Глава 5
Ублюдок тупой! Урод! Сукин сын!
Как он меня поимел! Нет, ну как же он меня поимел!
Юлию хотелось чего-нибудь сломать. Он уже вырвал с корнем монитор и швырнул его на пол, но чудо современных технологий не билось даже от удара с ноги. Стол удалось только перевернуть, но не больше, потому что он был слишком тяжелый. Лампы под потолком не бились: Морганы строили основательно и все плафоны оказались из бронированного стекла.
Юлию хотелось крушить. Он дико сожалел, что его отец умер. Если бы старый ублюдок был жив, Юлий удовольствием бы его пристрелил. Нет, не пристрелил бы. Это было слишком легким выходом.
Забил бы ногами до смерти.
Юлию хотелось сделать отцу больно. Он выхватил из-под мундира пистолет (император тоже был офицером и ему полагался «офицерский сороковой») и начал всаживать в отцовские картины пулю за пулей. В картины, в деньги, которые были в них вложены, в горящие корабли и пылающие планеты, в четыреста лет славы и чести Морганов, которые оказались стертыми в пыль одним куском белой бумаги.
И этот ублюдок еще смел называть предателем Гая!
Привлеченные звуками выстрелов телохранители ворвались в кабинет и чуть не схлопотали пулю. Потом они аккуратно, чтобы ничего не сломать, повалили императора на пол и отобрали у него пистолет.
Придавленный к ковру весом трех одетых в бронекостюмы тел, Юлий немного успокоился и приказал мордоворотам слезть со своего сюзерена.
— А вы больше не будете тут все крушить? — смущенно поинтересовались мордовороты.
— Не буду. Слово даю.
Мордовороты облегченно выдохнули, слезли с Юлия и помогли ему подняться. Вопросов они не задавали: каждого императора свои причуды и влезать во все это телохранителям нет никакой необходимости. Пусть императорский психиатр разбирается.
Во дворец Юлий вернулся в растрепанных чувствах. Желание убивать никуда не делось, но вместе с ним пришла и злость на самого себя. Все же было так очевидно, все лежало на поверхности. Головоломка оказалась не из самых сложных, она фактически была уже собрана, не хватало только одного ключевого фрагмента, чтобы все встало на свои места.
Юлий в который раз спрашивал себя, почему он не заметил этого раньше.
Наверное, просто не хотел поверить в подобную жуть. Краснов и отец. Они с самого начала работали в паре. Старые друзья, старые партнеры.
Как я мог быть настолько слеп? Как только совмещаешь то, что известно об этих двух деятелях, сразу же становится понятно, как все было на самом деле. Непонятно только зачем.
После того как Юлий вернулся из дипломатической поездки в Гамму Лебедя, он присутствовал на целой череде заседаний, которые совершенно не были нужны боевому пилоту. Он спрашивал у отца, зачем это нужно, и тот сказал, что это пригодится Юлию на новом месте службы. Тогда он что-то врал про УИБ, но теперь Юлий понял, что именно имел в виду его отец.
Краснов назначил дату отпуска Юлия и даже предоставил в его распоряжение курьерский корабль. Юлия не должно было быть на Земле, иначе его отсутствие на празднике в честь дня рождения императора выглядело бы нелогичным.
Список приглашенных на праздник составлял отец. И внес в него семьдесят с лишним людей, которые отделяли Юлия от престола. И много других людей, чтобы смерть тех семидесяти не бросалась в глаза.
Отец пригласил на праздник лейтенанта Орлова и рекомендовал ему отвести Пенелопу в безопасное место. Он не готов был принести в жертву собственную дочь. Но жену принес.
УИБ контролирует работы с антивеществом.
УИБ обеспечивает личную безопасность императора.
Краснов был директором УИБ.
Генерал Краснов и граф Питер Морган убили тысячу людей для того, чтобы Юлий сел на трон. Они позаботились о том, чтобы Юлий максимально легко вписался в новые рамки. Они попытались отвести от Юлия подозрения и обеспечили ему алиби. Винсент все равно его заподозрил, но этого было не избежать.
Со стороны казалось, что именно Юлий получил самую большую выгоду от смерти Виктора.
Политическая элита Империи была уничтожена одним ударом. И не было никакого террориста со стороны. Просто двое старых профессиональных заговорщиков устроили самый грандиозный заговор в своей жизни.
У них должна была быть веская причина, чтобы поступить именно так, но Юлий такой причины не находил!
Питер Морган все-таки посчитал свой поступок преступлением, раз предпочел умереть вместе со своим сюзереном. Он пожертвовал жизнью и пожертвовал честью. Юлий знал только одну вещь, способную заставить отца сделать такой шаг.
Интересы Империи.
Знать бы, в чем они заключаются, эти интересы! И чем Юлий принципиально лучше Виктора, раз отец и Краснов пошли на такие жертвы.
У Краснова была репутация человека, который никогда не ошибается и ничего не упускает. Всех удивляло, что он умудрился проморгать убившего Виктора террориста. Люди просто отказывались в это верить. Но верили.
А не надо было.
Ха!
Этой ночью разнообразия ради Юлий поднял генерала Коллоджерро с постели, а не наоборот. Это было тем более приятно, что, в отличие от Юлия, Винсент не мог обозвать будившего нехорошим словом, выругаться сквозь зубы или швырнуть в его сторону подушку. Мелочь, конечно, но мелочь приятная.
— Вы мне нужны прямо сейчас, Винсент, — сказал Юлий, злорадно наблюдая, как тот пытается разлепить заспанные глаза перед экраном коммуникатора.
— Конечно, сир. Буду во дворце через двадцать минут. Что-нибудь случилось по моей части?
— О да. — Правда, случилось это довольно давно. В тот день, когда Виктору исполнилось шестьдесят два.
— Проблемы, сир?
— Будут у вас, если вы опоздаете, — сказал Юлий и выключил связь.
На этот раз Винсент опоздал на целых две с половиной минуты. Юлий засек время по старинному хронометру, установленному в его кабинете.
— А я думал, Имперская безопасность не спит, — сказал Юлий, когда Винсент явился пред грозные очи императора, на ходу допивая кофе, всученный ему заботливыми мордоворотами еще в коридоре.
— Простите, сир, я больше не буду, — пообещал Винсент.
— Кофе допили?
— Допил.
— Закажите еще. Этой ночью вы свое обещание точно не нарушите.
— Я слушаю вас, сир.
— Читайте, — сказал Юлий, протягивая генералу конверт. — А потом я вас послушаю.
Винсент разворачивал бумагу так, словно ему подсунули живого скорпиона. Держал лист он вполне профессионально, касаясь только уголков бумаги, старался не смазать отпечатки пальцев. Наверное, думал, что Юлий получил письмо с угрозами.
«Сир.
Если ты читаешь это письмо, значит, я уже мертв, а все окружающие называют тебя именно так.
Я не буду поздравлять тебя, ибо знаю, какая адская это работа. Я не буду говорить тебе о размерах твоей ответственности, потому что скоро ты поймешь все сам. Я даже не буду просить у тебя прощения, потому что знаю, что ты никогда мне его не даруешь.
Я не горжусь последним своим поступком в этой жизни. Но он был продиктован жесткой необходимостью момента, продиктован исключительно моим желанием служить Империи. Служить Империи даже ценой предательства конкретного императора.
Я думаю, что подробности ты можешь додумать и сам. Ты всегда был умным мальчиком, Юлий.
Я надеюсь, что Пенелопа уцелела. Поцелуй ее в щечку, но не говори, что это от меня.
Мне жаль, что пришлось поступить так с твоей матерью, но она все равно не смогла бы жить после моей смерти. Понимаю, что звучит это напыщенно и пафосно, однако такова правда. Лучше сгореть в одно мгновение, чем месяцами ждать неминуемого.
А у меня другого выхода нет.
Я не смогу жить после того, что я сделал. Честь можно спасти только одним образом. Кровь смывает все долги.
С этим письмом ты можешь сделать все, что захочешь! Надеюсь, ты поступишь правильно.
Верю, что ты будешь хорошим правителем.
И удачи тебе в войне и в мире, сынок.
Граф Питер Морган, твой недостойный отец».
— Как впечатление от прочитанного? — спросил Юлий, когда Винсент аккуратно сложил листок и положил его на стол.
— Ну… Это ошарашивает, — признался Винсент. Где вы нашли письмо?
— Там, где его мог найти только я.
— Сир, а вы уверены в подлинности?
— Почерк моего отца. Внизу стоит фамильная печать, которая, как я понимаю, сгорела вместе с ним в тот день. Письмо лежало в сейфе моего отца. Думаю, оно настоящее. Но не рекомендую вам относить его на графологическую экспертизу.
— Есть и другие способы установить подлинность.
— Не в подлинности дело. Подумайте лучше о том, что из этого письма следует.
— При всем моем уважении, но даже граф Питер Морган не смог бы провернуть такое дело в одиночку.
— А на пару с генералом Красновым?
— Здесь нет ни одного указания на генерала.
— Они и не нужны. Вы не знали эту парочку при жизни, а я знал. Они и шага друг без друга не ступали. Друг без друга и без тщательного планирования каждого следующего хода.
— В любом случае, мне нужно время, чтобы все обдумать.
— Думайте здесь.
Винсент думал долго. Минут сорок. За это время он успел выпить еще две чашки кофе. Юлий от него не отставал. Вдобавок он успел выкурить пять сигарет.
Эта работа убьет меня быстрее, чем пилотирование, подумал Юлий. Кофеин, алкоголь, никотин — вот мой новый боевой коктейль.
— Ладно, — сказал наконец Винсент. — Допустим, вы правы, сир. Это сделали ваш отец и генерал Краснов. Тогда зачем это письмо?
— Вы играете в шахматы, Винсент?
— Нет.
— Я тоже не играю. Покер прибыльнее. Но хотя бы правила игры в шахматы вам известны?
— Правила и общие принципы, сир.
— Это уже кое-что, — сказал Юлий. — Хороший многоступенчатый заговор похож на шахматы. Когда ты делаешь какой-то ход, тем самым ты вынуждаешь своего оппонента реагировать на твои действия. В идеале надо сделать так, чтобы он реагировал единственно нужным тебе образом. Главное — инициатива. В играх гроссмейстеров, как правило, выигрывает тот, кто ходит первым.
— В чем же вы видите многоступенчатость этого заговора, сир? Один ход — один взрыв, цель достигнута.
— Цели мы не знаем, — сказал Юлий. — Истинной цели, я имею в виду. Потому что истинной цели заговорщики, как мне кажется, еще не достигли. А этим письмом они сделали еще один ход.
— Но зачем?
— Чтобы заставить меня отреагировать нужным им образом. Подтолкнуть в необходимом направлении.
— И вы видите это направление?
— В общих чертах. Но прежде чем мы продолжим, я хотел бы кое-что уточнить. Вы согласны с тем, что информация, которой я сейчас с вами поделился, не должна пойти дальше этого кабинета? Что Империи сейчас, мягко говоря, не на пользу новый политический скандал?
— Разумеется, сир. Есть проблемы и поважнее.
— Вот вам и первый ход, — сказал Юлий. — Сделать так, чтобы я личным приказом остановил расследование смерти Виктора. Дабы особенно ретивые люди из УИБ не узнали ничего лишнего.
— Это все, чего они хотели добиться при помощи письма?
— Думаю, нет. Но дальше я пока не считал.
— Неужели вы сами верите, что ваш отец был способен на такое?
— Да, — сказал Юлий, не задумываясь. — Я верю. Вы же помните, что написал первый граф в тексте присяги для пилотов? Служить Империи, но не императору. Мой отец считал, что его поступок пойдет Империи на пользу. Иначе бы он на такое не решился.
— А вы как считаете, сир?
— То, что он сделал, чудовищно. Предал императора, убил кучу людей, себя, свою жену, подставил собственного сына. Я не собираюсь его оправдывать даже в своих глазах, не говоря уже о ваших, Винсент. Но я должен узнать, зачем он это сделал. В идею о том, что он желал роду Морганов императорского престола любой ценой, я не особенно верю. На протяжении всей его жизни у него была бездна более элегантных возможностей.
— Все равно сомнительно. Краснов мог бы исполнить задуманное более, как вы говорите, элегантно и без таких немыслимых жертв. Цепь загадочных убийств или несчастных случаев…
— Мне кажется, что они действовали в цейтноте, — сказал Юлий. — План был не то чтобы спонтанным, но разработанным на скорую руку. Слишком много огрехов выпирает.
— Но народ это скушал.
— Народ скушал. Народу по большей части все равно, кто им управляет. Лишь бы народ персонально не трогали.
— Циничное замечание для императора, сир.
— Не мы такие, Винсент. Жизнь такая.
— Ладно, я понял, чего мы делать не собираемся, сир, — сказал Винсент. — Мы не собираемся проводить официальное расследование и выносить сор из избы. А вот что мы предпримем?
— Хотелось бы знать, чего на самом деле пытались добиться эти деятели, — сказал Юлий.
— Каким же образом мы можем это узнать?
— Предлагаю самый простой путь, — сказал Юлий. — Спросить у одного из них.
— Мне пригласить ко двору медиумов?
— Нет, лучше вызовите транспорт.
— Какого рода транспорт?
— А что лучше всего подходит для ночных прогулок по городу? Пару лошадей, я думаю.
— Я не езжу верхом.
— А я езжу. Я езжу на всем. Я ведь пилот, в конце концов.
Что Юлия в его нынешнем положении раздражало больше всего, так это невозможность и шага ступить без охраны. В покое его оставляли только в двух помещениях — в спальне и в кабинете.
После инцидента с Клозе Юлий настаивал, чтобы за ним не следили и не прослушивали его помещения, и Винсент клятвенно обещал, что он так и сделает. Но ведь Винсент работает в УИБ, так что соврать может, как два пальца об асфальт… Даже сидя на унитазе, Юлий подозревал, что за ним наблюдают.
Телохранители здорово осложняли императору жизнь. Простая поездка по городу превращалась в настоящий парад.
При царственной особе Юлия всегда состояло не меньше четырех человек. Пятеро, если считать водителя. Сами мордовороты транспортом не управляли, чтобы держать руки свободными.
Пятеро плюс император, плюс Винсент — это уже целый отряд, который в обычную машину не сядет. И даже в обычный лимузин не сядет. Потому что в лимузине семерым будет тесно, а император не должен испытывать бытовых неудобств.
От Букингемского дворца до штаб-квартиры УИБ было тридцать минут неторопливой пешей прогулки. Или сорок минут на специальном удлиненном лимузине с броневиком сопровождения.
Ведь императора не могут везти по наиболее короткому пути, потому что именно там его поджидает самая большая вероятность попасть в засаду. Поэтому они добирались кружным путем, на большой скорости и однажды даже чуть не покинули пределы Лондона.
Штаб-квартира УИБ похожа на супермаркет, потому что работает круглосуточно. И не похожа на супермаркет, потому что ночью активность в ней ничуть не снижается. Единовременно в здании находится больше пяти тысяч человек, и каждый из них вкалывает на безопасность Империи. Тогда почему же в Империи так небезопасно?
Еще в вестибюле Юлий потребовал найти человека, хорошо знающего здание, особенно его знаменитую подземную часть. Через двадцать минут этот человек был найден, и императорская поисковая команда углубилась под землю.
Провожатым оказался пожилой службист в чине майора, который работал в штаб-квартире УИБ во время последней реконструкции здания. В подвалах он ориентировался неплохо, и единственным его затруднением было то, что Юлий никак не мог конкретно сформулировать, что именно он хочет найти и куда ему надо для этого попасть.
Они обшарили мастерские, где трудились над изготовлением нового оружия. Они посетили склады, где это оружие потом хранилось. Они побывали в биологических лабораториях, в химических лабораториях и еще черт знает в каких лабораториях, проход по которым возможен только в специальных скафандрах, защитой превосходящих космические. Они миновали древние архивы с хранящимися там бумажными документами, которые занимали целый подземный этаж.
— Все, — объявил экскурсовод. — Остался только последний уровень.
— Что там расположено? — поинтересовался император.
Экскурсовод неуверенно посмотрел на директора УИБ. Винсент кивнул.
— Тюремные блоки, сир, — сказал экскурсовод. — Там содержатся самые опасные преступники.
— Незаконно? — уточнил Юлий.
— Кто как, — честно ответил Винсент. — Эти помещения заполнялись при Краснове, и у меня еще не было времени, чтобы вникнуть во все подробности. К тому же документы на некоторых узников просто отсутствуют.
— Так это же здорово, — сказал Юлий. — Скорее всего, это именно то, что нам нужно. Немедленно идем туда.
— Могу я поговорить с вами наедине, сир? — спросил Винсент.
— Конечно. — Юлий жестом отослал телохранителей подальше. Здесь ему уж точно ничто не угрожало.
— Насколько я понимаю, мы сейчас ищем генерала Краснова? — спросил Винсент.
— Браво, — сказал Юлий. — Наконец-то и вы догадались.
— Но почему вы думаете, что он вообще жив?
— Генерал Краснов и мой отец были очень похожи, — сказал Юлий. — Люди одного поколения, одних политических взглядов, одних жизненных устремлений. Но одна разница у них все-таки была. Для отца существовали две вещи, которые были для него превыше всего. Интересы Империи и фамильная честь. Содействовав в убийстве императора, он растоптал свою честь и умер, чтобы об этом никто не узнал. А для Краснова ничего превыше интересов Империи не было. И не было никакого резона умирать вместе с остальными. Он наверняка считает себя слишком ценным для человечества кадром, чтобы просто так умереть.
— Это ведь только ваше предположение, сир. И если он все-таки жив, то почему вы думаете, что можете найти его где-то здесь? Человек с его опытом уже может быть где угодно.
— Человеку с его лицом трудно скрыться незамеченным, а «Сивый мерин» до сих пор на орбите.
— Это ничего не значит.
— У меня есть еще одно предположение. Генерал Краснов был пауком, а здесь, в здании УИБ, находится самый центр его паутины. Вы видели много пауков, которые способны покинуть подобные места?
— Два предположения, — резюмировал Винсент. — Ни одного доказательства, даже косвенного. Мне кажется, вы далеки от реальности, сир. При всем моем уважении, и все такое…
— Посмотрим, — сказал Юлий. — Спускаемся на самое дно.
Внизу оказалось двести сорок семь узников, из них сто тридцать пять мужчин. Девяносто два мужчины старше среднего возраста. Пятьдесят два мужчины подходящих габаритов.
На документы можно было не смотреть, директор УИБ в состоянии подделать любой файл. На лицо — тоже. Возможности современной медицины не безграничны, но очень велики. Две подкожные инъекции способны изменить черты лица любого человека до полной неузнаваемости. Юлий послал людей за пробниками и приказал брать у всех образцы ткани на предмет сравнения структуры молекул ДНК с данными генерала Краснова.
На взятие анализов и сравнение ушло больше двух часов, и ни один тест не совпал. То ли Краснов подделал данные и в своем личном деле, то ли среди узников его не было.
Жаль, а какая красивая версия развалилась, подумал Юлий. Кто бы, кроме меня, додумался искать покойного генерала УИБ в принадлежащей его ведомству тюрьме?
— Прикажете осмотреть верхние этажи здания, сир? — спросил Винсент, когда стало понятно, что в застенках Краснова нет.
— Не вижу смысла, — сказал Юлий. — Наверху слишком много народа. Там гораздо труднее спрятаться.
— Значит, одно из ваших предположений не оправдалось. А может быть, и оба.
— Вы пытаетесь намекнуть мне, что я идиот, Винсент? Я и без вас это понимаю.
— Простите, сир.
Что Юлия бесило среди прочего, так это постоянная вежливость окружающих его людей. Что бы он им ни говорил, они были готовы извиняться и признавать его правоту. Они даже спор начинали со слов: «Вы, конечно, правы, сир, но…»
— Я хочу пройти по камерам лично, — сообщил Юлий.
— Нам вывести заключенных?
— Не надо.
Сначала в камеру входили двое мордоворотов и укладывали заключенного носом в пол. Потом еще один обыскивал камеру в поисках непонятно чего, и только потом внутрь запускали Юлия. Винсент и четвертый мордоворот обычно оставались в дверях.
Юлий считал, что такие меры предосторожности в штаб-квартире УИБ являются идиотизмом чистой воды.
Мордовороты наверняка думали, что идиотизмом чистой воды являются сами действия Юлия, но благоразумно держали свои мысли при себе.
После того, как Юлий в очередной раз не находил искомого, мордовороты рывком поднимали с пола заключенного и император подолгу всматривался в его лицо.
Управление Имперской безопасности по разным причинам считало этих людей врагами. Юлий не спрашивал, в чем их обвиняют и нет ли у них жалоб на условия содержания. Судя по чисто выбритым откормленным лицам, особых жалоб быть не должно.
Юлий взял на заметку разобраться с их преступлениями, как только появится свободное время. То есть, когда-нибудь после войны. Если это «после войны» вообще наступит.
Лицо сорок восьмого осмотренного узника показалось Юлию смутно знакомым. Юлий сел на тюремную койку и попытался вспомнить поточнее.
Ассоциаций не было, пока он не примерил на человека виртуальный мундир сотрудника УИБ. Тут же рядом с узником нарисовалась виртуальная фигура Краснова. Узник и Краснов очень гармонично смотрелись рядом друг с другом. Или я что-то нашел, или это у меня от переутомления, подумал Юлий. Выдаю желаемое за действительное и проваливаюсь в мир собственных иллюзий.
— Вы кто? — спросил Юлий узника.
Тот промолчал.
— Кто он? — спросил Юлий у Винсента.
Винсент посмотрел в ноутбук и пожал плечами:
— Никаких документов.
— Зашибись у вас тут все устроено, — заметил Юлий. — Самая совершенная спецслужба современности. Опричники, блин. Даже не знаете, кто у вас за что сидит.
— Я сюда никого не сажал, сир, — напомнил Винсент. — Это все было до меня.
— А вам неинтересно, что у вас в ведомстве творится?
— Интересно. Но времени на все у меня не хватает.
— Приказываю изыскать время. Парня отведите в соседнюю камеру. Эту — обыщите со всем старанием, вплоть до разбора по кирпичику или из чего тут у вас все построено.
— Что искать, сир?
— Вот у него и спросите, что искать. И так спросите, чтобы мало ему не показалось. Вплоть до вырывания ногтей, если понадобится.
Винсент откозырял и пообещал выполнить, раздумывая, шутит его император или говорит серьезно.
Юлий вышел в коридор, сел на принесенный сверху стул и закурил. Они провели в подземельях УИБ уже часов десять. Наверху настало утро, но здесь это не заметно. Под землей не бывает светлого времени суток. Только вечная ночь.
За время отсутствия императора на рабочем месте накопится целая гора неотложных дел, которую придется разгребать еще до того, как можно будет лечь спать. Но уйти отсюда и бросить все на Винсента Юлий не мог. Еще неизвестно, как Винсент себя поведет, если он на самом деле найдет Краснова. И как усердно Винсент будет его искать.
Сначала уибэшники ничего не нашли в вызвавшей подозрения императора камере, но Юлий с них не слезал и они притащили какой-то прибор для просвечивания стен.
А просветив стены, сразу же обнаружили вмурованный в нее оптоволоконный кабель. Винсент затребовал схему здания и кабеля на ней не обнаружил. Согласно плану здания, на этом уровне подземелья оптоволокно вообще отсутствовало.
Узник, занимавший камеру, не кололся несмотря на все ухищрения Винсента. До вырывания ногтей дело пока не дошло.
Юлий приказал на узника наплевать и проследить, куда кабель идет.
Как и следовало ожидать, один конец кабеля вел наверх и соединялся с общей информационной системой здания. Второй конец вел в глубь стены.
— Взрывайте стену на фиг, — сказал Юлий.
Взрывать не пришлось. Как только узник узрел приготовления саперов и количество принесенной ими взрывчатки, он сразу же стал более сговорчивым. Испросив разрешения, он сунул руку в парашу, чего-то там нащупал, погрузив конечность аж до локтя, и вся противоположная коридору стена бесшумно уползла вниз, открыв за собой широкий темный проход.
Винсент смотрел на него выпученными глазами. Он не ожидал такого подвоха от здания, в котором считался главным.
Оставалось только дивиться, почему хитроумный прибор для видения сквозь стены смог обнаружить лишний кабель и не указал на стенодвижный механизм. Особенности современной электроники или зашоренность глаз операторов, не способных разглядеть столь неожиданно оказавшуюся здесь конструкцию?
— Чудесно, — сказал Юлий. — Чего-то в этом роде я и ожидал. Ни одно уважающее себя подземелье просто не может обойтись без сдвигающихся стен и тайных проходов. Кого мы можем найти на том конце?
— Кого ищете, — сказал узник, к которому был обращен вопрос императора.
Теперь Юлий его опознал со стопроцентной уверенностью. Это был адъютант генерала Краснова. Юлий встречал его на «Сивом мерине» и во время прошлого своего визита на Землю.
— А вы мне не верили, — попенял Юлий Винсенту. — Вперед. Надеюсь, стрелять он не будет.
Коридор оказался не особенно длинным, всего около десяти метров, и уперся в дверь, распахнутую гостеприимным хозяином. Винсент, как и подобает человеку, отвечающему за жизнь императора, вошел в нее первым с пистолетом наголо. Юлий шагнул за ним.
Они обнаружили небольшое помещение, оборудованное по принципу «все в одном». Туалет, небольшая кухня, диван, одновременно служивший и кроватью, стол со стоящим на нем компьютером, к которому, очевидно, и вела оптоволоконная линия в стене.
Генерал Краснов сидел на стуле и смотрел в сторону двери. Легкая улыбка играла на его лице.
— Я мог бы сказать какую-нибудь банальную фразу, например: «Вы задержались, сир, я ждал вас куда раньше», но не буду этого делать, — сказал он. — Проходите, молодые люди, присаживайтесь.
— Я мог бы сказать что-нибудь банальное, типа: «Вы неплохо выглядите для покойника», но тоже не буду этого делать, — сказал Юлий.
Где искать песчинку? В пустыне. Где искать дерево? В лесу.
Где искать генерала УИБ?
Вы и сами знаете ответ.
— Полагаю, я задолжал тебе несколько объяснений, сынок, — сказал генерал Краснов.
— Это очень мягко сказано, генерал. И не называйте меня «сынком», если это вас не затруднит.
— И как же прикажешь тебя называть? «Ваше Императорское Величество»?
— Достаточно простого «сир».
— Только не забывай, кто сделал тебя императором и какую цену за это пришлось заплатить.
— Про цену я никогда не забуду, — сказал Юлий. Он пододвинул к себе стул и сел рядом со стеной.
Винсент стоял, прислонившись спиной к двери. Мордоворотов он отослал в соседнюю камеру. Юлий не сомневался, что это помещение идеально звукоизолировано и ничего лишнего телохранители не услышат. Хватит уже и того, что они могли здесь увидеть.
Юлий был абсолютно спокоен. Его даже немного клонило в сон. По большому счету, он ничуть не был удивлен. Он ожидал найти генерала Краснова в числе живых и нашел его. И он догадывался, о чем сейчас заговорит генерал. Юлий поставил себя на его место и нашел кучу всевозможных оправданий поступка Краснова и графа Питера.
Удивительно, сколько всего может оправдать человек, если обвинения относятся лично к нему.
— Молодой человек у двери, как я понимаю, мой преемник? — Краснов со всем комфортом расположился в кресле и закурил трубку. — Рад познакомиться. Это очень ответственная должность, сынок. Но я видел тебя в деле. Ты неплох, совсем неплох. Думаю, ты справишься.
— Не ожидал, что встречусь с вами при таких обстоятельствах, генерал, — сказал Винсент.
— Жизнь — штука странная. Может быть, мы еще когда-нибудь поменяемся местами.
— Это вряд ли, — сказал Юлий. — Теперь расскажите мне, зачем вы убили Виктора.
— Разумеется, чтобы поставить на его место тебя. Сир, — издевательски добавил Краснов.
— А зачем я нужен на этом месте?
— Чтобы выиграть войну, разумеется, — сказал Краснов. — Ты не знал Виктора так хорошо, как знали его мы с Питером, но даже ты успел заметить, каким он был. Совершенно оторванный от реальности человек. Он ни черта не смыслил в войнах. На мирное время он бы сгодился в качестве главы Империи, в мирное время в этом качестве сгодится почти любой, лишь бы он умел разговаривать, улыбаться и не делать под себя. Но для войны человечеству нужен настоящий лидер. Тактик. Стратег. Политик. Человек, который понимает, что к чему, и не будет попусту разбрасывать человеческие ресурсы. В общем, много составляющих. Очень много.
— И я как раз такой человек? — спросил Юлий.
— Может быть, и нет, — сказал Краснов. — Но в первой сотне ты был наиболее близок к нужному нам идеалу. А выбирать из второй сотни оказалось бы еще накладнее. Будь уверен, мы с твоим отцом рассмотрели всех возможных кандидатов. Кроме прочего, в твою пользу работал еще один фактор.
— Гай.
— Ты всегда был умным, сынок, — сказал Краснов. — Верно, твой старший брат. Изменник и предатель Морган. Но ведь это сработало, черт побери. Ты вернул Империи Третий флот без единого выстрела. Фигурально выражаясь. Согласись, если бы твой брат не застрелил Клейтона, потери ВКС были бы куда больше. Подозреваю, что на порядок. А так тебе и делать ничего не пришлось.
— Вы загнали Гая в тупик.
— Нет. Мы загнали его в узкий коридор и перегородили один выход. — Краснов улыбнулся. Похоже, он был очень доволен собой. А может быть, просто соскучился по аудитории. После того как был одной из самых значительных политических фигур в галактике, должно быть, нелегко смириться с ролью отшельника. — Младший брат оказался выше его. Превзошел. Занял место, которое по праву принадлежало старшему и которое старший профукал по собственной глупости. У Гая была только одна возможность спасти свою честь и доказать тебе, что и он чего-то стоит. Сделать тебе, императору и младшему брату, поистине королевский подарок. Честь, чувство собственной значимости, ответственность… Это чувства, свойственные любому офицеру, чувства, на которых легко сыграть. Мы и сыграли. Не забывай, что одним из авторов плана был твой отец, а он достаточно хорошо знал своих детей. Он знал, как поступит Гай в этой ситуации. Да и ты его немного подтолкнул своим обращением.
— Должен признать, вы умеете манипулировать людьми, как никто другой, — сказал Юлий. — А кто пронес антивещество на праздник?
— Неужели ты до сих пор не догадался? Кого бы мои люди не стали обыскивать ни при каких условиях? Кто мог бы подобраться к императору почти вплотную, чтобы исключить любую случайность?
— Отец?
— Да.
— Похоже на правду, — сказал Юлий. Он подозревал об этом с той самой минуты, как прочел письмо отца. — А почему вас там не было, генерал?
— Питер решил, что не сможет жить после принятия такого решения. А я — смогу. Поначалу мое отсутствие на празднике не заметили, а потом уже некому было что-либо замечать.
— И каково оно, жить после стольких убийств?
— Тяжеловато, не скрою. Но ты сам знаешь, нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц. А у нас тут намечается очень большая яичница.
— Учитесь, Винсент, — сказал Юлий. — Перед вами гений демагогии. Славится тем, что может убедить кого угодно в чем угодно тем или иным способом. Вплоть до физической ликвидации.
— Мы с твоим отцом сделали правильный выбор, — убежденно сказал Краснов. — Ты — пилот, сир. Ты знаешь, как воевать в космосе непонаслышке. Ты осторожен, это показали события на Сахаре, ты умеешь выживать, ты чувствуешь ответственность. Ты — тот, кто сможет победить таргов. И ты уже начал их побеждать, доказывая нашу правоту.
— Я только одного не понимаю, — сказал Юлий. — И попрошу вас мне это объяснить, генерал. Почему вы чувствуете себя в такой безопасности? Почему вы до сих пор здесь? Почему не сбежали в какую-нибудь дальнюю и богом забытую колонию, отсталую настолько, что там никто не узнает вас в лицо? Неужели после всего, что вы натворили, вы можете всерьез рассчитывать на мое милосердие?
— Милосердие — удел слабых, — сказал Краснов. — Я рассчитываю на твое благоразумие.
— Мне почти любопытно, — сказал Юлий.
— Ты знаешь, как воевать в космосе, — сказал Краснов. — Это немало и, наверное, это все, что тебе потребуется для победы над таргами. Но для долгого правления таким большим сумасшедшим домом, как наша Империя, этого все-таки маловато. Я знаю, как управляться со всем остальным, чтобы ты не отвлекался на мелочи. Не хочу сказать тебе ничего плохого про моего преемника, но он новичок в бизнесе, которому я посвятил десятилетия. На его место я не претендую, мне сейчас, сам понимаешь, публичность не нужна. Готов стать твоим неофициальным советником по вопросам безопасности. Или еще кем-нибудь. Название моей должности не столь важно.
— Поэтому вы и не убежали? Сели тут и стали ждать, когда я вас найду?
— Еще немного, и я сам бы помог тебе меня найти. — Сидеть и ждать — чертовски скучное занятие. Но ты неплохо справился. Жаль, что ты так и не пошел работать в УИБ.
— Я не уверен, что готов оставить за своей спиной такого человека, как вы. Я не согласился бы иметь вас по правую или левую руку от себя, и даже спереди.
— Ты намекаешь на Виктора? Я не имел против него ничего личного. Просто этого потребовали интересы Империи.
— Так, как вы их понимаете.
— Я понимаю их единственно правильным образом. Я служил Империи всю свою жизнь.
— Только ваша многолетняя карьера очень странно закончилась, — сказал Юлий. — Основная проблема в том, что ваше единственно правильное понимание может когда-нибудь разойтись с моим. И чего мне ждать в таком случае? Восемь граммов антинатрия в утренней почте?
— Боишься?
— Бояться психов — не преступление, генерал.
— Ты разочаровываешь меня, сынок. Не видишь своей прямой выгоды.
— Зато вижу прямую угрозу. Похоже, вас не зря называли «серым кардиналом».
— Льстили безбожно, — ухмыльнулся Краснов. — Виктор не был моей марионеткой, что бы ты по этому поводу ни думал.
— Знаю, что не был. Если бы он был вашей марионеткой, у вас отсутствовал бы всякий резон его убивать.
— Это было не убийство, — сказал Краснов. — Это была жертва. Ты знаешь, что такое гамбит?
— Давайте закончим этот фарс, генерал. Я устал, — сказал Юлий. Он встал со стула и опустил руки по швам. — Я, ваш законный император, обвиняю вас, генерал Краснов, в измене Человеческой Империи, организации покушения на своего сюзерена и массовых убийствах. Там еще кое-что по мелочи набежало, но хватит и первых трех пунктов. На основании всего вышеизложенного, а также имея в виду ваше признание в инкриминируемых вам преступлениях, я выношу вам приговор.
— Прикажешь меня расстрелять, сынок? Не глупи.
Даже сейчас он чувствует себя хозяином положения, подумал Юлий. Никогда Юлий не мог понять тех людей, которые чувствуют себя постоянно правыми, которые сами присвоили себе знание истины в последней инстанции.
Что сделало генерала таким? Его работа, его власть, его окружение? Или он уже родился с этим дефектом?
Он ведь даже не допускает мысли о том, что способен быть неправым. И что все в итоге может произойти совсем не так, как он хочет.
— Позвольте мне, сир, — предложил свои услуги Винсент. Он хорошо понимал, что такую работу нельзя доверить простому палачу. И запирать Краснова нет никакого смысла. С его опытом работы и знанием людей он не просидит в тайной тюрьме УИБ и недели. В любой другой тюрьме не просидит и дня.
Генерала надо или принимать на работу, как он сам того просит, или убивать на месте. Краснов — слишком опасный человек, чтобы пополнять им список своих врагов.
Черт бы его побрал, подумал Юлий. Ведь выхода у меня нет. Если история с убийством Виктора выплывет наружу, разразится страшный политический скандал. И почти наверняка среди высочайших домов Империи начнется война за власть.
— Убить своего предшественника — хороший ход для продвижения по карьерной лестнице, — одобрил Краснов предложение генерала Коллоджерро. — Но я не уверен, что в данной ситуации его можно назвать разумным.
— Спасибо за предложение, Винсент, — сказал Юлий. — Но есть вещи, которые люди должны делать сами. Собственноручно.
— Надеешься, что я застрелюсь? — улыбнулся Краснов. — Ты плохо меня знаешь, сынок. Мне не в чем себя винить, и если бы я снова вернулся к той ситуации, то поступил бы ровно так же.
— Вообще-то я имел в виду себя, — сказал Юлий и вытащил из кобуры свой «императорский сороковой».
Принципиального отличия пистолета от «офицерского сорокового» найти оказалось невозможно. Никаких украшений, вензелей, драгоценных камней или металлов. Разве что на рукоятке был выбит его номер. Номер один. Это был резервный пистолет Виктора Романова. Основной «номер один» сгорел вместе с императором на празднике, ибо офицер никогда не должен был расставаться со своим оружием.
— Ты не сможешь, — сказал Краснов. — Я был другом вашей семьи. Я знаю тебя с малых лет. Тебя, твоего брата, твою сестру. Кроме того, ты — военный, а не убийца. Ты не выстрелишь в безоружного.
— Похоже, что это вы меня плохо знаете, — сказал Юлий. — Помните, как я зачитал вам приговор? Теперь это не убийство, а казнь. Имеете сказать что-нибудь напоследок? Даже психам предоставляется последнее слово.
— Ты блефуешь. — Генерал выпустил к потолку клуб дыма.
— То же самое Ахилл говорил Парису, — сказал Юлий. — И чем там дело кончилось?
— Не помню. Но если ты решил стрелять, то стреляй, — улыбнулся генерал. — После того как один из собеседников вытаскивает пистолет, дальнейшие переговоры становятся бессмысленными.
— Все еще не верите, что я могу это сделать?
— А ты попробуй меня удивить.
Наверное, генерал Краснов здорово удивился, когда Юлий все-таки выстрелил.
