчивались безрезультатно: так разбиваются волны о прибрежные скалы.

Квин тихо вздохнул, покосившись на «неистребимых» с Альтаресом, и снова поспешно опустил взгляд. Настроение и так было тоскливым, а мрачный, сосредоточенный вид спутников не прибавлял бодрости.

Не вопрос, думал паренек, что Наместник воспользовался порталом и вызвал нубесов к Ущербным горам. Хотя магическое зеркало Круга так и не показало, что стало с ним самим, как ученик Пресветлого Дома Квин вполне представлял, что могло произойти с магом, рискнувшим создать портал сквозь границы двух макоров, и от этой мысли его бросало то в жар, то в холод. Истинный Свет, как же страшно все повернулось… Стоило засфернику отправится к Стерегущему, и события прямо с цепи сорвались, словно торопясь наверстать упущенное, отомстить за все их недавнее везение.

Вполне вероятно, что Наместника уже нет в живых. Квин даже зажмурился от такого предположения. Возможно, скоро то же самое произойдет и с ними, если засферник не вернется вовремя… Парень встряхнул головой и упрямо поджал губы. Нет, такого не случится. Он вернется — просто потому, что Квин верит в него. Вернется и перебьет всех этих поганых дал-роктов. Не вопрос, точно перебьет, что он, не видел его возможностей, что ли… Дважды отправить во Тьму душу ловчего мага Драхуба, расправиться по пути со всеми его марнами, подчинить Закон Равновесия и заставить самих охтанов склонить перед ним головы! Кто еще сможет такое! Жаль только, что он не прихватил охтанов с собой, вот бы все вместе задали жару этим Вестникам Тьмы…

Переступив с ноги на ногу, он в который раз вздохнул. Схватка нубесов с дал-роктами не могла не завораживать своей неотвратимой беспощадностью, однако трудно наблюдать за подобным зрелищем в ожидании собственной судьбы. Квин с тревогой подумал о том, что мать с засферником, на его взгляд, отсутствовали уже неоправданно долго. Ну что они там могут делать в такой момент, когда здесь такое творится?! Ведь не так уж далеко топать до охраняемого Стерегущим Порога!

Впрочем, ради справедливости прикинул он мысленно, туда и обратно получается целый час. И полчаса уже прошло. Если только засферник не решит вернуться тем же способом, каким тогда унесся на схватку с Драхубом — быстрее ветра, иначе дал-рокты появятся здесь раньше его.

Он уже минут десять подумывал, не отправиться ли им навстречу, но так и не решился. Почему-то ему казалось, что его уход отсюда, из Колодца, будет равносилен предательству. Ерунда, конечно, но… Круг манил его. Именно он не позволял ему уйти. Все эти легенды о Неистребимом Герое на все лады крутились у него в голове. Он вдыхал воздух, пронизанный золотисто-желтым сиянием, и с каким-то сладким ужасом пытался представить — каково это, ступить на этот золотой круг? Что при этом чувствуешь? Он не знал, как выглядит смерть в Кругу Причастия, все наставники в Пресветлом Доме упорно умалчивали об этом, но он помнил, что ответил Гилсвери на вопрос Никсарда о том, что с ним произойдет, если он окажется не Светочем. «Ты не успеешь почувствовать боли…»

Квин зябко передернул плечами.

Ну где же они?! Ни Гилсвери, ни засферника!

Он видел, как та же мысль гложет и Онни, и Лекса, и даже Альтареса. Сложив свои большие руки на груди, маг нервно стискивал и выкручивал кожу рукавов ксомоха узлами, словно дубильщик, занятый привычной работой, там, где до нее доставали пальцы. Онни, не замечая того, вцепилась обеими руками в свой кожаный пояс так, что, если бы не желтое сияние Круга, скрадывающее все краски, они наверняка побелели от напряжения. Лекс одной рукой то поглаживал свои щегольские тонкие усики, то начинал теребить не менее пижонистую бородку. А то хватался за свой рыжий «хвост» на затылке с явным намерением испытать его на прочность. Другая рука сжимала рукоятку свисавшего с пояса меча, словно таким образом он мог обрести необходимое спокойствие. Он выглядел странно осунувшимся, а в глазах играл лихорадочный блеск, движения казались неуверенными.

Тишина в колодце была такой прочной и всеобъемлющей, что, когда Онни заговорила, Квин чуть не подпрыгнул от неожиданности.

— Альтарес. — Дружинница посмотрела магу в глаза, в ее тоне чувствовался сдерживаемый гнев. — Еще не поздно присоединиться к Гилсвери.

— Я уже говорил тебе, женщина, что это не имеет смысла, — досадливо проворчал Верховный маг, его повелительный бас как-то поутих, а уголки губ дрогнули, скомкав усмешку. — С Драхубом еще можно было бы потягаться, но с Владыкой Колдэном — даже и думать нечего. А там не кто иной, как он, Икседуд, собственной персоной. Среди магов Внутреннего Круга Икседуд обладает наибольшей магической мощью, а заклинания, которыми он владеет, сводят магию противников на нет. Теперь понятно, почему они смогли появиться так быстро. Драхуб, поди, так и валяется труп трупом там, где его поразил засферник. Если бы я знал заранее, что все так получится, я бы просто остался в Кордосе.

— Упаси нас Создатель от расчетливых трусов, которые боятся сделать выбор, — процедила Онни сквозь зубы.

Альтарес дернулся, словно от пощечины, хотя находился от «неистребимой» по другую сторону круга. В его глазах вспыхнула ярость, а голос громыхнул прежним басом — словно перевернулась тележка, набитая булыжниками:

— Побереги свои оскорбления, женщина! Не забывай свое место!

— Я-то как раз его помню!

— Онни, — обеспокоенно поблескивая глазами, встрял Лекс. — Не заводись. Не надо. Не стоит он того.

— А ты что там бормочешь, олух! — тут же зарычал на него Альтарес.

— Он не с тобой разговаривает, ты, мешок с дерьмом! — рявкнула в ответ Онни.

— Онни, прекрати, — снова попытался остановить ее Лекс.

— Да она просто спятила от страха, — презрительно бросил маг.

— Ах вот как! — Меч Онни вылетел из ножен, и дружинница, огибая Круг, с многообещающей улыбкой направилась к Альтаресу. — Лекс, предлагаю выставить этот мешок с дерьмом наружу, чтобы освежить помещение. Представляешь, как дал-рокты обрадуются его появлению, особенно Икседуд?

— Стой, где стоишь! — рявкнул маг. — Ты что это думаешь, тварь, что я совсем беззащитен? Да я тебя…

— Вот и посмотрим, на что ты способен здесь.

Поперхнувшись на полуслове, Альтарес попятился от Круга к стене колодца.

Ну, сейчас подерутся, подумал Квин, чувствуя одновременно и страх, и возбуждение. Но Лекс, выхватив меч, нерешительно замер, вместо того чтобы обойти Альтареса с другой стороны. Онни тоже остановилась, бросив в его сторону недоумевающий взгляд:

— Что с тобой, подсотник? Когда тебя пугало подобное развлечение?

— Жжет, — пробормотал Лекс. Он покачнулся, лицо залила мертвенная бледность. — Жжет, все жжет…

Онни бросилась к нему, схватила за плечи, встряхнула:

— Приди в себя! Что с тобой?

— Жжет… рука… грудь…

— Твоя рана, — ошеломленно догадалась Онни. — Заклинание исцеления, которое наложил Гилсвери два дня назад. Оно еще действует, но здесь вся магия извращена, и оно пожирает тебя, а не лечит… Лекс! Ты слышишь меня? — Она встряхнула его снова. Взгляд подсотника вроде как прояснился, он с заметным усилием кивнул:

— Да, слышу…

— Беги отсюда! Наружу! Немедленно!

И тут Квин заметил, как, бесшумно шагнув из расселины, на краю колодца появилась знакомая долговязая фигура. Еще не поверив своим глазам, он закричал, чтобы привлечь внимание «неистребимых»:

— Онни, Лекс! Здесь Гронт! Возле входа!

Мгновенно отреагировав, они развернулись в его сторону, сразу забыв про Альтареса, и замерли, когда их глаза остановились на Гронте. Появление мечника ошеломило всех без исключения, ведь его считали уже погибшим вместе со всем отрядом Альтареса. Опасность, казалось, заставила подсотника собраться с силами, он плавными, отточенными движениями перетек в боевую стойку.

Гронт стоял не двигаясь — высокая худая фигура в темной одежде.

Половина лица у него была окровавлена, а взгляд медленно скользил по лицам присутствующих, словно он выбирал, с кого начать. Как же он прошел мимо Гилсвери, мелькнуло в голове у Квина, оторопело наблюдавшего за ним. Неужели тот сам пустил его сюда? Или с магом в самом деле что-то случилось? И не Гронт ли тому причиной? Но никакой мечник не может навредить настоящему магу… разве что здесь, поправился Квин, тут-то магию применять нельзя… Магик инстинктивно ощутил, что с Гронтом что-то не то. В его облике не было привычного высокомерия, с которым тот всегда держался на людях, а взгляд был пугающе пустым и безжизненным.

Зато Альтарес немедленно расправил массивные плечи и самодовольно осклабился:

— Племянник, драгоценный ты мой! Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть! У меня для тебя как раз нашлась работа…

При звуках его голоса Гронт словно определился с целью.

Руки его с тихим шелестом выхватили из-за плеч короткие парные клинки — «косачи», и мечник двинулся к Альтаресу. В его намерениях сомневаться не приходилось.

— Брось оружие, подонок! — с неприкрытой угрозой бросила Онни, мрачно сверкнув глазами. — Брось сейчас же!

Гронт не обратил на нее ни малейшего внимания, словно кроме него и Альтареса здесь больше никого не было. Он шел на него, как заведенный, мерно переставляя длинные ноги и удерживая подрагивающие в такт широким шагам мечи в согнутых в локтях руках на небольшом расстоянии от плеч. Когда расстояние между ними сократилось до пятнадцати шагов, до Альтареса наконец дошло, что сейчас командует не он. На его мясистом лице сначала отразилась растерянность, а затем оно побагровело от гнева.

— Ты что это задумал?! — громыхнул маг, попятившись. — Как ты смеешь угрожать мне? Опомнись, недоносок, пока я не превратил тебя в кучку углей!

Квин помнил предупреждение Гилсвери и понимал, что угрозы Альтареса бессильны, так как он не мог подкрепить их действием, но также понимал, что тот строит свой расчет на незнании Гронтом реальной ситуации. И вправду, откуда мечнику знать о таких вещах?

Но Гронт шел вперед, словно ничего не слыша.

«Они что, не видят, что с мечником что-то не то? — удивленно подумал Квин, чувствуя, как холодок запоздалого страха распространяется по позвоночнику. — Этот фанатичный блеск в странно неподвижных глазах, это упорное молчание… Он двигался, словно…» — Внезапная догадка будто обожгла его. Он вспомнил, что точно так же двигался Билок, не отвечая и не реагируя ни на что, кроме заданной каруной цели. И, не раздумывая больше, он крикнул:

— Онни, это марн! Гронта кто-то заворожил!

— Хорошенькое дело, — процедила дружинница, пристально наблюдая за перемещением мечника. Квин видел, что она восприняла его версию мгновенно и согласилась с ней. — Только в качестве марна нам этого подонка и не хватало для полного счастья. Ну, делать нечего… Альтарес, ты готов присоединиться к общим действиям, или нам подождать, пока он поприветствует тебя по все правилам?

— Да! Да! — заорал тот, растеряв всю свою самоуверенность, и попятился еще быстрее — Гронту осталось до него шагов десять. От страха глаза мага выкатились из орбит, а пухлые руки совершали судорожные хаотичные действия, инстинктивно пытаясь сплести заклинание и тут же разрывая его. В отличие от Наместника, Альтарес не признавал никакого колющего и режущего оружия и не носил его с собой, так что защититься ему было нечем. Уроки фехтования преподавались в Пресветлом Доме в качестве второстепенной дисциплины, но Квин, подобно подавляющему большинству учеников, не особенно вникал в эти премудрости, считая, что владение железом может понадобиться только неудачникам, не сумевшим завоевать статус Подмастерья в Зеркале Ранга. Сейчас, глядя на красноречивую беспомощность Альтареса, он убедился, что не прав, да еще как не прав! Если вся эта история окончится для него благополучно, поклялся про себя парень, то он уделит железу самое пристальное внимание. Не вопрос!

Получив от мага подтверждение перемирия, Онни переглянулась с Лексом и, обменявшись с ним какими-то только им понятными знаками, перебросила «жальник» в левую руку, а затем правой один за другим выхватила и метнула в Гронта все свои ножи. Движения ее руки были молниеносны, но мечник на новую опасность отреагировал мгновенно.

Сверкнули мечи, выписывая замысловатые кривые, и все три метательных ножа с жалобным звоном осыпались на землю.

После чего длинные руки Гронта плавно опустились, утвердив клинки в развернутом горизонтальном положении на небольшом отлете от бедер, и он замер в обманчиво расслабленной позе.

Онни негромко выругалась, и «неистребимые», не сговариваясь, быстрым шагом стали расходиться, охватывая Гронта с двух сторон. Квину захотелось крикнуть, чтобы остановить их, но он этого не сделал. Выбора у них все равно не было, и его крик мог им только помешать. Квин до крови закусил нижнюю губу, не замечая боли. Ему доводилось видеть, как Гронт работает своими «косачами» на Спорном Щите, — против него никто не мог продержаться дольше нескольких секунд, и поединок всегда заканчивался кровью, если по условиям был Малый спор, и соответственно смертью, если спор был Кровным.

Альтарес, воспользовавшись благоприятным моментом, отбежал от сходящейся троицы и мигом оказался за спинкой кресла с мертвым стариком, все еще сиротливо сидевшим возле Круга. Там маг вновь обрел самоуверенность и приосанился.

— Я приказываю остановиться тебе, племянник! Немедленно!

Гронт не шевелился, взгляд его темных глаз тоже был неподвижен, но, вне всякого сомнения, он следил за приближением «неистребимых», в любой момент готовый пустить в ход свои страшные «косачи».

Альтареса он словно и не слышал.

«Маг что, не понял, что Гронт — марн, — недоуменно подумал Квин, — или таким образом пытается отвлечь его внимание?» Совершенно растерявшись, не в силах что-либо изменить, он просто смотрел, как развиваются события.

Профессиональный опыт мечника сейчас в полной мере был подчинен логике мести. Окружающий мир словно растворился, сознание фиксировало лишь цель. Замерев, он ждал, ощущая свои «косачи» смертоносным продолжением рук. Один против двоих — ничего сложного. В исходе боя у него не было ни малейших сомнений. Враги явно умели работать в паре и обходили с флангов с таким расчетом, чтобы рассеять его внимание и выйти для удара одновременно, заставив Гронта тем самым сражаться в наиболее неудобной позиции — сразу на две стороны. Успех подобной атаки заключался именно в слаженности, одновременности действий. Его же тактика, соответственно, должна строиться на том, чтобы нарушить, разорвать эту одновременность.

Поэтому он просто выжидал, четко рассчитывая момент.

Выжидал до тех пор, пока противники не сблизились на двойную дистанцию удара.

Затем мгновенным рывком сместился в сторону слабейшего — женщины. Длинные руки Гронта выписали в воздухе сложный перекрывающий веер, основанный на непрерывном круговом вращении клинков с таким расчетом, чтобы движение в любой момент могло быть прервано с переходом в прямой удар. Мастерски проведенный выпад ни на мгновение не растерявшейся женщины был отбит с легкостью, но затем ей самой пришлось защищаться. Гронт буквально окутался сплошной завесой крутящейся стали, наступая и заставляя ее закрыться, оставить попытки атаковать самой, лишь сдерживая его напор, пока не подоспеет напарник.

Все было рассчитано до мельчайших долей секунды.

Он знал, что хааскин поспешит броситься на выручку своей напарницы, и чувствовал спиной его стремительное приближение.

В необходимый момент стальной веер сломался, оставив левую руку для защитного блока спереди и сверху, а правая мгновенно выбросила клинок назад — с заворотом под левую подмышку и легким смещением корпуса в ту же сторону.

Сталь вошла хааскину точно под ребра — он напоролся на клинок прямо в замахе.

Ударом ноги Гронт отшвырнул тело, выдирая клинок обратно и целиком сосредотачивая внимание на оставшейся противнице. Женщина яростно закричала и обрушила на него косой рубящий удар, вкладывая в него всю силу обеих рук.

Гронт легко его блокировал.

Она оказалась более сильным противником, чем он ожидал, но ее мастерство не шло ни в какое сравнение с его собственным. Одинокий «жальник» против парных «косарей» не имел никаких шансов, и его мысли текли спокойно и холодно. Уровни атаки делятся на верхний, средний и нижний — голова, туловище, ноги. Любые блоки рассчитаны на защиту какого-либо из уровней, но не всех сразу. Лучший способ застать врасплох — резкая смена уровня атаки.

Внезапный веер с разворотом вокруг оси и приседом в нижний уровень должен был заставить женщину отскочить или подпрыгнуть — она подпрыгнула и оказалась уязвима для второго меча, которым он прикрывал себя в этот момент сверху. Закончив разворот, Гронт резко подался в ее сторону, когда она еще находилась в воздухе, и, обернув меч во время движения тяжелой изогнутой рукоятью вперед, нанес удар в верхнюю треть бедра, где проходил основной нерв — тем самым мгновенно парализовав ей ногу.

Лицо эрсеркерши исказилось от дикой боли. Она потеряла равновесие, упала и откатилась к Кругу, выронив из руки свой «жальник»…

В тот же миг Альтарес схватил кресло за спинку и, резко наклонив, вытряхнул из него тело старика — так получилось, что оно свалилось в Круг. Затем могучим рывком поднял кресло над головой и швырнул Гронту в спину.

Глаза Квина расширились: едва коснувшись исходившего от Круга сияния, тело старика рассыпалось неосязаемым прахом, исчезнув без следа. Даже крошечного клочка одежды, даже ее частички не осталось на сияющей девственной чистотой золотистой поверхности.

А тяжелое кресло, описав короткую дугу, попало точно в цель, с треском разломившись о спину Гронта на куски. Сила удара швырнула Гронта лицом вниз, один из звонко лязгнувших о камень мечей вылетел из рук. Не теряя времени, Альтарес бросился вперед, подхватил клинок Лекса и, неумело выставив перед собой, устремился к племяннику, собираясь того прикончить. Бегать Верховный, судя по его тяжкому топанью и пыхтению, явно был не приучен.

Квин затаил дыхание, гадая, успеет ли маг это сделать, — Гронт не потерял сознания и уже пытался приподняться. Магик желал его смерти не меньше Альтареса — за то, что тот сделал с Лексом и Онни. Ну давай же, светлейший, проткни этого грязного убийцу, да еще марна к тому же! Шевели своей толстой задницей!

Гронт перевернулся на спину, увидел мчащуюся на него тушу в красных развевающихся одеждах и резко откатился в сторону. Инерция массивного тела пронесла мага дальше, чем тому хотелось, и, пока он разворачивался, мечник уже вскочил в боевую стойку.

Развернувшись, Альтарес увидел поднявшегося племянника и попятился, выставив «жальник» перед собой, словно палку. Но мастер мечей почему-то не торопился нападать — в узком прищуре глаз появилось осмысленное выражение.

— Эй, дядюшка, — хрипло проговорил Гронт, — с каких пор ты стал увлекаться железом?

«Вот это да, — сообразил Квин, — удар Верховного вышиб из мечника марна, заставив прийти в себя! Неужели так просто?»

— А?! — Альтарес выпучил глаза.

— Ну и дурацкий же у тебя вид, дядюшка, — добавил Гронт, искривив окровавленное лицо в злобной усмешке. Квину хотелось сейчас одного — оказаться возле Онни и помочь ей, чем можно, но он еще не знал, как все обернется дальше, и вынужден был оставаться на месте. Пока Круг Причастия отделял его от мечника, у него еще имелась возможность смыться, если ничего другого больше не останется. В отличие от Альтареса бегать он умел будь здоров, а из колодца было целых два выхода, и до каждого из них было всего пятнадцать — двадцать шуггов…

— Ты что, очнулся, что ли, племянник? — Альтарес не торопился опускать меч, казавшийся в его руке бесполезной игрушкой.

— Смотря что понимать под этим словом… — Гронт дотронулся пальцами правой руки до лица и тут же отдернул, скривившись от боли еще сильнее. — Где это меня так угораздило, дядюшка? — Тут его взгляд скользнул по распростертому возле стены колодца телу Лекса, метнулся к лежавшей возле Круга Причастия Онни, и Гронт пораженно замер. — Это я их уделал, что ли? Проклятие, никакого удовольствия от такой мести, я ведь почти ничего не помню!

Возмущение захлестнуло магика жаркой волной. Паршивый безумец, думать о мести в такой момент! Тут он заметил, как Онни шевельнулась, и у него от радости подпрыгнуло сердце — жива!

— Гронт, тварь ты этакая, — почти ласково проговорила она, приподнявшись на локте, — представляешь, что с тобой теперь сделает засферник?

— Разве он еще жив? — недоверчиво спросил тот, развернувшись к ней всем телом. — Он что, еще не проходил сквозь это идиотский круг?

— Он не просто жив. Он с минуты на минуту будет здесь. И тогда посмотрим, как ты запоешь, великий мастер мечей… — Она обожгла Гронта полным самой черной ненависти взглядом. — Могу побиться об заклад на собственную жизнь, что сегодня ты ответишь за все сполна.

Квин понимал, что сотница не могла знать этого наверняка, она блефовала, выдавая желаемое за действительное. Но Гронт ничего не знал, и ее выпад попал в цель.

— Заткнись, женщина. — Мечник с гордым видом выпрямился, стараясь замаскировать проступившую сквозь внешнюю браваду неуверенность. Казалось, даже оставшийся в правой руке «косач» так же гордо и надменно выпрямился вместе с хозяином. Он повернул свое длинное лицо к Альтаресу: — Значит, мне не суждено получить здесь защиту, дядюшка?

— Защиту? — Альтарес вдруг расхохотался, его гулкий смех, казалось, всколыхнул плотный воздух колодца, расплескав его по крутым стенам темными прозрачными волнами. — Да ты спятил, болван! После того, что ты наделал?

— Что ж, тогда мне придется уйти…

— Ну что ты, приятель, не стоит так торопиться, — кровожадно улыбнулась Онни.

Гронту понадобилось сделать всего два шага, чтобы подойти к ней и нанести короткий жесткий удар сапогом в висок. Квин вскрикнул. Онни упала на спину и больше не шевелилась.

— Но сначала я кое-что доделаю, — задумчиво продолжил Гронт, снова взглянув на Альтареса. — Помнишь моего отца, дядюшка? Не по твоему ли совету прежний Верховный, Хайнш, отдал его в руки палача? Вижу, вижу — именно по твоему, иначе бы так не дергался… так почему бы тебе не унести это воспоминание с собой в могилу?

— Ты не посмеешь. — Альтарес высокомерно задрал жирный подбородок.

— Если бы ты мог меня остановить, дядюшка, ты бы это уже сделал.

— Ты ошибаешься, племянник. Я не бессилен здесь. Применение магии возле Круга Причастия — огромный риск для всех. Но если ты готов рискнуть, то мне тоже придется это сделать. Лучше уходи, племянник. Я даже обещаю не преследовать тебя и позволю вернуться в Кордос для постоянного проживания, если ты сделаешь это немедленно.

— Слишком поздно. — Мечник как-то поскучнел. — Ты не видел, что творится снаружи. Мне нечего терять, а месть — сладкая штука, и я хочу доставить себе подобное удовольствие, раз оно будет последним в моей жизни.

Глаза Альтареса полыхнули злобным пламенем.

Отшвырнув бесполезный «жальник», со звоном проехавший по каменному полу, он вскинул руки в демонстративной позе сотворяемого заклинания, предназначенной не столько для действия — для действия подобная манерность не обязательна, — сколько для устрашения, что особенно впечатляет простолюдинов.

— Безумец! Не смей затевать драку со мной! — Гронт пожал плечами и шагнул в его сторону. Он словно преобразился, решившись на этот отчаянный шаг, — сумрак колодца и отсветы желтого сияния Круга исказили и без того резкие, угловатые очертания его фигуры столь причудливо, что казалось, в сторону мага шагнула сама Смерть в своем истинном обличье.

— Ты сам этого хотел.

Смирившись с неизбежным, Альтарес тоже разом успокоился. Печать власти и величия вернулась налицо Верховного мага Кордоса. Своим чутьем магика Квин уловил, как в пространстве колодца резко возросла напряженность потоков магической энергии, и сердце испуганно екнуло. Альтарес не мог не знать, на что идет, но ему было абсолютно наплевать на тех, кто окажется в этот момент рядом с ним и пострадает от его поступка.

Воздух вокруг мага замерцал.

Гронт остановился, прищурившись. Вернее, его остановила невидимая стена защиты, так как заклинание уже начало действовать. Между ним и Альтаресом сейчас было не больше десяти шуггов.

Поверхность камня перед ногами мага вдруг взорвалась яркой вспышкой пламени, развернувшейся широким гудящим полотнищем, красным, с желтыми краями, по высоте вдвое превышающим рост Альтареса. А из полотнища, заняв почти всю предоставленную площадь, проступили очертания чудовищного черепа — широкий скошенный лоб, увенчанный зубчатым гребнем, черные провалы глаз под массивными надбровными дугами, громадные выступающие челюсти, усеянные кинжал кинжаловидными клыками, — все из фрагментов пламени. Челюсти разошлись, издав шумный вздох, затем череп выдвинулся из стены огня, обретая объем, и заскользил по воздуху к Гронту, растягивая сзади огненную пуповину, связывающую с породившим его источником.

Квин оцепенел, затаив дыхание от ужаса и благоговения одновременно. Работу истинного Красного Мастера ему еще не доводилось видеть во всей красе.

Вызванный Альтаресом демон огня был столь огромен, что мог запросто проглотить мечника, даже не пережевывая, а льющийся от него свет столь ярок, что озарял весь колодец, затмив даже сияние Круга Причастия. Участок каменного пола, над которым плыл череп, дымился и плавился, растекаясь по краям багровой пузырящейся массой.

Смелость Гронта граничила с безрассудством приговоренного к смерти — шагнув навстречу демону, он резко рубанул его своим «косачом», перечеркнув ударом обе челюсти. Закаленная сталь фыркнула и разлетелась жидкими брызгами, лезвие исчезло. Со сдавленным возгласом мечник отбросил мгновенно раскалившуюся рукоять и быстро попятился, прикрываясь рукой от нестерпимого света, заливавшего его фигуру с головы до ног. Демон огня, даже не ощутив выпада, продолжал его теснить, заставляя отступать все дальше, пока спина Гронта не уперлась в стену колодца. Он попытался отыскать выход из создавшегося положения и завертел головой по сторонам, но, ослепленный, ничего не видел.

Череп надвинулся на него и распахнул громадные челюсти.

Замер.

Из круглых провалов глазниц и треугольной дыры носа, красующейся на верхней челюсти, пыхнули клубящиеся сгустки тьмы, быстро растворившись на общем фоне гудящего пламени. Квин бросил быстрый взгляд на Альтареса — по лицу мага, перекошенному уродливой судорогой боли от запредельного усилия, бежали крупные капли пота, срываясь с носа и подбородка, взмокшие волосы тоже потемнели. У него был такой вид, словно какая-то сила разрывала его на части.

Что-то пошло не так.

Огненный череп медленно развернулся к своему создателю.

И поплыл обратно.

Квин судорожно вздохнул и снова оцепенел. То, о чем предупреждал Наместник Хааскана, вступило в силу. Альтарес отчаянно дернулся, пытаясь разорвать заклинание, но демон словно обрел самостоятельность, продолжая неумолимо сокращать расстояние. Остановившись в трех шагах от мага, демон широко распахнул челюсти и выбросил длинный желтый язык. Из груди мага вырвался пронзительный крик и оборвался, когда пламя лизнуло его с ног до головы, обдав запредельным жаром и мгновенно испепелив одежду вместе с плотью. Несколько долгих мгновений по жутко обнажившемуся, обугленному костяку плясали вьющиеся язычки огня, гуляя по ребрам и позвоночнику друг за дружкой, словно играя в догонялки, затем то, что осталось от мага, рухнуло и с сухим стуком рассыпалось по земле.

Внезапность, с которой смерть настигла Верховного мага, потрясла Квина до глубины души. К горлу подступила тошнота, перед глазами все поплыло, и он поспешил опуститься на корточки, вжавшись спиной в стену и пытаясь с собой справиться. Хуже всего было мерзкое, опустошающее чувство собственного бессилия, так наглядно продемонстрированное ему колодцем.

Когда он снова сумел поднять взгляд, то, к своему несказанному ужасу, обнаружил, что действие заклинания еще не закончилось. Более того — теперь черные провалы глазниц гигантского огненного черепа с явным вожделением смотрели прямо на него — с противоположной стороны колодца, через Круг Причастия.

— Нет, — прошептал магик и приготовился дать деру, но тут силуэт демона огня потускнел и развалился на быстро угасшие куски. В колодце сразу значительно потемнело.

Только после этого Гронт зашевелился. Хладнокровно подобрав свой второй меч, валявшийся на земле, он безошибочно точным, годами отработанным движением кинул его в ножны за плечами и быстрым шагом направился к выходу, затем перешел на бег, скользнул в расселину и исчез.

Онни слабо шевельнула светловолосой головой. Заметив это, Квин моментально оказался возле своей тетки и, опустившись на корточки, помог ей сесть.

— Ну-ну, парень, не пытайся быть заботливым больше, чем это необходимо, — строго сказала та, не особенно сопротивляясь. На виске алел свежий кровоподтек — там, где ее ударил Гронт. — Этот подонок лишь оглушил меня… До сих пор в глазах рябит. Да и в ногу сильно двинул эфесом, потому и встать не смогла…

— Ты, правда, в порядке? — недоверчиво спросил Квин. Онни внимательно посмотрела ему в глаза, и суровое выражение ее лица смягчилось. Она тяжко вздохнула:

— Скажем так, мне повезло больше, чем Лексу. А теперь помоги мне встать.

— Не вопрос!

Квин с готовностью вскочил, и тут его левая нога запуталась в складках ее плаща. От рывка его развернуло спиной к Кругу Причастия.

Потеряв равновесие, он начал падать и пронзительно, отчаянно закричал, уже понимая, что изменить ничего не возможно. Столб желтого сияния принял его в свои смертельные объятия…

Я помог Тай отступить и прислониться к стене расселины, продолжая поддерживать ее обеими руками и не позволяя осесть от полуобморочной слабости. Все ее тело била мелкая знобящая дрожь после пережитого потрясения, а зажмуренные глаза все еще не желали открываться.

«Ты прав, — устало подумал я, покосившись на безмолвную статую Стража, застывшую посреди расселины всего в нескольких шагах, — теперь точную копию Тай. — Твои возможности равны возможностям противника, но ты слишком рано сбросил меня со счетов, переключившись на Тай и сравнявшись в своих возможностях с нею. Хорошая шутка, только, боюсь, ты не успел оценить ее по достоинству…» Небесные Силы, я ведь едва успел предотвратить гибель Тай! Значит, местные законы тоже сыграли со мной злую шутку, сместив во времени, пока я находился в реальности Вечного Клинка…

Эта схватка чем-то напомнила мне ту, в которой я участвовал на Шелте. Тогда мне противостоял синтет по имени Кенгш, боевая машина из почти неуязвимой искусственной плоти. С помощью искусства Мобра я рвал эту плоть голыми руками, я залил его тело собственной кровью, и все равно он был сильнее, неумолимее, безжалостнее… Пока не вогнал меня в реальность Вечного Клинка. После этого его сила потеряла для меня значение. Как сейчас потеряла значение сила Стража…

Со Стражем было покончено, и там, впереди, меня ждал хкаси-телепорт.

Я чувствовал его. Чувствовал, что он ждет меня. Как готовится уже принять и исполнить желание. Я мог уйти прямо сейчас. Ни с кем не прощаясь, кроме Тай, разом стряхнув с себя все ненужные, обременительные проблемы. Мог. Интересно, как долго после этого я буду чувствовать себя последней сволочью? Явно не несколько дней. Может быть, до конца жизни? С возрастом я становился все сентиментальнее, все чаще ловил себя на мыслях, на которые у меня не нашлось бы времени еще лет пять назад или которым не придал бы того значения, которое придавал сейчас. Обычные человеческие ценности обретали иной смысл, более глубокий, более значимый. А совесть из чисто умозрительных понятий как-то незаметно перешла в разряд ответственности за свои поступки, вольные или невольные…

И сердце сжала глухая тоска. Как же обойти это проклятие? Как им помочь? Как разбудить Зверя и не погибнуть самому в этом злоклятом мире? Как остановить адский жернов, без устали перемалывающий человеческие судьбы, хотя бы ради тех, кто попадает сюда случайно, как Остин Валигас?

Я опустил взгляд вниз, на свои руки, которыми поддерживал женщину, ставшую мне неожиданно до боли близкой. Если не я, то кто? Зачем мне дана вся эта сила? Лишь затем, чтобы тешиться иллюзией своей избранности? Или затем, чтобы просто плакаться в жилетку из-за того, что это произошло именно со мной?

Тут она пришла в себя и открыла глаза.

Тай увидела перед собой лицо Никсарда, его вопрошающий, неподдельно тревожный взгляд, и внутри у нее странно потеплело, а напряжение наконец начало отпускать скрученные в узлы мышцы. Успел… Успел ее спасти…

— Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил он. Воспоминание о том, зачем она сюда явилась, словно ударило по сознанию.

— Дал-рокты! — вскрикнула она. — Скоро будут возле ущелья! Там все… И Квин…

— А ты? Ты сможешь добраться сама?

Она слабо кивнула.

— Беги. Ты сейчас нужен там… — и закричала на него, видя, что он колеблется, не решаясь оставить ее одну: — Да беги же ты скорее! Беги же!

— Ну хорошо. — Хмурясь, он отступил на шаг и опустил руки. — Тогда догоняй.

И бросив на нее последний взгляд, сорвался с места.

Брызнувшая из-под его ног каменная пыль тут же заволокла низ расселины, а сам он мгновенно исчез.

Опять бежать, устало подумала Тай, теперь ноги точно отвалятся… Не видать ей больше своих ног… Стоит вон и то еле-еле… И за что ей такие мучения? Состояние было просто тошнотворное. И сердце словно шальное, так и норовит выпрыгнуть…

Она постояла еще минутку, набираясь сил и упорно не желая глядеть в сторону безмолвной статуи Стража, присутствие которой, казалось, ощущала всей кожей. Зачем ей лишний раз такой ужас? Ну зачем?

Затем, тяжко вздохнув, бросилась следом за Никсардом.