Глава 7
ПАЦИЕНТ, ЗАКАЗЧИК, ПЛУТЫ
«Пульчинелла» бойко бежала сначала по пустынному хайвею, затем — по «стратегической» бетонке и наконец свернула на один из многочисленных крытых щебенкой проселков. Здесь ее не слишком продвинутый бортовой компьютер начал путаться в маршрутных данных, и Ким взял управление каром на себя. Постоянно справляясь с выведенной на экран ноутбука картой и заехав-таки пару раз на какие-то забытые богом фермы-автоматы, он все же дотянул до дорожного указателя, сообщившего ему, что до поселка «Парадиз-19» осталось всего пара километров. Государственное учреждение принудительного лечения и реабилитации № 113 и вправду располагалось в указанном «Парадизе».
Собственно, кроме сто тринадцатого дурдома, в поселке наличествовали лишь станция подзарядки автотранспорта, зал торговых автоматов и небольшое кафе — тоже на автоматике и с не слишком разнообразным меню. Поодаль — за заросшим бурьяном оврагом — виднелись с полдюжины коттеджей — надо думать, жилье персонала, обслуживающего это небогатое хозяйство.
«Пульчинеллу» Ким отправил возобновлять запас рабочих сил на заправочную станцию, а свои силы отправился восстанавливать в кафе. Поглощая куриный окорочок — из тех, что издревле именуются в честь какого-то фермера или кулинара «ножками Буша», — он созерцал довольно унылый забор «заведения». Забор поверху украшала колючая проволока. Это не радовало. Который уж раз Ким прикидывал в уме план предстоящего разговора.
Некоторое время на нажатия сенсора, укрепленного рядом с массивными, тронутыми ржавчиной воротами, не реагировали никто и ничто. Киму даже начало казаться, что дурдом вымер. Или что сенсор поломался. Он уже приготовился гвоздить в гулкие ворота кулаком, когда по упрятанному за невзрачной решеточкой селектору у него невежливо осведомились — какого, собственно, мастеру тут надо?
Ким помахал перед укрепленной на воротах телекамерой своим удостоверением и назвал себя. Небольшая калитка в воротах открылась, и Агенту предложили пройти в приемное отделение.
«К вам выйдет доктор Чаплин», — уведомил его напоследок простуженный селектор и смолк.
Изнутри «дом скорби» выглядел немного повеселее, чем снаружи. Собственно, это был не один дом, а целых четыре приземистых корпуса, соединенных переходами и украшенных по стенам жизнерадостными фресками. Ким подумал, что, судя по их художественным достоинствам, вполне возможно, что фрески эти — продукт творчества клиентов заведения..
Дежурная по приемному отделению — бесцветная блондинка, оснащенная компьютером, не обратила на Агента ни малейшего внимания. Только когда он осведомился относительно того, здесь ли ему следует ждать дока Чаплина, блондинка утвердительно кивнула, продолжая смотреть на экран, пошевеливать «мышкой» и постукивать клавишами своего порядком устаревшего инструмента.
* * *
Доктор Чаплин появился лишь минут через десять. Своего великого однофамильца он не напоминал нисколько. Был он массивен, лыс и держался несколько рассеянно.
— Господин э-э?.. — осведомился он, жестом предлагая Киму устраиваться в кресле у столика, видно предназначенного для бесед с посетителями.
— Яснов, — напомнил ему Ким. — Вас должны были предупредить, что…
— Да, мне звонили…
Док тяжело опустился в кресло.
— Вы, кажется, хотели побеседовать с Аркадием? С Думштейном? Я его лечащий врач. Может быть, будет лучше, если на какие-то ваши вопросы отвечу вам я? Дело в том… Я не уверен, что личная беседа с пациентом принесет вам большую пользу…
— Больной так плох, что не может связно объясняться? — огорчился Ким.
— Пациент… Я сказал — пациент, — уточнил доктор и поправил букетик цветов в вазе, украшавший столик. Он задумался на пару секунд.
— Связно выражаться? Нет, почему же… Мы много с ним беседуем. На разные темы. Аркадий часто высказывает верные и довольно остроумные суждения по самым разным вопросам… Он, знаете ли, весьма эрудированный человек… И выражается вполне связно. Иногда даже слишком. Но если вы ожидаете услышать что-то по существу его э-э… дела, то, смею вас заверить, ожидания такого рода напрасны.
— Мои вопросы не имеют отношения к тому делу, из-за которого господин Думштейн оказался сначала под следствием, а затем в числе ваших пациентов, доктор. Мне просто надо получить у него справку — чисто профессионального характера. Но и к вам — раз уж вы столь любезно предложили свою помощь — у меня будет пара вопросов.
— Мне не так редко приходится беседовать с вашими коллегами… А также со всевозможными судейскими. Так что большого труда это от меня не потребует. Кроме того, по опыту знаю, что вы от меня не отвяжетесь. Ваш брат — частный расследователь — отменно настырное племя… Я попрошу вас только об одном — выключите ваш регистратор. Он у вас справа на поясе, под пиджаком.
Оказывается, доктор был не таким уж рассеянным человеком, каким казался. Ким выключил регистратор, снял его с пояса и для пущей убедительности положил на стол перед собой.
— Но заметки вы мне делать разрешите? — осведомился он, доставая из кармана записную книжку и электрокарандаш.
Доктор задумчиво кивнул, сцепил кончики пальцев и принялся их сосредоточенно разглядывать.
— А вот что до «справки профессионального характера», так это вы очень туманно выразились, — сообщил он Киму. — Не знаю, что из этого получится…
— Вы опасаетесь, что у Думштейна после нашего разговора с ним может произойти рецидив? — задал Ким слегка провокационный вопрос. — Кстати, с каким диагнозом его поместили сюда?
— Чтобы произошел, как вы говорите, рецидив, господин Яснов, — док Чаплин улыбнулся, — нужно иметь в наличии само заболевание… Думштейн не болен — в обычном смысле этого слова. Диагноз, который ему поставила судебная комиссия, — полная чушь. Но это вовсе не значит, что я стану его оспаривать.
Ким потряс головой.
— То есть вы хотите, чтобы здоровый человек продолжал находиться в сумасшедшем доме?
— Если этот здоровый человек прекратит свое пребывание в клинике, то он начнет свое пребывание в исправительном заведении. В тюрьме — говоря человеческим языком.
— Послушайте, док, — озадаченно потер нос Ким. — Тогда, ей-богу, еще краше получается! Выходит, что вы укрываете в своем заведении преступника…
— Кто вам сказал такую глупость? — пожал плечами док. — Аркадий — вовсе не преступник. Это всего лишь очень несчастный человек. Находящийся к тому же в состоянии сильнейшего стресса. А моя задача проста — хоть как-то облегчить его судьбу… Только и всего.
— Доктор, у нас с вами, простите, получаются, гм… нелады с логикой, — возразил Ким, рисуя в записной книжке основательных размеров вопросительный знак. — Или Думштейн невменяем и соответственно — невиновен, или он вменяем и виновен. Третьего не дано. И четвертого — тоже…
— Вот они — замечательные плоды изучения формальной логики нашими законниками! — усмехнулся док. — Поймите, что я, как психиатр, подхожу к делу совершенно с иных позиций. Думштейн совершенно нормален с медицинской точки зрения. Совершенно адекватен тому миру, в котором живет. Только вот этот его мир пока не адекватен тому большому миру, в котором живем все мы.
— Это немного сложно для понимания, доктор, — заметил Ким.
— Скажите мне, пожалуйста, — снова усмехнулся док Чаплин. — Все население, допустим, гитлеровской Германии или подданные сталинского режима были ненормальными? Или, наоборот, все поголовно — преступниками? Они были нормальными людьми в ненормальном мирке. В подавляющем большинстве. Есть и более поздние примеры — вы сами их знаете. Только это крупномасштабные примеры. А мир здешнего хакерства на много порядков меньше и, в конечном счете, гораздо менее опасен.
— Кажется, я наконец понял вас, — вздохнул Ким. Вздохнул и доктор.
— Я не располагаю временем, чтобы читать вам лекцию о психологии хакеров. Но, я вижу, вам все равно придется заняться этим народом. Среди них есть и злонамеренные, корыстные личности. И Сеть совершенно правильно защищается от проникновения в ее секреты. Но в случае с Аркадием полагающееся ему наказание за взлом закрытых файлов — десять лет тюрьмы — явно слишком суровая мера.
Ким наклонил голову в знак некоего полусогласия. Срок, полагавшийся по здешним законам Думштейну, и Агенту казался явно великоватым.
— Аркадий — человек, заигравшийся в свои электронные игрушки, — пояснил Чаплин. — Субъективно он невиновен. И лишенный выхода в электронные сети — абсолютно безопасен. Здесь он находится именно в таком положении. Зато у него есть масса других возможностей. Сначала он их просто не замечал, находился в своего рода ступоре. Но теперь у нас уже есть кое-какие успехи. Сейчас вот он увлекся шахматами. Пишет философские эссе. Много читает. Заочно обучается на журналиста. Я ожидаю, что через год-два мы сможем со спокойной душой вернуть миру полноценного члена общества. А что до тюрьмы… Вы верите в то, что тюрьма исправляет человека?
— Далеко не всякого, — признал Ким. — Возможно, вы и правы. Скажите, вот вы, после того как длительное время находились в контакте с вашим пациентом… Вы можете мне что-нибудь сказать о том, что же именно такое рассекретил или пытался рассекретить Думштейн? В материалах дела это, знаете, не отражено.
— И неудивительно. Вы имеете представление, чем занимаются эти Хакеры Всех Миров? Думаете, обычным хулиганством? Нет, у них есть идейная база: они считают, что нельзя Сети доверять управление людьми. Внушили себе мысль о том, что в закрытых для доступа файлах таится если не чей-то злой умысел, то возможность причинить огромный вред населению нашей планеты. А может, и всему Обитаемому Космосу. И раскрытием такой опасности они занимаются. Законными и противозаконными методами.
— Гм… — Ким принялся рисовать рядом с вопросительным знаком восклицательный. — Нельзя сказать, чтобы это было уж и вовсе пустыми страхами.
— Да, — кивнул док. — Пример катастрофы на Фронде — козырная карта всех противников «кибернетического правительства». Их достаточно много, и они поддерживают работу Хакеров Всех Миров. Кто явно, а кто тайно. Не секрет, что их поддерживают и извне — Федеральный Директорат не в восторге от возможности лишиться работы. Да и вся армия федеральных бюрократов тоже.
Он побарабанил пальцами по столу.
— И им время от времени удается найти и продемонстрировать просто убийственные примеры возможных неприятных сюрпризов, которыми, по их мнению, просто напичкана Сеть. Такие скандальные публикации они называют своими Великими Пророчествами.
— Вы знаете содержание последнего из них? — живо поинтересовался Ким.
— Его очень быстро убрали из нашего Интернета, — пожал плечами доктор. — Почти мгновенно. И запретили к распространению. А слухи поползли разные. Так или иначе, последнее время разоблачения эти касались возможности управления андроидами. Со стороны Сети. Напрямую.
— Это может иметь отношение к тому делу, которым я занимаюсь, — заметил Ким, царапая в книжке: «Сеть — андроиды. Возможность управления». — Как это надо понимать?
— Это трактуют очень по-разному. Я не специалист. Более того, у меня просто нет времени заниматься подобными материями. Если вы не утратили желания поговорить с Аркадием…
— Не утратил, — заверил его Ким, закрывая записную книжку и поднимаясь из-за стола.
— Тогда спросите у него. Если это вам действительно необходимо. Постарайтесь поменьше возвращать его к мыслям о прошлом. Не разжигать азарта.
— Постараюсь.
— Тогда пойдемте в мой кабинет, — доктор тоже встал. — Я провожу вас. Одну минуту… Вы не будете против моего присутствия при вашем разговоре?
— Это будет даже к лучшему, — пожал плечами Ким.
— Вот и хорошо. Вы, оказывается, сговорчивей иных ваших коллег, — улыбнулся док.
Он достал из кармана халата трубку мобильника.
— Марта, пригласите мастера Думштейна в мой кабинет.
* * *
Конечно, казенный желтый дом все-таки не тюрьма. Но и далеко не курорт, как констатировал Ким, поторапливаясь вслед за доком Чаплиной по залитому мертвенным светом бактерицидных ламп коридору вдоль вереницы стальных дверей с окошечками из вентильного стекла. Изнутри эти окошки гляделись просто небольшими зеркалами. Перед некоторыми из них торчали запертые в палатах пациенты и корчили в зеркала рожи — одни довольно уныло, другие — с большим энтузиазмом. Там, где подобных помех перед окошками не было, открывался внутренний вид палат — чистеньких, четырехместных, со стенами, выкрашенными в жизнерадостные тона, и окнами, забранными бронестеклом.
По дороге в свой кабинет док Чаплин поведал Агенту о том, что в распоряжении пациентов — после стабилизации их состояния — находятся бассейн, два спортзала, библиотека, мастерские по интересам и еще какие-то блага, сведения о которых Ким не успел запомнить.
В самом кабинете, кресле, предназначенном для пациента, их уже ждал Аркадий Думштейн — плотного сложения смуглый тип лет тридцати с коротким ежиком иссиня-черных волос и с живыми глазами. Поодаль на угловом диванчике в позе постоянного внимания к пациенту приютилась довольно атлетически сложенная медсестра, оснащенная электрошокером, болтающимся на правом запястье.
— Можете быть свободны, Марта, — улыбнулся ей док. Марта бесшумно исчезла за дверью, а док благодушно потрепал Думштейна по плечу.
— Познакомься, Аркадий, это мастер Яснов.
— Мастер, видимо, хочет поговорить со мной? — предположил Аркадий.
Ким протянул руку для рукопожатия:
— Мне нужна ваша маленькая консультация, Аркадий.
Аркадий не спешил пожимать руку новому знакомому. Он перевел взгляд на дока Чаплина.
— Мастер — по медицинской части? Или — по линии прокуратуры?
— Мастер проводит частное расследование. Оно никак не связано с твоим делом. Он, видишь ли, — Агент на Контракте. Мне его порекомендовали как человека, которому можно доверять. Ему что-то надо узнать о Великих Предсказаниях…
Думштейн протянул-таки Киму руку, но без особого энтузиазма. Совершив рукопожатие, тот смог наконец опуститься в кресло за письменным столом. Хозяин кресла занял место на угловом диванчике. Ким положил на колени и снова раскрыл записную книжку. Думштейн, неожиданно помрачнев, уставился на него не столько с интересом, сколько с какой-то неприязнью.
— Почему бы вам не поболтать на эту тему с кем-нибудь из тех, кто гуляет на воле, мастер? — хмуро осведомился он.
— Потому что официальным лицам запрещено распространять информацию, связанную с Предсказаниями. Да и лица неофициальные тоже опасаются каких-то последствий. А вот Хакеры Всех Миров, наоборот, стремятся распространять такую информацию. Но из известных миру членов этой организации только двое гуляют на свободе — Элеонора Дуленко, или Банева, проживает вне зоны юрисдикции Бэ-Ка — на Независимых Территориях, а Джордж-Амадей Биндерман пребывает в розыске.
— Значит, вас, мастер, просто не допускают к по-настоящему серьезной информации…
— Что поделать, — пожал плечами Ким. — «За неимением гербовой пишем на простой…»
Судя по выражению лиц, ни Думштейн, ни док Чаплин с этим русским выражением знакомы не были. Киму осталось только откашляться и добавить:
— Кроме того, вы, господин Думштейн, защищены в этой ситуации лучше, чем остальные члены вашей организации.
— Вы имеете в виду мой статус умалишенного?
Думштейн откинулся в кресле и закинул ногу на ногу.
— Лучше скажем так — лица, освобожденного от ответственности за свои поступки… — постарался сгладить оскорбительность предложенной формулировки Агент.
Думштейн язвительно улыбнулся:
— Ну что ж, если вы так решительно даете мне индульгенцию за грех разглашения секретов, то вам придется выслушать кое-что для вас, наверное, неожиданное… Уж извините, мастер, но у меня так давно не было случая рассказать о наших взглядах хоть какой-нибудь аудитории, что придется подвергнуть ваше терпение порядочному испытанию…
В глазах Аркадия вспыхнул желтоватый огонек. Он перегнулся через стол, приблизив свое лицо почти вплотную к лицу Агента. Ким покосился на дока Чаплина. Тот скептически поджал губы.
— Я ничего не имею против того, — улыбнулся Ким как можно более успокоительно, — чтобы немного побыть аудиторией для вас.
— Вы, верно, думаете, что такие, как я, — тихо, но с каким-то внутренним ожесточением начал Думштейн, — чуть ли не идолопоклонники теперешней кибернетической цивилизации? Что мы считаем компьютер и информационные сети своими идолами? Божествами, которые даровали нам абсолютную свободу?
— По крайней мере, — Ким выдавил из себя еще одну благостную улыбку, — многие считают, что дела обстоят именно так…
— Так вот это — величайшая глупость! — заверил его Аркадий. — Имейте в виду, что компьютер на самом деле — дар Сатаны! А отдать власть над собой этому творению собственных рук — значит проиграть последнюю из битв! Армагеддон! Сатану сделать царем мира сего! А знаете, что это значит?
Ким с беспокойством заметил, что в уголках губ собеседника закипает мелкими пузырьками пена слюны. Он снова с тревогой скосился на доктора Чаплина. Тот сделал еле заметный успокаивающий жест.
— Это значит, — азартно продолжил Думштейн, не дожидаясь ответа собеседника, — наступает преддверие Страшного суда! Конец света! Вот что это значит! Хотите, я докажу вам это?
«Кажется, — подумал Ким, — я начинаю понимать тех экспертов, которые подписали Аркадию его диагноз…»
— Вот, смотрите! — энергично жестикулируя, продолжил Аркадий. — Ведь нет никаких оснований сомневаться, что Бог есть! Тут спорить не о чем! Хотите, называйте его Природой, Первоначалом, Сводом законов природы… Все это пустяки, формальности!.. А теперь — рассудите…
Желтый огонек в глазах пациента дока Чаплина горел уже, что твоя фара.
— Бог всемогущ, всеведущ и вездесущ, не так ли?
— И всеблаг… — машинально вставил Ким, вспоминая из любопытства посещаемые им много лет назад семинары по теологии.
— Верно… И всеблаг!
Аркадий наклонил голову и с любопытством вперился своими чуть навыкате глазами в лицо собеседника, словно удивляясь какому-то неожиданно обнаружившемуся в нем качеству.
— Так вот, — продолжил он подчеркнуто членораздельно, — а чем может быть озабочена всеведущая, вездесущая, всемогущая и — главное — всеблагая сила? Ясно, что только совершенствованием отданного в ее распоряжение мира! Это очевидно!
Ким не стал возражать. Он осторожно рисовал на чистой странице записной книжки рамочку. Рамочка получалась подозрительно похожей на траурную. Пока она была пуста
— А раз бог всеведущ, вездесущ, всемогущ, то все несовершенства нашего мира были им исправлены в то же мгновение, как только он их узрел! А узрел он — всеведущий и вездесущий — их все сразу! В первый же миг существования Мироздания! И в тот же миг — исправил их все!
Аркадий выпрямился в кресле и с превосходством уставился на собеседника.
— А что это значит, — спросил он тоном строгого экзаменатора.
— Э-э… В самом деле — что? — осторожно спросил Ким тоном провинившегося студиозуса.
— Это значит, — чуть ли не по слогам произнес Думштейн, — что мир совершенен!
«ШИЗОФРЕНИЧЕСКИЙ БРЕД», — написал Агент в рамочке. Просто так — чтобы написать хоть что-нибудь.
— А раз так, — с лихорадочным азартом продолжил Аркадий, уже начиная захлебываться своими словами, — все наши потуги этот совершенный мир улучшить на самом деле способны его только ухудшить! Все наши открытия и изобретения— советы Лукавого! А теперь мы — следуя советам Сатаны — своими руками создаем его! Да-да! Именно так и придет он в наш мир! Не из бездны и не с небес! Он будет создан нами самими! Для того чтобы потакать нашим грехам! А создав его, мы — отчаявшись в своих потугах править самими собой — сами отдадим себя во власть Нечистого! «Приди к нам и владей нами!» — скажем мы ему! И настанет конец дней!
Некоторое время длилась многозначительная пауза. Потом Аркадий — он, похоже, начал скисать после взрыва энтузиазма — вяло закончил:
— Ну а раз так, то, что остается нам — понявшим это, — кроме того как на каждом шагу ставить палки в колеса Джаггернауту, Колеснице Сатаны. Разоблачать все те ловушки, которые нашими руками расставил он в Сети, уже правящей частью Обитаемого Космоса… Собственно, в этом и состоит смысл наших предсказаний…
— Скажите…
Киму наконец удалось вклиниться в монолог собеседника, чтобы задать тот единственный, собственно говоря, вопрос, с которым он пришел сюда.
— Скажите, Аркадий, о чем говорится в последнем Предсказании?
Аркадий смотрел на него так, словно пробудился от какого-то чудесного сна, он снова обнаружил себя в серых буднях повседневности.
— Я могу сообщить вам, мастер, только то, что было сказано в последнем Предсказании, о котором знаю я. После того как меня заперли в этих милых стенах, у меня как-то неважно обстоит с новостями…
Он грустно усмехнулся.
— Расскажите хотя бы это. Последнее Предсказание, известное вам.
— Вам его наизусть зачитать, мастер? Если да, так — нет! Наизусть я помню только свои коды доступа. И государственный гимн Бэ-Ка. А если по смыслу — так пожалуйста: нам удалось расколоть файлы с резервными планами Системы. Теми, что на случай «кризисного развития событий». Мятежа, эпидемии, Вторжения… Так вот — во всех этих случаях самым ненадежным элементом в системе защиты и спасения государства признаны мы — люди! Ставка делается совсем не на нас. Людское население Бэ-Ка подлежит в основном нейтрализации. Людей, как баранов, загонят в убежища, в лагеря, в резервации… Для того только, чтобы сохранить какое-то их количество для дальнейшего восстановления населения планеты.
— Разве основной задачей Сети не является поддержание и постоянное повышение уровня благосостояния именно людей, населяющих Бэ-Ка? — недоуменно спросил Ким.
— Разумеется. Именно это и является… Только вот в процессе самообучения за сорок лет управления нашим милым государством Сеть пришла к выводу, что наибольшей помехой на пути решения этой задачи является как раз само людское население Колонии. Между прочим, не надо быть мудрецом, чтобы догадаться об этом.
Ким усмехнулся.
— Однако, — заметил он, — никто за нас, людей, это самое благосостояние нам все равно создавать, поддерживать и так далее не станет…
— А вот в этом ошибаетесь, мастер! — торжествующе воскликнул Аркадий.
Иссякший было энтузиазм снова возвращался к нему, и желтое пламя снова разгоралось в его глазах.
— Резервный вариант развития предусматривает, что людское население Колонии будет процветать и приумножаться под руководством и неусыпным контролем андроидов! Вы поняли, мастер? Ан-дро-и-дов! Теперь вам понятно, почему Сеть практически не борется с их тайным производством? Ей нужна постоянно находящаяся наготове армия послушных исполнителей ее премудрых директив. Исполнителей точных, умелых, послушных! Люди будут лишены всех прав. У них будут только обязанности — хорошо питаться, следить за своим здоровьем, растить детей в послушании… И самим слушаться своих добродетельных надсмотрщиков. Вы уже поняли — кого именно, Мастер. Соответствующий пакет чрезвычайных законов Сети уже наготове!
Ким растерянно кашлянул:
— Честно говоря, трудно поверить в такое… И потом… Почему, собственно, андроиды должны так уж беспрекословно быть исполнителями этих самых директив Сети?
— Да потому, мастер, что каждый из андроидов — и они все вместе взятые — может управляться на расстоянии. По радио. Вы не забыли той простой истины, что андроиды — это просто обезвреженные боевые биороботы? До поры до времени — обезвреженные. Организм каждого из них — прекрасный всеволновой приемник. И тот, кто пошлет этому приемнику его индивидуальный код переключения в режим радиоуправления, может отдать такому роботу любой приказ. Внушить любую мысль. Послать куда угодно. Снять все ранее наложенные ограничения…
— И Первый Закон тоже?
— Скорее всего, и Первый Закон — тоже! Сегрегаты правы: пока андроиды живут бок о бок с людьми, Колония существует на пороховой бочке! Только эти дурни ошибаются, когда думают, что опасность исходит от отдельных сбрендивших «универсальных рабочих». Опасность заложена в Сети. Сеть знает все коды переключения всех андроидов. И воспользуется ими, когда сочтет это нужным. Уже этого одного достаточно, чтобы раз и навсегда упразднить и Сеть и саму идею «кибер-правления». Теперь вам, мастер, понятно, почему на наши Предсказания наложено вето? Почему я разговариваю с вами здесь — в психушке? Почему вообще вся жизнь на этой милой планетке состоит из сплошных нелепостей? Если вы это поняли, то запишите это в своей книжечке, чтобы не забыть!
Некоторое время в кабинете царила тишина. Потом Ким положил свой электрокарандаш на стол, откашлялся и спросил:
— Все это имеет какое-нибудь отношение к господину Нолану? Его еще называют Скрипачом… И у него есть приемный сын…
Аркадий рассмеялся:
— Ну как же! Тот, что всю жизнь колдовал по Рощам и Болотам, а на старости лет надумал создать свою собственную религию! «Жертвуйте на Храм Единения!» Х-ха! Щаз-з!
Тут он немного посерьезнел:
— Единственное, чем этот старый осел отличается от других жуликов-сектантов, так это только то, что он — не жулик. И тем, что много смыслит по части колдовства. Знался и со звеннами и с тахо… Может выкидывать самые невероятные фокусы. Особенно когда скрипит на своем инструменте. Он и в самом деле верит, что если уравнять андроидов в правах с людьми и дать и тем и другим общую религию, то из этого получится что-то путное. Жизнеспособный симбиоз… А то, что у него еще и сын есть, я не знал. Не интересовался такими деталями.
Думштейн замолчал, потер лоб и пожал плечами.
— Вот и все, мастер. Все, что я знаю про Скрипача… Вы хотите меня спросить о чем-то еще?
Док Чаплин у себя в углу кашлянул, намекая на то, что пора бы и закруглить разговор.
— Только один вопрос, — извиняющимся тоном произнес Ким. — Даже, собственно, и не вопрос… Я хочу попросить у вас совета… Подскажите мне, как я могу узнать, что сказано в последнем Предсказании?
Аркадий иронически скривился:
— Ну что же… Есть люди, которые за нашими Предсказаниями очень внимательно следят. И успевают их перехватить, прежде чем Сеть их изымет из Интернета… А потом распространяют среди тех, кому это интересно. Их здесь окрестили файндерами. Имен я вам — уж извините — называть не буду. Сможете найти таких — хорошо. А на нет и суда нет…
Ким нацарапал в книжке: ФАЙНДЕРЫ. Закрыл ее, поднялся и чуть церемонно поклонился.
— Спасибо и на том.
* * *
В коридоре, когда дверь кабинета закрылась за ними, доктор Чаплин повернулся к Киму.
— Я предупреждал вас, что особой пользы от этого разговора не будет. Вам, однако, везет — вы эту проповедь о сатанинской сущности компьютеров и о злокозненных андроидах выслушали в первый раз. И, надеюсь, в последний. А я ее выслушиваю — в различных вариантах — пожалуй, уже в какой-то там раз…
— И вам после этого не мерещатся «универсальные рабочие» с кинжалами в зубах?
Доктор добродушно рассмеялся:
— Знаете, андроид стрижет мне траву на газоне перед домом и моет мой кар. И в кафе, где я люблю посидеть, андроиды готовят превосходные русские блины. И у меня нет ни малейшего желания лишать себя этих маленьких удобств — сколько бы мне ни толковали про козни Сети… Не забудьте ваш регистратор. Вы его оставили на столе в приемном отделении. Всего вам хорошего, мастер Яснов…
* * *
Выйдя за ворота богоугодного заведения, Ким вытащил из кармана микропульт и вызвал «пульчинеллу». Та послушно верулила из-за угла, привычно прижимая дворником к лобовому стеклу очередное извещение о штрафе за несоблюдение очереди на заправочной станции.
Ким пожурил «пульчу», сунул квитанцию в бумажник и, перед тем как сесть за руль, окинул взглядом выцветшее от полуденной жары небо Большой Колонии. На западе оно уже начинало темнеть от закипающих на горизонте грозовых туч.
Может быть, эта надвигающаяся вечерняя гроза и была причиной того, что Киму не передалось благодушие дока Чаплина. Всю дорогу назад до Нью-Чепеля его томила неясная тревога. Пролетающие мимо поля казались ему странным, застывшим океаном, готовящимся ожить и поглотить пересекающие его дороги, смыть города и села и вновь застыть в полуденной неподвижности. Далекий лес напоминал прибежище злых духов, а в отрогах виднеющихся на горизонте гор, безусловно, обитали коварные волшебники, гномы и тролли.
Добравшись до своего офиса, он опустошил найденную в холодильнике банку «Гиннеса» и, сев за стол, принялся просматривать накопившийся в его ноутбуке информационный хлам. Он разобрал эту кучу килобайт примерно наполовину, когда кто-то, на старинный манер, постучал в дверь агентства.
* * *
Вырулив к заливу, Клавдий облегченно вздохнул: «Матильда» была на месте и мирно покачивалась на тронутых рябью здешнего довольно миролюбивого моря-океана. На месте был и Рыжий Уитни. Он сидел на краю палубы своей посудины, уныло свесив ноги за борт, а голову — на грудь.
Мохо посигналил ему и тем заставил встрепенуться. Уитни поднялся и, спустившись по трапу, побрел навстречу старому приятелю.
Клавдий припарковал машину у въезда на пристань, захлопнул за собой дверь и поспешил ему навстречу.
— Что, плох старик? — с тревогой спросил он, беря Уитни за плечо и стараясь заглянуть ему в глаза.
— Нет старика, — мрачно ответил тот, не глядя на Мохо.
— Ты что говоришь?! — возмутился Клавдий. — Нолан не мог умереть! Он…
— Ты не понял, — махнул рукой Рыжий. — Не помер он. Ушел. Взял и ушел. Вот.
Клавдий обалдело уставился на него:
— Ерунду городишь! В его состоянии человек не то что ходить — руками-ногами шевелить не может. Э, да ну тебя!
Он отмахнулся от мычащего что-то невразумительное Уитни и взбежал по трапу. Отворив дверь в каюту, он некоторое время тупо смотрел на аккуратно заправленную и совершенно пустую койку, на которой еще совсем недавно неподвижно лежал Скрипач. Потом он обвел взглядом все незамысловатое убранство каюты, поглядел даже на потолок, но ровным счетом ничего не обнаружил — из того, что могло бы послужить хоть каким-то объяснением таинственного исчезновения Нолана Нолана.
— Когда это случилось?! — повернулся он к уныло торчащему у него за спиной Рыжему.
— Ночью, — промямлил тот. — В котором часу — не знаю. Я спал…
— Надрался ты, как скотина, и проворонил все на свете!
— Я не… Я только чарку на сон грядущий… Я тут и спал — на корме, в спальнике…
Клавдий двинулся на Рыжего с такой угрожающей миной, что тот, пятясь, чуть не грохнулся в мирные воды залива.
— Похитили его! — гремел Клавдий. — По-хи-ти-ли! Понял ты, дятел?! Какого черта ты сразу мне знать не дал?
— М-меня отключили… — дергая рыжей башкой и разводя руками, стал объяснять Уитни. — В смысле — мобильник мой… З-за н-неуплату…
— А причиндалы твои тебе не оторвали — за неуплату?! А?! Ты почему мне не сказал, что у тебя счета за связь просрочены? Или думаешь, что у старины Клавдия под такое дело капусты не нашлось бы? Или в город до автомата дохромать ума не хватило? Э, да ну вас всех!
Он тяжело опустился на бухту каната, уложенного у борта, и, подперев голову кулаком, впал в тяжкие размышления.
— Так… — бормотал он. — Ясно, что, пока ты дрых, сюда приперлись несколько человек, Скрипачу рот заткнули, а то и на месте порешили и прочь унесли. Вот только кто и куда? Могли ведь и прямо тут — за борт скинуть… А что?!
— Я чутко очень сплю… — обиженно возразил Уитни. — Если бы даже на пирсе кто шумнул, я бы все равно… А уж прямо тут — на борту… И потом, Нолан… Он вот это вот.
Он протянул Клавдию слегка помятый листок бумаги в клетку.
— А начать с этого ты не мог?! — озверело уставился на Рыжего Клавдий. — Ты ж меня, дурак, до кондратия чуть не довел!..
Он выхватил листок из рук бестолкового приятеля, снова рухнул на бухту каната и, расправив листок на колене, принялся читать написанное на нем — шевеля губами и водя по строкам могучим, смахивающим на дубовый сук пальцем.
«Не беспокойтесь за меня, — писал Скрипач. — Меня поставили на ноги и хранят те знания и те связи с миром — избавь вас господь познакомиться с ним, — которые я обрел за свою долгую, может быть, слишком долгую жизнь. Конечно, это не легко дается мне. Но Орри попал в беду. Не спрашивайте меня, откуда мне стало известно это. Если ему не поможем я и все вы, мои друзья, то случится самое страшное — сбудется злая часть Предсказания».
Дальше читать стало труднее — Скрипач написал последние строки записки явно второпях.
«Буду с вами честен. Вовсе не это страшно мне. Мне просто страшно за то, что станет с маленьким Орри. Я не знал, что этот плод моей фантазии будет так дорог мне». Потом почерк Скрипача снова становился вполне отчетливым.
«Я сам свяжусь с вами, когда будет надо. Но если случится что-то непредвиденное, вам поможет найти меня Каррог из Рощ».
Мохо тихо присвистнул и почесал в затылке.
* * *
О причине, по которой Санчо Мурагона прозвали Мельник, среди знающего его народа велись порою жаркие споры. Злые языки, конечно, уверяли, что так его окрестили за обыкновение молоть всяческую чепуху и ахинею. Языки менее злые, но более осведомленные, склонны были поддерживать точку зрения, согласно которой кличка досталась Санчо, потому что Заброшенные мельницы в свое время частенько служили ему убежищем от периодически наезжавших на него одураченных клиентов или от пускавшихся вдруг на поиски Санчо правоохранительных органов. А может, Мельником окрестили Санчо Мурагона просто за его обличье — приземистого, неряшливо одетого, прижимистого и добродушного одновременно селянина.
Вечно облаченный в грубошерстные клетчатые рубахи с расстегнутым воротом, мешковатые брюки и бесформенные штиблеты с косо стертыми каблуками, Санчо тем не менее обладал совершенно необъяснимой притягательностью даже для людей, особой доверчивостью не отличавшихся. Поменяв на своем веку добрую дюжину профессий, Санчо надолго задержался в зыбком качестве частного расследователя. Занятие это позволяло ему с успехом заниматься своим любимым делом — балансировать на незримой грани между криминалом и законностью. Его занимал даже не навар, который такая эквилибристика позволяла срубить и с тех и с других, а сама атмосфера захватывающей бесконечной игры, в которую превращалась при этом его жизнь. Но, как сказано кем-то из мудрых: «Блаженны играющие, ибо — доиграются!»
Санчо Мурагон доигрался, по большому счету, лет пять назад. Скооперировавшись между собой, изрядно пострадавшие по причине последовательного провала его хитроумных комбинаций лихие люди с потрохами «слили» Санчо прокуратуре, а та — стимулированная хорошими взносами неизвестных доброхотов «в пользу поддержания законности и порядка» — скрутила его в бараний рог.
Как Санчо удалось отбиться от предъявленных ему обвинений, осталось тайной, покрытой густой завесой дурно пахнушего мрака. Многочисленные его недоброжелатели остались весьма и весьма недовольны тем, что все его неприятности свелись к некоему условному сроку исправительно-трудовых работ и к пожизненному лишению лицензии на ведение частных расследований. Впрочем, самые зоркие из этих недоброжелателей отчетливо различили маячившую в упомянутом мраке фигуру Джанни Волыны и, сами отцепившись от Санчо, недвусмысленно посоветовали сделать то же другим. Среди русскоязычной части теневого мира Нью-Чепеля Мурагон получил тогда еще одну кличку — Санчо с ранчо. При чем здесь какое-то ранчо, скрытные славяне редко кому объясняли. Но Санчо таки дознался до смысла сего словосочетания, после чего на русских стал смотреть исподлобья.
Вообще, с тех пор уделом Мельника стало одиночество и случайные заработки, полная — рабская, собственно говоря — подчиненность пану и унылая тоска за стойкой «Последней инстанции». Именно там — за этой стойкой — и отыскал его Генри, после того как для порядка безуспешно подергал обшарпанную дверь с невыразительной табличкой «С. Мурагон — консультации и работа по доверенностям». В офис свой Мурагон заходил лишь изредка — проверить набежавшую за неделю-другую почту. В основном — счета и напоминания о небходимости оплатить оные.
Все остальное время Санчо предавался любимому способу убиения времени — субстанции, в отсутствие денег пустой и лишенной какого бы то ни было смысла. Он задумчиво созерцал экран Ти-Ви и не спеша смаковал «Дворянское» — самое дешевое пойло из набора спиртного в кабаках Нью-Чепеля. В промежутках между глотками он забрасывал в рот — пару-тройку соленых орешков — бесплатных, от заведения.
Соблюсти ценное указание шефа — «не светиться рядом» с Санчо — было легче легкого. «Последняя инстанция» была пуста полуденной пустотой забегаловки, безнадежно забытой людьми и богом. Санчо был единственным одушевленным предметом, оживлявшим ее пыльное нутро. Бармена в штате кафе предусмотрено не было — его заменяли две дюжины Древних как мир кнопочных сервисных автоматов. Никаких посторонних глаз окрест не было и не предвиделось. Поэтому Генри не мудрствуя лукаво притулился за стойкой слева от Санчо. Тот хмуро покосился на явившегося по его душу посланца Волыны и, изобразив на физиономии полнейшее благодушие, сделал обеими руками широкий приглашающий жест.
— В ногах правды нет. Присаживайся, приятель… С радостью угостил бы тебя, да…
«Приятель» поморщился и жестом дал понять, что может и постоять.
— Угостить я и сам тебя, гуся лапчатого, могу… — буркнул он и сунул кредитную карточку в щель ближайшего автомата.
Почти не глядя, он ткнул в пару кнопок на обшарпанном корпусе и подтвердил серьезность своего заказа крепким тумаком. Автомат взвыл, словно пытаемый грешник, и изверг из своих недр две стопки «двойного пшеничного» со льдом. Генри, по прежнему глядя куда-то мимо, отпасовал по столу одну из них в направлении Санчо.
— Глотай и по-скорому приводи себя в порядок, Санчо, — распорядился он. — Шеф требует тебя к ноге. И немедленно! Ты это… Хоть галстук нацепи. И что это за украшение у тебя под глазом?
Санчо, не меняя задумчивой мины, приложил стопку со льдом к хорошо означенному фонарю около левой скулы.
— Да так… — пожал он плечами. — Зашел сюда днями Аскольд Шутов. Ты, по-моему, знаком с этой свиньей… Очень вежливо со мной поздоровался, спросил как дела… Я отвечаю в том смысле, что дела мои как нельзя лучше и, понятное дело, интересуюсь, как продвигается его бизнес…
Он отнял стопку от подбитой скулы и отхлебнул из нее.
— Вот так — слово за слово — я и схлопотал в рыло… — закончил он со вздохом сожаления.
Прикончив виски, он принялся рассматривать остатки льда, дотаивающего на дне пластиковой емкости, с таким видом, словно это созерцание и было тем занятием, для которого он появился на свет.
— Ты знаешь, Санчо, — уведомил его Генри, потирая лоб, — почему-то всегда получается так, что стоит мне три минуты поговорить с тобой, и я перестаю соображать, на каком свете нахожусь…
— Да ты не переживай, а присядь-ка лучше… — утешил его Санчо.
— Я уже сказал — постою! — раздраженно оборвал его посланец шефа. — Говорю тебе — бери ноги в руки и двигай к шефу. Вот…
Он вытянул из нагрудного кармана несколько соединенных канцелярской скрепкой купюр и бросил их на стойку у локтя Санчо.
— Это тебе. Подъемные. С приличным человеком работать придется…
— Это с кем же, если не секрет?
— Ты должен его знать. Тот русский, что открыл свою контору в центре с год назад. Такой — смахивает на индейца. С отметиной тут… Примерно там, где у тебя фонарь.
— Яснов?
Физиономию Санчо наконец покинуло уныние. Теперь на ней поселилось удивление.
— Как-то не могу себе представить, чтобы этот мальчик связался с паном… — задумчиво пробормотал он, продолжая выразительно рассматривать опустевшую стопку.
Генри демонстративно проигнорировал этот намек и ободряюще похлопал Санчо по плечу.
— Вот и дуй к пану. Он тебе все растолкует. Только не через парадный вход прись. Через «Оскара» пройдешь. И «фонарь» свой поправь. В ближайшей парикмахерской, где делают косметику…
* * *
Санчо так и поступил. Уже через четверть часа он смотрелся вполне благообразно для того, чтобы войти в помещение клуба любителей всяческих кинодревностей «Оскар» и, не слишком задерживаясь в его просмотровых залах, пройти черным ходом в смежное с клубом бюро ритуальных услуг «Феникс» — постоянную резиденцию Джанни Волыны и его присных.
Разговор с паном занял не больше времени, чем занял бы его, допустим, визит к дантисту. И удовольствия Санчо он доставил ровно столько же. Вышел он опять через помещение «Оскара», тут же избавился от галстука, сунув его в карман пиджака, и бодро зашагал по улице, слегка морщась и время от времени ощупывая свой изрядно пополневший бумажник. Шеф не поскупился на «представительские расходы».
До офиса агентства «Ким» Санчо добрался на своих двоих — на ходу ему думалось легче. А пораскинуть мозгами было над чем. Перед самой дверью агентства Мельник крепко почесал в затылке и только после завершения этого ритуала аккуратно, на старинный манер постучал в дверь костяшками пальцев.
— Рад видеть вас, мастер Мурагон, — бодро соврал Ким, приглашая нежданного посетителя пройти внутрь офиса и занять подобающее место в кресле для посетителей.
— Какой я мастер! — отмахнулся от него Санчо и грохнулся в кресло у журнального столика. — Это ты у нас — мастер. А я так, частный консультант. Без лицензии на расследования… Кстати, и с Мурагоном не уродуйся. Я тут для всех — просто Санчо. Так что…
— Будете кофе, Санчо? — с сомнением в голосе предложил Ким.
— У меня с собой есть что покрепче… — со значением произнес Санчо и извлек из недр внутреннего кармана флягу — размером, конечно, поменьше, чем у Клавдия, но явно приходящуюся ей младшей сестрой.
— Не удивляйся, — подмигнул он Киму. — Я к тебе с небольшой проблемой. Моя проблема, я и ставлю…
— Очень мило с твоей стороны, Санчо, — вздохнул Агент, тоже переходя на «ты», — но квасить тебе придется в одиночку. Я собра наглотался — до завтрашнего утра. Так что пустой перевод продукта выйдет.
— Ну, ты хоть символически…
Ким молча расставил на столике пластиковые стаканчики, разыскал в холодильнике и выставил на стол упаковку с закуской — местным эквивалентом маслин, — сел напротив Санчо и вопросительно воззрился на него.
Вид Мурагона, не намеренного, судя по всему, стрельнуть у собеседника хотя бы пятерку баксов, поверг его в недоуменное и несколько тревожное состояние.
— Дельце недолгое — не больше чем на час-полтора, — заверил его Санчо, разливая спиртное по стаканчикам. — А тебе — пять процентов. Тебе просто посидеть и послушать придется.
— Я так полагаю, — отозвался Ким, — что ты меня не иначе как в консерваторию приглашаешь… Только заранее предупреждаю: я в музыке ни бум-бум…
— Слушать тебе придется свой родной «великий и могучий», как вы, русские, любите говорить… Ты не забыл его еще? Но сначала — примем.
— Тебе что — переводчик нужен? — пожал плечами Ким, символически пригубив оказавшееся неплохим виски и закусывая этот символический глоток ягодой неизвестной природа.
— Понимаешь, — пояснил Санчо, — тут один человечек, что не хочет светиться, поручил мне переговорчики провести. С парой русских со Святой Анны. Причем русских из той самой породы, что имеют дурную привычку то и дело между собой переговариваться на своем языке. Причем еще и на таком сленге, что не всякий переводчик просечет. Вот тут спец и нужен — вроде тебя.
— Сленг в Метрополии и на Святой Анне — две разные вещи, — пожал плечами Ким. — Наливай себе, не стесняйся, Санчо. Я — пас.
Санчо не замедлил воспользоваться этим предложением:
— В любом случае ты лучше меня справишься с этой задачкой, чем я. По ходу дела ты мне давай знать, чем дело пахнет. А перед тем как подписывать бумаги, выйдем покурить, и ты мне скажешь подробно, о чем там толковали между собой эти ребята. Пустяк, но две сотни тебе гарантированы.
— Вот что… — Ким забросил в рот еще одну соленую ягоду и стал пытаться определить, что же она на самом деле напоминает на вкус. — Вот что… я, конечно, поучаствую в твоем бизнесе, Санчо. Только про две сотни забудь. Ты мне лучше маневром помоги.
— Что за вопрос, дорогой!
Санчо отмерил себе третью дозу выпивки.
— Если это в моих силах, то…
— Думаю, что вполне… Ты ведь сможешь свести меня с кем-нибудь из файндеров? Тех ребят, что шарят по Сети и сочиняют Предсказания.
— Тебя интересуют эти бредни Хакеров Всех Миров? — пожал плечами Санчо. — У кого-то вырос на них зуб? Впрочем, ничего удивительного… Эти типы уже всех достали в Бэ-Ка.
— Меня как раз интересует их последнее сочинение, — уточнил Ким. — Так ты познакомишь меня с файндерами?
— На кой черт тебе сдались эти бредни? — пожал плечами Мурагон.
— Это уж моя головная боль, — улыбнулся Агент, мысленно обругав себя за излишнюю болтливость. — Так ты познакомишь меня с файндерами?
— Да хоть завтра. Только, сам понимаешь, встретишься с нужным человеком тет-а-тет. И без всяких ссылок на меня. Заметано?
— Заметано, — согласился Агент. — Кстати, когда я буду нужен тебе с твоими русскими?
— Завтра — во второй половине…
Санчо с грустной миной завернул пробку на горлышке своей фляги и поднялся из-за стола.
— Подходи к пяти пополудни в «Кукабарру». Это на Вернон-лейн… Впрочем, по твоему делу, я, наверное, позвоню тебе раньше. Всего тебе…
Ким сделал Санчо ручкой и с силой потер нос.
Санчо Мурагон — не городящий ерунды! Санчо — ни раза за время разговора не попросивший в долг ни одного бакса! Санчо — предлагающий подзаработать!
«Нет, — пожал плечами Ким. — Это неспроста!»
* * *
Ким все еще смотрел на закрывшуюся за Санчо дверь и прикидывал, в чем же состоит смысл появления в числе его клиентов еще и этого экзотического персонажа, когда в офисе раздался деликатный сигнал дверного сенсора.
«Кажется, у меня сегодня приемный день, — предположил Ким, поднимаясь из-за стола. — Знал бы заранее, хоть ковер бы почистил…»
— Входите, мисс, — самым любезным тоном произнес он, нажимая кнопку дистанционного пульта.
Дверь скользнула в сторону и пропустила в кабинет невысокую, изящного сложения девицу — рыжую и конопатую. Одета она была в нечто кричаще-яркое, но, без сомнения, со вкусом подобранное. Девица подарила Киму очаровательную улыбку, проворно уселась, закинув ногу на ногу в предложенное ей кресло, многообещающе сверкнула огромными зелеными глазами и представилась:
— Фокс. Алиса Фокс, артистка.
Она взмахнула в воздухе визитной карточкой и небрежно положила ее на стол перед Агентом. Тот тоже улыбнулся — как можно более приветливо — и осведомился о цели визита столь симпатичной посетительницы.
— Моя цель — справедливость! — уверенно произнесла та и покрутила головой, словно проверяя, не подсматривает ли кто за нею. — Позвольте, мастер, немного нарушить здешние законы…
Она извлекла из кармашка — одного из многочисленных карманов и карманчиков своего цветастого кафтана-сарафана — зажигалку, длиннющую слегка помятую сигарету, бросила на Кима выразительный взгляд, засмолила свое курево, явно получая от этого непередаваемое удовольствие.
— Я хочу, чтобы вы помогли мне восстановить справедливость в отношении моего э-э… друга! — объяснила она и затянулась горьковатым, как на пожарище, дымом.
Характерная симпатичная хрипотца в ее голосе не оставила у Агента ни малейшего сомнения в том, что перед ним одна из двух собеседников, решавших свои проблемы в хижине на Сонном озере — метром-двумя выше над его головой.
— О ком идет речь? — спросил Ким, пододвигая поближе к собеседнице пластиковое блюдечко вместо пепельницы.
— Вы, должно быть, уже видели это отвратительное объявление? — осведомилась посетительница агентства «Ким», поименовавшая себя Алисой.
Тут она ловко извлекла из сумки свернутую в трубочку распечатку и, удерживая ее кончиками пальцев, сунула чуть ли не в нос Агенту.
— Вы верите этому?
Киму пришлось слегка отпрянуть, чтобы разминуться с сим предметом.
Распечатка воспроизводила уже хорошо знакомое ему уведомление о необходимости проявлять величайшие осторожность и сознательность при встрече с лишенным, по всей видимости, ограничений Первого Закона беглым андроидом Биримом. Уведомление содержало и голографический портрет разыскиваемого и ссылку на базу данных, где можно было подучить дополнительные сведения о нем, в том числе и его снимки, сделанные в другое время и в других ракурсах.
— Я уже знаком с этой ориентировкой… — несколько рассеянно признал он. — Совсем недавно это транслировали по Ти-Ви. Верю ли я тому, что в ней сказано? Оснований не верить у меня, признаюсь, пока нет. Но… мисс — я не занимаюсь ловлей андроидов. Это не моя специфика…
— Х-ха!
Мисс Фокс взмахнула рукой, начертав над столом Агента сложную дымную загогулину.
— А и речи нет о том, чтобы я просила вас, мастер Яснов, кого-то ловить! Все обстоит как раз наоборот! Я хочу, чтобы вы помогли мне объяснить этим тупицам, что Бирима надо оставить в покое! Он не представляет ни малейшей опасности. Ни для кого!
Ким задумчиво уставился на рыжую собеседницу.
— Должно быть, вы хорошо знаете этого… это лицо? — осторожно предположил он. — И у вас есть веские основания оказать ему посильную помощь…
Мисс Фокс недоуменно воззрилась на Агента.
— Я надеюсь, — сурово произнесла она, — вы не разделяете здешних предрассудков? Ведь вам — человеку из Метрополии — не должны внушать отрицательных эмоций человеческие отношения между людьми и андроидами. В сущности, андроиды созданы людьми по их собственному образу и подобию…
Ким поднял обе руки в знак полного согласия с мнением собеседницы:
— Поймите меня правильно. Раз уж вы желаете, чтобы я помог вам рассеять некое недоразумение, связанное с тем, что именно этот андроид объявлен в розыск, то я должен знать, почему вы считаете, что против него выдвинуты ложные обвинения…
— Абсолютно ложные! — запальчиво заверила его мисс Фокс. — Да если это вас так интересует, я лично знакома с андроидом по имени Бирим. Я, в некотором смысле, являюсь поклонницей его творчества…
— В таком случае, — остановил Агент зарождающийся поток ее красноречия, — прежде чем расспрашивать вас о том что вы знаете по существу дела, нам следует подписать контракт, который обязывал бы меня использовать полученную от вас информацию только в пользу заказчика — то есть вас И в этом контракте обусловить объем работы, которую я должен буду выполнить для вас, мисс, и то вознаграждение, которое могу за эту работу рассчитывать.
Мисс Фокс энергично развернулась к письменному столу и энергично взмахнула сигаретой.
— Приятно иметь дело с разумным человеком! — воскликнула она. — Заводите вашу шарманку, — она кивнула на тер минал. — Сейчас мы оговорим все самым наилучшим образом!
Они и вправду довольно быстро управились с составлением документа, согласно которому «Ким Яснов, действуя в качестве Агента Заказчика и в рамках прав, предоставляемых ему лицензией на проведение в частном порядке розыскных и иных действий», брал на себя обязательства «найти и представить в распоряжение Заказчика убедительные, признаваемые судом доказательства необоснованности обвинений, выдвинутых в адрес андроида Бирима, и действий, предпринятых властями в его отношении, если таковые доказательства существуют». Еще договор предусматривал, что Агент при первой представившейся ему возможности обеспечивает осуществление встречи или иных форм контакта Заказчика с вышеупомянутым Биримом.
Тут Ким слегка заартачился:
— Вообще-то тут у нас возникают нелады с законом. Покуда этот Бирим в розыске, в том случае, если я каким-то образом установлю его местонахождение, я буду обязан…
— А где вы видите хоть слово о том, что вы беретесь это местонахождение устанавливать? — невозмутимо пожала плечами Алиса. — Поверьте, я с законом дружу…
Похоже, несмотря на довольно младые лета, рыжая девица, действительно, смыслила кое-что в том, как составлять бумаги скользкого содержания.
— Я буду держать вас в курсе дела, — заверил своего новоиспеченного Заказчика Ким, помещая подписанные экземпляры Контракта в недра регистратора. — Номер вашего канала Связи указан тут — в ваших данных…
— Не обращайте внимания на эту цифирь, — отмахнулась от столь смешных слов мисс Фокс. — Это формальность чистой воды. Я давно не пользуюсь этим каналом… Поверьте, будет гораздо удобнее, если я сама буду выходить на связь с вами. Кстати, вы не против того, чтобы получить аванс наличными — без всяких формальностей с переводом денег через банк? Только э-э… вам не сложно будет набросать расписочку о получении этой суммы? Можно от руки — в свободной форме…
Ким возражать не стал. Аванс, правда, мог бы быть и более основательным, но, принимая во внимание то, что принятые на себя обязательства в общем-то не прибавляли работы, в обиде Агент себя не чувствовал. Он достал записную книжку, раскрыл ее и положил перед собой на столе. Вооружился электрокарандашом.
Покуда он совершал этот маленький обряд, мисс с демонстративным равнодушием обозревала неказистое убранство офиса. Один только раз равнодушное личико ее исказила непроизвольная гримаса — то ли испуга, то ли какого-то странного омерзения. Ким, искоса наблюдавший за посетительницей, проследил направление ее взгляда. Предметом, нарушившим безмятежное спокойствие мисс, был психоморф, покоящийся в своем блюде с питательным раствором. Сейчас он был занят медленным превращением во что-то неопределенное. Ким кашлянул:
— Ну вот, мисс, теперь вы можете поведать мне все, что вам известно по существу порученного мне дела. Без опасений, что я этой информацией начну вдруг злоупотреблять…
— Я познакомилась с ним на Приюте… Как вы знаете, этот спутник нашей планеты…
— Вы сказали «нашей», — слегка озадачился Ким. — Разве вы уроженка этого Мира?
— Да, разумеется. Но вот уже бог весть сколько лет мотаюсь по Обитаемым Мирам, так что научилась, знаете ли, смотреть на вещи шире, чем здешние обыватели… Так о чем это я?
— Вы сказали, что встретили андроида Бирима на спутнике этой планеты, называемом Приют.
Мисс Фокс выпустила в воздух задумчивое колечко табачного дыма. Потом — еще одно.
— Да. Вы знаете, на Приют не распространяется юрисдикция Большой Колонии, и там издавна располагаются Монастыри Пестрой Веры. Те, кто не в ладах со здешними властями и не чувствуют за собой вины, обычно находят там пристанище. По крайней мере — на время. Для тех, кто может убедить тамошнее братство в своей благонамеренности, там обычно находится работа, и они могут худо-бедно отработать расходы на свое проживание. А кроме того, в каком-нибудь из монастырей всегда могут — за скромное пожертвование — найти пристанище такие вот вечные странники, вроде меня, в ожидании подходящего для них рейса с планеты или наоборот…
«Приют. Монастырь». Записал Ким машинально и спросил:
— Вы путешествуете одна?
— Нет, с моим импресарио… Но он не имеет никакого отношения к тому делу, что привело меня к вам… Его дело — организационные вопросы. Сейчас он ведет переговоры с дирекцией театров…
— Подземных? — невиннейшим тоном осведомился Ким. Мисс чуть поперхнулась и испортила очередное дымное колечко, уже готовое сорваться с ее очаровательных губок.
— Господи! Как вы могли подумать, что я могу связаться с этими… С этими темными дельцами? Разумеется, он ведет переговоры с Объединенной дирекцией театров Нью-Чепеля…
— Я, видимо, еще не до конца въехал в здешние дела, мисс. Тем более в проблемы шоу-бизнеса…
— В таком случае вам следует знать, что Бирим — это беглец из одного из таких вертепов! Его эксплуатировали самым бессовестным образом. Его действительно пытались лишить рассудка. Отключить у него Первый Закон!
— Вот как? Разве такие вещи возможны?
— Раньше я тоже думала, что Первый Закон для андроидов — это нечто неотъемлемое… Но потом узнала, что на Трассе существует настоящий черный рынок андроидов-солдат. Почти всегда их психика безнадежно изуродована… Их, например, используют в качестве смертников в гражданских войнах на этом ужасном Харуре…
— Вы бывали на Харуре? — спугнул очередное дымное колечко Агент.
— Упаси бог! Что делать настоящему артисту в тех ужасных снегах?! Кому там нужно настоящее искусство?! Там никогда не кончится война… Ни-ког-да!
Глаза мисс Фокс стали вдруг пусты, и зрачки их уставились на что-то вдалеке. На что-то, существующее в совсем другом мире. Этого «что-то» не дано было видеть Агенту на Контракте.
«Харур», — записал он в книжке. И трижды подчеркнул это слово. Мисс Фокс, судорожно затягиваясь сигаретой, задумалась о чем-то своем.
Ким поспешил вывести собеседницу из странной прострации.
— Просто вы оказались так хорошо информированы… — извиняющимся тоном проговорил он. — Я, например, впервые слышу о том, что андроиды…
— И не просто андроиды, мастер! А именно андроиды отсюда — из Большой Колонии!
— Все это рассказал вам Бирим?
— Не он один. Если бы вы поболтались по Трассе хотя бы годик-другой… И не в каюте люкс…
— Я путешествую экономическим классом, мисс. В лучшем случае — туристическим.
Алиса махнула рукой:
— Все это — не то. Вы даже не представляете себе, Агент, как и в каком обществе приходится перебираться из одного Мира в другой таким, как…
Она осеклась и несколькими резкими взмахами ладони рассеяла повисший над столом дым.
— Короче — именно так обстоят дела. Мы подружились с Биримом. Он… Он даже посвящал мне стихи. Понимаете, одни андроиды сходили с ума от того, что там с ними делали — в Подземных Театрах, а у других вдруг обнаруживались различные способности — часто довольно необычные. По крайней мере — необычные для андроидов. Они часто скрывают их. Вот Бирим ударился в стихосложение. Но скрывать этого — не скрывал. Наоборот, он приобрел изрядную популярность среди своих собратьев.
— У вас много друзей среди андроидов?
— Знаете, там — в монастырях Приюта — люди и андроиды относятся друг к другу, можно сказать, по-дружески. Но с Биримом мы действительно сошлись накоротке. Я даже пыталась удержать его от этого безумного шага — возвращения в Бэ-Ка…
— Вот об этом поподробнее, пожалуйста… — попросил Ким. — Ведь к тому времени Бирим был уже объявлен опасным беглецом?
— Да. Именно так. Рыжая Борода — Стук — сделал все возможное, чтобы скомпрометировать свою жертву. В этом и состоит ваша задача, Агент, — доказать, что Стук подкупил полицейских чинов, для того чтобы они — безо всяких на то оснований — начали прямо-таки охоту на несчастного…
— Так зачем же, мисс, этот несчастный надумал именно в такой неподходящий момент вернуться на планету?
— От безысходности. Да-да, Агент, — от безысходности!
Видя, что Ким никак не может уяснить себе суть дела, мисс Фокс приступила к более подробным и, видно, не очень приятным для нее объяснениям:
— Как вы понимаете, Агент, все поэтические натуры — существа крайне увлекающиеся. Способные неожиданно воспылать любовью, ревностью, ненавистью или обожанием к любому, самому неожиданному предмету. И в самое обычно неподходящее время! Бирим, к сожалению, — не исключение. И, представляете, — предметом своих воздыханий он выбрал эту белую моль — Александру Дин!
— Не имел удовольствия знать эту особу… — напомнил ей Ким, отметив про себя, что, судя по интонации, с которой мисс Фокс произнесла ее имя, попадись ей госпожа Дин в темном переулке, результат этой встречи нетрудно было бы предсказать. Если упомянутая Дин не была, конечно, чемпионом мира по контактному карате. Имя и фамилию ее он нацарапал где-то в середине листка записной книжки.
— Именно не знать эту особу — удовольствие! — просветила его полная гнева Алиса. — А знать — сущее мучение! И ведь всего-то — секретаришка при сестре-настоятельнице! А такую власть забрала надо всем в этом паршивом монастыре! Сестра-настоятельница только знай себе клювом щелкает. Рада стараться. А все дела идут через сестру-секретаршу. Сестра Александра — то, сестра Александра — это… А уж когда сестра Александра въехала в то обстоятельство, что Бирим не сводит глаз с ее подсиненных кудряшек, она не нашла ничего лучше, как взять над ним шефство!
— В каком э-э… смысле — шефство? — не понял Ким. — Мне представлялось, что ваш друг — вполне взрослый э-э… Вполне взрослая особь.
— Она, видите ли, решила научить его слагать стихи! У нее, видите ли, — фелологическое образование!
«Наверное, все-таки — филологическое», — подумал Ким, но поправлять темпераментную собеседницу не решился.
— У нее, университетский, видите ли, диплом! И на этом основании она целыми днями талдычила ему про ямб, хорей, ритмику и всю такую хрень. Вы подумайте только: это — человеку, то есть, тьфу! — андроиду, который ни в чем этом сроду не нуждается, потому что он и так — поэт милостью божьей!
«Почитать эти его вирши, что ли? — меланхолично подумал Ким. — Хотя это будет, скорее всего, пустой тратой времени. Мисс явно слишком восторженно воспринимает творчество своего друга». И записал в книжке напротив имени сестры Александры: «Училка».
— А этот лопух, представляете, — продолжала мисс Фокс, — сперва слушал ее, раззявив варежку и чуть ли не конспектировал поучения этой дуры! Но когда она взялась еще и хорошим манерам его обучать… Вот тогда ему стало просто некуда деваться! На то, чтобы на Трассу пробраться, стихами не заработаешь. А на Приюте от сестры Александры деваться некуда. К тому же он ее — идиотку — все обидеть боялся.
— Тяжелый случай… — признал Ким.
— А тут еще с планеты прибыла очередная партия беженцев. В основном андроиды. А среди них — парочка провокаторов. Или просто восторженных дураков. И они раззвонили по всему монастырю, что в Подземных Театрах произошли волнения. Из-за его бегства Бирима. И последующих обвинений. Что-то типа забастовки. И что в результате этой фигни Рыжая Борода отступился, простил Бирима и отозвал свои заявления из полиции, прокуратуры и других контор, куда он их разослал. И этот дурачок клюнул на такие вот сплетни! В ту же ночь прибежал ко мне — мы как раз готовились убыть сюда — на планету. Плакался в жилетку, уговорил взять его с собой…
— Он мог бы, наверное…
— Не мог! А мы могли обеспечить ему перелет на э-э… льготных основаниях. Понимаете, всегда можно договориться с экипажем каботажной посудины… Здесь издавна процветал бизнес, основанный на оказании такого рода услуг…
«В общем, прилетели зайцами. За четверть цены. А то и меньше, — расшифровал нехитрые иносказания Ким. — Чего и следовало ожидать на основании всего ранее сказанного». Слово «зайцем» он обвел в своей книжке двойной рамкой.
— Последний раз я видела Бирима на шоссе Нью-Чепель — Космотерминал, — продолжила мисс Фокс. — Там, на сто пятом километре, мы расстались с ним. На следующее утро, после первого же выпуска новостей, я поняла, что он обманут! И сразу направилась к вам.
— Кстати, мисс, почему вы остановили свой выбор именно на моем агентстве? — безразличным тоном поинтересовался Ким. И означил в книжке цифру «105».
— Вы открылись недавно. И имя у вас не типичное для здешних мест. Значит, вы — человек со стороны. Без предрассудков. Мне именно такой человек и нужен. В качестве Агента, разумеется.
— Скажите, — все таким же нейтральным тоном спросил Ким, — куда он направился? И были ли у него спутники?
— К Сонному озеру, — уверенно ответила мисс Фокс. — Безусловно, он был один…
— А вас, очевидно, сопровождал ваш импресарио?
— Именно так.
— До города вы добрались на попутке?
— Мы переночевали в кемпинге. Потом наняли кар. Пока я не могу сказать вам точно, где мы остановимся на сколько-нибудь постоянное время. Да, вот еще…
Мисс потерла виски:
— Мой импресарио… Если вам вдруг придется столкнуться с ним… Его зовут Фелипе Казарес. Так вот, ему вовсе не обязательно знать о том, что я обращалась к вам. И о том, по какому поводу обращалась… Даже если он будет говорить с вами от моего имени…
— Пункт о конфиденциальности наших отношений содержится в Контракте, мисс, — напомнил Алисе Ким. И подчеркнул в книжке слово «импресарио».
— В таком случае, если у вас нет больше вопросов ко мне…
— Пока нет, — вежливо поклонился Ким, закрывая свою записную книжку. — Но они непременно возникнут в ближайшее время…
— Сколько времени, вы думаете, займет ваша работа? — спросила мисс, заглядывая в глаза Агенту.
Ким улыбнулся:
— Вы, конечно, знаете, как говорят здесь, когда затрудняются определить сроки… «Раньше Полнолуния Больной Луны»… Это вроде большая редкость на здешнем небосводе…
Никогда раньше он не видел, чтобы лицо милой девушки менялось так мгновенно и так разительно. И никогда не видел такой пронзительной ярости в глазах человека — будь то мужчина или женщина.
— Вы неудачно пошутили…
Голос мисс Фокс прервался. Она швырнула недокуренную сигарету в стакан для карандашей, сглотнула слюну и закончила, быстро становясь самой собой:
— Полнолуние Больной Луны, действительно, редкая штука. Но как раз сейчас оно состоится скоро. Очень скоро…
Ким понял, что наступил мисс на больную мозоль, а потому распрощался с новоприобретенным Заказчиком самым любезным образом — даже предложил чашечку кофе, но мисс решительно отказалась от угощения и стремительно убыла, унося свой экземпляр Контракта и оставив взамен в сумраке кабинета запах дешевого табака и дорогих духов.
* * *
Убедившись, что остался наконец один, Ким стремительно принялся за дело. Вывел на экран сделанную автоматическим регистратором видеозапись состоявшегося разговора, покрутил ее взад-вперед, подобрал кадры, изображавшие его недавнюю посетительницу анфас, в профиль и еще в двух-трех ракурсах, и сбросил их в отдельную директорию. Туда же добавил файл спектрального анализа голоса мисс Алисы и отправил все это хозяйство в систему опознания личности здешней полиции — благо такую услугу она оказывала лицензированным детективам за вполне умеренное вознаграждение. На дисплее тут же возник вопросник — полицейская сеть была не против того, чтобы получить еще какую-нибудь дополнительную информацию относительно представленной к опознанию личности.
Ким не смог добавить к своему запросу ничего, кроме того, что упомянутая личность представилась Алисой Фокс, артисткой, и предположительно при других обстоятельствах называет себя именем Элен.
Ответ не заставил себя долго ждать.
«Предъявленное к опознанию лицо, — гласил он, — с вероятностью 90,03 % идентифицировано как Элен Каманера. Образование — первая ступень общеобразовательного лицея, затем — неоконченное цирковое училище. Лицо без определенных занятий, судимая по статьям…»
Статей этих набиралась чуть ли не дюжина. Но дело было довольно давно, и в ту пору суд принял во внимание чистосердечное раскаяние и юный возраст правонарушительницы. Повлиял и ее сиротский статус: мать (Симона Каманера — год рождения) убыла на постоянное место жительства на Квесту, отец неизвестен. Элен отделалась условным сроком и взятием под опеку комиссии по делам молодежной преступности. Из-под каковой опеки скрылась в неизвестном направлении. И так в неизвестности и пребывала, пока не была полтора года назад задержана органами государственной безопасности Империи Харур за черт-те сколько световых лет от Бэ-Ка. Смысл предъявленных юной особе обвинений и решение, принятое тамошним трибуналом в ее отношении, до консульства Колонии на Харуре не довели. А консульство на ответе на свои запросы и не настаивало. Ему и так хватало головной боли там — во владениях Одноглазого Императора. Во мраке ледяных пустынь, охваченных злым пламенем неутихающей междоусобицы. Так что судьба лихой Элен до сегодняшнего утра вычислению не поддавалась. Во всяком случае, розыску и судебному преследованию она не подлежала. И вообще, решительно никого на Планете Чуева не интересовала.
Что касается Алисы Фокс, то лиц женского пола с таким именем в Колонии насчитывалось сто девятнадцать. Ни одна из перечисленных дам особого сходства с лицом, предъявленным к опознанию, не имела.
Ким призадумался.
То, что на него вышла, безусловно, посетительница хижины у Сонного озера, у него сомнения не вызывало. Так же, как и то, что она и ее спутник подряжены для розыска Орри Нолана. Ход, который «мисс Фокс» изобрела для этой цели, был по-своему безупречен: если Орри скрывается где-то, находясь под покровительством Бирима — чего, по ее разумению, нанятый ею агент знать не может, — то она не вызовет у этого агента ни малейших подозрений. И вместе с тем, отыскав этого чертова стихоплета, господин Яснов, как на тарелочке, преподнесет ей и самого Орри.
«А вот еще интересная мысль… — Ким задумчиво повертел в руках записную книжку и вновь раскрыл ее. — Охота на Бирима началась той же ночью. Буквально сразу после возвращения его на планету. Как и всякий заяц-каботажник, никакой таможенной регистрации он, разумеется, не проходил и проходить не мог. Тогда откуда, спрашивается, полиция получила сигнал о том, что он находится на планете, и не где-нибудь, а именно в Лесу звеннов?»
Агент усмехнулся и покачал головой. Снова раскрыл записную книжку и в конце страницы, где оставалось еще свободное место после сделанных по разговору с «мисс Фокс» заметок, размашисто вывел: «КТО СВОЛОЧЬ?» Закрыл книжку и спрятал в карман.
Догадаться, на кого работает парочка Элен-Бэзил, было в общем-то не трудно. Если они уже умудрились продать его содержателю Подземных Театров, то не будет ничего удивительного, если этот господин и отправил обоих проходимцев на отлов сбежавшего товара. Ему, без сомнения, и предназначалась взятая с Кима «расписочка». Он готов был поклясться, что разбитная Каманера снисходительно приняла документ именно в «свободной форме» не иначе как для того, чтобы добавить к означенной в нем скромной сумме нолик-другой — перед тем как подшить бумажку к отчету, предназначенному для господина нанимателя.
Но, как ни странно, Кима не покидало ощущение, что где-то — может, в чем-то самом для нее важном — Каманера была с ним откровенна. Пусть всего несколько мгновений — но была.
Он бросил взгляд на своего психоморфа и снова усмехнулся: вместо злобного оскала кабаньей морды на него смотрела острая мордочка лисы — хитрая и настороженная.
* * *
Роскошный «ройал-флайт» мастера Стука развернулся и остановился перед стоящим на отшибе, на границе Леса и города, огромным особняком. Одним из многих принадлежащих ему домов, раскиданных по всей Бэ-Ка. Собственно, это трехэтажное красного кирпича здание можно было бы смело назвать дворцом, если бы не его неуловимое, но совершенно отчетливое сходство с тюрьмой. Часть леса вокруг здания была огорожена чугунной оградой и играла роль парка.
Мастер не без труда выломился из далеко не узкой для человека обычных габаритов двери своей супертачки и, буркнув шоферу: «Не отлучайся», широкими шагами устремился к дому.
Его ждали — почтительно изогнувшийся в ожидании ценных указаний секретарь и слуга-андроид, принявший от босса небрежно сброшенное пальто и трость.
— Звонки? Посетители? — осведомился Мастер, поднимаясь по винтовой лестнице в каминную залу — место, облюбованное им для того, чтобы коротать вечно дождливые. и холодные вечера.
— Все рядовые встречи — на вашем органайзере, Мастер… Особая просьба — от муниципального советника Дерюгина. Советник просит о встрече без свидетелей. В его охотничьем домике… Я взял на себя смелость…
— Послать советника подальше? — лениво осведомился Мастер, помещая себя в огромных размеров дубовое кресло. — Шучу, шучу, Дании… С паршивой овцы хоть шерсти клок… Когда, стало быть?
— Следующий четверг. Нас ждут к двадцати ноль-ноль.
— Что еще?
Дании мялся.
— Дело в том, что… Господин Фрогмор очень, очень настаивал на том, чтобы…
— Вот как? Господин Фрогмор настаивал?
Голос Мастера был полон мрачной иронии. Дании предварил свой ответ тяжелым вздохом.
— Мастер Фрогмор настоятельно просил вас встретиться с ним сегодня, в полночь. В «Доме Торна».
Мастер поперхнулся, покраснел, как рак, и с такой силой поставил чашу с грогом на широкий подлокотник кресла, что чуть не окатил разогретым вином верного андроида.
— Это просто бедлам какой-то! — воскликнул он в сердцах, утираясь бородой. — Старина Хью просто спятил. Вшивый аптекаришка, приторговывающий дохлыми пиявками и позавчерашними сплетнями, набирается наглости диктовать мне — мне! — когда и куда являться на встречу с ним!
— Поразительная наглость! — согласился с ним Дании. — И еще… Поблизости весь вечер толклись два типа от Волыны. Вели себя по-хамски. Трои со своими людьми ими занялись, и типы отвалили.
Никакой реакции на это в общем-то банальное сообщение не последовало. После минуты-другой молчания Мастер поднялся из кресла, прошелся взад-вперед по зале, фыркнул пару раз себе в бороду и снова водрузил себя в кресло.
— Запомни вот этих двоих…
Он достал из внутреннего кармана и протянул секретарю листок бумаги.
— Вчера я их нанял. По пустяковому делу. Но ситуация изменилась. Может быть, я поторопился… Мне нужна вся их подноготная. И для обоих надо соорудить приличные бумаги на чужие имена. Если будут выходить на связь, немедленно дай мне знать.
Секретарь не лишенным изящества движением поместил листок в кожаную папку у себя под мышкой и застыл в ожидании текущих распоряжений.
Мастер задумался, приняв почти роденовскую позу, допивая мелкими глотками грог и занюхивая выпитое кончиком бороды.
— Черт с ним! — наконец произнес он. — Вызови Троя с его ребятами. Я двину-таки в «Дом Торна»!
