28
Подключившись к системе искусственного интеллекта домашнего компьютера, Эрл Брэндстеттер узнал, что жертва находится у себя в квартире. Его сердце возбужденно билось в ледяном холоде киберпространства. Теперь он хорошо видел различия между искусственной компьютерной жизнью и жизнью материальной и по-прежнему сохранял способность существовать в обоих мирах.
Он вошел в дом через служебный вход и бесшумно пошел по коридору. Брэндстеттер был одет во все черное и казался почти невидимым в тусклом свете слабых лампочек. Управляющий зданием знал, что система искусственного интеллекта подаст сигнал тревоги, если перегорит хотя бы одна из них, однако маломощные лампы потребляют меньше электроэнергии, обходятся дешевле и все равно убеждают систему безопасности, основанную на использовании искусственного интеллекта, будто все функционирует как надо.
Дверь квартиры открылась, и он вошел в нее в тот самый момент, когда на этаже остановился лифт и звуки громких пьяных голосов наполнили коридор.
Остановившись в прихожей, Брэндстеттер достал из кармана маску и начал натягивать ее на лицо, глубоко вдохнув запахи квартиры. Все здесь было знакомо, будило воспоминания о прошлом, о том, чего он страстно желал, но так и не сумел добиться.
В течение многих лет Камилла Эстеван была предметом его страстного влечения, мечты о ней преследовали его даже во сне. Вообще-то она не была очень уж привлекательной. Женщины, появляющиеся на видеостенке, были намного красивее. Но пока он жил в одном с ней здании, она казалась ему такой доступной.
Он даже прощал ей мужчин, которых Камилла постоянно приводила к себе, прощал, что она растрачивает в их объятиях страсть. Он знал наизусть ее распорядок дня.
Если бы не их последняя встреча, во время которой она причинила ему такую боль, Брэндстеттер, конечно, простил бы ей все. Возможно, если бы матери не потребовалась Камилла, он даже позволил бы ей прожить чуть дольше.
Насладившись знакомым запахом душистого мыла, пропитавшим ковер в гостиной, Брэндстеттер надел маску на лицо, включился в программу искусственного интеллекта и задействовал систему видеозаписи. Изображение на видеостенке исчезло в середине какой-то вечерней мыльной оперы, расплылось, и затем он увидел себя, стоящего у закрытой двери квартиры.
Специальная программа на биочипе у него в голове взяла на себя управление сектором системы индивидуального интеллекта, контролирующим все функции в квартире Камиллы Эстеван. Его изображение на видеостенке, искаженное специально разработанной программой, выглядело изломанным и раздробленным, словно возникшим из мрачных глубин ночного кошмара. Он Улыбнулся. Подумать только, какой искривленный и сгорбленный человек! В верхнем левом углу видеостенки виднелись цифры 7.42 вечера. Брэндстеттер остановился и высыпал окурки, собранные им чуть раньше на улице, в пепельницу на кофейном столике. В пепельнице уже лежали окурки сигарет, которые курила Камилла.
Не в силах сдержать любопытство, уверенный в своей безнаказанности, он пошел на кухню. В раковине лежали грязные тарелки. Брэндстеттер наступил на валявшуюся на полу вилку, поднял ее и положил в раковину вместе с остальной посудой. Коробки из-под готовой пищи, продающейся навынос, покрывали почти весь кухонный стол. Из-за холодильника пахло чем-то гнилым. Перед Брэндстеттером волной бежали тараканы. Когда он жил в этом доме, они заполняли и его квартиру. По собственному опыту он знал, что полностью избавиться от них можно разве что с помощью атомной бомбы.
Увидев особенно жирного таракана, пытающегося убежать со стола, Брэндстеттер протянул руку в перчатке и раздавил его большим пальцем. Хитиновый щиток сломался с едва слышным треском. Он снова улыбнулся при этом звуке, бросил мертвого таракана в раковину, зная, что скоро братья и сестры найдут его и съедят, как они съедают все, оказывающееся в пределах досягаемости их маленьких жадных челюстей.
Теперь Брэндстеттер начал искать оружие. Он впервые заметил, что нервное напряжение покинуло его. Взамен охватило чувство предвкушения того, что случится совсем скоро. Он принялся шарить среди грязных тарелок.
Камилла Эстеван неловко повернулась на кровати. Выпирающая пружина матраса впилась ей в бедро. Она передвинула ногу и тут же пожалела об этом – голову пронзила острая боль. В спальне все еще чувствовался кислый запах потных тел – мужского и женского. Камилла протянула руку, пошарила по кровати, но мужчина уже ушел. На мгновение ее охватил приступ гнева, но она тут же поняла всю бессмысленность своих эмоций. Она попыталась вспомнить его имя и не смогла. Мужчина просто пришел вместе с ней с улицы, чтобы провести время с женщиной и дожить до следующего утра. Он принес с собой несколько пакетиков «красного бархата» – она догадалась об этом из-за головной боли. Такие приступы головной боли возникали у нее только после «красного бархата».
Тусклый свет от видеостенки падал на потолок кричащими красками, и она вспомнила, что хотела снова уснуть.
– Выключить экран! – шепотом скомандовала она компьютеру, поворачиваясь на бок и пряча лицо в согнутой руке. На мгновение закрыла глаза, но тут же открыла их, почувствовав, что не в силах уснуть. Последние сорок восемь часов она бодрствовала, энергично наслаждаясь радостями жизни, и забывалась только на короткое время.
Видеостенка продолжала светиться.
– Выключить экран! – скомандовала она снова, но уже громче.
Никакого результата.
Решив, что компьютер вышел из строя и теперь ей придется искать деньги на ремонт, Камилла посмотрела на экран в надежде, что это всего лишь очередная учебная тревога, которые проводились в здании время от времени и будили ее. Она с трудом осознавала происходящее, глядя сквозь наркотический туман.
На видеостенке появилось изображение черных рук в перчатках, кажущихся тонкими, изломанными, искривленными и изогнутыми, которые копались в вещах на кухне. Камилла молча встала с кровати, забыв потереть больное место на бедре, не в силах отвести взгляд от видеостенки. Она наклонилась, подняла с пола халат и надела его. Внезапно ей стало холодно. По телу пробежали мурашки.
На экране была ее кухня. Мысль о том, что она видит на видеоэкране свою кухню, колотилась в голове, пронизываемой приступами боли.
Она увидела, как открылась дверца кухонного шкафа и показалось крепление для ножей. Большинство гнезд были пустыми. Ножи терялись, их брали соседи, она забывала ножи в гостиной или под кучей коробок от готовой пищи. Видеостенка сфокусировалась на крайнем ноже. У него была толстая рукоятка, широкое лезвие, и Камилла все еще помнила – почувствовала? – резаную рану, нанесенную этим ножом прошлым летом, когда он выскользнул из ее руки и полоснул по ладони. Лезвие было гладким, но тогда возникло ощущение, что оно зазубренное.
Рука в черной перчатке – тонкая и изогнутая, словно паучья лапа, – протянулась к ножу и взяла его. Дверца шкафа закрылась. Изображение на видеостенке изменилось. Теперь там вместо кухни появился коридор, ведущий к спальне.
Камилла посмотрела на дверь спальни. Она была закрыта. Женщина быстро подбежала к двери и задвинула засов. Жалобный стон стих в ее легких, так и не вырвавшись наружу.
На видеостенке появилось изображение закрытой двери. Ощущение движения исчезло. Она снова попыталась закричать, но изо рта вырвался только сдавленный писк. Рука в черной перчатке на видеостенке толкнула дверь, словно проверяя, закрыта ли она; дверь чуть подалась.
Теперь из горла Камиллы начали вырываться крики. Она знала, что их обязательно услышат – стены были слишком тонкими. Для соседей, однако, в этом не было бы ничего необычного. Никто не жаловался, когда голоса звучали громче, чем при обычном разговоре. В этом здании такое случалось сплошь и рядом.
Она подбежала к окну и попыталась открыть его. Окно не открывалось.
По двери с силой ударили ногой. Из петель посыпались винты.
Камилла схватила сапог, стоявший рядом с кроватью, закрыла лицо рукой и выбила оконное стекло сапогом. Острые осколки посыпались внутрь спальни и на ржавую пожарную лестницу, извивающуюся вдоль стены здания.
Камилла порезала руки, пытаясь перелезть через подоконник, – и в это мгновение дверь сорвалась с петель.
Едва дверь упала внутрь спальни, Брэндстеттер бросился вперед. В руке он держал длинный нож. Камилла Эстеван пыталась вылезти в окно. Дыхание, вырывающееся из его горла, походило на храп животного, и сначала он даже не понял, что эти звуки издает он.
Он схватил ее за руку, резким рывком повернул к себе, оттащил от окна и от пожарной лестницы.
– Сука! – прохрипел он. – Сукасукасукасука! – С каждым словом Брэндстеттер полосовал Камиллу ножом, вонзая его глубоко в тело и чувствуя, как лезвие задевает кость.
Она пыталась кричать, умоляла его остановиться.
Брэндстеттер ударил ее по губам кулаком, затем рукояткой ножа.
Кровь брызнула еще сильнее, потекла из десятка – или даже больше – порезов. Он не считал их, просто наслаждался ощущением, когда лезвие вонзается в плоть. Теперь она не будет равнодушно относиться к нему.
Когда Камилла упала на пол, он поднял ее за волосы и подвел к видеостенке, заставив с помощью системы искусственного интеллекта и биочипа посмотреть, во что она превратилась. Потемневший от крови халат распахнулся и обнажил залитое кровью тело. Она все еще сопротивлялась.
Брэндстеттер откинул назад ее голову и посмотрел на незащищенное горло. На мгновение его охватило искушение сорвать с лица маску и впиться зубами в нежную кожу. Он поборол это желание и с силой полоснул ножом по горлу. На коже появилась тонкая темная линия, из которой тут же хлынули струи крови.
Женское тело забилось в предсмертных судорогах. Брэндстеттер бросил его и выпустил нож, вонзившийся острием в потертый ковер.
Кто-то колотил в дверь квартиры и звал Камиллу Эстеван.
Брэндстеттер опустился на колени. Его одежда пропиталась кровью, и он ощущал ее тяжесть. Он посмотрел в затуманенные глаза женщины, из которых исчезали последние признаки жизни. Затем, зная, что его могут обнаружить, пролез через разбитое окно, спустился вниз по пожарной лестнице, и холодный черный ветер, проносящийся по улицам города, унес его в темноту.
