Четвертая часть
Шторма Освещают
Далинар. Каладин. Адолин. Навани
Глава пятьдесят вторая
Прямая дорога к солнцу
Я стою над телом брата. Я плачу. Это его кровь или моя? Что мы наделали?
Дата: Веванев, 1173 год, 107 секунд до смерти. Объект: безработный веденский моряк.
— Отец, это безумие, — сказал Адолин, меряя шагами гостиную Далинара.
— Подходящее описание, — сухо ответил Далинар. — И ко мне тоже.
— Я никогда не утверждал, что ты безумен.
— А мне кажется, что утверждал, — заметил Ринарин.
Адолин поглядел на брата. Ринарин расположился у камина, разглядывая новый фабриал, поставленный сюда несколько дней назад. Заряженный рубин, в металлической оправе, мягко светился и излучал приятное тепло. Очень удобно, хотя Адолину казалось непривычным, что внутри не потрескивают поленья.
Отец с сыновьями находились в гостиной Далинара, ожидая наступления сверхшторма. Прошла уже неделя с того момента, когда Далинар сообщил им, что собирается отречься.
Отец сидел на большом стуле с высокой спинкой, руки на коленях, со стоическим выражением на лице.
Военлагеря — слава Герольдам! — еще не знали о его решении, но очень скоро он собирался о нем объявить. Может быть, даже сегодня вечером, на пиру у короля.
— Хорошо, хорошо, — сказал Адолин. — Допускаю, что я говорил нечто подобное. Возможно, я неточно выразился. По меньшей мере я не имел в виду, что это безумие повлияло на тебя.
— Мы уже все обсудили неделю назад, Адолин, — мягко напомнил Далинар.
— И ты пообещал еще раз обдумать свое решение!
— Я так и сделал. И моя решимость не поколебалась.
Адолин продолжил ходить. Ринарин стоял на месте, пытаясь перехватить взгляд брата, когда тот проходил мимо.
Я дурак, подумал Адолин. Конечно, отец должен поступить так. А я должен был предвидеть.
— Ты и правда иногда ведешь себя очень странно, — сказал Адолин, — но это вовсе не означает, что ты должен отречься.
— Адолин, наши враги обязательно используют мою слабость против нас. В действительности, я уверен, что они уже занимаются этим. Если я не откажусь от княжества, дела могут стать намного хуже, чем сейчас.
— Но я не хочу править княжеством, — уперся Адолин. — По крайней мере сейчас.
— Сын, мы крайне редко хотим лидерства, скорее оно хочет нас. Я думаю, что мало кто из элиты алети это понимает.
— А что будет с тобой? — с болью спросил Адолин.
Он остановился и повернулся к отцу.
Далинар оставался тверд, даже рассуждая о собственном безумии. Руки сложены перед собой, строгая синяя форма Холинара и синий мундир, серебряные волосы запылили виски. Сильные мозолистые ладони, решительное выражение лица. Далинар принял решение; все, спорить бесполезно.
Безумен он или нет, Алеткар нуждался в нем. А Адолин — сгоряча — сделал то, на что не был способен ни один воин на поле боя: подсек ноги Далинару Холину и нанес ему поражение.
Отец Штормов, подумал Адолин, его желудок скрутило от боли. Джезере, Келек и Иши, Герольды наверху. Пожалуйста, дайте мне найти правильный путь.
— Я вернусь в Алеткар, — сказал Далинар. — Хотя мне и не нравится идея лишить нашу армию одного из Носителей Осколков. Я могу… нет, я не могу отдать его.
— Конечно, не можешь! — с ужасом сказал Адолин. Носитель Осколков отдает свой меч? Такое не случалось никогда, во всяком случае до тех пор, пока Носитель мог поднять Клинок.
Далинар кивнул.
— Меня давно беспокоит, что наша родина находится в опасности, потому что все Носители Осколков здесь, на Равнинах. Возможно, перемена ветра пойдет нам на пользу. Я вернусь в Холинар и помогу королеве, возможно, мое вмешательство потребуется при защите границ от вторжений. Скорее всего, реши и ведены несколько раз подумают, если будут знать, что им встретится полный Носитель Осколков.
— Возможно, — сказал Адолин. — Но не исключено, что они начнут посылать в набеги своих собственных Носителей.
Похоже, эта мысль обеспокоила отца. Из всех остальных королевств Рошара только Джа Кевед обладал достаточно большим числом Осколков; их было почти столько же, сколько у алети. Но они не воевали уже несколько столетий. Алеткар практически разделился, положение в Джа Кеведе было ненамного лучше. Но если эти два королевства пойдут друг на друга, начнется война, которой не было со дней Теократии.
Вдали прогремел гром, и Адолин резко повернулся к Далинару. Отец по-прежнему сидел на стуле и смотрел на запад, в сторону от шторма.
— Мы еще поговорим об этом, сын, — сказал Далинар. — А сейчас крепко привяжите меня к стулу.
Адолин скривился, но, не жалуясь, сделал то, что ему сказали.
* * *
Далинар мигнул и огляделся. Он стоял на зубчатой стене небольшой крепости. Стена, сложенная из больших блоков красного камня, была прямой и отвесной. Сама крепость располагалась в провале подветренного склона горы, нависавшей над открытой каменной равниной; она напоминала мокрый лист, застрявший в разломе валуна.
Эти видения слишком реальны, подумал Далинар, глядя на копье, которое он держал в руке, и на древнюю военную форму: кожаная куртка и полотняная юбка. Было трудно помнить, что на самом деле он сидит на стуле со связанными руками. Он не чувствовал веревки и не слышал сверхшторма.
На этот раз он собирался смотреть и ни во что не вмешиваться. Если это не настоящее, почему он должен участвовать? И тем не менее, он не был до конца убежден, что эти видения — галлюцинации, созданные его сознанием. Решение отречься в пользу Адолина и было вызвано этими сомнениями. Сумасшедший ли он? Или неправильно понятый? По меньшей мере себе он больше не доверяет. Он не знает, что настоящее, а что нет. В таком положении лучше передать власть и как следует все обдумать.
Тем не менее он чувствовал, что надо жить в этих видениях, а не просто наблюдать. Безрассудная часть его души еще надеялась найти решение до того, как он отречется. Он не давал этой части управлять собой — человек должен делать то, что правильно. Но все-таки придется отдать ей кое-что. Он вынужден считать эти видения реальностью, пока является их частью. Если где-то здесь скрыты тайны, он должен играть по правилам, чтобы найти их.
Он опять огляделся. Что ему покажут на этот раз и почему? Наконечник его копья был из хорошей стали, а вот шлем — из бронзы. С ним на стене было шестеро, и у одного из них был бронзовый нагрудник; еще двое носили кожаные куртки, много раз чиненные и зашитые широкими стежками.
Все они просто стояли, бесцельно глядя со стены.
Караульная служба, подумал Далинар, шагнул вперед и внимательно оглядел ландшафт перед собой.
Гора находилась на краю огромной равнины — идеальная позиция для крепости: ни одна армия не сможет приблизиться незамеченной.
Воздух был настолько холодным, что в затененных уголках стены висели сосульки. Солнце светило, но не грело, чем объяснялось отсутствие травы — травинки спрятались в норы, ожидая весеннего тепла.
Далинар натянул плащ потуже, один из его товарищей немедленно сделал то же самое.
— Шторм побери эту погоду, — пробормотал человек. — Когда же наконец кончатся холода? Уже восемь недель.
Восемь недель? Сорок дней зимы подряд? Большая редкость.
Солдаты с явным пренебрежением относились к караульной службе. Один даже спал.
— Оставайтесь наготове, — проворчал Далинар.
Тот, который дремал, аж встрепенулся, и все недоверчиво уставились на него. Один — высокий рыжеволосый человек — нахмурился:
— Что это ты, Лиф?
Далинар ничего не ответил. Кем они его считают?
Из-за холода у него изо рта вырывался пар. Из крепости доносился шум — пыхтение горнов и металлический лязг ударов по наковальне. Ворота были закрыты, лучники занимали башенки слева и справа. Шла война, но караульная служба — скучное занятие. Даже хорошо обученным солдатам трудно оставаться настороже много часов. Возможно, именно поэтому здесь столько солдат — где падает качество, поможет количество.
Далинар имел перед ними преимущество. Видения никогда не показывали ему безоблачные мирные эпизоды; наоборот, они бросали его во времена войн и конфликтов. Поворотные точки. Так что, несмотря на дюжину глаз, он должен заметить их первыми.
— Там! — крикнул он, перегибаясь через каменный зубец бастиона. — Что это?
Рыжеволосый человек поднял руку, защищая глаза.
— Ничего. Тень.
— Нет, там что-то движется, — сказал один из караульных. — Похоже на людей. Марширующих.
Сердце Далинара забилось в предвкушении, когда рыжеволосый прокричал тревогу. Еще больше лучников бросилось в башенки, натягивая тетиву на луки. Солдаты выстроились в красном дворике внизу. Все постройки были из того же красного камня. Далинар слышал, как один из воинов назвал место Крепостью Обожженного Камня. Он никогда о такой не слышал.
Из ворот вынеслись разведчики на лошадях. А где остальная кавалерия?
— Это должны быть наши тыловые части, — пробормотал один из солдат. — Не может такого быть, чтобы противник прорвал оборону Сияющих, сражающихся за нас…
Сияющие? Далинар подошел поближе — послушать, но человек нахмурился и отвернулся. Кем бы ни был Далинар, другие его не очень-то жаловали.
По-видимому, крепость находится в тылу. Значит, либо приближались друзья, либо враг пробился через фронт и послал отряд на осаду крепости. Здесь находятся резервы, и поэтому, вероятно, так мало лошадей. Но все равно у них должна быть кавалерия.
Наконец вернулись разведчики, они несли белые флаги. Белое означало друзей. Далинар посмотрел на своих товарищей. Караульные расслабились, их предположения подтвердились. Тем не менее Далинара вряд ли бы послали сюда, если бы все было так просто. Если все это только в его сознании, зачем создавать простое скучное видение того, чего никогда не было?
— Мы должны быть готовы к ловушке, — сказал Далинар. — Необходимо узнать, что видели разведчики. Быть может, они разглядели только знамена, а не посмотрели вблизи.
Остальные солдаты — включая лучников, заполнивших верхушку стены, — странно посмотрели на него. Далинар молча выругался и опять вгляделся в приближающуюся армию. Его обуревали плохие предчувствия. Не обращая внимания на странные взгляды, он подхватил копье и побежал по стене к лестнице. Ее ступеньки шли вниз крутыми зигзагами, никаких перил. Он уже бывал в таких крепостях и знал, как спускаться, — надо видеть только следующую ступеньку; тогда голова не закружится.
Он быстро спустился и с копьем на плече побежал искать какого-нибудь офицера. Постройки Крепости Обожженного Камня, приземистые и прочные, стояли друг против друга вдоль каменных стен естественного разлома. На крышах большинства из них стояли квадратные резервуары для дождевой воды. С хорошими запасами еды, а если еще и с Преобразователем, — такая крепость может выдержать годы осады.
Он не мог читать эмблемы различия, но, увидев человека в красном плаще, окруженного почетной гвардией, сразу понял, что это офицер. На нем не было кольчуги, только блестящий бронзовый нагрудник поверх кожаной куртки, и он говорил с одним из разведчиков. Далинар поторопился к нему.
И только тогда увидел, что у человека темно-коричневые глаза. Далинар недоверчиво содрогнулся. Однако все вокруг относились к нему как к светлорду.
— …Орден Каменных Стражей, милорд, — докладывал даже не спрыгнувший с коня разведчик. — И много Ветробегунов. Все пешие.
— Но почему? — спросил темноглазый офицер. — Почему Сияющие идут сюда? Они должны сражаться с демонами на линии фронта!
— Милорд, — сказал разведчик. — Нам было приказано вернуться, как только мы узнаем их.
— Хорошо, тогда немедленно скачи назад и узнай, почему они здесь! — проревел офицер. Разведчик отступил назад, развернулся и ускакал.
Сияющие. Так или иначе они всегда появлялись в видениях Далинара. Офицер начал отдавать команды свите, приказывая им подготовить пустые помещения для новоприбывших рыцарей, а Далинар вслед за разведчиком пошел к стене. Около бойниц собрались люди, выглядывая на равнину. Как и наверху, на них были самые разнообразные мундиры, составленные, казалось, из разных кусков. Никто не был одет в лохмотья, но многие носили поношенную форму.
Разведчик проскакал через ворота для вылазок, а Далинар вошел в тень огромной стены и подошел к толпе солдат.
— Кто это? — спросил он.
— Сияющие, — ответил один человек. — Их разбили, и они бегут.
— Выглядят так, как если бы собрались атаковать, — сказал другой. Он хихикнул, как если бы сказал что-то нелепое и смешное, но в его голосе был оттенок неуверенности.
Что? подумал Далинар.
— Дайте мне взглянуть.
К его удивлению, люди расступились. Протискиваясь мимо них, Далинар чувствовал их смущение. Он отдал приказ, как кронпринц и светлоглазый, и они инстинктивно подчинились. Теперь они смотрят на него неуверенно.
Что за обыкновенный солдат, который командует таким голосом?
Он не дал им возможности спросить. Вскарабкавшись на платформу, стоявшую рядом со стеной, он поглядел на равнину через квадратную бойницу, слишком маленькую, чтобы сквозь нее пролез человек, но достаточно широкую для стрельбы из лука. Теперь стало ясно, что приближавшийся отряд был выстроен в боевую линию. Впереди мужчины и женщины в сияющих Доспехах Осколков. Разведчик остановился, глядя на атакующих Носителей Осколков. Они бежали плечом к плечу, ни один не выбивался из строя. Как хрустальная волна. Они подбежали ближе, и Далинар рассмотрел, что их доспехи бесцветны, но глифы на сочленениях и груди сияют синим или желтым, как и у других Сияющих в его видениях.
— Они не обнажили Клинки Осколков, — сказал Далинар. — Хороший знак.
Разведчик поднял лошадь на дыбы. Там было по меньшей мере двести Носителей Осколков. Алеткар обладал примерно двадцатью Клинками, Джа Кевед тоже. Во всем остальном мире было столько же Клинков, как и в этих двух могущественных королевствах Ворин вместе взятых. А это означает, что весь мир владел не больше чем сотней Клинков. И вот он видит две сотни Носителей Осколков, собравшихся в одну армию. Ошеломляюще.
Сияющие побежали медленнее, легкой рысью, потом перешли на шаг. Солдаты вокруг Далинара замолчали. Первая линия Сияющих неподвижно застыла. Внезапно с неба посыпались новые. Они ударялись о землю, камень трескался, от них исходили клубы Штормсвета. Новоприбывшие светились синим.
Вскоре на поле стояли три сотни Сияющих. И они начали призывать Клинки. Оружие в их руках как будто сгустилось из тумана. Они проделали это молча, с опушенными забралами.
— Если атака без оружия — хороший знак, — прошептал человек рядом с Далинаром, — тогда что значит это?
В душе Далинара шевельнулись недобрые предчувствия; он начинал догадываться, какой ужас собиралось показать ему видение. Разведчик, наконец совладавший с нервами, повернул коня и галопом поскакал к крепости, крича на ходу, чтобы ему открыли ворота. Как если бы камень и немного дерева могли защитить от сотен Носителей Осколков! Один человек с Клинком и Доспехами стоил армии, и это не считая странной силы, которой обладали эти люди. Солдаты открыли дверь для разведчика. Внезапно Далинар решился, спрыгнул с платформы и бросился к воротам. Позади офицер, которого Далинар видел раньше, расчищал себе дорогу к бойнице.
Разведчик проскакал через ворота во двор крепости, и Далинар мгновенно выскользнул наружу. Люди звали Далинара назад. Он, не обращая на них внимания, выбежал на равнину. Огромная крепостная стена нависала над ним, как дорога к солнцу. Сияющие еще были далеко, на расстоянии выстрела из лука. Завороженный великолепными фигурами, Далинар побежал медленнее, потом остановился футах в пятидесяти от них.
Один из рыцарей, в роскошном синем плаще, вышел вперед. По середине его Клинка из волнистой стали шел сложный резной орнамент. Какое-то мгновение он держал его вытянутым в сторону крепости.
А потом опустил острием вниз и вонзил в камень. Далинар мигнул. Носитель Осколков снял шлем, обнажив симпатичное лицо, белые вьющиеся волосы и бледную, как у синов, кожу. Он швырнул шлем на землю рядом с Клинком. Тот еще катился, когда Носитель сжал кулаки в латных рукавицах и прижал руки к бокам. Потом широко открыл ладони, и рукавицы упали на каменистую землю.
Он повернулся, и Доспехи Осколков упали с его тела — сначала кираса, потом соскользнули наголенники. Он остался в мятом синем комбинезоне. Переступив ногами, он освободился от сабатонов и пошел прочь. Доспехи и Клинок — самые драгоценные сокровища, которыми может владеть человек, — остались на земле, как обыкновенный мусор.
Остальные последовали его примеру. Три сотни мужчин и женщин снимали с себя Доспехи и втыкали Клинки в камень. Металл бил по камню, как дождь. Потом как гром.
Далинар обнаружил, что бежит вперед. Ворота за ним открылись, и появились некоторые любопытствующие солдаты. Далинар добрался до Клинков Осколков. Они казались сверкающими серебряными деревьями, растущими из камня, целый лес оружия. Они мягко светились — его Клинок никогда так не светился, — но, пока он пробирался между ними, свет начал гаснуть.
Ужасное чувство взяло его в тиски. Сознание огромной трагедии, боли и предательства. Остановившись, он выдохнул, прижав руки к груди. Что происходит? Что за отвратительное чувство, что за крики, которые — он мог поклясться — он почти слышит?
Сияющие. Они уходили, бросив оружие. Несмотря на то что они шли группой, каждый из них, казалось, был сам по себе. Далинар кинулся за ними, спотыкаясь о брошенные кирасы и детали доспехов. Наконец он пересек поле, усеянное оружием.
— Подождите! — крикнул он.
Никто из них не обернулся.
Толпа солдат из крепости ждала, когда Сияющие вернутся. Почему они не идут вперед? Далинар догнал Сияющих — они шли не слишком быстро — и схватил одного за руку. Человек повернулся — коричневая кожа и черные волосы, как у алети. И бледно-голубые глаза. Неестественно светлые — зрачки почти белые.
— Пожалуйста, — выдохнул Далинар. — Скажите мне, почему вы это делаете.
Мужчина высвободил руку и пошел дальше. Далинар выругался, потом вбежал в толпу бывших Носителей Осколков. Здесь были люди всех рас и национальностей: кожа белая и кожа черная, некоторые с белыми тайленскими бровями, другие — с волнистой кожей уроженцев Силая. Они шли неторопливо, но решительно. Глядя прямо перед собой, в полном молчании.
— Может ли кто-нибудь сказать мне почему? — проревел Далинар. — Ведь это он, правда? День Измены, день, когда вы предали человечество. Но почему?
Никто из них не реагировал на вопросы Далинара, как будто его не существовало.
Легенды говорили о предательстве, о том дне, когда Сияющие Рыцари повернулись спиной к своим товарищам — людям. Но с кем они бились и чем закончилось сражение?
Разведчик упомянул два ордена, подумал Далинар. Но их было десять. Что с остальными восемью?
Далинар упал на колени в море одиноких людей.
— Пожалуйста, я должен знать.
Тем временем солдаты крепости добрались до Осколков и вместо того, чтобы бежать за Сияющими, выдернули из камня Клинки. Несколько офицеров, требующих бросить Клинки, были буквально смяты толпой солдат, которые выбежали из ворот и помчались к заветному оружию.
— Они были первыми… — услышал Далинар голос.
Он поднял голову и увидел, что один из рыцарей остановился рядом с ним. Тот самый, похожий на алети. Он посмотрел через плечо на толпу, собравшуюся около Клинков. Там началась сварка, каждый пытался схватить Клинок раньше другого.
— …они были первыми, — сказал Сияющий, поворачиваясь к кронпринцу. Далинар узнал этот голос. Тот самый, который всегда говорил с ним в видениях. — Они были первыми. И также последними.
— Это День Измены? — спросил Далинар.
— События сегодняшнего дня войдут в историю, — сказал Сияющий. — Постыдные события. Вы дадите много имен тому, что случилось сейчас.
— Но почему? — спросил Далинар. — Почему они пренебрегли своим долгом?
Фигура, казалось, изучала его.
— Я уже говорил, что мало чем могу помочь тебе. Придут и Ночь Печалей, и Настоящее Опустошение. И Вечный Шторм.
— Тогда ответь на мои вопросы! — крикнул Далинар.
— Прочитай книгу. Объедини их.
— Какую книгу? «Путь Королей»?
Фигура повернулась и присоединилась к остальным Сияющим, которые шагали по каменной долине неизвестно куда.
Далинар оглянулся на солдат, занятых дележкой трофеев. Многие уже стали владельцами замечательного оружия. Однако людей было больше, чем Клинков Осколков, и кое-кто уже начал сражаться, прогоняя тех, кто подходил слишком близко. На офицера, вооруженного Клинком, который предпринял попытку образумить драчунов, сзади напало двое.
И все Клинки полностью перестали светиться.
Убийство офицера развязало мародерам руки. Стычки вспыхнули повсюду, солдаты нападали на тех, кто завладел Клинком, надеясь отнять его. Начали вспыхивать глаза. Крики, стоны, смерть…
* * *
Далинар обнаружил, что находится в своем доме, привязанный к стулу. Ринарин и Адолин находились рядом, встревоженно глядя на него.
Далинар мигнул и услышал, как капли дождя стучат по крыше.
— Я вернулся, — сказал он сыновьям. — Успокойтесь.
Адолин помог ему развязать руки. Когда с веревкой было покончено, старший сын выпрямился и застыл, сложив руки на груди.
Ринарин налил отцу оранжевого вина. Далинар взял бокал.
Младший сын выглядел так, как если бы у него был припадок — бледное лицо, дрожь во всем теле. Юноша уселся на стул и подпер голову руками.
Далинар начал понемногу цедить сладкое вино. В своих видениях он уже видел войну, смерть, чудовищ, большепанцирников, ночные кошмары. Однако по какой-то непонятной причине последнее видение взволновало его больше других. Он взял второй бокал вина и обнаружил, что его руки трясутся.
Адолин глядел на него.
— На меня было так страшно смотреть? — спросил Далинар.
— Чушь, которую ты нес, отец, очень нервировала, — сказал Ринарин. — Таинственная, странная. Перекошенная, как деревянное здание под порывами ветра.
— Ты метался, — сказал Адолин. — И едва не перевернул стул. Мне пришлось держать его, пока ты не успокоился.
Далинар встал, вздохнул и пошел наполнить бокал.
— Ты по-прежнему считаешь, что мне не нужно отрекаться?
— Мы справимся с твоими приступами, — сказал Адолин, но его голос звучал встревоженно. — Я считаю, что ты не должен отрекаться. Нельзя допустить, чтобы какие-то иллюзии повлияли на твое, отец, решение о будущем нашего дома. Пока ты понимаешь, что твои видения не реальны, ты можешь и обязан править. Нет причины уступать свое кресло.
Далинар продолжал цедить вино. Потом поглядел на восток, на стену, отведя взгляд от Ринарина и Адолина.
— Я считаю, что мои видения реальны.
— Что? — воскликнул Адолин. — Но, как мне казалось, я убедил…
— Я считаю, что больше на меня нельзя полагаться, — сказал Далинар. — И не исключаю возможность, что могу сойти с ума. Со мной что-то происходит. — Он повернулся к Адолину. — Вначале я верил, что эти видения посылает мне Всемогущий. Ты убедил меня, что я слишком поторопился в моем суждении. Я знаю не настолько много, чтобы доверять им. Быть может, я уже помешался. Но не исключено, они сверхъестественны и без Всемогущего.
— Как такое может быть? — нахмурясь, сказал Адолин.
— Старая Магия, — тихо сказал все еще сидевший Ринарин.
Далинар кивнул.
— Что? — подчеркнуто резко спросил Адолин. — Старая Магия — миф.
— Нет, к сожалению, — сказал Далинар, потом налил себе еще один бокал холодного вина. — Я точно знаю, что она существует.
— Отец, — сказал Адолин. — Для того чтобы Старая Магия подействовала на тебя, ты был должен поехать на Запад и искать ее. Ты действительно так сделал?
— Да, — пристыженно ответил Далинар.
Пробел в памяти, в котором скрывались воспоминания о жене, никогда не казался настолько понятным, как сейчас. Обычно он не обращал на него внимания, по вполне понятной причине. Она исчезла полностью, и иногда ему было трудно даже вспомнить, что когда-то он был женат.
— Эти видения никак не выстраиваются в одну линию с тем, что я знаю о Смотрящей в Ночи, — заметил Ринарин. — Мне она представляется каким-то видом могущественного спрена. Как только ты находишь ее и получаешь от нее награду — и проклятье, — она оставляет тебя в покое. Как давно ты искал ее?
— Много лет назад, — ответил Далинар.
— Тогда видения — не ее рук дело, — сделал вывод Ринарин.
— Согласен.
— Но что ты искал? — спросил Адолин, нахмурившись.
— Моя награда и мое проклятие — мои и только мои, сын, — сказал Далинар. — Подробности не имеют значения.
— Но…
— Я согласен с Ринарином, — прервал его Далинар. — Скорее всего, это не Смотрящая в Ночи.
— Великолепно. Но тогда почему ты завел об этом разговор?
— Адолин, — сказал Далинар, постепенно раздражаясь. — Я не знаю, что происходит со мной, вот почему. В этих видениях слишком много деталей, они не могут быть плодом моего ума. Но твои аргументы заставили меня задуматься. Я могу ошибаться. А возможно, ты ошибаешься, и это Всемогущий. Или вообще что-нибудь совсем другое. Мы не знаем, и вот почему мне опасно оставаться командующим нашей армией.
— И все равно, — упрямо сказал Адолин. — Мы можем пережить это.
— Нет, не можем, — сказал Далинар. — Раньше видения приходили во время сверхштормов. Но что будет, если приступ настигнет меня на поле боя? Или в другие моменты, не менее напряженные? — Именно поэтому он не разрешал Ринарину скакать в битву.
— Если это произойдет, — гнул свою линию Адолин, — мы справимся. А сейчас мы должны просто не замечать…
Далинар ударил рукой по воздуху.
— Не замечать? Я не могу не замечать такое! Видения, книга, чувства — они изменили во мне все. Как я могу править, если не могу следовать велениям совести? Если я останусь кронпринцем, то точно знаю, что буду делать… Либо я доверяю себе, либо ухожу. Я не могу переварить что-то промежуточное.
В комнате воцарилось молчание.
— И что мы должны делать? — спросил Адолин.
— Выбрать, — ответил Далинар. — И я уже выбрал.
— Уйти, послушавшись иллюзий, — сплюнул Адолин. — В таком случае ты позволяешь им править собой.
— У тебя есть идея получше? — спросил Далинар. — Ты сразу прибегаешь к отрицанию, Адолин, — дурная привычка. Пока ты не предложил ничего разумного.
— Почему? — сказал Адолин. — Я предложил не обращать внимания на видения и жить дальше!
— Я же сказал — разумного!
Они скрестили взгляды. Далинар изо всех сил старался сдержать гнев. Во многих отношениях они с Адолином были очень похожи. Они хорошо понимали друг друга, знали больные места каждого и умели по ним ударить.
— У меня есть идея, — сказал Ринарин. — А что если мы проверим, истинны видения или нет?
Далинар посмотрел на него.
— Что?
— Ты сказал, что в твоих видениях полно деталей, — сказал Ринарин, сложив руки на груди и наклоняясь вперед. — Что в точности ты видел сегодня?
Далинар заколебался, потом залпом допил вино. Сейчас он бы хотел опьяняющее фиолетовое вместо оранжевого.
— Чаще всего видения касаются Сияющих Рыцарей. В конце каждого эпизода кто-то — я думаю, один из Герольдов — подходит ко мне и призывает объединить всех кронпринцев Алеткара.
Адолин промолчал, но выглядел обеспокоенным; Ринарин тоже сидел тихо.
— Сегодня я видел День Предательства, — продолжал Далинар. — Сияющие сбросили с себя Осколки и ушли. Доспехи и Клинки… которые погасли, когда их покинули. Было так странно это видеть. — Он посмотрел на Адолина. — Если эти видения — фантазии моего ума, тогда я значительно умнее, чем всегда себя считал.
— Ты помнишь что-нибудь конкретное, что можно проверить? — спросил Ринарин. — Имена? Места? События, отмеченные в истории?
— В последний раз дело происходило в месте, которое называется Крепость Обожженного Камня, — сказал Далинар.
— Никогда не слышал о такой, — сказал Адолин.
— Крепость Обожженного Камня, — повторил Далинар. — Мне привиделось, что идет война. Сияющие сражались на линии фронта. Потом внезапно они отступили к крепости и побросали свои Осколки.
— Возможно, мы сумеем найти что-нибудь в истории, — сказал Ринарин. — Доказательство существования этой крепости или что Сияющие не делали того, что ты видел. Тогда мы точно узнаем, правдивы твои видения или нет.
Далинар обнаружил, что кивает. Ему и в голову не приходило попробовать проверить их, частично из-за того, что он с самого начала считал их правдой. И, как только начал сомневаться в них, решил держать их в тайне. Но если он узнает, что видит настоящие события… тогда по меньшей мере избавится от мыслей о сумасшествии. Это не решит ничего, но точно поможет жить дальше.
— Не уверен, — скептически заметил Адолин. — Отец, ты говоришь о временах до Теократии. Как мы сможем что-то найти в истории?
— Есть же рассказы из времен Сияющих, — возразил Ринарин. — Это не такое далекое прошлое, как эпоха Теней или времена Герольдов. Мы можем спросить Джаснах. Она вроде этим и занимается? Как Искательница Истины.
Далинар посмотрел на Адолина.
— Мне нравится мысль Ринарина, можно попробовать, а, сын?
— Может быть, — неохотно уступил Адолин. — Но мы не можем считать доказательством просто существование какой-то крепости. Быть может, ты где-то услышал об этой Крепости Обожженного Камня, и она замешалась в твои видения.
— Не исключено, — сказал Ринарин. — Но если отец видит обычные галлюцинации, тогда мы должны быть способны доказать, что часть из них — неправда. Мне представляется невозможным, что всякая деталь, которую он вообразил, взята из рассказов или истории. Какие-нибудь детали галлюцинаций обязаны быть чистым вымыслом.
Адолин медленно кивнул.
— Я… ты прав, Ринарин. Да, хорошая мысль.
— Мне нужна одна из моих писцов, — сказал Далинар. — Я продиктую ей видение, пока оно свежо в памяти.
— Да, — согласился Ринарин. — Чем больше деталей у нас будет, тем легче мы сможем доказать или опровергнуть видения.
Далинар скривился, отставил в сторону бокал и подошел к сыновьям. Потом сел.
— Кого мы используем для столь деликатного дела?
— У тебя очень много клерков, отец, — сказал Ринарин.
— И все они жены или дочери моих офицеров, — сокрушенно сказал Далинар.
Но как им объяснить?! И так достаточно больно обнажать свои слабости перед собственными детьми. Если же его офицеры узнают о том, что он видит, он еще больше падет духом. Быть может, придет время, когда он действительно расскажет все своим людям, но сейчас необходимо соблюдать осторожность. И самое главное — сначала он должен точно узнать, сумасшедший ли он, и только потом дать узнать об этом другим.
— Да, — кивнул Адолин, хотя Ринарин выглядел смущенным. — Я понимаю. Но, отец, мы не можем позволить себе ждать возвращения Джаснах. Может, она вернется завтра, а может, через много месяцев.
— Согласен, — сказал Далинар со вздохом. Нечего делать. — Ринарин, пошли гонца к твоей тете, Навани.
Адолин поднял бровь.
— Отличная мысль. Но мне казалось, что ты не доверяешь ей.
— Я знаю, что она умеет держать слово, — возразил Далинар. — И хранить доверенную ей тайну. Я рассказал ей о своем плане отречься, и она не рассказала никому.
Навани умела хранить тайны. Намного лучше, чем женщины его двора. Он доверял им, до определенной степени. Однако человек, взявшийся хранить такую тайну, должен быть исключительно осторожен в своих словах и мыслях.
То есть быть Навани. Не исключено, что, зная такое, она найдет способ манипулировать им, но по меньшей мере его люди не узнают ничего.
— Иди, Ринарин, — сказал Далинар.
Ринарин кивнул и встал. Он, похоже, пришел в себя после припадка и шел к двери уверенными шагами. Он вышел, и Адолин подошел к Далинару.
— Отец, что ты будешь делать, если окажется, что все эти видения — фантазии твоего больного ума?
— Часть меня хочет, чтобы так оно и было, — ответил Далинар, — глядя, как за Ринарином закрывается дверь. — Я боюсь сумасшествия, но по меньшей мере это что-то знакомое, что-то такое, с чем можно бороться. Я отдам тебе княжество и поеду в Харбрант, за помощью. Но если это не галлюцинации, мне придется принять совсем другое решение. Должен ли я принимать то, что они мне говорят? Быть может, для Алеткара будет лучше, если я окажусь сумасшедшим. Во всяком случае, легче.
Адолин, нахмурив лоб и сжав зубы, какое-то время думал.
— А Садеас? — наконец спросил он. — Он, кажется, почти закончил свое расследование. Что мы будем делать?
Разумный, даже слишком разумный вопрос. Видения советовали доверять Садеасу, и именно это — в первую очередь — заставило Далинара и Адолина спорить.
«Объедини их». Это не просто требование видений. Это — мечта Гавилара. Объединенный Алеткар. Должен ли Далинар дать этой мечте — и вине в смерти брата — выстроить рациональное объяснение сверхъестественному и попытаться исполнить волю Гавилара?
Он чувствовал себя неуверенно.
Отец Штормов, как же он ненавидел это состояние.
— Очень хорошо, — сказал Далинар. — Я поручаю тебе подготовиться к самому худшему, на тот случай если Садеас решится выступить против нас. Подготовь офицеров и верни отряды, высланные против бандитов. Если Садеас обвинит меня в попытке убить Элокара, мы закроемся в лагере и поднимем всю нашу армию. Я не намерен подставлять шею под топор палача.
Адолин облегченно выдохнул.
— Спасибо, отец.
— Надеюсь, до этого не дойдет, сын, — сказал Далинар. — В тот момент, когда разразится война между мной и Садеасом, государство Алеткар разлетится на куски. Короля поддерживают только наши два княжества, и, если мы сцепимся, остальные поддержат одного из нас или начнут воевать между собой.
Адолин кивнул, но Далинар, смущенный, откинулся на спинку стула.
Извини, подумал он, обращаясь к той силе, которая посылала видения. Но я должен быть мудрым.
Кстати, это похоже на еще одну проверку подлинности видений. Они сказали доверять Садеасу. Вот он и посмотрит, что из этого получится.
* * *
— …потом все растаяло, — сказал Далинар, — и я вернулся сюда.
Навани подняла перо и задумалась. Ему не потребовалось много времени, чтобы рассказать о последнем видении. Она умело записывала, выпытывая из него подробности и подталкивая в нужных местах. Она не сказала ни слова, выслушав столь странную просьбу, не проявила ни радости, ни смущения в ответ на его желание записать видение. Она была деловой и внимательной.
Навани сидела у письменного стола, волосы завиты и пересечены четырьмя заколками. На этот раз она надела красное платье, подходящее по цвету к губам, и в ее замечательных светло-фиолетовых глазах светилось любопытство.
Отец Штормов, подумал Далинар, как она прекрасна.
— И? — спросил Адолин. — Он стоял, прислонившись к двери в комнату. Ринарин отправился собирать отчеты о разрушениях, вызванных сверхштормом. Парню пора привыкать заниматься делом.
Навани подняла бровь.
— И что, Адолин?
— Что ты думаешь, тетя? — спросил Адолин.
— Никогда не слышала о таких местах и событиях, — сказала Навани. — Но, скорее всего, ты и не ожидал, чтобы я знала о них. Разве не ты хотел, чтобы я пообщалась с Джаснах?
— Да, конечно, — сказал Адолин. — Но ты наверняка уже все проанализировала.
— Я оставлю свое мнение при себе, дорогой, — сказала Навани, встала и сложила бумагу, придерживая ее безопасной рукой, а свободной разгладила складки. Улыбнувшись, она подошла к Адолину и потрепала его по плечу. — Давай подождем, пока Джаснах не выскажется, а потом и мы уже подумаем все вместе.
— Хорошо, — разочарованно сказал Адолин.
— Вчера я немного пообщалась с твоей юной дамой, — сказала ему Навани. — Данлан? В этот раз я одобряю твой выбор. У нее живой ум.
Адолин воспрянул духом.
— Она тебе понравилась?
— Немного, — сказала Навани. — И я узнала, что она очень любит ауродыни. Ты это знал?
— Честно говоря, нет.
— Хорошо. Было бы весьма жаль усилий, которые я приложила, выведывая способ добиться благосклонности этой девушки, если бы оказалось, что ты уже его знаешь. Я взяла на себя смелость раздобыть корзину дынь. Ты найдешь ее в прихожей. За ней присматривает очень скучающий солдат, который не думает, что делает что-то важное. Если сегодня ты навестишь ее с этой корзиной, то, надеюсь, тебе очень обрадуются.
Адолин заколебался.
Он понимал, что Навани хочет отвлечь его от проблем Далинара. Однако потом расслабился и улыбнулся.
— Действительно, почему бы, для разнообразия, не заняться чем-нибудь приятным, особенно учитывая последние события.
— Да, почему бы, — согласилась Навани. — Я предлагаю тебе отправиться как можно быстрее — дыни почти переспели. Кроме того, я хочу поговорить с твоим отцом.
Адолин поцеловал Навани в щеку.
— Спасибо, машала. — Он позволял ей многое такое, что не разрешал никому; рядом с любимой тетей он опять чувствовал себя мальчиком. Адолин вышел из двери, широко улыбаясь.
Далинар обнаружил, что и сам улыбается. Навани очень хорошо знала его сына. Однако улыбка тут же исчезла, как только он сообразил, что остался наедине с Навани. Он встал.
— О чем ты хочешь спросить меня? — сказал он.
— Я не говорила, что хочу спросить тебя, Далинар, — нежно сказала она. — Я хочу поговорить. В конце концов мы же родственники. Но очень мало времени проводим вместе.
— Если ты хочешь поговорить, я попрошу прийти сюда какого-нибудь солдата. — Он взглянул в прихожую. Адолин закрыл вторую дверь, в дальней стене; теперь они не видели стражников — и те не видели их.
— Далинар, — сказала она, подходя к нему. — Тогда вся затея с дынями потеряет смысл. Я хочу поговорить с тобой наедине.
Он почувствовал, как закостенел.
— Ты должна уйти.
— Должна?
— Да. Люди считают, что это неприлично. Они будут говорить.
— Ты имеешь в виду, что может произойти что-нибудь неприличное? — сказала Навани оживленно, почти как девочка.
— Навани, ты моя сестра.
— У нас нет общей крови, — сказала она. — В некоторых королевствах традиция потребовала бы союз между нами, как только твой брат умер.
— Мы не в других королевствах. Это Алеткар. Есть законы.
— Я понимаю, — сказала она, подходя поближе. — А что, если я не захочу уйти? Позовешь на помощь? Вытолкаешь меня силой?
— Навани, — с мукой в голосе сказал он. — Пожалуйста. Не делай этого. Я устал.
— Замечательно. Тогда мне будет легче получить то, что я хочу.
Он закрыл глаза.
Сейчас я не могу взять на себя еще и это.
Видения, спор с Адолином, собственные неуверенные эмоции… Он не знал, что делать дальше.
Проверить видения — прекрасная мысль, но пока ничего не изменилось: он по-прежнему не мог решить, что делать дальше. Он всегда легко принимал решения и следовал им. А сейчас у него ничего не выходило.
Его это жутко раздражало.
— Спасибо тебе за то, что ты записала мой рассказ и согласилась держать его в тайне, — сказал он, открывая глаза. — Но я действительно считаю, что тебе надо уйти, Навани.
— О, Далинар, — мягко сказала она. Она подошла настолько близко, что он уже чувствовал запах ее духов.
Отец Штормов, как же она прекрасна!
Он вспомнил времена далекой юности, когда настолько сильно желал ее, что почти возненавидел Гавилара, добившегося ее благосклонности.
— Неужели ты не можешь расслабиться, — спросила она, — хотя бы ненадолго?
— Законы…
— Любой другой…
— Я не могу быть любым другим! — сказал Далинар, более резко, чем собирался. — Если я буду игнорировать законы морали и этики, кто же я такой, Навани? Другие кронпринцы и светлоглазые заслуживают упреков за то, что они делают, и я не стесняюсь говорить им это в лицо. Если я забуду свои моральные принципы, я стану кем-то намного худшим, чем они. Лицемером!
Она застыла.
— Пожалуйста, — сказал Далинар, напряженный от возбуждения. — Просто уйди. Не мучай меня сегодня.
Навани заколебалась, но повернулась и ушла, не сказав ни слова.
Она никогда не узнает, что больше всего на свете он хотел, чтобы она не подчинилась.
В его состоянии он, скорее всего, не смог бы сопротивляться дальше. Дверь захлопнулась, и тогда он разрешил себе опуститься на стул, полностью изнеможенный. Он закрыл глаза.
Всемогущий наверху, взмолился он. Пожалуйста. Скажи, что я должен сделать.
